Текст книги "Семиовражье часть первая. Штурмовые отряды империи."

Автор книги: Николай Ермолаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Деланди и Дункель Континец вышли из зарослей и оказались на огромном пшеничном поле. Деланди схватил Дункеля за рукав и потянул обратно, сделав знак молчать, и показал на пригорок. Оттуда слышались голоса. Говорили быстро и на непонятном для Дункеля языке.

– Это пеларгонцы. – Пояснил Деланди. – Они с другой планетной системы.

Из-за пригорка вышли две гороподобные фигуры, скрытые под блестящей бронёй и человек в тоге.

– Да, эти двое штурмовики, видимо охраняющие поля, а человек в тоге хозяин или скорее управляющий плантации. Говорят, что доходы уменьшается, рабы бегут, тот в скафандре грозит крестовать всех рабов.

– Тут рабство?

– Не совсем. Крестьянам не выдают паспортов и не платят за работу деньгами, ну куда они денутся с хозяйской земли?

Тут Дункель впервые понял, что попал совсем в другую страну, нежели Канефляния, где он привык жить, в страну, где царят совершенно другие законы. Между тем штурмовики приближались. Когда-то они брали на абордаж вражеские звездолёты и захватывали военные базы врага, но теперь эти старые солдаты были приписаны к планетам – в охрану, в милицию, в наёмные отряды демархов. За всю историю пеларгонских ветеранов в Шебрании, крестьянам удалось уничтожить всего двух штурмовиков. Один попал в специально выкопанный колодец и был залит расплавленным оловом, собранным по всей округе, а второй неосмотрительно вылез из скафандра, решив размять бледное тело под жарким аргонским солнцем, и тут же попал под камни крестьян. В обоих случаях крестьяне тех мест, где совершались убийства штурмовиков, были уничтожены вместе с нехитрым скарбом и домашними животными.

Занимающиеся местной властью наместники – рабовладельцы в борьбе за первенство в роскоши и совершенно ненужных излишествах доводили своих крестьян на грань голодного бунта. Штурмовики, закрытые бронёй сдерживали все порывы народа электрическими щитами и электродубинками.

Не смотря на страшный и отсталый феодальный строй, Аргонская Империя была неоспоримой хозяйкой космоса, до тех пор, пока император не распустил звёздный флот, до тех пор, пока у императора Аргонии была вторая по величине в мире армия. Несмотря на рабство, затрагивающее в прочем только крестьян, Аргония была гораздо больше Канефлянии и Балии развитой в науке и искусствах. Городские жители имели множество свобод и не так уж много обязанностей. Знать практически не имела власти, исключая власть наместника императора – демарха, но стоило отойти за город на несколько километров, как начинался полнейший беспредел и чёрная пустота сельского полурабства. Дункель, прокрутив всё это в голове, испугался, но путь назад был отрезан, и они с Деланди бросились через поле, туда, где шумел тракт.

По тракту туда-сюда сновали огромные большегрузы, служащие их хозяевам и транспортом и домом и крепостью и средством, что бы заработать денег, перевозя грузы. Пассажирских автомобилей, заполняющих автобаны остальной Шебрании, здесь почти не было – аргонцы имеющие деньги, предпочитали технокары – летающее подобие автомобиля. Они с тихим свистом проносились по шоссе. Технокары были разные – от жёлтого шарика, диаметром метра два до огромного, утыканного лазерными пушками технокара наместника. Дункелю вид автострады не поднял настроения, ему, выросшему в Канефлянии он лёг на душу огромной тяжестью стальных каркасов и блестящих корпусов.

Деланди тем временем остановил большегруз и подошёл к вылезшей сбоку лестнице. Он казался чёрной точкой на фоне ярко раскрашенного грузовика. Деланди что-то сунул в руки водиле, тот хитро улыбнулся и, скосив глазом на пролетающий мимо полицейский технокар, позвал Деланди и Дункеля в машину. Лифт поднял их в рулевой зал, не меньше, чем в ином корабле. Шофёр молча указал им на кресла, так же молча завёл машину и поехал.

Через некоторое время водила заговорил, что само по себе удивило Дункеля.

– Я довезу вас до берега бухты, а там рукой подать до Аргонска. Дальше провести вас не смогу, там стоят посты, проверяют всё, вплоть до энергобаков.

Золотой берег.

Деланди и Дункель выскочили из грузовика и направились к пляжу, да не просто к пляжу, а Пляжу с большой буквы. Более трёхсот километров побережья аргонской бухты имели побережье из мягкого кварцевого песка. Здесь был мягкий климат, прекрасные условия, и если бы не закрытые аргонские границы, пляж стал бы хорошей статьёй дохода от иностранных туристов, а так, по сложившимся условиям здесь бесплатно плескались в море и грелись на солнышке граждане Аргонской Империи и остальных членов Лиги Аргонских Наций.

Деланди кого-то высматривал среди тел отдыхающих и, наконец, перешагнув космита с серовато-зелёной кожей, подошёл к сидящему под тентом толстяку в бумажной шапке и хламиде серого цвета. У его ног сидели две девушки, с грустью смотрящие на море, туда, где далеко-далеко лежит граница с Кандэбией. «Рабыни» понял Дункель. Деланди отвесил поклон и обратился к толстяку.

– Узнаёте ли вы меня, господин Пруги? Я Дженессаль Деланди, сын прелата Деланди, вашего старого друга.

– Конечно Дженессаль, я помню тебя и твоего отца. – Толстяк поднял глаза и оглядел на Дженессаля, а затем на Дункеля.

– Твой друг слишком смахивает на канефлянина. Этим может заинтересоваться полиция.

– Господин Пруги, я знаю, что у вас есть люди, могущие временно изменить лицо…

– Я так и знал. Деланди всегда приходят за помощью. Нет, что бы просто посидеть, выпить чаю… Ну хорошо, я изменю ему лицо, а тело, руки, ноги, глаза наконец! Отличия минимальны, но они сразу бросаются в глаза. Есть такая теория, что аргонцы и канефляне братья, но я ей не верю. Попробуйте запереть вместе аргонца и канефлянина, и я посмотрю, как они будут брататься – зубами друг другу глотки перервут. Посмотри в ту сторону Деланди, нет ли там ничего необычного? – Пруги ткнул пальцем в сторону, где стоял стол с кушаньем. Деланди и Дункель увидели, что четверо из сидящих у него людей одеты и причёсаны как остальные, но небольшая разница в движениях выдает в них чужаков.

– Видишь тех, в красных плащах? Это атланты. Их родина на Земле, они эмигрировали, когда канефляне разрушили их материк. Они приняли наши законы и культуру, но видит бог, до атлантов в Аргонии не было рабства, что в прочем к нашему делу не относится. Мы можем сделать из твоего друга…

– Дункеля.

– Из Дункеля первоклассного эмигранта-атланта, занимающегося торговлей. Конечно раньше, когда я был управителем Императорских бань, я мог по мановению пальца доставить нужного вам специалиста, а сейчас мне необходимо кое-кому позвонить.

В небе что-то гудело. Временами гул переходил в рёв и, наконец, все, подняв головы, увидели космическую яхту, идущую на посадку.

– А, это вековечная шлюха-демархиня, Желанна Пилсар. Император подарил ей челнок, и она любит кувыркаться в невесомости.

Из севшего аппарата вышла обнажённая красавица и несколько полураздетых парней. Деланди узнал одного – Талкиналт Демошен, сын демарха Дескейского.

– Веселятся ребята. – Сказал вслух Деланди, а в мозгу било и выпирало наружу. – Они бесятся с жиру, эти поражённые болезнью всевластья свиньи, и ты, мог быть таким же. – Девушка, вовсе не стесняясь своей наготы, подошла к Пруги.

Дункель видимо очарованный её внешностью произнёс. – Каких красивых девушек можно увидеть на этом пляже.

Пруги презрительно посмотрел на канефлянина. – Где ты видишь девушку? Если ты о Желанне, то ей двадцать лет и пятнадцать из них она носит статус женщины, не так ли, Желанна?

Желанна сделала вид, что не заметила его слов. – Ты всё дрыхнешь, старый жирный хряк? В следующий раз я посажу свой корабль на твой раздутый живот! – Она ловко залезла Пруги под хламиду и со смехом похлопала рукой по животу. Пруги отбил её руку и со злорадством ответил.

– Посмотрим. А кто это у тебя в гостях? Давненько у нас не было канефлян.

– Что ты! Это Дженессаль Деланди, сын покойного прелата Деланди, а это Хардей Шемсон, как он мне представился, атлант-торговец.

– Хорошо, я поверю, но при случае императору всё будет известно. Так Дункель Континец стал Хардеем Шемсоном, а Пруги, влип в большую лужу. Желанна, подмигнув Дженессалю, повернулось и закачала бёдрами к своему кораблю.

– Эта пучеглазая бездельница совсем меня разорила. – Злобно сплюнул Пруги. – На прошлой неделе она связалась с пацифистами и, проникнувшись их идеями, устроила настоящий погром в моём оружейном магазине. Лучшие бластеры и пулемёты, и всё Желанне Пилсар под хвост. Ну ладно, заболтались, идите в ту палатку, скоро придут мастера. Пруги нажал кнопку лат-синдинга и через десять минут к палатке и правда прилетел технокар с мастерами.

Они издевались над Дункелем около получаса, превратив его в настоящего атланта.

– Только не мойте голову. – Предупредили его. – Не то лицо снова станет прежним.

Беги, адрес найдёшь на бумаге.

Деланди с Дункелем спокойно ехали на редкой здесь машине по шоссе на север – в Технотепуль. Справа и слева лежала взыскавшая себе определённую славу Аргонская пустыня, возникшая во время прошлой, I Технической войны, когда по этим местам проходил Первый Рубеж Великорода. Когда пустыня возникла, её ещё можно было вновь превратить в леса, но не успели, а сейчас аргонцы заботились об экологии не больше, чем скажем о возрастных проблемах приривьерских лягушек. Судя по забитому шоссе, и чёрному от технокаров небу, аргонцы усиленно занимались производством и торговлей.

– Ну что, Хардей. – Пошутил Деланди. – Заедем на заправку?

– Валяйте, Дженессаль. – Нехотя отозвался Дункель, атлантская маска его расползлась в улыбке, обнажив человеческие зубы.

Дункель и Дженессаль подошли к окошку и заказали дизтопливо. Хозяин колонки подозрительно посмотрел на них и отошёл от окна. Через несколько секунд Дженессаль Деланди услышал свист лат-синдинга и, втиснув в кулак Дункелю какую-то бумажку, крикнул. – Беги, он вызвал полицию. Адрес на бумаге! Беги!

Дункель не колеблясь бросился в машину и погнал по шоссе. В зеркало заднего вида он успел увидеть, как с неба сыплются солдаты с лучемётами. Дженессаль засел за кучу ящиков и изготовился стрелять из своего карманного бластера. Дункель вдавил педаль газа. Сзади послышались свист и рёв бластеров и страшный взрыв.

– За что умер Дженессаль? – Подумал Дункель. – За интересы ОНВШ и Канефлянии? Нужно бы назвать его предателем, но уж слишком он был уверен в своей правоте. Не ведал, что творил, борясь за чистоту и справедливость. Ну что ж, пусть земля будет ему пухом.

Дункель прочитал на бумаге. «Технотепуль, улица Возрождения, блок 17, квартиры с 3 по 7. Звижена Процелли.» Теперь бы только доехать, но карту унёс с собой в мир иной Дженессаль, сын прелата Деланди.

Звижена Процелли

Только к вечеру Дункель доехал до Технотепуля. В смеси большинства языков Шебрании, даже компьютер не разобрал бы маршрута, который советовали Дункелю встречные прохожие. Его машина, изрыгая вонь сожжённой солярки, сновала по городу среди беззвучных технокаров почти всю ночь, и только в четыре часа раннего технотепульского утра он нашёл искомый адрес. Дункель вылез из машины и вошёл в мрачный подъезд. Все квартиры в нём занимала некая Звижена Процелли. Он постучал, дверь открыла хрупкая и гибкая, как лань, аргонка в халате зелёного шёлка, едва достигавшего бёдер, с волосами цвета лазури. Внимательно осмотрев Дункеля, она сказала.

– Я не принимаю атлантов. Вы ошиблись адресом, атлантский квартал напротив.

– Да нет же… Вас зовут Звижена?

– Ну и что с того? Звижен в Аргонии много, а вот атланта, подобного тебе, я вижу впервые.

– Вы знаете некоего Дженессаля Деланди, сына покойного прелата ордена Техно – Транца Деланди?

Девушка изменилась в лице. Она вздрогнула и со смешенным чувством недоверия, интереса и тревоги дрожащим голосом спросила у Дункеля.

– Кто вы? Что с Дженессалем?

– Сын преподобного Деланди погиб смертью храбрых, зайдёмте в дом, это не коридорный разговор. – Потом, силой заталкивая ошеломлённую девушку в квартиру, Дункель затворил дверь и закрыл хитрый аргонский замок. В квартире стоял приятно будоражащий аромат духов и каких-то благовоний. Девушка только что чуть не лишившаяся сознания, и не повисшая на руках Дункеля, вдруг резко отскочила от него и, выхватив бластер, навела его на Дункеля. Он снова удивился этой необычной стойкости и живучести, откуда они только берут силы. Откуда они вообще берут силы жить в своей стране?

Звижена не шутила. – Кто ты? Если ты из охранки, твои мозги сейчас украсят заднюю стену!

– Я канефлянин. Дженессаль провёл меня через границу, я сторонник Сопротивления. Меня зовут Дункель Континец, а грим атланта сделал некто господин Пруги, бывший управитель Императорских Бань.

Девушка, видимо поверив, опустила бластер. – Какова была последняя воля Дженессаля? – Спросила она опять упавшим голосом.

– Я даже и не знаю… Мы ехали в центр сопротивления, но на заправке на нас напал целый отряд штурмовиков. Дженессаль мне передал только ваш адрес и приказал ехать скорее, пока он их задержит…

Прошла весьма долгая пауза, пока девушка, собравшись с силами, спросила.

– Как это было?

Дункель, немного подумав, ответил. – Вам лучше этого не знать. Это было быстро, Дженессаль Деланди умер в бою, за свои убеждения, как настоящий мужчина.

– Любимый мой Дженессаль. – Девушка обхватила руками колени и печально глядела в окно. – Он любил меня по настоящему. Он был последним из тех благородных дворян, изображения которых висят на стенах дворцов, и чьи потомки рушат нашу великую цивилизацию… – Вдруг снова взяв себя в руки, она встала и почти не дрожащим голосом спросила. – Чем я теперь могу помочь вам?

Дункель опешил, это он должен был спросить её, не нуждается ли она в его помощи, а вышло наоборот. Распустил слюни, а какая-то девка оказалась сильнее его. Он полез в карман за сигарой, что бы успокоится, Дункель Континец был весьма нервным малым, по аргонским меркам, разумеется. Девушка посмотрела на него. – Только не курите при полиции. Они прекрасно осведомлены, что настоящий атлант никогда не будет с таким удовольствием вдыхать клубы дыма.

– Что мне теперь делать?

– Вам нужно немедленно отправляться в Центр. Штурмовики, вероятно, вычислили вашу машину. Они могут попросту оцепить кварталов двадцать или пол города, и вытащат вас отовсюду, куда бы вы ни спрятались. Если вы согласны, немедленно перемещаемся в Центр.

Дункелю не оставалось ничего, как согласится, и идти вслед за ней. Они залезли в лифт и он, разгоняясь, начал проваливаться под землю. Капсула лифта летела по тонким титановым рельсам через огромные пещеры, освещённые слабым призрачным светом. Внизу Дункель различал строения, заводы, теплицы и оранжереи с яркими огнями. Звижена очнувшись от забытья, показала Дункелю на окно лифта.

– Это Трактильдия, подземная страна. Она в вассальной зависимости от Аргонии. Сейчас мы пролетим их столицу, Металлику, где правит аргонский наместник, трактильдский царь Друм III.

Краем глаза Дункель успел заметить свет огромного города, но лифт затрясло от перегрузок, и он снова полетел наверх, в слой земли и камня. Пронизав землю, он оказался закованным в куб из каменных плит. Дункель не на шутку испугался, но Звижена что-то нажала, и они вышли из постамента памятника, поставленного не кому иному, как…Джойстеру Громовержцу, который повстанцы, притворяясь лояльными гражданами, поставили во дворе своей штаб квартиры.

Да здравствует император!

Император умер внезапно. Ещё вечером он хотел немедленно созвать военный совет, чтобы покончить с проклятой язвой – Тринией, но уже утром придворные нашли его холодный труп. Императора Аргонского и Трактвильдского, короля Пандиоррского и покровителя Платанского и прочих мелких земель повелителя больше не было – он лежал, какой то угловатый и скрючившийся на широком ложе. Шептали, что императора отравили, слышали, как ночью, он звал канефлянского врача, но тот куда-то исчез. Так или иначе, империя не могла оставаться без императора. Демарх Каршандара находился в столице, и уже суетился, желая узурпировать власть. Немедленно решено было вызвать всех царских детей, и в разные концы империи полетели послания. Тело императора было помещено в золочёный скафандр и перевезено в обстановке строгой секретности на космодром Каршандарской Ривьеры. Страна и слыхом не слыхивала о смерти повелителя, только со всех окраин, границ и заграниц летели стратопланы с детьми и родственниками и садились на плиты Ривьерского космодрома. Космодром был пуст – все базировавшиеся на нём военные и гражданские звездолёты ещё четыре месяца назад были перемещены в Пеларгонию по Шебраэнскому Контрибуционному протоколу. Только посередине высилась примитивная пятиступенчатая ракета, какие строились ещё лет тридцать назад.

Джакар и Кай успели лишь к началу похорон – дела задержали принцев в Балии. За неделю до Джойстера Громовержца ушёл в мир иной его друг и побратим балийский калуф. И со смертью его, антиканефлянская коалиция распалась. Аргония осталась одна. Проводив его в последний путь, братья собирались уже в Технотепуль, когда новая скорбная весть развернула стратопланы на Ривьеру.

Джакар, успевший привязаться к отцу-императору ощущал какое-то чувство утраты, но Кай, как заметил Джакар, сильно оживился. Он мечтал поднять империю на занебесные высоты из той зловонной ямы, куда отбросил её отец. Лифт поднял их наверх, в головной отсек ракеты, где лежало тело отца. Открыв тяжёлую дверь, Джакар увидел рубку, где на одном единственном кресле лежал мёртвый император, облачённый в скафандр. Обстановку торжественной печали нарушил пролезший в дверь Кай Джойстер. – В последний путь. Десять тонн урановых зарядов и восемьдесят килограммов живого веса, да не кого-нибудь, а самого императора. И всё это взорвётся на солнце. А не выгоднее взорвать всё это над Шебраэной или Ню – Шляхеном, а, ваше так и некоронованное величество?

– Заткнись, Кай. Это наш отец. Хоть здесь над его телом, попытайся отнестись к нему с уважением. А что ты сказал про Солнце?

– Я просто забыл, что будущий император не знает даже, как его похоронят. Не бойся, Джакар, земле тебя не придадут, черви не съедят твоё имперское тело – тебя похоронят по огненному обряду, положат в ракете, как отца, и запустят на наше светило, подкрепив твоё тело парой – тройкой десятков тонн урана, чтобы взрыв был виден по всей Шебрании. Твой народ скажет, да светишь ты нам вечно, ты превратишься во вспышку, в луч света. Здорово? На мой взгляд очень красиво.

Джакар обошёл кругом рубку, и, взглянув в последний раз на императора, вышел наружу.

– Поторопись, Кай, не то полетишь вместе с отцом!

Всё было готово к старту. Под ракетой что-то шипело, разбрасывая искры. Провожающие императора в последний путь стояли в бункере, отгороженном от стартовой площадки толстым фиолетовым стеклом. Джакар подождал, когда прелат ордена Техно дочитает молитву, и утопил в пульт широкую кнопку. Старт. Дюзы взревели грохотом тысячи молний и ракета, как свеча, перевёрнутая пламенем вниз, начала медленно, но всё быстрее и быстрее лететь вверх, туда, где светило солнце, чтоб взорваться на нём и превратившись в яркий луч, освещающий землю, дающий силу растениям и животным, радующим по утрам людей…

Тишину нарушил Кай. – Отмучились. Через три дня ракета врежется в Солнце, и ты Джакар станешь императором! Гип-гип-ура императору Джакару Первому!

Только сейчас Джакар понял, что Кай изрядно нарезался спиртным, и, не желая показать, что жалеет отца, глумится над ним.

Священник стоявший позади Джакара оживился на слова Кая Джойстера.

– Не торопите события, принц. Неизвестно, кому достанется трон повелителя, об этом скажет завещание. Но мне известно, что в Аргонии уже есть император.

Несколько десятков глаз уставилось на священника. – Я не хотел говорить вам этого до конца похорон, но демарх каршандарский Малхолленд въехал в Технотепуль на танках кантинской дивизии, и короновался.

Кай присел на стул. – Пригрели канефлянскую гадину. Малхолленд, этот вонючий канефлянский коровий пастух сидит сейчас на алмазном троне повелителя! Почему же армия не атаковала его кантинцев?

– Армия колеблется. Их не устраивал такой император, каким был светлой памяти ваш отец, да светит он нам вечно, а Малхолленд пообещал им начать колонизацию Миранды и порвать все договоры, подписанные в Шебраэне, чего он естественно, будучи канефлянином, никогда не сделает. Сейчас ваши вооружённые сторонники только церковь и магистр Техно.

– Что может сделать церковь? – Джакар поглядел священнику в глаза, не лукавит ли. Нет. Священник прямо и открыто смотрел на него своими серыми глазами.

– Уже собран отряд добровольцев, а с севера движутся регулярные войска Великого Магистра. Если мы успеем взять столицу, пока колеблется армия, кто-то из вас станет императором.

Джакар опустил глаза. – Раньше я недооценивал церковь. Я представлял вас в молитвах и поклонах.

– Вы правильно представляли нас, ваше высочество. Но в трудное для государства время священник снимает сутану и одевает доспехи. Так заведено не нами, и не нам это прекращать.

Кай протрезвел, и стоял задумавшись. – Боюсь Технотепуля нам не взять. Он прекрасно укреплён. Подонок Малхолленд проник туда исключительно по своей хитрости и доверчивости стражей.

Ольгардо Дебраон положил Каю руку на плечо. – Если мы не сможем взять город, придётся уничтожить дворец. Как не жаль, но родина дороже сотни-другой метров взметнувшегося в небо гранита.

2.11.81(Б.Л.) Технотепуль, Стеллурианский дворец.

Демарх Малхолленд упивался властью. Он смотрел сквозь непробиваемое стекло на темнеющие стены, окружающие дворец. На башнях загорались яркие хризолитовые звёзды. Одна девятая суши была под пятой демарха. Было тепло, но его начал бить озноб. Он знал, что звёздный флот отказался признать его, а церковь и вовсе отрекла и предала анафеме. Великий магистр Иоанн Лазимир, восставший из пепла Ввирда и вновь занявший священный престол шёл с севера, окружённый отрядами рыцарей, монастырских и орденских солдат, для которых жизнь индейка, а судьба копейка. Посланной эскадре не удалось разыскать десант – они шли рассеянно и на мелких судах. Сейчас они соединились с гарнизоном Ривьеры и шли на Технотепуль. Шли быстро, демарх видел монастырское войско – для них шестьдесят шагов в минуту привычный темп, шли где-то лесами, оврагами и заброшенными дорогами.

Демарх надеялся только на то, что Кантинской дивизии удастся разбить Великого магистра под стенами Технотепуля.

Но на этом злоключения самозванца не заканчивались. Он не знал кодов связи с колониями и понятия не имел, что твориться на Кафее, Гверейе, Императрониксе, Новерланде, Дескейе, Пандиорре и прочих провинциях.

Демарх смутно ощущал, что кто-то управляет им. Да, демарх Малхолленд был честолюбив, но он никогда бы не пошёл на переворот. Никогда. Малхолленд служил честно, служил Ардинару Аргонскому, служил Звентане Аргонской. Был временным правителем Канефлянии, служил Джойстеру Громовержцу, служил Брокдану Владеймиру, служил бы и Джакару Аргонскому, если бы не…Малхолленд Тосно не помнил, что с ним случилось, но что-то толкнуло его на страшное преступление, расплата за которое одна – жизнь, толкнуло его, не человека, машину. Мало кто знал, что у Малхолленда были отцы, но никогда не было матери – Малхолленд был биороботом, нежитью. Малхолленд РДС90, да так его называли его отцы-творцы. А что если он проиграет в этой игре, вдруг его просто выключат? Не будет ничего, ни яркого света солнца, ни человеческих радостей, к которым он привык. Демарх выпил стакан водки. Не действовало – роботу не удастся забыться, забытьё – привилегия человека.

Пыль.

Над дорогой стоял широкий шлейф пыли – войско растянулось на несколько километров. Несколько тяжёлых танков шествовали во главе колонны, за ними шла пехота. В облаках пыли абсолютно невозможно было различить, где серая роба монастырского солдата, где камуфляж Ривьерского гарнизона, где блестящие латы рыцарей и штурмовиков – всё покрывал толстый слой серой дорожной пыли, уровнявший солдат, дворян и монахов. Аргонские просёлочные дороги никогда небыли хороши, особенно весной и осенью. Хвала Богу, шли летом, не то пришлось бы пробираться по колено в жидкой глине, смешанной с остатками техники и кучами сучьев и срубленных стволов.

Магистр сидел в головном танке. Двухсоттонная махина, лязгая гусеницами, ползла вперёд, к Технотепулю. Магистру Иоанну давно надоело вглядываться в перископ, обозревая через пыльные стёкла идущую в бесконечность ленту извилистой дороги. И в танке не было спасения от пыли – она забивалась даже под шлемы чумазых танкистов.

Авиации противника пока не было видно, но магистр, не знал, сколько будет колебаться армия, взирая на войну демарха и принцев. Налёт мог произойти в любую минуту, поэтому Иоанн приказал привести все четыре турели в боевую готовность. Они мерно поворачивались, сопровождая чуть заметные с земли стратопланы, но все они были гражданские и опасности для колонны не представляли. Турели тогда успокаивались, и опускались в широкие прорези башен.

Где-то по другой дороге шло другое войско – восемьдесят лёгких танков принца Кая и штурмовая колонна принца Джакара. Казалось, лес никогда не кончится. Он рос до самого Технотепуля, кончаясь лишь там, где проходил Рубеж Великорода, на котором аргонцы в прошлой войне стояли насмерть, защищая столицу. Южнее великого рубежа лежала степь, пустыня и чахлые поля, выжженные огнём войны. Магистра не интересовал ни пейзаж, ни исход боя – война была рутиной и для него и для всего ордена Техно. Он покорил Буймиэльц за три дня; прошёл по диагонали весь Пандиоррский материк за десять дней, взяв шестнадцать вражеских городов; он почти отвоевал Ввирд у канефлян, и только тяжёлая рана помешала магистру закрепиться на Платане. Магистр боялся, что ничто его уже не интересует в этой жизни. Малхолленд превратился из машины в человека, Великий же магистр Иоанн Лазимир стал машиной, безжалостной и беспощадной. Когда-то и у магистра была жена, которую он без памяти любил, но где те времена, теперь остались стёкла перископов и эта проклятая всепроникающая пыль.

4.11.81(Б.Л.) Северная окраина Технотепуля.

Войско Иоанна Лазимира наткнулось на передовые заставы Кантинской дивизии уже на границе леса. Элемент внезапности был на стороне магистра, и он расстрелял танки противника ракетами с кумулятивными зарядами, но впереди находилось более ста танков, подчиняющихся узурпатору, замаскированных в окрестностях города, магистр со своими пятью танками закрепился в лесу, разослав по пригородным полям множество разведчиков. Он дожидался подхода принца Кая с восьмидесятью лёгкими танками и штурмовиков Джакара, без которых очистить город, а тем более дворец от противника просто невозможно.

Кай с колонной танков подошёл лишь через два часа. Джакара и Ольгардо Дебраона не было, но магистр с Каем поспешили идти в бой без них. Разведчики обнаружили более тридцати танков узурпатора, замаскированных под стога с сеном, полу закопавшиеся в землю и спрятанные в амбарах. Магистр немедленно внёс их координаты в бортовой компьютер, и все восемьдесят пять танков начали метать по противнику тяжёлые, кумулятивные ракеты, продвигаясь к городу.

Узурпатор был не лишён военного таланта. Несколько противоракетных электромагнитных орудий, так и не обнаруженных разведкой, тут же ответили, разрывая в клочья лёгкие танки принца Кая. Иоанн Лазимир отвечал выстрелами десятка зенитных орудий, более мощных, чем стандартные, которые магистр сменил на зенитки повёрнутые горизонтально. Со стен города атакующих обстреливали более тысячи лазерных орудий, и магистр, прикрывая полуразбитую колонну Кая, вынужден был отступить за линию леса – штурм не удался.

Колонны Джакара и Ольгардо Дебраона прибыли только к вечеру. На спонтанно собранном совете все четыре командира пришли к единому мнению – наскоком Технотепуль не взять. Ольгардо Дебраон повторил идею о бомбардировке дворца. Магистр поддержал его.

– Это единственный способ разделаться с Малхоллендом. Без его командования кантинцы сдадутся, и уж тогда я с ними разберусь по полной программе…

Магистр указал на далёкий мигающий красный огонёк, взлетающий над городом.

– Вот наша победа. Они не прекратили воздушного сообщения на стратопланах. Нам нужно вызвать гражданские стратопланы из Ривьеры, и на них попытаться приземлиться на стратодром Технотепуля.

Кай Джойстер только усмехнулся. – Идея смелая, магистр, мы знаем, что вы смелы, как лев, но безрассудны. Магистр, я ценю ваш талант, но знаете, сколько лазерных пушек стоят по периметру стратодрома?

– Да. – Маршал Ольгардо согласно кивал головой. – Путь на стратодром, путь к смерти. Лучший способ разбомбить дворец с гражданских стратопланов. Магистр, я знаю, на ваших турелях стоят новейшие системы слежения за воздушными целями. Отслеживают они гражданские стратопланы?

– В принципе – да, но огня по ним не открывают, пока не убедятся, что они представляют угрозу. В таких случаях обычно бывает уже поздно. Я понял вас, маршал. Если мы будем бомбить дворец с гражданских стратопланов, у нас будет немного больше времени, пока очухаются зенитки. А если будем бомбить правильно, они и вовсе не очухаются. Я – за. Бомбить – так бомбить!

Джакар, не принимающий участия в разговоре впервые повернулся к магистру.

– Магистр, вы забываетесь. Мнением императора вы уже пренебрегаете, а я запрещаю вам взорвать хоть одну бомбу в пределах города. У меня другой план. Я отдаю свой отряд в ведение дяди, который остаётся здесь за командующего. Кай идёт со мной. Если вы ещё не поняли, я собираюсь проникнуть во дворец, и убить узурпатора самолично.

Магистр задумался.

– План хороший. Естественно вы будете во дворце, как рыба в воде, чего не скажешь о Малхолленде. Но взять пятьдесят штурмовиков вы должны – Малхолленд не стоит ваших жизней.

– К сожалению, магистр, я не могу взять с собой хотя бы одного человека, мы воспользуемся специальной системой лифтов, а в них могут перемещаться только члены императорской семьи, и это не традиция – ключом к лифту является звезда, надеюсь вы не хотите её примерять? К тому же, магистр Иоанн, я сам штурмовик, кстати воевал под вашим начальством в Ввирде. А теперь потрудитесь повоевать под моим, или вы ещё не поняли, что здесь единственный главнокомандующий – я!

Магистр проглотил оскорбление – сейчас раздоры привели бы к разрознению и гибели их отрядов.

– Да, ваше величество, извините.

– Вот и отлично, магистр. Я прошу вас не обижаться на мои слова, но сейчас нам нужно единоначалие. Итак, мы с Каем выходим. Если я не вернусь, трон завещаю великому князю Ольгардо Дебраону. Магистр Иоанн, будьте свидетелем.