Текст книги "Хроники тридцатилетней войны (СИ)"

Автор книги: Николай Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Бенедикт: – Да укрепит небо в Вас подобные чувства! Это избавит немало синьоров от царапин на физиономии

Беатриче: – Физиономиям вроде Вашей от царапин хуже не станет.

Бенедикт: – Хотел бы я, чтобы моя лошадь равнялась неутомимостью с Вашим язычком. Продолжайте с богом, а я кончил.

Беатриче: – Вы всегда кончаете лошадиной остротой.

Франческо (заканчивая разговор с Леонато): – Отлично, мой друг. Синьоры, владетель Новары приглашает погостить у него, сколько мы пожелаем.

После этих слов с галереи уходят почти все, но Клавдио придерживает Бенедикта.

Клавдио: – Бенедикт, ты заметил дочь синьора Леонато? Какая скромная и милая девушка! Или ты иного мнения?

Бенедикт: – По-моем,у для большой похвалы она слишком мала, для высокой – низковата.

Клавдио: – А я утверждаю, что не видел в своей жизни девушки прелестнее!

Бенедикт: – Я могу еще обходиться без очков и ничего особо прелестного в ней не вижу. Вот ее кузина – не вселись в нее бес – была бы лучше ее настолько, насколько майские дни лучше декабрьских. Но, я надеюсь, тебе не захотелось обратиться в женатого человека?

Клавдио: – Я не верю в такую удачу, но да: я хочу, чтобы Геро согласилась стать моей женой.

Бенедикт: – Вот до чего дело дошло! Еще вчера мы с тобой смеялись, что женатики носят шапки с целью прикрыть некие витые украшения, а нынче ты сам хочешь подставить шею под ярмо? Что ж, валяй и вздыхай все воскресные дни о былой свободе....

В этот момент на галерею возвращается Франческо.

Франческо: – Что за секреты задержали вас здесь?

Бенедикт: – Я бы хотел, сир, чтобы Вы принудили меня открыть их

Франческо: – Повелеваю тебе именем присяги на верность.

Бенедикт: – Ты слышишь, граф Клавдио? Я вынужден отвечать и говорю: Клавдио влюблен! В кого, спросите Вы? В маленькую Геро.

Франческо: – Это так, граф Клавдио?

Клавдио: – Так, сир.

Бенедикт: – В старой сказке говорилось: "Это не так и не было так и дай боже, чтобы этого не было"

Клавдио: – Только если моя страсть внезапно исчезнет, дай боже, чтобы так оно и было.

Франческо: – Аминь, если Вы любите Геро; она вполне достойна любви.

Бенедикт: – А я не чувствую, достойна ли женщина любви. И потому до конца жизни останусь холостяком.

Франческо: – Ну-ну. У меня есть предчувствие, что прежде чем умру, я увижу тебя побледневшим от любви.

Бенедикт: – От злости, от болезни или от голода, сир, но никак не от любви. Если я начну бледнеть от любви вместо того, чтобы краснеть от вина – позволяю вам выколоть мне глаза и повесить меня вместо вывески над входом в публичный дом в качестве слепого Купидона.

Франческо: – Время покажет. А пока что, любезный Бенедикт, отправляйтесь к Леонато и скажите, что мы придем на праздник, который он собрался затеять.

Бенедикт уходит, а Клавдио обращается к кондотьеру:

– Я Вас прошу помочь мне, сир.

Франческо: – Слушаю.

Клавдио: – Есть сын у Леонато?

Франческо: – Одна лишь Геро. Она же и наследница всего. Коль любишь ты ее, тогда признанье сделай.

Клавдио: – Язык немеет перед нею, я хуже школьника робею....

Франческо: – Тогда поступим так: сегодня ночью будет маскарад. С тобой фигурами и голосом мы схожи, а лица масками обложим. Я к Геро нежно подойду и слух ее в свой плен возьму и в пылком приступе влюбленной речи тобою назовусь меж прочим. Потом с ее отцом я потолкую и к обрученью подготовлю все втихую. (Уходят).

..................................................................................................................

Во избежание обвинений в плагиате сообщаю, что за основу текста пьесы взят перевод Т.Л. Щепкиной-Куперник (1959 г). Все изменения, вставки и купюры мои.

Глава сорок четвертая. Представление продолжается

На галерею выходят дон Хуан и Конрад, его приспешник.

Конрад: – Почему, граф, Вы так печальны?

Дон Хуан: – А с чего мне быть веселым? Не так давно я дерзнул восстать против капитан-генерала и проиграл! Он вернул мне свою милость, но она мне горше равнодушия. Ничто мне теперь не мило, ко всему я апатичен. Лишь месть может воскресить мою душу, но в чем она может состоять? Оружием мне его не победить. Подскажи, если знаешь, нужное средство....

Входит Борачио и говорит:

– Вы напрасно, граф, всех сторонитесь. Я только что был на великолепном ужине, который устроил Леонато в честь Сфорца. А еще я узнал, что вскоре нас ожидает свадьба.

Дон Хуан: – Какой дуралей хочет обручиться с заботами?

Борачио: – Клавдио, правая рука капитан-генерала. А его избранница – Геро, дочь Леонато.

Дон Хуан: – Как тебе стало это известно?

Борачио: – Я проветривал комнаты и, увидев Франческо и Клавдио, юркнул за занавеску. Оттуда и услышал, как сир обещал лично просватать Геро во время маскарада.

Дон Хуан: – Во время маскарада? Тут может выпасть случай сорвать мою досаду. Идем туда сейчас же. (Уходят)

Их сменяют Леонато, Геро и Беатриче.

Леонато: – Странно, графа Хуана не было за ужином.

Беатриче: – До чего кислое выражение лица у этого синьора – словно его мучает изжога.

Геро: – Он меланхолического нрава.

Беатриче: – Взять бы среднее между ним и Бенедиктом – превосходный получился бы человек: один совсем истукан, другой вечный болтун, а вместе то, что надо.

Леонато: – Право, племянница, ты никогда не найдешь себе мужа при таком остром языке.

Геро (хихикнув): – Она любит бодаться! И не любит бородатых мужчин.

Беатриче: – Не страшно. Известно, что бодливой корове бог рог не дает. Ну, а бородатый мужчина – это ужас! Лучше я буду спать на шерстяных простынях!

Леонато: – Может попасться и безбородый....

Беатриче: – Увы, у кого нет бороды, тот обычно еще не мужчина. Что мне с таким делать? Лучше наймусь к вожаку медведей или буду водить обезьян в аду.

Леонато (посмеиваясь): – Ты что же намерена отправиться в ад?

Беатриче: – Только до ворот, дядюшка. Там меня встретит дьявол, старый рогоносец, и скажет: "Ступай на небо, Беатриче! Ад не для девиц!". В раю же меня встретит Петр, он укажет, где помещаются холостяки, и пойдет тут у нас веселье день-деньской.

Входят гости в масках и разбирают дам на танец. Один (Франческо) подходит к Геро:

– Не угодно ли, синьорита, пройтись в танце с Вашим поклонником?

Геро: – Если Вы будете танцевать медленно, смотреть нежно и дерзостей не говорить – я готова пройтись с Вами

Франческо: – Но мне хочется сделать Вам признание....

Геро: – Может, я его выслушаю – если Вы откроете лицо и оно мне понравится....

Франческо: – Пока я открываться не буду, но поверьте, моя маска вроде крыши хижины Филемона: внутри нее – Юпитер.... (Уходят)

В танце на галерее появляются Беатриче и Бенедикт (он в маске)

Беатриче: – Вы так и не скажете, кто это Вам говорил?

Бенедикт (непривычно серьезен): – Простите, нет.

Беатриче: – Что мое остроумие заимствовано из "Ста веселых рассказов" мог сказать только Бенедикт.

Бенедикт: – А кто это?

Беатриче: – Вы не знаете Бенедикта? Странно. Я думала, этого плоского шута все знают. Он выдумывает и разносит невероятные сплетни, нравится только распутникам, одних забавляет, других возмущает....

Бенедикт: – Когда я познакомлюсь с этим синьором, я передам ему Ваш отзыв (Уходят).

Входят дон Хуан и Борачио и замечают Клавдио (в маске)

Борачио (Хуану): – Это Клавдио, я узнал его по осанке.

Дон Хуан (обращаясь к маске): Вы не синьор Бенедикт?

Клавдио: – Вы угадали.

Дон Хуан: – Синьор, прошу Вас об услуге. Я в разладе сейчас с Франческо, а Вы с ним близки. Я узнал, что он влюбился в Геро. Но она неровня ему по рождению. Если Вы отвлечете сира от нее, то совершите благородный поступок.

Клавдио: – Откуда Вы знаете, что он ее любит?

Дон Хуан: – Я слышал, как он уговаривал ее выйти замуж уже сегодня и клялся в любви.

Борачио: – И я это слышал. Но дон Хуан, нам пора ужинать (Уходят)

Клавдио срывает с себя маску в отчаянии:

– Вот так я отвечал за Бенедикта, но Клавдио дурную весть услышал. Так значит сир хлопочет за себя! Во всех делах бывает дружба верной за исключением любовных дел. Посредникам не верь: растает верность от чар немой колдуньи – Красоты! Случается ведь это ежечасно, а я о том забыл. Прощай же, Геро! (Уходит)

Входят Франческо и Бенедикт.

Франческо: – Беатриче очень сердита на Вас: кавалер, с которым она танцевала, сказал, что Вы плохо о ней отзывались

Бенедикт: – Она сама обходится со мной так, что и бревно бы не выдержало! Ее слова – кинжалы, дыханье так же ядовито, как и речи. Она способна Геркулеса посадить за вертел, а палицу его пустить на растопку. Бросим о ней говорить....

Входит Беатриче.

Бенедикт: – О нет, это кушанье мне не по вкусу, терпеть не могу трещоток (Уходит).

Франческо: – Итак, синьора Беатриче, Вы потеряли сердце синьора Бенедикта.

Беатриче: – Это правда, сир. Он давал мне его на время взаймы за проценты, а потом выиграл мечеными костями. Так что Вы правы, оно для меня потеряно.

Франческо: – Но Вы положили Бенедикта на обе лопатки....

Беатриче: – Лишь бы не он меня – чтобы мне не народить дураков. Кстати, Клавдио, за которым Вы меня посылали, сейчас придет.

С разных сторон входят Клавдио и Леонато с Геро.

Франческо: – Отчего Вы так печальны, граф? Или заболели?

Клавдио: – Я не печален и не болен

Беатриче: – Граф ни печален, ни весел, ни болен, ни здоров. Он просто окрасился как лимон в желтое – цвет ревности.

Франческо: – Ревность? С какой стати. Знай Клавдио: я посватался от твоего имени, и прекрасная Геро согласилась на брак с тобой. Согласен и отец, с которым я тоже переговорил. Назначай день свадьбы и дай бог тебе счастья.

Леонато: – Граф, возьмите мою дочь и с ней мое состояние.

Клавдио: – Я.... Я счастлив необыкновенно! Геро, Вы моя, как и я – Ваш. Я себя отдаю за Вас и в восторге от этой мены!

Беатриче: – Вот мы и породнились! Все на свете устраиваются, кроме меня одной, бедной чернушки. Остается сесть в уголок и кричать: Дайте мне мужа!

Франческо: – Хотите пойти за меня, Беатриче?

Беатриче: – Нет, сир, разве только у меня будет еще муж, для будничных дней. Вы слишком драгоценны, чтобы носить Вас каждый день. Простите меня, такая я уродилась: болтаю одни пустяки и ничего серьезного.

Франческо: – Я не простил бы Вам только молчания. Веселость очень Вам к лицу.

Леонато: – Племянница, ты позаботишься, о чем я тебя просил?

Беатриче: – Конечно, дядя. Извините, сир. (Все уходят)

Глава сорок пятая. Страсти под столом.

Как видишь, читатель, действие этой пьесы развивается неспешно. В ней будет еще много поворотов сюжета и еще больше острот – но обратись лучше к каноническому тексту Щепкиной-Куперник, из которого ты узнаешь о новой каверзе дона Хуана в отношении Геро, о попытках общества влюбить Бенедикта и Беатриче друг в друга, об оскорблении Клавдио своей невесты перед алтарем, о ее мнимой смерти, о случайном доказательстве невиновности Геро и отчаянии Клавдио и о счастливом завершении всей истории в виде двух свадеб: Клавдио с Геро и Бенедикта с Беатриче. Мне же хочется поведать о развитии отношений между Кристианом и Беатриче Борромео.

Беатриче упивалась каждым своим выходом на сцену и сыпала остротами с таким задором, будто придумывала их сама по ходу пьесы. Кристиан (а особенно Алекс) все больше ею восхищался и стал отвечать на ее вдохновение своим: тоже острил напропалую, нередко вставляя отсебятину, но удачную. С особым удовольствием он хватал ее за руки или обвивал гибкий стан в танце, а уж когда по ходу пьесы ему надо было поцеловать Беатриче, то поцелуй получился таким волнительным, проникновенным, сладостным....

Публика разразилась по завершении спектакля аплодисментами и заставляла исполнителей вновь и вновь выходить на галерею, крутиться вокруг себя и кланяться. Но все когда-то завершается, а это представление завершилось для "артистов" ужином в большом зале палаццо. Кристиан и Беатриче, не сговариваясь, сели вместе и вновь волновались, касаясь друг друга локтями, иногда плечами и даже бедрами. Вскоре Кристиан затеял новую игру: нашел под столом ее ноги и стал касаться их своими щиколотками, а потом сплетать голени с голенями. Какие токи заструились внутри их ног, а потом поднялись выше, разжигая костры в чреслах! Вскоре и щеки их запылали румянцем, а взгляды непроизвольно устремились друг к другу, проникая в глубины трепещущих душ....

Впрочем, закончился и этот замечательный ужин, гости встали из-за стола и распрощались с радушным семейством Джулио Борромео. Кристиан сжал напоследок кисть Беатриче, потом склонился к ней и стал покрывать жаркими поцелуями, а Беатриче запустила пальцы другой руки в его шевелюру и вцепилась в нее – но потом почти оттолкнула его голову, отняла руку, повернулась и быстро вышла из комнаты.

– Ты бы еще под юбку к ней залез на виду всей семьи! – выговаривал ему Алекс по дороге домой. – И так скомпрометировал бедную девушку....

– Да с чьей подачи я все это затеял? – возмущался Кристиан. – Тебе же в угоду!

– Мне, не спорю. Ах, какая, в самом деле, девушка. Огонь! Искренняя, своенравная, неискушенная! С такими, вообще-то, бывает много хлопот....

– Так, может, бросим ее искушать? – с надеждой спросил Кристиан. – Поедем в Новару, свои войска к скорому походу готовить?

– Нет. Костер ее чувств зажжен и оставить его прогореть бестолку – все равно что плюнуть в него. Не расслабляйся, герой-любовник, лучшие моменты впереди!

– Как бы я хотел, чтобы ты, Алекс, заимел свое тело! И отстал от меня со своими моментами....

– В этом случае ты, Кристиан, либо был бы уже убит, либо забился в свое имение и плодил бы там себе детишек, но тихо-тихо....

– Нет, мы жили бы как братья-близнецы и продолжали делать все дела вместе – только амурные порознь.

– Хватит мечтать о несбыточном, Кристиан. Вернемся в наши реалии....

В сторону Новары все же пришлось съездить: в связи с началом весеннего паводка река Тичино вышла из берегов и снесла мост на дороге Милан-Новара, прекратив сообщение со стратегически важным городом. Прибыв к переправе со своими егерями (поднаторевшими и в строительных работах), Кристиан посмотрел на вялое копошение горстки местных жителей, пробующих наладить хотя бы лодочное сообщение с правым берегом, потом на едва торчащую из воды каменную опору бывшего моста и подозвал полковника Крайиржа:

– Граф, мне кажется, здесь можно наладить паромную переправу. В вашем хозяйстве ведь есть длинные пеньковые канаты?

– Есть, но до 200 локтей, а здесь надо бы 400....

– Но до той опоры хватит?

– Вполне.

– Найдется и пара блоков, что бы кататься по этому канату?

– Есть такие.

– Тогда стройте большой прямоугольный плот с помостом, а к той опоре пошлите лодку с канатами и ловкими егерями: пусть обвяжут ее двумя канатами и протянут их поперек реки на наш берег и на правый. Затем надо привязать к тем канатам через петли на блоках канаты продольные и свободный конец одного закрепить на одном из двух кнехтов на углах плота. Если оттолкнуть плот от берега, канат развернет его под углом к течению, а колесико блока обеспечит движение по поперечному канату.

– Но только до той опоры, герр маршал.

– Это да. Там надо будет поймать болтающийся в воде конец второго продольного каната и прицепить его к тому же кнехту (первый канат, соответственно, отцепить) – и движение к правому берегу возобновится. Если же эта система будет сбоить, придется посадить на опоре дежурного егеря, который будет придерживать блоки.

– Что ж, попробуем, – сказал чех. – Пока в Вашу голову, сир, ничего другого не придет. А может, вода через день-два упадет и можно будет мост восстанавливать?

Но нет: вода и не думала спадать и буйство свое не умерила. Пришлось строить паром. Единственный плюс: в щель между камнями опоры удалось вбить лом, к которому и были привязаны канаты. Провозились в общей сложности три дня, а утром четвертого паром пустили в пробное плавание, которое показало, что без мужика на опоре дело не пойдет: продольные канаты мигом уползали на блоках в стороны от опоры. После такой подстраховки паром стал исправно ходить с берега на берег.

Кристиан тотчас отправился в Новару, где квартировала большая часть его богемцев. Они, как оказалось, вовсе не бедствовали: хозслужбы полков с осени запаслись различным продовольствием, да и с новарцами, у которых солдатики разместились на постой, они жили в полном согласии. В таком, что у некоторых итальянок уже и животики наметились.... Ну, фельдмаршал это житье-бытье несколько осложнил, принудив офицеров занять своих солдат учениями, в ходе которых ему пришлось не раз обращаться к богемцам с гневными речами ("вы совсем тут разжирели, обыкновенный марш-бросок не выдерживаете?" и "враг спуску вам давать не будет!") – но в целом он остался доволен: к весенне-летней кампании войска относительно готовы.

Глава сорок шестая. Похищение из обители

Он, наконец, явился в дом.... То есть в палаццо Борромео, но застал в нем только Джованну.

– Джулио последние дни допоздна скачет со своими кирасирами, – пояснила Джованна. А потом (в ответ на его молчаливое ожидание) добавила: – А Беатриче уехала на некоторое время из Милана....

– В гости к кому-нибудь? – спросил Кристиан.

– Да, в Падую. Там у нас есть родня....

В общем, его пребывание у Борромео в этот раз не затянулось. Вернувшись к себе, Кристиан вызвал главу секретной службы и поставил задачу:

– Надо выяснить все обстоятельства исчезновения из дома Беатриче Борромео. Мне пояснить, о ком идет речь?

– Не надо, Ваше сиятельство. Все сделаем.

И через день Алекс с ужасом узнал, что предмет его страсти был отправлен архиепископом Федерико в монастырь! Полную жизни, непоседливую, ироничную Беатриче – в монастырь!

– Это наверняка на время, – урезонивал его Кристиан. – Мы умчимся на войну, и отец ее вернет в Милан. А видать глазастый старичок, коль углядел, как ты ее раскручиваешь на аморе!

– Мы, мы раскручивали, – уныло уточнил Алекс и вдруг встрепенулся: – Ну уж нет! Нет такого монастыря, из которого мы ее не сможем вытащить. Как нам его назвали?

– Санта Катерина на озере Лаго-Маджоре. Расположен на узком уступе отвесной скалы недалеко от городка Стреза.

– Скала даже лучше крепостной стены, егеря справятся, да и ты залезешь....

– Мне придется туда лезть?

– А кто должен явиться спасителем к прекрасной деве? Пара неказистых егерей?

– Ладно, вытащить ее не проблема, – вдруг согласился Кристиан. – Но что мы с ней будем делать дальше? После недели постельных радостей?

– Она сама решит, – отрезал Алекс. – Очень самостоятельная девушка.

– Да пойми ты, за похищение и совращение благородной девы у нас очень жестко наказывают....

– Мы сами кого хочешь накажем – особенно за попытку обезглавливания богемской армии....

– Ты всегда найдешь доводы в пользу осуществления самых сумасбродных идей. Черт с тобой, поедем на это озеро....

– А вот здесь торопиться не стоит, – вдруг возразил Алекс. – Надо бы подгадать момент. А то наши итальянские воины повернут оружие против нас. Во главе с Джулио....

– Слава богу! Ты начал немного думать о будущем....

– Не очень радуйся. Освобождение Беатриче просто откладывается, а не отменяется! Наряду с деблокированием Турина. Только очередность будет такая: Беатриче, потом Турин.

Апрель в Ломбардии выдался очень дождливым, что вновь вызвало паводки на реках. Но в конце месяца установилась ясная солнечная погода с вакханалией растительности и цветением садов – и бряцанием оружия. Разведка донесла, что к Турину с юга вновь потянулись испанские и генуэзские войска, к которым добавились и неаполитанские. Из Праги сообщили, что герцог Савойи и первый министр Франции Ришелье заключили договор о взаимопомощи, но альпийские перевалы были еще закрыты и реальной поддержки с той стороны Карл Эммануил раньше июня не ждал. Зато ждал ее со стороны Милана, о чем оповестил «своего друга Кристиана фон Анхальта» через гонца.

– Будем ли мы брать с собой итальянский контингент? – спросил Кристиан у Алекса.

– Думаю, что не стоит. С одной стороны хорошо бы их опробовать в боях, но ты забыл, что к югу от юной Миланской республики находятся Парма, Мантуя, Феррара и Тоскана, чьи правители больше или меньше зависят от Испании. Уйдем все отсюда, и к стенам Милана подойдут войска южных соседей. Так что пусть охраняют свой город. А если подвергнутся реальному нападению, то мы не так уж и далеко.

– Резонно. Так я объявляю поход?

– Тю,тю,тю, – замотал виртуальной головой Алекс. – Сначала совершим турне с егерями на Лаго-Маджоре....

Операцию по изъятию Беатриче из монастыря стали проводить в два этапа. На первом пяток егерей выдвинулся в район озера по его западному берегу и в маленьком рыбачьем поселке напротив монастыря нанял просторную лодку с парусом. На ней ночью егеря пересекли озеро и взобрались по скале на монастырский уступ, вбивая крючья для будущей веревочной лестницы. Женский скит монастыря был (по рассказам тех же рыбаков) самым южным. Один из егерей, видевший ранее Беатриче, просидел весь день в засаде около скита и удостоверился, что она действительно находится здесь, среди десятка монахинь разного возраста. Вид у девушки был углубленный в себя, но она периодически вступала в беседу с какой-то молодой монахиней. Ночью за егерем приплыли, и сейчас вся группа сидит в поселке и ждет своего командира (послание, как всегда в теплую пору, принес голубь).

Настал черед Кристиана. Он поехал на озеро в карете (до городка Стреза дорога от Милана уже была) и, разумеется, в сопровождении десятка личных гвардейцев. Напротив поселка егеря карету остановили и провели Кристиана к себе в лачугу (охрана осталась при карете). Ночью лодка вновь отправилась к монастырю, где егеря первым делом навесили лестницу, по которой и взобрался Кристиан. Оказавшись перед дверью скита, он ощутил сильное биенье сердца, толкнул дверь и убедился, что та заперта. Два егеря молча маякнули ему, что готовы ее взломать, но он поднял в их сторону ладонь, а потом громко постучал. Чуть погодя постучал еще.

– Кто здесь? – послышался из-за двери боязливый женский голос.

– Я пришел к вам, чтобы забрать то, чего здесь быть не должно, – сказал он звучным голосом, надеясь, что Беатриче его узнает. И точно: к двери кто-то подбежал, и голос Беатриче прокричал:

– Я здесь! Вы пришли по адресу, синьор Бенедикт!

После чего послышался звук отодвигаемого засова, дверь распахнулась и на грудь Кристиана бросилась Беатриче, но тотчас отпрянула и стала трясти его за плечи со словами:

– Я так долго Вас ждала! Так долго!

– Простите меня, Беатриче, простите, – стал бормотать Кристиан, но потом взял себя в руки и спросил:

– Вы согласны уехать со мной?

– Куда угодно, Бенедикт и поскорей!

– Вам нужно что-то забрать с собой?

– У меня здесь одно монашеское тряпье, – ответила с отвращением Беатриче и тут же спохватилась: – Но есть подруга, которую непременно надо забрать!

– Непременно, Беатриче? – переспросил Кристиан.

– Да, – твердо ответила Беатриче. – Без нее я не поеду. Потому что ей здесь еще хуже, чем мне.

– Сюрпра-айз! – молвил Алекс.

– Как скажете, благородная синьора, – сказал Кристиан. – Где же она?

– Лаура! – позвала Беатриче. – Помните, я обещала Вам? Теперь мы уезжаем!

Из глубины обители вышла среднего роста девица в монашеском плаще с капюшоном, и это было все, что смог увидеть Кристиан. Но тут она заговорила, и голос ее оказался глубоким и, что называется, чарующим:

– Я очень Вам благодарна, синьор. Вы не пожалеете, что спасли меня.

– Ох, пожалеем, – вякнул Алекс. – Помяни мое слово....

Глава сорок седьмая. Искушение Беатриче и Кристиана

От поселка карета поехала не в Милан, а в Новару. При свете утренней зари Кристиан и Алекс рассмотрели, наконец, таинственную Лауру и один из них встрепенулся, а другой ужаснулся. Встрепенулся, против обыкновения, Кристиан, на которого большие лучистые глаза и грудной женский голос оказали завораживающее действие. Беатриче, все схватывающая на лету, тотчас сделалась ироничной:

– Я вижу, Кристиан, Вы уже не против общества моей подруги? Приятно, что ни говори, обнаружить в выкраденой шкатулке вместо одной драгоценности сразу две?

– Хорошо, что вас здесь не три, иначе у меня заболела бы шея.

– Косоглазие – тоже неприятная болезнь, принц.

– Ваши головки прекрасно вписываются в мою зрительную полусферу. Но вернемся к Вашей истории, Лаура: что привело Вас в этот убогий монастырь?

– Вернее будет сказать, что меня привели, Ваше сиятельство. И даже не привели, а принесли, замотанную в ковер.

– Ого! Принесли из турецкого сераля?

– Из моей постели, синьор. В которой будто бы я ночевала не одна....

– Знакомая мне история. Мою жену обвиняли в том же – в бытность ее невинной девушкой....

– Вам повезло, принц: Вы лично убедились в ее невинности. У меня же нет жениха, который смог бы меня обелить....

– Еще вопрос Лаура: куда я могу Вас отвезти, чтобы Вы почувствовали себя в безопасности?

– Такого места нет, мой принц: к отцу, графу ди Лекко, я вернуться не могу, а про родных своих в других городах знаю, что они выдадут меня ему по первому требованию.

– Итак, Кристиан, – вмешалась Беатриче, – вместо одной гири на шею Вы рискуете обзавестись двумя....

– Жаль синьориты, что вам не по семь лет: я с удовольствием стал бы изображать вашего брата. А теперь буду вроде дядюшки, которому надо сплавить замуж двух племянниц....

– Вот как, – сказала Беатриче. – Мне мое будущее возле Вас представлялось в ином свете.

– Не спеши с выводами, Беатриче, – сказала с улыбкой Лаура.– Его сиятельство проводит большую часть времени в походах и лишен элементарных удобств. Разве не в наших силах ему их создать?

В Новаре Кристиан поселил дам в графской (уже своей) резиденции и сначала в смежных покоях, но Лаура подошла к нему и мягко убедила, что хочет жить независимо и лучше в другом крыле палаццо. Вечером он устроил ужин, на который позвал еще своих полковников. К его удивлению трое из них явились с миловидными дамами – как оказалось, вдовами местных баронов и синьоров, убитых в войнах. Так что Беатриче и Лаура оказались не одни в кругу мужчин – тем не менее, именно на них были обращены все мужские взгляды. Лаура в этих взглядах явно купалась, Беатриче ежилась. Кристиану пришлось представить их обществу под истинными фамилиями и при словах «синьора ди Борромео» новарские дамы переглянулись.

Застольный разговор быстро свелся к предстоящей войне, и полковники заверили своего фельдмаршала, что их подразделения к ней вполне готовы. Пошли тосты: за кирасир, за гусар, за драгун, за мушкетеров, за егерей и за артиллеристов. Выпили еще за общую победу, после чего мужчин вино, наконец, одолело, и они стали пить за любовь: к женщинам вообще, к присутствующим женщинам, а затем конкретно за "прекрасную Катарину", "прелестную Виолу", "чудесную Цецилию" и лишь в конце граф Крайирж отважился на тост "за бесподобную Лауру", а Кристиан (руку которого Алекс очень придерживал) поднял бокал "за непревзойденную Беатриче". После этого пить стало вроде не за кого, а пить просто так дворянская этика не позволяла. Соответственно, фельдмаршал встал из-за стола, давая понять, что ужин окончен – и все быстро разошлись. Быстрее всех удалилась Беатриче, так что Кристиан не успел условиться с ней о встрече перед сном.

Спустя полчаса, освежившись водой с ног до головы, он подошел по галерее к покоям Беатриче и легонько постучал в частично застекленную дверь.

– Я сплю, – послышалось в ответ.

– Беатриче, нам надо поговорить.

– Мне не надо....

– Беатриче, я все равно войду.

– Велите своим людям сломать дверь?

– Я найду способ.

– Ищите, Кристиан.

Кристиан, проклиная Алекса, извлек из-под рубашки крестик, усыпанный мелкими брильянтами, процарапал гранью алмаза круг на стекле возле предполагаемой рукоятки, выбил стекляшку и, просунув руку в дыру, открыл дверь.

– Браво, – сказала Беатриче с постели, полуосвещенной луной. – Вы брали, видимо, уроки у своих егерей?

– Беатриче, – начал проникновенно Алекс устами Кристиана. – За что Вы ко мне так немилостивы?

– Возможно, за Ваш тост, принц. Я действительно непревзойденная: тупица, курица, дура. Возомнила невесть что о своих и Ваших чувствах....

– Мои чувства к Вам были и остаются пылкими и нежнейшими. Вы самая блистательная из девушек, встречавшихся мне в жизни. Когда я узнал, что Вас отправили в монастырь, сердце мое сжалось от сочувствия к Вам и от сознания, что я больше не увижу эти проницательные глаза и не услышу речей, полных острот и шуток, которых так не хватает в нашей унылой жизни. Рядом с Вами и я становился веселым, ироничным и даже беспечным....

– Разве мужчинам нужна от женщин только веселость? По-моему, главное ваше чувство – похоть. Вот ей вы готовы предаваться день и ночь, не взирая на то, что за женщина перед вами, веселая или спокойная, была бы лишь пышной.... Вроде этой Лауры. Она ведь притягивает Ваши взоры? Или Вы посмеете это отрицать?

– На моем пути встречались именно такие женщины, и я отдавал им должное. Пока не встретил Вас и понял, что принимал за зерна плевелы. Теперь я не дам себя обмануть и главное, чего теперь боюсь – быть отвергнутым Вами. Только Ваша любовь может дать мне утешение и уймет жар в крови....

– То, чего Вы просите у меня, постыдно для женатого мужчины....

– Да, я женат. И когда бываю в родном краю, то окунаюсь с головой в уютный домашний мир. Но большая часть моей жизни проходит вдали от родины. В чужих краях мне встречается множество людей, в том числе женщин, при виде которых во мне нередко рождаются пылкие чувства. Не знаю почему, но женщины охотно идут мне навстречу, утоляя мою похоть. Вот только тоска по единомыслию с женщиной уняться не могла. До встречи с Вами, Беатриче....

– Как ловко Вы меня соблазняете, Кристиан.... Мне тоже хотелось всегда найти единомышленника, хотя бы и женщину. А уж найти мужчину, чьи ласки будут полностью соответствовать моим желаниям, а речи и дела будут казаться мне единственно верными – предел моих мечтаний. Неужто Вы в самом деле таковы, каким пытаетесь казаться?

– Если я пока не таков, то буду таким под Вашим благотворным влиянием, драгоценная дева....

– Змей.... Вы, Кристиан, спустились, вероятно, на Землю из Эдема, где после грехопадения Евы Вам стало делать нечего. И вот сейчас Вы склоняете к грехопадению меня. Уже почти склонили.... Но я говорю Вам нет. Чувства мои готовы меня предать, а разум все еще сопротивляется. Он говорит мне: пусть время покажет, на что способен этот человек. До свиданья, принц. До завтра.

– Что, Алекс, отбрила тебя дама сердца? – слегка позлорадствовал Кристиан.

– Я даже рад. Потому что не ошибся в ней. Она чудесна.

– И я рад. Потому что после этого пира спать все же хочется.

– Вряд ли нам это удастся. Ибо возле нашей спальни явно стоит женщина. И это, конечно, Лаура.