Текст книги "Максимальная справедливость (СИ)"

Автор книги: Николай Айдарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Глава 12

– Допрыгался?

Вопрос прозвучал хлёстко, словно пощёчина. Хотя, это даже не вопрос был, скорее утверждение, упрёк в его адрес.

Макс сидел на узкой скамейке-лежанке и хмуро смотрел на отчитывающего его шефа. Они находились довольно близко друг к другу, достаточно для того, чтобы Макс заметил, как у полковника Константинова от злости пульсирует жилка на лбу, но явно слишком далеко на взгляд самого шефа, поскольку он хотел как следует врезать Максу, но сделать этого не мог.

Макса передали с рук на руки в обезьянник прямо в его же отделение и заперли в крохотной, два на три метра, камере с узким окошком в бетонной стене, не менее узкой кроватью, на которой он, конечно, не помещался, индивидуальным туалетом посреди комнаты и тремя силовыми стенами, от которых у Макса волосы электризовались и били статикой.

Майор даже представить себе не мог ситуации, благодаря которой он окажется по ту сторону закона. Он считал, что он всегда будет находиться на страже Закона, а теперь этот Закон готов обрушить на него всю свою мощь. Обвинения против него звучали как никогда серьёзно: незаконное проникновение на частную охраняемую территорию, порча корпоративного имущества, противодействие группе быстрого реагирования. И, что много хуже – убийство по неосторожности гражданина Измайлова. Если за три предыдущих пункта он запросто мог отделаться очередной беседой с психологом, да ещё и крупным штрафом за сломанного им охранного дрона, то последнее не просто поставит крест на его карьере. За одно только последнее ему светит как минимум пожизненная работа на рудниках. Хотя, при условии, что он – полицейский, отправивший на эти же рудники чёртову прорву народа, ему в порядке исключения могут предложить работу на танкере, перевозящим радиоактивную руду, иначе его попросту прикончат другие заключённые. Но надеяться на это он не мог, поскольку многие чиновники и даже его собственное начальство не питают к нему доброжелательных чувств. Полицейский, может, он и отличный, но он прекрасно понимает, что от него слишком много проблем возникает. И от него постараются избавиться точно.

– А я тебе говорил! – Константинов, невысокий седой мужчина за шестьдесят с большим, как у беременных, животом, расхаживал туда-сюда вдоль силовой стены. – Говорил, чтобы ты вёл себя потише, не рыпался и строго соблюдал все правила. Ну ничего, ты потерпи до суда, а потом уже успокоишься. На рудниках.

Макс привстал:

– Обвинения сфабрикованы, – уверенно заявил он.

– Не понял, – оскалился шеф и встал вплотную к силовой стене. – Ты на что это намекаешь, рожа твоя наглая? Хочешь сказать, что вчера тебя не было в башне «Астола»? И этот… как его там… выпал из окна сам? Из окна с ударопрочным стеклом, которое даже тараном не поцарапаешь? Или ты хочешь сказать, что это нам всем померещилось? Отвечай!!!

– Был я там! – взорвался Макс. – У Измайлова был пистолет, огнестрельный, с боевыми пулями! Из-за них и потрескалось стекло.

– Потрескалось, говоришь? – шеф злобно и недоверчиво на него посмотрел. – Ты понимаешь, что несёшь?! Может, у тебя мозги спеклись от выстрелов охранников?

– Я знаю, что это стекло не могло потрескаться, – пробасил майор. – Оно должно гнуться, но я знаю, что я видел! Пуля…

– Не было там никакого пистолета! – крикнул на него шеф. – Мы всё обыскали, вылизали всю территорию вдоль и поперёк, даже кабинет его проверили. Ни пушки, ни пуль, ни следов от них. Ни-че-го!

– Видеозапись…

– На которой ты вламываешься в его кабинет, разносишь ему окно его же шкафом, а после выбрасываешь Измайлова на улицу словно мусор, попутно расстреляв его из табельного, чтобы не орал. И пулевых ранений не было у охранников. Всё, приплыл ты! Финиш, конечная!

– Зараза!

Макс тут же просёк, что его подставили. И не просто так, а весьма грамотно. Подкупили охранников, убрали раненых куда подальше, изменили видеозаписи камер наблюдения, избавились от Измайлова и обвинили во всём него. При этом все его показания не подтверждаются ни одной уликой, пистолета и пуль тоже нигде нет. Выходит, что он – лжец, а все вокруг – пай-мальчики. Уроды!

И Измайлов начал что-то говорить про жертв, что они якобы что-то собирались сделать, вроде как по смыслу нехорошее, а он, герой такой, пытался их остановить. Но не договорил.

Ладно, все выше обозначенные факты можно принять во внимание, но одна вещь его очень здорово смущала. Можно предположить, что есть некто, кто стоит за всем этим, кто не желает выходить из тени и принимать на себя всю ответственность, готовый прикончить всякого препятствующего ему и даже подставить невиновного. Он внезапно узнал, что Макс что-то пронюхал и решил наведаться к Измайлову посреди ночи. Не трудно догадаться, зачем полицейский с не самой хорошей репутацией срочно бросает все дела и без ордеров летит на всех парах в охраняемую башню. Предпринял меры, быстренько устранил Измайлова, прежде чем тот выдал все секреты, подчистил вокруг, прибрался и свалил всё на этого копа. Это допустимо, чтобы быть реальным, даже весьма вероятно. Но какого хрена тогда получилось так со стеклом? Оно не должно было потрескаться от обычной пули!

Природная способность видеть заговоры повсюду любезно предложила ответ. От Измайлова хотели избавиться независимо от прихода Макса. Ударопрочное современное стекло заменили на обычное, дешёвое, выплавленное по технологии, которой уже несколько сотен лет. А Макс просто подвернулся под руку.

Макс в приступе задумчивости сел на жёсткую неудобную кровать и подпёр подбородок кулаком.

– Вот! – торжественно протянул шеф. – Вот она, мысля-то как попёрла! Ты наконец-то начал осознавать, в какую глубокую задницу ты залез. Вот сиди здесь и смотри вверх, может, и увидишь сфинктер над башкой! Только через него ты всё равно не пролезешь.

Шеф окинул взглядом силовую стену и осторожно тронул её пальцем. Синяя полупрозрачная стена тут же дала искру, и он резко, с возгласом, отдёрнул палец.

– Надёжная, – пробормотал он, уходя прочь. – Этот козёл никуда отсюда не денется…

Вскоре шаги удалились, и Макс уже было подумал, что он остался в гордом одиночестве, но его размышления прервали из соседней камеры.

– Ну и засранец у тебя твой начальник, папаша! – с чувством сказал парень, вставая со своей койки.

Он был высокий, худой, в мешковатой одежде, с длинными прямыми как спагетти светлыми волосами и с шапкой на башке. Двигался он немного боком, словно пританцовывал. Но больше всего Максу запомнилось его лицо: обычное, не обременённое излишками интеллекта, но при этом при каждой фразе обязательно что-то театрально выражавшее.

– Панк? – попытался опознать субкультуру Макс.

– Ась? – удивился парень, вытянув лицо. – Не, я на хип-хопе вишу. А ты за что сюда попал? Вот честное слово, папаш, первый раз вижу копа в его же застенках!

– Меня подставили, – чётко ответил Макс и растянулся на своей койке, демонстрируя, что чесать языком у нет никакого желания.

Парень постоял-постоял, подумал, стоит ли продолжать разговор, после чего пришёл к отрицательному выводу и вернулся на свою койку, тоже лёг на неё. Но прошла буквально минута, и он сдался:

– Что-то ты молчаливый какой-то.

– Какой есть, – буркнул Макс.

– Ладно, я тогда буду болтать за двоих! Вот ты сказал, что тебя подставили, ну и так уж получилось, что я слышал твой разговор с этим пузаном. И вот что я тебе скажу: нас всех здесь подставили! Хотя, кроме тебя и меня здесь никого нет…

Макс закатил глаза. Очередной идиот, которому не хватило мозгов не нарушать закон, талдычит о том, что он якобы не виноват. И что мозги ему чистить будут вовсе не за его провинность, а за чужую, а он просто оказался не в том месте и не в то время. Он беленький и пушистый, он никого не убивал, не грабил и не насиловал. Хотя, на убийцу этот парень не похож, а их Макс повидал за годы службы предостаточно. Парень был кем угодно, но не убийцей. Хотя, есть ещё целая кипа других тяжких преступлений, за которые полагается смертная казнь или практически полное стирание личности.

– … вот представляешь, – продолжал тем временем говорить неугомонный парень. – И после того, как я выпил всего литр пива и захотел в туалет, этот дегенерат-бармен заявил, что толчок для клиентов сломан, а в свой он не пустит! Вот козлина, да? Опоил, значит, меня сначала этот бес коварный, а потом стал мучить угрозой разрыва мочевого пузыря! А если бы он реально лопнул? Меня прижало прям капитально, будто неделю не ссал! А он, типа, упёрся рогом и ни в какую! Я уже сижу, чую, как плотину прорывать начинает… Ну и выбежал на улицу за угол. Там места не особо было, так что я ткнулся в первый попавшийся закуток, где кошаков поменьше, расстегнул ширинку и начал поливать какую-то стену. Меня ка-а-ак током шибанёт! Из шланга реально дым пошёл, отвечаю! Я думал, что всё, накрылся он, стал жареной колбаской. Ну, я валяюсь, значит, под той стеной, над ухом что-то завывает, гляжу – бармен выбегает. Выпучил свои жабьи глазки на меня, трёхэтажным матом поливает, а я же не слышу ни фига, а в туалет всё ещё хочется! Ну, я и полил его пижонские брюки с ботинками. Так он меня избил и заяву накатал «о нанесении морального и материального вреда»! Ну не урод он, а? Папаш?

Парень замолчал и уставился на Макса в ожидании ответа. Макс этого, конечно не видел, но зато спустя некоторое время ощутил на себе его выжидающий взгляд, поднял голову с кровати и ответил только ради того, чтобы тот от него отстал:

– Согласен.

При этом Макс ответил вполне честно, поскольку он считал, что в данной ситуации бармен просто обязан был пустить его в свой туалет. Разрыв мочевого пузыря – не шутки. Другое дело, что этот парень мог вполне нагородить ему с три короба, выставить себя в лучшем свете, жертвой обстоятельств, а вовсе не их инициатором.

– Во, чёткий мужик! – довольно оскалился парень. – Меня Андрюхой звать, если что. А тебя, слышал, Максом, да? Макс, Макс, Макс… Максим, Максимка, Макселло, во! Будешь Макселлой, ты же не против, да? А то есть у меня уже один знакомый Макс, надо вас как-то различать. Тоже чёткий пацанчик, но он мне денег должен, падла, целый месяц не отдаёт.

– Андрей, – Макс подал голос.

– Не-не-не, – тут же запротестовал тот. – Только не Андрей, так меня батя называл! Скотина редкостная! Он бил меня часто в детстве ни за что, а потом и вовсе ушёл в магаз за сигаретами, когда мне было четырнадцать. Видать, до сих пор их где-то ищет, я его с тех пор не видел, ну и хрен с ним, без него проще. Зови меня Андрюхой! Но только не Дроном и не Андроном, ненавижу этих жестянок! И не Эндрю, а то звучит так, будто я из этих… ну ты понял.

– Андрюха! – Макс не выдержал. – Ты когда-нибудь заткнёшься?

Прозвучало это очень грубо, резко, но на Андрюху это не произвело должного эффекта.

– Так тоска же смертная! – обиженно воскликнул он. – Я тут всю ночь один, как лось из Самарского зоопарка, просидел! Мужик, имей совесть, дай наболевшее высказать!

– О Господи, – Макс закрыл лицо ладонями.

В общей сложности Андрюха пытал Макса своей неугомонной и весьма эмоциональной болтовнёй ещё полчаса. Одни короткие и бессмысленные истории следовали за другими, некоторые оживлённый Андрюха даже показывал в лицах, Макс словно сидел в театре одного актёра. И ему постоянно казалось, что у этого парня шило в заднице – его невозможно было угомонить без применения силовых методов, но, к сожалению Макса, этого сделать он не мог из-за полупрозрачной силовой стены между ними. А врезать очень хотелось.

Андрюха бы пытал его ещё дольше, но тут внезапно появился Дмитрий. Выглядел он измученным, измотанным и заезженным, к тому же, ему на руку наложили гелевый гипс зелёного цвета, и оттого, что это больше походило, словно он опустил руку в желе, Дима стыдился своего ранения. К тому же он чувствовал себя не очень уверенно, поскольку сменил привычный серый пиджак, в который не пролезла загипсованная рука, на бежевую бесформенную куртку. Масла в огонь ещё подлил Андрюха:

– О, Макселло! Этот пончик, кажись, к тебе.

– Я не пончик, – пробормотал Дима, вплотную подходя к силовому барьеру.

– Да ладно, не обижайся! – тут же отмахнулся Андрюха. – Я сам в детстве был больше похож на бегемота, чем на… э, ничего в голову не лезет! Короче, я весил под сто двадцать кило, ну вы прикиньте, да? И когда похудел и подрос, то батюня сразу перестал меня бить. Слушай, а может, поэтому он и свалил, а?

И Андрюха, внезапно осознав правду жизни, в задумчивости присел на свою кровать. И замолчал.

Дима одновременно с этим вызвал консоль на своём наручном терминале и, наконец-то получив доступ к управлению силовым барьером, снял его вокруг Макса.

– Быть того не может! – поразился Макс.

– Что? – Дима засмущался ещё больше от такой реакции его коллеги. – Ты ведь даже и подозревать не мог, что я смогу освободить тебя?

Но Диме было чертовски приятно сейчас. Макс всегда при нём был холодным, язвительным, ненавидящим всё и всех, а тут…

– Он замолчал! – выдохнул Макс, мигом вставая с койки и выходя в коридор. – А насчёт освобождения я не сомневался. Я же честный полицейский, а правда всегда побеждает в итоге. Закон справедлив ко всем.

– Эй, ты уже уходишь? – Андрюха вышел из ступора. – А я, значит, опять один остаюсь? Сволочи вы!

– Не волнуйся, – мягко сказал Дима, проглотив чувство обиды. – Я видел, что на тебя уже выписывают штраф и готовят документы об освобождении.

– Е-е-есть! – радостно гаркнул тот. – Да, детка! Так мы их всех!

Андрюха по-настоящему пустился в пляс.

Дима и Макс, не став наблюдать за Андрюхой, спокойно и гордо вышли из здания-пристройки к полицейскому участку на улицу и направились к подземной парковке. Дима полагал, что Макс будет очень благодарен ему, что он хоть как-то выразит свои эмоции по поводу его быстрого освобождения, но не тут-то было. Он только задал вопрос, когда они сели в исцарапанный служебный автомобиль:

– Как тебе это удалось?

Лицо Димы расплылось в улыбке:

– Это не только моя заслуга. Анастасия тоже немного помогла, но, да, благодаря мне ты пока что свободен. Я тут поднял кое-какие свои связи в верхах…

– Пока что? – нахмурился Макс.

– Угу. Анастасия благодаря показаниям того киллера, Станиславом Панкратовым его зовут кстати, смогла выписать ордер на арест на Измайлова на то время, когда ты пробирался к нему, то есть, до момента смерти, и это тебя и спасло. А так же то, что я попросил отца своей подруги освободить тебя под мою ответственность. Он ― полковник Афанасьев, руководитель моего бывшего участка, а у него двоюродный брат ― какой-то генерал в самой верхушке МВД.

– Попросил? – удивился Макс. – Всего-то? Постой, я думал, что это он тебя упёк сюда.

– Он, – согласился Дима. – Ну, я его не просто попросил. Видишь ли, с его дочерью я продолжаю встречаться, так что кое-какие рычаги давления у меня есть.

Макс, выгнув левую бровь, посмотрел на Диму.

– А я считал тебя порядочным человеком, – усмехнулся он. – Что же ты тогда не улучшил своё положение?

Дима потупил глаза.

– Это как-то неправильно, просить для себя. Уж очень похоже на шантаж получается. А ради тебя – это уже благородное дело, ведь ты же невиновен?

– А ты сомневаешься во мне? – с вызовом спросил Макс.

Однако фраза про «неправильно – просить для себя» заставила его невольно зауважать Диму. Пусть всего на секунду, но всё же.

– Нет! – поспешно ответил Дима. – Иначе бы не стал этого делать. Но я должен тебя предупредить – тебе нельзя покидать город, поскольку в отношении твоих действий заведено служебное расследование.

– Ясно, – кивнул майор. – Я и не собирался.

Он немного поразмыслил молча, после чего убеждённо добавил:

– А ты – идиот.

– Да ладно тебе говорить! – обиделся Дима, поняв, о чём он. – Тем более, здесь не так уж и плохо.

– Ты ещё здесь ничего не видел, – заявил Макс.

Он не усмехнулся, не улыбнулся, а именно констатировал, словно это было неизбежным фактом, и будто бы мнение его коллеги всенепременно и довольно скоро изменится. И от этого Дима нервно сглотнул.

– Поехали уже куда-нибудь, – проворчал Макс. – Надоело здесь стоять.

Глава 13

Сейчас.

Новая рабочая неделя начиналась не очень хорошо. Придя на работу в понедельник вечером, Макс надеялся, что Константинов уйдёт домой как обычно, но тот, к его разочарованию, специально решил задержаться. Людям ни в чём нельзя доверять, и Макс в очередной раз повторил это себе.

– Явился, значит, – Константинов злобно посмотрел на вошедшего в его кабинет Макса.

– Явился, – не стал отрицать Макс. – Надо работать.

Он, никого не спрашивая, подошёл к столу своего начальника и уселся на стул для посетителей.

– Работать, значит? – недовольно буркнул Константинов. – Вот, полюбуйся, во что встала твоя работа!

Он на своём настольном терминале вызвал уже засмотренный им самим до дыр отчёт о происшествии в «ДаркТауэр» пару дней назад. Развернул на весь экран и повернул окно приложения в сторону Макса.

Макс и без этого прекрасно знал, что написано в этом отчёте, но под яростным напором своего шефа решил взглянуть хоть для вида. Ничего хорошего там не было.

– Штраф в пятьдесят тысяч кредитов! – не дожидаясь ответа, рявкнул Константинов. – Официальная жалоба в администрацию города на работу полиции. Официальное расследование в отношении тебя по превышению служебных полномочий. И это не говоря уже о трупе, что ты оставил после себя там!

– Пятьдесят тысяч? – задохнулся Макс.

– За уничтоженного охранного дрона, – пояснил Константинов.

У старого полковника ещё с утра барахлило сердце, а тут ещё этот чёртов придурок припёрся сюда! Хоть бы вид сделал виноватый, но нет, майор просто не прошибаем. Конечно, это и вызвало у полковника полиции обострение.

Константинов поспешно достал из ящика стола банку с таблетками, высыпал в ладонь сразу три штуки и, подойдя к бойлеру с водой, налил стакан жидкости и принял лекарство. Практически сразу же ощутил, что ему стало куда лучше – современные таблетки действовали куда быстрее, чем двадцать лет назад. А если бы он работал пятьдесят лет назад, то его уже бы везли в реанимацию, если не в морг. Но, к сожалению, полностью вылечиться стоит куда больше, чем раз в несколько месяцев пить таблетки, всего лишь заглушающие симптомы.

– Та консервная банка стоила куда меньше, – проговорил Макс.

– Меньше, – согласился Константинов, устало садясь обратно за свой стол. – Но я побеседовал с юристами «Астола» и попросил их увеличить штраф.

– Что?! – возмутился Макс, привстав из-за стола.

Константинов не испугался, только лишь усмехнулся:

– Ты раздолбал служебную машину и теперь должен будешь возместить ущерб. Своими методами я не мог стрясти с тебя деньги, но вот при помощи «Астола», как видишь…

Макс потерял дар речи. Он знал, что его начальник – та ещё скотина, да и отношения между ними двоими были куда хуже, чем между боссом и любым другим полицейским. Но чтобы вот так?

– Ты и так в жопе, Макс, – довольно произнёс Константинов. – Я вообще думал, что тебе мозги поджарят, давно уже пора, но благодари своего напарника – был бы отличным парнем, кстати, если бы не был тряпкой. Но тебя освободили под подписку «о не выезде» и завели служебное расследование. И я даже знаю, кто именно тебя будет проверять. Не хочешь узнать?

– Не интересно, – холодно произнёс Макс.

Больше ему здесь было делать нечего, поэтому он встал и решительно пошёл к выходу.

– Ты куда это собрался?! – тут же рявкнул на него шеф. – Я ещё не закончил!

– Зато я закончил, – буркнул майор.

Он подошёл к двери и коснулся ручки, но на какую-то секунду опоздал – Константинов успел заблокировать дверь изнутри через терминал.

– Выйдешь, когда я позволю!

Макс устало обернулся. Придётся играть по его правилам.

– Ладно, – сдался он. – И кто же ведёт расследование?

Шеф широко и искренне улыбнулся:

– Копьёв Андрей Васильевич, майор из спецотдела.

Макс вздрогнул.

О Копьёве ходило множество легенд, и, кажется, после каждого его дела рождалась новая. Это был честный полицейский. Настолько честный, что у большинства, считавших себя такими, сводило челюсти от зависти. И от страха, что однажды Копьёв начнёт приглядываться к ним. Все, кто встречался с ним лично, описывали его подозрительно одинаково: высокий, худой бледный мужчина в возрасте около шестидесяти, с тонкими чертами лица, водянистыми презрительно смотрящими глазами, острым торчащим носом и тонкой линией-нитью рта. Постоянно одет в болотного цвета костюм с коричневым широким галстуком. Общается всегда вежливо и почтительно, но настолько холодно, что многие уже начинаю подозревать его в том, что он вовсе не человек, а робот. Неудивительно, что именно эта легенда стала наиболее популярной, поскольку её поддерживали ещё и другие замеченные детали. Копьёв славился как матёрый профессионал, на куда более высоком уровне по сравнению с Максом; любое дело, за которое он брался, он всегда доводил до конца, чего бы это ему ни стоило. Вгрызался зубами в мясо и зарывался с каждым мигом всё глубже и глубже, и оторвать его уже было нельзя до тех пор, пока он не доходил до самой сути. Работал он медленно, но тщательно и неотвратимо, и всегда, во всех его делах по их окончанию расследуемые наказывались, даже если при этом все окружающие были уверены в невиновности их знакомого. Копьёв всегда находил пятно на репутации абсолютно любого полицейского. А расследовал дела он только внутренние, и, безусловно, здесь у него был талант от бога.

Копьёв имел ещё три очень примечательные черты характера, хотя, скорее это назовёшь природными способностями. Первая – он никогда не пользовался портативными терминалами, да и вообще предпочитал работать с любой техникой как можно меньше, но при этом он имел просто феноменальную память. Один раз мельком прочитав какую-нибудь заметку, он запросто мог воспроизвести её хоть через минуту, хоть через год. Именно из этого таланта и родилась легенда о том, что Копьёв имеет кибернетическое происхождение, а вовсе не биологическое. Но при этом он всё же носил с собой древний бумажный блокнот и карандаш, которые всегда изготавливал на заказ в силу их малой распространённости. Также всегда при нём были шоковые наручники и полицейский пистолет той же модели, что и у Макса, но по слухам с разблокированными возможностями летальных выстрелов. Быть может, у него была и нанотатуировка, ведь никто и никогда не видел его раненым или больным.

Вторая способность – Копьёв в абсолютно любой ситуации был спокоен как скала. Одно и то же выражение лица на все случаи жизни, даже самые невероятные. Этот факт поддерживал легенду о роботе всеми силами.

И, наконец, третья особенность – Копьёв встречался с фигурантами своих расследований всегда в самую последнюю очередь. Инициировалось расследование, он прибывал на место, выяснял обстоятельства, беседовал с косвенными свидетелями, составлял собственную картину произошедшего. И только после этого начинал опрашивать основных свидетелей, проверять основные улики и дорабатывать свою теорию. И в самом конце, когда он уже уверен в своих выводах, он единственный раз встречается с главной фигурой в расследовании.

Приговор он выносил сам, сам же и приводил его в исполнение. Большим вопросом было то, сколько же во всего его расследованиях оказалось невиновных в итоге людей – ведь виновных, вне всяких сомнений, было куда больше, причём настолько, что первые тоже становились легендами, но такими, в которые никто не верил.

Такова была репутация Копьёва. Его знал весь мир.

А ещё он был кумиром Макса, пускай он никогда в этом и не признается. Но поэтому Макс столько и знал про него. Он следил в Сети за каждым новым слухом про него, прекрасно понимая, что большинство из узнанного им – наглая ложь. Но хоть что-то из этого должно было быть правдой.

– Ясно, – буркнул Макс.

– Всего лишь? – выгнул бровь Константинов. Он явно ожидал другой реакции, более бурной.

– Ещё что-нибудь? – не скрывая раздражения, спросил Макс. – Мне нужно закончить расследование.

– Да, – Константинов вспомнил ещё кое что. – Твоё предыдущее расследование официально закрыто.

– Не понял, – нахмурился майор.

– А что тут непонятного? – искренне удивился полковник. – Всё, финиш, прикрыта лавочка. Прокурорша ваша мне отчёты все передала, убийца арестован и казнён. Улики все есть, показания тоже, да и виновного нашли. Группу я расформировал уже, а этого… как его… Потапова…

– Потапенко, – тут же поправил его майор.

– Не важно, – поморщился полковник. – Напарник он твой. На него тут тоже особое распоряжение пришло из его предыдущего участка по поводу его работы… так что вы – два сапога пара. Он-то может и исправится со временем, а вот ты теперь до самой пенсии будешь мелкую административку расследовать. Если, конечно, переживёшь встречу с Копьёвым. Всё, катись отсюда! Для тебя как раз работёнка появилась подходящая…

Константинов разблокировал дверь через свой терминал, и Макс наконец-то смог выйти из логова местного дьявола. И он, ни с кем больше не начиная разговоров, в прескверном расположении духа, направился прямиком в свой кабинет.

Вся его карьера полетела псу под хвост! В самом худшем варианте Копьёв не найдёт ничего в его недавних действиях такого, что могло бы его хоть как-то оправдать, и казнит на месте собственноручно. Когда? Чёрт его знает, но он наверняка либо на пути в Новую Самару, либо уже в городе. Но ведь такой профессионал, как он, должен заметить, что улики против Макса подделаны, так что самый худший вариант не является при этом самым вероятным. Но ни Дима, ни Настя, ни даже сам Макс не смогли найти никаких других улик. Всё было подчищено до идеального блеска, и если бы не то, что видел Макс, то…

Дима уже задавал Максу правильный и весьма уместный вопрос: а вдруг Макс был одурманен каким-нибудь ядом или галлюциногеном? Но, во-первых, Макс уверен в том, что помнит, а во-вторых, следы любого постороннего вещества в организме легко найти. А его проверили вскоре после того, как в «ДаркТауэр» прибыла полиция с бригадой судмедэкспертов. Соответственно, последовал и второй вопрос: а вдруг Максиму подменили память? Это Макс не исключал, ведь он пробыл какое-то время без сознания, но, как он считал лично, недостаточное для того, чтобы проделать всю процедуру подмены памяти настолько гладко, чтобы он ничего не заподозрил. Да и всё равно это бы породило новый вопрос: а кому это было нужно?

Кто-то всё-таки есть, кто в курсе инцидента в «Астоле», в курсе того, что Измайлов решил нанять киллера, и в курсе проведённого расследования полиции. И это не просто какой-то там хакер, который смог взломать немудрёные полицейские брандмауэры и обойти шифрование каналов связи. Это человек, имеющий ресурсы, достаточные для того, чтобы не заниматься всяким взломом. Зачем, ведь можно напрямую взаимодействовать с людьми, подкупать или угрожать? А раз у этого человека есть ресурсы, то поймать его будет не просто. Значит, теперь он – главный злодей этого расследования, верно? Несмотря на то, что Константинов прямо сказал, что оно закрыто, Макс будет вести его до самого конца – его или же своего собственного. Но неофициально, во всяком случае, пока он не добудет весомых доказательств.

До своего кабинета Макс не дошёл. Он в коридоре услышал, как из соседней комнаты, зала отдыха, доносятся звуки громко работающего телевизора. Виртуальный диктор говорила, что в им в студию новостей пару часов назад прислали какую-то видеозапись, которую она собирается сейчас продемонстрировать. Максу это было не интересно, но вот чересчур громко работавший телевизор его раздражал.

В зале находилось несколько его коллег – тут и Дмитрий, которому всего час назад сняли гипс, и хакер Сергей, и начальник бригады Иосиф, и даже его старый напарник Никита. И телевизор смотрели только трое из них – все, кроме снова спящего Серёги, которому, казалось, шум нисколько не мешает. «Почему он дома не спит?» – возмущённо подумал Макс.

– Эй! – громко воскликнул он, когда вошёл в зал. – Какого хрена он у вас орёт на весь этаж?! Сделайте тише!

– Макс, подойди, послушай, – сказал Дима, но потише всё же сделал.

– Зачем? – недовольно спросил он. – У меня дел по горло.

– Мне кажется, что это важно.

Макс вздохнул. Он не любил смотреть телевизор, да и вообще из сетей эфирного вещания пользовался только радио, да и то изредка (его приучил к этому Никита – он радио обожал, особенно когда по нему крутили джаз). Но разок потерпеть можно две минуты. И если за эти две минуты там не произойдёт ничего важного, то он выскажет Диме всё, что он думает о нём и этом телевизоре.

Подошёл, встал рядом с диваном напротив телевизионной панели на стене, но не сел.

Тем временем на экране уже включили видеозапись. Там с важным видом стоял мужчина в строгом костюме-тройке, но было отчётливо заметно, что ему неудобно в нём, не его это стиль одежды. Лет сорока, худой и узкоплечий, с длинными для мужчины русыми волосами с проседью на висках, слегка небрит. Взгляд холодный, изучающий, но сам он заметно волнуется, хотя и успешно справляется с этим.

– Дорогие Новосамарчане! – поздоровался мужчина.

Макс заметил, что он читает приготовленную речь с суфлёра – его взгляд слегка двигался вправо-влево.

Снизу на экране появилась строка: Евгений Воробьёв, представитель движения «Спрут». В правом углу экрана виднелась эмблема этого движения – медная монета с несколько непонятным рисунком на ней. То ли действительно осьминог, то ли взрыв, но больше похоже не дерево с вывернутыми корнями.

– Я – представитель движения «Спрут», – продолжил Воробьёв. – Некоторые вас уже знают, но для большинства горожан мы – довольно новая организация. Но появились мы не просто так. Всех нас объединяет одна идея: пересмотр современного общества. Мы считаем, что современный этап развития человечества с постепенной полной автоматизацией и информатизацией процессов производства, сферы услуг и других направлений ошибочен и в корне не верен. Сегодня человек стал слишком сильно полагаться на вычислительную технику, которую он когда-то изобрёл, и это рано или поздно приведёт его в тупик. Уже сейчас в основных производственных сферах человеческий труд заменён на труд машин. Машины производят машины, машины управляют нашим транспортом, они делают нам еду, они обеспечивают нам связь между городами по всей планете, а так же в пределах Солнечной системы. Человечество сейчас большей частью только потребляет, заместо себя оно создаёт новую цивилизацию – цивилизацию машин и программ, и ничем хорошим это не закончится, в литературе и искусстве множество примеров. Нет, я не призываю вас отказаться от всех благ цивилизации и основать общество каменного века. Я призываю ограничить сферу влияния информационных и автоматизированных технологий, переложить на машины только то, что человеку выполнять опасно, а остальное оставить за собой. Один раз человечество уже поплатилось за бездумное использование технологий клонирования и генной инженерии, так давайте же вместе не допустим повторения подобной трагедии. Вступайте в наше движение, перечисляйте средства, если вы не равнодушны! Мы будем рады любой помощи.