Текст книги "Влюбленная в принца"

Автор книги: Николь Бернем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Жажда, настоящая мучительная жажда охватила его.

Когда их губы встретились, легкий вздох вылетел из ее рта. Они погрузились в долгий нежный поцелуй. Наконец Федерико заставил себя оторваться и откинулся назад. Он будто отказывался от тепла, наслаждения и страсти, которая, он знал, овладела ею. И это при том, что каждая клеточка его существа жаждала того, что она предлагала. Но границы не могли быть нарушены.

Даже при том, что поцелуй так и остался на школьном уровне, Федерико понимал – слишком поздно. Первый раз в жизни он поступал импульсивно. Разрешил своему телу и своим желаниям править моментом. Он целовал Пиа, женщину незнатную, которая, выходя из машины, даже не сразу поняла, почему он подает ей руку. Женщину, которая протестовала, когда он нес ее, и которая, как он подозревал, предпочитала брюки юбкам. И женщину, которая разговаривала с его сыновьями так, будто понимала их импульсы. Это значило, что он поддался искушению, которого, как его с детства учили, надо избегать. Пиа – женщина, неприемлемая для мужчины его положения и его чувства долга. Это даже не подлежит обсуждению.

И чем он занят в один из редких моментов своей жизни, когда нет телекамер, нет высокопоставленных визитеров, нет бдительного взгляда отца? Проклятие, он обдумывает именно такую возможность.

Он прервал поцелуй. Нехотя. Не желая отодвигать губы дальше, чем на расстояние шепота. Обеими руками убрал с лица светлые кудри и посмотрел в глаза, полные желания, наверное зеркально отражающие его глаза.

Как бы он ни хотел ее, как бы его тело ни изнывало от желания одарить ее поцелуем, равным шторму или землетрясению, он обязан предвидеть, к чему это приведет.

Он не мог даже признать тот факт, что хотел поцеловать ее, впитывать ее вкус, чувствовать ее тело, прижатое к нему. Нет, он определенно не мог пойти на риск. Нельзя допустить, чтобы пресса увидела в нем нечто другое, а не Принца Совершенство, не одного из ди Талора, жизнь которого отвечает их представлениям о жизни принца Сан-Римини. А в дальней перспективе подобное поведение обидит Пиа, его семью, его страну.

Сейчас он поведет ее к выходу… и снова поцелует. Пусть это будет неправильно.

– Пиа, – звук его голоса будто взорвал тишину пустого коридора, – я…

Он потерял ход мысли, потому что ее пальцы играли верхней пуговицей его рубашки.

– Вы – что? – Она подняла голову. Их взгляды встретились. И связь, какая не возникала у него ни с одним человеческим существом, вспыхнула между ними.

Он закрыл глаза и снова поцеловал ее, уступая ее прикосновению, взгляду. Он прижал ее тело к стене и наслаждался, чувствуя, как твердые груди упираются в его грудь, манящий рот прижат к его губам.

Она открылась ему. Ее язык дразнил. Руки опустились вниз и обхватили его за талию, притягивая крепче. Но во всех ее движениях присутствовала невинность. Что-то в ее поцелуях говорило ему, что для нее это не очередное приключение. Она тоже ощущала уникальную связь, возникшую между ними.

Если бы он не был принцем, если бы это не было общественное место, он бы затянул ее в пустую комнату и прямо там и сейчас занялся бы с ней любовью. Поступок, на который имеет право любой мужчина, кроме принца. Он никогда не ощущал такой связи с Лукрецией. Или такой ошеломляющей физической жажды.

Проклятие.

Он еще раз оторвался от Пиа. На такое нежеланное отступление тело ответило болезненным спазмом.

Прошел всего год после смерти Лукреции. И ничего похожего на интимность не должно возникать у него в голове. Что он за человек? Целует женщину, а его жена совсем недавно умерла и лежит в могиле.

– Простите, Пиа, – удалось ему выговорить. – Это… это неуместно.

– Понимаю. – Она убрала руки с его талии. – Мне не следовало предполагать…

– Нет, это совсем не ваша забота, вы ничего не должны… Если бы я был другим человеком, я бы минуты не колебался… – Эмоции переполняли его. Федерико не помнил, когда последний раз не мог найти правильных слов или испытывал такую неловкость. – Я нахожу вас очаровательной. Но моя жизнь не принадлежит мне. У меня есть обязательства перед моей семьей и перед моей страной. Люди ждут определенного поведения от меня как от принца.

Он не мог смотреть ей в глаза и уставился на полускрытую волосами повязку.

– И с тех пор, как Лукреция… Совсем недавно… Как ей сказать? Как ее заставить понять?

– Это неуважение к ее памяти.

– Нет необходимости объяснять. Все о'кей, – твердым голосом успокоила его Пиа. Но она будто силой выталкивала слова. Так выражалась ее нервозность. – И, кстати, нам пора ехать. Ваш водитель, должно быть, уже приготовил машину, и репортеры жаждут увидеть вас.

Он сглотнул. Надо сказать что-то еще, прояснить происшедшее между ними. Но уроки этикета и опыт дипломатии оставили его. Он просто повернулся и пошел к дверному турникету в конце коридора, который вел к западному выходу. Пиа шагала рядом с ним, чуть ли не касаясь его локтя. Он уже собрался толкнуть двери, когда услышал ее смех. Федерико остановился и недоверчиво уставился на нее.

– Вам смешно?

– По меньшей мере мне теперь не понадобится губная помада.

– Да, полагаю, не понадобится. – Его рот медленно сложился в улыбку. Он понял ее попытку ослабить напряжение.

Не меньше тридцати репортеров со своими операторами столпились на площадке перед стеклянным турникетом больницы. Позади стояло два ряда теленовостных пикапов с прожекторами и спутниковыми тарелками.

Пиа сразу посерьезнела, увидев сцену, открывавшуюся за дверью.

– Ничего страшного, – заверил ее Федерико. – Я говорю с прессой несколько раз в неделю. Вам надо только стоять рядом. Водитель знает, когда мягко вмешаться и проводить нас в лимузин, если назреет конфликт. Но этого не будет.

Репортеры заметили пару, когда та подошла к стеклянному турникету. И моментально охотники за новостями, работая локтями, стали проталкиваться поближе к принцу.

– Ваше высочество!

– Как себя чувствует синьорина Ренати?

– Можете сказать нам, почему Пиа Ренати живет во дворце?

Какофония быстрых, точно выстрелы, вопросов на итальянском. Пиа застыла рядом с принцем. Федерико легко положил руку на ее спину и выдвинул ее вперед. Одновременно он помахал рукой, призывая толпу успокоиться и отступить назад.

Когда скопище репортеров отступило и Пиа больше не грозила опасность быть затоптанной, он убрал руку с ее спины и заговорил прекрасно поставленным голосом:

– Спасибо за заботу. Но, к сожалению, у меня только считаные минуты. Как вы можете представить, мисс Ренати нуждается в отдыхе.

Знакомая репортерша с одной из местных новостных телестанций выдвинула вперед микрофон.

– Ваше высочество, вы можете сказать нам, что случилось сегодня в полдень и с какой целью синьорина Ренати посетила королевский дворец?

– Добрый вечер, Амалия, – легко и непринужденно приветствовал ее принц. Этим натренированным тоном он всегда обращался к представителям прессы. – Мисс Ренати – друг семьи. В полдень она играла с моими сыновьями и поранила висок. К счастью, рана не тяжелая. Как вы можете видеть, ей оказали помощь и отпустили. – Он одарил репортершу улыбкой. – Рана не серьезнее, чем растяжение лапы у вашей собаки, когда на прошлой неделе она поскользнулась у вас в студии.

Амалия с улыбкой кивнула, вспоминая, как в передаче о бездомных животных собака в середине съемки в испуге заметалась и врезалась в кресло ведущего вечерних новостей, столкнув его на пол. Хорошо еще, что она никого не укусила. Амалия жестом показала своему оператору, что они могут ехать, за следующим сюжетом.

На передний план выдвинулся другой репортер. Федерико узнал его. Въедливый субъект из ежедневной газеты «Сан-Римини сегодня». Принц приветливо ему улыбнулся, но приготовился к каверзным личным вопросам.

– Ваше высочество, – пятидесятилетний репортер подставил диктофон прямо к лицу Федерико, – правда, что Пиа Ренати живет во дворце уже больше двух недель? Определенно это нечто большее, чем просто визит друга семьи! У вас есть комментарии?

Среди репортеров поднялся гул. Они снова начали выкрикивать вопросы. Федерико, как обычно, поднял руку, успокаивая их. А сам мысленно искал подходящий обтекаемый ответ. Но толпа кричала все громче. Репортер из «Сан-Римини сегодня» продолжал тыкать свой диктофон прямо под нос принцу. Но хуже всего было то, что его вопросы насторожили других газетчиков. Даже Амалия обернулась и послала оператора снять вблизи реакцию Федерико.

– Мы знаем, что сегодня вы уволили няню Мону Феннини. Хотя она у вас проработала всего два месяца. – Репортер повысил голос, он хотел, чтобы коллеги ясно слышали его. – А сейчас вы сказали, что сегодня в полдень Пиа Ренати играла с вашими сыновьями. Она рассматривается на должность няни?

– Как я говорил, синьорина Ренати – друг семьи. – Федерико повернулся к другому репортеру. Но настырный газетчик остался неудовлетворенным. Громким голосом, чтобы его все слышали, он спросил:

– Тогда нет ли между вами и Пиа Ренати каких-то отношений, о которых прессе следует знать? Почему она играла с вашими сыновьями?

Федерико, не обращая на него внимания, уже спрашивал других репортеров, есть ли у них вопросы. А сам одновременно стрельнул взглядом в шофера. Тот принял сигнал и медленно подал лимузин вперед. Репортеры рассыпались на отдельные группки и, теснимые машиной, отступили.

– Ваше высочество, присутствие синьорины Ренати во дворце связано как-то с принцессой Дженнифер? – Это уже спросила журналистка из итальянского Интернета. – Мои источники говорят, что мисс Ренати работала у принцессы в лагере беженцев Хаффали. Принцессу уже несколько недель не видели на публике. Пошли слухи, что у нее осложнение беременности.

– И она не сопровождала принца Антонио в Израиль, как планировалось, – добавил чей-то голос из глубины толпы.

Главная задача – отрезать все вопросы о Дженнифер и о ее состоянии. Федерико покачал головой.

– Как вы знаете, принцесса Дженнифер сейчас вступает в девятый месяц беременности. Поэтому она придерживается ограниченного расписания. И как любая женщина в ее положении, предпочитает избегать длительных путешествий.

– И это все? – не унимался человек из «Сан-Римини сегодня». – Принцесса появилась на людях незадолго до того, как синьорина Ренати приехала в страну. Но за день до ее приезда принцесса отменила благотворительный обед во французском посольстве, который хотели устроить для сбора средств на ее проект школьных стипендий. И это прошло незамеченным. Ее беременность под угрозой? Поэтому синьорина Ренати здесь?

– Все, что вы говорите, неверно. – Голос Пиа озадачил принца. Он просил ее говорить по-английски, чтобы у него была языковая практика, поэтому никогда не слышал ее певучую итальянскую речь с акцентом Сан-Римини. – Как сообщил вам его высочество…

– Вы так долго без работы. Для вас это необычно? Или вы больше не работаете в Международной помощи больным СПИДом? – не унимался репортер, теперь подставляя свой диктофон под нос Пиа.

Федерико заметил, какое напряженное у нее лицо. Очевидно, она мысленно формулировала ответ. Он повернулся к репортеру, спасая ее, но Пиа заговорила первой:

– Я только что закончила проект в Соединенных Штатах и еще не переехала к месту исполнения следующего.

– Так вы между двумя назначениями? – У репортера засверкали глаза. – Значит, вы технически безработная… в данный момент. Может это означать, что вы договариваетесь о месте во дворце?

– Вероятно, о месте няни принца Артуро и принца Паоло? – добавила Амалия, подмигнув Федерико. Она решила, что раскрыла дворцовый секрет.

В этот момент водитель обошел машину и открыл дверцу. Федерико оставалось только помахать репортерам рукой.

– Прошу извинить меня за такой краткий разговор. Я должен вернуться во дворец. Уверен, что синьорина Ренати хотела бы использовать время для отдыха. Полагаю, мы ответили на ваши вопросы так полно, как это возможно. Если у вас есть другие вопросы, вам всегда будет рада мой секретарь. Она включит вас в расписание отдельных интервью. Благодарю вас.

С этими словами он посадил Пиа в ждущую машину и уселся сам. Затем постучал в окно перегородки, давая знать водителю, что можно ехать.

– Я пыталась помочь. Простите, если что-то говорила не так. – Пиа снова перешла на английский. – Сказав, что я в ожидании назначения, я надеялась отвлечь их от вопросов о Дженнифер. Я обещала Дженнифер… Мне в голову не приходило, что они решат, будто я могу быть няней у детей. Мне предстоит вскоре поездка в Африку. Если они наведут справки, то узнают об этом.

– Похоже, уже знают. Но надеются, притворившись неосведомленными, вытянуть побольше информации. – Федерико говорил с ней, но мысли его были сосредоточены на том, что он услышал от нее раньше. Ее слова подсказали ему идею. Она нашла общий язык с мальчиками. А из слухов, гулявших по дворцу, он знал, что ей фактически нечего делать. Только составлять компанию принцессе.

Возможно, пока он сумеет кого-то найти…

– Мальчики сразу словно прилипли к вам, – бросил он пробный шар. – Это удивительно, потому что они настороженно относятся к чужим. Если вам их компания будет не в тягость…

– Вы, наверное, шутите, – изумленно вырвалось в нее, но потом она добавила: – Простите. Ваши мальчики очень милые. Но Дженнифер нуждается во мне.

На последней фразе она потупилась. И Федерико не смог не подразнить ее:

– Вам скучно, да?

– Я никогда такого не говорила.

Федерико испытующе глядел на нее. И она подняла руку над головой, будто выбрасывая белый флаг.

– Ладно. Вы поймали меня. Я скучаю от безделья. Я не хочу сказать, что не радуюсь возможности провести время с Дженнифер. Она моя лучшая подруга. Но по правде, мне почти нечего делать. В этом периоде беременность утомительна. Она не спит по ночам. Невозможно с ребенком размером с большой арбуз найти удобное положение. Поэтому она много спит днем.

– Тогда мы можем обсудить…

– Нет. Не стоит даже думать об этом. Я стала бы самой плохой няней в мире. И кроме того, у меня есть работа. Как я говорила, через несколько недель я должна приступить к своим обязанностям в Африке. А уж там буду невероятно занята. Так что немножко поскучать сейчас для меня совсем не вредно.

Резкие ноты проскользнули в ее голосе. Он мог бы сказать, что она усилием воли подавляет раздражение. Интересно, почему. Не хочет быть няней – или у негоняней? После того, что произошло между ними в больничном коридоре, в этом есть смысл.

Но он никогда не видел человека, который сумел бы так быстро и легко успокоить Артуро и Паоло. И при ее многолетнем опыте работы с беженцами, несомненно, у нее накопилось солидное организаторское мастерство. Она, конечно, не потеряет Артуро в дворцовом саду и не будет, как это делала Мона, часами висеть на телефоне, обсуждая с подругами моду и молодых людей. Федерико пожал плечами. Чем больше он об этом думал, тем более привлекательной казалась эта идея.

– Потребуется несколько недель, чтобы найти няню на полный день, – объяснял он, стараясь говорить бесстрастным тоном. – Я просто подумал, что раз вы так легко сегодня установили контакт с моими сыновьями, то до вашего отъезда могли бы проводить с ними несколько часов в день. В качестве лекарства от скуки.

Она покачала головой, но он остановил ее, добавив:

– Это отвлечет репортеров от беременности принцессы Дженнифер. Я не ожидал, что они так сосредоточатся на этой теме. Плохо, что их подозрения будут только возрастать, пока не родится ребенок.

– Не знаю…

– Я не рассматриваю вас как наемную служащую. Вы друг семьи и…

И больше. В этом и проблема. Если быть честным с собой, то ему хочется проводить с ней время, лучше узнать ее. После того как она приехала во дворец, он видел ее всего один раз. Репортеры со своими вопросами подсказали ему удобный вариант. Через несколько недель она уедет. Даже если он больше никогда не коснется ее, а только будет наслаждаться ее компанией и легкой беседой, это вернет к жизни его тело и разум.

Хотя бы только ради мальчиков ему надо снова почувствовать себя живым. Что-то должно вывести его из пассивной жизни, которую он вел. Возможно, тогда он опять будет с живым интересом относиться к своему положению и ответственности.

– И?..

Мягкий голос оторвал его от печальных мыслей. Он пожал плечами, надеясь, что выглядит спокойным.

– И я надеюсь, что вы подумаете об этом, В следующий раз, когда Дженнифер днем захочет подремать, свободно приходите в мои апартаменты и навещайте детей.

Он намеренно не сказал «и меня».

– Ваше высочество, синьорина Ренати, мы прибыли.

Федерико моргнул, услышав слова водителя. Они уже въехали в высокие кованые железные ворота королевского дворца и катили по садовой дорожке к заднему входу.

– Вам нужен провожатый, чтобы вернуться в апартаменты Дженнифер? – Жаль, что время, проведенное вместе, кончилось. Федерико все еще хотелось извиниться за происшедшее в больнице. И в то же время ему отчаянно хотелось, чтобы это случилось вновь.

– Надеюсь, я не заблужусь. Спасибо. – Румянец залил ей щеки, и он понял, что Пиа тоже думает об их поцелуе.

Она вышла из машины раньше, чем водитель обошел лимузин, улыбнулась, заспешила к лестнице и скрылась из виду.

Федерико поблагодарил водителя и медленно стал подниматься по лестнице. Никогда в жизни он не чувствовал себя так глупо.

– Идиотка, идиотка, идиотка! – беззвучно стонала Пиа, минуя залы дворца и направляясь в комнаты Дженнифер. О чем она думала, целуясь с принцем? И хуже того, показывая ему, что ей это нравится?

Конечно, он сделал первый шаг. Но потом ушел в кусты, очевидно сообразив, что касается своими губами идиотки, не принадлежащей к его кругу. Она доказала это, не сумев отделаться от репортеров. Не говоря уже о самом поцелуе. Она тащилась за ним, будто какая-то фанатка за рок-певцом. Мужчина с двумя детьми. Мужчина, чью деятельность знает половина западного мира. Мужчина, абсолютно не подходящий для такой особы, как она. Даже если бы она хотела ввязаться в любовные отношения. А она совершенно не хочет.

Но какой поцелуй – святой, романтический, королевский…

Она постаралась выглядеть собранной и деловой, когда проходила мимо стража в конце коридора, ведущего в частные апартаменты Дженнифер. Но как только завернула за угол, прижала пальцы к губам, вспоминая.

Оливковая кожа Федерико, теплая и атласная. Под ее пальцами она оказалась такой, как она и думала, изучая его лицо в аэропорту. В его поцелуе было гораздо, больше страсти, чем она могла бы предположить и чем следовало быть в Принце Совершенство.

Удивительно, почему? И какие еще эмоции кипят под его стоической внешностью? Она видела, как тревога исказила его лицо, когда доктор накладывал ей швы. Как сожаление мелькнуло в его глубоких голубых глазах, когда она упомянула об увольнении няни. Теперь ясно, что он более сложная личность, чем считают газеты и, вероятно, сам Федерико. Он вкладывал в поцелуй столько чувства, что будто касался ее души.

Но может ли он так же потерять голову от нее, как она от него? Может ли чувствовать такую же связь с ней, как она с ним?

Пиа покачала головой и вошла в апартаменты Дженнифер.

– Не думай об этом, – приказала она себе, не замечая, что говорит вслух. Из этого ничего не выйдет. Но почему так ноет сердце?

– Прекрасно. Не думай об этом, – повторила Дженнифер. Пиа даже споткнулась. – Знаешь, в эту минуту я тебя ненавижу.

Пиа замерла в дверях ее спальни. Она смотрела на подругу, не представляя, чем могла так огорчить ее. И упрекала себя, что размышляла вслух. Слава богу, хоть не упомянула имени Федерико, когда разговаривала сама с собой.

Может быть, Дженнифер уже видела вечерние новости? И ее огорчили слухи, что беременность под угрозой?

– Ты ненавидишь меня? – Пиа вопросительно вскинула брови.

Улыбка осветила лицо принцессы.

– Претендентка на титул Самой Большой Беременной Женщины в мире томится тут взаперти, а на экране моего телевизора ты стоишь рядом с Федерико и никаких лишних килограммов на тебе нет. Ненавижу тебя.

Пиа вытаращила глаза и засмеялась. Ей следовало бы понять, что Дженнифер шутит. Но после сегодняшних эмоциональных взлетов и падений все возможно.

– Они уже передали?

– Передали. – Дженнифер щелкнула выключателем и бросила пульт в пустой угол кровати. – Большинство местных каналов начали свое вещание с больницы. – Она заговорила голосом ведущей: – «Принц Федерико ди Талора и Пиа Ренати в эту минуту уезжают из больницы…»

– Перестань ненавидеть меня, – вздохнув, попросила Пиа. – Меньше всего я хотела оказаться на телеэкранах. И выглядела я как круглая идиотка.

– Прости, Пиа. – На лице у Дженнифер моментально появилось сочувствующее выражение. – Это моя вина. Мне следовало подумать прежде, чем приглашать тебя сюда. Репортеры суют нос во все, что делает эта семья. И, к несчастью, во все, что делают наши друзья. – Дженнифер потерла лоб. – Я понятия не имела, что пресса уже сплетничает о моей беременности.

– Не беспокойся об этом. – Пиа махнула рукой, будто отметая слухи. – Но в следующий раз, пожалуйста, заворачивай свои подарки сама. О'кей? Я не очень хороша в увиливании от бумерангов.

– Больно? – Дженнифер показала на лоб Пиа и сморщилась.

– Не очень. Бывало и хуже.

– Уверена, что мальчики очень огорчились. Они прекрасные ребята.

– Я знаю. Это был всего лишь несчастный случай. Только… Боже милостивый, Джен. – Пиа опустилась на край кровати. – Я не хотела, чтобы их няню уволили. Я чувствую себя ужасно.

Внезапно Пиа захлестнули воспоминания.

В шестнадцать лет она потеряла свою первую и последнюю работу няни. Для нее это был способ заработать деньги и обрести некоторую независимость. Она хотела доказать себе и матери, что сумеет присматривать за детьми. Пиа так выполнила свой план, что память о нем сохранилась на всю жизнь. Пятилетняя девочка, доверенная ее заботе, упала с качелей. Пиа слишком высоко позволила ей взлететь, и девочка приземлилась да спину. Эти жуткие секунды, когда Пиа видела, как малышка соскользнула с сиденья и ее длинная русая коса летит над головой, а пронзительный визг сотрясает мирный покой двора, навсегда отпечатались в ее памяти. Отец ребенка с таким же презрением смотрел на нее, как Федерико на няню своих мальчиков.

– Послушай… – Дженнифер взглядом вернула Пиа в настоящее. – Ты тут ни при чем. Уже третий раз за последний месяц Мона теряет Артуро и Паоло. Однажды Паоло исчез, и его нашли спрятавшимся за кадкой с пальмой рядом с официальной столовой. Это в противоположном от апартаментов Федерико конце дворца. Одно дело, если няня позволяет детям бегать по обычному дому. Но здесь королевский дворец, где совершаются государственные дела. Она заслужила свое увольнение.

– Но это тяжело для мальчиков. – Пиа хорошо знала это по собственному детству, когда мать перевозила ее из одного дома в другой. Она терпеть не могла, когда о ней заботились друзья матери, а та была занята организацией приемов, иногда далеко от дома. Конечно, Сабрина Ренати считалась высоким профессионалом в своем деле, но Пиа от этого легче не было.

В детстве ей хотелось только одного: иметь свой уголок и играть в нем, И чтобы один и тот же человек заботился о ней.

– Потерять мать, а теперь и третью няню, и все в течение одного года, – это ужасно, – продолжала Пиа. – Им по-настоящему нужно немного стабильности.

– Я знаю. Мы делаем все, что можем. Каждый из нас. Ник и Изабелла читают мальчикам каждый вечер книжки. Это ритуал, и они все с удовольствием выполняют его. До того как меня приковало к постели, я учила их играть в шашки. Стефано организовал им в Австрии уроки катания на лыжах и записал их на следующую, зиму. – Она устало вздохнула. – Мы все стараемся как-то помочь. А с этими нянями Федерико просто не везет. Но мальчики знают, что они любимы. И больше всего отцом.

Пиа кивнула, мол, она понимает. Потом показала головой на телевизор, который Антонио поставил на верх старинного шкафа.

– Не возражаешь? Скоро будут новости, и я хочу посмотреть, как ужасно пресса расправилась со мной.

– Давай включай.

Пиа взяла пульт и включила новости. Она вроде бы могла успокоиться: столько людей заботятся об Артуро и Паоло. Но уйма опекунов не отменяет того факта, что дети потеряли мать. Особенно когда работа отца требует так много времени.

– Знаешь, репортеры подсказали неплохую идею, – проговорила Дженнифер, следя за компьютерной графикой, с которой начинались вечерние новости Сан-Римини.

– Какую же? – Пиа опустилась в кресло и устроилась так, чтобы хорошо видеть экран.

– Чтобы ты стала няней Паоло и Артуро.

Это что, заговор? Пиа фыркнула.

– Может быть, пока я здесь, мне подать прошение на должность секретаря короля Эдуардо? Или… ага, тоже хорошая мысль, не возьмет ли меня в лакеи Стефано? Он обычно выглядит так, будто ему нужен человек гладить одежду. Сколько должностей открывается во дворце? Я могу собрать все резюме и…

– Я серьезно, – парировала Дженнифер, поднимая подушку и делая вид, что сейчас бросит ее в Пиа. – Когда я попросила тебя обернуть подарок, ты чуть не взлетела от радости. Для тебя нашлось какое-то дело, помимо того, чтобы подавать мне питье, поправлять одеяла или сидеть в углу кровати и читать сто первую книгу.

– Разве я не говорила тебе, что с сегодняшнего дня ты будешь сама заворачивать свои подарки?

Дженнифер не обратила внимания на ее слова и продолжала свою линию:

– По-моему, ты будешь великолепной няней. Не нянькой. И пока я сплю или занята чем-то другим, думаю, тебе будет интересно провести немного времени с мальчиками. А им с тобой. Сможешь гулять за пределами дворца, наслаждаться солнцем. – Несмотря на протесты Пиа, она продолжала: – А если ты поведешь их в Палаццо д'Аворио, у тебя будет время побыть на пляже в полном одиночестве. Палаццо пользуется только королевская семья, и он стоит у самой воды. Я уверена, Федерико не будет возражать.

– Ничего не выйдет, – отрезала Пиа. Одним глазом она следила за экраном, где метеоролог говорил о температуре в Южной Европе. Начало сентября – сказочное время для наслаждения пляжами Сан-Римини. Но не так, как предлагала Дженнифер. – Из всех женщин мира я меньше всех подхожу для заботы о детях.

– Но ты же заботилась о сотнях детей, когда мы вместе работали в Хаффали.

– Нет, ты не права. Большинство детей попадало в лагерь по меньшей мере с одним родителем. А я всего лишь делала для них воздушные шарики из хирургических перчаток или учила плести колыбель для кошки. Это простое развлечение. И совсем другое дело – быть целый день для кого-то родителем. Или даже просто присматривать за младенцем. В лагере я не несла ответственности за каждого.

– Не понимаю, в чем разница. Чем игра с детьми Федерико отличается от того, что ты делала в Хаффали? – Дженнифер пожала плечами. – Конечно, Паоло и Артуро всем обеспечены. А дети, о которых мы заботились, убегали от войны. Но концепция та же самая. У детей должен быть человек, который проводит с ними время. И я знаю, какой ты ответственный человек. – Дженнифер помолчала, потом неуверенно добавила: – Конечно, если нет какой-то другой причины, по которой ты не хочешь быть с детьми. Может, Федерико?

Пиа внутренне сжалась, продолжая смотреть на экран и стараясь не встретиться взглядом с подругой. Джен в ту же секунду поймет, что между Пиа и Федерико что-то произошло. Принцесса отличалась удивительной чуткостью – одна из причин, почему Антонио влюбился в нее, почему ее так полюбил народ Сан-Римини.

Но Пиа не собиралась признаваться, что ее влечет к Федерико. Даже лучшей подруге. Может быть, она справится с мальчиками, если возьмет их пару раз на прогулки? При всей шаловливости дети тронули ее сердце.

Нет, одна она, вероятно, не рискнет брать их с собой на прогулки. Ей нужен второй взрослый – ради спокойствия. Если не для чего-то другого. И это значит, что она будет проводить время с Федерико.

Но, возможно, если чаще бывать рядом с принцем, легче будет понять, как бессмысленно ее увлечение?

Пиа расправила плечи и посмотрела подруге в лицо. К тому времени, когда ей пора будет ехать в Африку, она выбросит Федерико из головы. Никаких проблем.

– Хорошо, буду проводить какое-то время с детьми. По-моему, это удержит прессу от бесконечных вопросов о тебе.

– Прекрасно. – Губы Джен сложились в широкую понимающую улыбку.