355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Спешнев » Китайцы. Особенности национальной психологии » Текст книги (страница 3)
Китайцы. Особенности национальной психологии
  • Текст добавлен: 16 октября 2016, 22:51

Текст книги "Китайцы. Особенности национальной психологии"


Автор книги: Николай Спешнев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]


Итак, китайские психологи, следуя традиционным принципам научных исследований, предпочитают избегать абстракций и апеллировать к конкретным понятиям и категориям. Правда, они не всегда имеют четкие границы.

В многочисленных китайских работах, так или иначе посвященных особенностям национальной психологии и менталитета, используется понятие цзиншэнь. Русский эквивалент этого слова в китайско-русском словаре (Пекин, 2002) представлен в трех значениях: 1. Дух (духовный); душа (душевный); моральный; нравственный. Духовный мир, духовная жизнь. 2. Дух, сущность 3. Психика. При втором безударном слоге – дух, энергия, силы, бодрый.

К этому понятию китайские исследователи относятся с большим вниманием, по-разному раскрывая его сущность. Все признают, что данное слово или понятие можно толковать как в широком смысле, так и в узком его значении. В широком смысле слова цзиншэнь – это все нематериальные явления (противопоставленные материальному миру). Сюда относятся человеческое сознание, чувства, воля, мышление, представление, теоретические выкладки, учение и т. д. К узкому значению этого слова следует относить то, что считается внутренним ядром, душой и опорой явлений культурного сознания; то, что лежит в глубоких слоях души и является относительно устойчивым. Большинство китайских исследователей считает, что при рассмотрении национального характера следует исходить из узкого значения этого слова.

Существуют три точки зрения по поводу того, где находится граница понятия «национальный дух». Некоторые ученые считают, что при определении рамок данного понятия следует исходить из прогрессивного, активного, позитивного начала, т. е. истинный национальный дух подразумевает выкристаллизованную мысль, прогрессивные понятия, выдающиеся явления культуры, в которых отражаются интересы народных масс и пути развития общества. Сюда не входят пассивные, отрицательные компоненты национальной культуры.

Рассмотрим, как к данному понятию относятся некоторые китайские ученые. Так, известный китайский философ Чжан Дайнянь считает, что имеются два фактора, которые составляют национальный дух. Это, во-первых, то, что исповедуется большинством, и, во-вторых, то, что может побуждать людей к движению вперед. Это своеобразный катализатор [168, с. 5].

Однако есть и те, кто считает, что понятие это нейтральное. Оно подразумевает как активное, прекрасное, прогрессивное, выкристаллизованное, так и пассивное, отрицательное, отсталое, грубое. Если первое – это «хребет нации», ее прекрасные традиции, то второе – это отрицательные черты национального духа.

Другой китайский исследователь, Фан Литянь, считает, что можно рассматривать понятие цзиншэнь как с узких позиций, так и в широком смысле этого слова. Сам он считает, что с узких позиций рассматривать проблему в целом даже предпочтительней. При определении понятия «национальный дух» он предлагает исходить из пяти факторов. Во-первых, это то, чем обладает большинство людей, а именно широко распространенный в народе, общепризнанный способ мышления. Во-вторых, это дух, который постепенно развивался, обогащался и становился зрелым. В-третьих, это основополагающие способы мышления. В-четвертых, это дух добрососедства в общении с представителями других наций.

В-пятых, это дух, который ведет вперед [168, с. 3–4]. При всей расплывчатости формулировок в них можно заметить поступательные тенденции, активные черты китайской натуры.

Еще один китайский ученый, Чжан Цичжи, считает, что национальный дух – это в первую очередь гуманность. Он об ращает внимание на моральную сторону вопроса, церемонии и справедливость, следуя традиционному лозунгу тянь ся вэй гун «мир принадлежит народу». Во-вторых, национальный дух китайца отличает единение с природой. Он привык относиться к ней с любовью, беречь ее и преобразовывать. В-третьих, национальный дух – это сочетание инь и ян, нечетного и четного, симметрии и асимметрии. Наконец, Чжан Цичжи отмечает прагматизм китайцев и их умение приспосабливаться к обстоятельствам [168, с. 5].

Следовательно, четкое определение такой этнопсихологической категории, как характер, подменяется понятием «национальный дух» (миньцзу цзиншэнь). Как правило, китайские исследователи склонны к простому перечислению тех или иных качеств, которыми в идеале обладают или должны обладать носители китайского менталитета. Уже упоминавшийся Фан Литянь относит к национальному духу такие моральные качества, как честь и благородство души, благодушие и снисходительность, патриотизм. Вместе с тем отмечен и практицизм китайцев. Такую же позицию занимает и Лю Ганцзи [168, с. 6].

Ши Юаньцян подчеркивает, что китайский национальный дух обладает яркой интровертностью, что наглядно проявляется в жизни людей из знаменитой новеллы Тао Юаньмина «Персиковый источник». У китайцев превалирует жертвенность, в то время как на Западе доминируют экстраверты, повсюду царит рыцарский дух и дух борьбы [168, с. 12].

Бао Синьцзянь отмечает, что к типичным качествам национального духа китайцев следует добавить: 1) длительную историю; 2) широту охвата; 3) богатое содержание (трудолюбие, храбрость, готовность терпеть лишения и бороться, патриотизм, стремление к единству, тщательность и кропотливость, экономность и бережливость); 4) яркий и глубокий рационализмом.

Некоторые ученые считают, что национальный дух китайцев включает в себя: склонность к консенсусу, культурную традицию с превалированием гуманности; умение преображаться, интуицию, экспериментальный тип мышления, активность [168, с. 11].

Итак, многие китайские исследователи не прочь поговорить о «национальном духе», каждый раз вкладывая в это понятие свое собственное видение.

Далее мы будем исходить из принятых в отечественной этнопсихологии понятий и категорий, обращаясь там, где необходимо, к традиционным представлениям китайцев относительно «национального духа» и других понятий, выделяя в них общее и различное.

Глава 3
Психология китайцев в оценках китайских и зарубежных исследователей

В отечественном и зарубежном китаеведении проблема психологии китайцев всегда привлекала внимание исследователей. Весьма ценны первые наблюдения русских и иностранных миссионеров, дипломатов и ученых, оказавшихся в Китае в конце XIX – начале XX в. Как правило, это очерки, в которых описываются жизнь и нравы старого Китая. Авторы, заостряя внимание читателя на том, чем отличается психология носителей различных культур, обычно приводят многочисленные примеры курьезных случаев взаимного непонимания.

Существует по меньшей мере три варианта, или подхода, к описанию национальных черт психологии того или иного народа: явно положительный, явно отрицательный, с удивлением. Все три подхода ярко продемонстрированы в нижеследующем обзоре.

Особое место в списке литературы на русском языке занимает очерк И. Я. Коростовца «Китайцы и их цивилизация» [21], впервые увидевший свет в Санкт-Петербурге в 1896 г.

Уже в первой главе с характерным названием «Китайцы и европейцы; китайский характер» автор сравнивает черты национального характера людей, относящихся к двум разным цивилизациям, отмечая, что представления китайцев о европейцах весьма туманны, а порой и ложны. И. Я. Коростовец подчеркивает горделивую уверенность китайцев в своем превосходстве над иностранцами, их гордость, скорее чванство, и презрение ко всему некитайскому. Для китайцев такие развлечения и хобби иностранцев, как верховая езда, охота, игра в теннис, – это проявления варварства. Китайский народ по своей сути консервативен и не находит нужным что-либо изменять, ибо благоговеет перед прошлым. Китайцы действуют неторопливо, с расстановкой и повторениями, движения их плавны, церемонны и методичны, что говорит об их воспитанности и моральной зрелости. Они считают иностранцев невоспитанны ми, так как им недостает солидности, движения их резки и суетливы, они нервны и бестактны. Автор отмечает невероятную жизнестойкость, неприхотливость и выносливость китайцев. Они терпеливо переносят настоящее, а врожденная склонность к порядку и спокойствию удерживает их от ссор. Китайцы предпочитают угрозы и бранные слова рукоприкладству. Их миролюбие подчас можно принять за трусость. Китайцы настойчивы в достижении своей цели и умело обходят препятствия, если не могут их преодолеть. Способность к пассивному сопротивлению и гибкость делают китайца недюжинным против ником, в особенности для человека с нервным характером. Сознаться в неправоте для китайца значит «потерять лицо». Как пишет И. Коростовец, в разговоре с китайцем, владеющим искусством уходить от ответа, промолчать или перевести разговор в иную плоскость, невозможно быть уверенным в том, что сказанное им есть его последнее слово, и следует ожидать любого сюрприза [21, с. 191].

В начале ХХ в. в Санкт-Петербурге вышли две книги В. В. Корсакова под названием «Пять лет в Пекине. Из наблюдений над бытом и жизнью китайцев» и «В старом Пекине», в которых автор также касается вопросов, связанных с национальным характером китайцев [22; 23].

И. Г. Баранов, проживший в Китае без малого пятьдесят лет (первая половина ХХ в.), в книге «Верования и обычаи китайцев» касается некоторых проблем, связанных с особенностями поведения китайцев в различных ситуациях, рассказывает о нравах и обычаях китайцев [4].

К особенностям психического склада китайцев, нашедшим отражение в китайской философии, литературе и искусстве, обратился в свое время и академик В. М. Алексеев в своих статьях, или, как он сам их называл, «сравнительных этюдах»: «Римлянин Гораций и китаец Лу Цзи о поэтическом мастерстве» и «Француз Буало и его китайские современники о поэтическом мастерстве». Интересны в этом смысле некоторые его лекции по китайской литературе, прочитанные в Коллеж де Франс и Музее Гимэ [1].

Среди работ, написанных китаеведами нашего времени, в которых освещается тема психологии китайцев, представляют определен ный интерес следующие: «Китай: страницы прошлого» В. Я. Сидихменова [49] и «Китай и китайцы глазами российского ученого» В. Г. Бурова [9].

Серьезное теоретическое изучение проблемы «Кто они – китайцы?» началось, пожалуй, с серии фундаментальных работ коллектива авторов, которые были посвящены этнической истории китайцев. Это в первую очередь относится к монографии М. В. Крюкова, М. В. Софронова, Н. Н. Чебоксарова, которая связана с проблемами этногенеза древних китайцев. Последующие работы, в которых также принимали участие Л. С. Переломов и В. В. Малявин, посвящены китайскому этносу Средних веков, а также этнической истории китайцев в XIX и начале XX в. [24–29].

Обращает на себя внимание монография К. М. Тертицкого «Китайцы: традиционные ценности в современном мире» [59], которая в основном посвящена проблемам религии в современном Китае. Как указывает автор во введении, в книге «последовательно рассматриваются взаимосвязь этнического самосознания с системой ценностей китайцев, воздействие состояния этнического самосознания на религиозные процессы и функционирование этнического самосознания при взаимодействии китайцев с иноэтничной общностью и ее культурой» [59, с. 11]. В книге не столько фиксируются отдельные факты проявления китайцами тех или иных особенностей национальной психологии, сколько вскрываются и объясняются их причины, что, безусловно, поднимает: исследование психологии китайцев на новый уровень. В главе «Традиционные социокультурные характеристики в сознании и по ведении индивида в современном Китае» автор особое внимание уделяет тому, как и в какой степени ментальность и ее феномены присутствовали и присутствуют в жизни современных китайцев в последние десятилетия. В книге приводятся многочисленные статистические данные, полученные китайскими и европейскими исследователями, материалы обследований, которые свыше 20 лет проводили тайваньские ученые.

К. М. Тертицкий подчеркивает, что именно нравственные нормы родствен ной группы являлись базой для господствующей в обществе и государстве конфуцианской этической модели. Семья была не только главной социальной группой, но и прототипом всех иных социальных организаций. Родственные связи стали основой для построения всей совокупности отношений в обществе. В рамках этих связей действует принцип взаимной опоры и взаимных обязательств. Отсюда ориентация китайцев на группы и кланы.

Наиболее полно раскрыта интересующая нас тема в книге В. В. Собольникова «Этнопсихологические особенности китайцев» [51]. Не будучи китаистом, автор опирается главным образом на работы отечественных ученых-психологов, составивших общетеоретическую основу исследования, и на литера туру на английском языке. На наш взгляд, эта книга интересна тем, что в ней впервые в России с научной точки зрения рассматриваются основные черты национального характера китайцев, поэтому сам факт ее появления следует приветствовать.

В монографии пять глав (в каждой главе по три раздела): «Этнопсихологические феномены в системе китайского менталитета», «Психологические механизмы функционирования значимых этнопсихологических феноменов», «Ценностные ориентации китайцев», «Реальное поведение китайцев и детерминанты его прогноза» и «Этническое самосознание китайцев и проблемы межнациональных отношений».

В первой главе дается анализ различных трактовок понятия «ментальность». Под менталитетом В. В. Собольников понимает совокупность тех компонентов сознания (в данном случае этнического), которые обусловливают его структурную целостность и качественную определенность социальных (этнических) общностей, позволяющих идентифицировать их посредством проявления готовностей, предрасположенностей и установок действовать, мыслить, чувствовать и воспринимать мир особым образом. Понятие «среда» включает в себя эпоху и место проживания, культуру, религию и философию общества. Изучение ментальности позволяет проанализировать как высокорациональные формы сознания китайцев, так и бессознательные структуры, неосознаваемые генетические и культурные коды и тем самым выделить новый «образ» семьи, группы и китайского общества в целом.

Следующая глава посвящена рассмотрению системы этнических стереотипов китайцев. Как указывает В. В. Собольников, функционально значимыми в условиях межличностного общения являются этностереотипы внутригрупповых связей, межгруппового общения. Существует две группы стереотипов: безусловные и относительные. Первая включает функционально значимые во всех ситуациях межличностного общения – стереотипы внутригруппового и межэтнического общения; вторая – отношение к жизни и смерти, к борьбе, долгу и обязанностям, к власти и престижу, к старшим и младшим, к материальным условиям быта и труду.

Этнический автостереотип китайца во многом определяется, во-первых, укоренившимися в его сознании представлениями о своей национальной исключительности, особой мессианской роли Китая и китайцев, во-вторых, высокой оценкой ханьского этноса как обладающего самой древней историей и культурой.

В третьей главе автор утверждает, что «с ценностью формы в обыденном сознании китайца тесно связаны такие этнопсихологические феномены, как концепции “лица” и “стыда”. Она во многом обусловливает мотивационную сторону коммуникативного поведения китайца» [51, с. 49]. В. В. Собольников отмечает существование определенного стереотипа в сознании китайца, который стремится перевести любое общение на привычные для себя рельсы. Другая не менее важная ценность – это авторитет. Так, авторитетными являются все китайские ценности, манеры поведения, слова, жесты, ритуалы, последовательность изложения аргументов, китайские обычаи и традиции, мудрость предков и вообще все, связанное с китайской культурой. Автор отмечает и феномен ценности конкретного, ибо конкретное, или наглядное, воспринимается китайцем лучше всего. Китайцу во время контакта трудно сосредоточить внимание на том, что воспринимается не сразу, не имеет за конченной формы и требует абстрактных выкладок, поэтому при аргументации какого-либо положения он часто прибегает к образам, которые можно воспринять конкретно. Конкретность восприятия влечет за собой склонность к образности, символике и даже к своего рода магии числа или устойчивого сочетания.

Глава четвертая посвящена «концепции лица» в контексте особенностей восприятия и мышления китайцев [51, с. 67]. Понятие «лица» имеет универсальное применение. Важны избираемые этим «лицом» линия поведения, способы утверждения собственной репутации, элементы драматургии, в совокупности реализующие одну из моделей социального поведения. Таковы усиление собственного «лица» и укрепление имиджа, усиление престижа другого; потеря собственного «лица», престижа; восстановление собственного «лица», престижа. Каждая этнокультурная общность вырабатывает свое миропонимание и мироощущение, формируя при этом «модель видения мира». Традиционно в Китае считается, что чем выше авторитет человека (как и его социальное положение и возраст), тем медленнее и многозначительнее должна быть его речь. Поэтому неторопливая и напыщенная речь официального лица высокого ранга столь разительно отличается от примитивной и торопливой речи крестьянина. Торопливость и суетливость ассоциируются в сознании китайца с неуверенностью в себе и вызывают негативную реакцию по отношению к партнеру. Непривычный стиль общения может стать поводом для разрыва отношений.

Причиной устойчивого негативного отношения китайцев к представителям других этнических групп, как отмечено в пятой главе книги, является то, что традиционный Китай, как правило, контактировал с этническими группами, значительно уступавшими в культурном развитии, что не могло не сформировать в сознании китайцев соответствующего представления о себе как о центре мировой цивилизации [51, с. 84]. В содержание этнического самосознания входит, с одной стороны, укоренившееся представление о себе (аутостереотип), с другой – представление о других народах (гетеростереотипы). Этнические стереотипы порождают стереотипные чувства по отношению к различным нациям, влияют на этнические установки, определяют поведение людей в межэтнических контактах. Основополагающей структурной единицей национального чувства китайцев является чувство нескрываемой гордости за свою независимость. Национальное самосознание и национальное чувство китайцев, как сказано в книге В. В. Собольникова, концентрированно находят свое отражение в этноцентризме, для которого характер на жесткая система ценностных ориентаций.

Одним из продуктивных методов изучения психологии китайцев следует считать анализ художественных произведений китайских писателей, где встречаются размышления на эту тему либо сопоставляются особенности национального характера с психологией и поступками представителей другой страны (чаще европейцев или американцев). Здесь можно назвать такие известные произведения китайских писателей, как «Осажденная крепость» Цянь Чжуншу, путевые очерки Фэн Цзицая и, конечно же, творчество Лао Шэ в целом, которому посвящена монография А. А. Родионова «Лао Шэ и проблемы национального характера в китайской литературе XX века» [45] и ряд его статей [44]. Исторические и социальные факторы, безусловно, воздействовали на психический склад китайцев на различных этапах истории страны. В своей книге А. А. Родионов анализирует то, как Лао Шэ применял метод сопоставления психологии китайцев и иностранцев в конце 20-х – начале 30-х гг. XX в. Писатель использовал юмор, сатиру, фарс в качестве сюжетообразующих элементов, при этом акцент делался на психологии пекинцев, в том числе и маньчжуров по происхождению. Исследователь отмечает также повышенное внимание Лао Шэ к механизмам саморегуляции поведения китайцев (лянь, мяньцзы, жэньцин) и к недостатку личностной самостоятельности китайцев.

К сказанному можно лишь добавить, что многие китайские писатели, в разные годы имевшие возможность некоторое время пребывать за рубежом как в Азии, так и в Европе, возвратившись на родину или еще находясь за ее пределами, стали рассматривать в своих произведениях привычную им китайскую действительность под иным углом зрения, как говорится, свежим взглядом, порой остро критическим, выявляя вместе с тем особенности специфических черт китайского характера, который опять же при сопоставлении с характером людей иной цивилизации проявлялся достаточно отчетливо.

В несколько ином плане написана книга С. Л. Тихвинского «Восприятие в Китае образа России» [60]. Современная наука когнитивистика предоставляет широкий спектр возможностей для изучения все той же национальной психологии «с обратной стороны». Автор показывает многочисленные как позитивные, так и негативные явления, связанные порой с предвзятостью, порой с непониманием или незнанием существа вопроса. Книга богата фактическим материалом и рассматривает данный вопрос во всех его аспектах.

Надо признать, что зарубежные исследователи значительно преуспели в изучении психологии китайцев, о чем свидетельствуют многочисленные монографии и статьи в научных журналах. Среди них особого внимания заслуживают ставшая уже классической книга А. Smith «Chinese Characteristics» [194], а также заметки, или, скорее, мемуары, Д. Макгована «Китайцы у себя дома» [31].

Анализируя публикации европейских и американских миссионеров и исследователей Китая прошлых лет, многие китайские авторы, как правило, обвиняют некоторых из них в необъективности, предубежденности и непонимании особенностей китайской натуры. Иностранцы, впервые столкнувшись с китайцами, утверждали, что китайская мысль якобы «продолжает спать», и что в китайской культуре, мол, существует первобытная древность, и что китайцам недостает способности к абстракции и синтезу. К тому же они негуманны, не любят чистоту, не прочь пошуметь, любят удобства, на лице у них всегда улыбка. Они жестоки, жадны, хитры, лицемерны, тщеславны, надменны, задумчивы, ленивы, трусливы. Все это сильно раздражало китайских авторов. Однако иностранные исследователи давали и другую оценку китайского характера. Они отмечали у китайцев остроту ума, интеллект, высокую степень ощущения прекрасного, предельный уровень реального сознания. Именно поэтому у них нет представления об абстрактном идеале и они нерелигиозны. Им недостает индивидуальности, они честны, бережливы, радуются жизни, наслаждаются тем, что имеют. Они умеют гордиться прошлым. Они талантливы, любят порядок, обладают организаторскими способностями, физически выносливы. Вот такой совсем не малый набор всевозможных качеств – результат многолетних наблюдений при общении с носителями китайской культуры.

Последующие годы показали, что во многом европейские ученые оказались правы, и теперь это подтверждается работами самих китайских ученых.

Конечно, не следует индивидуальные особенности отдельного человека распространять на всю нацию. Это так же очевидно, как и то, что необходимо всячески избегать сопоставления цивилизаций в области морали, давая им ту или иную субъективную оценку.

К сожалению, многие европейские исследователи, изучая Китай, рассматривают его скорее как антиквариат, совершенно забывая о том, что время вносит свои коррективы – меняются условия, меняется характер и национальное сознание, и древние фолианты – это всего лишь часть китайской культуры, в которой отражается китайский менталитет.

Книга А. Смита впервые увидела свет в Нью-Йорке в 1894 г. Ее автор провел в Китае 22 года в качестве миссионера, что позволило ему в полной мере ознакомиться с особенностями менталитета китайцев. В монографии, включающей 27 глав, представлены основные черты китайского характера, о которых можно судить по названиям некоторых глав: «Лицо», «Вежливость», «Отсутствие нервов», «Отсутствие общественной морали», «Консерватизм», «Безразличие к комфорту и удобствам» и т. д. В книге масса примеров поведения китайцев в различных ситуациях, много верных наблюдений и справедливых замечаний. Вместе с тем по своему подходу она достаточно типична для произведений подобного толка, вышедших из-под пера иностранцев, длительное время общавшихся с носителями этой древней культуры на их территории. Смита следует считать классиком этого жанра, которого цитируют практически все исследователи указанной проблемы. Особенно «доставалось» автору за его односторонний подход к описанию китайского характера. А. Смит считал, что китайцы чрезмерно боятся «потерять лицо», они легковерны и доверчивы, непунктуальны, пренебрежительно относятся к людям. Для них характерно состояние душевного застоя, им недостает коллективного образа мышления, чувства сострадания, они являются паразитами, эгоистичны, не доверяют друг другу и чрезмерно консервативны. В то же время они трудолюбивы, терпеливы, добросердечны, сдержанны, самодостаточны, соблюдают церемонии, почитают старших.

У Макгована также можно найти типичные суждения иностранца, столкнувшегося с представителями совершенно иной цивилизации [31, с. 168–176]. Так, он полагал, что вместо логики и последовательности в рассуждениях европеец сталкивается с манерой китайцев кружить вокруг да около, но не говорить прямо. Не всегда можно догадаться, что им нужно от собеседника. Прямая постановка вопроса противоречит всем привычкам и складу ума китайца, кажет ся ему почти грубой. Д. Макгован отмечал, что китайцы выносливы и способны перенести любые лишения, порой кажется, что у них отсутствуют нервы, они невозмутимо относятся ко всему окружающему. Быстрый, нервный темп жизни неизвестен в этой стране: у китайцев нет привычки торопиться. Их терпение проявляется в умении ждать. Макгован затронул также традиционную тему китайского чиновничества, которую не обходит ни один современный китайский исследователь национальной психологии китайцев. Как отмечает автор, чиновник в прежние времена не мог отказаться от взяток, он должен был отложить что-нибудь на старость, на случай выхода в отставку, поэтому взяточничество воспринималось в порядке вещей и не осуждалось.

Среди европейских авторов, посвятивших свое творчество изучению китайской цивилизации, видное место занимает М. Гране. В своей книге «Китайская мысль», впервые вышедшей в 1934 г., он исследовал важнейшие качества китайского менталитета, поставив задачу попытаться «описать представления, пристрастия и символы, которые в Китае определяют умственную жизнь», иначе говоря, «выявить фундамент китайской мысли». М. Гране справедливо отмечает одну важную особенность китайского языка, а именно его неприспособленность для выражения отвлеченностей: «Он (китайский язык – Н. С.) предпочитает богатые практическими ассоциациями символы абстрактным знакам, которые мог ли бы помочь в уточнении идей» [12]. Более фундаментально эти и другие стороны китайского менталитета освещены в его книге «Китайская мысль от Конфуция до Лао-цзы» [13].

Спустя несколько десятилетий ученые, в том числе и китайские, выявили функциональные различия между правым и левым полушариями головного мозга у китайцев и европейцев, убедительно показав, что левое полушарие, отвечающее за абстрактное мышление, у китайцев развито слабее, чем правое, где доминирует образное мышление, символика и т. п. По этому вполне современно звучит заявление автора, что «их [китайцев] мысль не захотела рассматривать как абстрактные категории свои представления о времени, пространствах и числах» [13, c. 20].

Справедливы замечания М. Гране относительно стиля и внутренней ритмики китайского языка. В качестве иллюстрации тонкого и удивительно точного наблюдения автора приведем достаточно длинную цитату, которая отражает в том числе и стиль изложения, избранный ученым: «Скажем, писателю (китайскому – Н. C.) захотелось прихвастнуть своей осведомленностью или он счел уместным прибегнуть к доводам аd hominem. Никому, как китайцу, не доставляет такого удовольствия использовать доводы, позаимствованные из самых разных доктрин, или прибегнуть – из чистого лукавства – к рассуждениям, которые давали бы преимущество над противником и при этом не требовали их обоснования… Такое использование чужих идей ради спора или же из рисовки само по себе знаменательно: оно раскрывает черту китайского ума, при этом отнюдь не свидетельствуя о какой-то близости соперничающих учений» [12, с. 13].

Интерес к «загадочным» китайцам не утихает до сих пор, о чем свидетельствует вышедшая в 2006 г. книга Ханне Чен (Германия) под названием «Эти поразительные китайцы» [64]. В разделе «Китайские будни» речь идет о традиционной китайской вежливости, об отношениях между людьми, о китайской семье, о роли женщины в обществе и т. п.

К относительно недавним зарубежным исследованиям психологии китайцев относится изданная в 1964 г. монография японского ученого Hajime Nakamura «Ways of Thinking of Eastern People: India – China – Tibet – Japan» [190]. Красной нитью в книге проходит тема конкретного и абстрактного в мышлении и мировосприятии китайцев. Автор работы в доказательство своих рассуждений приводит многочисленные факты из китайского языка, интерпретации буддийских сутр. Накамура говорит о консерватизме и стереотипах у китайцев, преимуществе наглядности перед логикой, особой практичности, энциклопедичности и тщательности исследований, идеализации прошлого.

Из публикаций последних десятилетий можно отметить книгу М. Н. Bond «Beyond the Chinese Face» [177] – своеобразный психологический анализ «изнутри», сделанный американцем, много лет прожившим в Сянгане, и ряд других работ. М. Бонд возглавляет сянганскую психологическую школу, чьей теоретической базой стало влияние традиционных ценностей на протекание у китайцев психологических процессов. Для представителей этой школы характерно сочетание применения современных экспериментальных или тестовых методик и психокультурологической интерпретации полученных данных, производимой с учетом определяющего влияния культурных ценностей. Данная работа Бонда построена на сравнительном анализе китайской, американской и европейской культур. С помощью проведения параллелей, нахождения аналогий между несколькими этническими группами возможно открытие каких-то новых аспектов, граней изучаемого вопроса. Автор замечает, что, к сожалению, в подавляющее большинство компаративных тестирований и экспериментов вовлечены, как правило, две культуры: американская (чаще всего) и китайская. К тому же бикультурные исследования проводились преимущественно представителями Запада, что объясняется очень небольшим количеством тестов, составленных китайскими психологами. М. Бонда интересуют разные вопросы: особенности социализации китайского ребенка, проблемы образа мышления китайцев, восприятия ими окружающей действительности, поведение китайца в обществе и его ролевое предназначение и т. п.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю