Текст книги "Экспресс «Надежда» (Сборник)"

Автор книги: Николай Гацунаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– И что же дальше?

– Дальше? – Игорь щелкнул замком и открыл дверь. – Если все останется как есть, высохнет море.

Иван представил себе бесконечную солончаковую степь на месте бирюзового приволья и зябко передернул плечами.

– Климат?

– Если бы только климат! – вздохнул Игорь. – Климат это цикличность. Спады, подъемы. Арал никогда не стоял на одном уровне. Но тогда амплитуда была – вверх – вниз. А теперь четко: спад и никаких подъемов.

– Почему?

– Почему? – Игорь вошел в дом, споткнулся обо что-то, вполголоса помянул черта. – Потому что Аралу каждый год 62 кубических километра пресной воды подавай. А где ее взять? Сырдарья уже давно в море не впадает. Амударья – лет пять. Выпили голубушку. Всю досуха. Аралу ни капли не оставили.

Он вышел на веранду в одних плавках, стройный, мускулистый, загорелый, до боли похожий на Мишку Курбатова.

– Скидывай одежду, чего стоишь? Искупаемся, позагораем. До вечера все равно клева не будет.

– И что – ничего нельзя сделать? – спросил Иван, расстегивая пуговицы комбинезона.

– С Аралом-то? Отчего же – можно. Дать ему эти самые шестьдесят два кубика в год и дело с концом. Только где их взять – вопрос. – Он спустился по ступенькам, прошелся, с удовольствием ступая по песку босыми ногами. – Знаешь, чем я в школе увлекался? Ни за что не угадаешь. Экологией. Мечтал ученым-экологом стать. Может, и стал бы, вернись батя с войны. А так в техникум пошел. Политехнический заочно окончил. А от мечты только и осталось, что книги, да еще вырезки из газет и журналов. До сих пор собираю.

Песок и в самом деле был хорош: в меру горячий, он приятно согревал ступни, и лучи солнца ласково касались кожи, бодрящий ветерок с моря освежал лицо и грудь, рождая воспоминания о далеком беззаботном детстве.

– А зачем, и сам не пойму, – усмехнулся Игорь. – По привычке, наверное. Перелистываю иногда от нечего делать. Любопытные мысли в голову приходят.

– Какие, например?

– Да все с Аралом связанные. Знаешь, когда Амударья впервые до моря не дошла? Когда Каракумский канал запустили… Тогда мне казалось, все правильно. А что вышло? Читаешь газеты и диву даешься. Без всякой пользы, в песок вода уходит. В оазисах заболачивание началось, поля гибнут. Возле Ашхабада подпочвенные воды поднялись, того и гляди, город поплывет. Что же получается? Без головы проектировали? На авось? С кондачка? А Приаралье без воды осталось. Дельта Амударьи высохла. Ондатроводческие хозяйства прахом пошли. Рыбоконсервный комбинат на ладан дышит. Тебе-то, наверное, невдомек, сколько раньше в Амударье да в Арале рыбы водилось. Лещ, усач, сазан, лопатонос, сомы двухсоткилограммовые. Где это все? Осетровые, да и не только они, на икромет вверх по Амударье поднимались. До самого Памира. А теперь как им быть? По суше добираться? – Игорь усмехнулся и сел, подставив спину лучам солнца. – Это ведь только в сказках сом себя за хвост зубами хватает и колесом посуху катится. А лопатоносу и того не дано: у него хвост, как у мыши, тонкий, длинный. Смешно, правда? А мне плакать хочется.

Несколько минут он молча пересыпал с ладони на ладонь золотистый песок, еще недавно устилавший дно Аральского моря.

– Водохранилище на Туямуюнском створе затеяли строить. На пять миллиардов кубов. Проектная отметка 127 метров. На первый взгляд опять же все вроде бы правильно, оскудела река, а поля поливать надо. Ну, а если в корень взглянуть? Туямуюн – высшая точка оазиса! Построят водохранилище. Наполнят пятью миллиардами кубов воды. Фильтрация будет? Будет. И еще какая! А значит, по всему оазису грунтовые воды вверх попрут. Ты представляешь, Ваня, что такое грунтовка? Железо разъедает, бетон, гранит. А уж об органике и говорить нечего.

Он опять замолчал, глядя, как льются сквозь пальцы тонкие золотистые струйки.

«Тебе-то, наверное, невдомек…» – мысленно повторил Иван и растерянно улыбнулся. Дьявольски странно было сознавать, что ты чуть не вдвое старше этого мужчины, который убежден, что имеет дело с двадцатилетним юнцом. Мужчины, который лишь понаслышке знает о Турткуле его, Иванова, детства, Турткуле, которого, если верить Игорю, давно не существует, который смыла Амударья, тогда, в конце тридцатых, только-только подбиравшаяся к западной окраине города. Он вспомнил преисполненную неукротимой мощи необозримую гладь реки, клокочущие водовороты, не стихающий ни днем ни ночью гул стремительного течения, отчаянно дымящие буксиры с караванами барж, трехметровых сомов, которых всей артелью вытаскивали бреднями из затонов заросшие косматыми бородами уральцы. Ощутил во рту неповторимый, не сравнимый ни с чем аромат и сладость хорезмских дынь, после которых, сколько ни полощи, долго слипались пальцы…

Неужели это все ушло безвозвратно, кануло в небытие?

– Игорь, – негромко начал он и кашлянул. – Ну вот ты знаешь все это, видишь, как вырождается на глазах целый регион… Неужели ты можешь так спокойно наблюдать это все?.. Почему не вмешаешься, не крикнешь: остановитесь! Что вы делаете, люди?!

– Пробовал, – угрюмо кивнул Игорь. – Написал все, что думаю. Отпечатал в нескольких экземплярах. В обком отправил, в Министерство водного хозяйства, в Академию наук.

– И что? Неужели не ответили?

– Ответили. – Игорь покачал головой. – Деликатно ответили, вежливо. А смысл такой: занимайтесь, дескать, дорогой товарищ, своим делом, и не суйтесь в чужие.

– И ты успокоился?

– Успокоился? – Игорь повернулся лицом к солнцу, запрокинул голову и закрыл глаза. – Нет, Ванечка. Я не успокоился. Я размышлял, Ванечка. Долго-долго. Приблизительно так: а вдруг они правы? Ведь не может же быть, что все вокруг заблуждаются, и только я один – нет? Все сплошь слепцы, а я – зрячий? Я иду в ногу, а целый полк – нет? Это во-первых. Теперь во-вторых. Люди, которым эти проблемы поручены, – не лыком шиты, надо полагать. Специалисты своего дела. Профессора, академики. Заслуженные, народные, признанные. Теоретики и практики. Со стажем, опытом. Собаку на этом деле слопали, пуд соли. С ними на равных биться надо. А я кто? Инженер-механик. И в экологии, извините, – пшик. Дилетант-любитель. Так что пусть все своим чередом идет. А время покажет, кто из нас прав. Вот ты – летчик. Как бы ты отреагировал, приди к тебе на аэродром, ну конюх, скажем, или свинопас и начни тебя поучать: не так к самолету подходишь, неправильно садишься, не туда летишь? Что бы ты ему ответил?

– Не знаю, что бы я ему ответил, – медленно, изо всех сил сдерживая гнев, произнес Иван. – А тебе скажу: демагогия это все и софистика. Побоялся лезть в драку, вот и успокаиваешь себя побасенками. И уж если тебя на аллегории потянуло, я тебе другую ситуацию предложу. Выходит в круиз теплоход. Всеобщее ликование, ажиотаж, восторги. А ты вдруг обнаруживаешь пробоину ниже ватерлинии. Бежишь к капитану, а он тебе: занимайтесь своим делом, пассажир. Ликуйте, восторгайтесь. А в наши дела не лезьте. Ты что – тоже рукой махнешь? Дескать, время покажет, кто прав, а кто нет? Или вот еще: воздушный бой, «мессер» заходит в хвост нашему штурмовику. Ты это видишь и орешь: «Мишка, «мессер» сзади! «Мессер»! А он по запарке: «Отстань. Не мешай!» И ты отстанешь? Успокоишься? Я, дескать, предупредил, а дальше меня не касается? Время рассудит?!

Иван вдруг обнаружил, что кричит, срывая голосовые связки, ощутил режущую боль в горле: стиснул зубы и шумно выдохнул носом. Раз, другой. Зажмурился, встряхнул головой и открыл глаза.

– Извини…

Бледное расплывчатое лицо Игоря проступило сквозь красноватый туман.

– Не пойму, что на меня нашло… – Глотку саднило, Иван хрипло прокашлялся. – Прости.

Смятение и тревога на лице Игоря уступили место безмерному удивлению.

– Вон ты какой… Тихий, тихий, а…

– Сказал же – прости. – Иван все никак не мог совладать с голосом. И вдруг отчетливо представил себе Мишку в полосатых матерчатых плавках, просто Мишку, – не капитана ВВС, не командира эскадрильи штурмовиков, сидящего на песке, там, где сидел сейчас он сам.

«Как бы он поступил на месте Игоря? – спросил себя Иван. – Неужели так же? Нет. Мадьяр не из таких».

«С ними на равных биться надо, – мысленно повторил он слова Игоря. – Мечтал ученым-экологом стать. Может, и стал бы, вернись батя с войны…»

Решение пришло мгновенно, как озарение. Твердое, бесповоротно окончательное. Во рту пересохло. Язык стал шершавым и непослушным, болезненно цеплялся за небо, десны. Губы словно спеклись, присохли друг к другу, но он все-таки разлепил их, втиснул в щель папиросу и закурил, не ощущая вкуса.

– Игорь, – голос был какой-то чужой, скрипучий, каркающий. – Дай-ка ключ от мотоцикла.

– Ключ? – недоуменно переспросил Игорь. – Что это ты надумал?

– За папиросами съезжу.

– Так есть же у тебя!

– Мало. – Иван с трудом глотнул. – Не хватит до вечера.

– Там ключ. – Игорь пожал плечами. – В мотоцикле.

– Я быстро, – Иван уже шагал к обрыву, на ходу застегивая комбинезон.

– Водить-то умеешь? – крикнул вдогонку Игорь.

– Умею, не беспокойся, – заверил Иван. «Только бы не догадался, – стучало в висках. – Только бы не помешал».

Мотор завелся с первой попытки. Иван поудобнее устроился на седле и медленно выжал сцепление. Сделал круг по пыльному плато, приноравливаясь к незнакомой машине, подкатил к краю обрыва и сбросил газ. Мотор почти неслышно заурчал на холостых оборотах.

Море было великолепно. Море сверкало тысячами солнечных блесток, ласково набегало на золотистую песчаную отмель, и небо над ним было потрясающей голубизны, и весь этот залитый солнцем волнующе незнакомый мир был прекрасен, таил в себе радость бесконечных открытий, и страшно не хотелось уходить из него в неизвестность. Но уходить надо было, потому что это единственная, пусть призрачная надежда спасти Мишку Курбатова и помочь его сыну обрести уверенность в собственных силах.

Он приложил к губам сложенные рупором ладони и крикнул:

– И-иго-орь!

Игорь оглянулся и помахал рукой.

– Жди вестей от отца-а-а! – донеслось с обрыва.

– Что-о?

– Жив твой отец! Вернется!

«Рехнулся он, что ли?»

– О чем ты?

– О Мадьяре Курбатове! – Человек над обрывом взмахнул рукой, словно прощаясь. – Жди со дня на день! Прощай!

Взревел мотор и, подняв белесое облачко пыли, мотоцикл пропал из виду.

– Ничего не пойму, – пробормотал Игорь, прислушиваясь к затихающему вдали гулу мотора. – Странный парнишка. Знает откуда-то, как отца звали…

Он вдруг насторожился. Мотоцикл явно возвращался обратно. Мотор ревел на полную мощь.

«Что он задумал? – холодея от недоброго предчувствия, подумал Игорь. – Что он делает? – То была уже не мысль – безмолвный душераздирающий крик. Мотоцикл кометой взметнулся над обрывом и, описав плавную дугу, с грохотом ударился о песок.

Несколько часов спустя, усталый и вконец растерянный, Игорь вернулся к домику, достал из сумки флягу, напился и вылил остатки воды на потное, в грязных потеках лицо. Не вытираясь, долго смотрел туда, где темнели на песке останки разбитого мотоцикла.

Клонилось к закату солнце. С моря дул прохладный, ласковый ветер. Ворковали, набегая на песок, волны. И все, что произошло на этом берегу, никак не вписывалось в мирный, голубоватый покой рождающегося вечера.

– Кто это был? – вслух подумал Игорь. – Куда исчез? Я весь берег обшарил, вагончик, обрыв… Ни живого ни мертвого. Одни следы… А может, и в самом деле не было никого?..

Он обернулся и вздрогнул: на перилах веранды лежала початая пачка папирос «Пушки». Папирос, которые вот уже лет двадцать, как перестали выпускать табачные фабрики.

На этот раз Руперт не подвел. Все было, как тогда: солнечное осеннее утро, луг с пожухлой от ночного морозца травой, домик у самой кромки багряного леса, «додж 34», нетерпеливо пофыркивающий мотором и трое попутчиков – молоденькие лейтенанты-пехотинпы.

– Спасибо, ребята! – Иван пожал руку всем троим и шоферу. – Дальше я сам сориентируюсь. Счастливо!

Помахал рукой вслед «доджу», повернулся и зашагал через луг к домику, мысленно представляя себе встречу с Мишкой Курбатовым. Как тот, узнав его, выдохнет шепотом «Ванька?! Жив, бродяга! Вернулся!!» И он расскажет Мишке то, чего не мог рассказать прошлый раз: что родился у него сын, и что глаза у Игорька точь-в-точь как у Кати.

А дальше все пойдет, как уже было однажды: вылеты в одной паре, до того самого дня, когда они полетят в разных парах и встретятся с реактивными «мессерами»…

Шагал, вздыхая всей грудью тонкий аромат прихваченной морозцем листвы, и на душе было легко и– радостно. Шел, зная, чем грозит ему тот, пока еще далекий бой с «мессерами», и твердо веря, что теперь уже никакие силы не помешают ему сбить этот проклятый «мессер».

ЗАПАДНЯ

Мы ходим в театры, влюбляемся, спорим, на город ночами глядим из окна…

А где-то вдали задыхается море,

Аральское море уходит от нас.

– Командир. Остров по курсу.

– Ну и что?

– Вчера его не было.

– А позавчера?

– Я серьезно, командир. И на карте нет.

– Нет, так будет. По курсу идем?

– По курсу. Не нравится он мне.

– Курс?

– Остров.

– А тебе кокосовые пальмы подавай, обезьян, попугаев. Дикарей с тамтамами.

– При чем тут дикари? Мне сам остров не нравится. Вчера дна не было видно, а сегодня – на тебе островок.

– Мелеет море.

– Так-то оно так… Смотрите, смотрите

Вертолет тряхнуло. Островок – одинокое желтое пятнышко на ультрамариновом фоне моря – стремительно разрастался, на глазах меняя очертания.

– Дракон! – ахнул штурман. Вертолет снова тряхнуло, и он начал терять высоту. Дракон далеко внизу запрокинул голову, оскалился. Из пасти полыхнуло оранжевым пламенем. Вертолет накренился и носом вперед ринулся вниз, словно намереваясь протаранить сказочное чудовище. Дракон тянулся навстречу, мелко подрагивая перепончатыми недоразвитыми крылышками, изрыгая языки пламени и трубно ревя…

Наваждение кончилось так же внезапно, как началось. Вертолет выровнялся и летел теперь низко над морем, едва не касаясь воды.

– Что это было? – спросил командир, когда удалось набрать высоту и лечь на прежний курс. – Что это могло быть?

– Шут его знает! – штурман передернул плечами и вытер пот носовым платком. – До сих пор мурашки по коже!

Командир провел по лицу тыльной стороной кисти. Покачал головой.

– Ерунда какая-то. Смотри в отряде не проболтайся. Засмеют.

Штурман не слышал. Продолжал думать вслух.

– Не зря он мне сразу не понравился. Вот что, командир: надо начальству доложить. По всей форме. Не мы одни тут летаем.

Утром они подали подробный рапорт о случившемся. А еще неделю спустя Аральский феномен стал притчей во языцех.

Третьи сутки, не переставая, лил дождь.

– Разверзлись хляби небесные, – Крис провел пальцем по запотевшему стеклу, вздохнул. – И несть им конца, и края не быти.

Катя подняла лицо от книги, насмешливо прищурилась. Катя всегда щурилась, когда снимала очки, и всякий раз старалась придать лицу насмешливое выражение.

– Не надоело, ваше преподобие?

– Что именно? – не оборачиваясь, уточнил Крис.

– Изрекать банальности.

– Надоело. – Крис заложил руки за спину, повертел большими пальцами. – Можете предложить что-то другое?

– Могу. Прогуляйтесь до метеобудки.

– В такой ливень? – усомнился Крис. – Хотите, чтобы меня в море смыло?

– Боже упаси! Сегодня ваша очередь готовить ужин. – Она захлопнула книгу и поднялась. – А впрочем…

– Приготовите ужин сами?

– Не угадали. Я подумала, может быть, сегодня удастся установить контакт с островитянами?

– Чушь, – Крис зевнул. – В такую погоду они наверняка отсиживаются где-нибудь в пещерах.

– Думаете, они живут в пещерах?

– А почему бы и нет?

Какое-то время молчание нарушал лишь монотонный плеск дождя за окном. Катя зябко поежилась.

– Не похожи они на пещерных обитателей.

– Вам известно, на кого они похожи?

– Вы отлично поняли, что я имею в виду! – вспыхнула она.

«Нервы, – тоскливо подумал Крис. – Ее можно понять». И произнес как можно мягче:

– Простите, Кэт. Я не хотел вас обидеть.

– Прощаю, ваше преподобие. – Она надела очки и вызывающе запрокинула голову. – Надеюсь, господь бог вас тоже простит.

«Очки, – отметил он про себя, – такая малость, а выражение лица сразу стало другим. А может, очки тут ни при чем?».

– Знаете, на кого вы сейчас похожи, Кэт?

– Разумеется, на Мону Лизу!

– Само собой. Но еще больше на разгневанную настоятельницу женского монастыря.

– У вас что – третий глаз на затылке? – Она фыркнула. – Где это вы узрели?

– Здесь. – Он постучал пальцем по оконному стеклу.

– А-а… – только и сказала она.

Крис хмыкнул, продолжая смотреть в окно.

– Категоричный вы человек, Кэт. Чуть что – за глотку берете.

– Может, вы и правы. Прежде я за собой этого не замечала. Как вы относитесь к феномену, Крис?

– С интересом.

– И только?

– Пока да.

– И уверены, что мы его разгадаем?

– Должны. – Он только теперь сообразил, что стоит к ней спиной, и обернулся. – Иначе нам зря платят деньги. А вы что – не уверены?

– Нет. – Она покачала головой. – Мне все чаще кажется, что нам это не по зубам.

– Почему?

– Не знаю. – Катя посмотрела в окне и опять зябко повела плечами. – Не по себе мне тут. А главное – не знаю, с какой стороны подступиться. У вас нет такого ощущения?

– Есть, – признался он.

– И вам не бывает страшно?

– Бывает.

Он вспомнил день их высадки на остров: вертолет на берегу, бригаду строителей, заканчивающих сборку щитового домика, разнокалиберные ящики на изрытом следами песке. Утро как утро, море как море, остров как остров.

Катя копалась в ящиках, Сингх разговаривал о чем-то с вертолётчиками, а он стоял в сторонке, размышляя о том, что, собственно, побудило Академию наук послать их на этот крошечный, вдоль и поперек просматривающийся клочок суши, где и уцепиться-то не за что, если вдруг поднимется ураган.

Потом ему взбрело в голову пройтись по острову и, увязая по щиколотку в песке, он направился к противоположному берегу, где за пологими дюнами призывно синело море. Немилосердно палило солнце. Он достал из кармана куртки полотняную пляжную кепочку и, прежде чем натянуть на голову, вытер ею мокрое от пота лицо. В следующее мгновение, снимая кепку от глаз, он вдруг увидел впереди, там, куда должна была вступить уже занесенная для следующего шага нога, зияющий провал и в темной его глубине – огромную, алчно оскалившуюся пасть с хищно скошенными внутрь зубами.

Крис отпрянул и, не удержав равновесия, повалился навзничь. Раскаленный песок наждаком царапнул по шее и ладоням, но жгучее прикосновение к похолодевшей от ужаса коже было даже приятно.

Несколько секунд он лежал не шевелясь, глядя в небо невидящими глазами и чувствуя, как бешено колотится сердце. Потом медленно сел и заставил себя взглянуть туда. Взгляд скользнул по вытянутым ногам. Сразу же от кроссовок начиналась глубокая борозда, которую он пропахал, шарахнувшись вспять. Борозда кончалась примерно в полутора метрах, а дальше шла девственно гладкая, зализанная ветром поверхность. И никакого провала. Ровный лимонно-желтый песок.

Крис изо всех сил зажмурился и снова раскрыл глаза. Ничего не изменилось. Борозда, гладкий песок и вдали ультрамариновая синь моря. Поколебавшись, он встал и оглянулся. Там, возле домика, все шло своим чередом. Крис нерешительно потоптался на месте, решая, вернуться ему или идти дальше. Решил идти. Сделал неуверенный шаг, второй. Остановился у самого конца борозды и вдруг понял, что не сможет сделать дальше ни шагу. Не сможет, и никаких гроздей. И бесполезно пытаться. Оставалось только пожать плечами и повернуть обратно. Так он и сделал.

Разумеется, он ни с кем и словом не обмолвился о происшествии. Да и что, собственно, было говорить? Сплошная мистика. Неврастения на ровном месте. В лучшем случае подымут на смех.

Но потом, когда уже улетел вертолет со строителями и они остались втроем, Катя в один прекрасный вечер примчалась в метеобудку с дико выпученными глазами и, захлопнув за собой дверь, трясущимися руками заперла замок на два оборота.

Крис был в прихожей и все видел.

– Вас преследовал Сингх? – поинтересовался он.

– Сингх?! Разве он не дома?

– Нет, насколько мне известно.

Сингх возился на кухне с ужином, но Катю нужно было хоть как-то успокоить, и Крис сознательно пошел на обман.

– Что за дурацкие шутки?! – вспыхнула Катя. – Уж от Сингха…

– Что «от Сингха»? – поинтересовался индус, возникая в дверях. У Кати испуганно округлились глаза.

– Вы дома? – притворно удивился Крис.

– А где мне еще быть? – Сингх и бровью не повел.

Катя метнулась к окну и осторожно отвела в сторону занавеску. Над морем клубились багряные закатные облака. На их фоне четко темнела прямоугольная коробка метеобудки. И, естественно, ни души вокруг.

– Ребята. – Катя задернула занавеску, отошла от окна. – Хотите, верьте, хотите нет, но на меня пытались напасть.

– Напасть? – недоверчиво переспросил Сингх. – На вас? И кто же?

– Не знаю. – Катя прислонилась спиной к стене, закрыла глаза.

– Успокойтесь, Кэт, – вмешался Крис. – И пойдемте в гостиную. У вас пригорают котлеты, Сингх.

– Котлеты?! – переспросил Сингх. – Рисовая каша, вы хотите сказать.

– Ну, каша. Пойдемте, Кэт.

В гостиной он усадил ее на диван, включил свет и опустил портьеры. Катя сидела, крепко стиснув зубы, так, что желваки вздулись на скулах, и он понял, что она едва сдерживает дрожь.

– Накапать валерьянки?

– Нет. – Она качнула головой. – Лучше стакан горячего чая.

– Сингх! – позвал он, не выходя из комнаты. – Принесите чаю, пожалуйста.

Сингх принес заварной чайник, накрыли сложенным вчетверо полотенцем. Достал из шкафа чашку. Наполнил почти до краев. Протянул Кате. Жидкость в чашке была густая, зеленоватого цвета, пахла какими-то незнакомыми пряностями.

– Пейте, Катья. – Сингх умудрялся изменять имена так, что они звучали на индийский лад. Криса, например, он величал Кришнан. – Тут есть все, что вам сейчас нужно.

– Спасибо, Сингх. – Катя взяла чашку и вымученно улыбнулась. – Что бы я без вас делала?

– То же, что и при мне, – буднично заверил Сингх.

Человек он был, конечно же, незаурядный. Вырос в буддийском монастыре, владел тибетской медициной, несколькими языками, всерьез увлекался оккультными науками. Потом вдруг забросил все, поступил в военно-воздушное училище и несколько лет служил в ВВС Индии.

В чине капитана был рекомендован в центр по подготовке космонавтов, пробыл там два года, но незадолго до старта экспедиции на Юпитер заболел, вернулся в Индию и поступил на работу в Гималайский институт аномальных явлений.

Невысокий, пропорционально сложенный, загорелый, Сингх был немногословен, уравновешен до флегматичности и скрупулезно пунктуален в большом и малом.

– Каша не пригорела? – прервал Крис затянувшееся молчание.

– Еще три минуты. – Сингх не спеша наполнил вторую чашку. Крис взглянул на хронометр и невольно усмехнулся: часы показывали без трех минут семь.

– Выпейте, Кришнан, – индус протянул ему чашку. – Вам это тоже не помешает.

– Вы уверены?

Сингх чуть заметно пожал плечами. Катя отхлебнула из чашки, поморщилась.

– Горько? – спросил Сингх.

– Горячо.

– Пейте, пока не остыло. – Индус кивнул и удалился на кухню. Продолжая держать чашку в сложенных ладонях. Катя повернулась к Крису.

– Что это может быть?

– В чашке? – он попытался увести разговор в сторону от опасной темы.

– Перестаньте, Крис. Вы же все прекрасно понимаете.

– Допустим. – Он вздохнул. – По-моему, вы основательно все преувеличиваете, Кэт. Ну мало ли что вам могло померещиться?

– Ничего мне не померещилось! – Катя поставила чашку на пол, посмотрела на него снизу вверх, не вставая с дивана.

– Очень хорошо.

– Что «хорошо».

– Хорошо, что вам ничего не померещилось.

– Ладно, – вздохнула она. – Я понимаю, вы действуете из лучших побуждений. Успокоить хотите. Но мне-то ничуть не легче! Это было, понимаете вы или нет? Кто-то рванул дверь снаружи, да так, что будка ходуном заходила.

– Ветер, – предположил Крис.

– Вначале я тоже так подумала. Но потом все повторилось снова, и я крикнула. И тогда… – Она зажмурилась и встряхнула головой. – Тогда ОНО обошло будку сзади и стало ломиться в окошко.

– Оно? – осторожно переспросил Крис. – Вы видели, что это было?

– Да, – кивнула Катя, не открывая глаз. – Свалявшаяся клочьями грязная шерсть… Круглые, яростные глаза и клыки…

Катя вздохнула всем телом и поднялась с дивана.

– Ужин на столе, – буднично сообщил Сингх с порога гостиной. – Что будем пить: чай, кофе?

– Кофе, – сказал Крис, беря Катю за локоть. – Идемте, Кэт. И выбросьте все из головы. Вам померещилось.

После ужина Катя объявила, что хочет спать, и ушла к себе. Крис помог Сингху убрать со стола и закурил сигарету.

– Хотите, отучу? – Индус неодобрительно покосился на облачко дыма, медленно плывущее к окну.

– Иглотерапией?

– Внушением.

– Не хочу. – Крис глубоко затянулся. – В сорок два года поздно менять привычки.

– Смотря какие, – возразил Сингх. – Вам известно, чего испугалась Катья?

– Утверждает, будто к ней в будку ломилось какое-то чудовище.

– Она его видела?

– Только морду. И то не всю. Клыки, шерсть и глаза.

– Вы ей верите?

– Я материалист, Сингх, – Крис стряхнул пепел в корзину для мусора. – Верю только в то, что можно увидеть и пощупать руками.

– Значит, не верите.

– Этого я не говорил.

Сингх поставил на полочку вымытую тарелку, вытер руки, повесил полотенце и только потом в упор взглянул на собеседника. Глаза у Сингха были карие, с золотистым оттенком, Красивые глаза, ничего не скажешь. И всепонимающие.

– Кришнан, – Сингх подвинул табурет к столу и сел. – Вам не кажется, что пора поговорить откровенно?

– О чем?

– О том, что здесь происходит. Я видел, как вы грохнулись на спину в день приезда.

– Ну и что?

– Ничего. Только не надо уверять меня, будто вы просто дурачились. Вас что-то напугало. Так ведь?

– Ну так.

– А сегодня чего-то испугалась Катья.

Крис с любопытством уставился на индуса.

– Скажете, и вас постигла та же участь?

– Скажу. – Сингх поморщился и ладонью отогнал от себя дым. – Перестаньте чадить, Кришнан.

– Перестал. – Крис щелчком послал окурок в форточку. – И что же вас напугало?

– Сегодня утром я перекладывал ящики с провиантом.

– И один из ящиков укусил вас за ягодицу.

– Нет. – Индус невозмутимо покачал головой. – Мне явился Анхро-Майнью.

– Кто-кто? – переспросил Крис.

– Зороастрийское божество.

– И как оно выглядело?

– Наверное, так, как и должно выглядеть божество зла и лжи.

– Стоп-стоп-стоп!.. – Крис коснулся пальцами лба и зажмурился. – Зороастризм… Авеста… Ормузд и Ариман. Верно?

– Верно. Анхро-Майнью, он же Ариман…

– Прапрадед Вельзевула, то бишь Сатаны. – Крис восхищенно присвистнул. – Однако вам повезло, коллега. И чего он от вас хотел? Душу небось купить воз намерился?

– Сколько вам лет, Кришнан?

– Я уже говорил. Сорок четыре тысячи с хвостиком.

– Тогда понятно, – кивнул индус.

– Что вам понятно? – насторожился Крис.

– Впадаете в детство.

– Так уж и в детство?

– Не надо паясничать, Кришнан. Поговорим серьезно. Какой сюрприз они вам подкинули?

– Они? – переспросил Крис.

– Назовем их условно островитянами

– Вы думаете?.. – Крис обхватил пальцами подбородок и во все глаза уставился на Сингха. Тот невозмутимо поправил галстук.

– Я думаю, нам следует во всем этом разобраться. Итак, что видели вы?

– Пасть.

– Пасть?

– Ну да. Провал и там, в глубине, свирепо оскаленную пасть.

– Так… – Сингх машинально провел ладонью по клеенчатой скатерти. – Пасть из преисподней… Божество зла… Обросшее шерстью чудовище… Дьявол?

– Вполне возможно, – кивнул Крис. – Как мне это сразу в голову не пришло? Стало быть, нас просто-напросто запугивают. Мне, безбожнику, подсунули нечто абстрактное; вам, специалисту по древним религиям, – Аримана, а Кэт – самого что ни на есть заурядного черта. Все проще пареной репы. Одна только несущественная загвоздка: зачем они это делают? И вообще, кто они такие, эти островитяне? Где прячутся? Почему носа не кажут? На кой черт им потребовалось поднимать из моря этот песчаный нонсенс? На нем и от солнца-то укрыться негде, а уж от дождя и подавно? – Крис почти кричал.

– Успокойтесь, Кришнан, – мягко произнес Сингх. – Держите себя в руках. Островитяне пока всего лишь гипотеза. Ну, а что касается дождей, то их здесь летом практически не бывает. И давайте-ка ляжем спать.

Первое, что они увидели, выйдя из дома утром, были горы. Приземистые, оплывшие, голые, каким и полагается быть горам на песчаных островах. А потом зарядил дождь.

Вначале они ему даже обрадовались: сразу стало прохладнее, да и ходить по влажному песку было куда как легче.

– Дела! – Крис озадаченно взялся за подбородок. – Чтобы за одну ночь из моря поднялся целый кряж – такого, по-моему, история еще не знавала!

– Тектоника… – неуверенно начал было Сингх.

– Какая тектоника! – возмутился Крис. – Во-первых, это очень старые горы. Посмотрите, даже пустынный загар на камнях. А во-вторых, вы ощутили хоть один подземный толчок?

– Лихо сработал папаша Саваоф, – ухмыльнулась Катя. – Как при сотворении мира. И был вечер, и было утро: день третий.

Сингх только вздохнул.

– Ну вот что, – резюмировал Крис. – Вы, Сингх, остаетесь дома охранять наше гнездышко от непрошеных визитеров. А мы прогуляемся до того геологического чуда. Отколупнем от него самую малость для лабораторных анализов. Не забудьте молоток захватить, Кэт.

– Возьмите с собой оружие, – сказал Сингх, когда Катя скрылась в лаборатории.

– Зачем? Насколько мне помнится, господь бог создал зверей земных только на шестой день.

– Кришнан, – Сингх опустил ладонь ему на плечо. – Очень прошу вас, будьте осторожны. Бравада здесь ни к чему. Всему свое время.

– Ладно вам, – пробормотал Крис и глотнул, отгоняя подкативший к гортани комок. – Ничего с нами не случится.

– Надеюсь, – внешне индус казался абсолютно спокойным.

– А вот и я! – На Кате был легкий непромокаемый плащ. Из-под капюшона тревожно поблескивали очки. Крис взял, у нее сумку для образцов.

– Переобуйтесь, Кэт.

– Но кроссовки… – запротестовала Катя.

– Наденьте сапоги, – не допускающим возражений тоном приказал Крис. Катя вздохнула и опять скрылась за дверью.

– Вы недовольны, Сингх? Я что-то не то делаю?

– Все верно, – кивнул индус. – Горы – это горы. Пойду включу рацию.

Крис машинально взглянул на часы. Двадцать восемь минут десятого. Через две минуты начнется сеанс связи. Сингх, как всегда, пунктуален.

До гор было рукой подать. И идти под моросящим дождичком было одно удовольствие. Даже пахло, как в сосновом бору, – грибами и хвоей. Крис невольно огляделся по сторонам: нет, сосен не было.

У подножья каменистой гряды бежал ручеек. Омытые дождем темно-коричневатые камни преграждали ему дорогу, и он петлял между ними, то и дело скрываясь из виду. Крис достал из сумки молоток, ударил по ближайшему камню. Глухое неторопливо эхо прокатилось вдоль гряды и смолкло где-то невдалеке. Катя поежилась.