Текст книги "Голова коммивояжера"

Автор книги: Николас Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– В связи с появлением новых улик, мистер Ситон, я прошу вас конкретизировать ваше предыдущее заявление полиции. То, что вы скажете, будет запротоколировано и, возможно, использовано в качестве свидетельских показаний. Вы не обязаны отвечать на мои вопросы и можете требовать присутствия адвоката.

– Я думаю, это ни к чему, – сказал Роберт.

– Очень хорошо. Скажите, при каких обстоятельствах вы написали вот это вашему брату Освальду? – Блаунт, тяжело ступая, подошел к Роберту и несколько мгновений держал письмо перед его глазами.

– Значит, этот глупец все-таки не уничтожил его, – пробормотал поэт. – Ладно, можете убрать. У меня хорошая память.

– Вы признаете, что написали его?

– Что это, дорогой? – спросила Дженет.

– Да, писал, конечно.

– Но скрыли этот факт от инспектора Гейтса и меня? Почему?

– Послушайте, суперинтендант! Это не очень умный вопрос, – ответил Роберт как-то беспечно. – Раз установлено, что убитый – Освальд, то все обернулось бы против меня, расскажи я о том, что письмом пригласил его сюда.

Дженет Ситон ахнула.

– Роберт! Что заставило тебя это сделать? Ты пригласил его сюда?

Ее муж вдруг как-то сжался, но не от сознания вины, а скорее из чувства самозащиты или упрямства: зная, что это вызовет неудовольствие жены, он все же решил поступить именно так, будучи уверен в своей правоте. Найджел вновь стал ощущать гипнотическое воздействие Плэш Медоу. Вот наступил критический момент расследования, вот и двое главных подозреваемых, которые ведут себя так, словно не произошло ничего страшного, за исключением приезда нежданного гостя.

– Почему вы сделали это, мистер Ситон? – мягко спросил Блаунт.

– Пригласил его? Ну, он же мой брат, в конце концов.

– Я не совсем об этом. Из письма ясно, что вы понимали, насколько нежелателен его приезд для миссис Ситон. Почему вы не поехали в Бристоль, чтобы встретиться с Освальдом? Разве не логичнее было бы поступить именно так в данных обстоятельствах?

– Логично? – Роберт Ситон, казалось, разглядывал это слово со всех сторон – не сгодится ли как троп для очередного стиха.

– О нет. Это была бы оттяжка времени. Я хотел поскорее все решить.

– Объясните, что вы имеете в виду.

– Освальд захотел бы вернуть себе поместье. А моя жена воспротивилась бы этому, я знаю. Потом, еще Реннел и Мара – они могли возбудить дело против Освальда из-за того давнего случая.

– Вы говорите об изнасиловании мисс Торренс?

– Да.

– И когда вы писали в письме, что «не станете препятствовать», то имели в виду возврат поместья?

– Да.

– Вы были готовы все отдать, снова стать бедным, лишить жену и детей всего этого, – Блаунт повел рукой, – без колебаний?

– Я думаю, что все могло обернуться не так уж плохо. Освальд позаботился бы о нас. Но я должен был сделать то, что считал правильным.

– Хм. Значит, для того чтобы поскорее все решить, вы пригласили сюда Освальда и собирались поставить жену и друзей перед фактом?

– Более или менее так.

Блаунт резко подался вперед:

– Но зачем тогда вся эта секретность? Зачем вы намеревались провести его в дом ночью, без ведома жены? Если вы хотели все поскорее решить, то не лучше ли было объявить, что Освальд жив и вы хотите возместить ему ущерб? Обсудить это дело вместе со всеми до его приезда сюда? Наверняка вы сначала прощупали бы намерения мистера Торренса, например, станет ли он возбуждать уголовное дело против вашего брата или нет?

– Не всегда получается так, как лучше, – ответил вызывающе Роберт Ситон. – Сначала я хотел поговорить с ним наедине, в общих чертах, прежде чем действовать открыто. То, что вы называете секретностью, было лишь мерами предосторожности для защиты Освальда.

– От кого, вы полагали, надо защитить его?

– Я только что сказал вам…

– Не появлялась ли у вас мысль, что его надо защищать от… вашей жены, например?

– От Дженет? Но, мой дорогой…

– Вы не знали, что ваша жена подготовила мнимое самоубийство Освальда десять лет назад?

– Суперинтендант! Как вы смеете! – воскликнула миссис Ситон.

– И что ей можно предъявить очень серьезное обвинение в организации заговора с преступной целью? А Освальд, единственный свидетель, представлял угрозу для нее?

Дженет Ситон с угрожающим видом поднялась с места:

– Суперинтендант, я требую объяснить, на чем основано это страшное обвинение.

– Боюсь, это вам придется дать объяснения, мадам. Относительно, например, трехсот фунтов, снятых со счета вашей матери за два дня до исчезновения Освальда, и большой суммы денег, полученных Джоном Хэнхэмом за оказанные услуги.

Миссис Ситон села так же резко, как и встала, с каменным лицом уставившись на стену перед собой. Роберт изучал свои сложенные вместе руки, его маленькое тело, казалось, съежилось еще больше. Суперинтендант вновь обратился к нему:

– Вы утверждаете, что ничего не знали и не подозревали о «самоубийстве» вашего брата? Вы пребывали до настоящего момента в полном неведении по поводу того, что ваша жена устроила все это, чтобы в ваши и ее руки перешло поместье? А главным козырем послужило дело Мары Торренс, то есть, по сути, был использован шантаж?

– Я не могу ответить на эти вопросы. – Поэт выглядел слабым и больным.

– И не надо, – вмешался Найджел. – Ответ дан в первой строке письма к Освальду: «Это так неожиданно для меня». Если бы мистер Ситон знал правду о своем брате, ему не было бы нужды выражать удивление, когда объявился Освальд. Что он мог заподозрить потом, другое дело.

Блаунт пожал мощными плечами.

– Вернемся к вашему посланию. Это был ответ на письмо брата. Вы сохранили его?

– Нет, уничтожил.

– Понятно. Вы помните, что он писал?

– Не дословно. Он сообщил, что приехал в Бристоль. Спросил, что я обо всем этом думаю. Указал адрес, имя хозяйки.

– Он вам угрожал?

– Нет, если не считать угрозой предпоследнюю фразу.

– Он ничего не писал о мнимом самоубийстве?

– Нет.

– Он полагал, что вам уже известна правда?

– Не знаю, что он полагал. Это было короткое письмо, всего несколько строк.

Блаунт ссутулился в кресле.

– То, о чем я сейчас спрошу, очень важно, мистер Ситон. Мог ли еще кто-либо знать, что вы пригласили брата? Не оставляли ли вы ваше письмо где-нибудь на столе перед его отправкой?

– Нет. Я ответил ему в тот же день. Вообще никто, кроме Финни и, конечно, Дженет, не заходит в мой кабинет. – Роберт кашлянул. – Это святилище – в самом прямом смысле слова.

– Вы сами отослали письмо?

– Да.

– Могу я задать вопрос? – вмешался Найджел. – Вы писали шариковой ручкой «Байро»?

– Ну да, наверняка.

– Но вы не воспользовались вашей обычной почтовой бумагой с указанием имени и адреса?

– Нет. – Роберт взглянул на Найджела так, словно хотел сказать: хоть вы-то понимаете меня! – Это выглядело бы как напоминание, что я завладел его собственностью.

– Я полагаю что подобные… э… мелочи не задели бы самолюбия Освальда Ситона, – сухо сказал Блаунт. – Однако, подготовив все для его тайного приезда ночью, когда все в доме уже спят, вы потом решили не дожидаться и пошли на прогулку. Чем вы объясните эту перемену в ваших планах?

– Я передумал в последний момент, решив, что выйду ему навстречу. Мне и в голову не пришло, что он выберет короткий путь.

– Понимаю. И когда вы наконец встретили его, вернувшись сюда…

– Но я не встретил его. Не надо ловить меня на слове, суперинтендант, – мягко заметил Роберт Ситон.

– Вы готовы поклясться под присягой, в суде, что так и не увидели своего брата в ту ночь? – спросил Блаунт с мрачной торжественностью.

Найджел заметил, что Дженет Ситон сидела с закрытыми глазами, прижавшись головой к спинке кресла, словно переживала тяжелое испытание.

Роберт Ситон посмотрел на Блаунта с выражением детской, почти ангельской невинности на лице.

– Я могу поклясться под присягой, что никогда не видел Освальда живым после того дня, десять лет назад, когда он исчез.

– Но видели мертвым, а? – резко спросил Блаунт.

– Мне пришлось осмотреть тело, как вам известно. И я присутствовал, когда нашли голову.

Блаунт сделал паузу. В комнате воцарилась тишина. Дженет полулежала в кресле, неподвижная, как труп. Энергично потирая руки, поэт взглянул на Блаунта, потом на сержанта Бауэра, застывшего с карандашом наготове.

– Очень хорошо, – сказал наконец Блаунт немного усталым голосом. – Вы вернулись с прогулки. Вы все еще ожидали приезда брата. И все же дважды выходили во двор с миссис Ситон в течение получаса, хотя Освальд мог появиться в любой момент. Как это соотносится с вашим желанием скрыть его приезд?

– Получилось неудачно, согласен. Но в ту ночь жена была очень обеспокоена – разразилась буря, как вы знаете. Дженет не ложилась спать. Когда мы вышли во двор первый раз, я рисковал столкнуться с Освальдом, но рассчитывал, что он уклонится от встречи, увидев Дженет. Вот почему я взял с собой зажженный фонарь – им можно было подать сигнал опасности. А когда мы выходили во второй раз, искать Финни, ну, я счел, что по какой-то причине Освальд не приехал, ибо тогда уже был поздний час.

Найджела восхитило, как стоически перенес Блаунт этот удар, разрушивший его версию: отпал еще один повод для подозрений, связанных с фонарем, отпал сам собой, естественным образом. Найджел начал смутно понимать, что при таком раскладе достаточных оснований для ареста Роберта Ситона не будет и что Блаунт также склоняется к этому выводу.

– Когда вы первый раз вышли из дому вместе с миссис Ситон, шел дождь и она попросила у вас макинтош, не так ли? – спросил суперинтендант.

– Да.

– Скажите мне, миссис Ситон, и вы позволили вашему мужу выйти легко одетым в страшную бурю?..

– Нам надо было лишь пересечь двор, а мой собственный макинтош остался наверху.

– Хотите сказать – ваш единственный макинтош? – вставил реплику Найджел.

– Я этого не говорила. Но раз вы спрашиваете – у меня всего один.

– Длинный, в котором я видел вас в тот день, когда сбежали Лайонел и Мара?

– Возможно.

Роберт Ситон наконец-то заволновался всерьез:

– В чем дело, Найджел? Не думаете ли вы, что это тот макинтош, в котором нашли тело? У меня только один, и он висит в холле.

– Нет, я имею в виду кое-что другое. Вы свой надевали макинтош, когда пошли гулять?

– Я? Да, возможно, – ответил Роберт без обычной уверенности. Со двора донесся яростный велосипедный трезвон.

– Видите ли, – неторопливо продолжал Найджел, не отводя глаз от Роберта, – в этом все объяснение: и тому, что парень из деревни видел вас без четверти час, и тому, как был убит Освальд, и почему, и кем, – всему, если…

На лестнице послышались шаги и возгласы:

– Папа! Папа!

– Если что? – спросил Роберт Ситон более решительно, чем когда-либо.

– Если макинтош не ваш…

Прежде чем он договорил, дверь распахнулась, словно от сильного порыва ветра, и разрумянившаяся Ванесса, с распущенными волосами, запыхавшись, объявила:

– Папа… Я нашла… Мару!

Глава 14
Прощайте, розы

Через несколько минут Блаунт умчался на машине в Хийтон Лэйси. По словам Ванессы, утром она поехала на велосипеде забрать двух цыплят, заказанных Полу Уиллингему. Пока их ощипывали, она сидела одна в прихожей и пересчитывала деньги. Обнаружив, что не хватает шестипенсовика, Ванесса подумала, что он мог завалиться между сиденьем и боковой спинкой кресла. Она сунула туда руку и вытащила не монету, а женский носовой платок, который видела у Мары. Пол Уиллингем, вошедший в этот момент, весьма бесцеремонно отобрал у девочки платок, сказав, что Мара, наверное, забыла его, когда приходила последний раз. Ванесса спросила, когда это было, а Пол ответил, что две недели назад. Однако Ванесса знала, что носовой платок куплен за два дня до побега Мары, так как та ей показывала его.

Ванессу тут же охватило любопытство, в ней проснулся сыщик. Она взяла цыплят, заплатила за них, положила в багажник велосипеда и уехала. Но не дальше деревенской гостиницы, где оставила велосипед, а потом, мобилизовав все свои способности следопыта и приняв меры предосторожности, вернулась на ферму. Ванесса исходила из предположения, что Пол Уиллингем прикончил Мару и спрятал тело по частям. Осматривая все вокруг в поисках их захоронений, она заметила, что занавески в комнате для гостей задернуты. Это показалось ей странным. Она стала следить за этим окном и через полчаса была вознаграждена, увидев, как занавеска осторожно раздвинулась и за стеклом мелькнуло лицо Мары Торренс.

– Оказывается, Пол прятал Мару, а не убил ее, – заключила Ванесса с легким разочарованием в голосе. – Либо он держит ее под замком с преступными целями.

– Отлично сработано, милочка, – сказал Блаунт. – Прошу всех оставаться в доме до моего приезда.

Когда Блаунт вышел из комнаты, Роберт Ситон устало провел рукой по лицу. Найджел слышал, как он пробормотал: «Ну вот и конец всему этому».

Дженет встала.

– Где цыплята, Ванесса?

– Все еще в корзинке моего велосипеда. Отдать их повару?

– Да. И пойми, пожалуйста, Ванесса: нет ничего хорошего в том, чтобы выслеживать людей.

Ванесса взглянула на мачеху, лицо ее побелело от обиды. Потом она залилась слезами и выбежала из комнаты, хлопнув дверью.

– Дженет, тебе не следовало так говорить. Это непростительно. – Голос Роберта звучал бесстрастно. Он смотрел прямо на жену – это был взгляд, лишенный не только любви, но и гнева, порожденного оскорбленными чувствами. «Дженет словно посторонний для него человек», – подумал Найджел по пути в свою комнату.

Услышав, как подъехала машина Блаунта, Найджел отправился к амбару. Он нашел и Мару, и Реннела, и Блаунта в мастерской.

– Ты поступаешь глупо, Мара, – услышал Найджел, входя, голос Реннела. – Поимка Лайонела, как сказал тебе суперинтендант, дело времени. Почему же не сказать, где он?

– Потому что я не знаю, – ответила девушка устало. – О, привет, Найджел. Скажите этим людям, чтобы они отстали от меня. Я никак не могу втолковать суперинтенданту, что мне наплевать, пускай меня посадят в тюрьму за то, что препятствовала полиции исполнять служебные обязанности или как это там называется.

– Тебе, может, и наплевать, – воскликнул ее отец, – но…

– Но некому будет готовить обед. Какой ужас!

– Ты у меня пожалеешь о своих словах! Ты вообще думаешь о ком-нибудь еще, кроме себя и этого молодого головореза, с которым связалась?

Мара, усмехнувшись, промолчала.

– Дорогая моя, Роберт закончил поэму, – сказал Найджел.

Лицо девушки оживилось, пожалуй, даже преобразилось.

– Вы читали ее? – спросила она быстро. – Нет, но я и без того знаю, что это прекрасно. Так должно быть. – Мара вздохнула, расслабившись в кресле. – Она стоила того. О, я счастлива. Мне теперь все равно, что будет. Я вернула свой долг, не так ли, Найджел?

– О да, – сказал Торренс; его мясистое лицо было перекошено злобой. – Пока Роберт может сочинять свои стишки, все остальное ничего не значит. Даже убийство. Но позволь сказать тебе, моя милая, что этого больше не будет.

– Не будет? Чего?

– Не будет убийств. И потому не будет стихов.

– Отец! Ты сошел с ума! Что это значит? – Мара вскочила и стала над ним со сжатыми кулаками. Реннел, словно испугавшись слов, сказанных в порыве откровенной зависти, отвел глаза и замолчал.

– Послушайте, мистер Торренс, – сказал Блаунт. – Ваш долг сообщить полиции все, что вы…

– Он ничего не знает, – закричала Мара. – Не верьте ни одному его слову…

– Замолчите, женщина! – Суперинтендант на миг потерял самообладание. – Уведите ее, Стрэйнджуэйз, она и так всем надоела.

Мара позволила Найджелу увести себя наверх в свою комнату и бросилась в слезах на постель.

– Это неправда! Неправда! Он всегда ненавидел Роберта. О Боже, я…

– Послушайте, Мара, – сказал Найджел твердо. – Возьмите себя в руки. Вам надо ответить на один вопрос, связанный с тем, что вы видели в ту ночь.

Найджел задал свой вопрос.

Печальные глаза Мары расширились, она словно окаменела.

– Да, – прошептала она наконец. – Да, это могло быть. Но…

– Это все, что я хочу знать. Не будем об этом. Расскажите лучше о своих приключениях. Это же надо додуматься до такого!

– Ради Роберта я готова на все.

И Мара рассказала. Вернувшись на моторке в Ферри Лэйси после разговора с Найджелом, она подумала, что необходимо сообщить обо всем Реннелу. Вскоре она услышала, как отец позвонил суперинтенданту Блаунту и сказал, что хотел бы сделать заявление. Мара тут же нашла Лайонела, и они решили попытаться подслушать, что будет говорить полиции Торренс. Мара боялась, что теперь, когда стало известно об ее истории с Освальдом и появлении Освальда той ночью в амбаре, Реннел переложит подозрения на кого-то другого. Затем этот план превратился в замысел переключить внимание полиции на Лайонела. Но она, как слишком настойчиво подчеркивала Мара, никогда не верила в вину Роберта. Однако, понимая, что отец под большим подозрением, Лайонел решил, что, если они с Марой отвлекут полицию, та хотя бы временно оставит Роберта в покое и он без помех допишет поэму.

Теперь Мара понимала, что это была наивная мысль и детская выходка. Однако Лайонелу не потребовалось ее долго убеждать – их вновь обретенная любовь превращала каждое дело в невинную и увлекательную игру. Мара предпочла бы играть в нее и дальше – спать в стогах сена, делить опасности и прелести кочевой жизни любовников-беглецов. Но Лайонел решил, что им надо расстаться: это даст ему большую свободу действий и большую отсрочку для Роберта. Договорились переждать ночь в лесу, а потом Мара до рассвета направится в Хинтон Лэйси и попросит Пола Уиллингема спрятать ее. Если тот откажется или ее присутствие на ферме будет замечено, то хотя бы Лайонел останется на свободе.

Лайонел был в состоянии возбуждения и не думал о последствиях для себя, Мары и Пола. Мара оказалась благоразумнее. Пойдя на ферму, она сочинила в свое оправдание для Пола историю о том, что отец угрожал избить ее, когда узнал, что они с Лайонелом собираются пожениться, и хотел запереть в амбаре, а она удрала и просит Пола спрятать ее, пока не вернется Лайонел с разрешением на венчание без оглашения. Поверил ли Пол в эту романтическую выдумку или нет, по крайней мере у него было что сказать полиции, если она обнаружит Мару на ферме. На деле, когда инспектор Гейтс приходил туда, Пола не было дома, а экономка, которая на ночь уходила с фермы, ничего не знала о присутствии Мары (свободная комната, как обычно, была закрыта на ключ) и сказала Гейтсу со всей искренностью, что не видела девушки.

Выслушав рассказ Мары, Найджел сошел вниз. Блаунт собрался уходить и попросил Найджела поехать вместе с ним в Хинтон Лэйси. Сержанта Бауэра оставили приглядывать за обитателями Плэш Медоу. Пока ехали, суперинтендант был молчалив. Один раз остановил машину около телефонной будки и говорил с кем-то несколько минут. Наконец они остались одни в его гостиничном номере в «Лэйси Армс».

– Ну что? – спросил Найджел.

– Я попросил Гейтса поскорее сменить Бауэра. И сообщить прессе, что вскоре полиция произведет арест.

– Ты не можешь арестовать Роберта Ситона на основании имеющихся улик. Их недостаточно.

Блаунт задумчиво посмотрел на друга.

– А ты не можешь отрицать, что у него были самые серьезные основания для этого.

– У Роберта были очень серьезные мотивы для убийства Освальда, – произнес Найджел медленно, – но большие основания сохранить ему жизнь.

– О, я слишком стар для того, чтобы разбираться в твоих парадоксах, – сказал Блаунт. – Но я думаю, что молодой Ситон забеспокоится, когда прочтет в завтрашних газетах о предстоящем аресте.

– Он прибежит сюда – вот что он сделает.

– Хм.

Что-то в тоне Блаунта заставило Найджела настороженно взглянуть на него.

– Когда ты начинаешь говорить междометиями, значит, что-то задумал. Выкладывай.

– Ну, возможно, мы поймаем Лайонела. Это кое-что, не так ли? Гейтс расставит сети вокруг Плэш Медоу.

– И вы арестуете Лайонела за незаконное ношение оружия, запугивание свидетеля, сопротивление полиции и многое другое. Но все это еще не поможет найти убийцу Освальда Ситона.

– И нет, и да. Посмотрим, вернется Лайонел или нет. Если вернется, то все дело в его отце. Если нет, – Блаунт яростно потер лысину, – если нет, то нам надо ловить молодого Ситона.

– Что ты имеешь в виду?

– Реннел Торренс наконец-то проговорился. Он сказал мне, что видел Лайонела Ситона около двух часов ночи, кравшегося к маслобойне.

– Ну и ну! – Найджел оторопел. – Ты веришь Торренсу?

– Не знаю, зачем ему это выдумывать. Но с другой стороны, почему он дотянул до сих пор и не сказал ничего раньше?

Блаунт изложил свою версию, направленную против Лайонела Ситона. Сначала молодой человек утверждал на допросе, что беспробудно спал в ту роковую ночь, однако следующей же ночью его разбудили крики Найджела о помощи, а Торренс видел Лайонела, кравшегося к маслобойне, в то время, когда был убит Освальд. Значит, Лайонел лгал. Зачем? Чтобы спасти себя или кого-то еще? До сих пор все объяснялось слишком просто (так думал Блаунт): Лайонел хотел спасти отца. Но если все наоборот? Предположим, Роберт видел Лайонела (что вполне возможно, раз тот дважды выходил во двор), который вел себя подозрительно, и застал его на месте преступления? Не могло ли все последующее поведение Роберта, включая попытку спрятать Финни Блэка, объясняться стремлением скрыть вину сына?

Найджел согласился, что могло.

Простейшее объяснение выходки Лайонела в амбаре состояло в том, что он действительно боялся, как бы Реннел Торренс не дал показаний против него. Вот почему молодой человек угрожал Реннелу оружием, и без успеха, ибо до сегодняшнего утра тот как-никак молчал. Это во-первых. Во-вторых, возможно, Лайонел уже тогда стал на путь отчаянных действий, понимая, что они снимут с него подозрения, будучи восприняты как эскапада донкихотствующего юноши, пытающегося кого-то спасти. Что и вышло. Его недавний поступок – бегство от полицейского в соседнем графстве – преследует ту же цель.

В-третьих – и это звучало наиболее убедительно, – Лайонел изо всех подозреваемых больше всего по своим физическим данным подходил для роли убийцы. Он молод, силен, прошел суровую школу в воздушно-десантных войсках. Вряд ли толстый Торренс или тщедушный Роберт, тем более Дженет могли перерезать горло человеку, который явно был начеку, потом отделить голову, потом оттащить тело к реке и отбуксировать вниз по течению.

В-четвертых, мотивы. Здесь возникал вопрос, знал ли Лайонел о том, какое страдание Освальд причинил Маре десять лет назад. Сама Мара и Роберт утверждали, что Лайонелу ничего не было известно. Но они могли так говорить, чтобы выгородить его. Однако если Лайонела все же посвятили в эту историю, то у него была очень серьезная причина мстить Освальду – любовь к Маре и желание предотвратить ее встречу с насильником.

В-пятых, реальная возможность убийства. Это был самый уязвимый момент версии Блаунта, как признавал он сам. Предполагать, что Лайонел встретил Освальда до того, как тот увиделся с Робертом, значило исходить из чистой теории.

– Не обязательно, – сказал Найджел.

– Он не мог знать, если верить показаниям Роберта, что Освальд возвращается в Плэш Медоу, что он вообще жив.

– Ты забываешь про шариковую ручку «Байро» и тонкую бумагу, на которой Роберт писал брату. Пол Уиллингем сказал мне недавно, что шариковая ручка «Байро» оставляет видимый след на листе бумаги, который находится под тем, на котором пишут. Я проверил это – так и есть. Возможно, Лайонел заходил в кабинет отца вскоре после того, как тот написал письмо, и видел факсимильный отпечаток.

– Так вот куда ты клонишь? Тогда это преднамеренное убийство. Во всяком случае, Лайонел мог поджидать Освальда, чтобы убрать его. Но тут загвоздка. Как он заполучил бритву Освальда? И где эта чертова бритва? Мы хорошо осмотрели дом, маслобойню, пристройки и амбар. Зачем убийца так тщательно спрятал ее? Ему достаточно было стереть отпечатки пальцев, а раз это бритва Освальда, то она могла служить уликой против кого угодно.

– Вопрос не ко мне. Не имею понятия. Но возвращаюсь к проблеме преднамеренности. – Найджел странно посмотрел на Блаунта. – Впрочем, нет, пока оставим это. Обратимся к стихам Роберта. Я убежден, что они имеют прямое отношение к делу. Значит, ты считаешь, что действия Роберта были продиктованы стремлением спасти сына, которого он застал на месте преступления или подозревает в совершении такового. Со времени смерти брата Роберт написал прекрасный цикл стихов. Поэты могут быть бессердечны, почти бесчеловечны, погружаясь в творчество. Но я не могу себе представить, чтобы Роберт со спокойной душой сочинял стихи, зная, что его любимый сын – убийца.

– Может быть, но…

– Подожди минуту. Я сейчас разнесу твою версию в пух и прах, держись. Во всяком случае, один из ее вариантов. Предположим, что Дженет, а не Лайонел прочла отпечаток письма. Это более вероятно, так как Роберт сказал нам, что никто, кроме нее, обычно не заходит в его кабинет. Она узнает день и приблизительное время появления Освальда в Плэш Медоу. Намеревается неожиданно появиться во время встречи братьев и заявить, что Освальд ничего не получит. Но в нужный час Роберта нет, он на прогулке. Дженет, по ее собственным словам, слышит, как в доме открывается задняя дверь. Но она не зовет Роберта по имени, она подозревает, что явился Освальд, спускается вниз и действительно видит его. Что делать? Инстинктивное желание, как я думаю, удалить Освальда из дома, ее дома. Под каким-то предлогом она уговаривает его пойти с ней через двор в маслобойню.

Блаунт хлопнул себя по лысине.

– Бог мой! Ты хочешь сказать, что…

– Да, человек, которого Мара видела во дворе вместе с Дженет, мог быть Освальдом. Я спрашивал Мару недавно, и она согласилась со мной. Тогда она, вполне естественно, сочла, что это Роберт. Но тот человек был заслонен фигурой Дженет, Мара видела его только при вспышке молнии, да к тому же Роберт и Освальд примерно одинакового телосложения и похожи друг на друга лицом. Это объясняется также, каким образом будущий отец, ожидавший врача, мог видеть Роберта, четверть часа спустя шедшего по тропинке к Плэш Медоу.

– Клянусь Богом, Стрэйнджуэйз, ты прав! – воскликнул Блаунт. – Она запирает Освальда в маслобойне и просит подождать там возвращения Роберта. Но потом теряет самообладание и хочет обезопасить себя. Роберта все нет. Тогда она, скорее всего, бросается в комнату Лайонела, будит его и рассказывает, в чем дело. Лайонел встает и идет в маслобойню один. Возможно, он знает о деле Освальда и Мары, а может быть, и нет. Но Освальд вытаскивает бритву, Лайонел обезоруживает его и перерезает ему горло. Да, все сходится. Понятно теперь, почему Роберт мог писать свои стихи. Он не знал, что произошло в Плэш Медоу, пока его не было. Лайонела защищала Дженет. Именно она убедила Роберта спрятать Финни Блэка, да и другие ее действия теперь понятны. Видимо, Роберт все это время думал, будто Освальда убила она, что объясняет его поведение, так как поэта не волнует судьба Дженет, в отличие от судеб Лайонела и Ванессы.

– Ты тоже это заметил?

– Это написано у него на лице.

– Так что теперь делать?

– Ждать Лайонела. Если он не вернется, станем разыскивать.

– Значит, Лайонел, да, – сказал Найджел с чувством. – Ты не арестуешь его по обвинению в убийстве, я надеюсь.

– Имеющиеся улики пока не дают для этого основания. Должна быть еще его одежда с пятнами крови. Есть и другие загвоздки. Но я разберусь со всем этим, когда найдем его. Это наиболее вероятная версия преступления, Стрэйнджуэйз.

– О, это красивая версия, – устало ответил Найджел, – на бумаге…

Обед в Плэш Медоу этим вечером протекал в мрачной атмосфере. Даже Финни Блэк почувствовал это – он прислуживал за столом еле волоча ноги. Ванессе кусок – одного из тех цыплят – не лез в горло. После обеда, в гостиной, она вдруг подошла к отцу, который сидел заслонив глаза рукой, и уверенным материнским жестом нежно погладила по голове.

– Я спою тебе, – сказала она. – Бедный старый Саул. Давид будет петь для тебя. Жаль, что я не умею играть на арфе.

Она села за пианино и, громко аккомпанируя себе, что странным образом сочеталось с ее чистым, ровным голосом, спела «Королеву Марию» и «Лорда Рэндела», потом «Ты никогда не вернешься?». Дженет сидела с каменным лицом. По щекам Роберта текли слезы.

– Это было замечательно, моя радость, – сказал он, когда она умолкла. – Их очень любила твоя… Спасибо, ты спела мои любимые песни.

– Я знала, что ты так скажешь, – прошептала она ему на ухо, поцеловав и пожелав спокойной ночи.

Дженет пришлось подавлять свои чувства, она сидела сжавшись и казалась посторонней в комнате. Миссис Ситон подставила Ванессе щеку для поцелуя, потом, через секунду, не глядя протянула руку, но дверь за девушкой уже закрылась.

– Как долго все это будет продолжаться? – спросил Роберт.

– Дело очень серьезное, если речь идет о соучастии Лайонела в преступлении, или…

– Или что? – резко спросила Дженет.

– Должен вам сказать, что он подозревается непосредственно в убийстве.

– Но это смешно! – У Роберта было неуверенное, просительное выражение лица, как у глупого человека, который не расслышал шутку, вызвавшую всеобщий смех.

– Я думаю, что Лайонел скоро вернется, – ответил Найджел.

– Лайонел? Разве полиция ждет его возвращения? – Голос Дженет был хриплым и неприятным.

– Да.

Дженет Ситон судорожно выдохнула воздух и вышла из комнаты, звеня ключами.

– Я полагаю, что они не всерьез восприняли эту его выходку? – спросил Роберт.

– Мне больше нельзя здесь оставаться, – сказал Найджел. – Это будет нечестно по отношению к вам.

Взгляд Роберта Ситона стал таким напряженным, что выдержать его было трудно, казалось, пелена окончательно спала с глаз поэта.

– Вы знаете, кто убил моего брата? – спросил он.

– Да. Думаю, что теперь я уже знаю все.

– Не уходите. Побудьте еще немного, пока мы не переживем все это. Пожалуйста, дорогой мой!

Найджелу не пришлось долго ждать. В течение следующих суток тревога все нарастала. Никогда раньше и никогда впоследствии ни о чем он не вспоминал с такой болью и смятением.

За завтраком в утренних газетах можно было прочитать о близящемся аресте в Ферри Лэйси. Роберт быстро передал «Ньюс кроникл» Дженет, отчеркнув ногтем нужный абзац. Потом взглянул на Найджела, который тут же вышел из-за стола и пошел позвонить в гостиницу Хинтон Лэйси. Хозяин гостиницы послал кого-то из своих детей за Полом Уиллингемом.

– Тебя уже арестовали, Пол? – спросил Найджел.

– Похоже, что нет. Наверное, будут неприятности из-за Мары. Твой суперинтендант такое мне тут устроил за «укрывательство», как он выразился. Но я настаивал на своей, точнее, на ее версии.

– Не беспокойся об этом. Тебе теперь придется укрывать другую особу. Мы пришлем к тебе на несколько дней Ванессу.