Текст книги "Хроники тридцатилетней войны (СИ)"

Автор книги: Николай Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Вы стреляли в ответ?

– Мы даже не видели толком своих противников. К тому же на наш один выстрел они успевали сделать десять!

– Их не могло быть в 10 раз больше....

– Наверно, они чаще стреляли.

– Что ж, лейтенант, Вашу участь я решу после боя....

Тут подскакали гусары, что разведывали участок боя.

– Ваше сиятельство! Все поле густо завалено нашими солдатами. Между ними ходят богемцы и, кажется, вытаскивают раненых....

– Это, наверно, мародеры!

– Нет, ими руководят офицеры....

Пользуясь отсутствием активности со стороны богемцев, курфюрст провел летучее совещание с оставшимися командирами.

– Мое мнение, – рубанул рейтарский полковник, – надо срочно отступать, так как пехоты у нас почти нет, а из пушек стрелять некому.

– Вы забыли, граф фон Пфлуг, – возразил полковник гусарский, – что в тыл богемцам сейчас заходит наша вторая кавалерийская группа....

– Хорошо было бы с ней связаться через ваших гусар, – парировал рейтар. – А то вдруг и этой группы уже нет?

– Уймитесь, граф, – поморщился курфюрст. – Но с Вашим предложением я согласен: пошлем два гусарских эскадрона разными дорогами сейчас же. И чтобы шли скрытно, в обход деревень. Найдете кавалерию, объясните полковнику фон Шляйницу наше положение и подтвердите мой приказ о быстрейшем ударе в тыл богемцам. Сами же срочно сюда. Ну, а нам надо занять оборону у Бишофсверде и ждать этого удара.

Глава четырнадцатая. Фиаско курфюрста Саксонии

Тем временем в основном лагере богемской армии, устроенном за Бишофсвердским лесом, Кристиан анализировал с Алексом донесения наблюдателей.

– "Два эскадрона гусар прокрались с юга и севера от шоссе в сторону Баутцена"

– У нас это называют: пойди туда, не знаю куда, и найди то, чего там нет, – усмехнулся Алекс.

– "Мушкетеры занимают дома на восточной окраине Бишофсверде, а рейтары с гусарами оттягиваются к его западной окраине. Туда же тащат пушки"

– Уходят в оборону, но надеются нанести одновременные удары с фронта и тыла. Пушки же им пока ненужные жаба бросить не дает. Хотя, может, курфюрст послал за новыми артиллеристами....

– Так что, беспокоить до вечера их не будем?

– Не стоит, своих бойцов жалко. Подстрелят еще кого-нибудь. Ночью наши кавалеристы их окружат, а утром мы им устроим театральное представление: авось, оно проймет их до печенок....

Утро 19 июня 1621 г выдалось в Лусатии опять солнечным и тихим. Впрочем, саксонцы встретили его невыспавшимися: всю ночь им мнилось, что к Бишофсверде походят ожидаемые черные кирасиры или, напротив, городок обходят богемские кавалеристы. Но вот в 5 часов на востоке действительно раздался многотысячный топот тяжелых коней, и со стороны Шмельна к окраине города галопом стали выезжать чернодоспешные кирасиры! Одна странность: они не спешили на встречу со своим круфюрстом, а встали в оцепление вдоль юго-восточной окраины Бишофсверде! А вот еще новость: с запада раздался очень похожий многотысячный конский топот и к городу подлетели галопом светлодоспешные кирасиры! Да еще в компании явно богемских гусар.... А конные части к Бишофсверде все стягивались и стягивались: черные же рейтары, но богемские драгуны, гусары.... А за ними потянулись и пехотные части, состоящие в основном из мушкетеров.

Когда Иоганн Георг вполне осознал, что его деморализованное 8-тысячное войско находится в плотном окружении победоносных богемских частей общей численностью за 15 тысяч, он выехал со своими офицерами на восточную окраину городка и замер в ожидании. Кристиан не стал долго его томить и подъехал со своими полковниками навстречу, отождествив курфюрста с массивным господином средних лет, обладателем мясистого носа и спесивого выражения на лице.

– Позвольте представиться, Ваша светлость, – спрыгнул он с коня и отвесил поклон. – Кристиан, сын князя фон Анхальт-Бернбург, временно командующий армией Лусатии.

– Я не знаю никакой Лусатии, – буркнул курфюрст. – Есть германская область Лаузиц, южную часть которой Саксония взяла под свою опеку.

– Вас неверно информировали, Ваша светлость, и король Богемии Фридрих поручил мне донести до Вас, что Лусатия наряду с Силезией, Моравией и Чехией является неотъемлемой частью Богемии. Поэтому, я надеюсь, Вы заверите через меня моего короля, что более войска Саксонии на эту территорию не вступят?

– Территориальные споры, молодой человек, нахрапом не решаются, и потому никаких заверений я Вам давать не буду.

– В таком случае мне придется ограничить пока Вашу свободу – чтобы Вы, вернувшись в Дрезден, не подвергли Саксонию и Богемию риску нового военного конфликта. А далее все будет в руках Божьих и короля Богемии.

– Вы посмеете меня арестовать? Я имперский князь, особа неприкосновенная! Представляете, какие силы ополчатся на вашего короля в защиту меня?

– Представляю, Ваша светлость. Те же самые, что ополчились на него год назад.

– Вы будете преданы анафеме с амвонов церквей всех германских конфессий!

– Это вряд ли. Вильгельм фон Саксен-Веймар, уведите своего родственника и обеспечьте его охрану. А вы, господа побежденные офицеры, вденьте шпаги в свои ножны – иначе можете лишиться их с головой. Поверьте, лично с вами ничего страшного не случится. Вы, должно быть, слышали, что у меня есть традиция: попавших ко мне в плен в первый раз отпускать под обещание не обнажать против Богемии оружия, а попавших второй раз – уже не миловать?

Вечером, когда пленных и их вооружение рассортировали и переписали, а курфюрста успели (по голубиному донесению) поместить в одну из башен крепости Ортенбург, Кристиан, расположившийся в самом комфортном доме Бишофсверде, пригласил для беседы герцога Иоганна Эрнста фон Саксен-Веймара.

– Итак, герцог, – с ходу взял он быка за рога, – место курфюрста Саксонии пока вакантно. И Вы либо занимаете его сейчас, либо не занимаете никогда!

Обычно флегматичный герцог слегка покраснел и, выдержав паузу, возразил:

– Князья империи не примут меня в свои ряды. Тем более при живом курфюрсте. Да и Дрезден еще не в наших руках....

– Формальное право у Вас есть? Чем Эрнестинские Веттины хуже Альбертинских? Ведь если бы Иоганн Георг так и остался бездетным, эта линия должна была пресечься, и Вы само собой становились его преемником?

– Это так. Но он женился снова, и Магдалена Сивилла Прусская родила ему множество наследников.

– Которые все еще дети (старшему сыну 8 лет) и нуждаются в опеке. В Вашей опеке, герцог.

– Повторяю, курфюрст еще жив.

– Князья Евангелической унии уже осудили его как агрессора. А теперь он будет отбывать наказание в нашей тюрьме. Долго ли в неволе потерять здоровье и покинуть мир живых?

– Вот если это случится, детям назначат опеку – и, скорее всего, материнскую.

– По законам Саксонии женщина не может править страной, значит и регентом быть не может. Только дядя принцев, то есть Вы или кто-то из Ваших братьев. Вам ли этого не знать?

– Стать правителем Саксонии всего на 5 лет?

– За эти пять лет мы сообща наведем новый порядок в Священной Римской империи! То есть прижмем совсем этих католиков и выберем своего, протестантского императора. К тому времени границы многих немецких государств будут перекроены и даже названия их могут поменяться. Например, вместо Саксонии возродится Тюрингия в границах от Польши и Богемии до Пфальца и от Баварии до Бранденбурга. Кому же править в этой Тюрингии как не герцогу ее естественной столицы, Веймара?

– До чего легко у Вас, Кристиан, все получается. А ничего, что при этом перекраивании границ Ваше княжество Анхальт-Бернбург окажется поглощено либо Тюрингией, либо Бранденбургом?

– Ну, оно не исчезнет совсем, просто окажется в вассальной зависимости от курфюрстов. Причем, я предпочел бы иметь своим сюзереном Вас, будущий курфюрст Тюрингии.

– А как же Фридрих Богемский? Переживет ли он Ваше отступничество?

– Если бы можно было перетащить в Богемию мое будущее княжество, я бы это сделал – чтобы быть подальше от Бранденбурга. Но с географией не поспоришь, Иоганн. Зато Ваше географическое положение, повторюсь, наиболее благоприятно. Так что, соглашаетесь стать пока правителем Саксонии? Или мне обратиться к Вашему брату, Вильгельму?

– Рискну, пожалуй. Но мы с Вами все еще в Бишофсверде находимся, а не в Дрездене. Как нам его взять?

– Лучше хитростью. Что, если нам изобразить отступающее войско курфюрста?

Глава пятнадцатая. Дрезденские дебюты

Вот так получилось, что 20 июня Дрезден оказался в руках богемской армии, а Кристиан в сопровождении братьев Саксен-Веймар – в парадной зале резиденции курфюрста, занимавшей довольно мрачный, замкнутый со всех сторон трехэтажный замок в центре столицы. Навстречу незваным гостям в сопровождении пары фрейлин вышла величественная и все еще красивая рыжеволосая женщина лет 35 в пышном приталенном платье светлых тонов, рукавами буфф (с красными разрезами) и с обширным стоячим кружевным воротником – явно курфюрстина Магдалена Сибилла. Голубые глаза на ее белокожем лице были полны негодования, а яркие полные губы крепко сжаты.

– Как она мне нравится! – восхитился Алексей Михайлович.

– Да ведь это почти старуха! – удивился Кристиан. – Родившая то ли 9, то ли 10 детей!

– Разуй глаза, пацаненок! Где ты видишь морщины или другие признаки старости? В самом соку женщина. В общем, прошу, изобрази восхищение, так надо для дела!

Кристиан соответственно улыбнулся и изящно поклонился. Ему вторили и герцоги. Дама же спросила на грани вежливости:

– По какому случаю вы здесь, господа Саксен-Веймар? И что это за умильный господин с вами?

Иоганн открыл было уже рот, но Кристиан его опередил:

– Мы здесь, Ваша светлость, по случаю взятия Дрездена богемской армией. Я командующей этой армией, князь Кристиан фон Анхальт-Бернбург, а господа Саксен-Веймар – мои полковники. Предвосхищая Ваши следующие вопросы, сразу скажу, что Ваш муж нами арестован по обвинению в неспровоцированной агрессии против короля Богемии и заключен в тюрьму в ожидании будущего суда курфюрстов. Ваших детей возьмет пока под опеку их дядя, Иоганн Эрнст, герцог Саксен-Веймар. Вы же вполне свободны и вправе жить там, где Вам заблагорассудится.

Дама еще более побелела, чуть пошатнулась (ее тотчас поддержали фрейлины), но совладала с волнением и сказала:

– Вот, значит, как повернулась эта авантюра с Лаузицем.... Бедный Иоганн, он так был в себе уверен....

Потом еще помолчала и спросила:

– Так я могу остаться здесь, со своими детьми?

– Очень было бы желательно, Ваша светлость, – сказал со всем почтением Кристиан и поклонился как можно ниже.

В последующие месяцы братья Саксен-Веймары были заняты тем, что «прибирали к рукам» саксонских аристократов и их земли, а попутно заменяли гарнизоны в крепостях и городах на богемско-тюрингские. Сначала саксонцы пытались сопротивляться, но их все же уговаривали, подкупали или (редко) решали вопрос ночным штурмом. Кристиан же, верный своей стратегии, обретался в столице (ему и его людям выделили два этажа в западном крыле замка) и контролировал процесс «тюрингизации» с помощью сети разведчиков и голубиной почты. С курфюрстиной он вначале почти не встречался, но «руку на пульсе» держал, то есть перлюстрировал ее корреспонденцию (да, нехорошо, но надо!) и, подкупив некоторых служанок, имел полные сведения о ее контактах за день. Итог: как жена она активно запрашивала тех или иных приближенцев мужа о его судьбе и выяснила все-таки, что он содержится в Баутцене; как сестра слезно советовалась с Анной (женой курфюрста Бранденбурга) и Марией (женой маркграфа Бранденбург-Байрета) – те сочувствовали и обещали мужнину помощь «в случае чего»; как «восхищенка» жаловалась королю Швеции Густаву Адольфу о своей беде – тот яро сочувствовал, но был связан по рукам и ногам войной с Польшей и потому.... Что касается личных контактов, то они тоже затрагивали круг придворных курфюрста, не считая просто болтливых дам.

Одним из наиболее частых контактеров Магдалены, бывшим гофмаршалом Дитрихом фон Таубе Алексей Михайлович заинтересовался особо, усилил надзор и на тебе (!) – установил факт любовной связи шустрого барона 34 лет и курфюрстины. Дело, конечно, житейское, но оно нам надо в свете будущего приручения Магдалены? Соответственно, с этим выходцем из Эстляндии (надо же!) была проведена беседа, после чего он выехал на постоянное место жительства в замок Клаффенбах близ Хемница, где с 1615 г обосновалось его семейство.

И вот как-то в конце июля, под вечер, Кристиан послал записку курфюрстине с просьбой об аудиенции. Она согласилась на встречу, оговорив, что привыкла проводить теплые вечера в бельведере (а то он не знал об этом!). Кристиан застал ее в кругу фрейлин, но покосился на них и попросил именно об уединенном разговоре. Дама пожала обнаженными плечами и услала девушек в другой конец бельведера, после чего обратила вопросительный взгляд на легко, но франтовато одетого наместника.

– Мне доложили, что Вы подкупаете людей с целью узнать о местоположении Вашего мужа, – начал Кристиан, неопределенно улыбаясь. – Хотя проще было бы узнать о том же непосредственно у меня и без всяких денег.

– Никак не проще, – вздохнула дама. – Я оказалась бы у Вас, моего врага, в долгу.

– Я не могу быть Вам врагом. Перед красивой женщиной (а Вы изумительно красивы!) мужчина неотвратимо млеет. Пословица гласит: "Муж и жена – одна сатана", но в Вашем муже я вижу врага, а в Вас – только бездну, пугающую и прекрасную! И я готов, готов в ней утонуть....

После этих слов Кристиан (уступивший инициативу Долгинову, а сам морщившийся в уголке сознания) проник горящим, жадным взглядом в удивленно раскрытые очи матроны.

– В-вы надо мной шутите? – обрела голос Магдалена.

– Ни за что! Я трепещу под Вашим взглядом! И не смею опустить свой взгляд, потому что он начнет упиваться Вашими алыми губами, холеной шеей, роскошными лилейными плечами и даже проникнет меж этих объемных, трепетных грудей!

На этих его словах дама схватила уже протянутые к ней мужские длани и попыталась их оттолкнуть. Кристиан, провернув руки, перехватил женские запястья и продолжил пылкую речь, пожирая ее лицо глазами:

– Поверьте, мадам, с того момента, как я вас увидел, не было дня, чтобы я не думал о Вас. Сначала я себя урезонивал, говорил "Она замужняя женщина, мать, ты щенок в ее глазах". Но увидев Вас снова (а я часто за Вами подглядывал!), я чувствовал в себе подъем такой страсти, какой никогда ни с одной девушкой не испытывал! Я так устал с собой бороться! Сжальтесь надо мной, позвольте мне обожать Вас и хоть иногда сжимать в своих объятьях – иначе этот огонь сожжет меня....

Черты лица Магдалены, тоже во все глаза смотревшей на удивительно пылкого поклонника, смягчились, и она шепнула ему:

– Умерьте пыл, Кристиан! Я не подозревала, что суровый наместник таит в своей груди вулкан страстей! Больше ничего не говорите и уходите. Я же могу лишь обещать, что буду думать о Вас теперь по-другому....

Глава шестнадцатая. Счастливая Магдалена

Тем же вечером Кристиан вспылил:

– Я мечтаю каждый день о встрече с Сюзанной, а ты, значит, о постельных забавах с этой Магдаленой? И если она тебе уступит (а ты ведь вон какой настырный!), именно я буду ее тешить, нежить и пялить! Шайзе! Фердамте шайзе!

– Поверь, эти забавы могут сыграть большую роль в политике. Если мать будущего курфюрста Саксонии окажется нашей союзницей, то лучшего расклада и желать нельзя – пояснил Алекс.

– А как же быть с курфюрстом Тюрингии, которому ты все мозги прокакал?

– С Тюрингией то ли выйдет, то ли нет, а Саксония всем привычна....

Магдалена продержалась неделю, после чего Кристиану передали приглашение прийти вечером в ее покои (погода стояла дождливая). Она встретила его в гостиной, была одета в подобие глухой мантии, не стеснена корсетом и прислуживала ей одна фрейлина, уже пожилая.

– Я что-то плохо себя чувствую, князь, – извинилась курфюрстина после его почтительного приветствия – и потому кутаюсь, несмотря на тепло, в это покрывало. А о встрече с Вами я попросила потому, что до меня дошли слухи, будто мой муж тоже заболел?

– Хочу Вас разубедить, мадам: Ваш муж по сравнению с Вами здоров. Если верить донесениям моих служащих. А вот Ваша простуда меня пугает. Мне о ней тоже донесли, и потому я позволил себе принести надежное лекарство, которым меня лечила бабушка. Называется оно глинтвейн.

После чего стукнул в дверь и ему просунули в проем корзинку с бутылкой красного вина, керамическими кружками и какой-то ароматно пахнущей кастрюлькой.

– Про глинтвейн я тоже знаю, – сказала, улыбаясь, Магдалена. – Хоть пила его однажды и зимой.

– Летом его лечащий эффект еще лучше. У меня, кстати, все уже готово, осталось влить в кастрюльку с кипятком и пряностями вино.

И ловко влил его, распространив пряный запах по всей комнате. А потом разлил горячую жидкость по кружкам (прикрытым крышечками) и подал с поклоном одну "больной" даме. Вторую забрал себе, пригубил и сказал:

– Сказка! Такая благодать по груди и животу разливается!

Магдалена засмеялась и тоже начала пить глинтвейн. Уже спустя 10-15 минут ее смех стал почти непрерывным, лицо раскраснелось, а из-под мантии появились шея и полуобнаженные плечи. Фрейлина меж тем тихо ретировалась, что не осталось незамеченным Кристианом, Он (впрочем, уже Алекс) тотчас пересел к Магдалене, поймал ее руку и стал жарко целовать, начав с кисти и постепенно поднимаясь к обнаженному локтю и далее к плечу. Мантия в результате частично сползла, и стало понятно, что матрона одета под ней только в длинную ночную рубашку без рукавов. Одним рывком Алекс припал пылающими губами к ее устам, затем взметнул даму на руки и понес в спальню....

Поздней ночью Кристиан, полагая Магдалену спящей, решил, что пора идти в свои аппартаменты, и спустил ноги с кровати на пол, но был удержан ее рукой и голосом, полным нежности:

– Подожди, милый Кристиан! Я не могу, не хочу тебя от себя отпускать. Ты сделал со мной что-то такое, чего я за все время супружества не испытывала! Меня трясли такие волны и спазмы! А после них было так радостно, так хотелось взлететь в небо! Или бежать наперегонки как в детстве.... Тебе было так же хорошо?

– Нет, Магда. Это дар Бога, которым он наделил только женщин. Мужчинам, ты ведь знаешь, присущ лишь миг наслаждения, после которого хочется передохнуть, а лучше поспать.

– Но ты со мной совсем не спал, а все нежил меня и нежил, подводя ко все новым пикам удовольствия. И делал это разнообразно, в отличие от других мужчин. Особенно мне понравились те ласки языком....

– Я так влюблен в тебя, Магдалена, что основным моим удовольствием стало сотворять удовольствие тебе. Когда ты рада, то я вдвойне рад. Поверь, это правда.

– Боже! Ты услышал мои молитвы, и я встретила, наконец, мужчину, с которым мне действительно хорошо! Сохрани его для меня на долгие дни!

– Магдалена, я ведь женат, – вяловато напомнил Кристиан.

– И ты приносишь своей жене такую же радость?

– Да, Магда, – продолжал рушить легенду о великой влюбленности партнер Алекса. – В нее я тоже влюблен и ее счастье тоже главное для меня.

– Как так? – озадачилась Магдалена. – Разве можно искренне любить двух женщин?

– Получается, что можно. Я вас обеих люблю. Только ее там, а тебя здесь.

– Бог может наказать тебя за двоеженство, Кристиан. Я так этого боюсь!

– Помолись за меня, Магдалена. Но прошу: не говори о нашей любви на исповеди. Некоторые священники нарушают ее тайну. Я знаю об этом по долгу службы.

Глава семнадцатая. Пражские проблемы

На юге Германии к осени 1621 г. разгорелась война между Австрией (поддерживаемой Испанией) и Савойей (с Венецией в друзьях). Армия Карла Эммануила взяла с потерями Иннсбрук, но вовсе осеклась на Зальцбурге и, оставив возле него заслон в 8 тысяч бойцов, подошла к столице Баварии Мюнхену. Баварские аристократы к тому времени все-таки собрали в Аугсбурге сводную армию в 15 тысяч рекрутов, а в обход Зальцбурга, по Дунаю к Регенсбургу подошли парусно-гребные суда с австрийскими войсками (еще 10 тысяч) и оба этих корпуса пошли к Мюнхену. Карл Эммануил, разведка которого оказалась на высоте, ловко сманеврировал и разбил австрийские войска на полдороге, возле Ландсхута, вынудив их бежать к Регенсбургу. В темпе он вернулся к Мюнхену, успев развернуться навстречу аугсбургскому ополчению. И началось осеннее Мюнхенское стояние равных примерно армий. Впрочем, к баварцам все время подходили новые отряды патриотов.... Кончилось дело тем, что савойяры отправились на зимние квартиры в Иннсбрук и окружающие его городки и деревни, а баварцы вовсе разошлись по домам.

Той же осенью части богемской армии, заменяемые постепенно рекрутами из Тюрингии (вернее, Саксонских княжеств, руководимых теми или иными Эрнестинами), стали возвращаться в Прагу. С последним контингентом, уже в декабре вернулся и Кристиан. Смеющаяся Сюзанна, поддерживая большой живот, повисла у него на шее, не замечая виноватой мины на лице у миленка.

– Эй, типус, – рявкнул мысленно Алекс. – Ну-ка подбери свои сопли и веди себя по-мужски! Тем более что все, что произошло в Праге, сотворил только я!

– У тебя своего члена нет! – рявкнул в ответ Кристиан, но ожил и заулыбался своей милой, родненькой жене.

На другой день Кристиана навестил отец, все еще канцлер Богемии.

– Что ты там набедокурил с курфюрстом Саксонии, сынок? – ласково спросил он. – И вообще со всей Саксонией?

– Я его временно изолировал в Баутцене, отец, – в тон ответил Кристиан. – И с Саксонией сейчас все нормально: жена курфюрста согласилась с необходимостью опеки детей, которую взял на себя их дядя Иоганн Эрнст. А чтобы никто из саксонцев не сомневался в его праве, он ввел в основные гарнизоны страны бойцов из своего Веймара и родственных герцогств.

– Все нормально.... И сколько же времени нам задерживать Иоганна Георга у себя? В его случайную смерть теперь никто из князей Германии не поверит.

– Вот здесь я надеюсь на твои дипломатические способности и связи, отец. Добейся от князей лишения этого перевертыша статуса курфюрста и все проблемы Евангелического союза будут решены, а мы получим мощных союзников в середине Германии. Если же и герцог Савойский получит Баварию.... Как там обстоят его дела?

– Никак. Все альпийцы впали в зимнюю спячку.

– Может, мне ему немного помочь? Разумеется, с наступлением весны?

– Это было бы неплохо, но только, если действовать инкогнито.

– Предположим, как венецианские волонтеры?

– Что ж, ты знаешь итальянский язык. Но не твои бойцы.

– Волонтеры мы будем от Венеции, а происхождением из разных концов Европы. Так подойдет?

– Так да. Но это будет потом, а завтра нам предстоит тяжелый разговор с королем.

– Раньше он с тобой на все соглашался....

– Это уже в прошлом. Фридрих стал старше, а после твоих побед и повального соглашательства рейнских князей самоувереннее. Того и гляди совершит какую-нибудь непоправимую ошибку. И не возразишь: так решил король! Подпевал же возле него уже хватает.

– А что королева? Она по-прежнему имеет на него влияние?

– Ее он слушает. Беда в том, что иногда ляпнет что-то без совета с ней или со мной, а потом соглашается: ах да, это я не совсем продумал! И еще взял манеру оправдываться: ведь так будет справедливо, не правда ли? Вот и тебя, я думаю, он распесочит: как Вы посмели арестовать курфюрста! Это против всех законов империи! Надо, действительно, поговорить сначала с королевой и, значит, сегодня! Сиди с женой и жди вызова к Элизабет.

В ожидании аудиенции Кристиан завел разговор с Сюзанной, которая все еще была в числе фрейлин.

– Королева опять беременна, причем срок у нее месяца на два позже моего. Она стала, по-моему, еще красивее, но и строже как-то. Часто смотрит на короля как бы со стороны и чуть насмешливо. А то еще снисходительно. Я на тебя, мой львенок, так смотреть не умею. Мне хочется на тебе повиснуть и греться в ласковых лучах твоих глаз. Только вот живот мешает....

– Рядом с королем много неприятных людей?

– Есть и немало. Особенно мне не нравится очень услужливый Вацлав Штернберк, владелец красивого замка, где неделю развлекал короля на всякие лады. Королева говорит, что раньше он там так же принимал господ из Вены и, значит, способен изменить еще раз....

Но вот время аудиенции настало. Кристиан, трепеща как встарь, вошел в малую гостиную королевы, низко ей поклонился, а разогнувшись, согласился с женой: и красива стала Элизабет до исступления его ума и куда строже.

– Здравствуйте, князь,– чуть улыбнулась все же королева. – Вы стали за эти полгода очень мужественны. Видимо, таким Вас сделали Ваши победы?

– Рядом с Вами, Ваше Величество, моя мужественность, как и всегда, стремительно тает.

– Это плохо. В моем окружении очень не хватает мужественных людей. Не смейте таять, вы можете мне в любой момент понадобиться.

– Слушаю и повинуюсь, Ваше Величество.

– И еще Кристиан! Не стоит называть меня наедине так выспренне. Я предпочитаю слышать из уст симпатичных мне мужчин просто "мадам".

– Это очень интимно, Ваше Величество. Но Ваше желание для меня закон, мадам.

– Учитесь Вы на лету. Так вот, завтра на встрече с королем Вам надо пройти по лезвию бритвы: да и нет не говорить, на острые вопросы давать скругленные ответы и нажимать на чудные перспективы Богемии в будущем. Дело в том, что мой львенок незаметно подрос и возомнил себя матерым львом – хоть по факту таковым пока не стал. Зато с ним стало трудновато ладить. Даже мне, а что уж говорить о придворных?

– Я Вас понял, мадам. Попробую Вас не разочаровать.

– Если Вам это удастся, Кристиан, то Ваш ранг в моей классификации мужчин подскочит почти до высшей планки....

"Не так страшен черт, как его малюют" – гласит украинская пословица. Против ожидания король явил милость к своему удачливому фельдмаршалу и даже одобрил арест курфюрста Саксонии: пусть посидит, без него переговоры с соседями идут куда легче. Тем более что за его освобождение никто голос особо не возвышает – кроме дружка закадычного, императора Фердинанда. Но его гнев нынче не так страшен, потому что он фактически изолирован в своей Австрии, на которую с востока давят Габор Бетлен и, потенциально, Турция, а с запада герцог Савойский.

– Успех герцога нам очень нужен, поэтому будущей весной, Кристиан, Вам придется отправиться, видимо, в Баварию, но под чужим именем и с наемной армией....

Глава восемнадцатая. Марш на Мюнхен

Всю зиму Кристиан и Алекс отбирали воинов в ряды отряда волонтеров и вооружали их новыми мушкетами и штуцерами (последним даже были приделаны оптические прицелы – хоть и на каждого пятого стрелка). Совершенствовалась и их выучка, в том числе по штурму крепостей с помощью лестниц. Егеря же обучались основам стенолазания (Долгинов хаживал в молодости в горы, да и стенолазанием баловался) с использованием молотков, клиньев, вкладышей и страховочных веревок с "карабинами" Когда наиболее ловкие из них научились взбираться на крепостные стены высотой до 20 м за несколько минут, стенолазание стали проводить ночью. В итоге в распоряжении Кристиана оказался десяток уверенных в себе ночных стенолазов.

Алексей Михайлович вспомнил тем временем о вращающемся пушечном снаряде, испытанном тем же Минье для гладкоствольных пушек, и попросил мастеров Пражского пушечного завода изготовить для полковых легких пушек несколько образцов. Эти цилиндрические снаряды были проточены вдоль несколькими канавками (для выхода пороховых газов), которые к голове снаряда плавно однотипно изгибались, что и обеспечивало его вращение. После ряда неудач и внесения модификаций нужные параметры снаряда были все-таки найдены – и как же далеко и точно он полетел! На расстояние 1000 шагов отклонение чугунного снаряда от центра мишени составило, в среднем, 1 ярд (то есть расстояние от кончика носа до большого пальца вытянутой руки), а при оптимальном угле возвышения снаряд улетал и за 2000 шагов. Соответственно, конная батарея пушек была укомплектована именно такими снарядами: шрапнельными или простыми болванками.

Мушкетеры составили ядро отряда (3 полка), а егерей подготовлено на один полк. В конную группу отряда включили по одному полку кирасир, драгун и гусар, а в артиллерийскую – те же 2 батареи из 12 пушечек. Маловат получился отряд для больших сражений (около 8 тысяч бойцов), но для вспомогательных операций на баварском театре годился.

За этими сборами быстро пришла весна, в начале которой Сюзанна родила долгожданного мальчика, которого назвали Эрдманом. В конце апреля девочка появилась у королевы, которая при этом едва не умерла и пообещала королю взять на год или два перерыв в родах. Впрочем, Кристиан узнал о бедах королевы по почте, так как был уже в пути к Дунаю. Шли его полки опять порознь и в стороне от крупных городов, вдоль юго-западной ветви Рудных гор (по маршруту Амберг-Швандорф-Кам-Фихтах-Деггендорф), сам же он двигался в авангарде, с егерями и вышел к Дунаю у Деггендорфа к 1 мая. Здесь в лесах у этой деревни пришлось ждать свои части еще 5 дней, но все пришли, по крайней мере, без потерь. К тому времени егеря заготовили плоты, на которых и переправили все войско за Дунай.

Далее пошли прямой дорогой на Мюнхен, причем через тот самый Ландсхут, По дороге им встречались отдельные отряды баварцев, но те, распознав в них чужаков, сами уходили в сторону от столь значительного войска. Продвигались они в давно освоенном темпе марш-броска (40 км в сутки) и прибыли к северному предместью города через 3 дня. Обнаружив между рекой Изар и собственно предместьем слабо залесенную просторную лужайку (в конце века здесь разобьют Английский сад), Кристиан отправил гусар на поиски противника и будущих союзников, а на лужайке организовал военный лагерь в дежурном варианте, то есть огородил рогатками периметр и наметил огневые пункты, меж тем как внутри лагеря солдаты устанавливали палатки.

Противник был обнаружен как в домах северного предместья (пленные показали, что это добровольцы из разных баварских городов и замков), так и, конечно, внутри городских стен. Савойцы тоже были уже здесь, но их сил хватило лишь на то, чтобы создать осадное полукольцо с юга и запада от города. Соответственно, герцог Савойи очень обрадовался неожиданному подкреплению и позвал его командира на завтрашнее совещание в свой лагерь.

Когда Кристиан в сопровождении своих заместителей барона фон Лобковица и графа Крайиржа вошел в просторную палатку герцога, то во время поклона взглядом выцепил стоявшего на первом плане маститого пожилого аристократа и обратился к нему по-итальянски:

– Buona salute, Vostra Signoria!

– Sei italiano? (Вы итальянец?) – поразился герцог. – Che sorpresa!(Какая неожиданность!) Da Venezia? (Из Венеции?)