Текст книги "Полное собрание стихотворений. Том 2"

Автор книги: Николай Некрасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Николай Алексеевич Некрасов
Полное собрание стихотворений. Том 2

Стихи и поэмы 1856 – 1874 гг.

1. ТИШИНА

1

Всё рожь кругом, как степь живая,

Ни замков, ни морей, ни гор…

Спасибо, сторона родная,

За твой врачующий простор!

За дальним Средиземным морем,

Под небом ярче твоего,

Искал я примиренья с горем,

И не нашел я ничего!

Я там не свой: хандрю, немею,

Не одолев мою судьбу,

Я там погнулся перед нею,

Но ты дохнула – и сумею,

Быть может, выдержать борьбу!

Я твой. Пусть ропот укоризны

За мною по пятам бежал,

Не небесам чужой отчизны -

Я песни родине слагал!

И ныне жадно поверяю

Мечту любимую мою

И в умиленьи посылаю

Всему привет… Я узнаю

Суровость рек, всегда готовых

С грозою выдержать войну,

И ровный шум лесов сосновых,

И деревенек тишину,

И нив широкие размеры…

Храм божий на горе мелькнул

И детски чистым чувством веры

Внезапно на душу пахнул.

Нет отрицанья, нет сомненья,

И шепчет голос неземной:

Лови минуту умиленья,

Войди с открытой головой!

Как ни тепло чужое море,

Как ни красна чужая даль,

Не ей поправить наше горе,

Размыкать русскую печаль!

Храм воздыханья, храм печали -

Убогий храм земли твоей:

Тяжеле стонов не слыхали

Ни римский Петр, ни Колизей!

Сюда народ, тобой любимый,

Своей тоски неодолимой

Святое бремя приносил -

И облегченный уходил!

Войди! Христос наложит руки

И снимет волею святой

С души оковы, с сердца муки

И язвы с совести больной…

Я внял… я детски умилился…

И долго я рыдал и бился

О плиты старые челом,

Чтобы простил, чтоб заступился

Чтоб осенил меня крестом

Бог угнетенных, бог скорбящих,

Бог поколений, предстоящих

Пред этим скудным алтарем!

2

Пора! За рожью колосистой

Леса сплошные начались,

И сосен аромат смолистый

До нас доходит…"Берегись!"

Уступчив, добродушно смирен,

Мужик торопится свернуть…

Опять пустынно-тих и мирен

Ты, русский путь, знакомый путь!

Прибитая к земле слезами

Рекрутских жен и матерей,

Пыль не стоит уже столбами

Над бедной родиной моей.

Опять ты сердцу посылаешь

Успокоительные сны,

И вряд ли сам припоминаешь,

Каков ты был во дни войны, -

Когда над Русью безмятежной

Восстал немолчный скрип тележный,

Печальный, как народный стон!

Русь поднялась со всех сторон,

Всё, что имела, отдавала

И на защиту высылала

Со всех проселочных путей

Своих покорных сыновей.

Войска водили офицеры,

Гремел походный барабан,

Скакали бешено курьеры;

За караваном караван

Тянулся к месту ярой битвы -

Свозили хлеб, сгоняли скот,

Проклятья, стоны и молитвы

Носились в воздухе… Народ

Смотрел с довольными глазами

На фуры с пленными врагами,

Откуда рыжих англичан,

Французов с красными ногами

И чалмоносных мусульман

Глядели сумрачные лица…

И всё минуло… всё молчит…

Так мирных лебедей станица,

Внезапно спугнута, летит

И, с криком обогнув равнину

Пустынных, молчаливых вод,

Садится дружно на средину

И осторожнее плывет…

3

Свершилось! Мертвые отпеты,

Живые прекратили плач,

Окровавленные ланцеты

Отчистил утомленный врач.

Военный поп, сложив ладони,

Творит молитву небесам.

И севастопольские кони

Пасутся мирно… Слава вам!

Все были там, где смерть летает,

Вы были в сечах роковых

И, как вдовец жену меняет,

Меняли всадников лихих.

Война молчит – и жертв не просит,

Народ, стекаясь к алтарям,

Хвалу усердную возносит

Смирившим громы небесам.

Народ – герой! в борьбе суровой

Ты не шатнулся до конца,

Светлее твой венец терновый

Победоносного венца!

Молчит и он… как труп безглавый,

Еще в крови, еще дымясь;

Не небеса, ожесточась,

Его снесли огнем и лавой:

Твердыня, избранная славой,

Земному грому поддалась!

Три царства перед ней стояло,

Перед одной… таких громов

Еще и небо не метало

С нерукотворных облаков!

В ней воздух кровью напоили,

Изрешетили каждый дом

И, вместо камня, намостили

Ее свинцом и чугуном.

Там по чугунному помосту

И море под стеной течет.

Носили там людей к погосту,

Как мертвых пчел, теряя счет…

Свершилось! Рухнула твердыня,

Войска ушли… кругом пустыня,

Могилы… Люди в той стране

Еще не верят тишине,

Но тихо… В каменные раны

Заходят сизые туманы,

И черноморская волна

Уныло в берег славы плещет…

Над всею Русью тишина,

Но – не предшественница сна:

Ей солнце правды в очи блещет,

И думу думает она.

4

А тройка всё летит стрелой.

Завидев мост полуживой,

Ямщик бывалый, парень русский,

В овраг спускает лошадей

И едет по тропинке узкой

Под самый мост… оно верней!

Лошадки рады: как в подполье,

Прохладно там… Ямщик свистит

И выезжает на приволье

Лугов… родной, любимый вид!

Там зелень ярче изумруда,

Нежнее шелковых ковров,

И, как серебряные блюда,

На ровной скатерти лугов

Стоят озера… Ночью темной

Мы миновали луг поемный,

И вот уж едем целый день

Между зелеными стенами

Густых берез. Люблю их тень

И путь, усыпанный листами!

Здесь бег коня неслышно-тих,

Легко в их сырости приятной,

И веет на душу от них

Какой-то глушью благодатной.

Скорей туда – в родную глушь!

Там можно жить, не обижая

Ни божьих, ни ревижских душ

И труд любимый довершая.

Там стыдно будет унывать

И предаваться грусти праздной,

Где пахарь любит сокращать

Напевом труд однообразный.

Его ли горе не скребет? -

Он бодр, он за сохой шагает.

Без наслажденья он живет,

Без сожаленья умирает.

Его примером укрепись,

Сломившийся под игом горя!

За личным счастьем не гонись

И богу уступай – не споря…

1856-57

2. БУНТ

… Скачу, как вихорь, из Рязани,

Являюсь: бунт во всей красе,

Не пожалел я крупной брани -

И пали на колени все!

Задавши страху дерзновенным,

Пошел я храбро по рядам

И в кровь коленопреклоненным

Коленом тыкал по зубам…

1857 (?)

3.

Стихи мои! Свидетели живые

За мир пролитых слез!

Родитесь вы в минуты роковые

Душевных гроз

И бьетесь о сердце людские,

Как волны об утес.

< 1858 >

4.

В столице шум, гремят витии,

Кипит словесная война,

А там, во глубине России -

Там вековая тишина.

Лишь ветер не дает покою

Вершинам придорожных ив,

И выгибаются дугою,

Целуясь с матерью-землею,

Колосья бесконечных нив…

1857, 1858

5. РАЗМЫШЛЕНИЯ У ПАРАДНОГО ПОДЪЕЗДА

Вот парадный подъезд.

По торжественным дням,

Одержимый холопским недугом,

Целый город с каким-то испугом

Подъезжает к заветным дверям;

Записав свое имя и званье,

Разъезжаются гости домой,

Так глубоко довольны собой,

Что подумаешь – в том их призванье!

А в обычные дни этот пышный подъезд

Осаждают убогие лица:

Прожектеры, искатели мест,

И преклонный старик, и вдовица.

От него и к нему то и знай по утрам

Всё курьеры с бумагами скачут.

Возвращаясь, иной напевает "трам-трам ",

А иные просители плачут.

Раз я видел, сюда мужики подошли,

Деревенские русские люди,

Помолились на церковь и стали вдали,

Свесив русые головы к груди;

Показался швейцар ."Допусти",– говорят

С выраженьем надежды и муки.

Он гостей оглядел: некрасивы на взгляд!

Загорелые лица и руки,

Армячишка худой на плечах.

По котомке на спинах согнутых,

Крест на шее и кровь на ногах,

В самодельные лапти обутых

(Знать, брели-то долгонько они

Из каких-нибудь дальних губерний).

Кто-то крикнул швейцару: "Гони!

Наш не любит оборванной черни!"

И захлопнулась дверь. Постояв,

Развязали кошли пилигримы,

Но швейцар не пустил, скудной лепты не взяв,

И пошли они, солнцем палимы,

Повторяя: "Суди его бог!",

Разводя безнадежно руками,

И, покуда я видеть их мог,

С непокрытыми шли головами…

А владелец роскошных палат

Еще сном был глубоким объят…

Ты, считающий жизнью завидною

Упоение лестью бесстыдною,

Волокитство, обжорство, игру,

Пробудись! Есть еще наслаждение:

Вороти их! в тебе их спасение!

Но счастливые глухи к добру…

Не страшат тебя громы небесные,

А земные ты держишь в руках,

И несут эти люди безвестные

Неисходное горе в сердцах.

Что тебе эта скорбь вопиющая,

Что тебе этот бедный народ?

Вечным праздником быстро бегущая

Жизнь очнуться тебе не дает.

И к чему? Щелкоперов забавою

Ты народное благо зовешь;

Без него проживешь ты со славою

И со славой умрешь!

Безмятежней аркадской идиллии

Закатятся преклонные дни.

Под пленительным небом Сицилии,

В благовонной древесной тени,

Созерцая, как солнце пурпурное

Погружается в море лазурное,

Полосами его золотя, -

Убаюканный ласковым пением

Средиземной волны, – как дитя

Ты уснешь, окружен попечением

Дорогой и любимой семьи

(Ждущей смерти твоей с нетерпением);

Привезут к нам останки твои,

Чтоб почтить похоронною тризною,

И сойдешь ты в могилу… герой,

Втихомолку проклятый отчизною,

Возвеличенный громкой хвалой!..

Впрочем, что ж мы такую особу

Беспокоим для мелких людей?

Не на них ли нам выместить злобу? -

Безопасней… Еще веселей

В чем-нибудь приискать утешенье…

Не беда, что потерпит мужик:

Так ведущее нас провиденье

Указало… да он же привык!

За заставой, в харчевне убогой

Всё пропьют бедняки до рубля

И пойдут, побираясь дорогой,

И застонут… Родная земля!

Назови мне такую обитель,

Я такого угла не видал,

Где бы сеятель твой и хранитель,

Где бы русский мужик не стонал?

Стонет он по полям, по дорогам,

Стонет он по тюрьмам, по острогам,

В рудниках, на железной цепи;

Стонет он под овином, под стогом,

Под телегой, ночуя в степи;

Стонет в собственном бедном домишке,

Свету божьего солнца не рад;

Стонет в каждом глухом городишке,

У подъезда судов и палат.

Выдь на Волгу: чей стон раздается

Над великою русской рекой?

Этот стон у нас песней зовется -

То бурлаки идут бечевой!..

Волга! Волга!.. Весной многоводной

Ты не так заливаешь поля,

Как великою скорбью народной

Переполнилась наша земля, -

Где народ, там и стон… Эх, сердечный!

Что же значит твой стон бесконечный?

Ты проснешься ль, исполненный сил,

Иль, судеб повинуясь закону,

Всё, что мог, ты уже совершил, -

Создал песню, подобную стону,

И духовно навеки почил?..

1858

6. (Отрывок)

Ночь. Успели мы всем насладиться.

Что ж нам делать? Не хочется спать.

Мы теперь бы готовы молиться,

Но не знаем, чего пожелать.

Пожелаем тому доброй ночи,

Кто всё терпит, во имя Христа,

Чьи не плачут суровые очи,

Чьи не ропщут немые уста,

Чьи работают грубые руки,

Предоставив почтительно нам

Погружаться в искусства, в науки,

Предаваться мечтам и страстям;

Кто бредет по житейской дороге

В безрассветной, глубокой ночи,

Без понятья о праве, о боге,

Как в подземной тюрьме без свечи…

1858

7. ПЕСНЯ ЕРЕМУШКЕ

"Стой, ямщик! жара несносная,

Дальше ехать не могу!"

Вишь, пора-то сенокосная -

Вся деревня на лугу.

У двора у постоялого

Только нянюшка сидит,

Закачав ребенка малого,

И сама почти что спит;

Через силу тянет песенку

Да, зевая, крестит рот.

Сел я рядом с ней на лесенку,

Няня дремлет и поет:

"Ниже тоненькой былиночки

Надо голову клонить,

Чтоб на свете сиротиночке

Беспечально век прожить.

Сила ломит и соломушку -

Поклонись пониже ей,

Чтобы старшие Еремушку

В люди вывели скорей.

В люди выдешь, всё с вельможами

Будешь дружество водить,

С молодицами пригожими

Шутки вольные шутить.

И привольная и праздная

Жизнь покатится шутя…"

Эка песня безобразная!

"Няня! дай-ка мне дитя!"

– «На, родной! да ты откудова?»

– "Я проезжий, городской".

– "Покачай; а я покудова

Подремлю… да песню спой!"

– "Как не спеть! спою, родимая,

Только, знаешь, не твою.

У меня своя, любимая…

– Баю-баюшки-баю!

В пошлой лени усыпляющий

Пошлых жизни мудрецов,

Будь он проклят, растлевающий

Пошлый опыт – ум глупцов!

В нас под кровлею отеческой

Не запало ни одно

Жизни чистой, человеческой

Плодотворное зерно.

Будь счастливей! Силу новую

Благородных юных дней

В форму старую, готовую

Необдуманно не лей!

Жизни вольным впечатлениям

Душу вольную отдай,

Человеческим стремлениям

В ней проснуться не мешай.

С ними ты рожден природою -

Возлелей их, сохрани!

Братством, Равенством, Свободою

Называются они.

Возлюби их! на служение

Им отдайся до конца!

Нет прекрасней назначения,

Лучезарней нет венца.

Будешь редкое явление,

Чудо родины своей;

Не холопское терпение

Принесешь ты в жертву ей:

Необузданную, дикую

К угнетателям вражду

И доверенность великую

К бескорыстному труду.

С этой ненавистью правою,

С этой верою святой

Над неправдою лукавою

Грянешь божьею грозой…

И тогда-то…" Вдруг проснулося

И заплакало дитя.

Няня быстро встрепенулася

И взяла его, крестя.

"Покормись, родимый, грудкою!

Сыт?.. Ну, баюшки-баю!"

И запела над малюткою

Снова песенку свою…

1859

8. ДРУЖЕСКАЯ ПЕРЕПИСКА МОСКВЫ С ПЕТЕРБУРГОМ

1. МОСКОВСКОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

На дальнем севере, в гиперборейском крае,

Где солнце тусклое, показываясь в мае,

Скрывается опять до лета в сентябре,

Столица новая возникла при Петре.

Возникнув с помощью чухонского народа

Из топей и болот в каких-нибудь два года,

Она до наших дней с Россией не срослась:

В употреблении там гнусный рижский квас,

С немецким языком там перемешан русский,

И над обоими господствует французский,

А речи истинно народный оборот

Там редок столько же, как честный патриот!"

Да, патриота там наищешься со свечкой:

Подбиться к сильному, прикинуться овечкой,

Местечка теплого добиться, и потом

Безбожно торговать и честью и умом -

Таков там человек! Но впрочем, без сомненья,

Спешу оговорить, найдутся исключенья.

Забота промысла о людях такова,

Что если где растет негодная трава,

Там есть и добрая: вот, например, Жуковский, -

Хоть в Петербурге жил, но был с душой московской.

Театры и дворцы, Нева и корабли,

Несущие туда со всех сторон земли

Затеи роскоши; музеи просвещенья,

Музеи древностей – "все признаки ученья"

В том городе найдешь; нет одного: души!

Там высох человек, погрязнув в барыши,

Улыбка на устах, а на уме коварность:

Святого ничего – одна утилитарность!

Итак, друзья мои! кляну тщеславный град!

Рыдаю и кляну… Прогрессу он не рад.

В то время как Москва надеждами пылает,

Он погружается по-прежнему в разврат

И против гласности стишонки сочиняет!..

2. ПЕТЕРБУРГСКОЕ ПОСЛАНИЕ

Ты знаешь град, заслуженный и древний,

Который совместил в свои концы

Хоромы, хижины, посады и деревни,

И храмы божии, и царские дворцы?

Тот мудрый град, где, смелый провозвестник

Московских дум и английских начал,

Как водопад бушует "Русский вестник",

Где "Атеней" как ручеек журчал.

Ты знаешь град? – Туда, туда с тобой

Хотел бы я укрыться, милый мой!

Ученый говорит: «Тот град славнее Рима»,

Прозаик "сердцем родины" зовет,

Поэт гласит "России дочь любима",

И "матушкою" чествует народ.

Недаром, нет! Невольно брызжут слезы

При имени заслуг, какие он свершил:

В 12-м году такие там морозы

Стояли, что француз досель их не забыл.

Ты знаешь град? – Туда, туда с тобой

Хотел бы я укрыться, милый мой!

Достойный град! Там Минин и Пожарский

Торжественно стоят на площади.

Там уцелел остаток древнебарский

У каждого патриция в груди.

В купечестве, в сословии дворянском

Там бескорыстие, готовность выше мер:

В последней ли войне, в вопросе ли крестьянском

Мы не один найдем тому пример…

Ты знаешь град? – Туда, туда с тобой

Хотел бы я укрыться, милый мой!

Волшебный град! Там люди в деле тихи,

Но говорят, волнуются за двух,

Там от Кремля, с Арбата и с Плющихи

Отвсюду веет чисто русский дух;

Всё взоры веселит, всё сердце умиляет,

На выспренний настраивает лад -

Царь-колокол лежит, царь-пушка не стреляет,

И сорок сороков без умолку гудят.

Волшебный град! – Туда, туда с тобой

Хотел бы я укрыться, милый мой!

Правдивый град! Там процветает гласность,

Там принялись науки семена,

Там в головах у всех такая ясность,

Что комара не примут за слона.

Там, не в пример столице нашей невской,

Подметят всё – оценят, разберут:

Анафеме там предан Чернышевский

И Кокорева ум нашел себе приют!

Правдивый град! – Туда, туда с тобой

Хотел бы я укрыться, милый мой!

Мудреный град! По приговору сейма

Там судятся и люди и статьи;

Ученый Бабст стихами Розенгейма

Там подкрепляет мнения свои,

Там сомневается почтеннейший Киттары,

Уж точно ли не нужно сечь детей?

Там в Хомякове чехи и мадьяры

Нашли певца народности своей.

Мудреный град! – Туда, туда с тобой

Хотел бы я укрыться, милый мой!

Разумный град! Там Павлов Соллогуба,

Байборода Крылова обличил,

Там (Шевырев) был поражен сугубо,

Там сам себя Чичерин поразил.

Там что ни муж – то жаркий друг прогресса,

И лишь не вдруг могли уразуметь:

Что на пути к нему вернее – пресса

Или умно направленная плеть?

Разумный град! – Туда, туда с тобой

Хотел бы я укрыться, милый мой!

Серьезный град!.. Науку без обмана,

Без гаерства искусство любят там,

Там область празднословного романа

Мужчина передал в распоряженье дам.

И что роман? Там поражают пьянство,

Устами Чаннинга о трезвости поют.

Там люди презирают балаганство

И наш "Свисток" проклятью предают!

Серьезный град! – Туда, туда с тобой

Нам страшно показаться, милый мой!

1859

9. УБОГАЯ И НАРЯДНАЯ

1

Беспокойная ласковость взгляда,

И поддельная краска ланит,

И убогая роскошь наряда -

Всё не в пользу ее говорит.

Но не лучше ли, прежде чем бросим

Мы в нее приговор роковой,

Подзовем-ка ее да расспросим:

"Как дошла ты до жизни такой?"

Не длинен и не нов рассказ:

Отец ее подьячий бедный,

Таскался писарем в Приказ,

Имел порок дурной и вредный -

Запоем пил – и был буян,

Когда домой являлся пьян.

Предвидя роковую схватку,

Жена малютку уведет,

Уложит наскоро в кроватку

И двери поплотней припрет.

Но бедной девочке не спится!

Ей чудится: отец бранится,

Мать плачет. Саша на кровать,

Рукою подпершись, садится,

Стучит в ней сердце… где тут спать?

Раздвинув завесы цветные,

Глядит на двери запертые,

Откуда слышится содом,

Не шевелится и не дремлет.

Так птичка в бурю под кустом

Сидит – и чутко буре внемлет.

Но как ни буен был отец,

Угомонился наконец,

И стало без него им хуже.

Мать умерла в тоске по муже,

А девочку взяла "Мадам"

И в магазине поселила.

Не очень много шили там,

И не в шитье была там сила

………………………..

2

"Впрочем, что ж мы? нас могут заметить, -

Рядом с ней?!." И отхлынули прочь

Нет! тебе состраданья не встретить,

Нищеты и несчастия дочь!

Свет тебя предает поруганью

И охотно прощает другой,

Что торгует собой по призванью,

Без нужды, без борьбы роковой;

Что, поднявшись с позорного ложа,

Разоденется, щеки притрет

И летит, соблазнительно лежа

В щегольском экипаже, в народ -

В эту улицу роскоши, моды,

Офицеров, лореток и бар,

Где с полугосударства доходы

Поглощает заморский товар.

Говорят, в этой улице милой

Всё, что модного выдумал свет,

Совместилось с волшебною силой,

Ничего только русского нет -

Разве Ванька проедет унылый.

Днем и ночью на ней маскарад,

Ей недаром гордится столица.

На французский, на английский лад

Исковеркав нерусские лица,

Там гуляют они, пустоты вековой

И наследственной праздности дети,

Разодетой, довольной толпой…

Ну, кому же расставишь ты сети?

Вышла ты из коляски своей

И на ленте ведешь собачонку;

Стая модных и глупых людей

Провожает тебя вперегонку.

У прекрасного пола тоска,

Чувство злобы и зависти тайной.

В самом деле, жена бедняка,

Позавидуй! эффект чрезвычайный!

Бриллианты, цветы, кружева,

Доводящие ум до восторга,

И на лбу роковые слова:

"Продается с публичного торга!"

Что, красавица, нагло глядишь?

Чем гордишься? Вот вся твоя повесть:

Ты ребенком попала в Париж,

Потеряла невинность и совесть,

Научилась белиться и лгать

И явилась в наивное царство:

Ты слыхала, легко обирать

Наше будто богатое барство.

Да, не трудно! Но должно входить

В этот избранный мир с аттестатом.

Красотой нас нельзя победить,

Удивить невозможно развратом.

Нам известность, нам мода нужна.

Ты красивей была и моложе,

Но, увы! неизвестна, бедна

И нуждалась сначала… О боже!

Твой рассказ о купце разрывал

Нам сердца: по натуре бурлацкой,

Он то ноги твои целовал,

То хлестал тебя плетью казацкой.

Но, по счастию, этот дикарь,

Слабоватый умом и сердечком,

Принялся за французский букварь,

Чтоб с тобой обменяться словечком.

Этим временем ты завела

Рысаков, экипажи, наряды

И прославилась – в моду вошла!

Мы знакомству скандальному рады.

Что за дело, что вся дочиста

Предалась ты постыдной продаже,

Что поддельна твоя красота,

Как гербы на твоем экипаже,

Что глупа ты, жадна и пуста -

Ничего! знатоки вашей нации

Порешили разумным судом,

Что цинизм твой доходит до грации,

Что геройство в бесстыдстве твоем!

Ты у бога детей не просила,

Но ты женщина тоже была,

Ты со скрежетом сына носила

И с проклятьем его родила;

Он подрос – ты его нарядила

И на Невский с собой повезла.

Ничего! Появленье малютки

Не смутило души никому,

Только вызвало милые шутки,

Дав богатую пищу уму.

Удивлялась вся гвардия наша

(Да и было чему, не шутя),

Что ко всякому с словом "папаша"

Обращалось наивно дитя…

И не кинул никто, негодуя,

Комом грязи в бесстыдную мать!

Чувством матери нагло торгуя,

Пуще стала она обирать.

Бледны, полны тупых сожалений

Потерявшие шик молодцы, -

Вон по Невскому бродят как тени

Разоренные ею глупцы!

И пример никому не наука,

Разорит она сотни других:

Тупоумие, праздность и скука

За нее… Но умолкни, мой стих!

И погромче нас были витии,

Да не сделали пользы пером…

Дураков не убавим в России,

А на умных тоску наведем.

28 декабря 1859