Текст книги "Максимальная справедливость (СИ)"

Автор книги: Николай Айдарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Глава 7

Макс спокойно сидел на своём стуле и смотрел прямо на обвиняемого, сидевшего практически напротив него метрах в десяти, рядом с судьёй. Несмотря на то, что вокруг подсудимого находилось много вооружённых охранников, а он сам сидел в наручниках с функцией электрошокера, к тому же он был окружён мощнейшими силовыми полями, от которых даже у сидящего довольно далеко Макса волосы на голове шевелились, выглядел подсудимый не так, как должен был. Против него Анастасия выдвинула очень серьёзные обвинения в поджоге того дата-центра, а он сидел и в ус не дул. Развалился на своём неудобном жёстком железном стуле, заложил ногу за ногу и улыбался всякий раз, когда его взгляд падал на Макса.

Макса это бесило. Он никак не мог взять в толк, почему этот мерзавец улыбается. Казалось бы, веселиться ему нечему, ведь ему в лучшем случае светит лет пятьдесят каторги на лунных шахтах, а если судья Морлова окажется не в духе, то и до пожизненного запросто дотянет. А он улыбается! Да ещё сидит так нагло, будто он здесь хозяин! Что-то здесь не так…

А народу сегодня в суде немного. Подсудимый Игорь Петров, молодой черноволосый по-интеллигентному прилизанный парень с резкими чертами лица и квадратным подбородком из довольно обеспеченной по здешним меркам семьи, возраста примерно такого же, как и Дмитрий Потапенко, но легче килограмм на двадцать. Судья Морлова Виктория, высокая среднего телосложения женщина за пятьдесят, известная своими долгими судебными заседаниями, но, вроде бы, справедливая, а это главное для Макса. Сам Макс в качестве свидетеля обвинения, в представлении не нуждается, равно как и Анастасия, прокурор данного дела. Какой-то новенький судебный пристав модели Т-1000, бледный, жутковатого вида андроид, но выглядевший куда лучше изжарившего себе мозги старичка Т-800, который, если честно, больше напоминал мусорный дезинтегратор на колёсиках. Хотя на него всё равно все неодобрительно косятся – на Земле редко кто проникся любовью к андроидам и суррогатам, но ими пользуются в силу жизненной необходимости. В общей сложности четыре охранника, в два раза больше обычного, поскольку Петров уже несколько раз показывал свой горячий нрав; три возле Петрова и один на выходе из зала, на всякий случай. Скучающий журналист в самом углу комнаты был бы самым незаметным, если бы так часто не смотрел на часы. Какие-то случайные люди, пришедшие поглазеть на процесс так, словно бы это было забавным аттракционом. И, конечно же, два дружка Петрова, их невозможно не узнать, хотя Макс никогда раньше их не видел ― один среднего роста с рыхлой фигурой, явно не дружит со спортом, а второй ― рыжеволосый, с густыми бакенбардами, низкий, но зато в плечах имеет целый сажень. Они громко перешёптывались, периодически показывали одобрительные знаки своему дружбану и вообще в целом вели себя неуважительно по отношению к суду, но судье Морловой на это было плевать.

Дружки Максу тоже не нравились. Он то и дело оглядывался на них, когда чувствовал на себе их взгляды. И когда ловил их на этом, они ему подмигивали так, словно он был из их банды. Его бы воля, они бы все сейчас сидели вместе с Петровым, но увы…

Наконец двери в судейскую комнату открылись, и судья вернулась с очередного перерыва. Все встали, кроме дружков Петрова и него самого, но через секунду тот резко вскочил, получив чувствительный разряд. Дружки прыснули со смеху, но предпочли тоже встать, когда Макс в очередной раз повернулся к ним и просто посмотрел на них своим фирменным презрительным взглядом.

«То-то же!» – подумал он.

– Объявляю заседание по делу Петрова Игоря Игоревича снова открытым, – буднично проговорила судья, усаживаясь за своё место.

Все тут же сели обратно с явным облегчением. Заседание длилось уже не один час, и все устали изрядно, особенно Макс, когда второй раз подряд не смог выспаться после ночной смены. Этот график его убивал, но именно такой режим работы он считал наиболее эффективным, ведь с наступлением темноты из закоулков выползает всякая мразь вроде Петрова или того же шляпника, днём их с поличным почти не поймать.

Неожиданно судебный пристав ожил и решительно подошёл прямо к Максу.

– Срочное сообщение от Потапенко Дмитрия, лейтенанта полиции, – проскрежетал он стандартным механическим голосом.

– Можете выйти, – тут же разрешила судья.

– Нет, – Макс решительно помотал головой. – Это подождёт.

Андроид тут же вернулся на своё место, а судья пожала плечами:

– Как хотите. Вас как свидетеля уже опросили.

Она пролистала пару страниц на своём настольном терминале и продолжила:

– Суд рассмотрел все предъявленные улики и показания свидетелей и вынес приговор.

Макс чуть привстал в ожидании, сильно сжав спинки стульев на пустом ряду перед ним. Шушуканье за его спиной тоже прекратилось.

– Суд учёл, что это первое уголовное обвинение гражданина Петрова, приняв это за смягчающее обстоятельство.

Ладно, подумал Макс, с этим можно и смириться. Ему дадут не пятьдесят лет, а сорок. С учётом того, что на шахтах один год можно смело учитывать как два из-за условий, то выйдет он дряхлым стариком, не способным даже задницу себе самостоятельно подтереть.

– Суд также учёл данные медицинского освидетельствования, приняв во внимание тот факт, что на момент совершения преступления обвиняемый наблюдался у семейного психолога.

Зараза! Это уже весомее, но ему всё равно впаяют по самое не хочу. Тем более, сначала ведь перечисляются смягчающие обстоятельства, а потом уже отягчающие. И когда он услышит финальный приговор, то эта дурацкая ухмылка слетит с его лица!

– Суд учёл отягчающее вину обстоятельство, что от обозначенных делом действий был нанесён серьёзный ущерб городской системе управления транспортом, повлёкший за собой семь лёгких травм у пяти пострадавших и одну травму средней тяжести у одного пострадавшего, которому понадобилась госпитализация.

Вот оно! Факт, что помимо финансовых убытков пострадали люди, переплюнет всё смягчение. Да здравствует справедливость!

– Суд приговаривает гражданина Петрова Игоря Игоревича двадцати семи лет от рождения к…

… Макс затаил дыхание…

– … к административному штрафу в размере ста тысяч стандартных республиканских кредитов, который покроет все материальные убытки Транспортного управления. А также двадцати тысяч стандартных республиканских кредитов дополнительно на покрытие морального и материального вреда пострадавшим суммарно.

– ЧТО?! – взревел Макс, вскакивая со своего стула.

– Суд вынес приговор! – настойчиво сказала судья, покосившись на Макса и одновременно громко стуча своим деревянным молотком.

– Ура! – обрадовались дружбаны Петрова.

Макс в изумлении посмотрел на Анастасию. Та тоже была в растерянности, но вот перечить судье не собиралась.

– Какого хрена?! – возмутился майор. – Сто двадцать сраных тысяч кредитов? И это всё? Да это же косвенное признание вины, почему не прямое?

– Решение суда обжалованию не подлежит! – судья слегка повысила голос.

С этой фразой с Петрова спали наручники, а силовые поля вокруг него пропали. К нему подбежали его дружки и принялись одобрительно хлопать по спине и обниматься, после чего они всей толпой направились к боковому выходу из зала суда, предпочитая не рисковать проходить мимо Макса.

– Я там был! – взревел Макс. – И я видел всё!

– Собранные Вами и обвинением доказательства являются недостаточными для признания прямой вины, – судья снисходительно пояснила своё решение, хотя и вроде как не обязана была.

Видно, репутация Макса здесь сыграла свою роль. Да, Макса знали многие.

– Недостаточными? Да я поймал его у него дома с самодельным огнемётом в руках! И жидкость внутри огнемёта была того же состава, что и обнаруженная в дата-центре. И повсюду его отпечатки и ДНК – этого недостаточно?!

– Вы вломились к нему домой, не получив санкцию прокурора, – судья сохраняла хладнокровие несмотря на то, что Макс, фактически, орал на неё. – А отпечатки пальцев на месте преступления не являются прямым доказательством, поскольку вход в дата-центр свободный для граждан, прошедших авторизацию. И Петров получил штраф только благодаря тому, что он взял удостоверение своего отца и прошёл с ним внутрь помещения, обманув систему. Это всё, что я могла сделать. Сожалею.

И судья тут же покинула опустевший зал.

– Врёт и не краснеет, – возмутилась Анастасия. – Ни фига она не сожалеет. А ты – болван, Макс, я тебе уже тысячу раз говорила, что если бы ты купил себе наручный терминал, то впредь бы подобных ситуаций не возникало.

– И пока бы я ждал этой треклятой санкции от тебя или от другого прокурора, то Петров бы спокойно уничтожил бы все улики! – не унимался Макс, хотя он уже и не кричал. – Я едва успел, ещё бы пять минут, и он бы даже штрафом не отделался.

– Штраф всё равно не маленький, – заметила Настя. – И прочти уже своё сообщение, а то эта жестянка меня пугает до чёртиков!

Жуткий андроид и впрямь всё стоял и ждал, пока Макс обратит на него своё внимание. Макс несколько недовольно посмотрел на него, и сдался:

– Ладно, давай, что там на меня пришло.

Андроид тут же с готовностью отозвался:

– Срочное сообщение от Потапенко Дмитрия, лейтенанта…

– Да понял я, понял. Говори уже, что там!

– … полиции. – Тут Андроид изменил свой голос на голос Димы и выдал им: – Очень надеюсь, что я не помешал ничему важному, но тут опять убийство… Господи, когда же это закончится… в общем, здесь сразу двойное. Я уже выехал, жду вас обоих, когда вы там освободитесь. И да, ещё одна вещь – судя по описанию места преступления, которое мне дали, оно точно по нашему делу. – Андроид снова вернул свой механический голос обратно и проговорил вопрос: – Хотите, чтобы я записал ответное сообщение?

– Нет.

Макс решительно развернулся и широким шагом направился прямо к выходу. То ощущение торжества справедливости, которое витало в воздухе ещё пять минут назад, куда-то стремительно улетучилось, и на его место пришло ощущение уже совсем другого рода.

Кругом зло.

И с этим надо что-то делать.

Настя догнала его только тогда, когда он уже приблизился к турболифту и вошёл внутрь. И, к своему сожалению, она не смогла распознать, что сейчас творилось с Максом и не успела предугадать развитие событий.

Этот лифт, во-первых, был вместительнее большинства других, без труда вмещал человек шесть, а если потесниться, то и все восемь-девять. Никто не желал задерживаться в зале суда после окончания судебного процесса, ни победители, ни уж тем более, проигравшие – все старались убраться оттуда разом, единой партией. Ну и во-вторых, этот лифт был раза в два медлительнее из-за своих габаритов, поэтому его частенько приходилось ждать.

Настя успела едва-едва войти в кабину, прежде чем дверцы захлопнулись за её спиной, и, надо сказать, она успела весьма вовремя.

Один из дружков Петрова, рыхлый, скрючился, схватившись за живот, второй, коренастый, его при этом поддерживал, но самым трусливым образом прикрылся своим товарищем от Макса. А сам Макс схватил Петрова за глотку и с силой приложил его затылком к прозрачной внешней стене кабины лифта так, что та даже немного покачнулась. Петров на секунду закатил глаза и слегка осел, оставив на бронированном стекле кровавый отпечаток. Макс не дал ему упасть и снова схватил за глотку левой рукой, запрокинув его голову так, чтобы тот смог смотреть только в глаза Макса, а правой он потянулся к кобуре и достал пушку. Прочие пассажиры лифта мгновенно отпрянули от Макса и буквально вдавились в противоположную стену.

– Чёртов ублюдок! – оскалился Макс.

Он с силой вдавил ствол пистолета бедному парню в гортань, слегка сдвинув левую руку повыше, и Петров тут же закашлялся.

– Макс, – твёрдо и настойчиво проговорила Анастасия.

Она прекрасно поняла, что до него сейчас будет очень сложно достучаться, да, к тому же, и очень рискованно.

– Н-не надо, – проблеял Петров.

– Я таких подонков, как ты, насквозь вижу! – прорычал Макс. – Мы оба знаем, что ты не просто виновен. Ты специально, с умыслом это сделал! Как ты избежал наказания?! Взятка? Угрозы?

– Макс! Остановись, не делай глупостей!

– В-взятка.

Глаза Петрова снова закатились, но уже от страха, а не от боли, он начал обмякать.

– Куда?! – рявкнул на него Макс. – Я ещё не закончил!

Он снял пистолет с предохранителя и дал минимальный по мощности разряд. Сверкнула голубая вспышка, звякнула система безопасности лифта о несанкционированном срабатывании оружия, но Петров быстро вернулся в реальность.

– Ты дашь чистосердечное признание, понял?

Макс торопливо убрал пистолет обратно, не забыв поставить его на предохранитель – лифт подъезжал к первому этажу.

– Я его не приму, Макс, – Настя решила идти по другому пути. – Ты выбил его силой из него, ни один суд это не примет.

– Двери заблокированы, – сообщила система. – Ожидайте прибытия охраны.

– Табельное оружие номер сто тридцать дэ семнадцать дробь четыре, – отчеканил Макс так, словно был уверен в результате. – Ложное срабатывание, неисправность наноядерного аккумулятора. Отрыть двери!

– Принято, – отозвалась система. – Это уже четвёртое ложное срабатывание за месяц данного устройства. Ради Вашей безопасности рекомендуется срочно обратиться в сервисный центр.

Двери послушно открылись, и Настя поспешила убраться из лифта. Макс на секунду задержался, чтобы бросить Петрову:

– И смени штаны. А то мочой пропахли.

Он уверенно пошёл прочь от лифта, но успел услышать, как Петров с помощью своих дружков поднимается на ноги и кричит:

– Я тебя запомнил, урод! Слышишь?!

– Я тебя тоже, – усмехнулся себе под нос Макс.

Несмотря на то, что угрозы в ответ не прозвучало, Макс явно чувствовал её признаки в воздухе. И если этот засранец в итоге не даст чистосердечное признание, то тогда Макс найдёт другой способ наказать его. Законным образом, разумеется. И Максим точно постарается в следующий раз сделать всё как положено.

Майор обычно ходил со слегка опущенной головой, бросая на всё и вся взгляды, полные подозрений, из-за чего постоянно выглядел каким-то недовольным, раздражённым. И старым, несмотря на то, что ему было не сильно больше сорока лет – образ такого мышления прорезал весьма заметные следы на его лице в виде пусть и немногих, но резких, глубоких морщин. В основном на переносице от постоянно нахмуренных бровей. Выбриваемый через день подбородок наоборот становился с каждым годом всё более колючим и резким, как и губы – черты лица истончались и становились более жёсткими. К тому же Макс и так был достаточно худ, хотя питался он отменно и далеко не той пищей, которая позволяет следить за фигурой – он, в общем-то, любил жирную пищу, особенно мясо. И эта худоба только добавляла в его образ дополнительные краски таким образом, что по итоговому внешнему виду Макса даже слепой мог рассказать абсолютно всё о его характере – жёсткий, несгибаемый, презирает зло в любой форме его проявления. Такие люди, как он, практически никогда не улыбаются потому, что им весело. Весело им бывает редко.

Но выйдя из здания суда Макс поймал на своём лице тёплый луч послеобеденного солнца и впервые за очень долгое время почувствовал, что его лицо пусть немного, но расслабилось.

По крайней мере, по отношению к Петрову он сделал практически всё, что от него требовалось, и теперь осталось дело за малым – ответной реакцией. И для Петрова лучше, чтобы эта реакция была правильной – чистосердечка.

– Я поведу, – сказал Макс, едва они с Настей подошли к их служебной машине. – Хочу немного развеяться.

Настя только кивнула, ничего не сказав.

Максу нравилось водить машину. В этом ощущении было что-то магическое – все вокруг едут правильно, никуда не виляют, ничего не нарушают и не матюкаются друг на друга через открытые окна, как это показывают в старых фильмах про двадцатый век. Пускай, что все остальные машины управляются единой системой, компьютером, высчитывающим каждую траекторию и выбирающим наиболее оптимальный маршрут – Макс делает всё то же, но самостоятельно. Идеальный порядок, пусть и практически в единственном экземпляре.

Жаль только, что путь оказался не таким длинным, каким ему хотелось бы, но здесь Макс придерживался строгого принципа: чем меньше удовольствия, тем лучше оно по качеству. Именно поэтому он водил очень редко – чтобы не привыкать.

Этот дом оказался тоже построенным из жилых блоков, но, похоже, по чьему-то весьма извращённому индивидуальному проекту. Все блоки громоздились друг на друга в хаотичном порядке, образуя то глубокие провалы в стенах дома, то длинные выступы. Весь этот хаос продолжался этажа до, где-то, десятого, а потом дом плавно превращался в пирамиду, постепенно сужаясь к центру. И к тому же все блоки были разных цветов.

– Здесь клоуны живут? – Макс неодобрительно посмотрел на дом и сравнил его с его аккуратными и строгими соседями-параллелепипедами.

– «Нора сатира», – Настя нашла над единственным входом невзрачную и слишком уж скромную для подобного заведения вывеску. – Никогда не думала, что сатиры живут в норах. Отель, значит?

– Черта с два! – усмехнулся Макс. – Публичный дом поди.

Оцепления на входе не было, как не было и толпы зевак – к облегчению Макса.

Они зашли внутрь и очутились в маленькой комнате. Справа на стене в голограмме плавали мелкие изображения множества комнат самого разного дизайна, начиная от довольно банальной комнаты с розовой обивкой и множеством мягких подушек, и заканчивая имитацией пыточной камеры с антуражем адова пекла. Имитацией ли?

Макс присмотрелся к маленькому изображению, и то послушно увеличилось в размерах до доброго метра в поперечнике.

Рассадник похоти и насилия! Вот где бы провести проверку клиентов! Максим был готов биться об заклад, что в таком случае он бы разом переловил всех насильников в районе, как по текущим висякам, так и по будущим, ещё не заведённым делам. Но увы, он при этом прекрасно знал, что в подобном заведении сведения о клиентах защищают возможно даже получше, чем в тех же банках или корпорациях.

Справа находился регистрационный стол, за которым со скучающим видом сидел худой мужчина с длинными, завязанными в конский хвост, чёрными волосами и неаккуратной, торчащей в разные стороны короткой бородой, или, что вернее, с чересчур длинной щетиной. Маленький острый подбородок, длинный торчащий кривоватый нос, а так же водянистые глазки-бусинки с красноватыми белками делали его похожим на крысу. Он запрокинул ноги на стол, демонстрируя всем входящим узор подошв своих ботинок, и, положив на ноги допотопный терминал из гнущегося стекла, разгадывал японский графический кроссворд. На вошедших он обратил внимание только тогда, когда Макс прекратил пялиться на фотографии и повернулся к нему, хотя всё это время Анастасия смотрела прямо на него.

– Определились с номером? – голос у него был гнусавый, скользкий, но неожиданно приятный на слух. – Минимальный заказ – три часа, но я рекомендую брать на ночь – так выгодней.

– Простите великодушно, – Настя уже собралась съязвить что-то, доставая при этом свою идентификационную карточку с изображением прокуратуры, но Макс её опередил.

– Где трупы? – громко и чётко спросил он.

Крысоподобный от неожиданности икнул и тут же чуть не свалился со стула. Он сел прямо, уронив при этом свой терминал на пол, посмотрел сначала на Анастасию, потом на Макса и дрогнувшим голосом произнёс:

– Третий этаж… комната триста два, сразу же у лифта…

Макс удовлетворённо кивнул и пошёл к видневшемуся в углу комнаты турболифту, Настя двинулась вслед за ним. Через секунду им в спину донёсся уже более уверенный голос:

– Только больше так не кричите, а то клиентов распугаете! Такое только на шестом этаже… И, кстати, примеченный Вами номер свободен, и я могу придержать его для Вас и Вашей колл…

Окончание фразы съели закрывшиеся двери лифта.

– Что за номер? – равнодушно поинтересовалась Настя.

– Застенки инквизиции вроде, – припомнил Макс. – Или симуляция Ада. Что-то между.

Изнутри здание отеля выглядело абсолютно так же, как и любое другое жилое, но вот стоило им оказаться за дверью искомого номера, пройдя через полицейское ограждение, как они тут же очутились в футуристической каюте звёздного корабля. Комната была напичкана голограммами электроники. За огромным, во всю стену иллюминатором белыми лентами проносились звёзды, а прямо по центру комнаты располагалась кровать, на которой и лежали убитые. Рядом с ними стоял неработающий суррогат, выполненный под женщину с полной имитацией всего что только можно (игрушка из секс-шопа же!). Суррогат была голой, но её спина, чуть выше поясницы, оплавилась от какого-то воздействия, и на пол капал расплавленный пластик с удушающим специфическим ароматом. При этом левая рука суррогата была в явно чужой крови – у роботов ведь её нет. Убитые, мужчина и женщина, напротив, были одеты в туго обтягивающие классические латексные скафандры белого цвета. Мужчина лежал на спине, паховая область и весь живот у него блестели от крови; женщина лежала на животе рядом с ним – у неё шея была свёрнута практически на сто восемьдесят градусов.

Помимо них в комнате была группа криминалистов, хакер Сергей, ковырявшийся в суррогате при помощи своего наручного терминала, и бледно-зелёный Дима.

– О, а вот и вы, – поприветствовал он их. – В общем, ввожу сразу в курс дела. Жертвы – Антон и Екатерина Алевины, супруги. Антон умер от раны в паховой области и нижней части живота и последующего обильного кровоизлияния, а Екатерине свернули шею.

– Ты гений, – съязвила Анастасия. – Это мы и так видим. Ты лучше иди умойся, а мы пока…

Дима решительно покачал головой:

– Лучше сразу отмучаюсь.

– Правильно, – одобрил его к своему удивлению Макс. – Что за суррогат? Местный?

– Да, – ответил Дима, бросив короткий взгляд на оплавившегося робота. – Оплачен в дополнение к комнате. И если бы не суррогат, то нас бы здесь не было. В общем, есть две новости.

Дима икнул и несколько торопливо прикрыл рот платком.

– Дыши ртом, – посоветовала тут же Настя.

– Да, спасибо, – Дима подавил приступ тошноты. – Первая новость: Антон Алевин незадолго до момента смерти работал в «Астоле», но в отделе снабжения. Ушёл по собственному желанию, после чего устроился в мелкую торговую фирму к своему двоюродному брату. На первый взгляд, ничего общего с предыдущими жертвами.

– На первый взгляд, – прищурился Макс. – А на второй?

– По собственному? – переспросила Настя. – Он не был уволен, именно сам ушёл?

– Угу, – подтвердил Дима. – Учитывая, что две предыдущие жертвы работали официально тоже порознь, то я могу предположить, что неофициально они были в одном отделе.

– Притянуто за уши, – фыркнула Настя. – Да и убийство совсем другого типа, скорее похоже на неисправность техники. Алевины захотели поразвлечься, но немного перестарались с жестокостью.

– Я так не думаю, – возразил Макс.

Его чутьё следователя уже вовсю вопило, что убийства связаны, и что хоть в этот раз и выглядит всё по-другому, но убийца тот же.

Макс подошёл к суррогату и принялся осматривать его спину и обнажившиеся оплавленные силовые элементы.

– Взлом суррогата был? – спросил он у хакера Сергея.

– Был, – через небольшую паузу подтвердил тот. – Взломщик обошёл Второй Закон Робототехники, но не потрудился обойти при этом Первый. Поэтому и произошёл общий системный сбой, а взрыв аккумулятора – просто случайность. Большая степень износа.

Настя тут же сделала отметку в блокноте на своём терминале – «халатность, Нора Сатира, провести проверку».

– Не хотел бы я оказаться рядом с такой штукой в такой момент, – пробормотал Макс. – Дмитрий, какая вторая новость?

– А, да! – вспомнил Дима. – Сергей, будьте добры, продемонстрируйте.

– Без проблем, – кивнул тот и потыкал в пару кнопок на своём терминале. – Я пока не смог выяснить, кто подключался к суррогату, да и вряд ли выясню – слишком уж хорошо замели все следы. Но последний загруженный голограммный образ восстановить удалось. Внимание!

Он демонстративно нажал на последнюю кнопку. Суррогат заискрился, из его разорванной поясницы повалил дым, но система восприняла посланную команду. Воздух вокруг него зарябил и спустя секунду потемнел, и на суррогате появилось изображение одежды.

– Зараза, так я и думал! – ругнулся Макс.

– А он серьёзно настроен, – заметила Настя, неотрывно смотря на сформировавшуюся картинку.

Женщина-суррогат оказалась одета в строгий костюм из белой полупрозрачной блузки из шёлка и чёрной короткой юбки. А ещё на её голове была чёрная фетровая шляпа.