Текст книги "Огонь желания"

Автор книги: Николь Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Зато я могу, – коротко ответил Торн. – Эми появлялась у тебя после того скандала из-за охотника за приданым?

– И ведь действительно… – Диана нахмурилась, вспоминая. – Она приезжала на следующий день, когда меня как раз не было дома. – Диана с тревогой посмотрела на Торна. – Я знаю, что Эми разозлилась, но не настолько, чтобы выкрасть портрет и продать его.

– Уверен, что настолько. Пусть радуется, если я ее не придушу. Надевай шляпку – и поехали. – От его тона Диана вздрогнула. – Теперь в самый раз нанести визит моей подопечной.

Диана догадывалась, что ярость, которой кипел Торн, не предвещала Эми ничего хорошего. Пока они ехали на Беркли-сквер, она попыталась сладить с собственным гневом и решить, как вести себя с неуправляемой кузиной.

Когда они прибыли туда, им сообщили, что мисс Лансфорд находится в гостиной вместе с мистером Джоном Йейтсом, который приехал с визитом.

Рука об руку с Дианой Торн вошел в комнату и увидел леди Хеннесси, которая тоже была здесь в качестве дуэньи.

Под пристальным взглядом взбешенного опекуна Эми, побледнев, вскочила с дивана. С выражением вины на лице она не отрываясь смотрела на Торна, который, обвиняя, выставил на нее указательный палец.

– Что скажешь в свое оправдание, дрянь? Украла мой портрет и продала его, так ведь?

Руки у Эми затряслись, но она воинственно вскинула подбородок.

– Да, украла! Я хотела отплатить за то, что вы разлучили меня с Реджи.

У Торна заходили желваки. Когда он двинулся в сторону своей подопечной, явно намереваясь задать ей трепку, Диана схватила его за руку, чтобы удержать:

– Торн, пожалуйста, не надо…

– Почему нет? – Он сверкнул глазами в сторону Эми и проговорил ледяным тоном: – Мне наплевать, что я снова оказался в центре внимания сплетников, но больше всего вреда ты принесла своей кузине. Она годами билась за то, чтобы заслужить уважение лондонских художников и не зависеть от светского общества. А это происшествие полностью уничтожает ее репутацию и дает завистникам и клеветникам повод обвинить Диану в скандальности. После этого можно будет радоваться, если ее с позором не изгонят из города.

В Эми вдруг что-то надломилось.

– О Господи! Я и не подумала про Диану!

– Конечно, не подумала.

Она глянула на Диану, а потом снова на Торна.

– Я не собиралась вредить ей, – убито произнесла Эми. – Мне нужно было только отомстить вам. Вы разбили мне жизнь.

– Значит, надо было отомстить так, чтобы разбить жизнь Диане? Ты хотя бы представляешь, скольким она пожертвовала ради тебя, испорченной, эгоистичной маленькой дряни?

Побледнев, Эми не сказала ни слова.

Джон Йейтс, который с самого начала был свидетелем того, что происходило, медленно выступил вперед и, сердито сдвинув брови, глянул на Эми:

– Это правда? Вы действительно украли у кузины потрет Торна?

Эми умоляюще вытянула руки.

– Джон, я все объясню!

– Не уверен, что вы сможете это объяснить, мисс Лансфорд. Ничто не сможет извинить ваше бесчестное поведение.

Смятение, которое отразилось на лице Эми, показало, как больно задело ее это обвинение. Но оказалось, Йейтс еще не закончил.

– Я делал скидку на ваш юный возраст, мисс Лансфорд. Надеялся, что когда-нибудь вы вырастете. А сейчас вижу, насколько глупым я оказался. Это совсем не ребячество. Это преступление. Торн абсолютно прав – вы не что иное, как испорченное, эгоистичное дитя. Я прерываю с вами все отношения.

Резко отвернувшись, Йейтс коротко поклонился леди Хеннесси, а потом Диане.

– Надеюсь, вы простите меня, леди, если в будущем я воздержусь от визита сюда.

Замерев, Эми наблюдала, как Йейтс, прихрамывая, но сохраняя выправку, вышел за дверь. Потом разразилась слезами и в следующий момент, ничего не видя, бросилась из гостиной.

Леди Хеннесси обеспокоенно встала и недовольно вздохнула:

– Наверное, мне пора пойти и прекратить это актерство, пока она в самом деле не заболеет.

– Нет, лучше мне, – резко возразила Диана. – У меня есть что ей сказать.

Поднявшись наверх, она нашла Эми в спальне. Кузина ничком лежала на кровати и рыдала в подушки.

Без всякого сожаления Диана подавила в себе желание утешить девушку. Вместо этого она уселась в кресло и стала холодно ждать, когда закончится безутешный плач.

Наконец Эми сообразила, что не добьется сочувствия, поэтому рыдания стали тише. Она обхватила подушку руками и, сдерживая дрожь, глубоко вздохнула. В конце концов поднялась и посмотрела на Диану. Лицо ее опухло, а из глаз все еще текли слезы.

– Не ругайся, я и так несчастна.

– Ты прекрасно знаешь, что сама виновата в своих несчастьях.

Вся сплошное уныние, Эми смотрела в сторону.

– Знаю. Я вела себя ужасно. Даже не знаю, сумеешь ли ты простить меня. Или Джон.

– Ему, без сомнения, это будет трудно сделать, – ответила Диана, подозревая, что кузина только сейчас поняла, как дорог ей Джон Йейтс.

Эми снова упала на постель, спрятав лицо в намокшую подушку.

– Вот теперь моя жизнь разбита, – приглушенно воскликнула она. – Я сама оттолкнула его. Он единственный мужчина, который мне по-настоящему небезразличен.

– Неужели? – насмешливо спросила Диана. – А как же Реджинальд Нили?

– Эта змея подколодная? Не могу понять, что я нашла в нем! Джон в десять раз лучше его.

– Согласна, – поддержала Диана такое направление мысли. – Только ты заставила мистера Йейтса мучиться и быть недовольным тобой по вполне понятным причинам.

Эми повернулась к ней и шмыгнула носом.

– Я знаю, ты тоже мучаешься и тоже недовольна мной.

Диана холодно улыбнулась.

– Клянусь, я не хотела тебе зла, Диана. Мне нужно было только отплатить Торну.

– Ладно, пусть это будет уроком. Такое ребячество не только делает плохо другим, но прежде всего тебе самой, потому что оно может оттолкнуть от тебя самых близких людей.

Вытирая глаза, Эми вновь уселась на постели.

– А тебя я оттолкнула? – тихонько спросила она. Подбородок ее дрожал. – Скажи, что ты меня прощаешь.

Диана поджала губы, не желая слишком легко уступать.

– Пока не знаю, Эми. Если пойму, что ты по-настоящему раскаялась…

– Но я раскаялась. По-настоящему!

– Увидим. – Диана встала и пошла к двери.

– Диана! – воскликнула Эми. – Ты должна простить меня!

– Вообще-то я ничего не должна, дорогая. Пока не докажешь, что заслужила прощение, не будем говорить об этом.

Сопровождаемая новыми всхлипываниями, Диана вышла из комнаты, оставив девушку наедине с ее переживаниями.

Глава 18

Когда Торн вез Диану домой с Беркли-сквер, он объявил, что не откладывая собирается получить специальное разрешение на брак, потому что только таким образом можно спасти ее репутацию. Диана мягко отказала и заявила, что намерена переждать бурю. Она не собиралась принуждать Торна к женитьбе, только чтобы тот спасал ее.

В дополнение ко всем неприятностям через три часа после приезда домой Диана узнала, что ее очередная клиентка без всякого объяснения отказалась от назначенного заранее сеанса. Не было сомнений – так ей давали понять, что началась новая опала. А сегодняшний отказ позировать – начало падения ее популярности.

Появился лакей, который сообщил, что герцог Редклифф ждет в гостиной внизу, чтобы переброситься парой слов. Диана не знала наверняка, что привело к ней отца Торна, но догадывалась. Волнуясь, она направилась вниз встречать герцога.

Высокий и элегантный, он стоял у окна и смотрел на улицу. При ее появлении он повернулся, тяжело посмотрев на нее.

– Полагаю, что вы приехали из-за последнего скандала, – решила Диана опередить герцога, когда с формальными приветствиями было покончено.

Редклифф невесело усмехнулся:

– Конечно, мало радости от того, что мой сын снова стал объектом внимания. Мне очень не нравится, когда запутанные ситуации ложатся тенью на имя моей семьи. Стыдитесь, мисс Шеридан. Не думал, что вы будете поощрять саморазрушительные тенденции Кристофера.

Сжав руки, Диана стояла и не знала, что сказать в свою защиту.

– Уверяю вас, ваше сиятельство, я не втягивала вашего сына в скандал и жалею об этом, наверное, больше, чем вы сами.

Герцог пожал плечами:

– Я не виню единственно вас, конечно. Скандалы следуют по пятам за моим сыном, как тень. Я надеялся, что помолвка изменит его, отвратит от диких выходок, но… – Редклифф помолчал, пронзительно глядя на нее. – Если быть откровенным, меня беспокоят совсем не новые похождения. Кристофер выходил сухим из воды в куда как более серьезных неприятностях. Но на этот раз я не уверен, что его сердцу ничего не угрожает.

Диана подняла брови в недоумении.

– Не понимаю, ваше сиятельство.

– Я хочу задать вам очень личный вопрос, мисс Шеридан, который лучше всего подошел бы отцу, переживающему за будущее дочери. Каковы ваши намерения в отношении моего сына? Они благородны?

– Простите, не поняла?

– Вы любите его, мисс Шеридан?

– Ну… да, конечно, – запинаясь, сказала Диана, решившись придерживаться их легенды. Хотя что было правдой, что – легендой, она уже сама не знала. Она невольно вздрогнула от этой мысли. – Почему вы спрашиваете?

– Боюсь, мой сын подошел к краю пропасти. Проще говоря, вы разбили его сердце.

Диана смотрела на него с удивлением и беспокойством:

– Почему вы так думаете?

– Отчасти потому, что Кристофер преодолел свое отвращение к женитьбе и сделал вам предложение. Он всегда со всей решительностью сопротивлялся моему выбору и говорил, что не подумает жениться на тех, кого я ему предлагал. Иначе как овцами он их не называл. Так что если он намерен на вас жениться, вы, должно быть, представляете собой нечто особенное.

– Я думаю, что вы даете мне слишком большой кредит доверия, ваше сиятельство.

– Совсем наоборот. Вы совершенно не похожи на тех, за кем он всегда гонялся. В этом и заключается опасность.

– Я никогда сознательно не сделаю ему больно, не сомневайтесь, – со всей искренностью пообещала Диана.

– Молюсь, чтобы так и было, – тяжело сказал Редклифф. – Поверьте на слово, мисс Шеридан. У моего сына к вам глубокое чувство. Я был несказанно удивлен, когда он вот только что приехал ко мне, чтобы поговорить об этом злосчастном инциденте с портретом. Он был разозлен и очень беспокоился за вас. Настолько, что попросил моего содействия предотвратить падение вашей репутации. Если бы вы знали, как я был потрясен, потому что впервые за все время Кристофер попросил моей помощи. Разумеется, я сделаю все, что в моих силах. Вы наверняка знаете, что я один из учредителей Королевской академии. Я готов сплотить самых видных ее художников на вашу защиту, начиная с Лоуренса. Он уже поклонник ваших работ, и можно быть уверенным, что заявит об этом публично.

Диана от удивления открыла рот. Сэр Томас Лоуренс был ведущим портретистом в Англии и любимцем принца-регента. Его поддержка полностью перекрыла бы ущерб, нанесенный ее престижу.

– Спасибо, ваше сиятельство, – запинаясь, произнесла Диана.

– Уверен, что вы понимаете: если не прекратить разговоры сразу, можно потерять большинство своих клиентов.

– Слишком хорошо это понимаю. И потому по-настоящему признательна за вашу поддержку.

– Вы скоро станете моей невесткой. Это меньшее, что я могу сделать. Я уже говорил, ваша популярность и непопулярность тоже отражаются на имени моей семьи. Но ради интересов Кристофера, как, впрочем, и ваших, я предпочел бы, чтобы это была популярность.

Почтительно поклонившись, герцог удалился, но его посещение встряхнуло Диану и принесло с собой новые волнения.

Она не очень поверила его озабоченности. Было совершенно ясно, что Редклифф по-настоящему любит своего сына и хочет видеть его счастливым, но не могла поверить, что Торн так уж беззащитен перед ней.

Прежде всего, герцог до сих пор не понял, что их помолвка – фиктивная и временная. Сейчас Торн настаивает на свадьбе из соображений чести и чтобы защитить ее.

Но увы, такой мужчина, как Торн, никому не отдаст своего сердца.

«Скорее он разобьет мое сердце», – с отчаянием подумала Диана, разозлившись на себя за то, что позволила так распуститься.

Сжав кулаки, она без сил опустилась в кресло.

Сейчас лишиться сердца будет в тысячу раз тяжелее, чем в прошлый раз.

Диана зажмурилась. Она злилась на себя, что снова поступила так глупо, хотя не все еще было потеряно. Нужно разорвать помолвку и не мешкать с этим.

Торн мог переступить через свое отвращение к женитьбе, только чтобы обеспечить ей защиту своим именем. Но она не могла позволить ему пойти на такую жертву. Он и так уже много сделал для нее. Теперь настала ее очередь защищать его.

Нужно остановить их сделку. Нужно освободить Торна ото всех обязательств, которые он взял на себя ради нее.

А потом как-нибудь она наладит свою жизнь и попытается заполнить зияющую пустоту, которая неизбежно останется после его ухода.

В этот же день Торн без труда оформил специальное разрешение на брак, хотя прекрасно понимал, что уговорить Диану воспользоваться им станет еще одной проблемой. Важно было не только уговорить ее, но и попытаться свести на нет ущерб от публичной демонстрации скандального портрета.

Обращаться за поддержкой к отцу решительно противоречило всем его внутренним правилам, но Торн добровольно смирился перед его светлостью потому, что речь шла о спасении репутации Дианы. И уж если кто мог повлиять на результат сражения, то только Редклифф.

Однако когда под вечер Торн вернулся домой с разрешением, которое чуть ли не прожгло дырку в его кармане, его ожидал посетитель. Эта встреча начисто вымела из головы Торна все мысли о женитьбе и семейных распрях.

В холле стоял Джон Йейтс и мрачно смотрел на него.

– Мы наконец получили сообщение о старших Форрестерах, – сказал Йейтс. – Ваше предположение почти подтвердилось.

– Кто-то из наших отставных агентов откликнулся на твой запрос? – спросил Торн, понимая, что прошло слишком мало времени, чтобы получить ответ сэра Гавейна с Кирены.

– Да. Это мистер Ричард Раддок. Он добирался сюда из Йоркшира и сейчас у вас в кабинете ждет, чтобы поговорить с вами.

Торн и вслед за ним Йейтс немедленно направились в кабинет, где им навстречу поднялся пожилой человек. Торн узнал этого собрата по оружию, который оставил волнения и опасности, связанные с деятельностью Общества, чтобы в тишине и спокойствии провести остаток дней.

– Я должен был бы ответить на письмо мистера Йейтса гораздо раньше, милорд, – извинился Раддок, – но, к сожалению, мне пришлось навещать внучку. Она рожала.

– Спасибо, что вы здесь, – искренне поблагодарил его Торн. – Йейтс сказал мне, что у вас есть сведения о Форрестерах.

– Совершенно точно, милорд.

Раддоку уже подали вино, поэтому Торн уселся в кресло и приготовился выслушать старика.

– В вашем письме говорилось, что вам хочется найти того, кому известно имя Форрестер, поэтому я здесь. Джосая Форрестер совершил преступление против Короны и закончил трагически. Это произошло в ходе выполнения задания в августе месяце примерно лет двадцать назад.

– Что это было за преступление?

– Он был сельским помещиком и организовал шайку контрабандистов. Они убивали королевских таможенников. В течение нескольких лет местные власти ничего не могли Поделать с их вероломством, поэтому дело поручили «хранителям». Нужно было ликвидировать банду контрабандистов и остановить убийства.

– Сэр Гавейн имел какое-нибудь отношение к этому заданию?

– Разумеется. Сэр Гавейн был нашим уполномоченным руководителем. Мы задержали нескольких убийц и собирались арестовать Форрестера, чтобы отправить в Лондон, где он должен был предстать перед судом. Его поместье находилось недалеко от Истборна в Суссексе. Мы поехали туда, на всякий случай прихватив с собой несколько вооруженных людей, но с самого начала у нас начались трудности. Когда Форрестер увидел, что за ним пришли, он подстрелил одного из наших и забаррикадировался в главном доме, используя семью в качестве щита.

– У него было двое детей? – вмешался Йейтс.

Раддок утвердительно кивнул:

– Мальчик и девочка. Два дня мы держали осаду, но на третий день его жена попыталась бежать, и он убил ее. Нам пришлось застрелить его, чтобы спасти детей.

– Сколько им тогда было? – спросил Торн.

– Не могу сказать точно. Мальчику – лет двенадцать. Девочка – младше, лет семи или восьми. Мальчика звали Томас. Как сейчас помню его всего вымазанного кровью отца. Он не только обвинял нас, в своей ненависти он был как бешеное животное: рыдал, вопил, обзывал нас убийцами, царапался. Чтобы связать его, потребовалось трое солдат.

Торн легко представил сцену, в которой дети были свидетелями насилия. Томас и Венера.

– Помню еще, – мрачно добавил Раддок, – как этот мститель ранил в ногу самого сэра Гавейна.

Наступил черед Торна кивнуть. Двадцать лет спустя баронет все еще прихрамывал. Значит, после того несчастного случая сэр Гавейн отошел от активных дел и вернулся на Кирену, чтобы осуществлять общее руководство Обществом. Время замкнулось.

– Что было потом? – спросил он Раддока.

– Все имущество Форрестеров было конфисковано в пользу Короны, правда, часть его мы использовали, чтобы поместить детей в приличные приюты.

– И они никогда не простили вам этого, – пробормотал себе под нос Торн.

На минуту повисла тишина. Девятилетняя девочка была, наверное, слишком мала, чтобы полностью понять, что произошло. Но у мальчика сложилась своя версия произошедшего. «Хранители» превратились в убийц, а вероломного отца он вознес до небес. Для детей смерть родителей обернулась травмой. Одновременно пришлось распрощаться с обеспеченной жизнью. Не было ничего удивительного, что они обвиняли «хранителей», и в первую очередь сэра Гавейна, за разрушение их мирка. Не было ничего удивительного, что они лелеяли жажду мести все эти годы.

Сейчас Торн почти не сомневался, что Венера собиралась отомстить «хранителям». Не только потому, что они несли ответственность за смерть родителей, но также за то, что ее разделили с братом, отправили в приют, а потом ей пришлось зарабатывать на жизнь, став дамой полусвета.

Легко было представить, как она специально соблазнила Натаниеля, что являлось частью плана мести. И Венера, и ее брат могли убить Натаниеля, потому что он подозревал их в шпионаже в пользу французов.

Его мрачные раздумья прервал Йейтс:

– Как теперь поступим? Нам нужны дополнительные улики против мадам Венеры.

– Нужны, – согласился Торн, поджав губы. – Надо снова ехать в Суссекс.

Несмотря на свое нежелание покидать Диану в такой важный момент, Торн написал ей записку и сообщил, что из-за срочных дел ему придется уехать из города на несколько дней. И рано утром на следующий день они вместе с Йейтсом отправились в Суссекс.

Для начала Торн собирался осмотреть поместье Джосая Форрестера, где попытка «хранителей» арестовать преступника обернулась насилием и трагедией. Во-вторых, посетить магистратуру округа, чтобы разыскать какие-нибудь подробности о сиротах Форрестер и их возможных связях с местными контрабандистами. Если Томас и Венера-Мадлен в самом деле прошлой весной сотрудничали с французскими шпионами, это могло быть каким-то образом связано с их суссекским прошлым.

К радости Торна, оба визита дали результаты. И оба подтвердили его предчувствия.

По прибытии в Истборн они с Йейтсом заказали комнаты в самом большом отеле и немедленно занялись расспросами, начав с приходской церкви, где хранились все архивы. Впрочем, архивных изысканий не потребовалось, потому что молодой викарий каким-то образом был в курсе всего, что здесь происходило, даже задолго до своего появления.

После конфискации поместье Форрестера было продано соседскому помещику. А примерно лет десять назад в Истборн вернулся Томас Форрестер, который выкупил родной дом для себя и сестры Мадлен. Теперь недвижимость перешла по наследству Мадлен Форрестер после гибели брата на пожаре прошлой осенью.

Когда Торн и Йейтс приехали в поместье, они нашли главный дом в отличном состоянии, которое поддерживал небольшой штат прислуги. Дворецкий с готовностью ответил на их вопросы и рассказал, что хозяйка бывает редко, но платит щедро за уход за домом.

Им пришлось остаться до следующего дня, чтобы увидеться с членом магистратуры сквайром Викерсом. Сквайр оказался самым настоящим кладезем информации.

Он отчетливо помнил все детали гибели Джосая Форрестера двадцать лет назад и в подробностях описал, чем тот занимался.

Викерс также знал, в какой работный дом отправили Томаса Форрестера – недалеко от Льюиса. Больше всего Торна интересовали козни Форрестера недавнего времени. И об этом у сквайра было достаточно информации.

– Прошлой осенью, – начал он, – я помогал министерству внутренних дел выявить шпионскую организацию, которую подозревали в том, что она продает секретные сведения французам. Мы захватили двух шпионов, которые признались, что Томас Форрестер передавал им документы. Это послужило основанием для его ареста. И вскоре после этого, в октябре, Томас погиб на пожаре. Мне показалось, что, может, он покончил с собой, чтобы избежать возмездия. Есть какая-то ирония судьбы в том, что его смерть так похожа на жуткую смерть его отца.

Торн задумчиво нахмурился. Пожалуй, это был самый многообещающий намек на то, что прошлой весной у Натаниеля была веская причина заняться Томасом Форрестером и почему Томас и, возможно, Венера могли желать его смерти. Это также объясняло, почему в министерстве иностранных дел ничего не знали о Томасе Форрестере. Дело входило в компетенцию единственно министерства внутренних дел.

– Может, есть кто-нибудь, кто напрямую связывал Томаса с этими шпионами? – спросил Торн. – Кто-нибудь, кого он мог нанять в помощь себе?

– Здесь есть горстка контрабандистов, которые выполняли его поручения. Они доставляли ему письма во Францию, перевозили агентов и так далее. Их вина была не настолько серьезной, чтобы вздернуть на виселицу. Полагаю, что их можно будет заставить поделиться всем, что они знали о Томасе, в особенности если вы пообещаете им вознаграждение. Теперь этот парень мертв, и нет причин хранить его секреты, я бы так сказал. Более того, он ведь был предателем. Если хотите, милорд, я организую разговор с ними, хотя на это потребуется день или два.

– Это очень поможет нам, сквайр.

Неожиданно Викерс задумался.

– Подождите-ка… Очень странно, что вы второй человек, который приехал сюда, чтобы расспросить про Томаса Форрестера. Первый приезжал сюда весной в прошлом году и задавал такие же вопросы.

Торн почувствовал, как заколотилось его сердце.

– Да? Вы помните имя того джентльмена?

– Конечно, милорд. Его звали Лансфорд. Натаниель Лансфорд.