Текст книги "Голова коммивояжера"

Автор книги: Николас Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Финни кивнул, в его усталых глазах вновь появился проблеск мысли, а может, это было удовлетворение от сознания своей значимости.

– Так кто это был?

Финни без колебаний указал на Дженет Ситон.

– О, Финни! – прошептала она страдальчески. – О, Финни, как ты можешь?

– И мой последний вопрос: кто дал тебе ключ от склепа и сказал, чтобы ты там прятался?

Финни, силясь что-то сказать, уставился туда, где сидели рядом Роберт, Дженет и Лайонел. На губах его появилась пена. Он согнулся пополам, словно кукла чревовещателя, и рухнул со стула.

Глава 10
Мара Торренс вспоминает

– Не могу понять, что за комедия тут разыгрывается, – мрачно заметил Блаунт, когда он и Найджел сидели днем на берегу реки недалеко от Хинтон Лэйси. – Молодой Ситон, например. Он настаивает на своих показаниях. Я должен был бы арестовать его. Но что толку? Это не поможет раскрыть преступление. Он весьма спокойно заявил, что не возражает побыть некоторое время в тюрьме, – хуже, чем в армии, сказал он, нигде не бывает.

– Мы стареем, Блаунт. И не понимаем молодого поколения.

– Думаешь? Именно поэтому Финни так хорошо держался утром. Это очень примитивная и очень преданная натура. Ты прекрасно управился с ним, между прочим. Но видишь ли, с одной стороны, Роберт Ситон приказал ему говорить правду, а с другой стороны, Финни слышал слова Лайонела, что это он дал ключ и приносил еду, – твой сержант весьма вовремя открыл дверь тогда, когда Лайонел делал свое заявление.

– Проклятый дурак этот Бауэр! – пробормотал суперинтендант.

– Финни пришлось решать, кому он более предан, и он решил. Из чего вытекает, что прятал его не Лайонел.

– Зачем же тогда он это заявил?

– Видимо, спасая отца. Но любопытнее всего, почему Финни вообще оставили в живых.

– Сколько времени потеряно! Если бы юная мисс Ситон не заметила Финни вчера, половина оксфордширской полиции много недель искала бы его для нас.

– В этом все и дело, – сказал Найджел. – Кто-то поставил перед собой цель выиграть время. Убийца? Если так, то почему бы не убрать Финни и спрятать его в склепе? Это послужило бы той же цели, а очень опасный свидетель умолк бы. Если не убийца, то зачем ему выигрыш во времени?

– Почем я знаю!

– Время покаяния. Время чаепития. Настоящее время и прошедшее время. Время – старый бродяга…

– Хватит болтать! Что с тобой опять происходит?

– О Боже мой! – пробормотал Найджел. – Теперь оно у меня, кажется, есть.

– Что у тебя есть?

– Время, которое мне нужно. Ты когда-нибудь слушаешь программу Би-би-си в конце недели, Блаунт?

– Конечно нет, не слушаю.

– Бьюсь об заклад, что все эти деревенские снобы в «Лэйси Армс» слушают. Спроси их. И если я прав, – продолжал Найджел задумчиво, – нас ждет еще целая вереница таинственных происшествий, которые могут начаться в любой момент.

– Угу. А какие?

– Ну, например, исчезновения, кража детей, анонимные письма – все, что угодно. Сам увидишь.

– И что я должен буду тогда делать?

– Не обращать внимания. Пусть они тебя не волнуют.

– Ты сегодня как-то уж слишком легкомыслен. Я пойду – мне надо позвонить в Бристоль.

Через четверть часа Найджел, все еще лежавший на берегу реки, услышал звук моторной лодки, которая поднималась вверх по течению. Вскоре появилась рыжая голова Ванессы Ситон, скользившая словно сама по себе над кромкой заливных лугов вправо, в сторону, где река делала большой изгиб. Потом из-за поворота показалась моторная лодка с Ванессой у руля, Лайонел и Мара покачивались рядом на сиденьях. Когда они приблизились, Найджел сел и помахал рукой. Ванесса повернула руль на себя, лодка накренилась, устремляясь прямо к Найджелу. Девочка потянула за рычаг, мотор застопорился, судно затряслось, будто в лихорадке, и с силой врезалось в берег у ног Найджела.

– Отлично, Пышка! – сказал Лайонел.

– Я не рассчитала, – ответила Ванесса, поднимаясь на ноги. – Нос пробит? Приготовься откачивать воду!

– Это ты приготовься высадиться и идти домой, милочка, – сказал Лайонел. – Мара и я хотим поговорить с вами, мистер Стрэйнджуэйз. Наедине. Ванесса, будь умницей.

Ванесса нехотя вылезла на берег.

– Они всю дорогу держались за руки, – уходя, наябедничала она. – Сентиментальные глупости. В их-то возрасте.

Найджел вытащил лодку на берег и залез в нее, заметив, что позу, в которой Мара полулежала на сиденье, она переменила на более приличную.

– Где вы достали эту замечательную лодку? – спросил он.

– Мне одолжили ее друзья в Шелфорде, это мили три в ту сторону. – Лайонел показал большим пальцем через плечо вниз по реке. – Нет возражений, я надеюсь?

– Не валяйте дурака.

– Дело в том, что вы теперь у меня ассоциируетесь с полицией, – спокойно сказал Лайонел. – В каждой вашей фразе чувствуется что-то зловещее.

– Да, возможно. – Найджел вздохнул. Солнце скрылось за облако, и поверхность реки из серо-голубой стала оливково-зеленой. У берега плескалась вода. Найджел вдруг ощутил желание увидеть Мару без темных очков, и, словно угадав его желание, она их на время сняла.

– Послушайте, – сказала Мара, – на чьей вы стороне?

– А сколько у вас сторон?

– Я серьезно говорю.

– И я. Это не просто судебное дело против Плэш Медоу и Старого Амбара. Среди вас так много лиц, чьи интересы сталкиваются, что это наводит на подозрения.

– Например? – спросил Лайонел, проницательно воззрившись на Найджела, как на манометр какой-то могучей и опасной машины.

– Возьмем Мару. Она разрывается между любовью к вашему отцу и приверженностью принципам. Ее позиция еще больше осложнена чувством к вам: она совсем по-другому стала смотреть на вас после того, как вы так смело стали на защиту Роберта Ситона. По-другому, то есть серьезно, а не как при игре в кошки-мышки.

– Ну знаете ли! – Мара не без удовольствия ужаснулась, воздев руки к небу.

– И сверх того, – продолжал Найджел, – у нее свои заботы. Предположим, вдруг это она убила Освальда.

– Мы не станем этого предполагать, – с угрожающим спокойствием сказал Лайонел.

Мара тронула его за руку.

– Почему же, станем. Зачем мне убивать Освальда?

– Вы назвали причину тогда, в июне, за чаем, сказав, что могли бы убить только из мести.

От его слов у них обоих перехватило дыхание: они глядели на него онемев и разинув рты. В наступившей тишине звук плюхнувшейся в реку водяной крысы прозвучал как взрыв.

– Месть? Но при чем тут Мара? – сказал наконец Лайонел.

«Так ты не знаешь об этом, – подумал Найджел. – Ну, если узнаешь, то не от меня», – и сказал веселым голосом:

– О, в Маре всегда было что-то роковое, вам бы надо это знать. Но, возвращаясь к вашему вопросу, мисс Торренс, могу сказать, что больше всего я не хотел бы видеть на виселице Роберта Ситона.

Он заметил, как расслабился Лайонел.

– Ну, это еще куда ни шло, – сказал молодой человек. – Я полагаю, что и угроза невелика. – Голос его замер.

– Боюсь, что велика. У вашего отца были более весомые, чему у кого бы то ни было, основания для этого. Не считая вашей мачехи…

– Но он выходил на прогулку. Он не стал бы…

– Не стал бы выходить, если бы ждал Освальда? Мистер Ситон мог пойти ему навстречу в направлении Чиллингема. Однако при этом забыл, что Освальд не мог знать о проволоке, которой опутали выход из леса. Он ждал на дороге.

На лице Мары все более отчетливо выражалось страдание. Ее крепко сжатые побледневшие кулаки лежали на коленях, словно два мокрых от слез скомканных носовых платка. Найджел продолжал:

– Если полиция найдет, где останавливался Освальд, приехав в Англию, в Бристоле или где-то еще, если она обнаружит что-нибудь, имеющее отношение к Роберту, скажем, его письмо с приглашением Освальду приехать тайно, мистер Ситон окажется в очень опасном положении. Вы сами это понимаете.

– Но мой отец не встретил его на дороге, – сказал Лайонел.

– Не доказано, что Освальд был убит в Плэш Медоу. Не доказано, что он вообще доехал сюда.

Мара Торренс медленно опустила правую руку в воду. Вода в Темзе не закипела, но жест невольно напомнил Найджелу средневековый ритуал «суда Божьего» – испытание огнем и водой. Мара произнесла:

– Если бы… Если бы кто-то видел Освальда в Плэш Медоу в ту ночь, это помогло бы делу?

– Возможно. Зависит от обстоятельств. – Найджел изучал ее лицо, повернутое к нему в профиль. – Но лжесвидетельство никогда никому не помогало, – добавил он.

– Не дури, Мара, – воскликнул Лайонел, враждебно взглянув на Найджела. – Ему нельзя доверять.

– Я никому не доверяю, – мрачно ответила она. – Лучше ты дай мне поговорить со Стрэйнджуэйзом, дорогой. Иди. Нам нужно побеседовать с ним наедине.

– Это будет твоей ошибкой.

– Иди. Пожалуйста. Прошу тебя.

– Ну ладно. Если мое присутствие нежелательно. – Лайонел произнес это совсем по-мальчишески. Он нехотя стал вылезать из лодки.

– Еще один вопрос, пока вы не ушли, – сказал Найджел. – Я хочу вам его задать уже несколько дней. Вы сказали, что крепко спите во время бури. Но после той ночи, когда Финни Блэк бросился на меня и я позвал на помощь, вы утверждали, будто это разбудило вас и вы сразу выбежали из дому. Одно не вяжется с другим.

Стоя на берегу, Лайонел Ситон, подбоченившись, внимательно посмотрел на него. Лицо его было суровым.

– Я могу лишь предположить, – сказал он, – что гром меня не будит, а крики о помощи – наоборот. Думайте что хотите. – Он повернулся на каблуках и пошел через луг.

– Вам не кажется… – начала было Мара.

– Видно, это сущая правда. Он был солдатом.

Наступила тишина. Теперь они были вдвоем, но Мара, казалось, никак не решалась начать. Найджел рассматривал гладкие лоснящиеся волосы, бледное лицо с темными, будто синяки, кругами под глазами, ярко-красные губы.

– Вы влюблены в него?

Девушка вышла из оцепенения.

– Дело не в этом. – Она похлопала по сиденью рядом, дерзко глянув на Найджела с видом подростка-правонарушителя. – Садитесь сюда. Ничего страшного, – добавила она нетерпеливо, – я не соблазню вас. Почему все меня боятся? И не смотрите на меня, как психиатр на пациента.

Найджел сел рядом с ней.

– Так лучше?

– Хм. Отлично, добрый дядя Стрэйнджуэйз. – Она придвинулась к нему как бы случайно. Он почувствовал, что ее нога прижалась к его ноге. Глядя в сторону, она быстро заговорила: – Думаю, что да. Я хочу сказать, что влюблена в него. И конечно, хотела бы стать его любовницей. Это единственное, кажется, на что я гожусь. Но он хочет жениться на мне. А я не решаюсь. Роль жены не для меня, понимаете? Если бы это касалось только Лайонела, я бы рискнула. Но…

Она вдруг затихла. «Похожа на короткий дождь, предвещающий ливень», – подумал Найджел.

– Но вы боитесь причинить боль Роберту Ситону, выйдя замуж за его сына? – подсказал он.

Она молча кивнула, схватив Найджела за руку. С палубы проплывающего мимо парохода трое парней засвистели им.

– Видите? Всем ясно, что я шлюха.

– Глупости. Они бы свистнули и очкастой девушке из Армии спасения.

Лодка закачалась на волнах, прижав их друг к другу. Найджел почувствовал рукой грудь Мары. Она отодвинулась, словно ее что-то обожгло.

– Не знаю, с чего начать, – сказала она, тяжело дыша.

– С начала, – сказал мягко Найджел. – С Освальда. С того лета в Квантоксе. Когда вам было пятнадцать.

Тело Мары напряглось, словно в судороге. В небе над лугом звучала бесконечная песня жаворонка.

Наконец она произнесла:

– Так вы знали?

– Догадался.

– О да, он изнасиловал меня, – сказала она бесстрастно. – Будь неладен этот жаворонок. Тогда пел такой же…

– И вы заболели. И Роберт вас выходил. А Освальду пришлось исчезнуть. Но это было давно. Каждый получил свое. Не так ли?

Мара как-то странно взглянула на него.

– Каждый свое? Вы думаете, что я убила Освальда?

– Я не об этом, не обращайте внимания. Итак, Роберт избавил вас и себя от Освальда, организовав его «самоубийство»?

– Роберт был… я не могу описать вам, как добр он был ко мне. Ни разу ни в чем не ошибся, теперь я это вижу. Был ласков со мной и ободрял меня именно тогда, когда это требовалось. Понимаете? Не его вина, что я есть то, что я есть. Он проводил около меня дни напролет. А по ночам Дженет спала в моей комнате, но я часто просыпалась с криком, мне снились кошмары, и Роберт всегда был в соседней комнате, чтобы прийти и успокоить меня. Дженет этого не могла. А мой отец… – Она с отвращением передернула плечами.

– Только они и знали обо всем? А Лайонел?

– Я не решалась сказать ему.

– Это значит, что вы влюблены в него. Но я думаю, что вы слишком долго подавляли в себе это чувство.

– Подавляла? Я не верю во всю эту фрейдистскую чепуху, она устарела, – сказала Мара в своей обычно резкой манере.

– Вы не совсем поняли меня, – осторожно произнес Найджел, глядя на кудрявые облака. – Знаете, почему вы так несчастны? Не оттого, что произошло с вами тогда. А оттого, что вам это отчасти понравилось.

– Нет! Нет! Нет! – Крик выплескивался изо рта, словно кровь из пульсирующей перерезанной артерии. Мара вцепилась в его руку, ногтями впилась в ладонь.

– Да, – сказал Найджел твердо. – В этом нет ничего противоестественного. Нечего стыдиться.

– Нет, – хныкала она. – Нет, нет.

Мягким, спокойным тоном Найджел продолжал:

– Вот почему и голова Роберта, и та резная фигура получились у вас искаженными. Вы хотели изобразить Роберта, но в подсознании возникал Освальд, и ваши руки создавали его образ. Этого бы не случилось, если бы вы совершенно не хотели ни о чем вспоминать, если бы вы ненавидели Освальда за то, что он с вами сделал. Подумайте, дорогая моя. Вспомните. Будьте честны перед собой до конца. Пел жаворонок. Помните? Не бойтесь. В вас все это время жил призрак вины, он отравлял вашу жизнь, понимаете?

– Да, – помолчав, сказала наконец Мара. У нее был совершенно другой голос. В первый раз Найджел решился повернуть голову и взглянуть на собеседницу. Слезы текли по ее лицу, спокойному, просветленному, почти счастливому, будто она слушала прекрасную музыку. – Да, вы правы, это так. Я вспомнила.

– Но как возник этот внутренний конфликт? Кто-то сказал вам тогда, что вы дурная девушка? Отец? – спросил озабоченно Найджел.

– О нет. От него это скрыли. Пока не исчез Освальд.

– Вы уверены?

– Конечно.

– Тогда кто?

– Надо ли говорить про это? – спросила она по-детски.

– Да. Еще только про это, дорогая, и все.

Мара всхлипнула разок-другой.

– Когда все случилось, я убежала от него назад в дом. Там была Дженет. Я не хотела говорить с ней, но она вцепилась в меня и все выпытала. Она была такая злая, когда все узнала. Задавала вопросы, жуткие вопросы. Интересовалась подробностями. Да, она все представила так, будто виновата была я. Она внушила мне, что я совершила нечто отвратительное. Я бы тогда прямо и рехнулась, если бы не вошел Роберт. Он остановил ее. Он был добр ко мне, как вы… О, послушайте! Жаворонок смолк!

– Жаворонок сделал сегодня свое дело. И хорошее дело.

– С помощью мистера Стрэйнджуэйза. – Мара улыбнулась ему просто и открыто, без всякого лукавства. – О Боже, со мной, кажется, происходят разительные перемены – так это называется? Будьте начеку!

– Мне далеко до настоящего психоаналитика. Вы все сделали сами, дорогая моя! Я лишь выбрал нужный момент, а вы решились вызвать призрак и победить его.

– Да, – сказала она после долгого молчания, – я люблю Лайонела. Наверное, теперь все будет хорошо. Пойду купаться. – Она встала, чтобы снять платье. Под ним был купальник. – В конце концов, это, наверное, случается с тысячами нормально развитых девушек. – Стоя перед ним в лучах послеполуденного солнца, золотившего ее кожу, она как никогда казалась отрешенной, холодной. Мара вошла в воду и поплыла.

– Конечно, – пробормотал Найджел, устало закрыв глаза. – Прощай, одаренный скульптор.

Вскоре Мара вышла на берег. Она попросила Найджела дать ей полотенце и платье. Когда мисс Торренс вытерлась, оделась и опять села в лодку, он спросил, о чем она хотела поговорить с ним наедине.

– Все достаточно сложно, – сказала она нерешительно, теребя кнопку бархатного сиденья. – Я не очень преданная дочь. – Она глубоко вздохнула и, отведя глаза, наконец выговорила: – Я думаю, вам нужно спросить Реннела, с кем он говорил внизу на лестнице в ту ночь.

– В ночь, когда был убит Освальд?

Она кивнула.

– Вы сказали, что очень важно, если кто-то видел его в Плэш Медоу.

Итак, Мара рассказала ему следующее. Она легла спать в половине двенадцатого, оставив Реннела за бутылкой виски. Он здорово набрался, но еще соображал. В начале первого ее разбудили раскаты грома, и она услышала голоса в мастерской на первом этаже. Единственное, в чем она уверена, так это в том, что голоса принадлежали мужчинам, один – ее отцу. Они говорили тихо, спокойно. Тогда Мара решила, что вторым был Роберт Ситон. Потом, узнав, что Роберт в это время прогуливался, она подумала, будто посетителем был Лайонел, но тот отрицал это. Она спрашивала и у отца – Реннел ее высмеял, сказав, что, видимо, в подпитии разговаривал сам с собой. Она перестала об этом думать, пока через несколько дней не началось полицейское расследование. На вопрос Найджела, сколько времени продолжался разговор, Мара ответила, что голоса смолкли минут через пять и ей показалось, она слышала, как затворилось большое окно.

– Они оба вышли?

– Нет, полагаю, Реннел остался. Я слышала потом, кто-то двигался внизу немного ворча, как обычно делает отец.

– Но он не лег спать тогда?

– Нет. – Мара вновь нервно теребила кнопку сиденья. – Я бы ничего не сказала вам, если бы это чем-то ему грозило. То есть если посетителем был Освальд, то он, безусловно, ушел бы из мастерской живым.

– Но Финни Блэк видел вашего отца, стоявшего у дома около двух часов.

– Ну, я не слышала, чтобы он выходил. А я не спала до… до тех пор, пока Финни не нашел голову. А потом, зачем Реннелу убивать Освальда? – Найджел поднял брови. – Чтобы отомстить за мою поруганную честь? – Мара грубо расхохоталась. – О Бог мой, вы не знаете его, если так думаете. Кроме того, он мог бы сделать это с таким же успехом, передав Освальда полиции.

– Почему же не сделал?

Мара была озадачена.

– Это случилось так давно. Конечно, Реннел тогда долго бушевал. Когда ему сказали. Но…

– Но он только выиграл в результате, так? Бесплатное питание и жилье? – сказал Найджел, намеренно подчеркивая слова.

Девушка поморщилась.

– Думаю, что да. Но как вы не поймете! Даже когда Освальд появился через столько лет, в интересах Реннела было оставить его в живых.

– Короче говоря, он мог взять отступного теперь с Освальда? Предположив, что тот получит назад поместье?

– Да. Ужасно, наверное, так говорить о своем отце. Он не такой плохой, просто слабовольный и ленивый. И не гений. Честно говоря, я не думаю, что он шантажировал Роберта. Просто Роберт почувствовал, что должен как-то расплатиться за брата.

Из рассказа Мары Найджел пытался сделать выводы. Возможно, Освальд добрался до Плэш Медоу в ту ночь четверть первого или немного раньше. Но почему он сначала пошел к амбару? Либо Реннел назначил ему встречу, либо кто-то еще в Плэш Медоу сделал это и не пришел, или в последний момент Освальд струсил пойти прямо в дом и решил попытаться найти поддержку у Реннела. Была и еще одна причина: убийца договорился с Освальдом о встрече у амбара, чтобы подозрение пало на Реннела.

Первое предположение казалось самым простым. Но из него вытекало, что именно Реннела Освальд известил о своем приезде в Англию. А это сомнительно.

– Послушайте, Мара, вы должны еще кое-что вспомнить.

– Становится холодно, – сказала девушка, с сомнением глядя на него.

– Вы увидели идущих через двор Роберта и Дженет через полчаса после того, как слышали голоса внизу?

– Нет, скорее минут через пятнадцать.

– Но тогда это и было в четверть первого.

– О черт. Я так плохо определяю время. Мне на самом деле казалось, будто пробило половину первого, когда я видела их. Но суперинтендант сказал, что кто-то встретил Роберта, шедшего по деревне, за пятнадцать минут до этого, так что, видимо, было четверть первого.

– По-видимому, между двумя событиями прошло четверть, а не полчаса.

– Ну да, наверное.

– Вы видели Ситонов при свете молнии. У вас есть уверенность, что там была Дженет?

– Конечно.

– Подумайте хорошенько. Во что она была одета?

– В макинтош, а под ним платье.

– Откуда вы знаете, что под ним было платье?

– Я просто видела его, оно торчало из-под макинтоша.

– А Роберт? В чем был он?

Мара сдвинула брови.

– Я не очень хорошо видела его из-за Дженет, он ведь ниже ее ростом. Кажется, в темном костюме.

– Без макинтоша?

– Без. Я вспомнила, что как раз подумала тогда: она надела его макинтош. Он размахивал рукой при ходьбе, похоже, рукав был черного сукна. Но точно не скажу.

– На нем была шляпа?

– Не заметила.

– Хм-м-м. – Найджел задумался, уставившись на Мару отсутствующим взглядом. Вскоре она сказала:

– Я еще здесь. И замерзаю.

– Что? О да. Вы должны возвращаться. Больше ничего не сможете вспомнить? Какой-нибудь пустяк? Таинственный звук, шум, что-нибудь неуловимое? Блуждающий огонек?

– Нет… Да! Но это такое привычное зрелище – Роберт нес фонарь. Я и не вспомнила, пока вы не сказали про блуждающий огонек. В темноте после вспышки молнии он слабо мерцал и был какое-то время виден, когда они прошли дальше.

– К маслобойне?

– Нет. Они осматривали стойло Китти, разве не помните?

– Конечно. А вы еще немного постояли у окна?

– Да.

– Но больше фонаря вы не видели?

– Нет. Я… ой! – Она вскрикнула от страха и укусила себя за палец, глядя на него испуганными глазами. – Финни подтвердил, что в маслобойне был зажженный фонарь. Но в этом нет ничего плохого, правда?

– Возвращайтесь домой, моя дорогая, – мягко сказал Найджел. – Вы можете управлять лодкой?

– А вы не едете?

– Еще нет. Мне нужно сходить в Хинтон Лэйси. Сделайте милость, скажите, что я не буду к ужину.

Найджел вылез из лодки и отвязал веревку. Мара сидела неподвижно, глядя прямо перед собой. Когда она заговорила, то сказала совсем не то, чего ждал Найджел.

– Могу я рассказать Лайонелу? – спросила она по-детски.

– О фонаре? Ну…

– Нет-нет, к черту фонарь! Разбирайтесь сами с этим блуждающим огоньком, если хотите. Обо мне и Освальде.

– Да. Но не сейчас. Вы не хотите, чтобы он женился на вас из жалости, вообразив себя вашей нянькой? Подождите, пока вы сами привыкнете к той мысли, которую сегодня открыли для себя. Все эти годы вы боялись правды, и теперь, когда ее признали, наивно думать, что остальное пойдет гладко.

Найджел сделал петлю из свободного конца веревки и аккуратно набросил Маре на плечи, потом толкнул лодку ногой. Сбросив веревку и упав на колени от толчка, она взглянула на него.

– Вы разберетесь с фонарем, правда? – сказала она, пытаясь улыбнуться.

Через двадцать минут Найджел говорил с суперинтендантом Блаунтом. Он вкратце пересказал ему то, что сообщила Мара.

– Так вот как они избавились от него, – сказал Блаунт. – Пригрозили уголовным делом. Ха!

– Не все они, Блаунт! Если мисс Торренс правильно изложила факты, ее отцу не говорили о гнусном поступке Освальда, пока тот не совершил «самоубийство». Я теперь совершенно уверен: он не имеет отношения к тайному исчезновению Освальда. Реннел мог подозревать неладное, но я не верю, что у него были доказательства для шантажа Ситонов.

– Возможно, ты прав. Но уж Ситоны полностью причастны к этому.

– Не согласен. Готов спорить, что Дженет Ситон все организовала сама. И ты спокойно можешь дать указания этому парню, инспектору Слингсби, заняться ею.

– Что ты имеешь в виду?

Найджел сложил кончики пальцев.

– Первое: для организации «самоубийства» требовалось много денег, а Роберт был беден. Второе: я верю, что он благородный человек и ему никогда бы не пришло в голову использовать преступление брата в своих целях. Третье: по словам Мары, Роберт был с ней почти все время после случившегося, пока Освальд не исчез. Дженет оставалась с ней только на ночь. А Дженет, как сказал Реннел Торренс, в те дни тесно общалась с Освальдом – «заботилась о нем». Загоняла его в угол, я считаю. Четвертое: все это согласуется с тем, что мы знаем о Дженет. Она хотела заарканить Освальда и получила отказ. Потом узнала о том, как он поступил с Марой, – это для нее соль на рану, Блаунт. Весьма примечательно, что она так рьяно стремилась в тот день выпытать у девочки все подробности. Не будем обсуждать нездоровые психологические моменты – они очевидны. Помимо всего Дженет целеустремленная, честолюбивая женщина, которая была помешана на том, чтобы вернуть себе родовое имение. Роберт наследовал имущество, и она взялась за младшего брата. Добилась, однако, желаемого, что и требовалось доказать.

Блаунт энергично тер лысину.

– Я собираюсь поехать завтра в Сомерсет. Тебя и Бауэра оставляю следить за происходящим.

– Большое спасибо.

– Ты ничего такого не устроишь? – сказал Блаунт, строго глядя на него. – Да, еще этот фонарь.

– Я полагаю, ты спрашивал Роберта Ситона, как фонарь оказался в маслобойне?

– Он сказал, что оставил его в стойле, когда они выходили искать кобылу.

Найджел поднял брови.

– Возможно. Кто еще мог им воспользоваться потом? Убийца. Или Освальд. Есть отпечатки пальцев?

– Их стерли, в этом нет ничего удивительного: миссис Ситон любит, когда у нее все блестит. В нашем деле странно то, что нигде нет отпечатков пальцев жертвы. Гейтс много сил потратил на поиски, ты знаешь. Но…

– Это все входит в меры предосторожности, принятые Освальдом. Не надо забывать, что он преступник. Освальд Ситон постарался ни к чему не прикасаться, чтобы не выдать себя и чтобы не пришлось опять бежать. – Суперинтендант Блаунт тяжело походил по комнате, потом сел на подоконник и поглядел на вечернее небо.

– Порой, – сказал он со вздохом, – я сомневаюсь, существовал ли вообще этот парень.

– Освальд?

– Да. Тело. Голова. И эта грязная история. Вот все, что есть. Он выходит на станции, идет через лес и – фьюить. – Блаунт щелкнул пальцами.

– Боже мой! Чуть не забыл. Мара слышала, как ее отец говорил с кем-то той ночью в начале первого.

В дверь просунул голову хозяин гостиницы и сказал, что суперинтенданта просят к телефону. Через две минуты Блаунт вернулся и сказал:

– Это был Реннел Торренс. Он хочет сделать заявление.