Текст книги "Семиовражье часть первая. Штурмовые отряды империи."

Автор книги: Николай Ермолаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Джакар как зверь рубился мечём и стрелял из пистолета в озверевшие носатые морды, машущие кривыми клинками и палящие из автоматов, не разбирая куда, свой ли, чужой – главное убить и убежать. Из гама боя вырывались крики.

– Что суки! Не готовы ещё к встрече со своим Баллахом!? – Второй этаж дался труднее, к передовым линиям тринцев подтянулись от бойниц гранатомётчики и, скопившись у лифтов и лестниц стреляли в аргонцев метко и жестоко по ногам, где броня слабее. На конец удалось их загнать на третий этаж, где супостаты закрыли люки и забаррикадировались. Джакар рубанул мечём тяжёлые створки, не пускающие лифт наверх, рубанул дверь на лестнице – крепкая, за так, с кондачка не срубишь.

– Чего они? – Спросил молодой солдат старого. – Да они народ такой. Время им щас молиться Баллаху своему, на четыре мосла, да башкой об пол, прости господи, вот тебе и молитва. Потому и закрылись. – Третий ответил. – Чё то я их сучар в Аргонии молящимися не видел. Сучары! Разграбили всю страну, а теперь мы им независимость давай! Бля буду, такую им независимость покажу, на век запомнят и детям завещают. Никола Кипятковский по прозвищу Кипяток сидел у стены и завязывал напрочь разбитую кисть левой руки – зубами тянул узел. Мегамир сел рядом толкая ватный тампон под измятую попаданием пластину на предплечье. – Ну ты Кипяток, в натуре, у тебя кровища хлещет, а ты её бинтиком. – Кипятковский продолжал зубами тянуть узел. – Я врачам не доверяю. В детстве чуть до смерти не залечили. Нет, я уж лучше сам, умру – так винить некого, кроме себя самого. – Как знаешь – Покачал головой Мегамир. И полез за вторым пакетом первой помощи.

– Как знаю. Ни хрена не будет, до свадьбы заживёт!

– Да какая тут к чёрту свадьба, каждый божий день в бою, сегодня ранят, а завтра глядишь убьют.

Джакар тоже подошёл к капитанам и, выключив меч не грозно, но требовательно спросил у Кипятковского, зачем он не внизу. Кипяток поднял ободранное, украшенное синяком «от уха, до уха», как он сам потом рассказывал, лицо.

– Мы их сук на двадцать этажей в землю вогнали. Никогда не забуду, что там увидел. Никогда, всех в доску вобью! А насчёт того, что я с поста ушёл, так нет их там больше, от силы десяток остался.

– А что там? – Словно не заметив, что Кипяток не соблюдает никакой субординации, спросил Джакар. Кипяток, глядя в пол начал рассказывать

– Наши. Мирные, штатские люди. Они здесь работали, на них сук работали. Они, чурки паскудные разве же с техникой разберутся, а бельтар, он сверху до низу ей набит. А они их… Всех… Короче там трупы. Изуродованные, изрезанные, огнём жжёные. Женщины наши, аргонские, девушки ими поруганы и сапожищами их в пол втоптаны. Ребята плачут, я это впервые вижу. Звери они, ваше высочество, и смерть им будет звериная от Николы Кипятка. Смерть…

Мегамир зло бухнул в стену пудовой штурмовой рукавицей.

– Ваше высочество! Подмогу звать надо, чтоб до утра, до первых петухов, всю эту нежить в прах

– Да конечно, я свяжусь с принцем Каем. – Джакар настроил рацию на дальнее расстояние.

– Кай, слышишь меня? Вызывает Джакар Джойстер. – Через некоторое время послышался голос Кая, недовольный, рассерженный донельзя.

Где радость подвига и победы, звучавшие в нём, когда он летел на своём реактивном ранце в штаб. – Это Кай, слушаю тебя Джакар.

– Кай, увязли мы здесь, подкрепление нам нужно.

– Понимаю, Джакар, ох знал бы ты, как я тебя понимаю. Я сам здесь увяз. По самые ухи, по макушку волосатую. Что он уже приехал?

– Кто приехал? – Не понял Джакар.

– Да миротворец этот чёртов.

– Не темни, Кай, какой ещё миротворец? – Недоумевая, взял рацию в левую руку Джакар.

– Са Арон Кобле, иззагаэльский эмигрант, су-у-ука! Натащил с собой репортёров, киношников, каких-то представителей посольств, да бог знает ещё кого. Ходили по лагерю, подстрекали солдат. Я пригрозил ему по закону военного времени, что поставлю к стенке, как провокатора и баста. Тут то и мир и порядок был бы, и миротворцев ни каких не надо. А он бумажкой отмахался, а на бумажке на этой нашего отца Джойстера Громовержца личная роспись. Папаша то наш на два фронта работает, подставил он нас, крепко подставил… Ладно Джакар сейчас же выхожу к тебе с резервными отрядами. Посылай платформы, если они у тебя остались, я то сверху видел, как вам там пришлось. Жди меня, и миротворца этого хренового жди, он уже минут десять как со своей шайкой к вам вылетел.

Джакар выключил рацию и сел у стены. – Кипятковский, Мегамир! Берите своих снизу, ведите сюда, будем верх бельтара брать, внизу мой брат сам разберётся, только на первом этаже поставьте побольше постов, а то зажмут нас тринцы на втором этаже, вот тогда и попрыгаем в окна. А до земли то метров сто, не меньше.

Кипятковский рубанул рукой к боевому шлему и побежал вниз – приказ нужно выполнять, как отмолят чурки свои грехи чёрные, как настучатся башкой по полу, так вновь посыплются со всех сторон.

«Голубь мира»

Миротворец появился нежданно – негаданно. Джакар, распластавшийся у стенки услышал козырнувшего лейтенанта в истыканном пулями жилете.

– К вам делегация, ваше высочество. С бумагой от его величества императора Аргонского. Велите звать?

– Ведите. – Джакар встал на ноги, и пошёл к разбитому окну – бойнице.

Миротворец оказался плюгавеньким старичишкой с дикими сатанинскими глазёнками, вылезающими то на лоб, то на нос, ежеминутно рождающим «истины» с помощью гнилозубого и какого-то заживо гниющего рта, который он чаще всего не закрывал, заглушая своей гнилью запах перегара от солдат империи. За ним, на отдалении, стояли какие-то людишки, одетые не по аргонски, видимо посольские, и несколько киношников с голографиками.

Джакар сел на обломок тумбочки, и закинув ногу на ногу, стал слушать словоблудника. Тот изливался о том, что тринцы свободный народ, воюющий за свою свободу, что он, Джакар и его брат Кай гнусные тираны, душители свободы и демократии, и он возблагодарит господа, если они не придут к власти. Он-де сам видел, при этом старичёнка поправил толстую оправу и покрутил черепашьими глазками, как два штурмовика насиловали тринку, везде по его, принца Джакара вине, творится зверство, ракетами бьют в мирные здания. И вообще – старикашка подлизательски посмотрел на стоящих в дверях неаргонцев. Мировое Сообщество не любит, когда аргонцы кого-то притесняют. А кстати сейчас они все, всё Мировое Сообщество в едином кулаке, только Аргония сама по себе, как неприкаянная. Кается надо, каяться и проситься в Сообщество, на коленях по стёклам битым ногами голыми, а по спине ещё бы и плёточкой не помешало бы, но проситься. А через неделю встреча Совета в Шебраэне, и аргонский император туда поедет. Что– то ему скажут?

Джакар правой рукой подозвал Кипятка. Тот стоял вытянувшийся, и одним глазом зло глядел на делегацию, а вторым умудрялся поглядывать на лифты и лестницы, откуда в любой момент могли с воплями бросится полчища чурок. Са Арон проницательно глянул на Николу, хитёр был старик задним умишком.

– Не бойтесь, пока мы здесь, повстанцы не возобновят свою священную войну.

Джакар понял, что перед ним не маразматический старикан, не помешавшийся гуманист, а враг. Враг хитрый, жестокий и коварный. Мегамир незаметно показал Джакару на вделанный в стену небольшой телевизор, мол, эти в чёрном, всё на плёнку запишут, а потом по всем каналам в таком виде покажут, что хоть в омут с головой. Джакар встал и подошёл к окну.

– Капитан Мегамир, избавьте меня от представителей прессы. – Джакар издевательски посмотрел на старика. – Скорее!

Мегамир не стал канителиться, и просто обнажив меч, несколько раз рубанул по кинокамерам и голографикам. Один репортёр, наиболее рьяно защищавший свою голографическую камеру, уже через секунду корчился на полу с отрубленной рукой. Кровь не текла – лазер меча мгновенно «запаял» все сосуды. Джакар, смотревший в пустыню обернулся. – Всех вон, кроме этого! – И указал перстом на Са Арона. Иностранцы, зашумевшие было при атаке на репортёров, вылетели сквозь створки двери. Кипяток постарался. Джакар сел. Он еле сдерживал себя в руках.

– Да… Не перевелись ещё подлецы, лжецы и клятвопреступники на земле Аргонской. Сначала я тебя недооценил, хотел отправить в больницу. Для умалишённых. Но нет, такую гадину, как ты, должна ждать смерть. – Старик улыбнулся, обнажив, гнилые корни и помахал бумагой императора. – Папаша лишит вас наследства. Вы нарушите его слово – он поклялся, что со мной ничего не случиться – ни хорошего, ни плохого. – Джакар отвернулся к стене.

– Что делать? Отец дал слово, дал слово ему, этому гнусавому подонку. Против слова императора даже коронный принц бессилен.

Кипяток, внимательно слушавший разговор и лишь на несколько секунд выходивший в коридор, угомонить прессу, вернувшись, стоял в дверном проёме злой и пускающий пену. – Принц Джакар, ваше высочество! – Хрипел он. – Я там кое-что видел. Ваше высочество, разрешите, я задам этой тварюге пару вопросов?

– Валяй Никола. – Согласился Джакар. Ему было всё равно. Наплевать. Пусть хоть кто говорит с этой тварью, Джакар твёрдо решил: предателю – смерть!

Никола, видимо привыкший вести допросы по все положенной форме с протокольной уверенностью, сел за полу разломанную тумбочку, как за стол с зелёным сукном и начал спрашивать старика. Голос его был твёрд, без напряжения, спокоен, хотя внутри Кипяток кипел горячим ключом – сказывался многолетний опыт человека, привыкшего вести допросы, память следователя.

– Вы были на нижних ярусах башни сего дня или ранее?

– Извините, но не понял вашего вопроса. Какой башни? Какие ярусы? – Са Арон гнилокоренно осклабился. – Вы уж извините меня, старика, не архитектор и не представляю, что за ярусы вы упомянули. – Никола протянул старику кипу фотографий. – Вам знакома эта картина? Это и есть нижние ярусы Тринийского Бельтара. – Джакар удивился, всё чинно, культурно, словно здесь не передовая, а центральное следственное отделение Вентуры. И как этот Кипятковский успел сделать фотографии в самый разгар боя. Джакар решил разузнать это у самого Кипятка, когда с Са Ароном будет покончено.

– Да. – Старик устало зевнул.

– И как вы её охарактеризуете? – Никола всё ещё сдерживался, но скрипел зубами, как скрипит расшатавшийся стул.

– Никак – Са Арону Кобле было безразлично, что на фотографиях три сотни измученных и истерзанных, а затем зверски убитых аргонцев, его соотечественников, или как бы он сам выразился «попутчиков по несчастью».

– Вы были там? Вы согласны с мнением об этих убийствах с подонками из прессы и Содружества?

– Да, со съёмочной группой и нашими уважаемыми союзниками из Сообщества. Я с ними согласен по всем вопросам без исключения.

Джакар очнулся. – Союзниками? Помнится, не далее трёх недель назад мы насмерть бились с этими союзниками под Ввирдом. Тебе скотина это не известно?

Старик закряхтел, заулыбался, полез в карманчик за сигареткой. – Извините ваше высочество, вы принц Аргонский или Платанский? Когда вы сказали «мы», я сильно обеспокоился о вашем здоровье, уж не возомнил ли наследник престола, наследующий нас и детей наших… Не возомнил ли он себя платанским государём? – Видимо бумага императора настолько обнадёживала старичёнку, что он ханжил и издевался над принцем.

– Да, двадцать дней назад нас и наших товарищей из Великой Канефлянии потряс этот ужасный бой под Ввирдом. А воевали там войска единственно признанного сообществом государя Платана Михи Хирурга и красно – коричневого зверя Демонэя Керберийского. Вот так. Ни аргонцев, ни канефлян там не было. Возможно принцу всё приснилось…

Николе надоело это, и он выбил у него сигарету, а Джакар схватил старика за воротник.

– Не было, говоришь! Не было! Там костьми полегли ребята, не за себя, за твоё сучье пузо, ведомо нам, у кого доходы от платанского хермисплюра и в придачу канефлянские дружки! Там костьми полёг весь Третий Экспедиционный Корпус. Они только что прибыли из боёв: из огня Земли, Тиррской пустоши, Иверских топей и пали в Ввирде, не увидев ни дома, ни родных. – Джакар отпустил обвисшего старика, тот расстегнул воротник и понемногу оклемался.

Никола уже немного успокоился и обратился к Джакару, теперь он был для него не только принцем, но и товарищем, Джакар, как и Никола сражался под Ввирдом, сражался как простой солдат. – Ваше высочество, я видел, как они показали этих несчастных, убитых в подвалах, снято цинично с откровенной некрофилией. Подтекст – это жертвы аргонских бомбардировок. А заглавие – безумные дети безумного народа в безумстве рушат свои безумные города… Никола встал и подошёл к Са Арону Адамычу. – А потом они заявили, что мы крушим тут всё с помощью двух сухопутных линкоров. Они даже показали их, в полёте над пустыней. Не возьму в толк, как вам это удалось, С-Са Арон Адамыч-ч-ч?! У нас в помине не было не то, что линкора – эсминца. А я узнал на экране один из них – «Донну Магдалину» императорский корабль. Выдайте нам секрет, как вам удалось их заснять? Они по моим расчётам не ближе Аргонска.

– Это по вашим расчётам. По вашим. Я не оператор и не режиссёр, а правозащитник, и сам не преложу ума, как они их засняли.

– И ещё Са Арон Адамыч, ты, кажется, утверждал, что видел в нашем стане необычное явление – два штурмовика по твоим словам насиловали тринку?

Джакар подошёл к нему вплотную. – Я не буду говорить, что тринки страшны, как смертный грех, грубы и носаты – солдаты тоже грубы и могли не посмотреть на это. Но есть одно «но». В боевой зоне вся штурмовая пехота находится в боевых скафандрах. Ты хитрый человечишка, если конечно тебя можно назвать человеком. Но и на старушку бывает прорушка, да и на старичка, особенно такого плюгавого, как ты. Тебе бы поинтересоваться, сколько времени нужно, что бы снять победитовые штаны, а потом выдумывать обвинения. Ширинки там тоже нет, все отходы организма принимает приёмник. Так чем они её, пальцем, что ли изнасиловали? А на месте ширинки стоит победитовая плита, Са Арон Адамыч, а знаете зачем? Что бы в бою противник не сделал вот так! – Джакар со всей силы выбросил старичёнке ногу в пах. В честном бою он никогда не употребил бы этот приём, но в случае с Са Арон Адамыча он был оправдан. Тот лежал на захламленном полу, зажав пах руками и дыша как рыба. Никола одобрительно поглядел на Джакара. Джакар крикнул. – Мегамир! Мегамир ввалился внутрь и был немало обрадован, видом валяющегося Кобле.

– Повесить суку. Высуньте балку из окна и… Ну вы и сами знаете!

Мегамир только козырнул и вихрем с тремя штурмовиками выволок скрюченного миротворца, гуманиста, правозащитника, лжеца и подонка – ВЕШАТЬ.

– Да, Никола. – Вспомнил Джакар. – Ловко ты изготовил фотографии. Быстро и оперативно, да и допрос вёл сносно, тут что-то нечисто…

– Он был оперативным юджментом по коррупции. Отец перевёл его в охрану – На пороге стоял немного не успевший к казни Са Арона Кобле принц Кай. Оглядевшись, Кай поинтересовался.

– А миротворец-то где?

Джакар пожал плечами. – Висит где-то.

– Висит?! – Кай засмеялся. – Это хорошо, очень хорошо, но отец тебе голову снимет. Погляди в окно, брат Джакар! – Кай кивнул в сторону окна – бойницы. Джакар подошёл – и увидел – два имперских линкора. Сила! Власть! Конец Тринийского бельтара.

«Донна Магдалина»

– Отец. Не к добру это, не к добру. – Надо скорее брать бельтар, задумался Кай. – Посчитаем что чурки уже отмолились. – Кай хлопнув Джакара по плечу, пошёл к двери. – Сейчас я им устрою день разбиения камней. – Через некоторое время, как он скрылся, снизу послышались шум и выстрелы. Кай Джойстер начал жёсткую зачистку.

– И нам пора. – Джакар захлопнул забрало шлема и махнул рукой капитанам – те уже собирали штурмовиков. Долго, долго резали бластерами и подрывали тяжелые люки, но и они сдались. Из разбитых люков с бешеным остервенением стреляли поганые чурки – тринцы. Казалось, они чего-то ждали, не хотели погибать во имя своего Баллаха. Они ждали заступника, такого, который смог бы укротить двух коронных принцев, рвущих в клочья их бородатое воинство. Пал третий этаж. Четвёртый и пятый пали одними мечами в руках штурмующих и шестой, начало магистралей, ведущих наверх, готов был разделить их судьбу, как явился заступник.

– Выключить мечи! Повиновение императору! – Снизу влетело около сотни техно-рыцарей, среди них, под защитой энергетического колпака Джакар заметил и самого императора с принцем Каем, лишённым оружия и зло скривившемся. Они прошли к Джакару, и, заметив, что поганые успокоились и заперлись на шестом этаже, отключили колпак.

– Джакар, ты отозван. Кай тоже, впрочем, он это уже знает. Командование принял генерал Шателена. Всё! – Крикнул император, видя поползновения Кая, воззвать к солдатам и снова бросится в бой.

– Отец! – Кричал он с хрипом. – Отец! Оставь мне командование ещё на полчаса! Только тридцать минут! Дай мне любой из твоих линкоров и от этой поганой башни более ничего не останется.

– Всё! Заткнись. – Джойстер чуть не ударил Кая. – Через десять минут мы отъезжаем, линкоры здесь не останутся. Генерал Шателена разберётся сам.

– Хорошо, отец – Джакар тоже был зол, но был от природы гораздо сдержаннее Кая. – Но я забираю свою охрану, всех своих людей с собой. Я не желаю, что бы их всех тут положил этот недоумок Шателена.

Джойстер Громовержец почесал бороду. – Хм… Да, конечно так будет лучше. Да, Джакар, из тебя получится хороший наследник, относительно Кая, разумеется.

– И всё же почему мы отводим войска? – Спросил Джакар, когда платформа уже почти подвезла их к линкору.

– Мы не отводим войска. Мы сменили командиров. Вы с Каем слишком рьяно, слишком шумно взялись за это дело.

– Но почему мы должны скрывать свои действия в своей стране?

– На нас надавило Сообщество. Весь мир против нас, Джакар, мы не можем выстоять против них. Кроме того, нам на днях лететь в Шебраэну, на Совет Наций.

Кай в углу скрипел зубами. – Мой прадед Ардинар Аргонский воевал со всем миром и побеждал, отец трясётся из-за какого то Сообщества. И это он – Громовержец. Ты зря кланяешься им отец, они не спроста начали защищать Трин, эти жвачные канефляне и хитроумные балийцы, они хотят выжить нас с нашей земли. Трином, отец, не отделаешься.

Платформа влетела в трёхстворчатые шлюзы и села на небольшом внутреннем аэродроме, среди сверкающих корпусов «Игл», «Бренабронов» и стоявших по краям танков.

Император, не проронив ни слова, зашагал куда-то. Кай, Джакар и несколько убывавших с ними из Тринии офицеров разошлись по каютам. Линкор иногда протяжно и назойливо гудел всем своим железным телом. Джакар прислушивался, не залп ли? Но линкор лишь дрожал от перегрузок турбин – он летел на север, куда-нибудь в далёкий Технотепуль или Южную Арларму.

Как-то Джакар застал Николу Кипятковского за тем, что он ходит по коридору и с безутешным видом заглядывает в электрощиты, пинает пластины, прикрывающие стальной каркас.

– Ржавчина, ваше высочество. – Никола пнул пластину, и из неё посыпался бурый порошок. – Электросистему чинили столько, что она вся сплошная пайка. Сотни и сотни километров залуженных и запаянных обрывков. Я понимаю ваше высочество, «Донна Магдалина» сильный и великий корабль, но сделали его тридцать лет назад, а время берёт своё. К чести «Донны» она была тогда сильнейшим сухопутным линкором.

– Так что ж не сделать ей замену? – Пожал плечами Джакар. – А «Донну» отослать куда-нибудь в Кулачки или на Кафею в патрульные отряды?

– Дело в том, ваше высочество, что уже десять лет, как со стапелей не сходят такие гиганты, в казне, видимо нет денег, и за последнее десятилетие был изготовлен только морской тактический линкор «Донна Магдалина», очень похожая на свою сухопутную сестру.

– Так почему же нет денег? – Джакар открыл электрощит и убедился, что проводка действительно состоит из коротких кусочков, спаянных между собой, а, кроме того, она почти незаметно, но беспрестанно искрила.

– Деньги есть. Есть на алмазные троны и хризолитовые дворцы наместников. Есть на содержание огромного двора, есть на то, что бы переведя их в канефлянские уплавы спрятать их в банках Шебраэны. Я занимался этим долгое время, ваше высочество. Вас не поражает тот факт, что мельчайший из аргонских наместников путешествуя по другим странам, затмевает роскошью канефлянского императора, да и, пожалуй, и калуфа балийского.

– Надоело мне это всё, Никола, надоело. Девушка мне одна приглянулась. Найду её, женюсь, честное слово. Она жизнь мне спасла. А потом, пожалуй, попрошу у отца демаршество поменьше, да подальше, да и заживу там поспокойнее. Пойдешь ко мне, Никола сенешалем? Будет у тебя своя армия, дворец, жену тебе справим не хуже королевы.

– Нет, ваше высочество, вы эти замыслы бросьте. Ваше место после отца вашего на троне. Да и женится вам, на королеве подобает, а не на простолюдинке. И я у вас сенешалем не буду, я твёрдо решил – из Трина живым вернусь – на увольнение подам.

– Ну, так и подавай, а потом ко мне поступай в должности сенешаля.

– Нет. Кое с кем поквитаться надо ваше высочество. Вы прикажите мне жалованье выдать, а в Технотепуле я и исчезну.

– Хорошо, если просишь. А на кого ты мою охрану оставишь? На Мегамира?

– Боюсь, ваше высочество и Мегамир покидает вас, и много кто еще. Поглядели ребята, как свои на Трине сгинули не про что, воевать за отца вашего Джойстера – в гроб скорее ляжешь. А охота нам ещё пожить, да свежим воздухом подышать.

Джакар сел на корточки. – Что ж вы делаете, собаки… Чую я, нутром чую, худо будет. Война нам грозит со дня на день

– Вы не кликушествуйте, ваше высочество. Мы не по тому уходим, что вреда Аргонии желаем, за неё мы всей душой, но уж извини царевич, командиров мне навроде отца твоего не надобно! Никола козырнул и зашагал по коридору сутулый, угловатый прямой и резкий, не боящийся никого. Наведи ему сейчас бластер меж лопаток, козырнёт ещё раз сукин сын, да и дальше пойдёт не оборачиваясь.

Великое посольство.

По прибытии в Технотепуль, Джакар только и отдохнул во дворце пару дней, а на третий велено было собираться Джакару, Каю и нескольким императорским детям рангом пониже в дальнюю дорогу, в канефлянские земли. Императорский стратоплан «Багровый рассвет» не мог бы сесть на слабые бетонные плиты канефлянских космодромов, и царственные особы отправились в полёт на лёгких, паскудных и бесформенных канефлянских экранолётах. Маломощные, слабые в бою, они, однако были изнутри пышно украшены, не хуже иного дворца, даже нужник, к удивлению Джакара, был позолоченный. Турбины были слабенькие, но надёжные и экономичные, воздуха не портили. Бластерные пушки, совсем никуда не годились, поэтому в целях безопасности экранолёты поставили внутри фюзеляжа огромного стратоплана, вокруг летело целое полчище «Игл», для безопасности и чтобы продемонстрировать военную мощь государства Аргонского. Над Шебраэной откроется дно стратоплана и вылетят экранолёты и сядут в разрешённом порядке на главном шебраэнском аэродроме.

Приветствовал Гая Джойстера сам малолетний император Брокдан II со своими регентами – фельдмаршалами. Канефляне одеты чудно, по последней моде без вкуса и формы, в аляпистые куртки, штаны, иногда с подрезанными и излохмаченными коленками. Ботинки носят обычно белые, с разными значками и буквами. Сидя в длинном канефлянском лимузине Джакар глядел в окно, где бушевал своими страстями огромный и могучий, величайший город всех земель шебранских – Шебраэна. Носить бородку и усы по аргонски здесь не любили, чаще отращивали волосы, а лицо брили. В Шебраэне жил интернациональный сброд со всех концов Шебрании, люди всех рас и расцветок кожи. У многих Джакар видел надписи на аляпистых разноцветных майках. Кай развлекался тем, что переводил Джакару их значение на аргонский. – Засади мне по гланды. Я – придурок. Сила, иди ко мне. Крошка, плачу наличными. Нравится? – Кай расплылся в улыбке. – Зверинец. Как есть настоящий зверинец, да ещё и бесплатно. Я бы прилетел сюда только ради этого.

Джакар выхватил глазами человека в одежде более или менее спокойных цветов, который кричал что-то. Джакар понял, что тот кричит по аргонски, но разобрать не смог. По местному обычаю его майку украшал рисунок – мишень, и надпись по аргонски «Эх! Один раз живём!». Джакар усмехнулся: аргонец везде останется философом, чем его не корми. На приёме Джакар дремал, а Кай и Вове демонстративно храпел, пока к трибуне – маленькой, тонкой и прозрачной выбегали ораторы – короли, генсеки, президенты и императоры, вожди и царьки, князьки и поводыри всех цветов и мастей. Джакар не понимал по канефлянски, а Кай не хотел понимать. После торжественного открытия, ни пира, ни бала, как-то было бы в Аргонии, не было – гости просто разъехались, что бы вечером встретится снова, уже без безразлично спящих особ, вроде братьев Дебраонов – Аргонских. Для принцев, свиты, князей, герцогов и прочих прихлебателей, устроили грандиозную дискотеку. Джакар не понимал людей, дёргающихся как в конвульсиях под перехлёстами осветительных лазеров, но Кай всё же подёргался там немного, и, выхватив из толпы какую-то размалёванную девицу, направился в парк. Джакар задумчиво шёл по аллее, как услышал крики и шум – явно назревала драка или дуэль. Джакар включил меч и бросился сквозь кусты – там Кай Джойстер, бешено вертел своей алмазной шпагой, отбиваясь от пятёрки наседающих на него людей, судя по одежде канефлян.

Девушка пошедшая с Каем лежала белым пятном на траве. В руках у нападавших, мелькали странные предметы, связанные между собой эбонитовые палки, оружие малознакомое Каю Джойстеру. Джакар по своему земному опыту узнал нун-чаки, готовые своими шипами вот-вот проломить голову Каю. Все нападающие видимо были в броне, как и Кай – алмазная шпага не пробивала. Джакар, бросаясь в драку, краем глаза увидел, что с другой стороны поляны бежит человек с мечом, в атласных шароварах, одетый в трижды, а то и в четырежды богаче Джакара.

Джакар бил точно, доспехи противника вспыхивали яркими искрами и рассыпались на серебристые осколки. Свистящие чаки били по доспехам, но не причиняли вреда, лишь раз Джакар почувствовал обжигающую боль за правым ухом. Кровь лила ключом – от смерти спас только высокий аргонский воротник с вделанной в него победитовой сеткой. Но, и Джакар не оплошал, и снёс нападавшему черепную коробку. Встав из лужи собственной крови, Джакар увидел, что Кай и человек в шароварах вдвоём загнали к стоящей вертикально декоративной глыбе из песчаника троицу врагов, четвёртый валялся на земле. Правой руки и половины лица у него не было, только обожжённые и почерневшие кости и мясо. Джакар отпнул от себя тело убитого и сделал было шаг к камню, чтоб помочь управится с бандитами, но заметил выскочившего из-за зарослей маморотника шестого бойца. В отличие от пятёрки, отважно набросившейся на Кая, с одними нун-чаками и непокрытыми головами. Этот, был в хороших доспехах, и вооружен хорошим лазерным мечём. Увидев Джакара, залитого кровью, он бросился к нему, чтобы скорее прикончить ослабевшую жертву, но Джакар упорно отбивался от ударов, летящих отовсюду – сверху, снизу, сбоку и сам нападал, но Джакар не столь тонко владел мечом, как дворяне или военные. Впервые он увидел его на Тирре, полгода назад, где рубил им деревья. Джакар уже отступал и терял силу – лазерный меч, довольно сильно трясётся в руке, истощая силы.

– Кай! – Крикнул он падая, в надежде, что брат услышит и спасёт его. Но брат рубился сразу с двумя, обладатель атласных шаровар, раненный в левую руку, добивал третьего, и им было не до Джакара. Перед Джакаром пронеслась вся жизнь – Земля, поездка к Телевышке, Тирра, Шебрания… Он поднял руку.

– Я сдаюсь. – Серебрянодоспешный понял и кивнул головой. По всему было видно, что он решил убить Джакара, но его символ власти – Аргонскую звезду хотел снять ещё с живого. Он приставил меч к горлу Джакара. Джакар снял звезду и кинул её «победителю».

– Держи, она твоя. – Тот ловко поймал её левой рукой и одел поверх доспехов, прямо на серебристую броню. Джакар безразлично глядел на него. – Наверно улыбается, как ребёнок, взял звезду и сейчас убьёт аргонского наследника. – Но доспешный воин был уже мёртв и медленно оседал на землю. Джакар отдышавшись, перевернул тяжёлый труп и снял с него свой символ власти.

Бой окончился быстро и Джакар услышал, как затрещали кусты слева – кто-то убегал. Он бросился было в погоню, но быстро вернулся, не догнав беглеца на поляну, где Кай разговаривал с человеком в шароварах. Тот представился Каю и Джакару, как балийский принц (на самом деле – бастард) Амет Баблуж Леон. Незаконнорожденный сын балийского калуфа стоял весь залитый кровью и грязью, только рубины и изумруды поблёскивали из-под подсыхающей крови, а на чалме, скрепляя длинное перо, обломленное в битве, сиял огромный бриллиант. Бастард Амет Леон довольно сносно объяснялся по аргонски – несколько лет назад он окончил Императорскую Военную Академию в Кондэрре и инженерную школу в Пор – Сигуэре. Сейчас Амет Леон правил в балийском городе Пор – Яннек, но его отец, калуф Аль-Баблуж из-Зыди вызвал его в Шебрену, увидеть великий город. Вот и увидел его бастард Амет, увидел через кровь, залившую глаза. Джакар рассказал об убежавшем человеке, и все втроём они порешили немедленно идти в свои покои – убежавший мог вызвать дворцовую полицию, а в таких случаях рассчитывать на дипломатическую неприкосновенность не приходится.

Девушка была бездыханна, первый удар сразил её наповал. Кай пощупал пульс и только развёл руками. Вскоре, попрощавшись с балийским бастардом, они с Джакаром быстрым шагом шли к тому месту, где стоял небольшой летний дворец, где жили аргонские посланники. Ещё на узкой дорожке, ведущей к аллее, братья услышали бряцанье металла, и чуткое ухо Кая выхватило звуки голоса. Предполагая, что бежавший от Джакара мог вызвать подмогу, Кай выхватил из ножен свой алмазный клинок и спрятался за деревом. Джакар последовал его примеру и присел у самой аллеи, готовясь срубить врага, неожиданно выпрыгнув. Отряд приближался, топот усиливался и Джакар увидел первый строй – под светом лун блеснула фиолетовая броня. Идущие были в доспехах, и прикрывались высокими щитами. Взглянув на щиты, Джакар узнал знамя, нарисованное на них – аргонское знамя – аргонцы. Выключив меч, он выскочил на аллею и махнул рукой Каю. Тот опасливо вышел и, завидев когорту штурмовиков из императорской охраны, вложил свою шпагу в ножны.

Из строя вышел офицер, как и полагается без брони в белом кителе и широкой тройной адмиралке. – Ваши высочества, принц Джакар, принц Кай, ваш отец – государь Громовержец призывает вас во дворец.