Текст книги "Невинная любовница"
Автор книги: Никола Корник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Не волнуйся, – сказала я, пряча нож. – Так зачем ты меня разбудила?
– Ах да! – Ее лицо осветилось такой светлой улыбкой, словно солнце вышло из-за туч. – Замечательная новость! Мы едем в Гэрлох на целый день! У папы там какие-то дела – он встречается с капитаном торгового корабля… – Она вдруг нахмурилась. – Странно, впервые слышу, чтобы он вел с кем-то дела. В общем, он сказал, что мы с тобой можем поехать с ним, и походить по магазинам, и даже, может быть, купить себе новые перчатки, платки или кружева…
Она до того оживилась, что не умолкала ни на минуту, пока я одевалась.
– Я три года никуда не выезжала из Глен-Клэр, – повторяла она так, будто сама себе не верила.
От волнения ей кусок в горло не лез, за завтраком она сидела за столом и смотрела в тарелку как завороженная. В конце концов я съела и ее, и свою порции каши и, кроме того, еще немного меда и овсяных лепешек. Как я уже говорила, мало что может лишить меня аппетита – ни плохие, ни хорошие новости, и, несмотря на великодушное предложение дяди Эбенезера, я не рассчитывала, что он угостит нас обедом, не говоря уже о новой паре перчаток.
Я почти покончила со своим завтраком, когда в кухню вошел дядя Эбенезер. Он сгреб остатки овсяных лепешек с тарелки и грубо запихал их себе в рот. С набитым ртом он крикнул:
– Поторопись, девчонка! Я уже полчаса жду!
Эллен вскочила так порывисто, что чуть не перевернула стол. На меня дядя даже не взглянул, и я решила, что Эллен неправильно истолковала слова отца и меня никуда не приглашали. Но когда она потащила меня в конюшню – я на ходу дожевывала завтрак и одновременно пыталась надеть пальто, увидела, что в двуколку положили две подушки. Значит, я еду! Я очень обрадовалась, ведь я целый месяц не видела моря. Как хорошо будет оказаться там снова.
Правил дядя Эбенезер. Он делал это, как все, за что брался, – бездумно, рискованно и абсолютно не заботясь ни об Эллен, ни обо мне. Мы сидели, вцепившись в борта, когда двуколка прогрохотала через мост и съехала на дорогу к Гэрлоху, которая была едва ли менее ухабистой, чем дорога к Глен-Клэр.
Осенний ветер срывал наши шляпки, и я ужасно радовалась, что наши колени прикрывает толстый твидовый плед, потому что с Дох-Мари задувал сильный холодный ветер. Тем не менее для Северного нагорья такая погода считалась хорошей, потому что не было дождя. Высоко над нами голубело небо с белыми облаками, и, по счастью, комаров было не так уж много.
Когда дорога пошла вверх к перевалу Керрис-дейл, дядя Эбенезер стал подгонять лошадей, чтобы обогнать разносчика на пони, и чуть не столкнулся с почтовой каретой из Уллапула. Было много ругани и шума, но Эллен не замечала всей этой суеты, шумно восхищаясь красотой пейзажа. Справа от нас возвышались песчаные бастионы горы Слиох, краснеющие на солнце. В долине посверкивали, волнуемые ветром, воды озёра Мари. Эллен была готова восхищаться всем подряд. Если бы и я не покидала Глен-Клэр в течение трех лет, я вела бы себя так же, но, хотя горы в солнечном свете выглядели очень мило, мне было холодно и меня укачивало.
К тому времени, как мы въехали в маленький портовый городок Гэрлох, бедная лошадь выбилась из сил, а мои пальцы одеревенели из-за того, что я изо всех сил цеплялась за стенки двуколки, чтобы не упасть. Дядя Эбенезер въехал во двор «Пяти колоколов», буркнул, что ему надо кое с кем повидаться по делу, соскочил на землю и зашел в таверну.
– Может быть, мы немного перекусим здесь, прежде чем отправляться на прогулку по городу? – сказала я Эллен, потому что хоть дядя и гнал лошадь, путешествие заняло несколько часов и я успела снова проголодаться. Из таверны доносился чудесный аромат бульона. У меня самым неподобающим для леди образом заурчало в животе.
У Эллен вытянулось лицо.
– Лучше не стоит, – сказала она. – Эта таверна далеко не самая лучшая, папа приехал сюда по одному тайному делу… и мне вообще-то хотелось бы зайти в магазин на главной улице. Она бросила взгляд в том направлении, где исчез дядя Эбенезер. – Папа обещал дать мне пару шиллингов, – грустно добавила она, – но, наверное, забыл.
Ее слова меня не удивили. Я подозревала, что дядя Эбенезер, забыл специально, что он вовсе не собирался растрачивать свое скудное состояние на ленточки и прочую чепуху. Кажется, Эллен тоже так думала, но, будучи куда более добросердечной, чем я, не желала этого признавать.
– Давай я зайду и попрошу у него деньги, – предложила я.
Эллен побледнела и бросила на меня взгляд полный ужаса.
Она схватила меня за руку.
– Нет! – воскликнула она, бросая еще один испуганный взгляд на вход в таверну, как будто там скрывалось нечто темное и опасное. – Нет, не беспокой его. Пойдем лучше посмотрим на витрины!
Мне показалось что, прижимая носы к витринам, словцо нищенки, мы не получим удовольствия. Гораздо больше меня порадовало бы, если бы мы купили в порту за несколько пенни по кулечку мидий.
При виде кораблей, которые покачивались на рейде, я воспряла духом. Корабли напомнили мне дом. Тем не менее я позволила Эллен увлечь меня за собой по узкому тротуару. Мы брели в гуще людей, любовались спокойными виллами и пробегали мимо сомнительных переулков. Наконец мы очутились у магазина готового платья мадам Эме. Гэрлох был переполнен людьми: светские дамы подбирали юбки, чтобы не столкнуться с неуклюжими матросами с торговых кораблей. Пахло морем, повсюду слышались крики чаек и вопли зазывал на рынке у пристани.
Эллен наморщила носик.
– До чего же тут пахнет рыбой, – сказала она, аккуратно обходя рыбьи головы, Которые торговец выбросил из своей корзины бродячей кошке.
Меня так и подмывало ответить: возможно, здесь так пахнет оттого, что Гэрлох – портовый город и торговля рыбой составляет основную статью его дохода.
Магазинчик располагался в маленьком симпатичном домике на улице, расположенной на некотором удалении от пристани, и окружённой садами. В эркерах были искусно разложены платья, шали, перчатки, шарфы и сумочки, соблазняя даже самых прижимистых покупателей. Все было бледно-розовым, и зеленым, и голубым, и желтым. Как только Эллен увидела витрину, ее взгляд сделался мечтательным.
– Ох, Катриона, посмотри, какая красота! Видела бы мама то розовое платье с кружевами! Оно бы ей очень пошло.
Она посмотрела на свое отражение в витрине, и ее улыбка немного увяла. Я знаю, о чем она подумала: даже самому лучшему ее платью уже пять лет, может, даже и больше, и на фоне этого великолепия оно выглядит просто убого. Словно в подтверждение моих мыслей рядом с нами остановилась леди, собиравшаяся войти в магазин. Она оглядела нас с ног до головы, как будто мы были уродами на ярмарке. Ее темно-рыжие волосы, цветом похожие на мои, недавно были уложены в пышную прическу. На ее голове красовался чепец в зеленую и золотую полоску, тогда как мои кудри совсем растрепались и свободно развевались на ветру. У нее были зеленые глаза и чуть загнутый книзу нос. Привлекали внимание ее платье и короткий жакет одинакового цвета – изумрудно-зеленые с золотом, из-под подола выглядывали маленькие зеленые туфельки.
Она скривила губы в надменной улыбке и снисходительно склонила голову. Я словно увидела себя ее глазами: жалкая бродяжка в выцветшем платье, нищенка без гроша в кармане. От незнакомки же буквально пахло деньгами. На ее фоне меркла даже красота Эллен.
– Какая парадная! – благоговейно выдохнула Эллен, когда красавица прошла мимо.
– Подумаешь, вырядилась, – сказала я. – И наглая какая! – Меня жгла зависть.
Повинуясь внезапному порыву, я взбежала на крыльцо и распахнула дверь.
– Пойдем! – позвала я Эллен, обернувшись через плечо.
Наверное, она боялась, но в конце концов, будучи не в силах сопротивляться, последовала за мной внутрь.
В магазине божественно пахло духами и свежесрезанными цветами. Дамы негромко советовались с улыбающимися продавщицами. Надменная красавица стояла у прилавка и рылась в груде вышитых шелковых чулок по семь шиллингов за пару. Она уже отложила полдюжины. К нам подплыла мадам Эме, когда она разглядела, как мы одеты, когда увидела мое штопаное пальто, дружелюбная улыбка на ее лице растаяла.
– Чем я могу быть вам полезна?
Эллен бросила на меня отчаянный взгляд.
– Мы хотели бы приобрести пару светло-голубых вышитых перчаток, если можно, – безрассудно сказала я.
– Катриона! – сказала Эллен, которая выглядела так, словно готова была провалиться сквозь землю.
– Они пойдут тебе, – сказала я. – Они сочетаются с твоим платьем.
Вообще-то новые перчатки затмевали давно вышедшее из моды платье бедняжки Эллен, но я твердо решила их купить. Что-то во взгляде мадам Эме – презрение, едва прикрытое вежливостью, – пробудило во мне худшие чувства.
– Перчатки стоят семнадцать шиллингов, – сообщила мадам Эме.
– Чудесно! – объявила я. – Подберите еще ленты в тон – всего на гинею.
Те из вас, кто обладает хорошей памятью, вспомнят, что Эплкросс я покинула не только с фунтом из тарелочки для пожертвований мистера Кемпбелла, но и с пятью фунтами от попечителей и с такой же суммой, собранной для меня знакомыми отца. Конечно, они не рассчитывали, что я растрачу их подарки на безделушки. Тем не менее, когда я смотрела на бронзовое вечернее платье с туфельками, шалью и сумочкой в тон, мне мучительно хотелось истратить на них все свои деньги. Я знала, что этот цвет мне пойдет, и уже представляла в мечтах, как поднимаюсь по лестнице роскошного особняка об руку с потрясающе красивым джентльменом. Его лицо показалось мне подозрительно знакомым. Я даже протянула руку, чтобы потрогать ткань…
– Катриона, – снова сказала Эллен, в ее голосе на сей раз звучали предостережение и ужас.
Дверь магазина открылась, звякнул дверной колокольчик – и я очутилась липом к лицу с тем, о ком только что мечтала.
– Нейл! – мгновенно просияв, воскликнула Эллен. – Как я рада тебя видеть! – От радости, что я наконец опомнюсь, она приветствовала родственника гораздо теплее, чем обычно.
– Нейл! – воскликнула дама в зеленом с золотом платье мгновение спустя после Эллен. Она замерла, глядя на Эллен едва ли не с ненавистью, и наморщила нос, намекая, что наше место – в сточной канаве, рядом с рыбьими головами. – Ты знаком с этими… леди? – спросила она. От нее повеяло полярным холодом.
Хотя меня не назовешь особенно наблюдательной и я часто сначала что-то делаю и только потом думаю, от меня не укрылось, что мистеру Синклару не нравится собственническое к нему отношение этой леди. Его глаза приняли недоброе выражение, а губы скривились в презрительной улыбке. Все остальные покупательницы тут же навострили уши. Или, может быть, они были просто поражены видом мистера Синклара, который выглядел слишком мужественным и опасным в таком хрупком и изысканном окружении.
– Они – мои родственницы, Селест, – сказал он скучающим тоном. – Мисс Эллен Бэлфур и мисс Катриона Бэлфур. – Он поклонился нам. – Позвольте представить вам мисс Макинтош.
Его слова мигом успокоили красавицу. Она даже улыбнулась нам.
– Ах родственницы! – проворковала она, словно мы все еще были школьницами. – Как мило, – Она кинула на нас еще один оценивающий взгляд. – Наверное, родство у вас не очень близкое? Я слышала, что ни один из рода Бэлфуров не имеет и пенни за душой.
– Я возьму перчатки и ленты, если позволите, – сказала я, доставая гинею, как фокусник достает из шляпы кролика.
Селест Макинтош самодовольно ухмыльнулась и снова повернулась к своим чулкам.
– Нейл, что ты думаешь об их качестве? – сказала она, улыбаясь ему через плечо. – В конце концов, ты же за них платишь.
Что ж, ее слова не нуждались в разъяснениях. Я почувствовала тупую боль в животе. Значит, эта разряженная красотка – любовница Нейла Синклара. По правде говоря, больше всего меня смущало, что он позволил себе представить нам, своим родственницам, любовницу, как будто она была благородной дамой. Я украдкой покосилась на нее из-под опущенных ресниц. Я была бы такой же нарядной, холеной и эффектной, если бы приняла непристойное предложение Нейла. На его деньги я бы превратилась из гадкого утенка в балованного лебедя. Но я не приняла его предложения, и он быстро утешился с мисс Макинтош. Или, может быть, он нашел ее еще раньше, чем сделал свое предложение… Да, очень похоже на то. Нейл Синклар очень самонадеян и неразборчив в средствах.
Нейл склонился к моему уху.
– Я бы купил и то бронзовое платье, – негромко произнес он. – Оно очень вам пойдет.
– Не смею вас задерживать, мистер Синклар, – холодно ответила я. – Мисс Макинтош сгорает от нетерпения обсудить чулки с вами и вашим бумажником.
Он насмешливо улыбнулся.
– Готов поспорить, что вы ревнуете, – прошептал он.
Я почувствовала, как во мне разрастается волнение, которое он всегда у меня вызывал.
– А вы и правда слишком много о себе вообразили, – сказала я. – До свидания.
Мадам Эме уже передала мои покупки помощнице, чтобы та их завернула, и снова принялась ублажать мисс Макинтош. Кажется, ее вовсе не беспокоило, что мисс Макинтош – так называемая дама полусвета. И даже более того, наверное, она неплохо наживалась на таких вот любовницах богачей. Мужчины вряд ли согласятся выполнять все капризы своих жен, зато на любовниц они не скупятся. Нейл проследовал к прилавку, присоединившись к мисс Макинтош, а мы с Эллен вышли на улицу, и я вручила ей драгоценный сверточек.
– Ты не должна была покупать все это, Катриона, – разволновалась Эллен. – Зачем ты тратишь свое приданое?
– Приданое? – Я рассмеялась. – Когда еще у меня появится возможность выйти замуж! Мне гораздо приятнее порадовать тебя, милая Эллен, ведь ты так тепло приняла меня в моем новом доме.
Эллен порозовела.
– Ты очень добра, кузина, – сказала она и взяла меня за руку. – Как ты думаешь, – прошептала она, – мисс Макинтош… близка с мистером Синкларом?
– Я в этом уверена, – кисло ответила я. – Если только он не такой великодушный джентльмен, который просто так покупает чулки знакомым леди.
Эллен неодобрительно покачала годовой:
– Я знаю, что мужчинам позволено удовлетворять свои желания таким образом…
– Общество им потворствует, – бросила я.
– Но даже если и так, он нравился бы мне гораздо больше, если бы не был таким…
– Распущенным? – сердито подсказала я.
– Да, наверное. – Эллен вздохнула, – Только подумай, Катриона, ведь на ее месте могла бы быть ты!
Верно, могла быть. Я задумалась о том, что могла бы стать любовницей Нейла, и испытала и добродетельную гордость, потому что отказала ему, и вместе с тем неподобающее порядочной девушке любопытство. Интересно, как бы это все было? Откровенно говоря, любопытство было сильнее, теперь я это признаю. Хотя тогда ни за что не призналась бы в том Эллен, Просто во мне всегда любопытства было сверх меры.
– То зеленое с золотом платье мне бы очень пошло, – серьезно сказала я. – Полагаю, изменить решение еще не поздно…
Мне показалось, будто Эллен решила: я сейчас же вернусь с магазин, отпихну с дороги мисс Макинтош и брошусь к ногам мистера Синклара. Потом она увидела выражение моего лица и рассмеялась.
– Я чуть было тебе не поверила, – сказала она.
Мы вернулись в «Пять колоколов» в приподнятом настроении. На колокольне пробило два часа, и к этому времени я была серьезно настроена съесть что-нибудь, прежде чем дядя Эбенезер снова увезет нас в уединенный Глен-Клэр. Очень может быть, мы с Эллен еще три года никуда не выберемся. Но как только мы переступили порог общего зала, дядя Эбенезер отобрал у Эллен сверток и швырнул его на стол.
– Это еще что? – презрительно спросил он.
Эллен затравленно покосилась на меня:
– Перчатки и ленты, папа. Их купила Катриона.
Дядя Эбенезер схватил сверток и небрежно швырнул его в огонь; Эллен тоненько вскрикнула от ужаса. Я подбежала к камину; бумаг а пожелтела и начала тлеть. Я видела, как загорелась лента. В камине заплясали оранжевые язычки пламени. Однако сунуть руку в огонь в тщетной, отчаянной попытке спасти свои сокровища меня заставил запах горящих перчаток. Я понимала, что поступаю безрассудно и глупо. Шелк такой тонкий, что сразу рассыпался в пепел, и все же я не могла позволить дяде Эбенезеру сломить меня.
Эллен тихонько вскрикнула, но не двинулась с места. Зато дядя с такой силой дернул меня за руку, что едва не вывернул ее.
– Папа, не надо!
– Слишком много прыти, – сказал дядя Эбенезер, чье лицо приобрело сероватый оттенок. От него явственно пахло спиртным. – Я же сказал, что обломаю тебя, девчонка. Так я и поступлю – пока ты не отобрала то, что по праву должно принадлежать мне.
Он развернул меня к себе лицом. Слишком поздно я заметила занесенную над собою руку. У меня не было времени ни что-то придумать, ни даже испугаться. Он с силой ударил меня, и я рухнула на пол.
Глава девятая,
в которой меня похитили
– Катриона!
Кто-то настойчиво звал меня по имени. Ужасно болела голова. Кто же меня зовет, неужели папа? Кажется, он где-то рядом.
– Катриона! Очнитесь!
Снова папин голос. Мне очень хотелось обрадовать его и повиноваться, но этот призыв навевал мысли и воспоминания, от которых мне сделалось дурно. Я нехотя открыла глаза.
Было темно. Я попыталась пошевелиться и поняла, что связана по рукам и ногам, как курица перед ощипыванием. Голова ужасно болела. Я издала тихий, жалобный стон. Мне захотелось снова потерять сознание. К сожалению, мои пожелания остались невыполненными.
Вокруг стоял оглушительный шум, придя в себя, я уже не могла не обращать на него внимания. Плескалась вода, грохотали волны, хлопали паруса, кричали матросы. Где-то совсем рядом как будто крысы скреблись по дереву. Меня то резко подбрасывало вверх, то швыряло вниз, отчего у меня внутри все переворачивалось.
После того как к горлу подступил очередной приступ тошноты, я поняла, что мы находимся в море. Более того, я довольно много знала о кораблях и в детстве достаточно путешествовала, чтобы понять, что я лежу где-то в трюме и что корабль уже вышел из гавани в открытое море. Корабль стонал и дрожал всякий раз, как волна била в борт, я перекатывалась по полу.
Кто-то рядом со мной пошевелился. Пошевелился и заговорил.
– Катриона, – сказал он в третий раз. – Слава богу! Он так сильно ударил вас, что я испугался, подумал, что вы никогда уже не очнетесь.
Я узнала голос Нейла Синклара, хоть и не могла разглядеть его самого в темноте. Он подвинулся, и я смутно поняла, что он, тоже связанный, лежит рядом со мной. Это было странно, но, как только я пыталась собраться с мыслями, они ускользали как вода сквозь пальцы. Странные, бессвязные воспоминания роились в моей голове. Кажется, я недавно видела Нейла, но где? Я вспомнила, что ходила с Эллен в магазин готового платья и купила там красивые перчатки. Вспомнила бездомного котенка в переулке, виды и запахи Гэрлоха, корабли в гавани… Все эти картинки возникали на поверхности сознания, но я не могла собрать их вместе, чтобы понять, что же со мной произошло. Мысли то взлетали куда-то, то круто устремлялись вниз вместе с кораблем. Голова раскалывалась, шея затекла.
Мне очень неудобно связали руки за спиной, а лодыжки стянули так крепко, что веревка больно впивалась в кожу. Короче говоря, было не слишком приятно, и проще всего было бы снова потерять сознание.
– Я не хочу говорить. – Даже эти простые слова дались мне с непомерным трудом. – Я устала, мне очень плохо, и я хочу спать, – по-детски обиженным голосом добавила я.
Нейл рассмеялся.
– Не сомневаюсь, – сказал он – Но если вы заснете сейчас, они могут прийти за вами, и вполне возможно, вы уже никогда не проснетесь.
Его голос зазвучал тверже. В нем было что-то, чего я прежде не слышала. Я считала его ненадежным человеком, мерзавцем, но сейчас он говорил уверенно и непоколебимо.
– Вас ударил ваш дядя, Катриона, – сказал он. – Он намеренно сделал так, чтобы у вас случился обморок, а затем заплатал за то, чтобы вас похитили и погрузили на этот корабль. Он все продумал заранее. Потому-то он и взял вас с Эллен сегодня с собою в Гэрлох. Он хотел избавиться от вас. И что же, вы уснете и позволите ему выйти сухим из воды?
Его слова подействовали на меня словно холодный душ. Вдруг я вспомнила все. Ярость вспыхнула во мне с такой силой, что было удивительно, как я еще не воспламенилась и не сожгла корабль. Вы, наверное, уже заметили, что характер у меня был чудеснейший, и сейчас я пришла в бешенство. Так вот что замыслил мой дядюшка! Подлый, коварный дядя Эбенезер пожелал избавиться от родной племянницы! Он обманул меня, оглушил и заплатил за то, чтобы от меня избавиться, и будь я проклята, если позволю ему осуществить задуманное.
– Вы правы, мистер Синклар, – хладнокровно ответила я, хотя внутри меня бушевала настоящая буря. – Я подозревала, что он меня невзлюбил, но дело зашло слишком далеко.
Нейл снова рассмеялся, и теперь в его смехе послышались нотки облегчения.
– Я знал, как до вас достучаться, – сказал он. – Так и думал, что, если вас хорошенько разозлить, вы немедленно очнетесь.
– Да у вас просто талант меня злить, – сказала я и, несмотря ни на что, тоже улыбнулась.
Злость быстро привела меня в чувство, позволила собраться с мыслями. Я не позволяла себе успокаиваться, ведь только злость спасала меня от отчаяния. Дядя намеренно и хладнокровно вверг меня в испытания. Мне холодно, мокро, больно, ужасно хочется есть – и вряд ли в ближайшем будущем мое положение как-то изменится. Более того, вряд ли меня накормят приличным ужином.
– Итак, – сказала я, – что это за корабль? Куда мы плывем? И как вы здесь оказались, мистер Синклар?
– Как это по-женски, начинать не с того конца, – усмехнулся Нейл Синклар. – Я буду задавать вопросы, если позволите. Почему ваш дядя решил избавиться от вас таким образом?
Конечно, точного ответа на его вопрос я не знала, но вспомнила библию, в которой лежал потрепанный и разорванный листок с родословной схемой, из которого кто-то попытался вымарать имя отца и его потомков. Еще я вспомнила выражение лица дяди Эбенезера, когда он понял, что я рассматриваю родословную. Вдруг многое стало мне понятно. Дядя Эбенезер не любил меня и не хотел видеть в Глен-Клэр, но вряд ли только нелюбовь подвигла его на риск избавиться от меня таким образом. Нет, за его враждебностью кроется нечто более серьезное. С запоздалым прозрением вспомнила его слова.
«Глен-Клэр должен был быть твоим, дитя Дэви, – сказал он, – Но ты всего лишь девчонка. Я с гораздо большей пользой сам распоряжусь им».
И еще, в тот самый день, перед тем как ударить меня, он пообещал: «Я же сказал, что обломаю тебя, девчонка. Так я и поступлю – пока ты не отобрала то, что по праву должно принадлежать мне».
– Я не совсем уверена, – медленно заговорила я, – но мне кажется, все дело в том, что я – законная владелица Глен-Клэр. Я думаю, что, поскольку мой отец был старшим сыном, после его смерти поместье должно достаться мне. Дядя Эбенезер примерно так и сказал, только выразился уж очень туманно.
Нейл присвистнул:
– Бывает, мужчины погибают и по менее важным поводам!
– И женщины тоже, – язвительно добавила я, – Даже из-за крохотного, запущенного и затерянного в глуши клочка земли.
– Глен-Клэр мог бы приносить неплохой доход, если им надлежащим образом управлять, – заявил Нейл.
Он снова пошевелился, и мне показалось, что движение причиняет ему боль.
– Да, несомненно, все дело в наследстве. Вряд ли ваш дядя так легко уступит вам Глен-Клэр. Вы делились с ним своими подозрениями?
– Нет, – ответила я, – потому что у меня и в мыслях не было, что дядя меня обманывает. – Чем больше я думала обо всем, тем сильнее болела голова. – Я, конечно, ни в чем не уверена и не понимаю, как такое стало возможным, но мне кажется, что мистер Кемпбелл должен знать всю правду. Он мой крестный отец и старинный друг моего папы. Ах, почему он ничего мне не сказал!
– Мистер Кемпбелл – хороший человек, – подтвердил Нейл. – Но он слегка не от мира сего и видит в людях только их лучшие качества. Вполне возможно, он думал, что дядя сам расскажет вам, что вы – наследница. А может, ваш отец просил его хранить молчание. Мы ничего не узнаем наверняка, пока вы не спросите его самого…
– Что становится в данный момент все менее осуществимым, – закончила я.
Было очень странно так говорить с Нейлом. Во тьме, которая давила на нас со всех сторон, я различала лишь его неотчетливую тень. Мы не соприкасались, поэтому я не могла понять, как далеко от меня он лежит, но, судя по голосу, не далее чем в нескольких шагах. И хотя видеть я ничего не могла, я чувствовала, что он рядом. Его присутствие давало мне силы и вселяло надежду, на душе становилось тепло. Несмотря на кромешную тьму, мне казалось, что ничего плохого со мной не случится.
Непонятно, почему мне так казалось. Хотя я ни о чем его не спрашивала, я понимала, что Нейлу так же неудобно, как и мне, если не хуже. Хотя он не заикался о своем положении, говорил он сдавленно, и я догадалась, что ему очень больно. Казалось, ему стоило больших трудов разговаривать со мной. Очень может быть, что он превозмогал боль при помощи одной только силы воли. Может, его тоже оглушили и швырнули в темницу?
– А что приключилось с вами? – спросила я, притворяясь беззаботной. – Я рассказала вам, почему очутилась здесь, думаю, будет справедливо, если и вы расскажете, что случилось с вами.
Он вздохнул.
– Я ввязался в драку, – признался он, – и оказался на стороне проигравших.
– Надеюсь, вы дрались не за мисс Макинтош, – подколола я, – потому что, подозреваю, она того не стоит.
Он рассмеялся.
– В отличие от вас, Катриона, – мягко сказал он. – Вы как раз стоите того, чтобы за вас бороться.
От его слов у меня на мгновение перехватило дыхание, но потом я напомнила себе, что связана по рукам и ногам и нахожусь в качестве пленницы в трюме неизвестного мне корабля. Сейчас нужно думать не о флирте с Нейлом Синкларом, а о более важных вещах. А все же приятно было хоть ненадолго позволить себе забыться!
– Мне кажется, я не давала вам разрешения называть меня по имени.
– Что ж, придется вам дать мне такое разрешение, – заявил Нейл, – потому что нам нужно обсудить более важные вещи.
– Да. – Я была вынуждена согласиться. – Значит, вы участвовали в драке. Вы ранены?
Он довольно долго молчал.
– Нет, – наконец вымолвил он. – Так, пара царапин.
– Лжец, – сказала я. – Жаль, что я вас сейчас не вижу…
Он снова рассмеялся:
– Ну хорошо, если бы вы могли меня лицезреть, вы пришли бы к заключению, что выгляжу я не так безупречно, как всегда. Но урон лишь поверхностный.
– Я вам не верю, – призналась я. – Но знаю, что правды вы мне не откроете. Вместо этого скажите, с кем вы дрались.
В его голосе все еще звучала улыбка.
– С вашим дядей.
– И пришлось же ему потрудиться! – заметила я.
– Ну и еще с тремя-четырьмя молодцами.
– Вы говорите это только для того, чтобы я думала, что вас не так-то просто одолеть, – сказала я.
– Все может быть. Да, их было десятеро…
– А повод? Ведь не из-за меня же вы дрались? Или вы видели, что дядя Эбенезер сделал со мной?.. Решили вступиться?
– А ведь меня называли самодовольным эгоистом! – радостно воскликнул он. – Вы думаете, ради вас я бы пожертвовал своим мундиром, мисс Бэлфур?
– Вы только что уверяли, будто я стою того, чтобы за меня бороться, – возмутилась я. – Теперь же идете на попятный.
– Что ж, в принципе вы правы, – согласился Нейл. Его речь стала отрывистой. – Вы действительно стоите того, чтобы бороться за вас. Но тогда ваш дядя и его дружки набросились на меня из-за того, что я помешал некоторым их приготовлениям… – Он замолчал.
– Почему вы не хотите рассказать мне все? – сердито спросила я. – Из вас приводится прямо-таки вытягивать ответы. Кажется, времени у нас вполне достаточно.
– Верно, – грустно сказал Нейл. – Единственная причина, по которой я не решаюсь… – Он снова замолчал.
– Состоит в том, что вы мне не доверяете, – закончила фразу я. – Или, может быть, – меня внезапно осенило, – происшествие проливает на вас дурной свет, и вы боитесь пасть в моих глазах?
– Вы всегда были не лучшего обо мне мнения. – Голос Нейла звучал по-прежнему грустно.
– Сначала вы предложили мне стать вашей любовницей, – бодро напомнила я, – а затем оказалось, что вы еще и контрабандист. Мое мнение основывается исключительно на опыте.
– Да уж, – со вздохом сказал Нейл. – Что ж, может быть, ваше мнение чуточку изменится, если я скажу вам, что ваш дядя и его приспешники побили меня за то, что я оказался не настоящим контрабандистом. Они узнали, что я работаю на Акцизное управление.
– Так вы – акцизный офицер, который притворялся контрабандистом? – воскликнула я. – Неудивительно, что они разозлились!
– Они всегда меня подозревали, – продолжал Нейл. – В конце концов, я ведь морской офицер. Но и среди военных попадаются продажные, кроме того, я Синклар и местный уроженец.
– Значит, они доверяли вам, а потом обнаружили, что вы ненастоящий, – уточнила я. – Могу себе представить. Но как они узнали?
– Точно не знаю, – сказал Нейл, – хотя думаю, что меня мог выдать болван Арло Грэм. Подозреваю, что он-то действительно связан с контрабандистами, и за деньги рассказал им о том, что я работаю на Акцизное управление.
– Да, ведь он не спешил ловить вас той ночью, когда я впервые оказалась в Глен-Клэр, – вспомнила я. – Я решила, что он просто лентяй и щеголь, который боится испачкать мундир, лазая по, горным кручам. Но очень может быть, что ему заплатили за то, чтобы он был слеп и глух.
– Возможно, – подтвердил Нейл. – И еще возможно, что под видом контрабанды виски он через вашего дядюшку передает секретные сведения французам.
У меня перехватило дыхание. Я терялась в догадках, почему Нейлу Синклару поручили притворяться контрабандистом, но теперь поняла, что дело приняло куда более серьезный оборот. Он работал против людей, шпионивших в пользу Франции.
– Дядя Эбенезер – французский шпион? – спросила я с нескрываемым изумлением. – Что-то не верится…
– Потому-то он и работает так успешно, – сухо сказал Нейл. – Теперь уже достоверно известно, что он передавал врагу секретные сведения вместе с каждой партией виски. Он наладил канал, по которому вывозил спиртное, а вместе с ним и тайные послания. Он нашел себе сообщников и в казармах в Рупзине.
– Но я думала, у нас сейчас мир с Францией, – заметила я.
– Амьенский мир долго не продержится, – вздохнул Нейл. – В его прочность никто и не верил. Не пройдет и года, как война возобновится.
Если бы я могла пошевелиться, я бы недоверчиво покачала головой.
– Значит, вас предали и они заманили вас в ловушку, – прошептала я.
– Да, – с горечью ответил Нейл. – А я, глупец, ничего не заметил! Я полгода помогал им возить виски и думал, что ваш дядя мне доверяет. Он назначил мне встречу в «Пяти колоколах» в Гэрлохе. Я оставил мисс Макинтош в чайной, пообещав скоро вернуться, а сам последовал за вами и вашей кузиной.
