Текст книги "Маршал Блюхер"

Автор книги: Николай Кондратьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Второй танк, «Кутузов», не успел дойти до окопов. Говоров обрушил на него огонь всех орудий. Взорвался бензиновый бак. Жаркое пламя взметнулось над железным чудищем.

Командир артиллерийского дивизиона 51–й стрелковой дивизии Леонид Александрович Говоров

На огневые позиции 10–го легкого артдивизиона вышел танк «Ермак» и открыл огонь из двух орудий и пяти пулеметов. Номерные первого орудия были ранены. Командир дивизиона Орлов заменил наводчика и бил в упор. Снаряды словно пригвоздили танк к земле. Орлов почувствовал свирепую боль ниже колена и сполз на землю. Подбежавшему командиру взвода Нестерову сказал:

– Я ранен. Останешься за меня.

Нестеров приказал санитарам вынести Орлова в укрытие. В эту минуту показался еще один танк – «Генерал Скобелев». Нестеров вступил в огневой поединок и двумя снарядами подбил вражескую бронированную машину.

Командир 2–й батареи 3–го артдивизиона Тихов помогал пехоте отражать атаки. Меткими выстрелами батарейцы отогнали два броневика. Не успели сменить позиции, как из облака пыли и дыма выплыла громоздкая туша с белой надписью: «Генерал Корнилов». Из приоткрытого люка донеслись зычные голоса:

– Корниловцы, на переправу! Ура!

– Корниловцы, в штаб к Духонину! – крикнул Тихое. – Огонь!

Батарея ударила в упор. Взрывы взметнули столбы огня и земли вокруг танка. Пулеметная очередь полоснула по щиту орудия.

– Огонь! – повторил Тихов.

Два снаряда врезались в башню. Мотор заглох.

Сосредоточенным огнем артиллерийского дивизиона Ивана Матюшкина был подбит танк «Степняк».

С сухопутными кораблями бесстрашно боролись пехотинцы.

Глухо ворча и лязгая, вражеская машина переползла через окоп, в котором сидел красноармеец Паршин. Стряхнув комья земли и выхватив из ниши гранату, боец бросился за танком. Из окопа выскочил командир роты коммунист Голованов.

Пулеметная очередь прошла над головой бегущих.

– Не уйдешь! Не уйдешь, гад! – крикнул Паршин и прыгнул на танк.

Люк открылся. Показалась рука с маузером. Прогремели выстрелы. Паршин упал. Голованов бросил гранату в люк. Взрыв остановил вражескую машину.

Только два танка прошли все три линии обороны и двинулись к Каховке. Их встретили сосредоточенным огнем и прогнали назад артиллеристы батарей Иосифа Живицкого и Михаила Плеханова.

Главный козырь был выбит из рук генерала Витковского. Танковая атака захлебнулась[46]46
  Генерал П. Н. Врангель в своих «Записках» о поражении под Каховкой пишет предельно скупо: «Части генерала Витковского перешли в наступление. Однако штурм укрепленной Каховской позиции был отбит. Наши части, дойдя до проволоки, продвинуться дальше не могли, залегли и несли тяжелые потери от жестокого артиллерийского огня. Отряд танков, прорвавшийся в Каховку, почти целиком погиб» («Белое дело», т. VI. Берлин, 1928, стр. 205), В этих же «Записках» барон Врангель вынужден признать, что «удержание противником каховского тет‑де–пона (плацдарма) приковывало к этому участку значительную часть наших сил, создавало угрозу нашему левому флангу в наиболее чувствительном для нас перекопском направлении» (там же, стр. 144).


[Закрыть].

Начарт Будилович доложил Блюхеру о доблестном победном поединке. Начдив ликовал:

– Представьте наградные листы на Говорова, Крюкова, Орлова, Нестерова, Тихова, Матюшкина, Плеханова, Живицкого. Какие молодцы! Готовьтесь к контрнаступлению.

В полдень отошедшие на основную линию обороны полки 151–й, 153–й и Ударной огневой бригад начали отбивать у врага обильно политые кровью героев, вспаханные снарядами рубежи.

Два кавалерийских полка, 51–й и 9–й, под командой Адольфа Юшкевича ринулись в тыл наступающим вражеским частям. Кавалерия белогвардейцев была опрокинута и отошла на колонию Каменный Кол, что на тракте Каховка – Перекоп.

Генерал Витковский оказался вынужденным снять крупные силы с других участков и бросить на полки Юшкевича. По красным кавалеристам открыли огонь восемь орудий и шесть бронемашин. Артиллеристы батарей Григорьева и Пьянкова, сопровождавшие группу Юшкевича, отбили атаки бронемашин. И снова конная лава хлынула на вражескую пехоту.

К концу дня Юшкевич сообщил Блюхеру: противник отошел в западном направлении, потеряв броневик и два орудия.

Продвижение частей каховского плацдарма приостановилось поздно вечером.

Блюхер донес командарму 6 К. В. Авксентьевскому о восстановлении линии обороны на всем ее протяжении и о готовности с рассветом продолжать наступление.

Внимательно следивший за обороной Каховки М. В. Фрунзе вызвал Авксентьевского к прямому проводу и передал:

– Если чутье меня не обманывает, то противник под Каховкой уже захлебывается в своих атаках. Теперь необходимо энергичное контрнаступление с нашей стороны. Подтяните все ближайшие резервы и при первой возможности… нанесите стремительный контрудар. Передайте привет Блюхеру и его славным войскам. Они сейчас решают судьбу всей кампании.

Командарм 6 Авксентьевский приказал начдиву 51 разгромить 2–й армейский корпус белогвардейцев, 15 октября в 8 часов утра по приказу Блюхера пошли в атаку полки 151–й, 153–й и Ударной огневой бригад.

Сражение продолжалось до позднего вечера. Все части продвинулись вперед, но главной задачи не выполнили.

Блюхер был недоволен действиями своих частей. Бригады не вышли на рубежи, указанные в приказе. Операция приняла затяжной характер, стремительного удара не получилось.

Начдив долго сидел у карты, проверял подчиненных и самого себя. И пришел к выводу, что виноваты не только комбриги, но и сам он, начальник 51–й стрелковой дивизии. Противник сохранил основные части, и разбить их можно только превосходящими силами. Значит, надо было ввести в бой 152–ю и 44–ю стрелковые бригады, не держать их в резерве.

И на следующий день Блюхер оставляет у Каховки всего лишь один 455–й стрелковый полк, а все остальные части бросает на врага. Наступление развивается успешно. Полки противника отходят. Блюхер торжествует. Сегодня корпус генерала Витковского будет разгромлен.

В 13 часов 50 минут Блюхеру позвонил начальник штаба Датюк:

– Вас срочно вызывает к прямому проводу командарм Авксентьевский.

Командарм Авксентьевский, ссылаясь на распоряжение командующего Южфронтом Фрунзе, приказал прекратить наступление и немедленно начать отход на Каховский плацдарм.

Это было так неожиданно, что Блюхер усомнился в точности переданных указаний и попросил повторить приказ. И снова не поверил. Как это отступать, когда вся дивизия рвется вперед, стремится уничтожить врага. И Блюхер просит отменить приказ и дать возможность до конца выполнить боевое задание. Командарм настаивает: отходить, отбитые у врага танки, бронемашины, тяжелые орудия и самолет уничтожить.

И тогда Блюхер снова обращается с просьбой:

– Разрешите произвести отход по окончании сегодняшнего боя. С наступлением темноты.

– Разрешаю, – отвечает командарм.

Сражение продолжается до позднего вечера.

В штаб поступают победные боевые сводки. Командир конной группы Адольф Юшкевич сообщает, что в селе Натальино разгромлены Симферопольский и Феодосийский стрелковые полки. Захвачено более 300 пленных, 2 орудия, 20 пулеметов, обозы с патронами и снарядами, штабные документы.

В ночь на 17 октября 51–я дивизия отошла на каховский плацдарм.

И здесь Блюхер узнал, что временное отступление связано с общим планом разгрома Врангеля, разработанным командюжом М. В. Фрунзе. В армии Южного фронта вливаются новые соединения. Подходят с белопольского фронта дивизии 1–й Конной армии С. М. Буденного. Готовится решительный удар.

Добрая слава о стойкости, мужестве и геройстве 51–й стрелковой дивизии разнеслась по всей стране.

Московский Совет принял шефство над 51–й стрелковой дивизией. 20 октября на каховский плацдарм прибыла делегация столицы.

На площади выстроились свободные от сторожевой службы бойцы 51–й, отныне Московской, стрелковой дивизии. На правом фланге в четких рядах – дивизионная школа красных командиров: три пехотные роты и пулеметная команда. Блюхер гордился созданной еще в августе школой и даже в самые трудные боевые минуты не отрывал курсантов от учебы. А на левом фланге расположилась сводная рота, составленная из бывших раненых, только что приехавших к своим однополчанам. И Блюхеру было приятно видеть лица старых боевых друзей, вернувшихся к прославленному в боях Знамени.

В глубокой тишине начдив Блюхер принял от почетных гостей Красное знамя и поднял над головой. Стоящие прочли на алом бархате слова: «Уничтожь Врангеля!»

Начдив Блюхер расправил плечи, и торжественной клятвой прозвучали слова:

– Боевые товарищи! Москва обращает на нас полные надежды взоры и дарит нас своим вниманием. Наша революционная обязанность – оправдать надежды московских рабочих. «Уничтожь Врангеля!» – сказала нам Москва. Мы слышим в этой надписи боевую команду, поданную нам Республикой, поданную нам Председателем Совета Труда и Обороны Владимиром Ильичем Лениным. И эту команду мы, как истинные революционеры, выполним отчетливо и точно. «Уничтожь Врангеля!» – отныне будет нашим лозунгом, и в громе боевого клича мы гордо понесем к твердыням Перекопа почетное Знамя Москвы и, водрузив его над красным Крымом, закончим победный марш доблестной 51–й Московской стрелковой дивизии.

VII. КРАСНОЗВЕЗДНАЯ ЛАВА

1

М. В. Фрунзе приказал командующему 6–й армией: «С утра 28 октября главными силами армии перейти в решительное наступление на юг и разгромить части 2–го армейского корпуса противника»[47]47
  М. В. Фрунзе. Избранные произведения. Т. 1, М., Воениздат, 1957, стр. 395.


[Закрыть].

Эту задачу новый командарм Август Иванович Корк возложил на начдива 51–й Московской Блюхера.

Рано утром полки дивизии совместно с другими частями 6–й армии атаковали вражеские войска и прорвали линию обороны на всем фронте.

Ожесточенный бой разгорелся на участке Черная Долина – Натальино. Белогвардейцы встретили наступающих плотным ружейно–пулеметным и артиллерийским огнем. Цепи залегли.

Политрук 455–го стрелкового полка Андрей Сычев вновь поднял бойцов в атаку. Красноармейцы прошли смертельную заградительную полосу и пробились к селу Натальино.

Генерал Витковский ввел в бой два резервных полка и с трех сторон окружил атакующих.

Бойцы заняли круговую оборону. Два часа отражали непрерывные атаки врангелевцев. Пример стойкости и отваги показывали коммунисты: отделенный командир Семен Ермаков, красноармейцы Афанасий Ткачев, Семен Бурцев, Андрей Смирнов. Начальник команды пеших разведчиков Павел Непутин заменил погибшего наводчика и точным кинжальным огнем срезал подошедшую на сто шагов цепь белогвардейцев[48]48
  Отличившиеся в бою у села Натальино А. Я. Сычев, П. М. Непутин, С. С. Ермаков, А. И. Ткачев, С. М. Бурцев и А, Н. Смирнов были награждены орденом Красного Знамени.


[Закрыть].

Кончались патроны. Комполка Глушков увидел надвигающееся облако пыли. Кто это —враги или свои? Алым пламенем загорелось Красное знамя.

– Наши! Наши! – закричал Глушков. – Вовремя подоспели.

Конная группа Адольфа Юшкевича ворвалась в село и обратила в бегство 135–й пехотный полк врангелевцев.

Стремясь удержать важные позиции, генерал Витковский двинул 133–й и 134–й полки в тыл кавалерийской группы Юшкевича.

Услышав за спиной частую пальбу и крики «ура», Юшкевич прекратил преследование отступающих, быстро повернул свои полки и обрушился на белогвардейцев.

Удар был ошеломляющим, гибельным. Пехота 133–го и 134–го белых полков полегла у села Натальино. Успели удрать команды конных разведчиков и тачанки. В плен сдались 250 врангелевцев.

В этом бою вражеские пули сразили командира конной группы Адольфа Казимировича Юшкевича.

Отчаянное сопротивление частям 153–й бригады оказали белые полки, оборонявшие Черную Долину. Несколько атак было отбито.

И тогда находившийся в боевых цепях начальник штаба бригады Николай Гусев связался с комбригом Борисом Кругловым и предложил смелую операцию, основанную на обходном маневре. В 3 часа дня 458–й стрелковый полк при поддержке бронемашин ударил с тыла по позициям белых. С фронта Черную Долину атаковал 457–й стрелковый полк. Врангелевцы бежали по Перекопскому тракту, оставив на поле боя пять пулеметов и большую часть обоза.

Темная октябрьская ночь прервала преследование врага.

Весь день Блюхер руководил сражением. Весть о гибели Юшкевича приглушила радость победы. Адольф Казимирович был любимцем начдива, гордостью 51–й Московской дивизии. Сколько верст прошли вместе по огневым военным дорогам! Скромным командиром конвойной команды начал службу в только что сформированной дивизии большевик Адольф Юшкевич. А на Каховском плацдарме он уже водил в атаки два кавалерийских полка. Уничтожал батальоны и полки врангелевской гвардии. У него было больше всех побед и больше всех трофеев и пленных.

Поздно вечером Блюхер примчался в Натальино и вызвал военкома И. И. Елсукова.

Всегда веселый, разговорчивый, находчивый, Елсуков в этот раз никак не мог рассказать о гибели друга – мешали слезы.

– Не уберегли! Какого человека не уберегли, —с болью и горечью сказал Блюхер и наглухо закрыл лицо ладонями.

– Вместе были. Меня не зацепило, а его прямо изрешетили. Подумать только, двадцать две пули, – чуть слышно произнес Елсуков. – Может, и я виноват. Крикнул офицерам: «Сдавайтесь!» А они подпустили и грохнули залпом, гады. Теперь я их в плен брать не буду.

– А вот это лишнее, – сердито оборвал Блюхер. – Среди пленных сплошь насильно мобилизованные. Многие из тех, кого захватил Юшкевич, служат у нас преданно и честно. Возьми себя в руки, комиссар.

У могилы боевого друга, у приспущенных алых знамен начдив Блюхер прочел приказ, венчающий жизненный путь литовского крестьянина, храбрейшего командира Адольфа Казимировича Юшкевича.

– «Преждевременная смерть вырвала из наших рядов одного из лучших бойцов Революции. Весть о его кончине острой болью глубокого сожаления отозвалась в сердцах красноармейцев не только пятьдесят первого конного полка, но и всей дивизии.

Три года товарищ Юшкевич в рядах Красной Армии с удивительным пренебрежением к опасности боролся за неприкосновенность священных прав трудящихся классов. Энергичный, на редкость бесстрашный, он во всех опасных местах всегда и неизменно был впереди полка, наводя страх и ужас на неприятеля…

Спи спокойно, товарищ! На твоей могиле мы обещаем докончить то великое дело освобождения обездоленных и угнетенных, за которое так геройски, так само-’ отверженно ты отдал свою молодую жизнь»[49]49
  Героические подвиги А. К. Юшкевича по ходатайству В. К. Блюхера были отмечены высшей боевой наградой – орденом Красного Знамени.


[Закрыть].

А на следующий день бойцы 51–й Московской стрелковой дивизии отомстили врагам за гибель своего любимца.

Сбивая с укрепленных рубежей вражеские полки, бригады дивизии выполнили приказ Блюхера и вышли к Черному морю.

Спасая 2–й армейский корпус от гибели, главнокомандующий Врангель приказал генералу Витковскому не жалеть лошадей и форсированным маршем отойти в Крым.

Атакующие полки выбились из сил. За два дня боев они прошли более 80 верст.

Блюхер знал об этом и все‑таки принял решение на плечах отступающих ворваться в Крым.

Ударная огневая, 152–я и кавалерийская бригады в сумеречной темноте двинулись на город Перекоп.

С небольшой высоты 9.3 начдив Блюхер видел, как озарился желтыми вспышками орудий Турецкий вал. Земля глухо загудела от разрывов.

Ударная огневая оправдала свое название. Она прорвала три линии обороны и пробилась в горящий город.

И тогда противник обрушил на маленький город сокрушительный огонь из 180 орудий. Неся большие потери, полки отошли на исходные позиции. Врангелевцы заняли Перекоп. Всего на час. Дружной атакой полков 152–й и Ударной огневой бригад белогвардейцы были выбиты из города Перекопа.

Всю ночь шел бой. Части прорвались к Турецкому валу. Командир 6–й роты коммунист Петр Иванов прошел три линии проволочных заграждений и зацепился за Турецкий вал. Горстка храбрецов была сбита огнем броневиков и пулеметов.

Днем полки несколько раз бросались к укрепленным позициям, но, попав под жесточайший, губительный огонь, откатывались назад.

Блюхер убедился, что усилиями одной 51–й Московской дивизии Перекопа не возьмешь, и приказал отвести части назад —из зоны ружейно–пулеметного огня.

По установившейся привычке начдив всесторонне изучил причины неудачи штурма. Пехота действовала хорошо, но не могла преодолеть стену инженерных укреплений. Ей должна была помочь артиллерия, но враги сбивали орудия с позиций, как только они открывали огонь. Здесь все выверено, все пристреляно. Надо просить артиллерию крупного калибра.

Поздно вечером 30 октября Блюхер направил командарму Корку донесение, в котором рассказал, почему не удалось с ходу взять перекопские укрепления. Начдив заканчивал донесение выводами: «Оставлять части 152–й и Ударной огневой бригад, совершившие длинный марш, голодных, раздетых теперь в районе, где нет ни населенного пункта и даже возможности подвезти им продовольствие, невозможно. Считаю нужным отвести части для приготовления к новому удару по хорде от хут. Преображенка – высота 9.3 – Перво–Константиновка, где и нужно закрепиться, на что и прошу вашего разрешения, а также прошу усилить меня артиллерией и довести ее до состояния возможности борьбы с артиллерией противника, его пулеметами, инженерными сооружениями»[50]50
  ЦГАСА, ф. 1454, оп. 2, д. 188, л. 100.


[Закрыть].

Командарм согласился с предложениями Блюхера отвести части, но удовлетворить просьбу об усилении штурмующей дивизии тяжелой артиллерией не мог, так как она застряла в пути из‑за разрухи железных дорог в прифронтовой полосе.

За ожесточенным сражением с армией Врангеля напряженно следила вся страна. Организатор боевых побед Советского государства В. И. Ленин еще 16 октября 1920 года направил телеграмму в Реввоенсовет Южного фронта – М. В. Фрунзе, в которой предостерег от чрезмерного оптимизма и указал: «Готовьтесь обстоятельнее, проверьте – изучены ли все переходы вброд для взятия Крыма»[51]51
  В. И. Л е н и н. Соч., т. 35, стр, 392.


[Закрыть].

Выполняя это указание, Фрунзе приказал командарму А. И. Корку немедленно занять все северное побережье Сиваша и произвести рекогносцировку имеющихся бродов.

Приказ дошел до непосредственных исполнителей. Начдив Блюхер отдал распоряжение комбригу Б. В. Круглову произвести разведку, отыскать броды, приготовиться к форсированию Сиваша, а также проверить возможность обхода укрепленных позиций по Перекопскому заливу.

Комбриг Иван Боряев получил указание оборудовать в районе Преображении и Перво–Константиновки учебные опорные пункты и в предельно короткий срок научить бойцов преодолевать многорядные проволочные препятствия. Заготовить лестницы, а также маты из соломы и камыша.

2

В штабе остались связисты и дежурные. Сон одолевал их, и они часто выходили на улицу освежиться. Р4ачдив сидел за столом и упорно думал о перекопских укреплениях. Их создавали под руководством лучших английских и французских инженеров. Работами руководил крупнейший фортификатор генерал Фок. На одиннадцать километров протянулся Турецкий вал. Его прикрывает ров глубиной до десяти метров и шириной вдвое больше. И вся эта гряда плотно опутана колючей проволокой и сплошь покрыта пулеметными гнездами и артиллерийскими позициями. Как преодолеть эту «стену смерти»? Многие из участников вчерашнего штурма считают Турецкий вал неприступным. Многие, но не все. Командир 6–й роты 456–го полка Петр Иванов был на Турецком валу. Он многое увидел. С ним надо поговорить.

И Блюхер приказал командиру полка Федору Рязанову немедленно разыскать Иванова и прислать его в штаб.

Иванов пришел к утру. Полы его шинели были разодраны в клочья. На руках запеклись глубокие кровавые ссадины.

– Садитесь, товарищ Иванов, – указал на табуретку Блюхер. – Расскажите, как выглядит этот окаянный вал.

Густой румянец залил щеки командира роты:

– Виноват, товарищ начдив, рассматривать‑то вроде и некогда было. Крепко они нас поколотили. Да ведь и нехитрое дело. Они сверху видят все и лупят наверняка.

– А вы постарайтесь припомнить. Для пользы дела, понимаете?

Иванов снял папаху, покосился на портсигар, лежащий на столе. Блюхер уловил его взгляд, открыл портсигар, предложил:

– Берите. Не стесняйтесь.

– С превеликим удовольствием, – обрадовался Иванов. – Худо у нас там, на передовых‑то, товарищ начдив. Лежим на голой мерзлой земле. Без еды и курева. Костра не разведешь, кипяточку не согреешь. Называется, Крым, а холоднее, чем у нас в Ярославской губернии.

– Вот как! Оказывается, мы земляки.

– В Рыбинске наш полк формировался. Земляков‑то совсем немного в наличности осталось. Весь Урал и Сибирь прошли, косая не тронула, а здесь густо полегли. Крепкий орешек попался. Перед самым Турецким валом две линии окопов с колючей проволокой. Мы их прошли, как на крыльях перелетели. А вот третья линия и есть самая главная беда. Она по самой верхушке тянется. Перед валом по стене проволочный забор в пять рядов. И во рву полоса колючки пропущена. Откуда они только проволоки набрали, гады?!

– От союзников. Французы и англичане снабжают. А как вы прошли все эти запоры–заборы?

– По–разному. В одном месте снаряды помогли, порвали колючку. В другом гранатами проход проделали. А на самой верхушке перемахнули по мертвым товарищам. Я начальник маленький и старших поносить не имею полного права, но все‑таки выскажусь, как думаю. Если бы по моим следам пошли другие роты, всех беляки не успели бы порешить. И тогда мы бы зацепились за вал и устроили белым поминанье. Воевать тогда легко, когда по твоим пятам друзья–побратимы идут и в крутую минуту не оставляют в беде. А по частям разбить, понятно, нетрудно, да еще с такой вышки…

Блюхер прищурил глаза, задумчиво повторил:

– Идут по пятам… Не оставляют в беде. А ведь это очень дельно сказано. Идут по пятам. Непрерывно, волна за волной. Первая пробила проходы, вторая ворвалась в окопы, третья пошла еще дальше. Рвет оборону на всю глубину. Правильно, товарищ Иванов, на большое дело навели.

Блюхер открыл ящик стола, из коробки достал часы, передал Иванову:

– Носи, земляк, не простые, правительственные. От самого ВЦИКа. Да ты что, вроде и не рад. Зеваешь…

– Виноват, товарищ начдив. Развезло в тепле‑то, рот сам открывается. Ведь четыре ночи глаз не смыкал. Разрешите хоть часик прикорну на лавочке. Шибко спать хочется.

– Здесь помешают. Ступайте в соседнюю комнатушку, к связистам.

– Спасибо, товарищ начдив. Сон, такая холера, прямо с ног валит.

Блюхер торопливо достал лист бумаги. Красным карандашом провел четыре линии. Пометил: первая волна, В нее войдут чистильщики: разведчики, саперы–подрывники, гранатометчики, резчики проволоки; они должны расчистить проходы, намеченные артиллерийским обстрелом, и проделать новые для следующей за ними пехоты. Это вторая волна. Штурмовики. Не менее шести батальонов, развернутых на фронте прорыва. Они должны пробиться к Турецкому валу. Большего они, пожалуй, не успеют сделать. В их поредевшие ряды сразу же вливается третья волна. Какова численность? Не менее трех батальонов. Задача – во что бы то ни стало зацепиться за Турецкий вал. Оборонительный рубеж огромной глубины – до Юшуня. Верст на 25 вытянули стену колючки и траншей. Значит, нужна четвертая волна. Это будут резервные полки, не меньше трех. Они должны развить успех товарищей по оружию и пойти дальше на Юшунь. Хватит ли у них сил? Трудно сказать, но надо предусмотреть и пятую волну. Наполнить ее кавалерией и поставить задачу сбить контратакующих и выйти на чистое поле Крыма.

Самое сложное – скомплектовать первую волну. В нее должны войти бойцы, способные на самопожертвование. По–видимому, все они погибнут, пробивая проходы в проволочных заграждениях. А жить всем хочется. В первую волну придется поставить коммунистов. Да и вторую надо формировать из армейских большевиков и бывалых бойцов, ветеранов дивизии. Тренировать их на полосах препятствий у Преображенки и Перво–Константиновки. Снабдить всем необходимым.

Утром Блюхер ознакомил с планом эшелонированного штурма начальника штаба Датюка, военкома дивизии Флигельмана и начальника политотдела Строганова. Решили немедленно скомплектовать штурмовую группу из 2 тысяч бойцов и командиров.

К штурму готовились во всех частях. Коммунисты проводили беседы, читали газеты, призывали бойцов проявить высшее мужество и отвагу в предстоящем решающем бою.

По приказу начдива все полковые разведчики изучали инженерные препятствия Турецкого вала. Снова отличился любимец дивизии – красноармеец 451–го полка Павел Яковлевич Кашин, награжденный орденом Красного Знамени еще под Тобольском. Спрятавшись в развалинах разбитого дома, Павел Кашин с товарищами обнаружили, что на участке перед рвом установлен трехрядный проволочный забор и однорядный – протянут по самой стенке. Две ночи разведчики прорезали проходы и без потерь исчезали в укрытиях. Белогвардейцы выставили заставу с двумя пулеметами. В темноте Павел Кашин и его друзья проползли в ров. Заметили огоньки цигарок. Забросали заставу гранатами. Захватили пулеметы и документы. С вала брызнули ослепительным светом прожекторы. По смельчакам хлестнули перекрестным огнем. Разведчики потеряли пять товарищей, но пулеметы приволокли.

Отделенный командир Лаврентий Пономарев с бойцами скрытно пробрался к Турецкому валу и захватил офицера. Допросив пленного, Блюхер приказал Датюку:

– Немедленно представьте к награде орденом Красного Знамени отделкома Лаврентия Ивановича Пономарева. Молодец! Помог, всем помог.

Командующий Южным фронтом М. В. Фрунзе приказал командарму А. И. Корку: «…переправившись не позднее 8 ноября на участке Владимировка – Строгоновка – М. Кугаран, ударить в тыл перекопским позициям, одновременно атаковав с фронта, и не позднее 10 ноября главными силами выйти на линию Копкары– Джелишай – Яланташ. Атаку производить решительно, сосредоточив для удара крупные силы. Иметь даль-

3

нейшей задачей решительное наступление на Евпаторию – Симферополь – Севастополь».[52]52
  М. В. Фрунзе. Избранные произведения, стр. 407.


[Закрыть]

На 51–ю Московскую дивизию легла наиболее тяжелая и сложная часть боевой операции. Она должна была двумя бригадами атаковать в лоб неприступные перекопские позиции, а две другие двинуть через Сиваш в тыл противнику в направлении Армянского Базара.

Всю ночь Блюхер думал о том, как лучше выполнить директиву командарма, и только к утру свел свои тяжелые раздумья в оперативный приказ.

Наиболее сильные бригады—152–я Боряева и Ударная огневая Ринка – должны были штурмом взять Турецкий вал и прорвать Юшуньские позиции.

Командиры 153–й бригады Круглов и кавалерийской группы Козленков получили задание совершить восьмикилометровый марш по вязкому дну Сиваша и через Караджанай пробиться к Армянску.

151–я бригада Хлебникова оставалась в резерве – в Перво–Константиновке.

Получили задания начальники служб дивизии.

Вскоре, после того как приказ был разослан, стали поступать тревожные сигналы.

Начальник артиллерии Будилович жаловался на явно недостаточный боекомплект снарядов для тяжелых орудий и сомневался в возможности организации массированного огня в течение всей операции.

Дивизионный инженер Федор Константинович Зуев просил выделить людей для подготовки артиллерийских позиций и напоминал о том, что первая штурмовая волна до сих пор полностью не обеспечена ножницами для резки проволоки и взрывпакетами.

Начальник связи Гулин робко, но довольно назойливо пытался убедить начдива в том, что натянуть телефонные линии для всех бригад нет никакой возможности, так как людей маловато, а главное – провода и шестов не хватает для такого обширного фронта.

После бессонной, изнурительной ночи у Блюхера разболелась голова, противно заныла спина. С трудом сдерживая раздражение, начдив требовал проявления инициативы и неуклонного выполнения всех указаний.

Впервые за все время службы в армии он отошел от своего твердого правила разговаривать с подчиненными ровным, спокойным голосом и, сам того не желая, перешел на повышенный, угрожающий тон.

В это время в Чаплинку приехали командующий фронтом Фрунзе и командарм Корк.

Блюхер не ожидал их и доложил о подготовке к штурму сбивчиво и нервозно.

Фрунзе прочитал приказ и, глядя в упор, спросил:

– Все, что наметили, выполните?

Блюхер опустил голову, задумался.

– Вы что, сомневаетесь в выполнении директивы? – удивился Корк.

Блюхер развернул схему. Вот она, стена укреплений.

– Труднейшая операция, к сожалению, материально не обеспечена. Нам обещали шесть дивизионов тяжелой артиллерии, а дали один. Да и тот не имеет достаточного боекомплекта. Мы послали несколько заявок на саперные ножницы и взрывчатку и не получили десятой части затребованного инженерного имущества. А ведь люди не птицы, через проволоку не перелетят…

– Спокойно! – сурово оборвал Фрунзе. – Не теряйте времени па пустые жалобы. Дивизионы тяжелой артиллерии застряли в Кременчуге. Я пытался их протолкнуть и не мог. Железные дороги разбиты, мосты взорваны. Республика бедна, вы это сами знаете, и ничем нам не поможет. Мы должны помочь Республике завоевать и закрепить мир.

– Дивизия понесла крупные потери… Все оборвались, разбили обувь. А морозы стоят дикие, пятнадцать градусов. Появились обмороженные.

– Да, на вас возложена задача неимоверной трудности. И ее надо, подчеркиваю, товарищ Блюхер, надо, выполнить любой ценой. Каждый день передышки усиливает Врангеля. Ему и его союзникам на Западе выгодна наша медлительность.

– Сделаем все возможное, товарищ Фрунзе. Наш успех будет зависеть от действий Сивашской группы.

– Независимо от действий соединений на Литовском полуострове вы обязаны штурмом взять Турецкий вал. Это мой категорический приказ.

Фрунзе надел папаху, повернулся к Корку:

– Август Иванович, вы останетесь здесь, в Чаплин–ке, и проверите готовность штаба, а мы поедем в пятьдесят вторую дивизию к Германовичу.

Блюхер проводил Фрунзе до машины.

С моря наползал густой седой туман. Прожектора старательно рубили надвигавшуюся темноту.

Блюхер не спеша вытер с лица пот. Как эго все нехорошо получилось. Видно, бессонные ночи, усталость, крупные потери при первом штурме вызвали повышенную раздражительность. Начал жаловаться на снабжение, изрекать прописные истины: «Стена укреплений… Люди не птицы, через проволоку не перелетят». И перед кем – самим командующим. Сейчас предельно исполнительный и спокойный бывший подполковник Август Корк строго и неприязненно напомнит о дисциплинированности и воинском долге.

Прихрамывая, Блюхер пошел в штаб.

Корк сидел рядом с Датюком и просматривал документы. Услышав скрип двери, сказал, не поворачивая головы:

– Через десять минут выезжаем к Сивашу.

– Я был там вчера. Разведка Сиваша проведена еще тридцать первого октября. Дно грязное, однако выдержит не только пехоту, но и конницу и артиллерию.

– Разведку вели также ваши соседи. Вы ничего нового не сообщили, – не повышая голоса, произнес Корк. – Меня интересует готовность к маршу.

На автомобиле доехали довольно быстро.

Бойцы сидели и лежали на мерзлой земле. Пахло дымом, но огня не было видно. Красноармейцы поочередно прикрывали крошечное пламя темными от копоти и пыли ладонями.

Корк тихо сказал:

– Костры демаскируют. Это лишнее.

Блюхер виновато заметил:

– Голое поле. Обогреться негде. Посмотрите, как они одеты.

– Знаю. Вы считаете себя добреньким, а меня этаким черствым сухарем. На войне, во имя большой цели, приходится глушить в себе самые прекрасные душевные чувства. Вы еще не умеете это делать. Потому и повели себя нетактично, беседуя с командующим фронтом.

Подбежал запыхавшийся комбриг Борис Круглов. Доложил быстро и толково.

Корк спросил:

– Боевую задачу выполните?

– Так точно! От действий моей бригады зависит успех на главном, перекопском, направлении.

– Ваше направление—главное, товарищ комбриг, – поправил Корк. – Здесь сосредоточены основные силы армии. А как вы намерены действовать на том берегу?