Текст книги "У излучины моря (СИ)"

Автор книги: Николай Бурланков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

   – А купец уехал на следующий день утром... – рассуждал Узбор. – И нам он попался по дороге, значит, он мог и тура заколдовать?

   – Может быть. Он странно себя вел в этот раз. И для чего он забрал Круану? В северных горах он мог найти себе девушку ничуть не хуже. Или же он повез ее не на север?..

   Сахр вдруг замер, вспомнив что-то.

   – Помнишь предания о Твердыне Изгоев? Якобы, давным-давно там появился жрец, наделенный многими силами. И беглецы из разных народов сплотились вокруг него, и стали нападать на изгнавших их, убивая или обращая в рабов.

   – Да, Фарда еще в моей юности пугал нас рассказами о том, какие ужасы творятся в той твердыне.

   – Но мало кто знает, что родом этот жрец из наших мест. Он был учеником учителя моего учителя, и живет с тех пор удивительно долгую жизнь, вдвое больше жизни обычного человека.

   – Учеником учителя? То есть, он учился вместе с твоим наставником? – уточнил Узбор.

   – Да.

   – Но какое отношение это имеет к Драго и купцу? Или ты хочешь сказать, что купец отправился не на север, а к нему, к этому изгою?

   – Это, увы, может статься, – согласился Сахр. – Но тогда купец повез Круану не как будущую жену – а как деву, предназначенную в жертву его покровителям.

   – О чем ты? – с тайным ужасом спросил Узбор.

   Сахр помолчал.

   – Позволь, я кое-что расскажу тебе. Я долго размышлял об этом, и могу сказать, что постиг самую суть мироздания, а потому догадываюсь о том, что творится за стенами Твердыни Изгоев.

   Старый жрец тяжело оперся на свой посох, глядя куда-то вдаль, где в туманной дымке скрывалось южное море.

   – Многие пытались найти в мире первооснову. Кто-то полагал, что все произошло из воды. Кто-то считал, что в основе лежит огонь. Я, чем больше размышлял об этом и наблюдал наш мир, тем больше понимал, что к одной первооснове не удастся свести все многообразие мира. Я выделил несколько первооснов, из которых происходят все остальные...

   – Ты имеешь в виду Землю, Воду, Воздух и Огонь? – уточнил Узбор.

   – Две ты угадал, – улыбнулся Сахр. – Да, вода и огонь столь противоположны, что не могут происходить из одного основания. Быть может, конечно, Творцы и разделили некогда небытие на воду и огонь, но мне кажется, что они изначально были сотворены различными. Но кроме них, есть еще и третье первоначало – Сеть.

   – Сеть?

   – Да, сеть. Я назвал ее сетью. Это – Великая связь всех остальных первооснов, основа упорядоченности, то, что создает форму вокруг нас. Огонь уничтожает сеть, ибо ему невозможно находиться в упорядоченности, но вода сдерживает огонь, и если в сети расположены рядом огонь и вода – они могут существовать вместе. Движение невозможно без огня. Огонь – это чистое движение, и, когда мы движемся, он переходит в тысячи невидимых глазу движений. Он требует для своего существования сеть, и мы бросаем дрова в очаг, ибо дерево – это высшее проявление Сети. Некоторые на Востоке даже называют Сеть – Деревом, но это совершенно неверно, ибо в Дереве есть и вода, и огонь – и все это связано воедино сетью.

   Огонь, встречаясь с водой, дает нам воздух, так что воздух – это просто вода, в которой много огня. Мы дышим, и дыхание забирает огонь из воздуха, и выдыхаем мы воду – пар, который ты можешь видеть в морозный день, и который оседает множеством иголок на бороде. Огонь же, который мы забрали из воздуха, дает нам возможность двигаться. Он идет и на разрушение сети в той пище, что мы едим, и освобождает содержащийся там огонь, и воду – все то, что потом строит наше тело, заполняя нашу сеть. Лед – это вода, скованная сетью. Быть может, встретившись, лед и огонь и породили жизнь. Растения – в них больше воды и сети, меньше огня. В зверях больше огня, но меньше воды. Вода не дает огню сжечь сеть, и мы сохраняем наш облик. Но раны на теле разрывают сеть – и это может привести и к сжиганию сети огнем, если мы потеряем много воды, и к иссушению воды, и к утрате огня...

   Узбор задумался.

   – А камни?

   – Земля, камни – это разные смешения сети и воды. Чем больше сети – тем больше прочность; чем больше воды – тем оно тяжелее.

   – Почему же тогда камень тонет в воде?

   – Думаю, дело в том, что и вода, которую мы видим – не чистая вода. Как я сказал, вода, встречаясь с огнем, дает воздух – и множество воздушных пузырьков существует в речной и морской воде. Иные мы даже можем видеть. И вот этот воздух и делает воду в реке легче камня, лишенного этих пузырьков. Разные соотношения дают разные камни. Впрочем, я думаю, что и медь – другое, особое начало, наряду с водой, огнем и сетью. Медь только с сетью дает все известные нам драгоценные камни, золото и серебро. Вид опять же зависит от соотношения. Так, золото – это много меди и мало сети. Самоцветы – это почти чистая сеть с редким вкраплением меди для наполнения.

   – А чистая сеть бывает?

   Сахр пожал плечами.

   – Мне не удалось ее видеть. Сеть всегда накинута на что-то. До этой первоосновы я не добрался. Медь в чистом виде ты видел не раз – она очень мягка, в нее надо добавить сеть и связать ее другими первоосновами, чтобы она могла использоваться нами. Вода в чистом виде разлита всюду вокруг нас, это – та первооснова, которая проникает везде. Огонь ты видишь в первозданном виде, когда смотришь на Солнце. А вот сеть... Не знаю, мне не удавалось ее найти. Отчасти ты видишь ее в паутине – она почти невесома и невидима, но застрявшие в ней капли воды могут Паутина, ткань – все, где много порядка и мало веса – близко к чистой сети, но все равно там есть примеси. Возможно, лишь Творец владеет чистой Сетью. Или, когда ты посмотришь на звезды, и увидишь их россыпь, ты тоже прикоснешься к Великой Сети мира...

   Легким движением он развел костер возле изгороди и поставил на него берестяной туесок.

   – Что ты делаешь? – удивился Узбор. – Он же сгорит!

   – Нет – пока в нем есть вода, – возразил Сахр. – Этот туесок на огне напоминает мне и наш мир.

   – О чем ты говоришь? Разве мы вот так болтаемся над огнем? Я вижу вокруг горы, реки, я видел море – где тут место огню?

   Сахр покачал головой.

   – Мир не покоится на незыблемом основании. Все, что живет, дышит – это тончайшая прослойка между безумным огнем, бушующим в недрах Земли – и вечным холодом, простирающимся меж звезд. Я поднимался в горы и чувствовал этот холод, и видел – там, в горах, никогда не тает лед. Я видел и подземный огонь, прорывающийся порой на поверхность и уничтожающий все. Солнце, зачерпнув подземного огня, поднимается и согревает нас каждый день, чтобы мы не погибли от межзвездного холода, но это лишь малая искра, нужная для сохранения равновесия. И вот на этой хрупкой скорлупке меж подземным огнем и небесным холодом мы и живем, и это равновесие может быть разрушено даже силами человека.

   Видя неподдельное внимание Узбора, жрец повторил:

   – Да, весь мир возник меж двух первозданных глубин. Далеко на севере – вечный холод и лед, и далеко на юге – жара и огонь. Чем дальше идешь на север – тем больше воды, снега и льда. Чем дальше идешь на юг – тем больше пустынь и гор. И здесь, посредине между двумя смертоносными силами, обретается наш мир, черпая силы из вечного потока, стремящегося ото льда к огню. И сеть, наброшенная на потоки огня и воды – обращенной холодом в лед – может направлять их. Все, что нас окружает – это смешение воды и огня, разделенных сетью. Мы научились добывать огонь – но мы всего лишь высвобождаем таящиеся частицы огня из творения.

   – А живые души и духи? – спросил Узбор.

   – Поначалу я думал, что это – частицы огня, заключенные в тело, – отозвался Сахр. – Ведь именно огонь согревает и дарует жизнь. Однако огонь и сжигает, а души – нет. Тогда я решил, что душа наша и есть сеть, наброшенная на огонь и воду и заставляющая потоки их в нашем теле струиться как должно. Однако огонь пожирает сеть и обращает воду в невидимый пар. Вода тушит огонь, и только все вместе может пребывать в равновесии. Но равновесие – это еще не жизнь. Душа прорастает, она мыслит и чувствует, она страдает и радуется, и помнит, и ведет за собой. Потому я полагаю, что души – это то, что Коловей вдохнул в наш мир, сотворяя его. Но многие души не обретают тела. Одни из них хранят нас от беды, предупреждая в снах и предчувствиях. Другие же забыли себя или еще не обрели – и вечно скитаются по миру, как правило, разрушая его. Их мы называем духами темными. И те из людей, что творят зло в своей жизни – после смерти пополняют их число.

   Над святилищем повисла гнетущая тишина.

   – Жрец-изгой нашел путь к подземному огню, и забравшись в горы, приблизился к небесному холоду – и сам научился управлять этими потоками. В тех горах, где он создал свою твердыню, огонь и холод подходят близко друг к другу и порождают все, что мы ищем для нашей жизни. Там можно найти и кремень, и медь, и дерево, и кость. Кость – твердая основа мира, соединение меди и сети, с немногой примесью воды. Кости земли – это камни, древесина – кости деревьев. Их главный враг – огонь. Кости зверей сгорают в огне без остатка. Древесина горит в огне, лишь усиливая его, превращаясь в пепел. Камень сопротивляется дольше других, но и он в сильном огне рассыпается в песок, а иные камни плавятся, превращаясь в мягкую блестящую медь. Все это постиг жрец, и научился костями земли восстанавливать свои кости, огнем земли возвращать огонь своей душе, и кровь, струящаяся в его жилах – это лед, растопленный подземным огнем. И он может существовать почти вечно – но все требует платы. И он берет душу у юных девушек, и это открывает ему путь к предначальным огню и холоду.

   – Так Круане уготована такая участь? – в ужасе вскричал Узбор.

   – Ей, боюсь, уже не помочь, она слишком далеко, – вздохнул Сахр. – Не говори Нахару, не стоит тревожить его понапрасну.

   – А мне как с этим жить? Для чего ты сказал это мне?

   – Ты вождь. Тебе принимать решения – справедливые и мудрые. Ты должен знать все.

   – Вся справедливость стоит на одном: хорошее деяние должно быть награждено, дурное – наказано, – тяжело выговорил Узбор. – Сейчас я вижу сразу два неправедных деяния: мы отдали Круану жрецу, и мы изгнали Драго незаслуженно. Кого же я должен наказать за это, кроме себя?

   – К несчастью, ты не сможешь достать того, кто виноват, – покачал головой жрец. – Он далеко в южных горах. Быть может, темные духи овладели им с детства, или сам он пришел к такому – это сейчас не ведомо. Ум его, и взгляд, и движения были быстры и точны, и все ждали от него великого будущего. Он родился в семье жреца. Племя их жило счастливо, пока сын жреца не взял в жены девушку из соседнего племени. У них родился единственный ребенок, мальчик, унаследовавший способности и отца, и матери. Но любое умение, ведомое светлым сердцем, творит радость и несет помощь; направленное же сердцем черным, оно способно принести лишь горе. И он совершил то, за что и был изгнан – убил собственного отца. Может быть, вспомнив о том давнем деянии, я и поторопился обвинить твоего сына... Думали, что он погибнет в одиночестве – но нет, он нашел путь к сердцам изгоев, и собрал их вокруг себя, и теперь они внушают ужас всем соседям. Один лишь народ не боится его – дети Тура. Зато он платит им за это лютой ненавистью, и оттуда, если только удается ему захватить пленника – чаще всего приносит он жертву своим покровителям.

   – Почему же дети Тура его не боятся?

   – Они сплочены, и хотя селения их разбросаны по огромному пространству – умеют быстро приходить на помощь друг другу. И я могу тебе сказать, что если ты хочешь одолеть жреца-изгоя – надо говорить с народом Тура.

   – Как же с ними говорить? Чего они хотят? Как живут?

   – Обычно они управляются вождем, выбираемым из самых уважаемых людей племени. Но в последнее время вожди все чаще начинают назначать себе преемников еще при жизни. Это может быть и лучший воин, победивший на состязаниях, это может быть и сын вождя – если он обладает нужными способностями. Если же у вождя дочь, он объявляет состязания по выбору жениха, и тот, кто победит, получает его дочь в жены, и становится наследником вождя.

   – Не самый плохой обычай, – подумав, заметил Узбор. – Но лучший воин не обязательно лучший вождь!

   – Это уже зависит от назначаемых ему испытаний. Думаю, мудрый вождь вполне может придумать, как проверить способности будущего зятя к принятию решений. Они живут на равнине, далеко от гор, и с жителями гор не ведут никакой торговли. Камня в их краю мало. Думаю, если ты принесешь им в дар топор или копье, выполненное нашими умельцами, они станут с тобой разговаривать.

   – Я понял тебя, – поклонился Узбор и направился к Фарде.

   – Мне нужен топор, – сказал вождь. – У нас хранится кремень, запасов которого хватит на несколько племен. Выбери лучший камень и изготовь мне такое оружие, которое не стыдно было бы поднести в дар вождю.

   – Я понял тебя, – отозвался старик.

   Без промедления Фарда принялся за работу.

   Он вытащил из тайника зеленоватое зубило и, взяв камень, стал быстро оббивать его со всех сторон.

   Когда по всей окружности камня появилась неглубокая ложбинка, Фарда занялся заточкой лезвия. Удары ложились рядом один к другому, понемногу отбивая острый скол топора.

   Наконец, топор надо было укрепить в рукояти. Взяв две палки, Фарда связал их с одного конца, потом вставил между ними топор и связал веревкой сразу под топором. После чего стянул обе палки, так что топор оказался зажатым меж ними, как клещами.

   Веревки дополнили укрепление топора, обмотав его тыльную часть со всех сторон, так, чтобы он не смог двинуться ни вперед, ни назад, ни вверх, ни вниз в топорище. Обмотанное веревкой так, что казалось сделанным из цельного куска дерева, топорище тем не менее состояло из двух половинок.

   Меньше чем за час топор был готов. Узбор взял его, прикинул на руке.

   – Хорошая работа.

   Он бросил топор в заплечный мешок, добавил еще несколько камней поувесистей и повернулся к Сахру.

   – Жди меня с добрыми вестями!

   Глава 8. Бегство.

   Пришел новый день, и Драго опять гоняли то туда, то сюда – за дровами, за запасами в подземных кладовых, кому-то надо было что-то поднести или передать. Он так и не придумал, как вытащить Круану, и начал приходить в отчаяние, однако потом вспомнил, как ходил с отцом на охоту. И отец говорил, что какая бы ни была опасная и трудная дичь, всегда есть способ одолеть ее терпением и умением. И Драго вдруг ощутил себя как в лесу на охоте, и отчаяние отступило.

   Он видел жреца несколько раз, и видел, как к нему подходят люди, падая перед ним ниц. Дважды подходил купец, но купец не склонялся перед жрецом, говоря на равных. Выждав, когда жрец окажется рядом, и других просителей у него не будет, Драго тоже упал ниц перед ним, коснувшись края его одеяния.

   – Прошу тебя о помощи, – произнес он.

   Жрец усмехнулся.

   – В чем ты нуждаешься? Встань.

   Драго поднялся.

   – Меня изгнали из племени за то, что я убил своего деда, – начал он рассказывать почти честно. – А до того я убил в одиночку дикого тура. Я сильный воин и хороший охотник, а тут меня отправили на кухню прислуживать другим. Я слышал, что у тебя ценят воинов, и не хочу, чтобы со мной так поступали!

   – Первая заповедь воина – послушание! – строго сказал жрец. – Много вас набежало на мою голову таких, что предали законы своего народа и не умеют ни слушаться, ни подчиняться. Потому каждый проходит через испытание службой другим. Считаешь ли ты, что готов исполнить любой мой приказ?

   – Да, о великий, – решил Драго так назвать жреца, не зная, как принято тут к нему обращаться. Жрец воспринял такое именование как должное.

   – И если я прикажу убить твоего сородича – убьешь без раздумий?

   – Они изгнали меня, за что же мне быть к ним милосердным? – продолжал Драго.

   – Хорошо, вечером мы проведем твое посвящение в воины, – согласился жрец. – Ты хочешь еще что-то спросить?

   Пока он лежал лицом в землю, перед глазами Драго было белое одеяние жреца, и потому он сейчас не удержался от вопроса:

   – Скажи, из чего сделано твое одеяние?

   Жрец улыбнулся довольной улыбкой.

   – О, да, это занимательная повесть. У нас живет умелец, способный сделать такую ткань, мы взяли его в походе на один из южных народов, и он нам поведал свою жизнь.

   Там, на юге, люди давно научились возделывать и выращивать плоды земли, которые они не собирают по одному в поле или в лесу, а сразу во множестве. Их жрецы долго трудились над этой тайной и смогли научиться обрабатывать землю так, чтобы она приносила много плодов. Им нужно было это, ибо на юге всегда кипели войны, ибо людей там было много, и всегда не хватало места, охотничьих угодий или плодов. И вот они нашли способ, как прокормить своих людей, и стали выращивать плоды сами.

   Но потом один из их жрецов вдруг заявил, что души умерших из их народа не уходят в иной мир, а вселяются в тех животных, которых они убивают на охоте. А значит, тот, кто ест мясо – поедает своего предка. И тогда вождь запретил охотиться и убивать зверей.

   Земля приносила там довольно плодов, чтобы люди не голодали, но вскоре они стали роптать, ибо звери давали не только мясо – из их шкур делались и меха для воды и для переноски зерна, и одежда, и обувь, и когда одежда истерлась, сам вождь обратился к жрецу с вопросом, как быть.

   Но в их земле был мудрец и умелец, который сказал: «Дайте мне десять дней, и я решу, как быть». И он взялся за работу. Он перепробовал много способов, и нашел тот, который, как ему показалось, подходит.

   Ты, должно быть, и сам знаешь, что травы, ветки, лыко – легко порвать, но если сплести из них веревку, она сможет выдержать тяжелый груз. Так давно плели из трав и из коры – накидки, подстилки и даже изгороди для защиты. Этот мудрец же подумал, что если взять тонкую нить, но много раз пропустить ее через основу, переплетя саму с собой – это может быть прочнее любой веревки. И он трудился, и через десять дней создал ткань, прочную, которую не стыдно было показать вождю.

   Но у него был родич, которого он почитал другом, но который завидовал его искусству. И узнав, что он решил задачу вождя, этот родич убил мудреца, и сам принес вождю ткань, и тот отблагодарил умельца, и повелел всем одеваться в одежду из ткани. Однако потом открылось, что случилось с мудрецом, и этого искусника изгнали. Мы же нашли его, и разграбили его страну. Ибо люди там не едят мясо, и стали слабыми и покорными чужой воле. Потому мы всегда едим мясо, – закончил жрец, улыбнувшись.

   Отпущенный жрецом до вечера, Драго ушел, однако какая-то мысль не давала ему покоя. И вдруг он замер – жрец спрашивал, сможет ли Драго убить сородича! А из его сородичей сейчас рядом была только Круана. А Коха говорил, что ее собираются принести в жертву. Что, если именно ее убить потребует жрец? Конечно, вроде бы, там должны быть особые обряды, и не всякого должны допустить до них, и вряд ли жрец доверит новичку столь сложное дело – но появившись, мысль стала расти и шириться. Драго понимал, что если это так – как он ни поступит, он погубит всех. Поднять руку на Круану он не сможет в любом случае – но тогда он провалит испытание. Но зачем ему проходить испытание, если Круаны не будет? Надо было бежать немедленно.

   Сказав Кохе, что вечером его ждет посвящение в воины, а до того ему надо готовиться, он ушел в горы. Коха, видевший, как Драго говорил со жрецом, поверил и не стал противиться воле хозяина.

   С высоты ближайшие окрестности видны были как на ладони. Совсем неподалеку плескалось море. Позади виднелись вершины гор, покрытые снегом. Под ногами шумела долина, где черные точки людей суетились в непонятном движении.

   Потом он разглядел плоты купца. Их как раз грузили мешками и свертками – как видно, купец собирался отплыть вновь. Куда он поплывет? Вряд ли на север – в родных Драго местах его ждет неприветливый прием. Тогда на юг? Однако какая разница – лишь бы выбраться отсюда...

   Ход из места заточения Круаны выходил на склон соседней горы. Драго, прыгая с камня на камень и со скалы на скалу, добрался дотуда и заглянул в небольшое отверстие. Впрочем, хотя сама Круана не могла бы из него выбраться – если он ей поможет, то скорее всего протащит ее через этот ход.

   – Круана! – позвал он.

   Она подбежала к окошку.

   – Нам надо бежать немедленно, пока купец не отплыл. Мы спрячемся на его плотах под рогожей, а потом ночью уйдем от него.

   – Нас же убьют! – испугалась Круана.

   – Если мы не уйдем, нас тоже убьют, – мрачно ответил он.

   Девушка вздрогнула.

   – Хорошо. Сейчас мне должны принести еду, но как они уйдут – приходи вновь, – решилась она.

   Драго исчез из окна.

   На некоторых из самых высоких вершин стояли дозоры, но смотрели они вниз, туда, откуда могли появиться враги, на соседние вершины стражи внимания не обращали. Другая цепочка дозоров – хорошо видимая отсюда, с высоты – протянулась у подножия гор, окружавших долину. Драго уже приметил тропу, по которой можно будет дойти до берега моря незамеченным, когда Круана вновь окликнула его, высунувшись из окна:

   – Драго! Помоги, я одна не вылезу!

   Она протянула ему руки, и он потащил ее вверх. Круана вздрагивала и ойкала, поскольку ход был узким, и она цеплялась за края всем, чем можно, однако в конце концов оказалась на свободе.

   – Теперь бежим к берегу.

   Им посчастливилось добраться до моря незамеченными, однако попасть на плот оказалось не так легко. Туда и сюда сновали подручные купца, а на ближайшем плоту сидел сам купец, осматривая море. Всего он собирался вести с собой три плота, на каждом по два человека – он сам и пятеро его подручных. Справиться силой с такой толпой нечего было и думать. Оставалось ждать.

   Беглецы укрылись за ближайшими камнями, и Драго внимательно наблюдал оттуда, когда можно будет пробраться на крайний плот. В какой-то миг все пятеро подручных отправились за новыми свертками в долину, и Драго уже подумал, не столкнуть ли купца в воду и не угнать ли у него один из плотов, но на берегу появились двое воинов, присланных жрецом для охраны – видимо, именно на этот случай. Может, не от беглецов – о бегстве еще вряд ли знали – но чтобы кто другой не покусился на товары купца, ибо взять у того было что. Жрец не очень доверял даже своим людям.

   Сидя на слабо покачивающемся плоту, купец завел разговор с охранниками.

   – Не надоело вам еще каждый год воевать? Вы вон, смотрю, уже бывалые воины, раны и на лице, и на руках – так нет желания остепениться, осесть, завести семью?

   Один из сторожей рассмеялся.

   – Зачем нам семья, когда мы можем в любом селении взять любую девушку, какую захотим? И всегда к нам будут приходить те, кто не может ужиться в своем роду – так что нам не грозит нехватка людей, кто бы работал на нас в старости. А повелитель обещает тем из нас, кто доживет до седин – вернуть былую молодость, так что мы сможем вновь быть сильными, беря все, что пожелаем. Так что же нам лучше? Влачить жалкую жизнь, собирая скудные дары земли – или взять сразу то, что мы можем взять?

   С вершины донеслись крики. Кажется, кто-то зашел проверить Круану и выяснил, что пленница исчезла.

   Девушка прижалась к Драго. Тот сжал ее руку. Надо было решаться. Он уже поднялся из-за камня, полагая, что уж с троими он, если напасть неожиданно, справится – хотя бы опрокинет их, сбросит купца и оттолкнет плот, – но тут на берегу появились остальные подручные.

   – Это все, – сказал один. – Можем отплывать. Больше товару повелитель не даст.

   – Ну, тогда поплыли, – купец первым взял шест, соединявший плот с берегом, помощники взошли на соседние плоты, и те отплыли.

   – Стойте! – к берегу несся новый отряд воинов, человек десять. – Вернитесь!

   Купец как будто не слышал. Течение, стоило им отойти на несколько шагов от берега, подхватило его плоты и понесло к югу.

   – Догнать его! Проверить все! Они наверняка там! – распоряжался старший в отряде. Воины с присоединившимися к ним охранниками устремились по берегу в погоню.

   – А нам повезло, что мы не попали туда, – выдохнул Драго. Как видно, жрец тоже догадался, каким путем он думает сбежать.

   Выглянув из своего укрытия, он убедился, что погоня убежала за изгиб берега и не может их видеть, а вот на север путь чист.

   – Бежим туда!

   Они помчались по каменистому берегу, перепрыгивая через валуны и небольшие заливчики, как дикие лани.

   Оставалось преодолеть последний рубеж.

   – Стой! – выскочил навстречу Драго охранник – из тех, что когда-то встречали его по дороге сюда.

   Не отвечая, он отклонил острие его копья своим копьем и сбил с ног силой своего движения. Путь был свободен, и они помчались по равнине.

   Однако Драго понимал, что по берегу – песчаному и извилистому – они далеко не уйдут, а потому стал забирать просто на север, уходя от моря. Тут попадались уже и перелески, где можно было отсидеться от погони, и развести костер. Однако останавливаться было рано – сторож, сбитый Драго, уже наверняка пришел в себя, или его напарник сообразил, в чем дело – и скоро их будут ловить уже здесь.

   Они бежали почти не останавливаясь. Оба выросли в племени, где от бега часто зависит твоя жизнь, и долгий бег – размеренный, с умением распределять силы – был им не в новинку. Однако преследователи их тоже не зря всю жизнь занимались войной. Вскоре погоню можно было уже рассмотреть.

   Круана, оглянувшись, вскрикнула и прибавила в ходе. Драго тоже оглянулся – пять точек возникло на пределе видимости, но они быстро приближались.

   – Бежим, – выдохнул он, хотя они и так мчались быстрее ветра.

   Равнина у подножия гор лежала безлюдной. Несмотря на осень, пели птицы, зеленела трава, и деревья не собирались сбрасывать листву. Тут мог бы быть прекрасный цветущий край, где могли жить десятки племен – но все было заброшено в страхе перед изгоями.

   Однако вскоре беглецы обнаружили признаки жизни. Так же далеко, как и их преследователи – те слегка сбавили прыть и шли больше по следам – впереди тоже возникли черные точки, и быстро приближались.

   Драго остановился на миг, перевел дух – и потащил Круану за руку за собой, вперед, к неведомым людям. Кем бы они ни были, лучше было попасть к ним, чем к преследователям позади.

   И вскоре уже стало возможно различить те самые колесные повозки, о которых говорил жрец, но которые Драго ни разу не видел воочию, ибо то, что соорудил Фарда, нисколько не напоминало настоящие. Три рогатых тура стояли, запряженные в колесницу, на которых высился возница с луком в руке. Колесница медленно ехала навстречу к ним.

   Кажется, преследователи тоже ее заметили – и вдруг повернули назад. Не в силах обрадоваться, и даже остановиться, Драго продолжал бежать навстречу колеснице, понемногу замедляя бег.

   Дозорный остановил колесницу и стоял, ожидая, когда они подойдут. Они, наконец, перешли на шаг, отдуваясь и переводя дух. В трех шагах от колесницы беглецы остановились, согнувшись и тяжело дыша.

   Правящий колесницей обратился к ним на языке непонятном и неразборчивом, Драго никогда не слышал такого.

   – Мы из людей рода Оспаров, – ответил Драго на своем языке. Дозорный вслушался в его звучание, кивнул – и заговорил уже понятно для них, хотя его выговор и казался странным.

   – Да, теперь я вижу, кто вы. Как вы попали сюда?

   – Нас взяли в плен изгои, но мы бежали от них, – отвечал Драго. – Они готовят поход на наши народы, и мы хотели предупредить.

   – Садитесь, – дозорный потеснился. – Я отвезу вас к Великой реке, что испокон веков считалась границей меж нашими народами. Мы обитаем меж двух морей и двух рек, на равнинах, где пасутся наши стада – но селения наши там, где есть дерево для огня и для дома. Потому нас называют народом Севера – ибо мы научились жить там, откуда все прочие народы бегут с наступлением зимы.

   Туры быстро повлекли колесницу по равнине на восток. Круана сжала ограду повозки, боясь свалиться – туры скакали быстрее любого бегущего человека. Драго обнял ее, сам держась из последних сил, ибо тоже перепугался – но виду не подал.

   Они дважды ночевали под звездами, завернувшись в накидки, выданные им их спасителем, а на третий день увидели впереди одиноко бредущего им навстречу человека. Драго съежился – он узнал отца.

   Глава 9. Великий круг.

   Драго ожидал суровой отповеди – но Узбор внезапно обнял его, прижал к груди и чуть ли не со слезами произнес:

   – Прости меня, сын.

   – Я никого не убивал! – поспешил сказать Драго.

   – Я знаю, – кивнул Узбор. – Сахр объяснил мне, как было дело.

   – Это купец заколдовал нашего – он сказал, мальчишку – и натравил на деда, – торопливо рассказывал Драго.

   – Но кого, он не сказал?

   – Наверное, Бера, – предположила Круана. Они расселись вокруг костра, разведенного их возницей. Тот – молодой еще человек, старше Драго, но много младше Узбора, не вмешивался в их разговоры, хотя прислушивался к ним.

   – Почему ты так считаешь?

   – А он когда узнал, что меня продали купцу, пошел к нему поговорить, – сказала девушка.

   – Все возможно, – пробормотал Узбор. – Но раз вы на свободе – я могу возвращаться с легким сердцем. Я шел к соседям, детям Тура, с дарами и просьбой о помощи – или возмездии, если помощь придет слишком поздно – чтобы спасти вас.

   – Нет, теперь нам надо тоже идти к ним, – возразил Драго. – Я слышал, о чем жрец говорил с купцом. Они хотят идти войной на нас, а одолев нас – пройти по реке до селений народа Тура и обрушиться на них из леса, где бессильных их колесницы!

   При этих словах возница забеспокоился.

   – Стало быть, они готовят поход на вас, чтобы добраться до нас? Что же ты сразу не сказал этого? Тогда нам надо ехать к нашим старейшинам, и как можно быстрее.

   – Я поеду с тобой, – сказал Узбор. – А детям надо возвращаться домой.

   – Нет, я много знаю о замыслах колдуна, мне тоже надо идти, – возразил Драго.

   – Что ж, идем все вместе, – согласился Узбор.

   Их молодого спутника звали Этар. Он сказал, что первый раз был в дозоре на южных рубежах, откуда они сильнее всего опасаются набега людей колдуна – тут у них всегда есть с десяток колесниц. Однако все они слишком далеко друг от друга, и других дозорных им встретить не довелось.

   На повозке все поместиться не могли, потому там ехала только Круана с мешком Узбора, Драго и его отец шли рядом.

   Узбор то и дело заглядывал вниз, под колесницу, пытаясь понять, как она движется. Молодой Этар улыбался.

   – Не пытайся разгадать ее тайну. Наши жрецы, Хранители Огня, как мы их называем, долгими ночами бодрствования и долгими днями труда придумывали ее, но тоже безуспешно. Говорят, молодому жрецу Руду она явилась во сне в том виде, как ты ее видишь сейчас, по воле божества, в награду за его упорный труд и благочестие. Это дало нам возможность держать связь меж самыми отдаленными селениями, и сдерживать набеги изгоев и западных соседей. Но тайну свою жрецы никому не открывают. Если боги проявят милость – они и вам явят ее образ, но без их воли вы вряд ли добьетесь успеха.