Текст книги "Дорогой притворщик"
Автор книги: Николь Берд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
Он протянул ей чашку и тарелочку с ломтиками лимона.
– Что вы хотите сказать? – осторожно поинтересовался поверенный.
– Найдите шестую страницу, – попросила Психея, – где говорится, что я получу половину наследства после помолвки.
– Ах да. – Мистер Уоткинс отыскал нужную страницу. – Ваш отец желал, чтобы у вас было достаточно средств на покупку свадебного платья и подготовку свадебной церемонии, поскольку знал скупость своего брата, то есть склонность Уилфреда к экономии…
– Так, а теперь возьмите восьмую страницу. Дядя имеет право помешать нежелательному браку, но здесь не говорится, что он имеет право запретить помолвку!
Этот гениальный по своей простоте план пришел ей в голову накануне ночью, когда она, ворочаясь, не могла уснуть, обеспокоенная все возрастающей наглостью Перси.
Поверенный надел очки и перечитал тяжеловесные фразы документа.
– Возможно, вы вправе это и так истолковать, но…
– Мне не надо ничего истолковывать, тут так написано! – Психея в волнении сжала руки.
– Даже если это и так, дорогое дитя, то какая вам от этого польза, если вы никогда не сможете выйти замуж?
– Я буду распоряжаться половиной своего состояния! – воскликнула она, раздраженная его медлительностью. – Это намного, намного больше, чем сейчас мне дает дядя Уилфред. Я смогу нанять учителей живописи для Цирцеи, мы сможем путешествовать. Я смогу делать все, чего не позволяет мне дядя за мои же деньги!
Поверенный задумался. Свобода, закрыв глаза, думала Психея. Свобода от преследований кузена, свобода от указаний дяди.
– Но это бессмысленно! Ни один жених не согласится на такие условия, – сказал поверенный, – обручение и никакой свадьбы.
– О, я знаю одного, который согласится, – заверила его Психея, понимая, что глаза выдают ее.
Мистер Уоткинс, прищурившись, изучал ее сквозь очки. Помолчав, он только сказал:
– Будьте осторожны, моя девочка.
Психея ехала домой, сияя от счастья. Наконец она нашла способ вырваться из клетки. Она навеки будет обручена с таинственным маркизом, созданным ее воображением, и никто больше не будет указывать ни ей, ни Цирцее, что они должны делать.
Это было великолепно…
Если не считать того, что дядя, когда Перси сообщил ему новость, захотел посмотреть на человека, устроившего неожиданную тайную помолвку. Психея испугалась, что ее план рухнет, но затем решила нанять кого-нибудь, чтобы тот сыграл роль маркиза. Ей всего-то требовался приличного вида жених, который появится на один вечер, а затем таинственный маркиз снова исчезнет за Ла-Маншем, а она будет распоряжаться собственными деньгами…
Ради этого стоило провести несколько бессонных ночей, обдумывая детали плана. Психея отправила горничную в театр, чтобы та подобрала подходящего на эту роль актера, пообещав ему содержание за три месяца. Симпсон доложила, что все слажено.
Правда, Психея не ожидала, что неизвестный актер будет выглядеть и вести себя, как этот высокий человек с прекрасной фигурой и таким поразительно красивым лицом. И если он так хорошо играл свою роль, то почему не пользовался успехом в театре? Сегодня она могла бы поклясться, что он и в самом деле джентльмен. Но какое это имело значение, когда все получилось, получилось так, как она задумала!
Радуясь успешному осуществлению самого безумного плана, какой только она могла придумать, Психея вспомнила своих родителей, которые при всей их эксцентричности не позволяли себе так, как она, пренебрегать условностями. Внезапно ее размышления были прерваны.
Один из родственников приглашал ее «жениха» к себе на вечер. Не было ли и других приглашений? Ей следует быть внимательнее.
– Нет-нет, его уже здесь не будет, вы ведь уезжаете, милорд? – поспешно вмешалась она.
– Как, уже покидаете свою будущую жену? Мы должны как следует принять жениха нашей дорогой Психеи. А вы, милорд, уж конечно, не очень спешите в Европу?
– Совсем не спешу, – ответил актер, улыбаясь Психее хищной улыбкой. Он насмешливо смотрел на нее, показывая белые зубы. – Я не собираюсь огорчать свою невесту скорым отъездом. – Он повернулся к мужчинам и наклонился, как бы делясь с ними секретом. – Она, знаете ли, не переносит долгой разлуки со мной. Плачет, пока глаза не покраснеют и не опухнут от слез, ужасно. – Он поморщился, словно представил себе распухшее лицо Психеи.
К ее досаде, мужчины закивали и с сочувствием посмотрели на Психею, ожидая, что она тут же разразится рыданиями.
Невероятно! Они знали ее всю жизнь и никогда не видели в истерике. И в то же время воспринимали слова этого наглого актеришки как непреложную истину. Ее мать была права. Все мужчины, собравшись вместе, становятся дураками.
– Но я никогда в жизни… – пыталась протестовать Психея, чувствуя, как краснеет от возмущения. Он предупреждающе сжал ее локоть, но девушку заставило замолчать не его прикосновение, а неожиданно возникшая тревожная мысль. Не станет ли этот негодяй шантажировать ее, требуя еще денег, не в этом ли все дело?
– А можно спросить, сынок, как твое полное имя? – поинтересовался пожилой мужчина.
Актер улыбнулся:
– Конечно, дядя Октавиус. Мы же в своей семье. Меня зовут Гейбриел Синклер, маркиз… – он взглянул на застывшую в ужасе Психею, – маркиз Таррингтон.
Глава 3
Вечер, начавшийся для Психеи, радовавшейся успеху своей затеи, вполне благополучно, теперь потерял для нее всякую привлекательность. Онемев от изумления, она слушала, как самозваный маркиз с удовольствием принимает приглашения от ее совсем недавно враждебно настроенных родственников. Околдовал он их всех, что ли? Каким же чудовищем оказался этот человек, никому не известный актеришка, чьи способности она, на свою беду, недооценила?
Когда дворецкий объявил, что обед подан, тетя Софи и дядя Уилфред возглавили процессию, направившуюся в столовую. За ними торжественно шествовали пожилые знатные леди со своими кавалерами и маркиз с Психеей. За столом она с облегчением обнаружила, что маркиза, несмотря на его положение жениха, не посадили рядом с ней. Возможно, Перси подкупил дворецкого. Стараясь собраться с мыслями, она невольно напрягала слух, пытаясь понять, что вызывало такой веселый смех на другом конце стола.
Что он им рассказывал, какие фантастические истории о своих путешествиях и приключениях? До нее доносились лишь обрывки разговора, который казался самым веселым и занимательным за этим длинным столом. Неужели фигляры так много путешествуют? Нет, его забавные истории, конечно, всего лишь выдумки. И что произойдет, когда его разоблачат, а это становилось все более вероятным? Психея боялась, что с ней впервые в жизни случится истерика.
Несмотря на соблазнительные деликатесы, лежавшие на ее тарелке, у нее полностью пропал аппетит. Спазмы в желудке заставили Психею отодвинуть соте из шампиньонов. Не наказывает ли ее Бог за то, что она пренебрегла правилами поведения, которых всегда старательно придерживалась? Она уже отчаянно сожалела о своем поступке.
Как только актер, который, должно быть, уже достаточно выпил, выдаст себя, его разоблачат как обманщика, и она останется во власти дяди. Тогда, чтобы избежать громкого скандала, ее заставят выйти за Перси.
О, что же она наделала? Психее стало нехорошо. Цирцея останется совершенно беспомощной, она подвела свою маленькую сестричку, и им обеим грозит позор. И все потому, что какой-то наглый актер не желает сидеть тихо и играть свою роль или, напротив, играет ее слишком хорошо.
За столом почти все умолкли и, не смущаясь, слушали истории и шутки, которые так свободно и увлекательно рассказывал этот человек. Его болтовня сопровождалась взрывами смеха тех, кому посчастливилось оказаться рядом с ним.
Сидевший рядом с ней Перси сердито тыкал вилкой в кусок жареной свинины.
– Не могу понять, как ты могла отдать предпочтение явному мошеннику…
Психея испугалась, что упадет в обморок.
– Что ты говоришь? – чуть слышно спросила она.
– Я говорю, что все эти очаровательные манеры – одно притворство. Ему нужны только твои деньги. Как ты могла увлечься этим охотником за приданым?
Психея немного успокоилась.
– Это неправда, – сказала она, стараясь убедить кузена, что верит собственным словам. Но в душе она боялась, что Перси прав и этого актера интересуют не только обещанные ею деньги, а и возможность получить нечто большее. Если это так, то он просто обезумел, войдя в эту роль и не думая о последствиях для них обоих в случае провала.
– Не понимаю, как ты могла предпочесть такого вертопраха своему родному кузену, которого знаешь всю жизнь. – Перси бросил вилку, и его глаза сузились от злости. На его подбородке остались следы подливки, а салфетку покрывали пятна и крошки.
Она посмотрела на него и с трудом сдержала раздражение.
– Я знаю, это трудно понять, Перси. Но всем известно, что женщинам свойственны капризы.
Как и всегда, Перси не заметил иронии.
– Ты совсем потеряла голову, Психея, а я-то думал, что ты не унаследовала безрассудства своих родителей.
Девушка сердито взглянула на него, и он попытался исправить положение:
– То есть ты всегда уважала требования общества, вела себя прилично, а не как… некоторые. Но этот, этот… да он просто фат, Психея. Я думал, ты умнее! – От негодования Перси сорвался на крик.
Психея посмотрела в ту сторону, где сидел ее «жених». В нем она не увидела ничего фатовского: безукоризненного покроя черный фрак, белоснежный галстук – все говорило о хорошем вкусе. Единственным украшением был перстень с печаткой, но никаких брелоков, золотых цепочек или бриллиантовых запонок, подчеркивавших богатство или особый вкус их обладателя. Он действительно выделялся из толпы, но едва ли в том была его вина. Казалось, темные волосы, смуглая кожа должны были делать его похожим на обычного рабочего, но, как ни странно, они только подчеркивали красоту его лица и светившихся умом темно-синих глаз. Нет, такой актер не мог оставаться незамеченным публикой!
Казалось, он загипнотизировал всю ее семью. Или почти всю, ее двоюродного дедушку Эрнеста интересовал только его пудинг. Психея отвернулась от Перси и стала слушать своего «жениха».
Он рассказывал какую-то невероятную историю об игорных притонах на одном из островов Вест-Индии – не там ли он приобрел этот загар? Кто-то пытался обыграть его, и он под хохот остальных игроков раздел до пояса этого шулера, чтобы показать карты, спрятанные у того в рукаве.
– И когда я сорвал с него рубашку, посыпался целый дождь из королей, дам и валетов всех мастей, и тут этот негодяй Антонио сделал вид, что и понятия не имел, какая подкладка у его рубашки.
Все сидевшие за столом разразились хохотом, так смешно рассказывал актер. Даже Психея не сдержала улыбки.
Но тут один из ее кузенов, Мервин, имевший, как и ее отец, склонность к наукам, нерешительно кашлянул.
– Гм, я был на Барбадосе в прошлом году, когда ездил в Америку. Я, э… не помню такого клуба, о котором вы рассказываете.
В столовой повисла напряженная тишина. Психея почувствовала, что внутри у нее все сжалось в твердый комок. Вот оно – этот идиот слишком разболтался, и тайна сейчас откроется. Им конец!
Актер взглянул на молодого человека, осмелившегося усомниться в правдивости его рассказа, и что-то похожее на уважение мелькнуло в его синих глазах. Затем он поднял бокал с рубиновым вином и в раздумье отхлебнул.
– Эта часть города пользовалась дурной славой, кузен. Вероятно, вас не настолько интересовали людские пороки?
Но Мервин, хотя его худое лицо и побледнело, стоял на своем:
– Нет, думаю, я видел весь остров.
Некоторые родственники уже с подозрением смотрели на маркиза. Психея видела, что достигнутый успех рассыпается как карточный домик. О, что же ей делать?
Невероятно, но ее наемный жених улыбнулся:
– Этот клуб находился в стороне от главной дороги в Бриджтауне, позади небольшой гостиницы, и его владелицей была… э-э… женщина сомнительной репутации и многих достоинств. Ее звали Нэн, у нее были огненно-рыжие волосы, она носила крестьянские кофты и юбки, слишком прозрачные, чтобы скрыть ее прелести, обычно такого не увидишь ни на одном балу.
Глаза Мервина за стеклами очков заморгали, и его лицо, а затем и шея залились яркой краской.
– Э… да, – сказал он, не глядя на членов семьи женского пола. – Я… э-э… кажется, вспоминаю эту… леди.
Атмосфера сразу же разрядилась. Некоторые мужчины усмехнулись, а дамы напустили на себя суровый вид или прятали улыбки. Брат Мервина упрекнул его:
– А ты, братец, говорил, что путешествие было таким познавательным?
– Но так и было, – еще гуще покраснел Мервин. Многие рассмеялись, только мать Мервина нахмурилась.
Перси, с раздувающимися от гнева ноздрями, наклонился к Психее. От него пахло смесью чеснока и вина.
– Если тебе нравятся такие мужчины, то я ужасно в тебе разочарован. Ты хочешь отдать себя, свое будущее и свои деньги такому негодяю… Ну, видно, я тебя совсем не знал. – И довольный собой Перси принялся с ожесточением жевать жареную свинину.
Психея немного расслабилась, ей стало легче дышать. Но она резким тоном спросила Перси:
– Что же тебя больше беспокоит – мое будущее или мои деньги?
Перси, казалось, осознал, что допустил ошибку.
– Ты меня неправильно поняла, дорогая моя Психея.
– Нет, я прекрасно тебя поняла. Я не слабоумная.
Наконец тетя Софи сделала знак дамам, чтобы они удалились и предоставили мужчинам наслаждаться своим бренди и вонючими испанскими сигарами. Выходя из столовой, Психея не удержалась и бросила умоляющий взгляд на своего подставного жениха.
«Не переигрывай», – хотела попросить его она.
К ее возмущению, Гейбриел ответил холодным насмешливым взглядом. И более того, один темно-синий глаз подмигнул ей.
Ну и нервы у этого человека! Она убавит его вознаграждение за то, что он не выполняет ее указания. Психея неохотно вошла в гостиную. Теперь, когда женщины были одни, молодые дамы окружили ее.
– Расскажи же нам, как ты с ним познакомилась, – попросила кузина Матильда. – И каким он был внимательным и отзывчивым на каждую твою просьбу…
«Внимательным»? «Отзывчивым»? Да этот актер издевался над ней!
– Это, должно быть, самая романтичная история! – продолжала Матильда. – Я так рада, что ты встретила настоящую любовь, а не просто кузена, который…
– Который заботится о собственном кармане. Но я никогда не думала, что ты способна решиться на тайную помолвку, – недовольно сказала тетя Мэрис. – Я признаю, в этом человеке есть шарм, но достаточно ли хорошо ты его знаешь?
Измученная переживаниями во время обеда и терзаемая собственными сомнениями, Психея на этот раз растерялась. Помощь пришла с неожиданной стороны.
– Оставьте девочку в покое, – приказала тетя Софи. – Психея, подойди и сядь рядом со мной, дитя.
Психея опустилась на стул рядом с большим креслом, ножки которого были вырезаны в форме крокодильих лап. Во рту у нее пересохло от волнения, так она боялась начала допроса. Ее двоюродная тетка была поражена, узнав что в Европе, находясь под ее строгим присмотром, Психея втайне обручилась.
Но она снова удивила девушку.
– Теперь я вижу, что ты в нем нашла, – сказала тетя Софи, поднося к глазам лорнет и пристально глядя на Психею. – По-моему, он очаровал всех женщин нашей семьи, даже, – она взглянула на тетю Мэрис, сидевшую со свойственным ей недовольным выражением на лице, – даже Мэрис, хотя она и скрывает это. Мужчинам же недостаточно красивой внешности и прекрасных манер, они хотят убедиться в происхождении и благосостоянии маркиза, особенно это беспокоит твоего дядю Уилфреда.
– Но… – Психея совсем растерялась. Ну почему все так сложно? А как хорошо было задумано! – Я думаю, у него… все родные умерли, поэтому он и уехал за границу, чтобы избежать воспоминаний.
– В самом деле? – Софи отмахнулась от лакея, принесшего на подносе наливку. – Нет, убери, не выношу этот напиток. Подай мне настоящего бренди, а не бурду, которую припас Уилфред. Одну из моих бутылок.
Когда слуга удалился, она продолжала:
– Я бы сказала, что он не из тех, кто может сбежать от воспоминаний. Хотя его имя кажется мне знакомым.
– Неужели? – слабым голосом спросила Психея.
– Сейчас не могу сказать, но я вспомню. А пока не доверяй ему свое сердце, девочка. На мой взгляд, уж очень он ловок!
– Сердце здесь ни при чем… – начала Психея и запнулась, ужаснувшись, что сейчас опровергнет всю придуманную ею историю любви с первого взгляда.
– Конечно, если ты всего лишь хочешь избавиться от Перси, что вполне понятно, – ничуть не удивившись, согласилась Софи. – Никто тебя за это не осудит, по крайней мере ни одна женщина. Поэтому я молчала, а не выпытывала у тебя подробности, как ты познакомилась с этим таинственным маркизом. Но будь осторожна! Может быть, теперь тебе угрожает более тяжкая участь, чем та, которой ты хотела избежать.
Психея, потрясенная проницательностью тетки, смогла только кивнуть. Все равно Софи не стала бы ее слушать. Психее оставалось лишь надеяться, что дядя Уилфред не столь проницателен.
Психея почти обрадовалась, когда к дамам присоединились мужчины, и с нетерпением ждала возможности отвести подставного жениха в сторону и поговорить с ним наедине.
– А теперь… – Она увлекла Гейбриела в нишу окна под предлогом, что ей хочется показать ему сад. – Что еще вам нужно?
Гейбриел улыбнулся. Он оглядел девушку с головы до ног и взял ее за руку, которую она под взглядами наблюдавших за ними родственников была вынуждена протянуть ему.
Он поцеловал ее пальцы, и Психея попыталась скрыть невольную дрожь, пробежавшую по ее телу. Сердце забилось сильнее, и она инстинктивно постаралась отодвинуться от него.
– Дорогая, здесь не место говорить об этом. Боюсь, твой девственный румянец…
– О, не надо меня дурачить, – перебила Психея, чувствуя, что и в самом деле краснеет. – Вы знаете, что я имею в виду. Сколько еще вам надо? Сколько денег? Я предупреждала, что ограничена в средствах, и вы не получите ни на полпенса больше.
Гейбриел взглянул на ее строгое шелковое платье, жемчужные серьги в изящных ушах и нитку дорогого жемчуга на белой шее. Этого было достаточно, чтобы выразить его недоверие.
Психея прикусила губу и отвела взгляд.
– У меня есть деньги, но я не имею к ним доступа. Пока не буду обручена, я не могу пользоваться собственными деньгами; дядя Уилфред дает мне понемногу, как двенадцатилетней девочке. А мне требуется больше!
– В самом деле… – Гейбриел вспомнил, что, перед тем как появилась карета, у служебного входа в театр он натолкнулся на худого мужчину в дешевом вечернем платье. Картина начала проясняться.
Все было очень просто. Она устроила эту помолвку не для того, чтобы скрыть позорное бегство жениха, исчезнувшего в последнюю минуту. Она не ждала ребенка, как он даже мог предположить. Не было, никогда не существовало никакого маркиза – она все это придумала!
Гейбриел посмотрел на нее с возросшим уважением.
– Какая изобретательность, – с откровенным восхищением сказал он. – Как же, черт возьми, вы собирались осуществить этот обман?
На мгновение Психея потеряла дар речи. Он восхищался ее планом? Меньше всего она заслуживала восхищения за свой дерзкий, нарушающий все приличия поступок. Что же он за человек?
Ему явно были не чужды обман или пороки, если верить его рассказам, а именно такой сама Психея никогда не хотела бы быть. Это означало пренебрежение всеми условностями, что было свойственно ее родителям… Она прогнала эту мысль и вызвала в воображении серьезное личико Цирцеи. У Психеи была благородная цель. Чего она не могла бы сказать об этом негодяе.
Гейбриел наблюдал, как нарастает ее гнев, негодование лишает ее холодного самообладания и придает живости ее ясным голубым глазам. Он постарался скрыть улыбку.
– Конечно, я собиралась сделать это с помощью хорошего актера. Как вы думаете, почему горничная обещала вам так много? И если вы намереваетесь с помощью шантажа заставить меня заплатить вам больше, то будете весьма разочарованы. У меня денег нет, то есть сейчас, и они будут, только если мне удастся этот обман. – Она ткнула пальцем в его галстук. – И если вы будете нарушать условия, вы заплатите мне штраф. И получите меньше, а не больше!
– Какое суровое наказание, – с серьезным видом возразил Гейбриел. – И незаслуженное. Я – просто олицетворение приличий. – Он взял ее за руку.
– Приличия! – возмутилась Психея, пытаясь выдернуть руку. – Целовать мою ладонь – прилично? Подмигивать мне – прилично?
Гейбриел не хотел отпускать ее, восхитительно гладкая, нежная кожа возбуждала в нем желания. Он снова поцеловал ее ладонь.
Психея чувствовала прикосновение его теплых губ, его дыхание, и что-то пробуждалось в ней, какое-то незнакомое пугающее ощущение. Она всеми силами старалась сохранять спокойствие.
– Сэр, не забывайте, где вы находитесь!
– Я наслаждаюсь обществом моей невесты и ее любящих родственников, – ответил он, с удовлетворением глядя на вспыхнувший на ее щеках румянец. – А что касается уменьшения оплаты, то я никогда не брал деньги за поцелуи, хотя мне это и советовали. Кроме того, мне не нужно больше денег.
– Тогда в чем же дело?
– Я всего лишь хочу войти в эту роль. Мне хотелось бы стать вашим женихом, моя дорогая. – Гейбриел нежно улыбнулся и еще раз поцеловал ее в ладонь, восхищаясь мягкой гладкой кожей. А такая ли у нее кожа в других, скрытых платьем местах? Ему хотелось погладить ее грудь и показать, как он может по-настоящему смутить ее.
Она и сейчас выглядела достаточно взволнованной.
– Н-но… – Психея старалась не замечать теплоту его руки.
– Я бы сказал, что, целуя руку своей невесты, я только оказываю ей внимание, и ничего больше.
– Это была шокирующая сцена.
– Шокирующая? – Глаза его весело блеснули. – Если такой поцелуй шокирует вас, Психея, то вам следовало бы одолжить у вашей тети нюхательную соль.
– Зачем? – недоверчиво спросила она.
– Затем, что сейчас с вами может случиться апоплексический удар.
С ловкостью, которой, несмотря на его возмутительную наглость, Психея от него не ожидала, он обхватил ее шею и притянул к себе. Только на мгновение их губы соприкоснулись, но от ощущения его близости она замерла и не ударила его по лицу, как он того заслуживал. Возможно, она слишком много выпила вина, и поэтому ее охватывал жар и кружилась голова. Конечно, это вино, а не свежесть его запаха и не тепло его прикосновения. Ни одна неуклюжая попытка поклонников обнять ее так не действовала на Психею.
Гейбриел посмотрел в затуманившиеся глаза Психеи, удивляясь самому себе. Невинный легкий поцелуй не мог заставить его сердце биться быстрее, чем во время побега через весь Лондон. Но оно билось! Он всего лишь хотел узнать вкус деликатеса, а теперь ему хотелось съесть все блюдо целиком.
Вероятно, его роль доставит ему больше удовольствия, чем он предполагал.
Психея обеими руками оттолкнула его и выглянула из-за драпировки. Только одна пара искоса поглядывала в их сторону, даже Перси увлеченно беседовал с ее дядями.
– Вы с ума сошли? – прошептала она. Гейбриел тряхнул головой.
– Должно быть.
– Вы ужасный распутник! Вы… вы… – Не найдя подходящего слова, чтобы выразить свое возмущение, Психея вышла из ниши, надеясь, что выглядит не слишком раскрасневшейся.
Гейбриел с ангельской улыбкой на смуглом лице не спеша последовал за ней.
– Ваше поведение, сэр… – снова попыталась она заговорить.
– Неприлично? – подсказал он.
– Да! Очень неприлично. Вы бессовестный негодяй, как и говорил Перси, и совсем не умеете себя вести.
– Бедная невинная Психея, неужели вы считаете это оскорблением?
– Конечно, – ответила она с сомнением в голосе.
– Надеюсь, вы и дальше будете так думать, – со странным выражением в глазах заметил Гейбриел.
Уж не жалеет ли он ее? Психея хотела уйти, но одна мысль остановила ее – ничто не мешает ей самой правильно вести себя.
– Я поступлю с вами честно. Этот поцелуй обойдется вам в пять фунтов!
Гейбриел только усмехнулся.
Он безумен, явно безумен. Психея повернулась, намереваясь присоединиться к гостям. Из другого конца комнаты раздался недовольный голос Мэрис:
– Послушай, Психея, удели нам внимание. Ты обещала перевертывать ноты, когда Матильда будет играть нам новую пьесу.
Кузина Матильда, чье мастерство в игре на фортепьяно было весьма посредственным, умоляюще посмотрела на мать, но Мэрис не обратила на это внимания. Психея покорилась неизбежному. Она убеждала себя, что рада избавиться от самозванца.
– Потом поговорим, – шепотом сказала она Гейбриелу. – И, пожалуйста, больше никаких сказок об экзотических островах!
– Может быть, рассказать о Европе? – так же тихо ответил он. – У меня там тоже было несколько забавных приключений.
– Господи, не надо! Так не долго попасть в беду.
– Психея!
– Да, тетя Мэрис, я иду.
Гейбриел смотрел, как она шла через комнату – у девушки была осанка королевы. Психея заняла место возле Матильды и ободряюще улыбнулась толстушке-кузине.
– Я уверена, новая мелодия восхитительна, – сказала она.
Гейбриел скрыл усмешку. Она не была эгоисткой, хотя и любила деньги. Однако она отвоевывала собственные деньги, и это выгодно отличало ее от большинства женщин. Чаще всего они стремились получить от очередного любовника как можно больше и не раз очищали его карманы. Гейбриел подозревал, что эта женщина, несмотря на свою красоту и скрытую под холодностью страстность, мало чем отличалась от прочих. Стараясь не утратить своего цинизма, он оглядел комнату.
Все семейство слушало игру Матильды, храбро сражавшейся с фортепьяно. Ее мать, очевидно, полностью лишенная музыкального слуха, одобрительно кивала, остальные стоически делали вид, что восхищаются.
Первая мелодия закончилась, раздались слабые аплодисменты.
– Очень мило, дорогая, – заметила одна из дам.
– А теперь новую балладу, – распорядилась Мэрис.
– Ах, мама, мне не хочется петь, – взмолилась Матильда.
– Глупости, у тебя неплохой голос, – настаивала любящая мать.
Матильда поставила на пюпитр новые ноты и, медленно проведя пальцами по клавишам, запела. Гейбриел невольно поморщился. Голос у нее был слабый, и она, боясь заслужить неодобрение матери, пела еще хуже, чем играла.
Матильда умоляюще взглянула на Психею, переворачивавшую ноты. Та тотчас же присоединилась к ней, стараясь не заглушать голосок кузины. Но ее приятное контральто придавало глубину и силу, столь необходимые голосу кузины. На этот раз аплодисменты, к которым охотно присоединился Гейбриел, были громче.
Матильда покраснела от удовольствия. Когда обе певицы перешли к следующей песне, Гейбриел подумал, что у этой ледяной девы есть не только сердце, но и другие чувства, глубоко скрытые под внешней холодностью.
Но не ее привлекательность заставляла его тянуть время и играть опасную роль. Он взглянул в окно на темный сад, погруженные в темноту кусты. Лучшего укрытия он не смог бы найти, более безопасного 'и надежного, чем дешевые комнаты или гостиницы, чтобы спрятаться от преследования шайки убийц. Гейбриел не обманывал себя надеждой, что они оставят его в покое. Выйдя на улицу, он снова превратится в беззащитную мишень.
Как ни странно, он вдруг осознал, что ему здесь нравится. Дружная семья, теплый прием, какого он не встретил бы у своих родных. И, несмотря на то, что множество приглашений и сердечных слов предназначались не ему, а придуманному жениху, на сердце у него потеплело. Гейбриел вспомнил одинокого мальчишку, изгнанного из родного дома, где никто из близких не встал на его сторону. Боль не покидала его, хотя он спрятал ее в самой глубине души и никогда не жалел самого себя. Это было непозволительной роскошью!
Здесь, в этой комнате, среди людей, искренне проявлявших любовь друг к другу, лед, сковывавший его сердце, таял. Его тронула Мэрис, сиявшая гордостью за свою толстушку дочь. Он так долго жил один, что почти забыл о существовании таких чувств, как нежность и любовь, пока не оказался в теплой, ярко освещенной комнате, где женские голоса сливались в нежную мелодию.
Черт побери, должно быть, он слишком много выпил! У Гейбриела Синклера, обманщика и шулера, не может быть таких мыслей. Но вино тут ни при чем, каким бы дешевым и плохим ни был портвейн, выбранный дядей Уилфредом. Гейбриел должен отплатить Психее за ее невольную помощь и спасти ее от брака с кузеном, который во всем походил на своего толстого и жадного отца. Гейбриел не сомневался, что Психея заслуживает лучшего мужа, чем этот самодовольный хвастливый болван Перси.
Во время странствий Гейбриел повидал немало странных вещей, и капризы судьбы не удивляли его.
Когда обе певицы отошли от инструмента, Психеей завладели ее тетушки. Они болтали с ней, хлопали ее по руке и щипали за щечку. Время от времени она с тревогой поглядывала на него.
Гейбриел охотно оставался стоять в стороне, чтобы не вызывать у нее излишнего беспокойства. Он отказался, когда его пригласили за стол поиграть в карты. Эти пожилые дамы и господа могли легко оказаться его жертвами, но, освободив их карманы от денег, он потерял бы симпатии своей новой «семьи».
Гейбриел поделился вполне безобидными рассказами с Мервином, когда этот застенчивый молодой человек решился поведать ему о своем путешествии по Вест-Индии. А когда гости начали расходиться, он присоединился к своей невесте, чтобы попрощаться с новыми знакомыми. Психея, напряженно застыв, говорила всем любезные фразы. Несмотря на то, что этот проклятый актер в конце вечера вел себя скромнее, она была рада избавиться от него. Не мог же он выполнить свою угрозу и остаться в ее жизни, убеждала она себя, но при этой страшной мысли сердце у нее учащенно билось.
Психея хотела только одного – чтобы он исчез. А если ее подставной жених потребует еще денег, то сейчас она не может удовлетворить требования негодяя. Похоже, она совершила ошибку, отдав себя во власть этого красивого мерзавца.
Перси с отцом уходили последними.
– Я не даю согласия на этот брак, – сурово напомнил им обоим дядя Уилфред. – Вам еще рано думать о медовом месяце.
– И ты меня еще увидишь, – проворчал Перси, неуклюже наклоняясь к руке Психеи. – Ты еще пожалеешь об этом необдуманном поступке, кузина, и я буду рядом, готовый простить тебя вопреки скандалу, который вызовет расторжение помолвки.
– Твое великодушие делает тебе честь, – серьезным тоном ответила Психея. Ее слишком волновала близость Гейбриела, мешавшая ей сосредоточиться. Тот удивленно приподнял бровь.
– Не думаю, что возникнет такая необходимость, – спокойно заметил Гейбриел. – Я уверен, вы постепенно полюбите меня как родственника, кузен.
Перси сердито посмотрел на него, а дядя Уилфред засопел.
– О, довольно, Перси, – вмешалась тетя Софи. – У меня ноги болят. Жаловаться будешь в следующий раз.
Мужчины ушли, и Психея с облегчением услышала, как они спускаются по лестнице.
