355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Кондратьев » Маршал Блюхер » Текст книги (страница 13)
Маршал Блюхер
  • Текст добавлен: 16 октября 2016, 22:11

Текст книги "Маршал Блюхер"


Автор книги: Николай Кондратьев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Наступать на узком участке, не теряя связи с соседями слева. Иначе нельзя, в темноте растеряешь солдат.

– Вы бывший офицер?

– Всего лишь прапорщик, – смутился Круглов.

– Желаю вам успехов, товарищ Круглов.

Корк повернулся к Блюхеру, сказал улыбаясь:

– Я пройду в пятнадцатую, к своему земляку Раудмецу. Сопровождать не нужно. Занимайтесь подготовкой к штурму.

По пути Блюхер заехал в резервную бригаду к Хлебникову. Зашел в крайнюю избу. На столе мигало остренькое пламя коптилки. Плотно прижавшись друг к другу, бойцы писали письма родным и знакомым. Неграмотные с клочками бумаги стояли за спинами товарищей, терпеливо ждали, когда те закончат и выполнят их просьбы.

Блюхера никто не заметил, и он не решился прервать это навевающее грусть занятие. Кто знает, может быть, многие из них последний раз ведут короткий разговор с близкими, любимыми людьми. И еще Блюхер подумал о том, что надо будет написать письмо матери. Тоже волнуется, ждет весточки.

Блюхер хотел пройти в штаб, но из соседней избы донесся такой раскатистый, такой заразительный хохот, что не удержался, перешагнул через порог. В хате плавал густой махорочный дым. У лампы стоял хорошо знакомый Блюхеру отчаянно смелый красноармеец Константин Плакунов, представленный к ордену Красного Знамени за бой под Могилой Рясной, и громко читал отпечатанный листовкой «Манифест барона фон Врангеля», сочиненный приехавшим на Южный фронт Демьяном Бедным:


 
Вам мой фамилий всем известный:
Их бин фон Врангель, герр барон.
Я самый лючший, самый шестный
Есть кандидат на царский трон.
 

Смеялись от души, подталкивали в бок друг друга. А Плакунов старался, изображая Врангеля, воинственно размахивал руками. А когда прочитал последнюю строку, зрители потребовали:

– Костя, еще раз! Давай, Константин Петрович!

– Третий раз читаю.

– Еще раз! Здорово получается.

«А ведь, верно, здорово получается, – выходя за дверь, одобрил Блюхер. —Надо Строганову напомнить: пусть везде прочтут этот манифест. Молодец Демьян, хорошо помогает.»[53]53
  Демьян Бедный дружил с бойцами 51–й Московской стрелковой дивизии и был единодушно зачислен Почетным красноармейцем (53–го стрелкового полка.


[Закрыть]

4

Первыми вступили в бой полки комбрига Круглова. В ночь на 8 ноября они пересекли обмелевшее озеро Сиваш и на рассвете прорвались сквозь проволочные заграждения, выбили врангелевцев из окопов и двинулись на Караджанай.

Получив донесение от Круглова, начдив Блюхер сказал Датюку:

– Наши зацепились за твердую землю на Литовском полуострове. Теперь и в лоб будет легче штурмовать. Поехали в Перво–Константиновку.

На участке Ударной огневой и 152–й бригад всю ночь бойцы первой штурмовой волны прогрызали проволочные заграждения перед Турецким валом. К утру удалось пробить несколько проходов в трехрядном заборе. В 6 часов подрывники приступили к уничтожению второй линии.

Врангелевцы залили передний край светом прожекторов и открыли прицельный огонь из винтовок, пулеметов, бомбометов и орудий. Оставив более половины своего состава у проволоки, первая штурмовая волна откатилась на исходные позиции.

Комбриги посылали к Блюхеру связных, просили ускорить артиллерийскую подготовку.

Блюхер дважды звонил к начальнику артгруппы Будиловичу и слышал в ответ:

– Густой туман. Ни черта не видим. По своим можем ударить.

А командарм Корк торопил:

– Пора начинать штурм.

– Пора, но без артиллерии не одолеем. Подождем, пока рассеется туман.

Только в 10 часов артиллерия начала стрельбу по Турецкому валу.

Блюхер видел, как над передним краем противника поднялись высокие черные столбы – словно роща выросла. Взрывы швыряли вверх колья, обрывки проволоки, камни и доски. Сплошное черное облако заволокло Турецкий вал.

– Вот теперь можно и атаковать, – сказал Блюхер начальнику штаба. —Николай Селиверстович, поторопите Боряева и Ринка.

Штурмовые волны хлынули к Турецкому валу. Наступали по всему участку фронта.

В бинокль Блюхер видел, как стремительно продвигались вперед стрелковые цепи.

До Турецкого вала оставалось не больше трехсот шагов, когда со всех огневых позиций белогвардейцы открыли огонь. Земля клокотала и глухо стонала под ногами атакующих. Штурмовая волна разбилась о стену плотного, смертного огня. Бойцы залегли.

К Блюхеру подошел Датюк, доложил:

– У Круглова обстановка осложнилась. Противник ввел в бой свежие части и при поддержке шести бронемашин потеснил головной, четыреста пятьдесят восьмой полк. Круглов организует контратаку и просит поддержать.

– Поддержать! Легко сказать. У меня всего в резерве три полка. А надо еще брать вал, будь он трижды проклят.

– Круглову очень трудно. Он зря помощи не попросит.

– Это верно. Придется послать к Круглову четыреста пятьдесят первый полк. И пусть выступают немедленно. Ветер изменился, дует с востока. Из нашего союзника превратился в злейшего врага. Нагонит в Сиваш воды, отрежет наших.

Датюк ушел.

Блюхер связался с Будиловичем, спросил:

– Как у вас с боеприпасами? Поддержать наступающих можете?

– Больше половины сожгли. А впереди еще Юшуньские укрепленные позиции.

– И все‑таки поддержать надо. Стреляйте поточнее. Глушите пулеметные гнезда и орудия.

– Слушаюсь! – донеслось из трубки.

В 13 часов 35 минут полки Ударной огневой и 152–й бригад снова двинулись в атаку. Шли по трупам товарищей. Пробились к третьей, неразрушенной линии заграждений и, понеся большие потери, отошли…

Блюхер попытался связаться с комбригами, но связь была перебита. Да и что могут сказать безотказные, бесстрашные Ринк и Боряев в свое оправдание? Надо дождаться темноты. Атаковать будет легче. К этому времени, может быть, изменится обстановка на той стороне Сиваша – у Караджаная.

Блюхер спросил у Датюка:

– Новую сводку от Круглова получили?

– Связи пет.

– Вызовите Гулина.

Начальник связи Сергей Фаддеевич Гулин пришел через полчаса. Блюхер спросил, не скрывая злости:

– Почему нет связи с Литовским полуостровом?

– На Сиваше поднялась вода. Да и какая там к дьяволу вода – форменный рассол. Провода старые, разъедает изоляцию. Нужна шестовая связь, а кольев нет. Я вам про это докладывал.

– Докладывать‑то вы все хорошо умеете. Надо было шесты поискать по селам. Купить, черт возьми.

Гулин подумал, тихо сказал:

– Связисты говорят: «Сами встанем, если надо». Пусть держат провод.

Блюхер зябко вздрогнул, густые брови сурово сомкнулись:

– Это сверх сил, Гулин. Окоченеют. Может, есть другой какой выход?

– Искал. Прикидывал. Только так, товарищ начдив. Надежнее ничего не придумаешь.

– Да, придется. Ставьте живую связь. Потом их всех в санчасть. Поняли?

– Обогрею. Знаю как.

И Гулин убежал.

И вот они протянулись цепочкой от одного до другого берега, связисты 51–й Московской. Протянулись на девять верст.

Свирепый ветер дул с востока, хлестал по немеющим, багровым от стужи лицам. Кровоточили растрескавшиеся губы. Ветер гнал и гнал в гнилое море студеную темную воду. С каждым часом она поднималась все выше и выше и злобно хлестала по обледеневшим шинелям бойцов. Они не могли сдвинуться с места, постучать ногами. Ноги упирались в вязкое дно Сиваша. Сквозь их руки шли приказания, боевые донесения. В их руках была жизнь многих тысяч людей.

По этой живой линии комбриг Круглов доложил Блюхеру, что с помощью 451–го полка все атаки противника отбиты. Бой идет на подступах к Караджанаю. Захвачено 400 пленных. Половина из них поставлена в наш строй. Задание будет выполнено.

Блюхера обрадовала эта весть. Комбриг Круглов слово сдержит. Только надо ему побольше патронов подбросить, пока еще проходим Сиваш.

В 7 часов вечера Блюхер снова двинул на штурм 152–ю и Ударную огневую бригады. Впереди пехотинцев шли броневики. Подрывники и гранатометчики пробили проходы в третьем заборе. По ним хлестнули фланговым и кинжальным огнем пулеметов. Герои погибли у проволоки.

И третья атака не удалась. Вереницы раненых потянулись от пылающего Перекопа.

Блюхер вызвал Флигельмана. Тот сел у стола, крепко стиснул ладонями синеватые острые скулы.

– Что будем делать, комиссар?

– Придется вводить в бой резервную бригаду.

– Не бригаду, а два полка. Давай подумаем…

Вбежал телеграфист, шумно дыша, прокричал:

– Товарищ начдив, к аппарату! Командующий фронтом требует.

– Речь пойдет о Перекопе, – поднялся Блюхер. – Вызовите Датюка. Немедленно!

Прошел несколько шагов и остановился, потрясенный резкой болью в бедре. Выругался. Надо как‑то продержаться. Еще хотя бы сутки продержаться. Морщась, зашагал в аппаратную.

Фрунзе потребовал:

– Сиваш заливает водой. Наши части на Литовском полуострове могут быть отрезаны и уничтожены. Захватите Турецкий вал во что бы то ни стало. В случае промедления в выполнении приказа тотчас же последуют суровые меры наказания.

Блюхер ответил:

– Приступаю к исполнению приказа. Выполним любой ценой.

И впервые с беспощадной остротой Блюхер почувствовал, как тяжела ответственность начальника крупного войскового соединения за судьбы тысяч людей, ему подчиненных. Легче самому сто раз умереть, чем посылать на гибель боевых друзей и товарищей, с которыми прошел тысячи верст по дорогам войны. Что же делать? Как взять окаянный Турецкий вал? Ввести последние два резервных полка? А кто отразит контратаки, кто пойдет дальше – на Армянск? Надо поднять на ноги всех коммунистов тыла и создать новую штурмовую волну. Выдвинуть орудия в цепи пехоты и прямой наводкой бить по пулеметным и артиллерийским позициям. Огнем прорубать проходы.

Пошатываясь, Блюхер подошел к столу, за которым сидели Флигельман, Датюк и начальник оперативной части Голубых. Опустился на стул, потер ноющие виски, сказал:

– Командующий потребовал захватить вал во что бы то ни стало. И я ответил: приказ будет выполнен любой ценой. Прошу вникнуть в эти слова – любой ценой.

– А почему не вводят в бой Первую и Вторую Конные армии? Да и четвертая стоит на месте. Одна наша, шестая, воюет, – угрюмо спросил Датюк.

– Это не наш резерв, а командующего фронтом. Мы должны спасти тысячи бойцов на Литовском полуострове. ДаЕайте собирать последние силы. Товарищ Флигельман, напишите начподиву Строганову, пусть немедленно мобилизует всех коммунистов тыловых подразделений в штурмовую волну.

Блюхер осмотрел стол, обернулся к Датюку:

– Николай Селиверстович, прошу боевые сводки о потерях.

– Не все прислали. Не могут подсчитать.

– Живых надо считать. Остальные ранены и убиты.

Блюхер быстро просмотрел сведения, полученные от комбригов и специальных подразделений. Начальнику оперативной части Голубых приказал:

– Разыщи Вербицкого и передай, пусть ведет курсантскую школу на вал. Хотел сохранить ее в полном комплекте, не пришлось…

Блюхер повернулся к Датюку:

– Немедленно звоните Боряеву и Ринку. Пусть собирают всех, вплоть до писарей и поваров, и через два часа ведут в атаку. Сами ведут! Для них дорога только на Армянск…

– Слушаюсь!

– И еще – Худякову прикажите двинуть броневики к Турецкому валу. Сообщите комбригу Хлебникову, пусть пошлет четыреста пятьдесят третий полк на штурм позиций, а сам с четыреста пятьдесят первым полком выдвигается в город Перекоп.

Штаб работал с полным напряжением.

Позвонил Будилович и сообщил, что в тяжелом дивизионе кончились снаряды.

– Где тонко, там и рвется! – сердито сказал Блюхер. – Выдвигайте легкую артиллерию вплотную к валу. Помогайте пехоте. Бейте прямой наводкой. Лично проследите за исполнением.

Начдив приказал начальнику инженерной службы Зуеву:

– Собери всех саперов и веди на Турецкий вал. Пусть рвут проволоку взрывчаткой, как Николай Жилицкий. Вот это герой! Прорубил ворота в двадцать саженей.

– Сделаю все возможное, товарищ начдив.

– Сделайте невозможное, Федор Константинович.

Совершить невозможное! Об этом думали командиры и бойцы 453, 455 и 456–го полков в эту рассеченную прожекторами и грохочущую взрывами ночь. 9 ноября в 2 часа пошли они в свой последний, решительный бой.

Турецкий вал озаряли оранжевые вспышки. Высокое смрадное облако висело над землей.

456–й полк вели командир Рязанов и комиссар Ленин. По проходам, проделанным подрывниками и артиллеристами, прорвались в ров. Ломая ногти, полезли на высоту, равную пятиэтажному дому. Срывались, падали на колючую проволоку и снова карабкались на вал. Первым ворвался на опаленный гребень высоты и гранатой уничтожил наводчика пулемета коммунист комбат Казимир Куровский. Рядом с ним били прикладами и кололи штыками 20 бойцов героической роты Иванова.

На соседнем участке сквозь стену проволочных заграждений продирались бойцы 455–го полка. Их вел ивановский рабочий, старый большевик, комиссар Безбородов. Бойцы слышали его сильный голос:

– Товарищи, вперед! Даешь Крым!

Пулемет ударил в упор. Пули перерезали Безбородова. Упал комиссар. И тут вперед вырвался комбат Георгий Слизков. И вот уже гремит его бас:

– Даешь Крым! Смерть Врангелю!

Пуля пробила ногу. Комбат рухнул на землю и снова встал:

– Смерть Врангелю! Вперед!

Только вперед! Задыхаясь от усталости, 35 бойцов Слизкова вскарабкались на Турецкий вал. В ход пошли штыки и гранаты. Врангелевцы не успели уйти с высоты.

Командир 453–го полка Гавриил Иванович Аксенов с бойцами не мог взобраться по отвесной, скользкой стене Турецкого вала. И тогда Аксенов повел красноармейцев вправо – по дну рва к заливу. Колючую проволоку сбивали прикладами. Блеснула озаренная вспышками полоса воды. Вот он, Перекопский залив. Берег прикрыт проволочным забором.

– В обход! За мной! – передал Аксенов и первым вошел в ледяную воду.

Забор вдвинут в залив. Удастся ли обойти? Вода по колено. Вода по пояс. Ноги вязнут. Шли, подняв винтовки над головой. Преграда кончилась. Все – к берегу. Больше шума! Аксенов кричит во всю глотку:

– Ура! Бей гадов!

«Ура» подхватывают дружно, яростно.

На пути офицерский блиндаж. В него летят гранаты. И дальше, на помощь товарищам. На Турецкий вал.

Кололи штыками, били прикладами смертннков–врангелевцев эстонец Марк Вассер, латыш Ян Адамсон, белорус Василий Раковский, русский Григорий Захаров. Рядом шли. Побратимы!..

Блюхер не мог усидеть в штабе. Выходил на улицу, прислушивался к жаркому дыханию боя. Когда разрывы гранат и пулеметные очереди стихли, морщась поковылял к телефонам. Неужели опять отошли? А может, все погибли у рва…

С порога крикнул Датюку:

– Звони Боряеву. Чего притихли?

Датюк улыбнулся:

– Боряев передал: Турецкий вал взят, собираюсь на Армянский Базар.

– Вот выдумщик! Неужели так и сказал?

– Совершенно точно.

Блюхер глубоко и шумно вздохнул:

– Гора с плеч! Вернее, Турецкий вал! Ведь это неслыханная и невиданная победа! Вот когда вырвутся на простор наши волны – третья и четвертая. Пускаем в дело конную группу Житова. Всю артиллерию и броневики– за Турецкий вал. На Армянск! На Юшуньские позиции. Наконец‑то установлена сухопутная, твердая связь с дивизиями Литовского полуострова.

Привалился к столу, порывисто потер немеющие ноги:

– Если бывают на свете чудеса, так это мы сегодня сотворили чудо. Об этом дне будут помнить и говорить. Да, на радостях‑то и забыл о главном – надо доложить. Вы, Николай Селиверстович, докладывайте командарму Корку, а я – Михаилу Васильевичу.

Блюхер передал Фрунзе, что 9 ноября в 3 часа 30 минут ночи части 51–й дивизии штурмом овладели Турецким валом и продолжают наступление на Армянск.

Получив это донесение, Фрунзе сказал члену Реввоенсовета Бела Куну:

– Самое главное сделано. Неприступный Перекоп пал. Легче дышать стало. Теперь можно не опасаться за судьбу дивизий, отрезанных Сивашем. Обстановка коренным образом изменилась в нашу пользу. Работы на дамбе можно прекратить.

И, приказав дежурному передать директиву командарму 6 Корку об энергичном продолжении дальнейшего наступления, командующий Южным фронтом Фрунзе позволил себе отдохнуть три часа.

5

15–я и 52–я стрелковые дивизии отражали непрерывные упорные атаки противника.

Начдив Блюхер узнал об этом от комбрига 153 Круглова. Кроме того, комбриг сообщил, что его полки пробились к Юшуньским укреплениям, между озерами Красное и Старое. Врангелевцы оказывают отчаянное сопротивление и ведут ураганный огонь из тяжелых орудий.

Блюхер понимал, что теперь судьба сражения решается на Юшуньских позициях, имеющих три ряда обороны, усиленных проволочными препятствиями. Надо взять этот узел сопротивления, лишить Врангеля последней надежды на спасение. И Блюхер ввел в штурмовую четвертую волну свои последние силы: 452–й стрелковый полк, кавалерийскую группу Житова (заменившего погибшего Юшкевича), бронеотряд Худякова и сводный отряд коммунистов.

Эти части сыграли решающую роль в борьбе с врангелевцами на последних оборонительных рубежах.

Комбриг Боряев донес, что взят город Армянский Базар, в котором захвачено более 100 пленных и большая военная добыча.

Блюхер с полевым штабом выехал в Армянский Базар. Датюк высмотрел красивый кирпичный дом. Только разместились, раздался грохот, и одна стена рухнула. Задыхаясь от пыли, Блюхер выскочил на улицу. Снаряды падали на маленький городок. Подбежал Датюк:

– Рановато приехали. Накроют…

– Прибыли вовремя. Устанавливай связь. Разыщи Зуева. Пусть соберет саперов и ведет прогрызать проволоку у Юшуня.

Саперы выполнили свой долг. Снова отличился взвод подрывников Николая Жилицкого. Динамитом пробили пехоте ворота. Под пулеметным огнем спокойно и сноровисто резали колючку Иван Дейкало и Александр Флейг.

Блюхер приказал Зуеву:

– Оформите наградные документы на Жилицкого, Дейкало, Флейга. Заслужили!

Весь день малочисленные, но не потерявшие боеспособности части четвертой волны прорывали укрепленные Юшуньские позиции.

10 ноября к 9 часам утра была взята первая линия укрепленного рубежа.

Командарм Корк приказал Блюхеру сдать боевые участки выступающей из резерва латышской дивизии.

Начдив связался с комбригом Владимиром Хлебниковым. Тот не сразу понял, что ему предлагают. Крайне огорчился:

– Товарищ начдив, не могу остановить людей. Королев и Чечуменко ведут полки в наступление. А латышей еще пока не видно. Да, честно говоря, и не хочется – вторую линию пробиваем. Вплотную подошли к самой победе. Разрешите повоевать…

– Что с вами поделаешь, воюйте, только умело. Берегите людей.

И командир конной группы Борис Сергеевич Житов тоже выпросил почетное право отомстить за товарищей, взять Юшунь…

Врангель бросил в сражение все свои силы. Обрушил на атакующих огонь 20 кораблей. Пустил бронепоезда, танки, броневики. И не мог остановить штурмовые волны начдива Блюхера.

Одна за другой пали оборонительные линии белогвардейцев на главном, юшуньском направлении.

Первым на станцию Юшунь ворвался 51–й конный полк во главе с Житовым. Белогвардейцев охватила паника. Большинство из них подняли руки. Взяли 300 пленных, танк, 5 орудий, несколько десятков тысяч снарядов и до 20 миллионов патронов.

Житов развернул свою конную лаву на станцию Воинка и рассеял собравшуюся у эшелонов пехоту, кавалерию и артиллерийские части противника. В плен сдалось более тысячи врангелевцев.

Начдив Блюхер получил сведения о весьма тяжелой обстановке на боевых участках 15–й и 52–й стрелковых дивизий. Решил – надо срочно выручать соседей, и направил 152–ю Боряева и Ударную огневую бригаду Ринка в тыл белым, в дефиле озер Красное и Круглое.

Подоспели в разгар схватки. Совместными усилиями отбили контратаки и разгромили бронированный кавалерийский корпус генерала Барбовича.

Теперь уже можно было не сомневаться в полной победе. И захотелось как можно скорее рассказать о ней командарму, командующему фронтом, Председателю Совета Труда и Обороны В. И. Ленину. И начдив Блюхер нетерпеливо продиктовал радисту:

– «Срочно. Всем, всем, всем! Доблестные части 51–й Московской дивизии 11 ноября в 9 часов прорвали последние Юшуньские позиции белых и твердой ногой вступили в чистое поле Крыма. Противник в панике бежит. Захвачено много пленных, артиллерии, морских дальнобойных орудий, пулеметы и прочие трофеи, кои выясняются. Преследование продолжается»[54]54
  51–я Перекопская дивизия. М., 1925, стр. 93.


[Закрыть]
.

В тот же день командование 51–й дивизии рапортовало своим шефам – Московскому Совету: «…Задача, поставленная дивизии, – пробить дорогу в Крым – выполнена. 11 ноября в 12 часов занята станция Юшунь, впереди Крым, укреплений больше нет, лучшие силы Врангеля разгромлены окончательно…

Полуодетые, голодные, уставшие, участвовавшие беспрерывно во всех боях герои красноармейцы и командиры разгромили не только превосходящую живую силу, но разбили ее за десятками рядов проволочных заграждений и бесчисленным рядом окопов…

Пролетариат Москвы через своего представителя в Каховке вручил нам знамя, на котором было начертано «Уничтожь Врангеля», так мы честно выполняем данную Вами нам задачу: это знамя первое развевается над полями Крыма…»[55]55
  «Исторический архив», 1958, № 5, стр. 97.


[Закрыть]

Трудно было в эти дни усидеть в штабе. Тянуло к бойцам. Хотелось поговорить с ними, поблагодарить от всего сердца. И Блюхер поехал в бригаду Круглова. Еще издали увидел высокие алые костры. Пахло печеной картошкой и жареной бараниной. По–деревенски неторопливо пела гармошка. Оставив лошадей у плетня, Блюхер тихонько подошел к костру. Посредине на чурбане сидел знакомый еще по Тобольскому сражению красноармеец Иннокентий Старчуков и не спеша рассказывал:

– У них броневики и эти самые е–еропланы, а у нас штыки и «Смерть Врангелю». Колючку проклятущую рвали вот этими самыми, – и протянул к пламени темные, густо покрытые коричневатыми корочками царапин крупные ладони. – И ветер, гад, хлещет и хлещет, все нутро пробивает. И губы пересохли. Не поены, не кормлены. А как дадут команду, идем и идем, и глотка сама открывается: «Ура» и «Даешь». И дошли ведь, дошли. Сам себе не верю, что живой. Верите, сам себя ощупываю: все ли на месте.

Бойцы захохотали.

– Ничего на проволоке не оставил?

– А то, смотри, женка не примет.

– Все на месте, братцы, в полном аккурате, – ликовал Старчуков. – Скоро поедем до своих. Радость‑то какая, братцы. Живы!

– А может, еще и придержат. Снова какая‑нибудь пакость вылезет? —усомнился красноармеец в дубленом коричневатом полушубке. – Про то начальство знает.

Блюхер решил, что пришла пора обнаружить себя в роли начальства. Подошел вплотную, сказал громко:

– Мир завоевали, товарищи! Поедете домой!

– Начдив, – подскочил Старчуков. – Василий Константинович.

Бойцы встали.

– Сидите, сидите, товарищи! Грейтесь. Теперь можно запалить костры до самого неба. Ведь не страшно?

– Когда каждый день страшно, так оно и забывается, товарищ начдив, – сказал боец в полушубке. – Не страшного‑то у нас не было, считай, с августа месяца. Н во сне‑то покоя не было, «ура» кричали.

– Все самое страшное позади, –улыбнулся начдив. – Боряев, Круглов и Житов подходят к Севастополю. Наш Крым, советский.

Иннокентий Старчуков пошевелил головешки, спросил:

– А вы ужинали, Василий Константинович, или так, налегке бегаете? Мы здесь суп сварили – объеденье. Присаживайтесь на чурбан, угостим.

– Раз объедеиье – надо попробовать. – И Блюхер прошел в круг. – А вы все поели?

Старчуков махнул рукой:

– Мы теперь шибко богатые за счет барона Врангеля. На весь полк хватит. Тем более что он теперь оченно редкий…

Возвратившись в штаб, Блюхер сказал Строганову:

– А знаете, чего нам не хватает? – И сразу же ответил: – – Хорошей, подытоживающей доблесть и славу песни. Пусть люди поют. Давно не пели. Теперь можно и концерты организовать. Надо порадовать живых. И мертвых нельзя забывать. Отметить всех героев. Семьям погибших послать письма. И не казенные, а от души, чтобы отцы и матери знали, как воевали и приняли смерть их сыновья.

Начдив круто повернулся к начальнику штаба:

– Николай Селиверстович, надо подвести итоги, как и подобает приличному штабу. Собрать обстоятельные донесения от комбригов, командиров полков, начальников служб. Составить достойную подвига дивизии историческую справку. Показать всех героев!

…19 ноября командующий Южным фронтом М. В. Фрунзе и член Революционного военного совета Бела Кун направили командарму 6 Корку телеграмму:

«Пехота 6–й армии в боях под Перекопским перешейком покрыла себя неувядающей славой, особенно должен отметить боевые заслуги 51–й Московской дивизии и 15–й Инзенской. В обстановке чрезвычайных лишений, невзирая на огромные потери, части дивизий доблестно выполнили свой долг перед родной страной и ворвались в Крым…

Реввоенсовет постановил:

1. Наградить начдива 51 тов. Блюхера повторным орденом Красного Знамени.

2. Наградить этим же орденом начдива 15 тов. Раудмеца.

3. Знамена этих дивизий удостаиваются знака ордена Красного Знамени.

Слава героям Красной Армии»[56]56
  ЦГАСА, ф. 1454, оп. 2, д, 475, л. 277.


[Закрыть]
.

Великий подвиг героев Южного фронта был отмечен специальным постановлением Совета Труда и Обороны от 24 декабря 1920 года:

«1. От имени Совета Труда и Обороны передать всем бойцам Южного фронта товарищеский привет и благодарность за проявленную ими беззаветную храбрость, исключительную энергию и политическую сознательность в борьбе за осуществление идеалов рабоче–крестьянской революции.

2. Выдать всем военнослужащим, состоявшим налицо 20 ноября с. г. по спискам всех частей, штабов, управлений и учреждений Южного фронта, – месячный оклад жалования.

Председатель Совета Труда и Обороны

В. Ульянов (Ленин)»[57]57
  Ленинский сборник. XXXIV. М., Госполитиздат, 1942, стр. 396.


[Закрыть]


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю