Текст книги "Влюбленная в принца"

Автор книги: Николь Бернем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Но что же ее так глубоко напугало?

Его озадачил панический взгляд, который мелькнул у нее на лице, когда он вошел в палату Дженнифер из лавки с подарками. Он принес по надувному медведю в каждой руке. Один для новорожденного, другой для мамы. Его так поразило, что невестка уже родила, что он обошел Пиа своим вниманием. Потом она неожиданно исчезла, и он испытал мучительное разочарование. Она не только отвергла его предложение. Она отказывалась находиться с ним в одной комнате. Это причиняло ему почти физическую боль.

Он прошел мимо стола, где собрались сестры, и, показав им жестом, чтобы не поднимали шума, направился в детскую. И увидел ее. Она склонилась над плетеной кроваткой, где лежал новорожденный принц.

Она стояла спиной к нему. Медсестра с интересом посмотрела на него. Не желая беспокоить Пиа, он жестом попросил сестру ничего не говорить. Она кивнула и переключила внимание на Пиа.

– Вы можете взять его на руки, – сказала она на итальянском с акцентом Сан-Римини. – Принцесса разрешила.

– Ох, нет, он в кроватке выглядит таким счастливым, – прошептала Пиа на своем мягком и мелодичном итальянском. Напряженная спина выдавала ее нервозное состояние.

– Это будет практикой перед крещением. – Медсестра ласково улыбнулась. – Принцесса сказала, что вы будете крестной матерью. А новорожденному нравится быть на руках. – Девушка показала на кресло-качалку в углу возле ряда кроваток для новорожденных; в некоторых спали дети. – Садитесь сюда. Я подам вам его.

Пиа помедлила, потом неуверенно села – все еще спиной к Федерико.

– Я не очень умею обращаться с детьми.

Медсестра поправила одеяльце на большеглазом малыше и положила треугольник, похожий на пирожок буррито, в руки Пиа.

– Не беспокойтесь, синьорина. Я знаю, вы ему понравитесь.

– Дело не в этом. – Голос Пиа дрогнул от страха. – Я могу уронить его.

– Не под моим наблюдением. – Медсестра опустилась в кресло напротив. – Вы все делаете прекрасно. Посмотрите, он пытается высвободить руки, чтобы достать ваш палец.

Федерико наблюдал, как медсестра ласково разговаривает с Пиа и малышом. Пиа осторожно откинулась назад на деревянные планки кресла-качалки.

– В книгах беременность и роды выглядят легкими, – услышал он слова Пиа.

– Для всего нужна практика, – глубокомысленно заметила сестра. – И вы привыкнете. И ребенка не уроните.

Пиа глубоко вздохнула, но ничего не ответила.

Не сказав ни слова, Федерико вышел из детской.

– Ваше высочество, первое интервью ждет вас через полчаса. Крещение в одиннадцать утра. Затем у меня три кандидатки в няни, назначенные на этот полдень. Вас не интересует обзор их резюме?

Федерико оторвал взгляд от письменного стола, где гора корреспонденции ждала своего рассмотрения. Он снова позволил себе погрузиться в мечты – редкая, почти недоступная роскошь. В прошлом такого с ним не случалось. Но он не мог устоять перед образом Пиа, возвращавшей ему поцелуи. И другой Пиа, которая уходит от него.

Он вернулся к реальности. Взял резюме, пролистал их. Даже если с Пиа получится так, как он надеется, надо побеседовать с кандидатками на должность няни. Встреча с очередной группой нервных молодых женщин не обещала ничего положительного. Каждая попытается убедить его, что именно она будет лучше заботиться об Артуро и Паоло, именно она будет оказывать на детей позитивное влияние. И этим напомнит, насколько отличается от всех кандидаток Пиа. Напомнит и его фиаско: он не сумел убедить ее остаться.

За прошедшую неделю он почти не видел Пиа. Но со слов Антонио знал, что она планирует улететь в Африку сегодня ночью, после крестин принца Энцо.

– Ваше высочество, могу я помочь вам?

– Простите, я отвлекся. – Федерико моргнул.

– Я вижу. – Теодора вскинула брови. – Может быть, вы предпочитаете, чтобы я провела предварительное собеседование? Это сузит для вас поле изучения. Я буду счастлива это сделать.

– Нет, по-моему, этого делать не стоит, – покачал он головой.

Секретарша направилась к своему столу. Он остановил ее, потому что ему пришла в голову новая идея.

– Теодора, когда сегодня вечером предполагается закончить интервью?

– Примерно в шесть часов. Так, чтобы вы, если пожелаете, могли провести вечер с сыновьями. Принцесса Изабелла предложила забрать мальчиков после крестин, на время вашего собеседования с кандидатками.

Он постучал карандашом по столу. Это будет грубо, но…

– Еще не поздно перенести интервью на завтра? У меня есть срочное дело. И, возможно, понадобится свободный вечер. – Он изложил ей свой план и спросил: – Хорошо?

Теодора на долю секунды растерялась, но быстро пришла в себя и кивнула, будто в его плане не было ничего чрезвычайного.

– Конечно, ваше высочество. Думаю… думаю, принцесса Дженнифер уже распорядилась о размещении, но…

– Позвоните Софи и устройте, как я прошу. Только, пожалуйста, не говорите синьорине Ренати. Я хочу сделать ей сюрприз.

Или, если быть точнее, не позволить ей ускользнуть от него. Прежде чем уехать навсегда, она должна посмотреть ему в глаза.

Пиа переминалась с ноги на ногу на старинном мраморном полу, слушая и почти не слыша, как священник говорил собравшимся членам семьи ди Талора о том, что рождение Энцо – это благословение его родителям и стране, которой он будет когда-нибудь править.

Кроме негромкого богослужения, никаких звуков не слышалось. Даже столбы пыли в древнем соборе успокоились ради церемонии и неподвижно висели в воздухе в лучах света, проникавшего через витражи окон. Хотя Энцо сейчас был вторым за своим отцом в очереди на самый древний трон в Европе, Дженнифер и Антонио сумели уберечь богослужение от присутствия прессы. Собрались только крестные родители и ближайшие родственники. Поэтому получилась самая интимная церемония, какую за долгие годы впервые разделяли члены королевской семьи.

Слова священника эхом возвращались из серых, похожих на пещеры арок собора. Пиа не отрывала глаз от ребенка. Он блаженно спал на руках у Дженнифер. На младенце было старинное белое кружевное одеяние для крещения, в котором крестили и его отца. Пиа старалась не смотреть на принца Федерико, который стоял перед алтарем прямо напротив нее.

Ей надо бы знать, что Дженнифер и Антонио попросят его быть крестным отцом Энцо. Антонио был ближе всего с Федерико, если не считать жену. А это означало, что Пиа и Федерико, к лучшему это или к худшему, пожизненно связаны, хотя бы в одном крошечном смысле.

Глубоко вздохнув, Пиа пыталась не думать о словах Федерико, которые он сказал, когда она утром вошла в собор. Под рокотание органа он похвалил ее алое платье и туфли на шпильках. И то и другое, конечно, взято напрокат. Затем он напомнил, что Паоло и Артуро с нетерпением ждут ленча во дворце. Они хотят встретиться с ней.

Еще он добавил, что они будут скучать, когда она уедет. Он говорил это, нагнувшись к ней. Теплое дыхание ласкало ей щеку. От его густого баритона у нее подгибались пальцы во взятых напрокат лодочках. Сомнений не оставалось, таким образом он давал ей знать, что тоже будет скучать. И что будет сидеть рядом с ней на ленче.

Она старалась убедить себя, что он, конечно, забудет о ней через неделю. Займется исполнением своих обязанностей, будет заботиться о детях и продолжать поиски новой няни. Дважды за последнюю неделю она видела его по телевизору. Первый раз – когда после реставрации открывали историческое здание в центре города. И затем в программе новостей, когда он отвечал на вопросы репортеров. Мол, да, он перенес интервью с кандидатками на должность няни. Он надеется нанять такую, которая будет оказывать длительное позитивное влияние на его детей.

Он также отвечал на вопросы о ней. Да, Пиа Ренати – подруга Дженнифер. Нет, между ним и Пиа не было романтических отношений.

Услышав слова, что у них «не было романтических отношений», она почувствовала боль и пустоту. Страдала та ее часть, которая не хотела, чтобы он забыл ее.

Когда священник окропил святой водой голову новорожденного, Пиа улыбнулась Энцо. В своем одеянии он выглядел таким крохотным и хрупким. А она пыталась убедить себя, что сделала правильный выбор. В течение последней недели она долго наблюдала за Дженнифер с ребенком. И даже сама стала чувствовать себя увереннее с Энцо. Но все же не так уверенно, чтобы ухаживать за ним самостоятельно, когда рядом нет ни Дженнифер, ни Антонио. Несмотря на ее желание помогать принцессе, чтобы та могла больше спать, Пиа сомневалась, сможет ли оставаться одна с малышом и подавлять приступы паники, которые накатывали на нее. Сумеет ли прогнать картину несчастья, случившегося, когда она была подростком.

И в то же время собственный выбор – покинуть Сан-Римини и Федерико – глубоко ранил ее. Так глубоко, что она не могла смотреть на принца даже сейчас, когда он стоял прямо напротив нее.

Когда снова заиграл орган, король вышел вперед и обнял сына и невестку. Они все вместе еще раз просмотрели маршрут возвращения во дворец на ленч. Улицы вокруг собора дрожали от приветственных криков тысяч граждан.

Пиа постаралась быть подальше от Федерико и встала за спиной короля Эдуардо. Раньше, чем она успела проскользнуть в один из лимузинов, король остановил ее. Он поблагодарил ее за то, что она была с принцессой в последний месяц ее беременности. Федерико воспользовался заминкой, чтобы подойти к ней. Когда король закончил говорить, принц подхватил ее под локоть. – Вы поедете во дворец со мной.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Я думала, что по плану я должна ехать со Стефано и Амандой, – искоса стрельнула она в него взглядом. – А вы…

– Теперь новый план, – покачал он головой. – Отец едет с Дженнифер, Антонио и малышом в первой машине. Изабелла и Ник со Стефано и Амандой поедут в следующей. Получается, что вы едете со мной.

В этот момент до Пиа дошло, что план поменяли по инициативе Федерико. Она старалась подавить тревогу. Между тем слова Федерико вызывали все большее беспокойство.

– Кроме того, в этом есть смысл: новые крестные родители возвращаются во дворец вместе.

– Разве пресса не подумает, что в этом есть что-то нескромное? – Она решила не добавлять «между нами».

– С нами, конечно, поедут мальчики. Ничего не может быть нескромного, когда двое детей сидят по бокам.

Оценивая свои шансы удрать, Пиа пришла к выводу, что выбора у нее нет.

– Хорошо. Я поеду с вами и мальчиками. – Она посмотрела на Паоло и Артуро. Они так хорошо себя вели во время богослужения. Так тихо сидели за спинами взрослых. Прежде чем усадить сыновей в ждущий лимузин, Федерико поправил на них рубашки и пиджаки.

К счастью, дорога занимала всего несколько минут. Благодаря стараниям полиции, толпы жителей Сан-Римини стояли за металлическими барьерами. А она сидела рядом с Федерико и боролась с неотступным желанием прижаться к нему, положить руку на колено и сказать: да, она сделала ужасную ошибку. Ей хотелось бы остаться и посмотреть, сумеют ли они построить настоящие отношения.

Как возможно, что человек может обладать такой сильной харизмой? Казалось, воздух в лимузине насыщен его присутствием. Слава богу, что ленч назначен в просторном дворцовом бальном зале «Империал».

– Насколько я понимаю, вы улетаете в Африку сегодня ночью, – сказал Федерико.

Она кивнула.

Федерико предложил мальчикам сесть впереди и дал им по шоколадке.

– Понимаю, что сейчас не время и не место, – начал он, понизив голос. – Но я должен до вашего отъезда поговорить с вами. Я… я видел вас в детской в день, когда родился Энцо. Я стоял у вас за спиной и ушел, прежде чем вы заметили меня.

Пиа повернулась к нему, внезапно поняв, что он, должно быть, подслушивал ее разговор с медсестрой. Ей не хотелось, чтобы он знал глубину ее страхов. Но, может быть, это к лучшему. Может быть, теперь он разрешит ей уехать.

– Пиа, почему вы сказали медсестре…

Слова принца имели для нее жизненно важное значение, ставка высока. Но неожиданные звуки, идущие от Паоло, переключили ее внимание. Он сидел на скамье рядом с Артуро, прямо напротив того места, которое занимал Федерико.

– Паоло! Паоло, что с тобой?

Прямо у нее на глазах лицо мальчика побагровело. Сначала щеки, потом от макушки вниз к горлу. Он плевался, пытаясь прокашляться, но ему не удавалось. В панике он вытаращил на нее глаза и беззвучно молил о помощи.

– Он подавился! – ахнула Пиа и опустилась перед ним на колени, отстегнув ремень безопасности. С небывалой быстротой она освободила его от защитных перекладин сиденья и наклонила вперед, взяв на руки. Потом несколько раз стукнула по спине. Обертка от шоколадки так и оставалась у него в руке.

Пиа расслабила ему галстук, расстегнула пуговицу на воротничке рубашки. Потом снова наклонила его вниз головой, надеясь, что шоколадка вывалится.

– Паоло, ох, нет, Паоло… – Федерико опустился на колени на пол лимузина перед сиденьем мальчиков. Потом поймал взгляд водителя в зеркале заднего вида. – Остановитесь немедленно, – скомандовал он. – И вызовите «скорую помощь».

– Ваше высочество, толпа сомнет нас, если мы здесь остановимся. – Водитель кивнул головой в сторону людей, выстроившихся по обеим сторонам улицы. – И «скорой» сюда трудно будет добираться, такое скопление людей. Я советую объехать машину вашего отца и поскорей добираться до дворца. – Не дожидаясь согласия Федерико, он взял с приборного щитка мобильный телефон, позвонил и сказал тому, кто ответил, чтобы доктор ждал у парадного входа во дворец.

Тем временем Пиа обхватила Паоло за талию и, будто подвесив в воздухе, стала встряхивать. Она старалась изо всех сил, зажатая в тесном пространстве между сиденьями. Паоло не мог дышать. И она не собиралась ждать, пока они окажутся во дворце, чтобы помочь ему.

– Паоло, – велела она малышу, стараясь, чтобы голос звучал твердо, – сейчас я нажму под ребрами, вот здесь. – Она сжала руки в кулаки и нашла крошечную точку в основании его грудной клетки. – А ты сопротивляйся мне, идет?

Малыш боролся за жизнь. Артуро плакал в страхе за брата. Понимая действия Пиа, Федерико, склонившись над Паоло, успокаивал и подбадривал его. Тело мальчика обмякло, но Пиа не отступала, снова и снова она нажимала под ребра и заставляла его напрягаться.

– Давай, Паоло, давай. – Его молчание и потемневшее лицо пугали Пиа, в сердце закрадывалась паника. Картина падающей с высоты девочки с волосами, развевающимися на ветру, вставала перед глазами…

Пиа молча молилась, в четвертый раз нажимая ему в подреберье. И чуть не разрыдалась, когда полурастаявшая шоколадка вылетела из детского рта. Слюнявый комочек приземлился на чистые отцовские брюки цвета морской волны и соскользнул на ковер, покрывавший пол лимузина.

Паоло прижался к ней, втягивая полные легкие воздуха, и наконец зарыдал. Федерико обнял их обоих.

– Все в порядке, детка. Сейчас все пройдет, не надо плакать.

Пиа уронила голову на макушку Паоло. Волна облегчения затопила ее. Что было бы, если бы ребенок не смог выкашлять шоколадку? Успели бы они сделать это во дворце? Как бы Федерико справился с такой напастью?

– Ты напугал меня, Паоло, – прошептала она в его мягкие русые волосы, прижимая мальчика к груди.

– Меня тоже, – пробормотал Федерико, обнимая обоих.

– Меня тоже! – закричал Артуро, спрыгнул со своего сиденья и повис на широких плечах отца.

Пиа покачала головой, потом попыталась освободиться из сильных объятий Федерико. Сейчас, когда опасность миновала, ее разум снова начал сопротивляться сближению с Федерико и его семьей.

Водитель прибавил скорость. Лимузин мчался по узорно мощенным улицам во дворец. Пиа сидела на полу и испытывала блаженство. Ее обнимали и Федерико, и мальчики. Но ведь это… это неправильно. Так она может поверить, что наконец нашла любящую семью, о какой мечтала еще ребенком.

– Садись лучше на свое сиденье, – сказала она Паоло, когда водитель завернул за угол, – а то снова что-нибудь случится.

Паоло кивнул. Его лицо еще выражало пережитый шок. Он молча вскарабкался на свое сиденье. Федерико перегнулся через нее, чтобы сказать водителю, что все в порядке и можно ехать медленнее. Пиа застегнула на Паоло ремень безопасности. Артуро тоже сел на свое сиденье с перегородками. Рука Федерико грела ее плечо.

– Спасибо, Пиа. Раньше я никогда не помогал поперхнувшемуся человеку. А тут пришлось бы собственному сыну. Не уверен, что смог бы.

– А я уверена. Вы бы смогли. – Наконец Пиа тоже уселась на сиденье и, посмотрев в окно, увидела впечатляющий фасад дворца. – Я тоже раньше ничего похожего не делала. Училась, конечно, оказывать первую помощь. Но никогда бы не могла с уверенностью заявить, что справлюсь с реальной жизненной ситуацией.

– Вам необходима большая уверенность в себе. – Своим тоном Федерико невольно напоминал ей, что он подслушал разговор в детской. Пожалуй, Федерико прав. Она не такая неспособная, какой всегда боялась быть. Особенно когда речь идет о маленьком ребенке.

Лимузин остановился у величественного парадного входа во дворец. Репортеры и телеоператоры, которым разрешили эксклюзивное присутствие на территории дворца, окружили машину. Все выкрикивали в окна лимузина одни и те же вопросы. Почему пассажиры лимузина сидели на полу? Почему они вырвались и ехали впереди процессии? Произошел ли несчастный случай или что-нибудь в таком роде?

Федерико разрешил водителю открыть дверцу машины и заверил репортеров, что моментально ответит на их вопросы. Потом обернулся и помог Пиа выйти из машины. В ту же секунду вспышки телекамер взорвались прямо перед ее лицом. Инстинктивно она крепче ухватилась за его руку.

Затем Федерико освободил мальчиков от ремней безопасности и передал их своему секретарю и дворцовому доктору, которые пробились к ним через толпу. Наклонившись к уху Теодоры, он тихо рассказал, что случилось по дороге, и попросил, чтобы доктор тщательно осмотрел Паоло до того, как тот пойдет на торжественный ленч.

Когда мальчики благополучно исчезли в глубинах дворца, он подвел Пиа к ступеням. Потом обернулся, чтобы отвечать на вопросы репортеров.

Пиа стояла на нижней ступени, на расстоянии вытянутой руки от экспансивного переднего ряда охотников за новостями. Сцена напомнила ей уже знакомую. Море репортеров, она в больнице, ей наложили швы. Ее чувство к Федерико сейчас стало даже сильнее, чем было тогда. Тогда у нее от его поцелуя подгибались колени и было ощущение солнечного удара.

– Ваше высочество…

– Отвечаю на ваши вопросы. – Федерико поднял руки, успокаивая гул толпы. – В машине случилось небольшое происшествие. Беспокоиться не о чем. По дороге из собора я разрешил Паоло съесть шоколадку. И он посчитал, что интересно будет посмотреть, что случится, если он проглотит ее целиком.

Некоторые репортеры улыбнулись в ответ на беззаботный тон принца, хотя, судя по их лицам, ни один не собирался поверить такому простому объяснению.

– Благодаря синьорине Ренати, – быстро добавил Федерико, – ничего серьезного не случилось. Паоло, как вы видели, прекрасно себя чувствует. Слегка поперхнуться после крестин кузена, – пошутил принц, – по-видимому, полезно.

Пиа начала подниматься по лестнице, стараясь уйти от нового шквала вопросов.

– А что именно сделала синьорина Ренати?

– Есть ли у нее квалификация, чтобы лечить членов королевской семьи?

– Почему вы уверены, что принц Паоло прекрасно себя чувствует?

– Насколько серьезным на самом деле было происшествие? Мог ли принц Паоло дышать?

– Был ли принц…

Федерико старался говорить, несмотря на шум. Он убеждал их, что Паоло не грозила реальная опасность. Но прежде чем репортеры подтолкнули его на рассказ о подробностях, подъехал лимузин с королем Эдуардо и виновниками торжества. Машина двигалась по круговой дорожке. Вновь прибывшие отвлекли внимание большинства журналистов. Ведь их послали во дворец с единственной задачей – достать первые фотографии нового наследника ди Талора.

– Следуйте за мной, – распорядился Федерико.

Пиа повернулась и зашагала по ступенькам за ним. Она не забывала своей главной цели – не пропустить возможности исчезнуть. Через несколько секунд они вошли в дворцовые двери и оказались окруженными персоналом. Слуги загораживали от репортеров внутреннее пространство дворца, приготовясь принимать пальто у гостей, ехавших из собора за королем.

Пиа улыбнулась принцу, когда он привел ее к широкому входу в бальный зал «Империал».

– Я все думала, долго ли они будут поджаривать нас, прежде чем мы сможем оторваться на ленч. Я проголодалась.

Федерико ничего не ответил, а повел ее в ротонду, расположенную сбоку от бального зала. Там они скрылись от глаз персонала. Он взял ее за руку и усадил на мягкую софу рядом с собой.

– Вам не удастся так легко ускользнуть. От меня и от разговора, начатого в машине.

– Послушайте, Федерико…

– Какая история произошла с детьми? Почему она ужасает вас? Почему вы пользуетесь любым предлогом, чтобы уехать, хотя знаете, что нам предназначено быть вместе?

Пиа с трудом подавляла желание встать и убежать.

– Понимаете, для человека, который живет жизнью безупречного члена королевской семьи, вы,

конечно, можете быть слепым, когда вам хочется.

– Пиа…

– Хорошо, хорошо. – Она закусила губу, стараясь не думать, что он все еще держит ее за руку. – Меня приводят в ужас не сами дети, если быть точной. Просто, по-моему, я не умею заботиться о них. Вот и все. Речь идет не об Артуро или Паоло, обо всех детях вообще. Поэтому я не могу остаться с вами. Я не тот человек, которому вы можете доверить детей.

– Человек заботливый, умный и любящий? Человек, который, как я сказал, когда-нибудь станет замечательной матерью? Я видел, как вы заботились о Дженнифер. Вы делаете жизнь лучше для сотен людей. И я видел вас с моими сыновьями. – Одной рукой он обнял ее, а другой обхватил ее подбородок, чтобы заставить смотреть прямо в его пронзительные голубые глаза. – Вы можете отрицать все, что я сказал. Останьтесь. Или уезжайте. Но не используйте ваши страхи в качестве оправдания.

Слезы стянули горло, потом подкатили к глазам. Все, что он говорил, не относилось к ней. Она сделана не из того материала, из какого получаются матери. Да, она с удовольствием проводила время с Артуро и Паоло. Но сердцем знала, что просто старается заполнить часы, пока поправится Дженнифер. И пыталась не впускать Федерико в свою жизнь.

Она потерпела такое страшное поражение… Конечно, мысль о том, чтобы остаться, – невероятное искушение. Ни одна женщина в здравом уме не повернется спиной к такому сокрушительному мужчине, как Федерико. Но ее ожидания реальны. Это не воображаемые страхи.

Мальчики не заслуживают такого. И Федерико не заслуживает. Ему нужна преданная, любящая жена. Женщина, наслаждающаяся королевской жизнью, как наслаждалась Лукреция. Женщина, которая видит в нем сказочного мужчину, каким он и был. И ценит каждый штрих его сложной личности. Которая любит его так, как он заслуживает быть любимым.

Он думает, что любит ее. Но как он может ее любить, если не понимает различия между женщиной, которую он в ней видит, и особой, какой она знает себя?

– Это не оправдания, – покачала она головой. – Поверьте мне, Федерико, отъезд в Африку – самое правильное, что я могу сделать.

– Почему вы сомневаетесь в себе? – Глаза понимающие, оценивающие, подчеркивающие напряжение момента. – Вы… вы не способны зачать? И вы так деликатны, что…

– Нет, совсем не это. Я имею в виду, что я не знаю. Это такого рода момент, о котором заранее не узнаешь.

Он ласкал ее ладонь, голос спокойный, утешающий.

– Простите. Я не должен был спрашивать. И все же, что именно в отношениях с детьми беспокоит вас? В детской, когда родился Энцо, я подслушал, как вы паническим тоном сказали сестре, что боитесь уронить ребенка. Я не могу представить, чтобы с вами случилось такое.

Но страх в голосе был очевиден. Итак?

В его ласковом лице столько любви, столько заботы… Она должна рассказать ему. И к тому же появится шанс. Он поймет и позволит ей уехать. У него откроются глаза, он увидит, что она не лучший вариант… Как бы ни были сильны их чувства друг к другу.

– Вы, наверное, догадались, что у меня не очень хорошие отношения с матерью. – Она высвободила руку.

В его глазах мелькнуло удивление. Не такую историю он готовился услышать.

– Я был удивлен. На прошлой неделе вы испытывали неловкость, когда за завтраком о ней зашел разговор. Это в тот день, когда мы привели мальчиков из-под дождя.

– Моя мать и правда замечательная личность, – кивнула Пиа. – Наконец я начала ценить ее. Но в молодости я редко ее видела, она никогда не бывала дома. И она казалась мне не такой мамой, о какой я мечтала. Когда мне исполнилось шестнадцать, я ее терпеть не могла, – неискренне засмеялась она. – И примерно в то же время я получила свою первую работу – сидеть с ребенком соседа. Маленькой девочкой в возрасте Артуро.

Будто предчувствуя, что сейчас услышит самое важное, Федерико подвинулся к ней ближе и убрал подушку, разделявшую их.

– И что случилось?

– Долгая история. Но в двух словах… девочка упала с качелей навзничь. Я раскачала ее слишком высоко. Она сломала ключицу, и пострадали почки от такого тяжелого приземления. – Пиа на мгновение закрыла глаза. Хоть бы никогда не видеть в воображении эту картину. Боль застыла у нее в глазах. Она встретила озабоченный взгляд Федерико и заставила себя продолжать: – Я чувствовала себя ужасно. Но мне стало гораздо хуже, когда я попыталась объясниться с отцом девочки. Вы не поверите, как он кричал на меня. Он был такой громадный, такой грозный… Хотя до этого дня всегда был добр ко мне. Когда я кончила оправдываться, он выложил мне все, что думал. Сказал, что мне нельзя доверять, что он больше никогда не наймет девушку, не знающую, что такое забота собственной матери.

Пиа закусила губу, встретив сочувствующий взгляд Федерико.

– Знаю, знаю. Не надо было придавать такое значение его словам. Он переживал стресс, произошел несчастный случай. Но в глубине души я согласилась с ним. Я знала, что он сказал правду обо мне и о моей матери. И это говорил не он один.

– Из-за этой истории вы полагаете, что не можете остаться со мной, боитесь за Артуро и Паоло? Вы правда верите, что способны принести им вред?

Пиа прижала пальцы к векам, пытаясь удержать слезы.

– Я бы никогда не нанесла им вред. Сознательно. Но у меня столько сомнений! Может быть, и неразумных, но я беспокоюсь о вас, Федерико. По-моему, я влюблена в вас. – Она снова закусила губу. Какая глупость – сказать такую вещь. Она что, не способна держать язык за зубами? – В мире полно женщин, готовых убить соперницу, лишь бы быть с вами. Женщин умных, красивых, без моих глупых сомнений.

К ее изумлению, в пустой ротонде гулко зазвучал тихий смех Федерико.

– Пиа, что, если я скажу вам, что у нас много общего? – Он покачал головой. – После опыта с Лукрецией я сомневался в себе. Рискую сказать, в такой же степени, в какой ваши переживания заставили вас сомневаться в себе. Я был уверен, что мне не дано узнать любовь к женщине, что я всегда буду ошибочно принимать удобство за любовь, что я просто не способен к любви. А вы были уверены, что никогда не сможете смотреть за детьми и не способны защитить их от опасности.

– Такая странная аналогия, – она удивленно улыбалась. – Как вы можете на основании этого утверждать, что нам вместе будет хорошо?

– Потому что мы оба стараемся преодолеть наши сомнения. Когда я встретил вас, я наконец понял, что женщина не только может вызывать во мне сильные эмоции. Она может заставить меня быть лучшим отцом моим детям. Вы же узнали, что можете заботиться о детях, не оглядываясь на что-то ужасное, происшедшее в прошлом.

– Да, а случившееся с Паоло? – Ей не удалось спрятать в смехе сарказм. – Разве это не ужасно?

– Не ужасно. Потому что вы были рядом и сумели помочь. И это не ваша вина, что он подавился. Это я дал ему шоколадку в машине и не уследил за ним.

– А вспомните, что случилось, когда он улегся в фонтане? Я запаниковала. А когда Артуро спрыгнул с качелей? Я не могла пошевелиться, чтобы помочь. Страх парализовал меня…

Шум от дворцовых дверей донесся до ротонды. Оба одновременно оглянулись. Голос короля Эдуардо выделялся из общего гула. Пиа поняла, что гости прибыли.

– Послушайте, – быстро заговорила она, – у нас не так много времени, чтобы обсуждать этот вопрос. Главное в другом. Вы можете найти лучший вариант, чем ничем не примечательная блондинка, которая впадает в панику, увидев, что дети ведут себя так, как им и полагается себя вести. Я забочусь о вас, хочу для вас и ваших сыновей самого лучшего.

Принц сдвинул брови и покачал головой.

– Вы самое лучшее для меня и для моих сыновей. Разве вам это еще не понятно? Вы сильнее, чем думаете. Вспомните, когда Паоло подавился, вы действовали как врач. Совершенно спокойно.

Федерико прислушался к голосам короля и Антонио, которые приближались к ним.

Пиа отодвинулась от принца и встала, чувствуя, как дрожат колени. Это от непривычно высоких каблуков…

– Я рада, что с Паоло все в порядке. И не только потому, что это прибавило миг уверенности в

себе. Но, Федерико, нельзя же всю жизнь ожидать исполнения плохих предчувствий, как бы неразумны они ни были. И потом в один прекрасный день…

– Останьтесь. – Он встал рядом с ней и сжал ладонями ей щеки, заставляя ее смотреть ему в глаза. А сам шепотом повторил: – Останьтесь.

Пиа почти не дышала. Еще секунда, и она потеряет контроль над собой.

– А как быть с моей работой? – медленно спросила она. – Я не могу просто отстраниться. Люди рассчитывают на меня.

Его губы дернулись в мгновенной улыбке. Вопрос показывал, что она может уступить.

– Поговорите с Дженнифер о своих возможностях. Она больше не проводит дни в лагерях беженцев. Зато вносит заметное изменение в их жизнь своей благотворительной работой. Вы тоже сможете. Ваш опыт, время, проведенное в местах, полных опасностей, вместе с моим положением расширят ваши возможности. Только подумайте: вы сможете использовать ресурсы королевского дворца для того, чтобы мир понял размах эпидемии СПИДа в Африке.

Он вздохнул и опустил руки ей на плечи.

– Я понимаю, вам необходимо закончить работу, которую вы собирались выполнять в Африке. Но боюсь, если вы уедете, то не вернетесь. Боюсь, что вы снова начнете задавать себе вопросы и прятаться за работой от личных проблем.

Пиа потрясенно отступила от него. Она пряталась за работой? Конечно, она это делала, чтобы удрать от матери. Когда она окончила колледж и ей предстояло вернуться в Сан-Римини и искать работу, она стала добровольцем благотворительных программ. И не только потому, что хотела помогать людям. Она старалась быть подальше от Сабрины. Но не была ли работа оправданием? Таким образом она пыталась спрятаться от жизни. Ее подруги успели создать семью. А для человека ее профессии любовные истории – помеха и море трудностей.