Текст книги "Китайцы. Особенности национальной психологии"

Автор книги: Николай Спешнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Дун Линцзы (настоящее имя Цзэн Чуйфу) – педагог по образованию, знаток иностранных языков, автор ряда монографий и статей, посвященных образованию (здесь у него много общего с Ли Цзунъу), работал редактором в книжных и журнальных издательствах. Родился в 1951 г. в уезде Дункоу, провинции Хунань, потомок известного политического деятеля XIX в. Цзэн Гофаня (1811–1872). Дун Линцзы утверждает, что у него не было намерения писать книгу в противовес трактату Ли Цзунъу. После переиздания этого трактата в КНР многие китайцы отнеслись к нему весьма благосклонно и стали использовать как некое руководство. Чтобы читатели не заблуждались, Дун Линцзы и написал свою книгу. Безусловно, в ней присутствует некоторая полемика с Ли Цзунъу, однако в чем-то автор с ним и согласен. По утверждению Дун Линцзы, дискуссия ему нужна лишь для того, чтобы выявить позитивную линию, так сказать, путь, по которому следует идти китайцам, дабы избавиться от тех пороков, которые мешают прогрессу и развитию китайского общества.

Дун Линцзы упоминает в своей книге работу «Наука о наличии и отсутствии» (другое название – «Антинаука о бесстыдстве и коварстве»), написанную в 1992 г. У Мэнцянем (род. в 1963 г. в провинции Ганьсу) после тщательного изучения произведения Ли Цзунъу, которое он прочитал еще в 1981 г. Книга У Мэнцяня интересна не только по содержанию, но и по форме изложения материала. В краткой аннотации «наука о наличии и отсутствии» уподобляется кошке, которая всегда готова съесть мышь – «науку о бесстыдстве и коварстве». Главной задачей своей «науки о наличии и отсутствии» автор считает борьбу со злом и проповедь добра, таким образом противо поставляя ее «науке о бесстыдстве и коварстве». Дун Линцзы отмечает, что Ли Цзунъу призывал следовать своей «науке о бесстыдстве и коварстве» как некоей теории, однако он вывел лишь некоторые правила, основанные на реальной жизненной практике, со ссылками на исторические примеры. Поэтому, по мнению Дун Линцзы, книга У Мэнцяня больше напоминает руководство, своеобразный учебник жизни с многочисленными рекомендациями, подкрепленными философскими сентенциями.

Книга «Наука о тонкости и белизне» состоит из двух частей. Первая часть – «Взгляд на тонкость и белизну» – содержит три главы: «Время», «Природа» и «Единство народа»; во второй части – «Методы тонкости и белизны» – также три главы: «Практика применения», «Брать умом» и «Светлый ум». В каждой из глав от семи до одиннадцати разделов. Вот некоторые названия: «Канон взаимодополняемости толщины и тонкости», «Философия подкаблучника», «Черно-белый способ стать чиновником» и т. п. Книга написана в легкой, свобод ной манере, однако язык и стиль выдержан в духе трактата Ли Цзунъу.

Раскрывая суть своей «науки о тонкости и белизне», Дун Линцзы пишет, что хэй «чернота» не противопоставлена бай «белизне», потому что хоу хэй «толщина и чернота» действуют с позиции силы, а бо бай «тонкость и белиз на» разрушают твердое своей мягкостью. В хоу хэй присутствуют силы ян, а в бо бай – силы инь; хоу хэй подобны огню, а бо бай – воде. Таким образом, с по мощью бо можно обуздать хоу, а с помощью бай преодолеть хэй. Конфуций, утверждавший принцип бо бай, жил бедно и даже голодал, но благодаря тому что из поколения в поколение передавалось это знание, его дети и внуки достигли процветания. Далее Дун Линцзы отмечает, что если буддизм утверждает, в частности, что «плохая жизнь хуже хорошей смерти и жить стоит ради будущей жизни», а теория хоу хэй проповедует абсолютно противоположное: «…красивая смерть хуже паршивой жизни. Боритесь, невзирая ни на что, за эту жизнь», то его теория бо бай постулирует иной подход: «Бог с ними, с хорошей смертью и паршивой жизнью. Живите легко и свободно по воле судьбы».

Развивая свои философские идеи, Дун Линцзы приходит к мысли о том, что в отличие от религии – этого своеобразного наркоза – теория бо бай содержит активный дух: «Океан шире материков, небеса просторнее океана, душа человека шире небес. Душа, содержащая тонкость и белизну, естественнее океана и просторнее небес. Те, кто проповедует бо бай, подобны весенней траве, которая не заме чает, как растет и вырастает. Те, кто проповедует хоу хэй, подобны камню, на котором точат ножи. Они не замечают, что постепенно стачиваются и портятся от времени» [81, с. 11]. Хоу и бо, подчиняясь законам диалектики, взаимодействуют в природе, дополняя друг друга. В характере каждого человека присутствуют хоу и бо – толстокожесть и совестливость, а также хэй и бай – коварство и чистота помыслов. Рассуждая о двойственности и взаимосвязанности всего сущего в ми ре, Дун Линцзы приводит такой пример: богомол поймал цикаду и был доволен, пока рядом не оказался чиж; чижа настигла пуля, а на охотника напал свирепый тигр; довольный тигр отправился в лес и попал там в западню.

Автор предлагает свой анализ китайской действительности. Так, в главе 6 Дун Линцзы критикует китайцев за то, что в погоне за мелкой выгодой они часто не замечают того ущерба, который в конечном счете сами себе наносят. Иногда человек добивается некоторой выгоды, но в итоге расплачиваться придется его детям и внукам. То, что молодые люди хотят стать чиновниками, само по себе дело хорошее. Но повсюду царят ложь и стремление «не пущать» молодежь на теплые местечки. Послушные и честные всегда попадают впросак, так как говорят правду.

Далее Дун Линцзы, как и его предшественник Ли Цзунъу, начинает давать советы. Теплых местечек мало, а людей, претендующих на них, много; везде и по всюду идет борьба (доу). Необходимо овладеть стратегией и тактикой, умением их использовать в сочетании друг с другом, так сказать, овладеть техникой «ведения боя». Все рассуждения по по воду человеческого достоинства и личности в чиновничьей среде – пустое занятие. Здесь обычно помогают сильному и обижают слабого. Поэтому нужно следовать рекомендациям: действовать сообразно обстоятельствам, ловить момент, дорожить им и ждать, когда он созреет, и т. п. Понимать соотношение сил, наблюдать за этим, предвосхищать, пользоваться… Нужно совершенствовать собственные качества: завоевывать авторитет, ценить себя, уметь исправляться; добившись чего-то, быть снисходительным к подчиненным, великодушным к людям; обладать душевным спокойствием. О своих поступках нужно говорить взвешенно и немногословно, заранее их обдумывать, соблюдать равновесие сил при распределении дел, знать во всем меру, правильно выбирать друзей, уметь терпеть, экономить и не вести разгульный образ жизни. Самые надежные люди – это члены семьи.

Способы самозащиты, как утверждает Дун Линцзы, состоят в умении прикидываться послушным, бесхитростным и честным, добропорядочным, глупым, бездарным, тупым, щедрым, добродетельным, широко образованным, усердным и верным. В Поднебесной есть два трудных дела – подниматься на Небо и искать помощи у других. И еще есть две горечи – горькие семена лотоса и горькая бедность. У людей есть два бо — весенняя вода и человеческие отношения. Китайская поговорка гласит: «Люди боятся стать знаменитыми, а свиньи – откормленными». Знаменитым станут завидовать, а зависть – это зло, которое существует столько же, сколько и мир, и цветет в Китае пышным цветом. Ну а чем кончает жирная свинья, тоже хорошо известно.

Согласно Дун Линцзы, в четырех случаях можно нечаянно оскорбить своим поведением кого-либо, в особенности начальство: проявляя инициативу и актив но выступая, невзирая на мнение начальства; проявляя подобострастие и полное подчинение; оставаясь самим собой и никого не видя (му чжун у жэнь); углубляясь в свои дела и не делая подарков, рассчитывая этим продемонстрировать начальству свою непорочность. Но с другой стороны, утверждает Дун Линцзы, как говорится, когда у тебя есть что подарить, идти в Поднебесной легко, нет – не пройдешь и вершка. Взаимоотношения между людьми можно свести к четырем типам: когда нет контактов; когда есть единая цель (как в одной лодке); когда каждый за себя в своих пределах; наконец, торговля, когда есть отношения, которые взаимно пересекаются. Дун Линцзы в шутку ссылается на Ли Цзунъу, который в своем трактате пишет, что Лю Бэй из романа «Троецарствие» при виде врага был как тигр, а при виде жены вел себя как мышь. Получается, что из всех страхов самый сильный – страх перед женой. Как свидетельствуют другие при меры из китайской истории, боялись своих жен больше люди именитые – знаменитости, высшие чиновники, а не простолюдины и разбойники

К теме «толстокожести и черной душонки» (хоу хэй), описанной в произве дении Ли Цзунъу, обращались и другие авторы, например Сун Шаохуа в книге «Мастер по хоу хэй: мастерство Лю Бэя в достижении карьеры» [112]. На обложку вынесены цитаты из книги: «Не прочитав “Троецарствия”, не проникнешь в суть (мировоззрения) человека»; «Благоприятный момент для атаки – это момент переговоров. Он незаметно бесконечно умножает жизненные шансы»; «Про бесстыдство и коварство неприятно слушать, тем не менее они годятся для использования»; «Не стерпев унижения, не добьешься больших успехов»; «Овладеешь бесстыдством и коварством, используешь их для себя»; «Двигайся прямо вверх с большой скоростью».

Сун Шаохуа упоминает Лу Синя, который в свое время писал, что автор романа «Троецарствие» хотел показать фальшивость «преданности» и «гуманности» Лю Бэя, раскрыть его истинное лицо. Это типичный «мастер по бесстыдству». Многие бы ли заворожены поднятым Лю Бэем знаменем и шли за ним на борьбу, не зная, что в действительности он добивался собственной выгоды. У Лю Бэя была четкая стратегия, которая и привела его к успеху. Автор в своих рассуждениях постоянно проводит аналогию с нынешней ситуацией в Китае и советует современным предпринимателям брать пример с Лю Бэя. Реальные силы есть основа и гарантия победы в конкурентной борьбе. Однако очень важна и репутация. Она может привести к неожиданному успеху. «Царственное происхождение» Лю Бэя также сильно помогло ему и способствовало процветанию его дела. Главное же – это умение пользоваться людьми.

Проблема так называемого коварства и бесстыдства не остается без внимания до сих пор. Так, в книге Хоу Цинхэна под интригующим названием «В правой руке Конфуций и Мэн-цзы, в левой руке бесстыдство и коварство» с подзаголовком «Разгадка тайны существования китайцев», вышедшей в сентябре 2009 г., автор стремится примирить основы конфуцианского учения с, казалось бы, совершенно противоположными по духу понятиями, о которых писал Ли Цзунъу [126]. Автор книги сравнивает «мудрость» китайца с монетой старого образца – круглой, с квадратным отверстием в середине. Квадрат в данном случае символизирует высокую принципиальность, национальную гордость, которую не раз демонстрировали в трудные для страны периоды государственные и политические деятели Китая разных эпох. Таковыми, в частности, были Ян Цзинъюй, Чжао Имань, Чжан Цзычжун, Цзи Хунчан во времена японской оккупации. Такой же характер проявили Мэй Ланьфан и Чжу Цзыцин. Круг символизирует деловитость, гибкость, учет обстоятельств при ведении дел [126, с. 3–4].

Хоу хэй приравнивается автором к таинственному закону природы, который влияет на секрет успеха. Это мудрость и правило жизни. Хоу – это своеобразный щит, который может себя защитить, а хэй подобно мечу, который поможет реализовать себя в условиях жесткой конкуренции. Под хоу подразумеваются доброжелательность, почтительность, дружелюбие, твердость, горячность, откровенное бысстыдство, неуступчивость. Другими словами, слово это имеет широкий спектр значений. Что же до хэй, то, кроме «коварства», у него имеются и такие значения, как «ловкость», «находчивость», «лицемерие» и «вероломство», «суровость». Здесь есть понятия, в некоторой степени противоположные по своему значению, все зависит от контекста. Таким образом, если «в левой руке хоу хэй», а в правой – «Кун и Мэн», то это ключ, которым можно открыть дверь в мир, наполненный «житейскими бурями».

Все люди эгоистичны, продолжает рассуждать автор. Разница здесь лишь в ее степени. Мудрый человек видит не только выгоду для себя, но и пользу для другого. И поскольку человек – существо зависимое, то в нужный момент следует просто склонить голову.

Сун Шаохуа считает, что всегда нужно оставлять свободное пространство для маневра. Лишь тогда можно достичь равновесия, гармонии. Приобретать человеческие качества нужно через Кун и Мэн. А делать дела – с помощью хоу и хэй.

Кун и Мэн – это устойчивые принципы. А хоу хэй — гибкие, подвижные вещи. Кун-Мэн имеют грани, которые сохраняют индивидуальность. А хоу и хэй — это нечто круглое и скользкое, что помогает избегать ненужных травм и неприятностей. Нужно уметь терпеть, уступать, быть скромным и миролюбивым [126, с. 225].

В несколько ином ключе написана книга Се Сычжуна «Печальные размышления о природе национального характера» [111]. Ее автор – государственный чиновник, работавший в разные годы в секретариате Госсовета, – опираясь на богатый статистический материал, рассуждает о китайском национальном характере с весьма критических позиций, указывая на негативные стороны национальной психологии и этнического сознания, которые следует преодолевать в процессе строительства обновленного Китая.

Среди многих недостатков современного китайского общества автор на пер вое место ставит «боязнь слуг народа» (па гунпу). Данное явление характерно прежде всего для жителей сельских районов, а это 75 % всей территории страны. Чиновники в отдельных местах становятся буквально «гегемонами» и узурпаторами, способными на насилие над людьми. Даже молодежь, которая к 20 годам, казалось бы, должна быть смелой и решительной, не смеет противоречить начальству. И если в Древнем Китае были легендарные герои, которые защищали интересы простых людей, то ныне никто и возразить-то не умеет, и автору известны примеры того, как чиновники («слуги народа») избивали «хозяев» страны [111, с. 15–26].

Интересны данные результатов различных опросов населения, опубликованные в книге. Например, принято считать, что выборы являются показателем гражданской активности. Однако лишь 21,7 % опрошенных ответили, что выборы проводятся в интересах общества и граждан; 35,4 % – что это гражданский долг; 32,7 % – что это ответ на просьбу агитаторов. Согласно научным подсчетам (при условии, что число 10 – это максимум), «политический склад характера» у горожан равен 4,9, а у сельских жителей – 3,1 [111, с. 24–25].

Се Сычжун в традиционном для китайцев стиле раскладывает все по полочкам и перечисляет всевозможные пороки современного китайского общества. К ним он относит стремление людей рассчитывать во всем на помощь и «обеспечение» со стороны организации (даньвэй), в которых они работают. Это касается вопросов жилья, лечения, компенсаций ущерба, нанесенного стихийными бедствиями, пособий по старости и пенсий, рождения детей, устройства в ясли, в школу, на работу, а также мытья в бане, приобретения продуктов, доставки на работу и с работы. Тут и весенние путешествия, летний отпуск, капуста в зимнее время, кремация после смерти, устройство могилы, колумбарий. Выборочный опрос, проведенный в 30 городах, дал следующие результаты: 97,5 % респондентов полагают, что лечение должно обеспечиваться по месту работы; 96,6 % рассчитывают на социальное обеспечение при выходе на пенсию; 91,8 % считают, что учреждение, в котором они работают, должно отвечать за их жилье, 85,9 % – регулировать семейные неурядицы, 82,3 % – отправлять детей в школу, 45,3 % – заниматься вопросами развода [111, с. 27].

В 90-е гг. в провинции Гуандун Общество по стимулированию национальной культуры и Общество по изучению «национального сцепления» провели опрос, посвященный способности китайцев взять на себя решение вопросов. Было предложено 16 жизненных ситуаций: рост цен, ре формы, затрагивающие личные интересы, увольнение с работы, конкуренция на работе, несправедливое распределение социальных благ, явления морального разложения, напряженность отношений с начальством и коллегами, загрязнение среды, не возможность завершить начатое дело, неожиданные проблемы у детей, болезнь, смерть супруги (супруга), раздел жилья между супругами, раз вод, уход на пенсию, неприятности в жизни. Большинство опрошенных увольнение с работы считали одной из самых сложных, трудноразрешимых ситуаций. На первом месте оказались внезапно возникшие проблемы у детей и смерть одного из супругов, что говорит о значительной степени зависимости человека от места работы. Таким образом, «еда из одного котла» привела к образованию модели зависимости и проявлению таких качеств, как боязнь переработать, соперничество, опора во всем на родителей и организацию, в которой работаешь, любовь к краснобайству, обидчивость и т. д. Таковы лишь некоторые проблемы (их свыше двадцати), о которых пишет Се Сычжун.

Известный китайский писатель Чжан Сяньлян в книге «Немного о Китае» [141] отмечает, что претензии Се Сычжуна следует относить не ко всему китайскому обществу, а лишь к определенной его части. В главе 7 «Печальные рассуждения о складе характера кадровых работников», где речь идет все о тех же чиновниках, Чжан Сяньлян пишет, что тревогу вызывают в основном сред нее и низшее звено кадровых работников. В Китае пока еще нет правового общества, здесь действуют по пословице «Уж лучше управленец на месте, чем уездный чиновник». Кадровые работники играют ключевую и даже определяющую роль в жизни простых граждан, но не везде они соответствуют своей должности по психическому складу. Автор подчеркивает, что психический склад человека – это не просто мораль, поведение или воспитание. Он формируется самой системой (режимом), средой пребывания и историей. Так, коррупция чиновников стало социальной проблемой. Бороться против коррупции – это не значит схватить несколько «крупных тигров». Чем выше ранг чиновника, тем серьезнее его преступление. Писатель в подтверждение своих слов приводит китайскую пословицу: «Не бывает чиновника, который был бы совершенно чист; хочешь быть человеком, не будь чиновником». Продажность властей становится обыденной. Это самое опасное явление в Китае, которое с трудом поддается искоренению. Всюду необходима «смазка». Там, где раньше можно было обойтись пачкой сигарет, теперь требуется цветной телевизор. Автор задает вопрос: кто вреднее для государства и для общества – взяточники и коррупционеры или чиновники, которые «чисты», но при этом безответственны, не следуют закону, обманывают, лживы и не способны принимать решений? И приходит к выводу, что это последние, которых, кстати, еще и награждают.

Говоря о причинах морального разложения кадровых работников, писатель отмечает, что национальный характер начал «портиться» в процессе многочисленных кампаний и политических движений, появившихся после образования КНР, и это отразилось на системе управления и руководстве, придав ей так называемуюкитай скую специфику. Ложь и боязнь сказать правду испортили взаимоотношения между властью и народом. Чжан Сяньлян призывает реформировать государственную систему, указывая, что «здания рушатся по вине не слонов, а маленьких муравьев». Талантливые кадры уходят из чиновничества, поэтому «природу» чиновников следует создавать заново [141, с. 166].

Настоящей сенсацией в середине 1980-х гг. стала книга Бо Яна «Уродливые китайцы» [70], которая по своей резкости не уступает трактату Ли Цзунъу. В англоязычной газете Гонконга «Standard» от 31 марта 1987 г. в статье о визите корреспондента к Бо Яну и его супруге говорится, что «по крайней мере в одном КПК и Гоминьдан едины, а именно в том, что они терпеть не могут Бо Яна». Кстати, позднее в КНР книга была запрещена. У многих китайцев в стране и за рубежом она вызвала искреннее негодование. Реакция на книгу Бо Яна «Уродливые китайцы» была сформулирована в передовой статье газеты «Гуанмин жибао» от 1 марта 1987 г. под названием «Китайцы способны догнать и пре взойти уровень мирового прогресса».

Бо Ян – профессиональный писатель, историк, автор многих трудов, в том числе двухтомной монографии «Основы истории китайцев» (Чжунгожэнь шиган) [69]. Он родился в 1919 г., 30 лет жил на Тайване, из которых 10 лет находился в тюрьме.

Книгу предваряет предисловие в форме диалога под названием «Доктор и больной в стране чана для солений». В первой части под названием «Болезненная атака» собраны стенограммы выступлений автора в различных университетах США осенью 1984 г., которые были посвящены национальному характеру китайцев. Тексты этих выступлений опубликованы в ноябре – декабре того же года в китайских газетах и журналах Гонконга, Тайваня и США (Нью-Йорк и Лос-Анджелес). Сюда же вошли и более ранние выступления Бо Яна, относящиеся к 1981 г., ответы на вопросы редакторов журналов и рядовых читателей, а также 32 небольшие статьи из различных сборников, названия которых весьма красноречивы: «В ожидании порицания», «Наступил ему на хвост», «Рано пробудившийся червячок» и т. п.

Вторая часть книги – «Бушующие волны бьются о берег» – это материалы многочисленных дискуссий о национальном характере китайцев, в том числе вопросы читателей и ответы автора, а также передовицы газет и статьи, отражающие бурные дебаты, в которых звучит как нелицеприятная критика самого Бо Яна, так и высказывания его сторонников. В основном это материалы, относящиеся к 1984–1985 гг.

Название книги «Уродливые китайцы» соответствует ее содержанию. Бо Ян признает, что в свое время ему приходилось встречать книги с такими названиями: «Уродливые американцы» и «Уродливые японцы». Бесправное и унизительное положение китайцев в стране и за рубежом побудили его взяться за перо и попытаться выявить причины такого положения, рассказать правду и вскрыть истинное положение вещей. Автор берет на себя смелость утверждать, что причины «уродливости» китайцев заключаются в том, что в китайской традиционной культуре имеется некий фильтрующийся вирус, который, передаваясь из поколения в поколение, до сих пор не был выведен и не был уничтожен. Он пишет: «Наше уродство происходит от того, что мы сами не знаем, что мы уродливы» [70, с. 22].

В своем первом выступлении в США перед студентами штата Айдахо Бо Ян назвал более десятка отрицательных, по его мнению, черт китайцев, иллюстрируя каждый случай многочисленными примерами. В числе таких черт он отметил громкую речь и шум («Глотка у китайцев не имеет себе равных»). Однажды, когда у двух громко разговаривающих друг с другом жителей провинции Гуандун полицейский стал выяснять, что случилось, те ответили: «Ничего, мы просто шепчемся». Почему китайцы говорят громко? Они считают, что чем громче они говорят, тем более они правы.

Далее автор отмечает такое качество китайцев, как любовь к «возне внутри гнезда» (во-ли доу) (ср. русское «пауки в банке»). По мнению Бо Яна, стремление к междоусобной борьбе лишь подчеркивает очевидный факт – отсутствие единства, солидарности. У китайцев на этот счет даже существует пословица: «Один монах носит воду для питья в ведре, двое монахов – на коромысле, а у троих монахов нет воды для питья». Иначе говоря, совместная деятельность для китайцев нехарактерна. Поэтому, как говорит Бо Ян, для китайцев страшны не иностранцы, а сами китайцы. Философия «возни внутри гнезда» привела к тому, что у них появилась еще одна характерная черта – ни в коем случае не признавать свои ошибки, произносить в свое оправдание любые высокопарные речи и даже лгать. Китайцы не любят, когда им говорят правду в глаза, воспринимая это как агрессию. С точки зрения Бо Яна, китайцы любят заниматься пустыми разговорами, при этом могут, не задумываясь, солгать ради красного словца. Говорить правду они не любят, ложь стала чем-то вроде добродетели и бизнеса. Истинные отношения проявляются только между добрыми друзьями. С людьми незнакомыми они холодны, а иногда и жестоки. С незнакомцем китаец здороваться не станет. Многое решает настроение и непосредственное восприятие, которое не требует размышлений.

В характере китайцев, как пишет Бо Ян, две крайности – либо чрезмерное уничижение, либо чрезмерная похвальба. Добившись в чем-либо малейшего успеха, человек сразу же испытывает непомерную гордость и держится с окружающими соответственно. Характерной чертой является и постоянное чувство страха перед чем-нибудь, а также стремление избегать конфликтных ситуаций. Бо Ян также отмечает отсутствие у китайцев самолюбия и чувства собственного достоинства, понятия равенства, фантазийного начала, инициативы, умения пре одолевать стереотипы, стремления к поиску оригинальных решений. Главное – не выйти за границы того, что сказал учитель.

Последние 500 лет истории Китая – это автократия, дворцовые интриги, внутренняя борьба и раболепие. Высокая добродетель и нравственность побеждают только в книгах. На самом деле особенностями китайцев являются неотесанность, коварство, нечестность и узость натуры. Идеология конфуцианства во времена династии Восточная Хань стала известной формулой, стереотипом. Постепенно интеллигенция, т. е. люди образованные, стали утрачивать способность размышлять, фантазировать.

Бо Ян также считает, что китайцам недостает законопослушания. Скажем, если никого нет рядом, то можно проехать на машине и на красный свет светофора. Однако все китайцы боятся политики, испытывая перед ней какой-то нервный страх и даже ужас. Своими правами они пользоваться не умеют. Стремление китайцев занять чиновничью должность объясняется тем, что такой статус дает им неограниченную власть, деньги и женщин.

Бо Ян выделяет три «золотых периода» в истории Китая: эпоха Чжаньго, Танская династия (почти столетие от правления Тайцзуна до Мин-хуана) и период от 60-х гг. XVII в. до 60-х гг. XVIII в. Бо Ян полагает, что благодаря «опиумным войнам» китайцы смогли узнать, кем они были на самом деле. Та кие понятия, как демократия, свобода, права человека, законность, пришли в Китай с Запада.

Автор говорит о важной роли конфуцианства в Китае, но отмечает его консерватизм. Традиционная культура, которая была основана на преклонении пе ред властью, привела к тому, что взаимоотношения между людьми строились только на почитании и страхе и очень мало – на любви. Если и было понятие жэнь «гуманность», то в поступках оно почти не реализовывалось. Гуманность правителя к простолюдину проявлялась в жалости и сострада нии. Да и понятие жэнь не равноценно понятию «любовь». Когда Цзя Баоюй в романе «Сон в красном тереме» говорит Линь Дайюй, что он любит свою мать и отца, то в отношении матери – это истинная правда, а в отношении отца – это скорее страх, а не любовь.

Как отмечает Бо Ян, многие исследователи национального характера китайцев сравнивают их разобщенность с «песком, рассыпанном по подносу (и пань сань ша), когда каждый за себя.

Отдельная глава в книге Бо Яна посвящена рассуждениям о том, что мешает его соотечественникам делать умозаключения. У китайцев сильно развита интуиция (подсознание, непосредственный опыт), но они не умеют делать выводы, умозаключения, и в этом они уступают европейцам. Порох и компас изобрели, а теоретической науки, такой, как логика, не создали.

В 1995 г. на Тайване в издательстве «Сингуан чубаньшэ» вы шла новая книга Бо Яна под названием «Сотрясание чана для солений, или Еще раз об уродливых китайцах» [68]. В ней напечатаны ответы Бо Яна на 80 вопросов, заданных японским писателем Хуан Вэньсюном (это его китайское имя). Книга первоначально вышла в Японии. Вопросы и ответы сгруппированы по пяти раз делам: «Сотрясание чана для солений», «Культура чана для солений», «Пробуж дение личинок мух в чане для солений», «Гуманность и добродетель» и «Выход для Китая». Книга сильно политизирована и написана в оскорбительном по отношению к великой китайской нации тоне. Что же такое «чан для солений»? Это разложившееся общество, в котором рабское правление, странные формы морали, индивидуализм и подхалимство привели к тому, что души у людей зачерствели и оказались уничтоженными. Болезнь вскрыта, но, как ее лечить, неизвестно.

В 2003 г. в Пекине появляется монография философа по образованию Ли Мина под названием «Почему китайцы такие “глупые”» с подзаголовком «Как в XXI веке китайцам стать умнее» [90]. Ли Мин (р. 1944) занимается теорией управления, информатикой культурной антропологии. Монография написана в резких тонах и по своему стилю близка к произведениям Ли Цзунъу и Бо Яна. Однако по серьезности самого исследования и богатства привлеченного материала, включающего ссылки на авторитетные высказывания китайских классиков, она намного превосходит вышеназванные работы.

Главная задача, которую ставит перед собой Ли Мин, это критика культурных традиций Китая. Монография состоит из 3 разделов: основные положения антропологии, вопросы к истории, взгляд на будущее; в качестве приложения помещены 5 статей автора. Названия глав во втором и третьем разделах созвучны заглавию самой книги. И это не риторические вопросы, а авторские разъяснения, например: «Почему китайцам недостает стремления к познанию» или «Почему в современном Китае дети непослушны» и т. п. Ли Мин стремится показать различия между китайской и европейской цивилизациями, обрушиваясь на консерватизм и патриархальность конфуцианства, видя в нем основные причины не достатков китайцев.

В первом разделе автор рассуждает по поводу того, что такое культура, каковы основные черты человеческой натуры, сравнивает древнекитайскую и древнеевропейскую философию. Культура, по мнению автора, – это «одежда для человеческой натуры». Она не только прикрывает тело, но и скрывает уродство и греховность человеческой сущности. Сознание собственного греха привело людей к понятию стыда. Нарушение существовавших табу вызывало у людей чувство собственной вины. Необходимость ее сокрытия образовало культуру – «одежду человечества». Чувство стыда и есть начало создания культуры, а его отсутствие есть начало ее разрушения [90, с. 85–125].

В Древнем Китае конфуцианская школа утверждала, что исходная сущность человека – это добро. В особенности здесь следует выделить Мэн-цзы. Сам Конфуций прямо об этом ничего не говорил, но его теория «гуманности» (жэнь), выраженная фразой «кэ цзи фу ли вэй жэнь» «преодолевать себя, вернуть церемонии – это и есть гуманность», косвенно об этом свидетельствует. Об этом говорится в «Троесловии» Ван Инлина – в трактате, относящемся к эпохе Сун (960–1279). В европейской философии, греческой и семитской, утверждается, что человеческая натура в своей первооснове содержит зло. Но в одном обе философии едины: человек должен стремиться к добру. Правда, китайская философия считает, что добра можно достичь через «самосовершенствование морали», это так называемое «внутреннее достижение добра», в то время как в европейской философии предлагается «приобретать знания» и «верить в Бога», т. е. людей призывают к «внешнему достижению добра». Автор с помощью математической модели определяет, что человеческая сущность на 90 % тяготеет к злу и лишь на 10 % – к добру.