Текст книги "Все могут короли"

Автор книги: Николь Бернем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Вот видите, у меня получается гораздо лучше, чем у Федерико.

Дженнифер не смогла сдержать улыбку:

– Вам когда-нибудь говорили, что вы очень уверены в себе?

Он нахмурился.

– Как кронпринц Сан-Римини, я не могу позволить себе быть другим. Этого ждут от меня граждане моей страны. Кстати, я всегда считал, что американцы больше, чем европейцы, уверены в себе. Кроме вас.

– То есть?

Он крепче прижал ее к себе. Она чувствовала щекой его дыхание, и ее захлестнула горячая волна.

– Когда вы водили меня по лагерю, вы были так в себе уверены. Вы точно знали, куда и с кем я должен идти, что увидеть.

– И что же?

– А здесь нервничаете.

– Почему вы так решили?

– Я заметил, что во время выступления вы не стояли на месте.

Значит, он все-таки за ней наблюдал. Теперь, когда он был так близко, она почему-то этому не удивилась.

– Открою вам страшную тайну, ваше высочество. Я оставила в комнате свои записи. Мне пришлось думать на ходу.

– Думать на ходу? – переспросил он, не совсем ее понимая.

– Импровизировать по ходу выступления.

– Неужели?

– Да. И это было нелегко – вы сказали почти все, о чем я собиралась говорить.

– Прошу прощения…

Она тряхнула золотыми кудрями:

– Шучу. Вместе мы чудесно справились. – Она тут же осеклась, поняв, что сказала «вместе».

Впрочем, вместе они действительно все сделали очень профессионально, как будто они в одной команде. У принца Антонио – влияние и власть, чтобы дать беженцам необходимое, у нее – энтузиазм и горячее желание помочь. Хотя, если судить по сегодняшнему поведению Антонио, он тоже горячо желает помочь людям. Жаль только, что другого «вместе» им не дано.

Они замедлили движение в такт музыке.

– Вы правы, Дженнифер, – понизил он голос, – мы вместе чудесно справляемся.

Дженнифер взглянула ему в глаза и увидела в них то, что не оставляло никакого сомнения в истинном смысле произнесенных им слов.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Антонио прикусил язык: он не имеет права так говорить. Да, он подразумевал нечто очень личное, но надеялся, что Дженнифер не воспримет его утверждение буквально.

Он закружил ее, двигаясь в другой конец площадки, подальше от леди Бианки и Федерико. Брат догадался, что его нужно спасать, и он будет благодарен ему за это до конца жизни. Это дает ему возможность держать в объятиях Дженнифер, хотя на романтические отношения с ней он рассчитывать не может.

Женщины, с которыми он был знаком, смотрели на него с обожанием, кокетничали, преследовали – и всегда давали понять, что готовы казаться кем угодно, лишь бы ему угодить.

Дженнифер оказалась единственной женщиной, которая его не боялась, не пыталась изменить свои взгляды лишь для того, чтобы ему понравиться. Она выгодно отличалась от тех недалеких дам, которые, как правило, бывали при дворе.

Любуясь ею, он сказал:

– Я не говорил вам, что вы совершенно потрясающе выглядите в этом платье?

Вообще-то он хотел обсудить с ней более серьезные темы: скажем, узнать, что она думает по поводу оказания помощи другим нуждающимся, например Онкологическому центру. Но как-то само собой у него вылетело замечание о платье. Что в этой женщине заставляет его терять нить здравых рассуждений?

Уголки ее губ слегка приподнялись в легкой улыбке.

– Благодарю вас. Когда вы сказали, что мне принесут платья, из которых я смогу выбрать то, что мне понравится, я не предполагала, что их будет так много и что все они окажутся такими красивыми.

– А почему вы выбрали именно это?

– Из тридцати двух доставленных ко мне в комнату? – Она рассмеялась и от этого стала еще более соблазнительной. Такой смех мог бы оживить холодные степы дворца. – Наверное, потому, что это мой любимый цвет. К тому же, – она опустила голову, рассматривая наряд, – его покрой проще, чем у других, а я простой человек. – Она вновь посмотрела на него глазами такого же, как и платье, сапфирового цвета. – А почему вы спрашиваете?

– Мне оно тоже понравилось больше всех.

– Вы видели платья? Когда?

– Вчера. Я сам их выбирал.

Ее глаза расширились от удивления.

– А я думала, что у вас для таких целей есть сотрудники.

– Вы, между прочим, однажды предположили, что я и телохранителей везде с собой таскаю.

– Что ж, один – ноль в вашу пользу. Кажется, мне еще многое придется о вас узнать.

Он не сдержал радостной улыбки.

– Теперь вам известно, что я люблю голубой цвет и еще – все простое.

– А как насчет любимого блюда?

– Лазанья.

– Разве лазанья простое блюдо? – возразила она.

– По сравнению с тем, что мне обычно подают, лазанья довольно проста.

– Надеюсь, однажды вы встретите простую девушку, которая любит голубое и готовит простую лазанью.

Он закружил ее, хотя бы на секунду стараясь не встречаться с ней взглядом. Он уже нашел такую девушку, но не может на ней жениться. Не может даже думать об этом. А любая другая, которую сочтут подходящей для него партией, окажется совсем не такой.

Антонио увидел, что Федерико отпустил леди Бианку и направился к влиятельному члену парламента и одновременно члену комитета по делам престолонаследования.

– Я должен вернуться к гостям, – сказал принц, неохотно отпуская ее. – Спасибо за чудный танец.

– А я благодарю вас за прекрасный вечер. Жителей лагеря до глубины души тронет ваша щедрость.

Не в силах от нее оторваться, он провел тыльной стороной ладони по ее щеке:

– Просто я хочу им помочь. И вам.

Он резко повернулся и пошел в сторону смотревшей на них с осуждением леди Бианки.

Закрывшись в кабинке дамской комнаты, Дженнифер прислонилась лбом к прохладной стене. Она не хотела, чтобы кто-нибудь заметил ее смятение после танца с Антонио.

Ей не показалось. Он действительно хотел с ней танцевать. И прижимал к себе так, как мужчина в танце прижимает женщину, которая ему небезразлична, а не как учтивый принц гостью на торжественном мероприятии – так держался с ней Федерико.

Она обхватила себя за плечи, не веря собственным воспоминаниям. Пальцы перебирали складки платья, которое он сам для нее выбрал.

– Бог мой, какой мужчина! – прошептала она. Антонио совсем не был похож на тот образ, который создала пресса. Или он действительно настолько изменился за последнюю неделю, о чем она то и дело сегодня слышала.

Сердце сжалось в груди. Если оп изменился настолько, что ему небезразлично ее дело, вдруг и она сама ему небезразлична! Ей так хотелось, чтобы он желал ее. Черт, она даже кокетничала с ним!

Дженнифер глубоко вздохнула: ей снова хотелось почувствовать, как он уверенно ведет ее по залу, ощутить спокойную силу его плеча под своей ладонью, может быть, даже поцеловать его… Ей стало трудно дышать.

Но в памяти тут же всплыли слова Федерико о женщине, тронувшей сердце Антонио. Конечно, это не она. Куда уж ей, если это не удалось даже богатой красавице леди Бианке.

Дженнифер выпрямилась. Она дошла до того, что приходит в себя, закрывшись в туалете! Нужно немедленно положить этому конец. Она сейчас вернется в зал, продолжит общаться с гостями в интересах беженцев и не будет больше распускать нюни, пытаясь понять, почему ее так влечет к Антонио.

И тут со стороны умывальников до нее донесся знакомый голос. Женщина говорила с кем-то по-итальянски, но Дженнифер кое-что понимала: разговор был не из приятных.

– Эта американка прямо-таки виснет на бедном Антонио, – жаловалась леди Бианка. – Наверняка, когда он был у нее в лагере, она все время ныла, что ей необходимы люди. Что ему еще оставалось делать, как не попытаться помочь!

– Ты права, – вторил незнакомый женский голос. – Но вовсе не обязательно танцевать с ней. Он должен танцевать с тобой.

– Или с тобой, Ариана. Он, конечно, любит меня, но не могу же я монополизировать все его внимание. А принцу следует быть более разборчивым. Одно дело – женщина его круга, и совсем другое какая-то американка без роду без племени.

– Совершенно верно, – согласилась собеседница. Очевидно, голос принадлежал графине Ариане Дювайе, приятельнице леди Бианки. – Я знаю Антонио достаточно давно – он никогда не стал бы тратить на нее время, если бы не чувствовал себя обязанным. Конечно, она сама камнем повисла на его шее, убедив, что он должен оказывать помощь ее дурацкому лагерю. Какая нахалка!

Дженнифер больше не могла этого выносить. Еще одно слово о том, что она камнем висит на шее Антонио, – и она взорвется!

Выйдя из кабинки, она приблизилась к мраморным умывальникам и намеренно встала между леди Бианкой и ее подругой.

– Надо же, Дженнифер, какое совпадение! – по-английски зачирикала леди Бианка. – Я только что рассказывала графине Дювайе, как сильно вы повлияли на Антонио.

– Неужели? – Дженнифер смотрела на их отражения в зеркале. – Видите ли, я достаточно знаю итальянский, чтобы понять, о чем именно вы только что говорили графине.

– Да?

– Кстати, довольно невежливо вести себя подобным образом, – продолжала Дженнифер, все более распаляясь. – Я не висну на шее принца Антонио. Он взрослый человек и однажды возглавит вашу страну. Вы недооцениваете его, полагая, что ему можно что-то навязать.

Графиня отступила па шаг, картинно схватилась за сердце и произнесла трагическим голосом:

– Что вы, дорогая, леди Бианка никогда бы…

– Полагаю, – вмешалась та, – графиня вежливо намекает на то, что вы должны обратиться к словарю. Должно быть, вы неверно истолковали наши слова.

– Ошибаетесь. – Взяв с полочки аккуратно сложенное полотенце, Дженнифер медленно вытерла руки, затем обернулась и спокойно встретила надменный взгляд леди Бианки. – Я действительно американка, да еще без роду без племени, как вы изволили выразиться, – что ж, это трудно отрицать. Но, знаете, в жизни мне повезло гораздо больше. Со всеми своими деньгами и титулами вы не более чем хищный хорек.

– Как вы сказали? – подняла бровь леди Бианка. – Что это значит, уважаемая?

– Советую вам обратиться к словарю.

С этими словами Дженнифер гордо удалилась, держась с достоинством, которому могла бы позавидовать даже леди Бианка.

Антонио выдавил улыбку, завидев приближающуюся Бианку. Хорошо бы ее походы в дамскую комнату длились подольше. Он хотел между танцами побеседовать с многолетним ректором Королевского университета, который знал абсолютно все о финансировании высшего образования. Антонио было важно знать, что тот думает о дополнительном требовании для получения стипендии Фонда. К сожалению, Бианка редко давала ему возможность вести серьезные разговоры.

Вот и сейчас, прежде чем он нашел глазами ректора, она взяла Антонио под руку и заискивающе заглянула в глаза.

– Ваше высочество, сейчас заиграют Большой вальс. Потанцуем?

Он не смог отказаться, чтобы не обидеть потенциальную супругу. Точнее, потенциальную супругу с точки зрения его отца. С беседой придется повременить.

Кроме того, напомнил он себе, он же любит танцевать. Даже если он сам не поговорит с ректором, это сделает его прекрасная гостья. А он потом просто узнает у нее его точку зрения.

Думая о радостной перспективе разговора с Дженнифер, Антонио повел леди Бианку танцевать.

Он танцевал и осматривал зал поверх головы Бианки. На него были направлены все взгляды, но за многие годы он привык к постоянному вниманию к своей персоне и перешептываниям за спиной. Его снимали два фотографа: один, очевидно, из «Национальных новостей», другой – из газеты «Сан-Римини сегодня». Без сомнения, завтра же снимки появятся в утренних репортажах, что, наверное, обрадует отца.

Он улыбнулся своим мыслям. Отец решит, что старший сын женится на леди Бианке, и хотя бы на какое-то время перестанет поднимать этот вопрос. Средства массовой информации уделят приему самое серьезное внимание, рекламируя таким образом деятельность его Фонда. Вечер прошел не зря.

Но самое главное – благодаря Федерико он танцевал с Дженнифер. Воспоминания об этом танце станут для него отрадой на долгие годы. Он все время будет вспоминать чудесный запах ее волос, легкую ткань платья, лучистые голубые глаза, в которых отражался свет люстр. Если во благо страны ему придется-таки жениться на одной из аристократок, он будет по крайней мере знать, что несколько мгновений своей жизни наслаждался обществом женщины, по-настоящему тронувшей его душу и сердце.

Он начал искать ее глазами. Чем быстрее он избавится от леди Бианки и поговорит с Дженнифер о ректоре, тем лучше. Возможно, это будет их последний разговор.

– Кого ты ищешь? – Бианка заметила его усилия.

Оп вздрогнул, стараясь казаться равнодушным:

– Госпожу Аллен. Хочу проститься с ней и пожелать удачи.

– Кажется, она уже ушла. Я видела ее в дамской комнате. Она… как бы помягче выразиться… она сказала нечто такое, что очень расстроило графиню Дювайе. У нее это, конечно, вырвалось случайно, но замечание это было не совсем приличным.

– Что именно она сказала? – Антонио внимательно посмотрел на Бианку.

Леди Бианка горестно покачала головой:

– Несколько неприятных слов о Сан-Римини. Что-то насчет нашего жуткого акцента, который невозможно понять, даже если владеешь итальянским. Она оскорбила патриотические чувства графини.

– Госпожа Аллен просто взяла и ушла, нелестно отозвавшись о нашем произношении? – не поверил Антонио.

– Наверное, она ушла, поняв, что поступила бестактно. Я бы на ее месте так и сделала. Говорить такое равносильно пощечине, это удар по нашей национальной гордости. Знаешь, – она с чувством сжала его ладонь, – я бы никогда не сделала ничего такого, что могло бы унизить нашу страну или королевскую семью. Тебе же известно, какая я патриотка.

Он прищурился. Бианка что-то не договаривала – Дженнифер так не могла поступить.

– Видишь ли, – продолжала Бианка, – возможно, немного преждевременно об этом говорить, но я надеюсь когда-нибудь стать частью королевской семьи…

– Леди Бианка, – перебил ее Антонио, – я должен сейчас уделить внимание делу государственной важности. Приношу извинения за то, что приходится прервать наш танец, но оно не терпит отлагательства. Как патриотка, вы меня, уверен, поймете!

– Конечно, – разочарованно произнесла она.

– Благодарю вас.

Он быстро покинул танцевальную площадку. Бианка поведала только часть истории, и он твердо решил узнать остальное.

Продолжая искать Дженнифер глазами, он шел по залу, останавливаясь из приличия, чтобы перекинуться парой слов с тем или другим гостем. Через несколько минут он понял, что ее в зале нет.

– Федерико, – он схватил брата за руку и отвел в сторону. – Ты видел госпожу Аллен?

– Минут пять назад она направлялась в сторону восточного крыла дворца.

– К себе в комнату?

– Точно не знаю, – Федерико явно не понимал, в чем дело. – Она не знает дорогу?

Такая мысль не приходила в голову Антонио.

– Поэтому я должен найти ее, – начал он придумывать на ходу. – В полночь за ней придет Софи, чтобы проводить до места, но госпожа Аллен, очевидно, об этом забыла. Мне бы не хотелось, чтобы Софи зря теряла время.

Федерико удивленно поднял бровь:

– Прекрасно. Значит, ты заботишься о Софи? Ради нее ты отрываешь меня от беседы с президентом Художественного совета и двумя членами парламента?!

– Ничего страшного, – Антонио отмахнулся от брата и, быстро покинув зал, направился к восточной лестнице. К счастью, его больше никто не пытался остановить.

Он поднялся наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Бегом одолел длинные коридоры, ведущие в его личные апартаменты, и постучал в комнату Дженнифер. Ответа не последовало.

Он постучал еще раз – в ответ ни звука. Он шумно выдохнул и отправился назад, заглядывая в боковые ответвления коридора в надежде ее отыскать. Безуспешно.

И только почти у самого зала он наконец увидел ее.

Сжав кулаки, она стояла на верхней площадке лестницы, словно ничего не замечая вокруг, потом направилась в сторону покоев короля.

– Вам не удастся там пройти, – подал он голос.

– Почему?

– Вас не пропустит охрана.

Она повернула к нему горящее лицо и разжала кулаки, поняв, что он внимательно на нее смотрит. Комок подкатил у него к горлу. Он никогда не видел Дженнифер расстроенной и полагал, что ее трудно вывести из себя. Что ей сказала Бианка?

На нее было больно смотреть. Что бы ни произошло между ними, он должен исправить положение. Наверное, не стоило так переживать по этому поводу, но он ничего не мог с собой поделать: эта женщина, как никто другой, заслужила столь редкие для нее минуты отдыха и развлечения.

– Я не дойду до своей комнаты, если пойду туда?

– Нет.

– Не могли бы вы объяснить мне, куда идти, ваше высочество?

– Только при одном условии – вы расскажете, что произошло в дамской комнате.

Дженнифер удивленно вскинула бровь:

– Полагаю, леди Бианка посекундно расписала состоявшийся обмен ударами.

– Мне бы хотелось услышать вашу версию событий. – Он шагнул к пей и взял за руку. Он успокоит ее, и она станет прежней Дженнифер. Перебирая и гладя ее пальцы, он продолжил: – Синяков не видно, поэтому удары, как я понимаю, вы получили не в буквальном смысле слова?

– Нет, – ее голос звучал уже спокойнее, – до этого не дошло.

– А до чего дошло?

– Ваше высочество, я, право, не могу… – она растерянно посмотрела на него и опустила глаза.

– Знаете, леди Бианка и ее подруги бывают довольно грубы, – он решил вызвать ее на откровенность. – Я не обижусь, Дженнифер, если вы расскажете мне правду.

– Если вы считаете их грубыми, почему они остаются вашими друзьями?

Об этом явно стоило подумать. В течение многих поколений их семьи поддерживали отношения, и ему просто не приходило в голову не считать их друзьями. Он пожал плечами:

– Я не всегда одобряю их поведение, но иногда положение обязывает меня проводить время с людьми, с которыми в других обстоятельствах я не стал бы общаться. К сожалению, у меня нет выбора.

Не поднимая глаз, но и не отнимая руки, она тихо произнесла:

– У каждого человека есть выбор.

– Увы, у меня – нет. Для принца все не так просто. Я, конечно, взрослый человек, но подчиняюсь королевской воле отца. И еще – воле народа Сан-Римини.

Она снова, уже смелее, посмотрела на него, в глазах горел вызов.

– И все-таки выбор у вас есть. Вы просто не желаете осложнять свою жизнь.

Минуту он внимательно смотрел на нее. Раньше он никогда не думал об этом. Он просто всю жизнь беспрекословно выполнял то, что от него требовали: посещал необходимые мероприятия, соглашался на нужные интервью, выбирал правильных друзей. А теперь вот подчинился ультиматуму отца подобрать подходящую для себя партию. Но он делал это не потому, что хотел. И, уж конечно, не взвешивал последствия собственного выбора.

– Вы правы, Дженнифер, – наконец прошептал он, – я могу выбирать, даже если при этом осложняю свою жизнь.

Сегодня он весь вечер умирал от желания сделать один-единственный выбор.

Пусть недолго, но он насладится счастьем обнимать женщину, которая хочет его не из-за титула и денег. Ей нет дела до того, что он принц, и силы духа у нее достаточно, чтобы поставить под сомнение его убеждения и планы.

Он притянул Дженнифер к себе и, приподняв за подбородок ее голову, начал нежно целовать. Она ответила ему, обхватив за плечи.

Да. Это был его выбор.

Он гладил ее так сладко пахнущие волосы, его губы становились все требовательнее. Она слегка приоткрыла рот и теснее прижалась к нему. Он все больше хотел ее. Ни одну женщину он так не целовал. Ни одну женщину так не хотел.

Он начал покрывать поцелуями ее шею, и волна желания накрыла его с головой. В какой-то момент краем сознания он отметил вспышку света, но сначала не обратил на это внимания. Он понял, что это могло быть, только когда снизу до его ушей долетел приглушенный звук разговора.

Фотокамеры.

Антонио отскочил от нее, как будто получил пощечину, и посмотрел вниз. Из зала в спешке выходили гости в надежде увидеть, что происходит на лестнице. Он повернулся к Дженнифер – т а отступала от него словно в полусне. Губы ее припухли, от помады не осталось следа.

Она переводила взгляд с него на толпу гостей, на фотографов.

– Антонио… – голос ее сорвался.

– Нет, Дженнифер, я не хотел…

Но она уже не смотрела на него. Она увидела Софи. Та моментально сообразила, что делать, схватила Дженнифер за руку, увлекла за собой, и они скрылись в глубине длинного коридора.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Дженнифер! Ну почему, скажи на милость, ты мне ничего не рассказала? – Пиа влетела в трейлер, размахивая газетой «Сан-Римини сегодня» двухдневной давности. – Нам вечно с опозданием доставляют почту. Оказывается, рядом со мной главная героиня события года, а я до сих пор ничего не знаю! Рассказывай.

Дженнифер густо покраснела и отложила в сторону ручку и калькулятор. Она погрузилась в составление отчета о работе лагеря сразу же по возвращении из Сан-Римини. Но ничего не помогало – она снова и снова мысленно возвращалась в объятия принца Антонио.

Она взяла газету из рук Пиа и в изумлении уставилась на первую полосу, где красовался огромный снимок: они с Антонио целуются. Поцелуй явно не тянул на дружеский. Хуже того, заголовок прямо-таки кричал: «Антонио находит деньги для Фонда, но теряет бдительность! Наследный принц Сан-Римини попадает в сети похотливой американки».

У Дженнифер противно засосало под ложечкой.

– Какой ужас! – пробормотала она, не веря собственным глазам. Газета изображала ее не более и не менее как искательницу любовных приключений. Она тут же вспомнила родителей, которые неоднократно становились жертвой коварства политиков. «Они говорят одно, а делают совершенно другое», – отчетливо припомнились ей слова матери. Один политический деятель как-то пообещал профинансировать родительский проект помощи камбоджийским беженцам в обмен на поддержку в борьбе за сенаторское кресло. Но, став сенатором, тут же забыл об обещании.

Обещание Антонио помочь обернулось еще большим кошмаром.

– Значит, это не монтаж и не фальсификация? Принц Антонио действительно целовал тебя! – Глаза Пиа расширились. – Я бы не стала называть это ужасным.

– А ты прочла статью?

– Разве снимка недостаточно? Я увидела его и тут же примчалась к тебе.

– Тут пишут, что я заманила его в ловко расставленные сети. А «источники из окружения принца» утверждают, что я весь вечер не давала ему прохода, постоянно рассказывала о лагере и заодно пыталась выбить что-нибудь для себя!

– Но это же ложь! – запротестовала Пиа. – Ерунда, не обращай внимания. Все знают, что ты неспособна на такое. Расскажи лучше, как все произошло.

Дженнифер с трудом подавила тяжелый вздох: она боялась вспоминать об этом.

– Ничего такого, он просто… просто из вежливости, – пролепетала она. – Но вот это, – сказала она гневно и потрясла газетой, – не ерунда!

Она посмотрела в окно. Из столовой выходили беженцы, бережно прижимая к груди буханки свежего теплого хлеба – настоящий подарок судьбы. Но каких сил стоит испечь хлеб для всего лагеря! Беженцам нет дела до роскоши королевских дворцов – их волнуют вещи поважнее: иметь теплый ночлег, добыть еду и воду, найти пропавших родственников.

Дженнифер махнула рукой в сторону окна:

– Для них это не ерунда. Со мной эти люди связывают многие надежды. Пиа, они перестанут мне верить, если узнают, что вместо того, чтобы заботиться о них, я флиртую со знаменитостью.

– Они-то лучше тебя знают, – фыркнула Пиа. – Кстати, если тебя это как-то успокоит, я сомневаюсь, что они видели газету. Мне ее дал сотрудник Красного Креста. А по радио, между прочим, об этом не говорили.

– Что ж, это несколько утешает. – Дженнифер отложила газету. Сколько же людей уже ее прочли и, что еще хуже, поверили каждому слову? – Боже мой, Пиа! – она стукнула себя по лбу. – Как же я сразу об этом не подумала! Представляешь, что произойдет, когда этот бред прочтут те, кто собирается нам помогать! Они посчитают, что лагерь и его миссия для меня ничего не значат и соответственно отнесутся ко всему проекту. И тогда окажется, что поездка, и потраченные на нее время и усилия, и моя речь – все напрасно. Хуже всего, я сама все испортила!

Пиа взъерошила свои короткие волосы. Вид у нее стал таким же удрученным, как у Дженнифер.

– Может быть, стоит связаться с редакцией и заставить их поместить опровержение? Я позвоню кузену и расскажу, что произошло на самом деле. Возможно, он обратится к влиятельным друзьям, они нам помогут…

Дженнифер снова пробежала глазами статью: понятно, что это за «источники из окружения принца». В дамской комнате она, очевидно, до такой степени разозлила леди Бианку и графиню Дювайе, что они не смогли отказать себе в удовольствии с ней поквитаться. Вряд ли виконту Ренати удастся укоротить языки разъяренным светским львицам.

– Нет, – сказала она решительно, – журналисты перевернут мои слова. Мне не хочется ставить твоего брата в дурацкое положение. Лучше держаться в тени, пусть двор разбирается с этим сам.

Вряд ли они будут этим заниматься – она вспоминала последние слова Антонио: «Нет, Дженнифер, я не хотел…»

Чего он не хотел? Чтобы их застали врасплох или он не хотел целовать ее? Говорил же Федерико о какой-то женщине, которая тронула сердце принца. Ей вдруг пришло в голову, что еще до публикации Антонио сам мог одобрить статью. А почему бы и нет? В глазах читателя он порядочный человек, а вот она – «изнемогающая от похоти искательница приключений». Кроме того, если он любит другую, как предположил Федерико, такая трактовка событий избавляет его от неприятного разговора с любимой.

Как она могла быть такой наивной! Почему друзья Антонио решили, что он изменился? Мысленно прокручивая события назад, она решила, что это не так. Родители были абсолютно правы: от политиков нельзя ожидать благородных поступков – они делают только то, что, по их мнению, представляет их в выгодном свете перед публикой.

Ей вдруг захотелось глотнуть свежего воздуха и убедить себя, что она делает что-то важное, а не сидит, покорно ожидая удара судьбы.

– Пиа, давай выйдем па воздух. Нужно взять пробу воды из реки и из очистительных резервуаров.

Пиа нахмурилась:

– Я только позавчера проверяла – вода пригодна для питья. Может быть, ты все-таки разберешься со всей этой историей?

– Зачем разбираться? – Дженнифер пожала плечами, зашнуровывая ботинки. – Все равно я его больше никогда не увижу. Давай-ка лучше займемся водой.

– Я мог бы ожидать подобного поведения от Стефано, но никак не от тебя, – злым шепотом говорил Федерико. – Просто удивляюсь твоей храбрости: вчера ты весь день избегал отца, а сегодня вышел к завтраку. – Федерико покачал головой. – Не понимаю, как ты мог допустить, чтобы вас застали врасплох!

Антонио никак не отреагировал на слова брата. Они были за столом одни, но король мог войти в любой момент.

– Антонио! Я не позволю, чтобы ты игнорировал мои замечания. Я твой брат, мне небезразлична твоя судьба.

Антонио бросил на него затравленный взгляд. В течение двух прошедших после злополучного события дней он ругал себя так, как Федерико и не снилось. После того, что он выслушал от леди Бианки, не хватало только Федерико с его критикой.

– Согласен, госпожа Аллен красива, умна и обладает удивительным чувством юмора, – шептал Федерико, чтобы его не услышали слуги и не дай бог! – король. – Мне кажется, она тронула твое сердце, как до сих пор ни одна женщина. И мне она очень правится. Но ты не имеешь права о ней думать.

Антонио схватил салфетку. К сожалению, от отца придется выслушать гораздо больше нелицеприятных слов.

Федерико посмотрел на дверь, явно опасаясь, что их могут подслушать.

– Я очень хочу, чтобы ты был счастлив, но такая судьба не для нас, – приглушенно сказал он. – Ты же знаешь, что долг велит тебе жениться на знатной особе вроде леди Бианки и произвести наследников, даже если тебя очаровала другая женщина.

– Я делаю другой выбор.

Федерико удивленно заморгал, пытаясь прийти в себя.

– Выбор?! Наше положение не позволяет нам выбирать! Отец устроил мою женитьбу, и, как видишь, все сложилось как нельзя лучше, несмотря на мои первоначальные возражения. У нас с Лукрецией двое детей. Мой брак – благо для страны.

Антонио отложил салфетку и откинулся на спинку стула.

– А для тебя самого это благо? Ты когда-нибудь задумывался, что в жизни должно быть нечто большее, чем все это? – Он обвел глазами бесценные картины, развешанные по стенам. – Или это? – Он вытянул руку и показал на кольцо, которое из поколения в поколение передавалось каждому наследному принцу Сан-Римини.

Федерико вздохнул:

– Я не думал об этом. Мы для этой роли рождены, и я, как видишь, с ней смирился. Как бы ты ни хотел связать жизнь с Дженнифер Аллен, как бы я ни желал тебе того же, это неосуществимо. Если ты не одумаешься, отец очень скоро заставит тебя это сделать.

– Я хочу этого ради самого себя. С ней я становлюсь лучше.

– Понимаю. Это поняли все, кто наблюдал за тобой во время приема. Но ты, несомненно, найдешь ту, которая…

В этот момент двери распахнулись и в столовую вошел король. Увидев Антонио, он резко остановился.

– Федерико, не мог бы ты ненадолго оставить нас?

Федерико взглянул на Антонио и встал. Они оба знали, что просьбу короля следует рассматривать как приказ.

– Конечно, отец. Вы сегодня обедаете со мной и Лукрецией?

– Возможно.

Федерико кивнул и вышел. Впервые после скандала на приеме Антонио остался наедине с отцом.

– Ты избегаешь меня, сын мой, – на лбу короля резче обозначились морщины. – Когда я выражал желание с тобой встретиться, Софи говорила, что тебе нездоровится.

– Да, отец. Но теперь я к вашим услугам. Король повернулся, явно превозмогая боль, несмотря на принимаемые им лекарства, сел за стол и жестом пригласил Антонио последовать его примеру.

– Все это время я размышлял над твоим поведением, Антонио. Сейчас я одобряю его не больше, чем одобрял в пятницу вечером, когда мне рассказали о случившемся. Однако у меня было время как следует собраться с мыслями. И вот что я решил.

Отец мог легко разгневаться – Антонио видел, какие усилия тот предпринимает, чтобы сдерживаться, и он кивнул, не желая усугублять положение. У отца может случиться сердечный приступ, если он станет возражать против каких бы то ни было «планов».

Король провел рукой по седеющим волосам.

– Антонио, ты уточнил свои планы на ближайшую неделю?

– Да, ваше величество.

– Ты занят в среду?

Он надеялся отправиться в Хаффали, чтобы извиниться перед Дженнифер, но не собирался делиться этим с отцом.

– Если дело важное, я найду время.

– Полагаю, после твоего поступка в пятницу леди Бианка с тобой не общается?

– Да, отец. – Его это совершенно не трогало. Почти год он честно пытался найти в Бианке хоть что-нибудь, за что ее можно было полюбить, и не находил. – Вряд ли она захочет принять мои извинения, если в этом заключается ваш план.

– Нет, у меня другой план. В среду вечером по моей просьбе к нам прибудут графиня Бенедетта с дочерью леди Франческой. После обеда, который я даю в их честь, я буду беседовать с графиней, а ты тем временем погуляешь по парку с леди Франческой, поговоришь с ней, узнаешь ее получше.