Текст книги "Полное собрание стихотворений. Том 2"

Автор книги: Николай Некрасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

19. РЫЦАРЬ НА ЧАС

Если пасмурен день, если ночь не светла,

Если ветер осенний бушует,

Над душой воцаряется мгла,

Ум, бездействуя, вяло тоскует.

Только сном и возможно помочь,

Но, к несчастью, не всякому спится…

Слава богу! морозная ночь -

Я сегодня не буду томиться.

По широкому полю иду,

Раздаются шаги мои звонко,

Разбудил я гусей на пруду,

Я со стога спугнул ястребенка.

Как он вздрогнул! как крылья развил!

Как взмахнул ими сильно и плавно!

Долго, долго за ним я следил,

Я невольно сказал ему: славно!

Чу! стучит проезжающий воз,

Деготьком потянуло с дороги…

Обоняние тонко в мороз,

Мысли свежи, выносливы ноги.

Отдаешься невольно во власть

Окружающей бодрой природы;

Сила юности, мужество, страсть

И великое чувство свободы

Наполняет ожившую грудь;

Жаждой тела душа закипает,

Вспоминается пройденный путь,

Совесть песню свою запевает…

Я советую гнать ее прочь -

Будет время еще сосчитаться!

В эту тихую, лунную ночь

Созерцанию должно предаться.

Даль глубоко прозрачна, чиста,

Месяц полный плывет над дубровой,

И господствуют в небе цвета

Голубой, беловатый, лиловый.

Воды ярко блестят средь полей,

А земля прихотливо одета

В волны белого лунного света

И узорчатых, странных теней.

От больших очертаний картины

До тончайших сетей паутины

Что как иней к земле прилегли,-

Всё отчетливо видно: далече

Протянулися полосы гречи,

Красной лентой по скату прошли;

Замыкающий сонные нивы,

Лес сквозит, весь усыпан листвой;

Чудны красок его переливы

Под играющей, ясной луной;

Дуб ли пасмурный, клен ли веселый -

В нем легко отличишь издали;

Грудью к северу; ворон тяжелый -

Видишь – дремлет на старой ели!

Всё, чем может порадовать сына

Поздней осенью родина-мать:

Зеленеющей озими гладь,

Подо льном – золотая долина,

Посреди освещенных лугов

Величавое войско стогов,-

Всё доступно довольному взору…

Не сожмется мучительно грудь,

Если б даже пришлось в эту пору

На родную деревню взглянуть:

Не видна ее бедность нагая!

Запаслася скирдами, родная,

Окружилася ими она

И стоит, словно полная чаша.

Пожелай ей покойного сна -

Утомилась, кормилица наша!..

Спи, кто может,– я спать не могу,

Я стою потихоньку, без шуму

На покрытом стогами лугу

И невольную думаю думу.

Не умел я с тобой совладать,

Не осилил я думы жестокой…

В эту ночь я хотел бы рыдать

На могиле далекой,

Где лежит моя бедная мать…

В стороне от больших городов,

Посреди бесконечных лугов,

За селом, на горе невысокой,

Вся бела, вся видна при луне,

Церковь старая чудится мне,

И на белой церковной стене

Отражается крест одинокий.

Да! я вижу тебя, божий дом!

Вижу надписи вдоль по карнизу

И апостола Павла с мечом,

Облаченного в светлую ризу.

Поднимается сторож-старик

На свою колокольню-руину,

На тени он громадно велик:

Пополам пересек всю равнину.

Поднимись!– и медлительно бей,

Чтобы слышалось долго гуденье!

В тишине деревенских ночей

Этих звуков властительно пенье:

Если есть в околотке больной,

Он при них встрепенется душой

И, считая внимательно звуки,

Позабудет на миг свои муки;

Одинокий ли путник ночной

Их заслышит – бодрее шагает;

Их заботливый пахарь считает

И, крестом осенясь в полусне,

Просит бога о ведряном дне.

Звук за звуком гудя прокатился,

Насчитал я двенадцать часов.

С колокольни старик возвратился,

Слышу шум его звонких шагов,

Вижу тень его; сел на ступени,

Дремлет, голову свесив в колени.

Он в мохнатую шапку одет,

В балахоне убогом и темном…

Всё, чего не видал столько лет,

От чего я пространством огромным

Отделен, – всё живет предо мной,

Всё так ярко рисуется взору,

Что не верится мне в эту пору,

Чтоб не мог увидать я и той,

Чья душа здесь незримо витает,

Кто под этим крестом почивает…

Повидайся со мною, родимая!

Появись легкой тенью на миг!

Всю ты жизнь прожила нелюбимая,

Всю ты жизнь прожила для других.

С головой, бурям жизни открытою,

Весь свой век под грозою сердитою

Простояла, – грудью своей

Защищая любимых детей.

И гроза над тобой разразилася!

Ты не дрогнув удар приняла,

За врагов, умирая, молилася,

На детей милость бога звала.

Неужели за годы страдания

Тот, кто столько тобою был чтим,

Не пошлет тебе радость свидания

С погибающим сыном твоим?..

Я кручину мою многолетнюю

На родимую грудь изолью,

Я тебе мою песню последнюю,

Мою горькую песню спою.

О прости! то не песнь утешения,

Я заставлю страдать тебя вновь,

Но я гибну – и ради спасения

Я твою призываю любовь!

Я пою тебе песнь покаяния,

Чтобы кроткие очи твои

Смыли жаркой слезою страдания

Все позорные пятна мои!

Чтоб ту силу свободную, гордую,

Что в мою заложила ты грудь,

Укрепила ты волею твердою

И на правый поставила путь…

Треволненья мирского далекая,

С неземным выраженьем в очах,

Русокудрая, голубоокая,

С тихой грустью на бледных устах,

Под грозой величаво-безгласная,-

Молода умерла ты, прекрасная,

И такой же явилась ты мне

При волшебно светящей луне.

Да! я вижу тебя, бледнолицую,

И на суд твой себя отдаю.

Не робеть перед правдой-царицею

Научила ты музу мою:

Мне не страшны друзей сожаления,

Не обидно врагов торжество,

Изреки только слово прощения,

Ты, чистейшей любви божество!

Что враги? пусть клевещут язвительней,-

Я пощады у них не прошу,

Не придумать им казни мучительней

Той, которую в сердце ношу!

Что друзья? Наши силы неровные,

Я ни в чем середины не знал,

Что обходят они, хладнокровные,

Я на всё безрассудно дерзал,

Я не думал, что молодость шумная,

Что надменная сила пройдет -

И влекла меня жажда безумная,

Жажда жизни – вперед и вперед!

Увлекаем бесславною битвою,

Сколько раз я над бездной стоял,

Поднимался твоею молитвою,

Снова падал – и вовсе упал!..

Выводи на дорогу тернистую!

Разучился ходить я по ней,

Погрузился я в тину нечистую

Мелких помыслов, мелких страстей.

От ликующих, праздно болтающих,

Обагряющих руки в крови

Уведи меня в стан погибающих

За великое дело любви!

Тот, чья жизнь бесполезно разбилася,

Может смертью еще доказать,

Что в нем сердце неробкое билося,

Что умел он любить…

………………

< (Утром, в постели) >

О мечты! о волшебная власть

Возвышающей душу природы!

Пламя юности, мужество, страсть

И великое чувство свободы -

Всё в душе угнетенной моей

Пробудилось… но где же ты, сила?

Я проснулся ребенка слабей.

Знаю: день проваляюсь уныло,

Ночью буду микстуру глотать,

И пугать меня будет могила,

Где лежит моя бедная мать.

Всё, что в сердце кипело, боролось,

Всё луч бледного утра спугнул,

И насмешливый внутренний голос

Злую песню свою затянул:

"Покорись, о ничтожное племя!

Неизбежной и горькой судьбе,

Захватило нас трудное время

Неготовыми к трудной борьбе.

Вы еще не в могиле, вы живы,

Но для дела вы мертвы давно,

Суждены вам благие порывы,

Но свершить ничего не дано…"

(1860-1862)

20. ТУРГЕНЕВУ

Мы вышли вместе… Наобум

Я шел во мраке ночи,

А ты… уж светел был твой ум,

И зорки были очи.

Ты знал, что ночь, глухая ночь

Всю нашу жизнь продлится,

И не ушел ты с поля прочь,

И стал ты честно биться.

В великом сердце ты носил

Великую заботу,

Ты как поденщик выходил

До солнца на работу.

Во лжи дремать ты не давал,

Клеймя и проклиная,

И маску дерзостно срывал

С глупца и негодяя.

И что же? луч едва блеснул

Сомнительного света,

Молва гласит, что ты задул

Свой факел… ждешь рассвета.

Наивно стал ты охранять

Спокойствие невежды -

И начал сам в душе питать

Какие-то надежды.

На пылкость юношей ворча,

Ты глохнешь год от года

И к свисту буйного бича

И к ропоту народа.

Щадишь ты важного глупца,

Безвредного ласкаешь

И на идущих до конца

Походы замышляешь.

Кому назначено орлом

Парить над русским миром,

Быть русских юношей вождем

И русских дев кумиром,

Кто не робел в огонь идти

За страждущего брата,

Тому с тернистого пути

Покамест нет возврата.

Непримиримый враг цепей

И верный друг народа,

До дна святую чашу пей,

На дне ее – свобода!

(1860 или 1861)

21. НА СМЕРТЬ ШЕВЧЕНКО

Не предавайтесь особой унылости:

Случай предвиденный, чуть не желательный.

Так погибает по божией милости

Русской земли человек замечательный

С давнего времени: молодость трудная,

Полная страсти, надежд, увлечения,

Смелые речи, борьба безрассудная,

Вслед затем долгие дни заточения.

Всё он изведал: тюрьму петербургскую,

Справки, доносы, жандармов любезности,

Всё – и раздольную степь Оренбургскую,

И ее крепость. В нужде, в неизвестности

Там, оскорбляемый каждым невеждою,

Жил он солдатом с солдатами жалкими,

Мог умереть он, конечно, под палками,

Может, и жил-то он этой надеждою.

Но, сократить не желая страдания,

Поберегло его в годы изгнания

русских людей провиденье игривое.

Кончилось время его несчастливое,

Всё, чего с юности ранней не видывал,

Милое сердцу, ему улыбалося.

Тут ему бог позавидовал:

Жизнь оборвалася.

(27 февраля 1861)

22. ПОХОРОНЫ

Меж высоких хлебов затерялося

Небогатое наше село.

Горе горькое по свету шлялося

И на нас невзначай набрело.

Ой, беда приключилася страшная!

Мы такой не знавали вовек:

Как у нас – голова бесшабашная -

Застрелился чужой человек!

Суд приехал… допросы…– тошнехонько!

Догадались деньжонок собрать:

Осмотрел его лекарь скорехонько

И велел где-нибудь закопать.

И пришлось нам нежданно-негаданно

Хоронить молодого стрелка,

Без церковного пенья, без ладана,

Без всего, чем могила крепка…

Без попов!.. только солнышко знойное,

Вместо ярого воску свечи,

На лицо непробудно-спокойное

Не скупясь наводило лучи;

Да высокая рожь колыхалася,

Да пестрели в долине цветы;

Птичка божья на гроб опускалася

И, чирикнув, летела в кусты.

Поглядим: что ребят набирается!

Покрестились и подняли вой…

Мать о сыне рекой разливается,

Плачет муж по жене молодой,-

Как не плакать им? Диво велико ли?

Своему-то они хороши!

А по ком ребятишки захныкали,

Тот, наверно, был доброй души!

Меж двумя хлебородными нивами,

Где прошел неширокий долок,

Под большими плакучими ивами

Успокоился бедный стрелок.

Что тебя доконало, сердешного?

Ты за что свою душу сгубил?

Ты захожий, ты роду нездешнего,

Но ты нашу сторонку любил:

Только минут морозы упорные

И весенних гостей налетит,-

"Чу!– кричат наши детки проворные.-

Прошлогодний охотник палит!"

Ты ласкал их, гостинцу им нашивал,

Ты на спрос отвечать не скучал.

У тебя порошку я попрашивал,

И всегда ты нескупо давал.

Почивай же, дружок! Память вечная!

Не жива ль твоя бедная мать?

Или, может, зазноба сердечная

Будет таять, дружка поджидать?

Мы дойдем, повестим твою милую:

Может быть, и приедет любя,

И поплачет она над могилою,

И расскажем мы ей про тебя.

Почивай себе с миром, с любовию!

Почивай! Бог тебе судия,

Что обрызгал ты грешною кровию

Неповинные наши поля!

Кто дознает, какою кручиною

Надрывалося сердце твое

Перед вольной твоею кончиною,

Перед тем, как спустил ты ружье?..

(–)

Меж двумя хлебородными нивами,

Где прошел неширокий долок,

Под большими плакучими ивами

Успокоился бедный стрелок.

Будут песни к нему хороводные

Из села по заре долетать,

Будут нивы ему хлебородные

Безгреховные сны навевать…

(22-25 июня 1861)

23. ДУМА

Сторона наша убогая,

Выгнать некуда коровушку.

Проклинай житье мещанское

Да почесывай головушку.

Спи, не спи – валяйся по печи,

Каждый день не доедаючи,

Трать задаром силу дюжую,

Недоимку накопляючи.

Уж как нет беды кручиннее

Без работы парню маяться,

А пойдешь куда к хозяевам -

Ни один-то не нуждается!

У купца у Семипалова

Живут люди не говеючи,

Льют на кашу масло постное

Словно воду, не жалеючи.

В праздник – жирная баранина,

Пар над щами тучей носится,

В пол-обеда распояшутся -

Вон из тела душа просится!

Ночь храпят, наевшись до поту,

День придет – работой тешутся…

Эй! возьми меня в работники,

Поработать руки чешутся!

Повели ты в лето жаркое

Мне пахать пески сыпучие,

Повели ты в зиму лютую

Вырубать леса дремучие,-

Только треск стоял бы до неба,

Как деревья бы валилися;

Вместо шапки, белым инеем

Волоса бы серебрилися!

(16 августа 1861)

24. КОРОБЕЙНИКИ

(Другу-приятелю

Гавриле Яковлевичу

(крестьянину деревни Шоды

Костромской губернии))

Как с тобою я похаживал

По болотинам вдвоем,

Ты меня почасту спрашивал:

Что строчишь карандашом?

Почитай-ка! Не прославиться,

Угодить тебе хочу.

Буду рад, коли понравится,

Не понравится – смолчу.

Не побрезгуй на подарочке!

А увидимся опять,

Выпьем мы по доброй чарочке

И отправимся стрелять.

(Н. Некрасов)

(23 августа 1861)

(Грешнево)

1

Кумачу я не хочу,

Китайки не надо.

(Песня)

"Ой, полна, полна коробушка,

Есть и ситцы и парча.

Пожалей, моя зазнобушка,

Молодецкого плеча!

Выди, выди в рожь высокую!

Там до ночки погожу,

А завижу черноокую -

Все товары разложу.

Цены сам платил не малые,

Не торгуйся, не скупись:

Подставляй-ка губы алые,

Ближе к милому садись!"

Вот и пала ночь туманная,

Ждет удалый молодец.

Чу, идет!– пришла желанная,

Продает товар купец.

Катя бережно торгуется,

Всё боится передать.

Парень с девицей целуется,

Просит цену набавлять.

Знает только ночь глубокая,

Как поладили они.

Распрямись ты, рожь высокая,

Тайну свято сохрани!

"Ой! легка, легка коробушка,

Плеч не режет ремешок!

А всего взяла зазнобушка

Бирюзовый перстенек.

Дал ей ситцу штуку целую,

Ленту алую для кос,

Поясок – рубаху белую

Подпоясать в сенокос -

Всё поклала ненаглядная

В короб, кроме перстенька:

"Не хочу ходить нарядная

Без сердечного дружка!"

То-то, дуры вы, молодочки!

Не сама ли принесла

Полуштофик сладкой водочки?

А подарков не взяла!

Так постой же! Нерушимое

Обещаньице даю:

Опорожнится коробушка,

На Покров домой приду

И тебя, душа-зазнобушка,

В божью церковь поведу!"

Вплоть до вечера дождливого

Молодец бежит бегом

И товарища ворчливого

Нагоняет под селом.

Старый Тихоныч ругается:

"Я уж думал, ты пропал!"

Ванька только ухмыляется -

Я-де ситцы продавал!

2

Зачали-почали Поповы дочери

(припев деревенских торгашей)

"Эй,Федорушки! Варварушки!

Отпирайте сундуки!

Выходите к нам, сударушки,

Выносите пятаки!"

Жены мужние – молодушки

К коробейникам идут,

Красны девушки-лебедушки

Новины свои несут.

И старушки вожеватые,

Глядь, туда же приплелись.

"Ситцы есть у нас богатые,

Есть миткаль, кумач и плис.

Есть у нас мыла пахучие -

По две гривны за кусок,

Есть румяна нелинючие -

Молодись за пятачок!

Видишь, камни самоцветные

В перстеньке как жар горят.

Есть и любчики заветные -

Хоть кого приворожат!"

Началися толки рьяные,

Посреди села базар,

Бабы ходят словно пьяные,

Друг у дружки рвут товар.

Старый Тихоныч так божится

Из-за каждого гроша,

Что Ванюха только ежится:

"Пропади моя душа!

Чтоб тотчас же очи лопнули,

Чтобы с места мне не встать,

Провались я!.."Глядь – и хлопнули

По рукам! Ну, исполать!

Не торговец – удивление!

Как божиться-то не лень…

Долго, долго всё селение

Волновалось в этот день.

Где гроши какие медные

Были спрятаны в мотках,

Всё достали бабы бедные,

Ходят в новеньких платках.

Две снохи за ленту пеструю

Расцарапалися в кровь.

На Феклушку, бабу вострую,

Раскудахталась свекровь.

А потом и коробейников

Поругала баба всласть:

"Принесло же вас, мошейников!

Вот уж подлинно напасть!

Вишь вы жадны, как кутейники.

Из села бы вас колом!.."

Посмеялись коробейники

И пошли своим путем.

3

Уж ты пей до дна, коли хошь добра, а не хошь добра, так не пей до дна.

Старинная былина

За селом остановилися,

Поделили барыши

И на церковь покрестилися,

Повздыхали от души.

"Славно, дядя, ты торгуешься!

Что не весел? ох да ох!"

– "В день теперя не отплюешься,

Как еще прощает бог:

Осквернил уста я ложию -

Не обманешь – не продашь!"

И опять на церковь божию

Долго крестится торгаш.

"Кабы в строку приходилися

Все-то речи продавца,

Все давно бы провалилися

До единого купца -

Сквозь сырую землю-матушку

Провалились бы… эх-эх!"

– "Понагрел ты Калистратушку."

– "Ну, его нагреть не грех,

Сам снимает крест с убогого".

– "Рыжий, клином борода".

– "Нашим делом нынче многого

Не добыть – не те года!

Подошла война проклятая

Да и больно уж лиха,

Где бы свадебка богатая -

Цоп в солдаты жениха!

Царь дурит – народу горюшко!

Точит русскую казну,

Красит кровью Черно морюшко,

Корабли валит ко дну.

Перевод свинцу да олову,

Да удалым молодцам.

Весь народ повесил голову,

Стон стоит по деревням.

Ой! бабье неугомонное,

Полно взапуски реветь!

Причитанье похоронное

Над живым-то рано петь!

Не уймешь их! Как отпетого

Парня в город отвезут.

Бабы сохнут с горя с этого,

Мужики в кабак идут.

Ты попомни целовальника,

Что сказал – подлец седой!

"Выше нет меня начальника,

Весь народ – работник мой!

Лето, осень убиваются,

А спроси-ка, на кого

Православные стараются?

Им не нужно ничего!

Всё бессребренники, сватушка,

Сам не сею и не жну,

Что родит земля им, матушка,

Всё несут в мою казну!"

"Пропилися, подоконники,

Где уж баб им наряжать!

В город едут, балахонники,

Ходят лапти занимать!

Ой, ты зелие кабашное,

Да китайские чаи,

Да курение табашное!

Бродим сами не свои.

С этим пьянством да курением

Сломишь голову как раз.

Перед светопреставлением,

Знать, война-то началась.

Грянут, грянут гласы трубные!

Станут мертвые вставать!

За дела-то душегубные

Как придется отвечать?

Вот и мы гневим всевышнего…"

– "Полно, дядя! Страшно мне!

Уж не взять рублишка лишнего

На чужой-то стороне?.."

4

Ай, барыня! барыня!

(Песня)

"Эй вы, купчики-голубчики,

К нам ступайте ночевать!"

Ночевали наши купчики,

Утром тронулись опять.

Полегоньку подвигаются,

Накопляют барыши,

Чем попало развлекаются

По дороге торгаши.

По реке идут – с бурлаками

Разговоры заведут:

"Кто вас спутал?"– и собаками

Их бурлаки назовут.

Поделом вам, пересмешники,

Лыком шитые купцы!..

Потянулись огурешники,

"Эй! просыпал огурцы!"

Ванька вдруг как захихикает

И на стадо показал:

Старичонко в стаде прыгает

За савраской,– длинен, вял,

И на цыпочки становится,

И лукошечком манит -

Нет! проклятый конь не ловится!

Вот подходит, вот стоит.

Сунул голову в лукошечко,-

Старичок за холку хвать!

"Эй! еще, еще немножечко!"-

Нет! урвался конь опять

И, подбросив ноги задние,

Брызнул грязью в старика.

"Знамо в стаде-то поваднее,

Чем в косуле мужика!

Эх ты, пареный да вяленый!

Где тебе его поймать?

Потерял сапог-то валяный,

Надо новый покупать?"

Им обозники военные

Попадались иногда:

"Погляди-тко, турки пленные,

Эка пестрая орда!"

Ванька искоса поглядывал

На турецких усачей

И в свиное ухо складывал

Полы свиточки своей:

"Эй вы, нехристи, табашники,

Карачун приходит вам!.."

Попадались им собашники:

Псы носились по кустам,

А охотничек покрикивал,

В роги звонкие трубил,

Чтобы серый зайка спрыгивал,

В чисто поле выходил.

Остановятся с ребятами:

"Чьи такие господа?"

– "Кашпирята с Зюзенятами…

Заяц! вон гляди туда!"

Всполошилися борзители:

"Ай! а-ту его! а-ту!"

Ну собачки! Ну губители!

Подхватили на лету…

Посидели на пригорочке,

Закусили как-нибудь

(Не разъешься черствой корочки)

И опять пустились в путь.

"Счастье, Тихоныч, неровное,

Нынче выручка плоха".

– "Встрелось нам лицо духовное -

Хуже не было б греха.

Хоть душа-то христианская,

Согрешил – поджал я хвост".

– "Вот усадьбишка дворянская,

Завернем?.."-"Ты, Ваня, прост!

Нынче баре деревенские

Не живут по деревням,

И такие моды женские

Завелись.. куда уж нам!

Хоть бы наша: баба старая,

Угреватая лицом,

Безволосая, поджарая,

А оделась – стог стогом!

Говорить с тобой гнушается:

Ты мужик, так ты нечист!

А тобой-то кто прельщается?

Долог хвост, да не пушист!

Ой ты, барыня спесивая,

Ты стыдись глядеть на свет!

У тебя коса фальшивая,

Ни зубов, ни груди нет,

Всё подклеено, подвязано!

Город есть такой: Париж,

Про него недаром сказано:

Как заедешь – угоришь.

По всему по свету славится,

Мастер по миру пустить;

Коли нос тебе не нравится,

Могут новый наклеить!

Вот от этих-то мошейников,

Что в том городе живут,

Ничего у коробейников

Нынче баре не берут.

Черт побрал бы моду новую!

А бывало в старину

Приведут меня в столовую,

Все товары разверну;

Выдет барыня красивая,

С настоящею косой,

Вожеватая, учтивая,

Детки выбегут гурьбой,

Девки горничные, нянюшки,

Слуги высыплют к дверям.

На рубашечки для Ванюшки

И на платья дочерям

Всё сама, руками белыми

Отбирает не спеша,

И берет кусками целыми -

Вот так барыня-душа!

"Что возьмешь за серьги с бусами?

Что за алую парчу?"

Я тряхну кудрями русыми,

Заломлю – чего хочу!

Навалит покупки кучею,

Разочтется – бог с тобой!..

А то раз попал я к случаю

За рекой за Костромой.

Именины были званые -

Расходился баринок!

Слышу, кличут гости пьяные:

"Подходи сюда, дружок!"

Подбегаю к ним скорехонько.

"Что возьмешь за короб весь?"

Усмехнулся я легохонько:

"Дорог будет, ваша честь".

Слово за слово, приятели

Посмеялись меж собой

Да три сотни и отпятили,

Не глядя, за короб мой.

Уж тогда товары вынули

Да в девичий хоровод

Середи двора и кинули:

"Подбирай, честной народ!"

Закипела свалка знатная.

Вот так были господа:

Угодил домой обратно я

На девятый день тогда!"

5

– Много ли верст до Гогулина?

– Да обходами три, а прямо-то шесть)

(Крестьянская шутка)

Хорошо было детинушке

Сыпать ласковы слова,

Да трудненько Катеринушке

Парня ждать до Покрова.

Часто в ночку одинокую

Девка часу не спала,

А как жала рожь высокую,

Слезы в три ручья лила!

Извелась бы неутешная,

Кабы время горевать,

Да пора страдная, спешная -

Надо десять дел кончать.

Как ни часто приходилося

Молодице невтерпеж,

Под косой трава валилася,

Под серпом горела рожь.

Изо всей-то силы-моченьки

Молотила по утрам,

Лен стлала до темной ноченьки

По росистым по лугам.

Стелет лен, а неотвязная

Дума на сердце лежит:

"Как другая девка красная

Молодца приворожит?

Как изменит? как засватает

На чужой на стороне?"

И у девки сердце падает:

"Ты женись, женись на мне!

Ни тебе, ни свекру-батюшке

Николи не согрублю,

От свекрови, твоей матушки,

Слово всякое стерплю.

Не дворянка, не купчиха я,

Да и нравом-то смирна,

Буду я невестка тихая,

Работящая жена.

Ты не нудь себя работою,

Силы мне не занимать,

Я за милого с охотою

Буду пашенку пахать.

Ты живи себе гуляючи

За работницей женой,

По базарам разъезжаючи,

Веселися, песни пой!

А вернешься с торгу пьяненький -

Накормлю и уложу!

"Спи пригожий, спи, румяненький!"-

Больше слова не скажу.

Видит бог, не осердилась бы:

Обрядила бы коня

Да к тебе и подвалилась бы:

"Поцелуй, дружок, меня!.."

Думы девичьи заветные,

Где вас все-то угадать?

Легче камни самоцветные

На дне моря сосчитать.

Уж овечка опушается,

Чуя близость холодов,

Катя пуще разгорается…

Вот и праздничек Покров!

"Ой, пуста, пуста коробушка,

Полон денег кошелек.

Жди-пожди, душа-зазнобушка,

Не обманет мил-дружок!"

Весел Ванька. Припеваючи,

Прямиком домой идет.

Старый Тихоныч, зеваючи,

То и дело крестит рот.

В эту ночку не уснулося

Не минуточку ему.

Как мошка-то пораздулася,

Так бог знает почему

Всё такие мысли страшные

Забираются в башку.

Прощелыги ли кабашные

Подзывают к кабаку,

Попадутся ли солдатики -

Коробейник сам не свой:

"Проходите с богом, братики!"-

И ударится рысцой.

Словно пятки-то иголками

Понатыканы – бежит.

В Кострому идут проселками,

По болоту путь лежит,

То кочажником, то бродами.

"Эх пословица-то есть:

Коли три версты обходами,

Прямиками будет шесть!

Да в Трубе, в селе, мошейники

Сбили с толку, мужики:

"Вы подите, коробейники,

В Кострому-то напрямки:

Верных сорок с половиною

По нагорной стороне,

А болотной-то тропиною

Двадцать восемь". Вот оне!

Черт попутал – мы поверили,

А кто версты тут считал?"

– "Бабы их клюкою меряли,-

Ванька с важностью сказал.-

Не ругайся! Сам я слыхивал,

Тут дорога попрямей".

– "Дьявол, что ли, понапихивал

Этих кочек да корней?

Доведись пора вечерняя,

Не дойдешь – сойдешь с ума!

Хороша наша губерния,

Славен город Кострома,

Да леса, леса дремучие,

Да болота к ней ведут,

Да пески, пески сыпучие…"

– "Стой-ка, дядя, чу, идут!"

6

Только молодец и жив бывал.

(Старинная былина)

Не тростник высок колышется,

Не дубровушки шумят,-

Молодецкий посвист слышится,

Под ногой сучки трещат.

Показался пес в ошейничке,

Вот и добрый молодец:

"Путь-дорога, коробейнички!"

– "Путь-дороженька, стрелец!"

– "Что ты смотришь?" -"Не прохаживал

Ты, как давеча в Трубе

Про дорогу я расспрашивал?"

– "Нет, почудилось тебе.

Трои сутки не был дома я,

Жить ли дома леснику?"

– "А кажись, лицо знакомое",-

Шепчет Ванька старику.

"Что вы шепчетесь?" – "Да каемся,

Лучше б нам горой идти.

Так ли, малый, пробираемся

В Кострому?" – "Нам по пути,

Я из Шуньи". – "А далеко ли

До деревни, до твоей?"

– "Верст двенадцать. А по многу ли

Поделили барышей?"

– "Коли знать всю правду хочется,

Весь товар несем назад".

Лесничок как расхохочется!

"Ты, я вижу, прокурат!

Кабы весь, небось не скоро бы

Шел ты, старый воробей!"-

И лесник приподнял коробы

На плечах у торгашей.

"Ой! легохоньки коробушки,

Всё повыпродали, знать?

Наклевалися воробушки,

Полетели отдыхать!"

– "Что, дойдем в село до ноченьки?"

– "Надо, парень, добрести,

Сам устал я, нету моченьки -

Тяжело ружье нести.

Наше дело подневольное,

День и ночь броди в лесу".

И с плеча ружье двуствольное

Снял – и держит на весу.

"Эх вы, стволики-голубчики!

Больно вы уж тяжелы".

Покосились наши купчики

На тяжелые стволы:

Сколько ниток понамотано!

В палец щели у замков.

"Неужели, парень, бьет оно?"

– "Бьет на семьдесят шагов".

Деревенский, видно, плотничек

Строит ложу – тяп да ляп!

Да и сам христов охотничек

Ростом мал и с виду слаб.

Выше пояса замочена

Одежонка лесника,

Борода густая склочена,

Лычко вместо пояска.

А туда же пес в ошейнике,

По прозванию Упырь.

Посмеялись коробейники:

"Эх ты, горе-богатырь!.."

Час идут, другой. «Далеко ли?»

– "Близко".-"Что ты?" У реки

Курапаточки закокали.

И детина взвел курки.

"Ай, курочки! важно щелкнули,

Хоть медведя уложу!

Что вы, други, приумолкнули?

Запоем для куражу!"

Коробейникам не пелося:

Уж темнели небеса,

Над болотом засинелася,

Понависнула роса.

"День-деньской и так умелешься,

Сам бы лучше ты запел…

Что ты?.. эй! в кого ты целишься?"

– "Так, я пробую прицел…"

Дождик, что ли собирается,

Ходят по небу бычки,

Вечер пуще надвигается,

Прытче идут мужики.

Пес бежит сторонкой, нюхает,

Поминутно слышит дичь.

Чу! как ухалица ухает,

Чу! ребенком стонет сыч.

Поглядел старик украдкою:

Парня словно дрожь берет.

"Аль спознался с лихорадкою?"

– "Да уж три недели бьет,-

Полечи!"– А сам прищурился,

Словно в Ваньку норовит.

Старый Тихоныч нахмурился.

"Что за шутки!– говорит.-

Чем шутить такие шуточки,

Лучше песни петь и впрямь.

Погодите полминуточки -

Затяну лихую вам!

Знал я старца еле зрячего,

Он весь век с сумой ходил

И про странника бродячего

Песню длинную сложил.

Ней от старости, ней с голоду

Он в канавке кончил век,

А живал богато смолоду,

Был хороший человек,

Вспоминают обыватели.

Да его попутал бог:

По ошибке заседатели

Упекли его в острог:

Нужно было из Спиридова

Вызвать Тита Кузьмича,

Описались – из Давыдова

Взяли Титушку-ткача!

Ждет сердечный: "Завтра, нонче ли

Ворочусь на вольный свет?"

Наконец и дело кончили,

А ему решенья нет.

"Эй, хозяйка! нету моченьки.

Ты иди к судьям опять!

Изойдут слезами оченьки,

Как полотна буду ткать?"

Да не то у Степанидушки

Завелося на уме:

С той поры ее у Титушки

Не видали уж в тюрьме.

Захворала ли, покинула,-

Тит не ведал ничего.

Лет двенадцать этак минуло -

Призывают в суд его.

Пред зерцалом, в облачении

Молодой судья сидел.

Прочитал ему решение,

Расписаться повелел

И на все четыре стороны

Отпустил – ступай к жене!

"А за что вы, черны вороны,

Очи выклевали мне?"

Тут и сам судья покаялся:

"Ты прости, прости любя!

Вправду ты задаром маялся,

Позабыли про тебя!"

Тит – домой. Поля не ораны,

Дом растаскан на клочки,

Продала косули, бороны,

И одежу, и станки,

С барином слюбилась женушка,

Убежала в Кострому.

Тут родимая сторонушка

Опостылела ему.

Плюнул! Долго не разгадывал,

Без дороги в путь пошел.

Шел – да песню эту складывал,

Сам с собою речи вел.

И говаривал старинушка:

"Вся-то песня – два словца,

А запой ее, детинушка,

Не дотянешь до конца!

Эту песенку мудреную

Тот до слова допоет,

Кто всю землю, Русь крещеную,

Из конца в конец пройдет".

Сам ее христов угодничек

Не допел – спит вечным сном.

Ну! подтягивай, охотничек!

Да иди ты передом!

ПЕСНЯ УБОГО СТРАННИКА

Я лугами иду – ветер свищет в лугах:

Холодно, странничек, холодно,

Холодно, родименькой, холодно!

Я лесами иду – звери воют в лесах:

Голодно, странничек, голодно,

Голодно, родименькой, голодно!

Я хлебами иду – что вы тощи, хлеба?

С холоду, странничек, с холоду,

С холоду, родименькой, с холоду!

Я стадами иду: что скотинка слаба?

С голоду, странничек, с голоду,

С голоду, родименькой, с голоду!

Я в деревню: мужик! ты тепло ли живешь?

Холодно, странничек, холодно,

Холодно, родименькой, холодно!

Я в другую: мужик! хорошо ли ешь, пьешь?

Голодно, странничек, голодно,

Голодно, родименькой, голодно!

Уж я в третью: мужик! что ты бабу бьешь?

С холоду, странничек, с холоду,

С холоду, родименькой, с холоду!

Я в четверту: мужик! что в кабак ты идешь?

С голоду, странничек, с голоду,

С голоду, родименькой, с голоду!

Я опять во луга – ветер свищет в лугах:

Холодно, странничек, холодно,

Холодно, родименькой, холодно!

Я опять во леса – звери воют в лесах:

Голодно, странничек, голодно,

Голодно, родименькой, голодно!

Я опять во хлеба,-

Я опять во стада",-

и т. д.

– –

Пел старик, а сам поглядывал:

Поминутно лесничок

То к плечу ружье прикладывал,

То потрогивал курок.

На беду, ни с кем не встретишься!

"Полно петь… Эй, молодец!

Что отстал?.. В кого ты метишься?

Что ты делаешь, подлец!"

– "Трусы, трусы вы великие!"-

И лесник захохотал

(А глаза такие дикие!).

"Стыдно!– Тихоныч сказал.-

Как не грех тебе захожего

Человека так пугать?

А еще хотел я дешево

Миткалю тебе продать!"

Молодец не унимается,

Штуки делает ружьем,

Воем, лаем отзывается

Хохот глупого кругом.

"Эй, уймись! Чего дурачишься?-

Молвил Ванька.– Я молчу,

А заеду, так наплачешься,

Разом скулы сворочу!

Коли ты уж с нами встретился,

Должен честью проводить".

А лесник опять наметился.

"Не шути!" – "Чаво шутить!"-

Коробейники отпрянули,

Бог помилуй – смерть пришла!

Почитай что разом грянули

Два ружейные ствола.

Без словечка Ванька валится,

С криком падает старик…

В кабаке бурлит, бахвалится

Тем же вечером лесник:

"Пейте, пейте, православные!

Я, ребятушки, богат;

Два бекаса ныне славные

Мне попали под заряд!

Много серебра и золотца,

Много всякого добра

Бог послал!" Глядят, у молодца

Точно – куча серебра.

Подзадорили детинушку -

Он почти всю правду бух!

На беду его – скотинушку

Тем болотом гнал пастух:

Слышал выстрелы ружейные,

Слышал крики… "Стой! винись!.."

И мирские и питейные

Тотчас власти собрались.

Молодцу скрутили рученьки.

"Ты вяжи меня, вяжи,

Да не тронь мои онученьки!"

– "Их-то нам и покажи!"

Поглядели: под онучами

Денег с тысячу рублей -

Серебро, бумажки кучами.

Утром позвали судей,

Судьи тотчас всё доведали

(Только денег не нашли!),

Погребенью мертвых предали,

Лесника в острог свезли…

(Август 1861)