Текст книги "У излучины моря (СИ)"

Автор книги: Николай Бурланков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

   У излучины

   Глава 1. Путь на юг.

   С севера дул пронизывающий холодный ветер, и лохмотья туч неслись к югу, обгоняя медленно бредущие прочь от зимы стада туров и оспаров и свинцовую мощь реки, плавно текущей к далекому морю.

   – Идем, Драго! – позвал сына Узбор.

   Сложив в каменистое укрытие вещи, не потребующиеся им до весны, сородичи Узбора готовы были двинуться следом за своими стадами.

   – Великий Коловей уже скрывает свой лик на далеком юге, – громко объявил Узбор. – Он вручил нам власть на этих просторах, и мы следуем его заветам.

   По его знаку сородичи опустились на камни, прощаясь до весны с приютившими их местами. Теперь им предстоял долгий переход к южному морю, следом за стадами, идущими за травой, отступающей к югу от зимних стуж.

   Каждый взрослый нес небольшой запас еды в узелке – на случай, если ничего не удастся раздобыть на стоянке, – лук за плечом, рогатину на плече – на ней и болтался узелок, – нож, небольшой топорик и горшок с углями для розжига костра. Несколько человек на длинных палках на плечах по двое несли в мешках запасы, сделанные за лето. Женщины вели за руки младших детей. У многих в сумках торчали пучки трав, корений или сборы почек – даров, что не приносили южные земли, однако необходимых, чтобы спасаться от зимних недугов или хворей.

   Еще раз оглядев ставшие сумрачными и неприветливыми поля возле великой реки, люди – их было более полусотни – двинулись в путь на юг.

   – Эгей! – внезапно донеслось от реки. – Подождите!

   Там, внизу, у берега медленно плыло несколько плотов, на которых шестами управлялись пятеро дюжих молодцов, а распоряжался ими одетый в длинный плащ знакомый торговец.

   На плотах везли самый драгоценный товар – куски кремня, из которого умельцы делали и громобойное оружие, обрушивающее на врага снопы искр при каждом ударе, и огниво для разведения костров, и прочнейшие зубила и молотки, разбивающие любой другой камень. Как и с помощью чего они ухитрялись обрабатывать сам кремень – это была тайна, передаваемая от отца к сыну, и такие умельцы ценились на вес самого кремня; мало кто в племенах Юга знал ее. Были на плотах и самородки меди – мягкой и блестящей, но более годной на украшения для женщин, чем для основательных поделок.

   – Ты не торопился в этом году! – сложив руки у рта, крикнул Узбор.

   – Я не к вам, – отозвался купец, спрыгивая с плота на берег. – Мой путь лежит следом за вами, к южному морю. Там нынешней зимой будет большой торг. Если у вас есть больные или немощные, я могу их взять к себе на плоты.

   – Слава Коловею, в этот год все живы и здоровы, – ответил Узбор. – Но за предложенную помощь благодарю тебя. На стоянке мы, наверное, встретимся – мы остановимся в дневном переходе, возле реки.

   -Счастливого пути, – купец махнул рукой своим спутникам, чтобы они причаливали к берегу. – Я думаю тут заночевать – мы вышли до рассвета, а небо грозит непогодою.

   – Можешь занять наше место, – милостиво разрешил Узбор.

   Наконец, его люди двинулись в путь, неторопливо, размеривая каждый шаг, ступая по стынущей земле.

   Много не прошли – слишком долго собирались, готовили еду на дорогу, прощались с гостеприимными местами. Холодный ветер, дующий в спину, подгонял и требовал идти, но опустившаяся темнота заставила искать место для стоянки.

   Остановились в роще на берегу реки, соорудили навесы и шалаши от дождя и ветра. Вдалеке, возле воды, фыркало и дышало огромное черное пятно – там встал на ночлег табун оспаров, легконогих скакунов, всегда сопровождавших племя Узбора в их переходах.

   Когда-то давно они пытались даже охотиться на оспаров, благо, те не успевали понять, откуда прилетела стрела или копье, вдруг сразившее сородича, и так и не научились бояться людей. Но Сахр – древний старец, колдун, уже много лет не ходивший с племенем на север, а ожидавший их возвращения в южном селе – запретил впредь охотиться на оспаров, сказав, что их судьба связана с судьбой племени, и даже вылечил нескольких больных скакунов.

   С тех пор кони жались ближе к стоянке Узбора, ибо ни львы, ни волки не решались подойти к огню, сами же кони раньше людей чувствовали опасность и успевали поднять тревогу.

   Сейчас они вели себя спокойно, но тревожное ржание то и дело проносилось по их табуну.

   Узбор развел костер, и от его костра запалили еще десяток огней. Нахар, Драго и старый Фарда двинулись на поиски добычи.

   Фарда был самый старший из походников, искусник по работе с камнем. Охотник из него был не больно знатный, но из камня он мог сделать любую вещь. У большинства походников копья были его работы, а у многих еще и обереги, и пояса – Фарда умел, просверлив дыру в тонкой пластине камня, соединить их в наборный пояс, защищающий от клыков и когтей. Впрочем, и по кости, и по дереву он работал не менее искусно, и всегда ходил с молодыми на север, подбирая новую породу дерева для своих поделок, хотя сейчас такие переходы ему давались уже нелегко.

   Им повезло настрелять куропаток, и на ночь сородичи угощались горячей мясной похлебкой. Женщины принесли воду в горшках, и, подвесив их над огнем на палках – палки продевались в ушки, небольшие дырки в стенках горшков, проделанные под самой горловиной, – быстро сварили ужин.

   Пронзительный ветер угнал тучи на юг – где-то там, впереди, ворчал гром и вспыхивали молнии, – а над головами путников высыпали звезды.

   Старый Фарда разлегся у костра и неторопливо завел один из своих рассказов, на которые он был большой умелец.

   – Коловей был величайшим из духов огня, и когда он покинул землю, он сбросил свою телесную оболочку и стал чистым пламенем. Прочие, бывшие лишь слабым отблеском его сияния, склонились перед ним, и он возглавил мир богов. И каждый день мы можем видеть его сверкающий лик, а по ночам видим его собратьев. Когда-нибудь и я, растворившись на погребальном костре, войду в этот мир, и сяду рядом с Коловеем, и быть может, он назовет меня своим братом...

   – Что там? – встревожился Нахар, услышав топот копыт уходящего табуна.

   Мужчины похватали оружие, вскочили на ноги.

   – Их что-то спугнуло от воды, – заметил Марень.

   Запалив ветку дерева в огне костра, Узбор шагнул в темноту. Десяток мужчин с копьями наперевес последовали за ним.

   Широкий водный поток был неспокоен. Волны бились о берег, и издалека слышался неумолчный вой ветра и шипение вспененной воды.

   – Наш друг был прав, когда решил не плыть дальше, – произнес Узбор, указывая на волны.

   – Но там кто-то есть! – Нахар указал на жаркую точку огня, светящуюся с середины реки.

   – Может быть, это они спугнули оспаров? – предположил Марень. Узбор покачал головой.

   – Вряд ли. Слишком далеко.

   Однако, ветер дул с воды, и вместе с резкими его порывами до них долетел странный запах, пугающий и непонятный.

   – Отойдем отсюда, – невольно попятился Узбор.

   Они вернулись к кострам.

   – Что там? – подалась навстречу мужу Зарена, жена Узбора.

   – Ничего страшного. Однако на ночь выставим двоих сторожей, на всякий случай.

   Ночь была беспокойной. Тучи вновь накрыли звезды, но дождя не было, только сухие всполохи пронзали небо. Казалось, огонь бил прямо в воду, и небо было в тот момент так близко к земле.

   Люди ворочались и стонали во сне.

   С утра раздули прогоревшие костры, стали разогревать остатки ужина.

   В роще нашлось немало листьев и корений, которые добавляют в похлебку, чтобы придать ей особый вкус и запах, и от горячей еды настроение у невыспавшихся сородичей несколько поднялось. Им предстоял еще долгий – почти в полмесяца – путь на юг, но пока он не казался им трудным. Каждый год вслед за стадом оспаров они поднимались вверх по реке весной – и к осени спускались обратно. Дорога была привычной и натоптанной, каждая роща и каждый изгиб реки – знакомым и не сулящим опасности.

   Тут, на севере, где сходились вместе бескрайнее поле и великий северный лес, водилось множество дичи, росли удивительные деревья и травы, и даже рыба, казалось, была другой. В лесу умельцы находили сладкий мед, из которого женщины пекли на углях медовую сдобу; смешивая мед со свежей кровью добытой дичи, получали целительное снадобье на зиму, спасающее от болезней зубов; да и просто пожевать свежую соту считалось лакомством. Потом то, что нельзя было достать на южной стоянке и что могло пригодиться в долгую зиму – пусть не такую суровую, как здесь, но все же холодную и снежную – собирали, сушили, вялили, коптили, складывали в мешки – и несли с собой, меняясь каждый день, несли как для себя – так и для сородичей, оставшихся на юге.

   Горшки ополоснули в реке, убирая в кожаные мешки. Узбор, ополоснув лицо в студеной воде, еще раз оглядел речную гладь.

   Успокоившись к утру, река затянулась туманом, скрывшим дальний берег. Тишина стояла на воде, ни шороха, ни плеска не слышалось поблизости.

   – Выступаем, – скомандовал Узбор, и путь продолжился.

   В южном селении оставались те, кто не мог пройти долгий путь на север и потом обратно – женщины, ожидающие рождения детей, старики, грудные дети; там жило и небольшое число мужчин для охраны. Там Узбора ждал и его отец, Коврат, нынешний вождь племени. Почти никто не сомневался, что после смерти Коврата его место займет Узбор – да и сам Узбор себя воспринимал часто вождем. С ним советовались, он возглавлял тех, кто отправлялся на северную стоянку, он принимал решения, касающиеся всего племени. Но в глубине души он чувствовал себя еще маленьким мальчиком, ждущим одобрения отца.

   Глава 2. Загон.

   Узбор шел впереди, и первым заметил, как оспары забеспокоились и вдруг бросились прочь от реки.

   – Стойте! – Узбор предостерегающе вскинул руку. Отряд замер.

   – Чемень и Вар – за мной. Нахар – ты за старшего.

   Нахар огляделся. Возле обрыва берега был небольшой уступ, куда можно было подойти лишь с одной стороны.

   – Давайте туда, – предложил он.

   Может быть, оспаров спугнули волки, или бродячий лев, или иной враг. На отряд людей они бы напасть не осмелились – среди дня, во всяком случае, – а вот ночью могли попытаться.

   Отряд забрался на уступ, отгородившись от степного простора двумя десятками ощетинившихся копий. Узбор, Чемень и Вар, пригнувшись и оглядываясь, добрались до того места, где край леса делал большой изгиб к западу, и оттуда выглянули в расстилающееся на юг поле.

   Через миг Драго заметил изо всех сил бегущего к ним Чеменя.

   – Там дикий тур, – крикнул он, подбежав.

   – Ну и что? – удивился Марень. – Разве мало мы видели диких туров? Все они дикие, это только народ Тура сумел их приручить.

   – Этот совсем дикий, – Чемень затряс головой. – Точно в него вселился злой дух. Он бросился на оспаров и погнал их на запад, а когда догнал – насадил на рог отставшего! И он просто огромный.

   Послышались испуганные женские голоса. Конечно, взбесившегося тура удержать слабыми копьями никто бы не смог. Волк или даже лев не осмелились бы броситься на острые наконечники, но тур, лишившийся души, становится просто несущейся смертью.

   У Драго упало сердце. Однако вскоре он увидел возвращающегося отца и взбодрился.

   – Дальше мы не пройдем, если не придумаем, как остановить тура, – сообщил Узбор негромко. – Кто знает, что ему взбредет в голову? Если он нападет на нас, когда мы будем в походе – он потопчет всех.

   – Откуда он взялся такой? – удивился Фарда.

   – Нам надлежит думать не о том, откуда он взялся, а что с ним делать, – возразил Узбор. – Одолеем – может быть, поймем, и как он появился. Скажи лучше, выдержит ли копье твоей работы удар дикого тура?

   – Два-три древка в отряде сыщутся, что могут удержать, – задумчиво согласился Фарда. – Но не всякий такое копье поднимет и удержит. Оно толще других, а значит, и тяжелее. У тебя, должно быть, из таких, еще у Мареня и у Рета.

   – Значит, нам надо взять его в лоб, – решил Узбор. – А остальным как-то его спугнуть, чтобы побежал на нас.

   – Да кто ж устоит против бегущего тура? – вдруг смутился Марень. – Мы хоть и втроем, а его не удержим.

   – Надо нам упереться во что-то, – рассуждал Рет. – Чтобы за спиной опора была – камень, дерево.

   – А лучше всего, чтобы он с разбегу в дерево врезался и там рогом застрял, – согласился Фарда. – Да только ведь он не так глуп, чтобы на дерево бросаться. Нет, упирать вам копья придется в землю, разве что в камень у ноги, и молить Коловея, чтобы дал силу устоять.

   – Только как мы его спугнем, коли он обезумел? – спросил Вихор, из младших походников, парень чуть младше Драго.

   – Ты – никак, – строго одернул его Узбор. – Вы с Драго и Фардой стоите на страже тут. Через лес он не попрется, а там, в поле, надо его брать.

   Вихор расстроился, но Фарда, приобняв его за плечи, успокоил:

   – Не торопись. На твой век туров хватит, и безумных, и обычных.

   Полтора десятка охотников, взвалив на плечи рогатины потяжелее, направились к углу леса, выходящего к берегу. Драго видел, как отец распоряжался, как охотники разошлись на несколько кучек и порознь зашли в лес.

   Дальше им было не видно, оставалось лишь прислушиваться. Однако все казалось спокойным. Шелестела листва, высохшая под солнцем за лето. Спокойно щебетали птицы. Позади ласково и напевно плескалась река.

   Ветви затрещали разом и как будто со всех сторон. Узбор ошибся – тур бросился напрямую через лес, и вышел как раз напротив их уступа.

   Женщины и девушки закричали в ужасе. Позади был обрыв, отступать им было некуда. А тур, словно понимая, что забава от него не уйдет, выбрался из леса и направился прямо к ним, с каждым шагом ускоряя свой бег.

   Это поистине был огромный зверь. Черный, с острыми рогами, раскинувшимися в стороны в рост человека, он и в холке не уступал охотникам по высоте. Наклонив рога, он устремился к уступу, и берег содрогнулся от его топота.

   Позади Драго рассмотрел бегущих к ним охотников – но они были слишком далеко.

   – Возьми копье! – успел крикнуть Фарда, перекинув Драго одно из своих изделий. Вихор в ужасе попятился от приближающегося зверя – и упал навзничь. Драго уже ничего не видел, кроме налитых глаз летящего тура. Он тоже отступил – но длинное копье уперлось в землю, и он остался стоять, когда тур сам с разбегу налетел грудью на выставленное копье.

   Рога его мотались в ладони от груди Драго. Он как мог упирался ногами и руками, Фарда подскочил к нему на помощь и тоже уперся в древко, пытаясь сдержать немыслимый напор зверя. Наконечник вошел тому в грудь в последний миг, когда зверь мотнул головой перед ударом рогов. По счастью для Драго, древко было длинноватым для него, и он стоял от наконечника далеко, стоял, держал копье и смотрел, как насаживается на него дикий бык, ревя и мотая головой. Наконец, древко не выдержало и сломалось, и тур, испустив последний рев, рухнул, и Драго рухнул рядом, и Фарда повалился следом.

   Подбежали охотники. Тур еще вздрагивал. Его добили ножами и стали сдирать шкуру.

   – Драго! – Узбор заметил лежащего сына.

   Парня трясла крупная дрожь. Фарда помог ему встать.

   – Ты цел? – Узбор с внезапной нежностью стал осматривать сына.

   – С ним все в порядке, – заверил Фарда. – Но не всякий охотник устоит перед таким зверем.

   – И тебя благодарю, Фарда, – обнял его Узбор. – Если бы не твое оружие, и не твоя помощь...

   – Нет, это все Драго, – скромно отвел от себя благодарность Фарда. – Он упирался и держал, пока я не подоспел. Настоящим вождем растет.

   Узбор вздохнул. Тушу тура уже разделывали на части.

   – Надо принести Рета, – коснулся он руки Нахара.

   От вернувшихся охотников узнали, что стряслось. Когда они стали заходить на зверя с разных сторон – так, чтобы в каждом отряде был хоть один с тяжелым копьем , – тур не стал их дожидаться, а ломанулся навстречу. Сбил рогом Рета, и исчез в чаще.

   – Но Рет легко отделался. Кажется, ребро только сломал. Доберемся до дому, Сахр его быстро вылечит, – заверил Узбор.

   Нахар и Марень принесли стонущего Рета.

   – Вот сейчас бы нам плот купца пригодился, – вздохнул Нахар. – А как он нужен, его и нет.

   – Сегодня дальше не пойдем, – решил Узбор. – Разводите костры.

   Ранением Рета занялись женщины, а Узбора вдруг остановил Чемень:

   – Кто знает, можно ли есть мясо этого тура? Вдруг его безумие перейдет и на нас?

   Узбор повернулся к Фарде в поиске поддержки.

   – Огонь все очищает, – ответил старик. – Пожарить подольше, и Коловей заберет все безумие из его туши. Надо только разделать на мелкие кусочки и каждый пропечь на углях.

   – Ну, а куда девать голову тура? – обратился Узбор к охотникам.

   – Тут и говорить не о чем, – за всех отозвался Нахар. – Драго ее заслужил.

   – Заслужил, пусть сам и тащит, – под смех других сказал Марень.

   Очищенную и вымытую голову тура Драго примотал за рога за спиной, представляя, как покажет ее Круане, когда они доберутся до дому. Правда, идти стало тяжелее, но зато веселее.

   Затем Узбору предстояло разделить куски между охотниками, согласно тому, каков был их вклад. Узбор для начала все разделил на две половины, и одну половину поделил на столько частей, сколько было людей в их походе, включая и женщин, и детей. После чего стал опрашивать охотников, кто достоин добавки из второй части.

   – Рет неизвестно когда станет на ноги, – напомнил Нахар. – Ему нужны силы.

   – Значит, отдам ему еще две части, – согласился Узбор.

   – Фарда, твое оружие сдержало Тура, – обратился Нахар к умельцу.

   – Фарде дадим две части, – кивнул Узбор.

   – Ну, и сын твой, сдержавший тура, заслуживает поощрения.

   – Сколько же следует дать Драго? – в сомнении спросил Узбор, не желая сам награждать сына.

   – Думаю, все согласятся с пятью частями. Хотя он бы мог забрать все и сам делиться с нами! – под смех соплеменников предложил Нахар.

   – Ну, а прочее следует поделить на всех поровну, – предложил Марень.

   – Нет, – покачал головой Узбор. – Делите меж собой, но мне доли не причитается. Я слишком плохо вас сегодня вел, чтобы рассчитывать на часть добычи.

   Все оценили его справедливость, но и Драго, и Фарда потом тайком отдали Узбору по одной из частей, что им досталась сверх основной добычи. Узбор попытался отказаться, но глядя на Драго, не смог не принять его дара.

   То ли буря на реке так задержала плоты купца, то ли люди племени Узбора шли быстро, но купец больше ни на одной стоянке им не встретился. Оспары вели себя спокойно, пасясь в небольшом отдалении. А вскоре на них дохнул морской воздух, и повеяло теплом.

   Люди ускорили шаг, торопясь в родные места. Стали попадаться стоянки соседей. Тут, на берегах разлившейся во все стороны реки, селилось множество племен. Их села терялись в рощах и перелесках по ручьям и протокам. Некоторые, как и племя Узбора, летом отправлялись на север – у каждого там было свое место, благо, леса хватало на всех, – иные жили у реки круглый год. Теплое дыхание моря облегчало тут зимние морозы, в реке водилась рыба, в степях паслись туры и козы, а на деревьях и кустах созревали ягоды и яблоки. В общем, никто не голодал. Однако без заготовок на северной стоянке – и отправки туда большей части прожорливых ртов на лето – приходилось бы туго.

   Коврат в сопровождении всех остававшихся в селении родичей вышел навстречу возвращавшимся.

   – Ваши дома заждались вас, – произнес он, приветственно воздевая руки.

   А Сахр, невысокий старичок с длинной окладистой бородой, подмигнул Узбору.

   И, радостно шумя, соскучившиеся по родным люди бросились в объятья друг другу.

   Глава 3. Торг.

   Величественная река, добегая до пределов Полынного моря, разбивалась на множество проток, укрытых в тени деревьев и кустов. На каждом из рукавов жило свое племя; но сейчас все обитатели отовсюду стекались на огромное поле выше по течению – тут открывался великий торг.

   Обычай этот восходил к прадедам и прапрадедам ныне живущих. Рассказывали, что некогда далекий предок разослал своих сыновей на все четыре стороны, в поисках даров земли и лучшего места. Долго не было от них вестей, но потом пришли они, принесли найденное и стали делиться друг с другом, у кого что нашлось лишнего. И с тех пор потомки тех сыновей ходят каждый в свою сторону и приносят ждущим их сородичам дары земли.

   С гор сюда несли кремни и медь, яркую краску, получаемую из камней, и готовые орудия – топоры, молотки, ножи. Племена, ходившие за добычей в северные леса, несли дары леса. Местные обитатели проток – рыбу, икру, а те, кто жил в полях – вяленое мясо, выделанные шкуры, изделия из кости и рога. Тут было все: оружие, одежда, обереги и украшения, еда, вино – в общем, все, кто имел что-то в избытке, шел сюда обменяться с соседом.

   Кроме того, жрецы всех племен собирали часть даров в святилище, дабы боги, умилостивленные подношениями, в трудный год сами оделили нуждающихся. Сюда, в святилище, в Хоромы Коловея, украшенные его деревянными ликами, складывали пятую часть вяленого мяса, и вяленой рыбы, и сушеных трав, и камней. Сюда же Сахр ждал главного дара Узбора.

   – Ну, показывай, чего привез, – наконец, Сахр выбрал момент, чтобы поговорить с Узбором. Они встретились на берегу рукава великой реки, недалеко от того места, где он разделялся с другой протокой, на окраине их поселения. Все сородичи дошли, разместились по своим домам, и теперь Узбор мог спокойно поговорить со старейшим членом племени.

   Узбор достал завернутые в обрывок оленьей шкуры листья, собранные им на севере и заботливо высушенные его женой.

   – Вот, держи. Все, что просил.

   – Ну, удружил! – с благодарностью Сахр спрятал привезенное в складках своей одежды.

   Узбор отвлекся – на реке появились плоты купца, плывшего с севера.

   – Эгей! – окликнул его Узбор, но купец почему-то словно не заметил его, молча проплыл мимо, и только гребцы его лениво толкались шестами.

   Узбор хотел догнать, поговорить – с чего вдруг такое неуважение, – но Сахр нетерпеливо дергал его за руку.

   – А ТО ты принес?

   – Ах, да, – Узбор достал другой узелок, где лежали семена северных трав и ягод.

   Сахр склонился над ними, как над величайшим сокровищем.

   – Наконец-то! Коловей возрадуется. Ему посвящу я эти травы, коли взойдут они у нас. Уж я присмотрю.

   Драго, едва поздоровавшись с матерью, бросился искать Круану. Она была дочкой Нахара и не ходила в летние походы, оставаясь сидеть с младшими братьями и сестрами. Драго нашел ее у воды.

   – Круана, смотри, – он с гордостью показал ей голову убитого им тура. – Это я завалил, – сказал как мог небрежнее, как будто биться с туром для него обычное дело, но глаза его блестели.

   Круана одобрительно оглядела рога, потрогала их острые концы, и спросила, чего Драго и ждал с нетерпением:

   – Как же тебе это удалось?

   Разумеется, приукрашивая, но в целом почти не отступая от истины, Драго стал ей расписывать подробности боя, но тут заметил стоящего на другом берегу ручья парня чуть старше него.

   – А это кто? – спросил он Круану. Та нехотя оглянулась.

   – Ах, этот... Это Бер, из племени Оршичей, – объяснила она. Понизив голос, доверительно прошептала:

   – Он тут к матери моей приходил, все сватать меня пытался. Мать сказала, пока отец не вернется, ничего решать не будет.

   – А ты что же? – напрягся Драго ревниво.

   – А мне-то что? Мы же с тобой сговорились, – сказала она спокойно, и ему полегчало.

   Большой торг, как его называли, проходил следующим образом. Племена, что не успели или не смогли запасти что-то, что им наверняка потребуется этой зимой, ходили по соседям, собравшимся на полянах меж камышами, и спрашивали, у кого что есть, и говорили, что нужно им. После чего брали необходимое с обещанием принести то, что нужно хозяевам.

   Правда, иногда появлялись купцы, которые тоже спрашивали, кто чем с ними может поделиться, но за все отдавали куски кремня, а кое-кто привозил и медные слитки. Впрочем, медь, кроме украшений, мало на что годилась, и только иногда вожди обшивали медными бляшками кожаные доспехи, чтобы защититься от случайных стрел и чтобы их сородичи видели своих предводителей издалека.

   Кремень требовался всем, но мало кто мог изготовить из него по настоящему ценные вещи. Наскоро соорудить из острого обломка копье мог любой, но особые искусники вроде Фарды умели обрабатывать его так, что делали и острый топор, и крепкий молот, и удивительные фигурки. Говорили, что они знают тайные наговоры, способные из соков трав и листьев создать заколдованную воду, что умеет размягчать даже камень. Если такой водой побрызгать на твердый кремень – он станет податливым, и его можно хоть ложкой черпать. Тогда владевшие тайной жидкого камня успевали проделать в обломке кремня отверстия – ровные, гладкие, такие, что как раз могли служить ушком топора. Но когда вода высохнет – он вновь станет тверже всего на свете, не поддаваясь ничему, кроме иного кремня.

   Иные умельцы могли высекать нож или зубило сразу из двух кремней, ударяя одним куском о другой и тем самым получая сразу два орудия. При этом летели искры, и такие искусники также ценились и за умение добывать огонь.

   Однако, как объяснял Сахр, боги мудро распределили блага – на берегу моря приятно жить, но тут мало что растет, за едой и снадобьями надо отправляться в леса и степи, кремни же добывают у гор. Так люди приучались помогать друг другу, делиться своими благами с соседями и в ответ получать то, что в избытке у них. Однако с годами люди обленились и перестали сами ходить к соседям, предпочитая, чтобы за них это делали торговцы – народ, неизвестно откуда взявшийся, но постоянно пытавшийся нажиться на обмене, забирая себе побольше, отдавая поменьше.

   Впрочем, когда из года в год торговец приезжал в племя, к нему привыкали, с ним учились договариваться и начинали считать как бы еще одним членом племени. Потому и окликнул тогда, в пути, Узбор знакомого купца, приезжавшего иногда к ним на северную стоянку, а иногда спускающегося по воде и до южной.

   Там, в тех краях, откуда приходил купец, и жили главные искусники работы и по камню, и по меди. И вез он как медную руду в мешках, или обломки кремня – так и готовые топоры и наконечники копий, и бляшки для обшивки кожи, и многое иное.

   Хотя купец проплыл, обогнав отряд Узбора, его никто не видел на торге. Вероятно, он расположился где-то южнее, на побережье моря, вдали от любопытных.

   Он объявился только через два дня после прихода Узбора, и вокруг его плотов сразу столпилось множество желающих.

   – Э, нет, – решительно отвергал купец все предложения. – Я отдам сразу все, а не по частям.

   – Чего же ты хочешь за свой камень? – спросил Узбор. Вокруг него собрались уже и вожди других племен. Рядом стояли искусники, раскладывая свои изделия.

   Торговец осмотрел то, что ему предлагали, и вдруг вскинул взгляд наверх.

   – Нет. Я отдам камень в обмен на нее, – и он указал на стоявшую позади Узбора, рядом с Нахаром Круану .

   Девушка вскрикнула. Нахар вышел вперед, загородив дочь собой.

   – Ты с ума сошел, купец?

   – Не хотите – как хотите, – пожал тот плечами, закрывая товар кожаными мешками.

   Собравшиеся зашумели.

   – Коврат, ты что скажешь?

   Старый вождь вышел вперед.

   – Я полагаю, камни нужны всем. А племя не оскудеет, если мы отдадим одну из своих дочерей.

   – Да ты что? – вскинулся Нахар. – Чтобы я дочь свою отдал невесть кому невесть куда? Что он там с ней сделает – откуда мы знаем?

   – Испокон веков отдавали дочерей в соседние племена. Купца мы знаем, и из года в год не могли на него жаловаться. Почему в этот раз мы должны изменить нашим обычаям?

   – Да потому что он первым изменил! Когда это за камень требовали живую душу?

   – Верно, дед, не то ты творишь! – вылез Драго.

   – А ты, Драго, вообще помолчи, – повысил на него голос Коврат. – Не дорос еще влезать в разговоры.

   – Но мне-то объясни, с чего ты вдруг решил расплатиться моей дочерью! – потребовал Нахар.

   – Потому что камень нужен всем. Потому что здесь камня мы не сыщем до следующей весны, когда может быть наши охотники вновь уйдут на север и наткнутся на какие-нибудь обломки. Потому что старый Фарда должен откуда-то брать камень, чтобы делать из него и копья, и ножи, а сейчас от ваших прежних копий остались одни обломки. Потому что все это будет нужно уже по весне, и Фарда будет работать всю зиму – а над чем он будет работать? Наконец, купец предлагает все и сразу. Камень заберем мы, мы и будем его делить меж другими.

   – Да я сам в эти горы пойду, камня сколько хочешь наломаю и привезу! – запальчиво пообещал Драго.

   – Ты сперва его найди, – ехидно ответил купец, внимательно слушавший перепалку. – Тут места знать надо.

   – Дед, всеми богами тебя заклинаю – не отдавай ему Круану!

   – Мое слово сказано! – вновь повысил голос Коврат. – Девушка уходит с купцом. И ты, Нахар, тут не влезай.

   – Иную судьбу я для дочки видел, – прошептал Нахар.

   – Идем со мной! – сразу ухватил Круану за руку купец.

   – Нет! – остановил его Коврат. – До утра она пробудет с родными, простится и соберется в путь. А уж утром, коли ты не думаешь задерживаться, отправится с тобой.

   – Ну, тогда и камень утром получите, – купец быстро отогнал плот с камнями к другому берегу протоки.

   Глава 4. Суд.

   Драго весь вечер пытался поговорить с Круаной, но ее окружили родители, другие родовичи, и лишь когда стемнело, он сумел ухватить ее за руку и оттащить подальше от людей.

   – Круана! – заговорил он торопливо. – Давай убежим! Я сильный и смелый, я смогу прокормить нас двоих, мы будем жить одни, там, где нас никто не найдет!

   – Что ты, – остановила его девушка. – Ты ведь лишишь все племя возможности жить! Ведь они не по злобе согласились меня отдать – им правда нужны эти камни.

   – Так что же? Пойдем сами, найдем камни в горах, принесем племени – и не будем зависеть от этого торгаша!

   – Если бы это было так просто, – она сжала ему руку. – Там поджидают множество опасностей, там царствуют злые духи, и лишь те, кто сумел с ними договориться, может жить там.

   – И ты готова пойти туда, с этим купцом?

   – Но ведь он как-то выжил там? Думаю, и меня защитят. Отец прав – часто дочерей отдают в другое племя. Чем я хуже?

   – Но ведь мы же с тобой... – начал было Драго и оборвал сам себя. – Ладно, значит, ты пойдешь? Ну, тогда, раз ты не хочешь идти со мной – я пойду за тобой и все равно найду тебя и заберу у него!

   – Ступай, – она ласково коснулась его лица. – Утром поговорим.

   Но утро началось с душераздирающего крика Зарены, матери Драго.

   Зарена отправилась в летнюю кухню, посмотреть, все ли убрано к зимнему времени. Летняя кухня – это был плетеный навес, закрытый с трех сторон, где внутри были врыты небольшие столбики для сидения и готовки. И вот, на полпути от их дома к кухне, на утоптанной дорожке – она остановилась и отчаянно закричала.