Текст книги "Невинная любовница"
Автор книги: Никола Корник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава семнадцатая,
в которой мне кажется, что муж мною пренебрегает
Мы отправились в Эдинбург. Я возненавидела его. Пожалуйста, не поймите меня превратно. Я люблю этот город и считаю его самым красивым на земле, но Эдинбург, который я посещала с отцом, полный библиотек, лекций и ученых споров, очень отличался от города, знакомого леди Страсконан и леди Метвен. Когда мы приезжали в Эдинбург с папой, мы останавливались в старом центре, где оказывались в кругу папиных знакомых – ученых и философов. Все гостиницы были переполнены, на улицах порой царило сильное зловоние, а гостеприимство горожан было весьма переменчиво, но ученые беседы и диспуты оказывались настолько жаркими и захватывающими, что мы частенько забывали поужинать. Не было никаких официально установленных часов посещения – гости часто приходили поздно и засиживались до глубокой ночи за разговорами, дискутируя на философские или математические темы за бутылочкой выдержанного виски.
Лорд же Страсконан владел недавно отстроенным величественным особняком на Шарлотт-сквер. Проектировал особняк не кто иной, как знаменитый Роберт Адам [5]5
Шотландский архитектор из династии палладианцев Адамов, крупнейший представитель британского классицизма XVIII века.
[Закрыть]. Новый город был красив, просторен, элегантен, а запахи и яркая жизнь старых кварталов подвергались осуждению. В старый город было не принято ездить. Когда я сказала, что там живут друзья моего отца, которым я хотела бы нанести визит, мне вежливо намекнули, что делать этого не стоит. И когда я все же навестила папиных друзей, леди Метвен меня открыто порицала. Ее светлость проживала на Куин-стрит вместе со своей незамужней дочерью Энн, холодной как айсберг. У Энн Метвен была неприятная привычка безмолвно смотреть на меня ледяным взглядом. Она ни разу не попыталась подружиться со мной, хоть мы и были почти ровесницами. Вне всякого сомнения, дружбу со мной она считала ниже своего достоинства.
Хорошо, что слуги относились ко мне дружелюбно, все, кроме горничной леди Страсконан, Маки, узколицей, тонкогубой женщины, которая легко, как призрак, перемещалась до поручениям своей хозяйки. Мою горничную звали Джесси, она была простая деревенская девушка, которая понятия не имела, что значит быть горничной леди. Точно так же и я понятия не имела, что значит быть светской дамой. Мы с Джесси постоянно попадали впросак. По-моему, все слуги, начиная с дворецкого и заканчивая пажом, так удивились, что я запомнила, как кого зовут, и даже разговариваю с ними, что они сразу полюбили меня. Очень скоро я поняла, что лорд и леди Страсконан общаются со слугами только в случае необходимости. Так было заведено, но я не привыкла не обращать внимания на людей, которые делали мою жизнь такой удобной. Леди Страсконан то и дело бранила меня за то, что я вступаю в разговоры с горничными.
Леди Страсконан целыми днями гуляла в парке, ходила по новым магазинам, открывшимся на Принсез-стрит, или ездила с визитами. В гостях она болтала и сплетничала с теми же людьми, кто приезжал в гости к нам – тоже с целью посплетничать. Ее времяпрепровождение казалось мне ужасно скучным.
Естественно, поначалу мною все живо интересовались. Дочка школьного учителя заполучила наследника лорда Страсконана. Разумеется никто не произносил слов «поймала в свои сети», но как и в Эплкроссе с леди Бенни, в Эдинбурге я чувствовала всеобщее неодобрение. Мое имя связывали с чем-то скандальным. Все эдинбургские матроны, жадно раздувая ноздри, словно почуяли свежее мясо, передавали друг другу слухи о моем похищении. Постепенно все пришли к заключению, что я проявила недюжинную смелость по время перенесенных мною испытаний, но все же почтенным дамам было, главным образом, интересно, что происходило между мной и Нейлом, пока мы вынужденно оставались вдвоем на острове. Многие демонстративно рассматривали мой живот, словно проверяя, не вырос ли он.
Все эдинбургские джентльмены вели себя со мной вежливо и обходительно, предлагая прокатиться или сопровождать меня на прогулку в парке или потанцевать со мною на балах и ассамблеях. Главным среди моих обожателей был славный, но довольно глупый офицер Толли Гулливер. У него, казалось, не было какого-то определенного занятия, потому что все свое время он тратил на ухаживание за мной. Я благоволила ему, потому что он в своем желании угодить напоминал мне преданного пса. Думаю, я должна была вести себя осмотрительнее и заботиться о своем добром имени, но мне было так плохо без Нейла, что не было ни сил, ни желания отвергать Толли. Знаки его внимания ничего не значили для меня. Они не облегчали боль от разлуки с Нейлом и оставляли меня абсолютно равнодушной. Я скучала по Нейлу до слез. Я тосковала. Естественно, аппетита я не потеряла, несчастная любовь – еще не повод голодать. И все же мне казалось, что мир утратил все краски жизни, утратил яркость и стал черно-белым.
После десяти дней жизни, навязанной мне леди Страсконан, я была готова взвыть, тем более что не получила ни единой весточки от Нейла. Судя по всему, он не очень-то любил писать письма, несмотря на все его пламенные заверения. После месяца фактического заточения я подумала, что скоро сойду с ума.
Наступило и прошло Рождество, не принесшее мне никаких новостей от моего мужа, и даже празднование Нового года не улучшило мое настроение. Темные январские дни казались мне бесконечными. К этому времени я поняла, что не беременна. С одной стороны, я радовалась, что опровергла все грязные сплетни, но, с другой стороны, я впала в отчаяние оттого, что не жду ребенка. От Нейла у меня не оставалось ничего, кроме его родственников, которые не доставляли мне никакой радости.
Леди Страсконан пыталась развеселить меня, но ее слова ободрения скорее заставляли меня еще больше мрачнеть.
– Ты же знаешь мужчин, – ласково говорила она в очередной день, когда я не получила весточки от Нейла. – Они погружаются в свои дела на целые месяцы и так часто забывают за ними о нас, бедных женщинах! Я уверена, если бы ему дали под командование корабль, мы бы об этом услышали…
Напомнив мне таким образом, что Нейлу безразлична моя судьба и что я рискую больше никогда его не увидеть, она молча удалялась.
Леди Метвен выражалась прямее.
– Если женщина думает, что мужчину должны интересовать ее чувства, то она просто дура, – говорила она, и мисс Метвен холодно кивала, молчаливо соглашаясь с матерью.
Я не удивлялась тому, что мисс Метвен до сих пор не замужем. Если она впитала взгляды своей матери на мужчин, она должна была испытывать к ним лишь презрение. И потом, даже если бы какому-нибудь мужчине вздумалось забраться к ней в постель, он бы замерз насмерть.
Наконец на третьей неделе января я получила письмо, но не от Нейла, а от моей кузины Эллен. Сейчас она жила в загородном доме в деревеньке Морнингсайд, в нескольких милях от Эдинбурга. Дом принадлежал матери капитана Ленгли. Они поселились там в ожидании нового назначения капитана. Эллен настойчиво приглашала меня погостить. Я почувствовала громадное облегчение. Больше всего на свете я хотела увидеться с Эллен, хотя и понимала, что на мне лежит часть вины за смерть ее отца. Хотя Эллен сама сбежала из дому и подняла тревогу, я не знала, что она сейчас думает обо мне, особенно учитывая то, что теперь я являлась владелицей Глен-Клэр, точнее, вступлю в права наследования после того, как все формальности будут улажены. Мой отец, как я и подозревала, передал Глен-Клэр дяде Эбенезеру только в пожизненное пользование, надеясь, что дядя сохранит для меня имение.
Разумеется, после моего замужества все мое имущество переходило к Нейлу, но леди Страсконан рассказала мне, что Нейл и его дядя долго спорили об участи Глен-Клэр. Нейл настаивал на том, что Глен-Клэр – мое приданое и его следует закрепить за мной, чтобы оно в случае чего стало моим вдовьим наследством. Дядя назвал Нейла дураком, который потакает жениным капризам. Я была очень признательна Нейлу за великодушие, хотя мне было жаль, что оно стало причиной разногласий с его дядей.
Как бы то ни было, я выпросила у леди Страсконан экипаж и собралась ехать к Эллен в тот самый день, когда получила от нее письмо.
– А вы не хотите поехать со мной? – спросила я. – Эллен обожает вас и всегда говорила о вас с искренней любовью.
Леди Страсконан отвернулась и покачала головой.
– Нет, моя дорогая, – сказала она, ласково улыбаясь. – Мне кажется, вы неплохо проведете время вдвоем. Я нанесу ей визит как-нибудь в другой раз.
Итак, я приехала к Эллен в маленький домик в Морнингсайд, где жила мать капитана Ленгли. Из светских разговоров я знала, что капитан Ленгли родом из очень почтенной и богатой семьи. Будучи младшим сыном, он мог выбрать невесту по своему вкусу. Для Эллен такое замужество было удачей, поскольку у нее самой не было за душой ни гроша, и, хотя у меня осталось впечатление, что миссис Ленгли желала бы для сына более обеспеченную невесту, она относилась к невестке весьма снисходительно. Ведь Эллен была очень красива и обладала покладистым характером. Конечно, родство Эллен с лордом Страсконаном также сыграло свою роль.
Меня встретили очень радушно. И хотя миссис Ленгли чрезвычайно внимательно осмотрела мое платье, шляпку и драгоценности, она выразила лишь капельку удивления, которое, полагаю, было вызвано моей прической: изнывая от нетерпения, я не могла усидеть на месте, и не позволила Джесси причесать меня как следует. Как бы то ни было, свекровь Эллен повела себя весьма тактично. Налив нам чаю и поучаствовав минут двадцать в светской беседе, она вышла, дав нам с Эллен возможность наговориться всласть.
Как только она вышла из комнаты, Эллен бросилась ко мне и заключила меня в самые крепкие объятия. Даже траурное платье – лиловое с черным – очень шло ей. Несмотря на бледность, она прекрасно выглядела. Замужество определенно пошло ей на пользу.
– Катриона! – воскликнула она. – Как же я ждала встречи с гобой!
Мы крепко обнялись, но затем она отпустила меня, довольно резко отодвинулась и покраснела.
– Надеюсь, – напряженно добавила она, – ты не держишь на меня зла, кузина?
Ее вопрос ошеломил меня.
– Как я могу злиться на тебя? – спросила я. – Ведь ты не виновата в том, что твой отец решил избавиться от меня из-за моего наследства. И мне правда очень жаль, что он умер, Эллен. Я никогда не желала ему зла, что бы он ни сделал.
– Ты полна великодушия, кузина, – прошептала Эллен, поникнув головой как срезанный цветок. Я подумала, что ее муж очень многое теряет, не видя ее сейчас, ибо, если бы он увидел ее, он еще больше бы в нее влюбился. – Ты относишься ко мне лучше, чем я того заслуживаю.
– Глупости, – сказала я, боясь, что она загрустит. – Ты ни в чем не виновата!
– Да, но когда папа ударил тебя… и тот ужасный матрос… зашел на постоялый двор и уволок тебя на корабль… я не сделала ничего, чтобы спасти тебя! – Голос Эллен прерывался. – А потом там появился Нейл – я видела, как они оглушили его и тоже уволокли! Пятеро на одного!
– Пятеро на одного! – воскликнула я. Выходит, Нейл ничуть не преувеличивал.
– Я была настолько поражена, что упала в обморок! – продолжала Эллен, заламывая руки. – В себя я пришла уже в двуколке, мы возвращались в Глен-Клэр. Я спросила у папы, что случилось, но он нахмурился и пригрозил высадить меня, если я буду досаждать ему вопросами. Я так расстроилась, что ничего не сделала…
– Ты сделала очень многое, – ободрила ее я.
Она была бледной и напряженной, и вид у нее был такой несчастный, что я просто не могла сердиться на нее. Эллен не такая, как я. Я бы кричала и колотила похитителя, била бы его по ногам и устроила бы такой переполох, что никто при всем желании не смог бы остаться равнодушным. Но Эллен была хрупкой, как тонкий фарфор миссис Ленгли, и единственно, что обмороками могла выражать свое несогласие.
– Ты сделала очень многое, чтобы помочь, – снова сказала я и лишь капельку приврала. – Ты сбежала с капитаном Ленгли так скоро, как смогла, и с твоей стороны это было очень смелым поступком. Ты сообщила властям о том, что совершил твой отец, что для тебя тоже было очень и очень непросто.
Кажется, мои слова немного успокоили Эллен, и она пригласила меня сесть рядом с собой на цветастый диван. Гостиная в их доме была очень симпатичной и вся была оформлена в желтом и белом тонах, которые выгодно подчеркивали красоту Эллен.
– Кстати, поздравляю с замужеством. – Я улыбалась. – Тебе оно очень идет.
Эллен рассмеялась и поблагодарила меня. Она взглянула на часы.
– Роберт скоро придет, – негромко сказала она. – Мы сегодня собираемся на бал в замок.
– Ты попала в высшее общество, – поддразнила я, – Ты мудро предпочла лейтенанту Грэму капитана Ленгли…
– Ох! – Эллен улыбнулась и покраснела, похорошев еще больше. – Для меня не существует никого, кроме моего милого Роберта! Лейтенант Грэм был само очарование, но он не из тех мужчин, на которых можно положиться в трудную минуту. Ради меня он палец о палец не ударил, тогда как Роберт…
Мысленно я похвалила Эллен за проницательность. Девять из десяти женщин бросились бы в объятия лейтенанта Грэма, но вскоре оказалось бы, что его руки недостаточно сильны, чтобы выдержать их вес.
– Ты – темная лошадка, Эллен, – усмехнулась я. – Я и представить себе не могла, что ты предпочтешь Ленгли. И ты встречалась с ним всего лишь дважды!
– Ох! – Эллен очаровательно покраснела. – Мы переписывались после того, как он уехал из Кинлохью. Миссис Грант носила мне письма от него и прятала их в деревне. Я скрывала это от тебя, дорогая Катриона, не потому, что не доверяла тебе, но потому, что не верила, что из этого может что-нибудь получиться. Если бы папа узнал… – Ее голос прервался. – Но когда мне понадобилась помощь, я поняла, что не могу обратиться ни к кому другому, кроме моего дорогого Роберта. – Она прикусила губу. – Правда, я поступила не слишком благоразумно, вверив себя его заботам, когда мы были едва знакомы, но я знала, что нравлюсь ему и он, возможно, мне поверит. Так что однажды ночью я подсунула папе бутылку виски, и когда он напился, я выбралась из дома, перешла долину и села в почтовую карету до Рутвина. – Ее передернуло. – И натерпелась же я страху!
– Не знаю, как тебя благодарить, – сказала я. – Ты проявила чудеса храбрости.
Эллен одарила меня легкой благодарной улыбкой:
– Да, наверное. Роберт говорит то же самое. Он очень испугался за меня.
Я охотно поверила кузине. Бедный капитан Ленгли мыслил по шаблону. Неудивительно, что он торопил Эллен со свадьбой. Узаконив их отношения, он хотел уберечь Эллен от сплетен. Но при этом он, должно быть, очень любит ее, и то, что он оценил Эллен по достоинству, тоже говорит в его пользу.
– А как поживает твоя мама? – спросила я. – Как она себя чувствует?
– О, мама сейчас стремительно идет на поправку, после того как она уехала из Глен-Клэр и поселилась со своей сестрой в Инвернессе, – сказала Эллен и подмигнула мне. – Конечно, она в трауре и не может официально выходить в свет, но она играет в карты и приглашает тамошних знакомых на чай, и они говорят о моде и играют на пианино. Она чувствует себя гораздо лучше после того, как вернулась в общество.
Я засмеялась. Хорошо, что Эллен все же проявила твердость характера. Я боялась, что она и тетя Маделин будут сильно горевать по дяде Эбенезеру несмотря на то, что он ужасно обращался с ними в течение многих лет, пьянствовал и притеснял их. Но теперь я поняла, что и Эллен, и ее мать так долго не видели радости, что, наконец обретя свободу, наслаждались ею всей душой.
Эллен заглянула в чайник и попросила заварить свежего чаю.
– А ты теперь миссис Синклар, – поддразнила она, – в одном шаге от графского титула! Как Нейл? Надеюсь, вы оба наслаждаетесь семейной жизнью.
Я почувствовала острую боль, как будто прошла босиком по гвоздям.
– Нейл в Лохинвере, – с трудом ответила я, – Я надеюсь скоро увидеть его, но я не уверена…
Эллен передвинула заварочный чайник.
– Перед свадьбой он и радовался, и волновался, – заметила она.
– Нейл поступил благородно, – согласилась я. – Мне повезло. После такого приключения от моей репутации ничего бы не осталось.
С легким звоном Эллен опустила в чашку чайное ситечко. Она задумчиво смотрела на меня своими синими-синими глазами.
– Я думаю, он руководствовался не только соображениями благородства, – негромко сказала она. – Насколько я помню, Нейл всегда восхищался тобой.
Слезы обожгли мне горло. О да, Нейл мной восхищался. Моя трагедия как раз и заключалась в том, что мне нужно было от него не просто восхищение.
Эллен налила мне чаю и передала чашку, и я с остервенением начала помешивать в ней ложкой, хотя не пила чай с сахаром. Жидкость выплеснулась на блюдце, а из него – на красивую индийскую скатерть.
– Ой, прости, – проронила я в ответ на изумленный взгляд Эллен. – Я просто чувствую себя такой несчастной и… – Я замолчала.
Как я могла сказать Эллен, такой розовощекой и светящейся от счастья и любви к Роберту Ленгли, что я настолько безразлична Нейлу, что он не написал мне ни строчки! Так как я не привыкла увиливать, мне ничего не оставалось, как выложить все начистоту.
– Нейл женился на мне только из чувства долга, – со слезами в голосе призналась я. – Да, я не могу отрицать, что однажды он добивался меня, но это вряд ли может служить основой для брака, и теперь, когда мы повенчаны, я не вижу его в течение уже многих месяцев! Он уехал на следующее же утро после нашей свадьбы, и с тех пор я ни слова от него не получила. – Я бросила взгляд на ее в высшей степени удивленное лицо и продолжала: – Ох, Эллен, я так его люблю! Я любила его, еще когда жила в Глен-Клэр, – хотя и пыталась разлюбить его, потому что думала, что он контрабандист и преступник… А потом он спас мне жизнь во время кораблекрушения.!. – Я прервала свою исповедь, чтобы набрать в грудь побольше воздуха. – Но сейчас мне невыносимо оттого, что я его люблю, а он меня – нет! Он ни за что не женился бы на мне, будь у него свободный выбор, а его родственники ненавидят меня и считают совершенно неподходящей на роль будущей графини Страсконана… Все это – полная катастрофа!
Я резко остановилась. Глаза Эллен сейчас были размером с блюдце, и она глядела на меня как зачарованная.
– Боже милосердный! – воскликнула она и слегка нахмурилась. – Катриона, а ты уверена, что Нейл не любит тебя? Иногда мужчины не умеют выражать свои чувства словами. Говорить о любви им трудно и неловко… Какие они все-таки странные!
Конечно, так оно и есть, и Эллен, несомненно, поняла это за время своего замужества, как, впрочем, и я. Мы долго смотрели друг на друга и затем в унисон вздохнули.
– Мы обе понимаем, – сказала я, – что лорд Страсконан желал для своего наследника хорошей партии.
– Насколько я знаю, он возлагал надежды на его кузину, Энн Метвен, – кивая, подтвердила Эллен.
Для меня ее слова стали новостью, но, подумав, я поняла, что подобный династический брак был бы весьма неплох. Неудивительно, что леди Метвен терпеть меня не может. По ее мнению, я не способна стать продолжательницей рода, она не считает меня настоящей леди. Кроме того, я помешала ее дочери стать графиней Страсконан.
– Но ты только подумай, – продолжала Эллен, вновь разливая чай, – Нейл и Энн Метвен знали друг друга всю жизнь. Если бы он хотел, он бы уже давно на ней женился.
Я решила, что в словах кузины присутствует рациональное зерно.
– Допустим, – неохотно согласилась я. – Может быть, он не хотел жениться на Энн. Но ведь это еще ничего не значит, Эллен! Нейл не хотел жениться ни на Энн, ни на мне – он вообще не хотел жениться. Я уверена, что именно поэтому он держится как можно дальше от меня. Потому что он понял, что не хочет быть моим мужем. Однако ему не хватает смелости огорчать меня.
– Итак, – сказала Эллен, переведя на меня взгляд своих лучистых глаз, что же ты собираешься делать?
Глава восемнадцатая,
в которой леди Страсконан показывает свое истинное лицо, а Нейл неожиданно возвращается
Эллен, конечно, была права. Я не из тех, кто сидит сложа руки и жалуется на свою судьбу. Я и так прождала писем Нейла целых два месяца, и теперь пришло время действовать. К тому времени, как карета въехала во двор дома на Шарлотт-сквер, я приняла решение поехать в Лохинвер почтовой каретой и найти Нейла. Я знала, многие придут в ужас от моего решения. Приличным дамам не подобает ездить одним на северо-запад Шотландии, в обществе других пассажиров, через снежные заносы и метели. И все же я была полна решимости, и ничьи запреты не могли меня остановить. Слишком долго я пребывала в бездействии и мучилась сомнениями. Если молчание Нейла означает нежелание видеться со мной, пусть так и скажет.
Несмотря на возвышенные чувства, в глубине души я очень боялась. Мне не хотелось увидеть равнодушие Нейла или, что еще хуже, услышать его слова о разводе. Я помнила выражение его лица, когда он уезжал из Эплкросса на следующий день после нашей свадьбы.
Он радовался тому, что уезжает.
Я видела это. И хотя тогда я пыталась убедить себя в том, что он, как все мужчины, любит находиться в гуще событий, в глубине души понимала, что обманываю себя. Нейл хотел уехать. В Эплкроссе его ничто не держало. Ничто и никто!
Я впервые позволила себе проникнуться этими чувствами, и они ранили меня. Мне стало очень больно. Как будто большая волна нахлынула на берег в Эплкроссе и смыла все на своем пути. Я почувствовала себя одинокой и глупой. Вспомнилось, как Джонни Метвен сомневался в намерениях Нейла жениться на мне и тот сухо ответил, что знает, что делает. Конечно, он знал – он знал, что обязан поступить, как подобает порядочному человеку.
Неожиданно мои мысли о том, что девушка из рода Бэлфуров – достаточно хорошая партия для Синклара, показались мне детскими и глупыми. Почва ушла у меня из-под ног. Я любила Нейла за его мужество, за его честность и смелость и за то, что он спас мою жизнь, и я могу назвать еще тысячу причин моей любви, которые открылись во время нашей жизни на Тарансей. Да и сейчас, несмотря на то что он не удостоил меня и словом в течение двух долгих месяцев, я по-прежнему любила его. И хотя моя гордыня была детской, моя любовь к нему была очень зрелой, и в зрелости своей она причиняла мне боль. Я вышла за него замуж, утешая себя единственной мыслью: я ему ровня во всех отношениях. Разумеется, я заблуждалась. Мы не равны уже потому, что я люблю его, а он меня – нет. Да, я нравлюсь ему, он восхищается мною, испытывает ко мне физическое влечение. И все же он, наверное, понял, что семейная жизнь не для него. Может быть, он решил, что проще всего избегать меня. Как говорится, с глаз долой – из сердца вон.
Что ж, я не из тех жен, что безропотно принимают свою судьбу.
Когда я вернулась назад, на Шарлотт-сквер, Рамзи дворецкий, сообщил мне, что их светлости находятся в бирюзовой гостиной. На его серебряном подносе не было писем от Нейла, ожидавших меня. Настроение у меня резко испортилось. Мне совершенно не хотелось идти в бирюзовую гостиную и сносить сочувствие леди Страсконан и злобные, осуждающие взгляды леди Метвен. И все же казалось невежливым не сообщить им о моем возвращении. Скоро все мы разойдемся по комнатам, чтобы подготовиться к очередному вечернему скучному развлечению.
Рамзи поклонился и незаметно ретировался, и в доме воцарилась тишина. Не слышно было ни звука, кроме звона фарфора из гостиной, где леди Метвен и леди Страсконан, скорее всего, заканчивали пить чай. Вдруг я поняла, что Рамзи в приступе минутной рассеянности оставил дверь гостиной приоткрытой. Я подошла к двери, собираясь войти, но тут до меня донесся резкий и отчетливый голос леди Метвен:
– Это же катастрофа, Эмили! Ну зачем Синклару понадобилось возвращаться именно сейчас, ведь наш замысел еще далек от завершения! Так мы никогда, никогда не избавимся от этой мерзкой девчонки!
– Нет, Маргарет, избавимся, – ответила леди Страсконан, и я с трудом узнала ее голос – резкий и холодный, он таил нечто по-настоящему страшное, отчего холодок пробежал у меня по спине. – Мы избавимся от нее сегодня же ночью.
Говорят что тот, кто подслушивает, никогда не слышит о себе ничего хорошего, и после этого, конечно, мне некого, кроме себя, винить в том что я услышала, потому что я стояла, без зазрения совести прижав ухо к двери, и слушала какого они обо мне мнения.
– Никто из них ничего не подозревает, а почва уже подготовлена, – произнесла леди Страсконан. – Нам остается лишь претворить наш замысел в жизнь. – Она говорила взволнованно, и меня вдруг замутило. Я ведь почти готова была признать ее своим другом, а оказалось, что дело обстоит совеем по-другому. – Она думает, что Синклар охладел к ней и потому не пишет, – продолжала леди Страсконан. – Он же думает, что она не отвечает на его письма, потому что увлеклась Толли Гулливером.
– Как удачно ты ввернула, что сегодня днем она ездила кататься с Гулливером, – заключила леди Метвен, злобно торжествуя. – Ты видела выражение его лица, Эмили? Он так торопился приехать, но услышал, что жена изменяет ему с другим! Неудивительно, что он поспешил прочь без промедления. Он будет в фантастически плохом настроении к тому времени, когда мы все окажемся сегодня на балу.
– В точности то, что нам от него и нужно, – с удовлетворением подчеркнула леди Страсконан. – К вечеру он совсем поверит в измену Катрионы.
– Ему не придется в этом усомниться, когда он, услышав о ее недомогании, примчится сюда и застанет Гулливера в ее постели, – сказала леди Метвен.
Я сжала кулаки с такой силой, что ногти больно впились в кожу на ладонях. Мне очень хотелось ворваться в комнату и устроить скандал. У меня с трудом укладывалось в голове все то, что я здесь услышала.
Так значит, Нейл приехал из Лохинвера сегодня и его тетки сообщили ему, что я уехала кататься с Толли Гулливером, а не пью чай с моей кузиной Эллен. Они хотят скомпрометировать меня, чтобы он поверил, будто я ему изменяю! Старые ведьмы! Кто бы мог подумать, что благородная леди Метвен и милая леди Страсконан будут играть роль сводниц словно содержательницы борделей? Я не знала, зачем им понадобилось компрометировать меня, но, несомненно, у них имелись веские на то основания. Я не питала никаких иллюзий относительно их любви ко мне, но их заговор выходил за рамки обычной неприязни.
– Разумеется, – продолжала леди Метвен, – развод – неописуемо вульгарная вещь и запятнает фамильную честь, но без этого не обойтись. По крайней мере, девчонка не беременна, хоть и повела себя бесстыдно, сбежав прямо со свадебного завтрака, – вздохнула она. – Жаль, что Синклар совершенно не умеет сдерживать свои физиологические порывы. Он совершенно необуздан. – Ее голос стал громче – то ли оттого, что она подошла ближе к двери, то ли ее раздирало возмущение. – Кстати, Эмили, на следующий день после своей жалкой свадьбы в Эплкроссе Катриона явилась в том же самом платье! Она выглядела так, как будто вся насквозь…
– Вот именно, – поспешно сказала леди Страсконан, не дав леди Метвен закончить, без сомнения, грубое замечание. – Но, как я тебе говорила, Маргарет, все к лучшему. Синклар, такой дурак, любит девчонку, но, когда поймет, что она ему изменяет, он не захочет больше ни видеть ее, ни говорить с ней. Для нас это просто идеально.
Так Нейл любит меня?!
Я не верила собственным ушам. Конечно, леди Страсконан ошибается. Иначе и быть не может! А затем она сказала:
– Если бы ты читала его письма, Маргарет… – Она рассмеялась. – Нет, лучше не стоит – тебя хватит удар. Но поверь мне, они так и дышат нежностью!
Я так и ахнула, прикусив язык только в самый последний момент. Я вспомнила, как подчеркнуто удивлялась леди Страсконан отсутствию писем от Нейла. Значит, ему она сообщает, что я не желаю отвечать на его письма, а мне внушает, что он мне совсем не пишет… Значит, Нейл держит слово и регулярно пишет мне, но леди Страсконан перехватывает его письма, читает их, а затем сжигает!
Ярость настолько захватила меня, что я невольно сделала шаг назад и столкнулась с моей горничной Джесси, смотревшей на меня абсолютно круглыми глазами. Я не знала, долго ли она наблюдала за мной, но не сомневалась в том, что она меня не выдаст. Я прижала палец к губам. Вдруг дверь в гостиную резко распахнулась, и оттуда с такой скоростью вылетели обе леди, как будто их юбки были объяты пламенем.
– Катриона, моя дорогая! – заворковала леди Страсконан, будто и не злоумышляла только что против меня. – Я и не знала, что ты дома! Когда ты вернулась?
Именно в тот миг я по-настоящему возненавидела леди Страсконан. Леди Метвен никогда не скрывала, что не любит меня. По крайней мере, она была честной и последовательной. Леди же Страсконан обманула мое доверие. Сейчас она смотрела на меня, ласково улыбаясь, а я гадала, была ли она всегда таким лживым созданием или изменилась с тех пор, как перестала быть гувернанткой Эллен.
– Я только что вернулась, – солгала я в ответ. – Я отдавала Джесси распоряжения на вечер и шла сюда, чтобы поприветствовать вас.
Леди Страсконан взглянула на Джесси. Та ответила ей невозмутимым взглядом.
– Ясно, – кивнула леди Страсконан. – Можете идти, Поттс!
Джесси посмотрела на меня.
– Поднимайтесь ко мне в комнату, Джесси, – сказала я. – Спасибо.
Леди Метвен проворчала что-то об излишней фамильярности с прислугой, но я и ухом не повела.
– Ну и как поживает твоя кузина, миссис Ленгли? – осведомилась леди Страсконан, многозначительно косясь на свою сообщницу. Видимо, ей не хотелось, чтобы леди Метвен злила меня раньше времени. – Надеюсь, она здорова?
В этот момент мне показалось, что я заглянула к ней в душу. Хотя губы ее улыбались, глаза оставались стальными – меня даже бросило в дрожь. Тогда я поняла: Эмили Страсконан после замужества ни разу не приехала в Страсконан вовсе не потому, что боялась осуждения моей тети Маделин. Бывшая гувернантка так высоко вознеслась, что ей не хотелось встречаться с людьми, которым некогда служила, и вспоминать о том, кем она была прежде. Я поняла, что она не снизойдет до визита в Морнингсайд. Ей не хочется возобновлять дружбу Эллен. А еще она сделает все, что в ее силах, чтобы я не стала графиней Страсконан. Она так тщеславна и завистлива, так ревностно относится к своим достижениям, что не уступит первенства какой-то глупой девчонке. Все это я увидела в ее глазах.
– Эллен чувствует себя замечательно, большое спасибо, – вежливо ответила я, – она шлет вам горячий привет.
– Как мило, – сказала леди Страсконан, и я удивилась, как могла я раньше принимать ее теплоту за чистую монету.
Мне хотелось проверить, сообщат ли она или леди Метвен, что вернулся мой муж. Разумеется, обе молчали. В их планы это не входило. Ярость, которая горела во мне, начала разрастаться.
