Текст книги "Дорогой притворщик"

Автор книги: Николь Берд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

В предательском воображении Психеи возникло его мускулистое тело, прижимающееся к ней. Она тряхнула головой, прогоняя воспоминания о его поцелуях, и посмотрела ему в лицо.

– Конечно, нет! Я не собираюсь выставлять вас на посмешище. Хотя не сомневаюсь, там будут всякие костюмы. Если хотите, я покажу вам, что мы придумали. У портнихи было мало времени, поэтому костюм совсем простой.

– И слава Богу, – проворчал Гейбриел.

Они вернулись в библиотеку, где Психея оставила костюмы, и Синклер молча оглядел свой костюм. Психея затаила дыхание.

– Думаю, это подойдет, – согласился он.

Маскарадный костюм состоял из черной рубашки, свободного покроя штанов в русском стиле, голубого атласного широкого пояса, колчана с бутафорскими стрелами и длинного плаща.

– Но этот пояс…

– Надо было добавить чего-то яркого, а то люди примут вас за дьявола, – объяснила Психея. – И я отказалась от крыльев, хотя мадам Симон могла бы сделать вполне приличную пару из страусовых и павлиньих перьев.

Гейбриел содрогнулся.

– Так и быть, я надену пояс, раз вы избавили меня от крыльев. А где же маска?

Маска была особой гордостью Психеи. Она осторожно развернула сверток и показала маску Гейбриелу.

– А… – медленно протянул он. – Вспоминаю! Психее было запрещено видеть лицо своего возлюбленного.

– Он был ее мужем, – поправила его Психея. – Но вы правы, она не должна была видеть его лица.

Шелковая маска закрывала почти все лицо, и в прорезях сверкали только его глаза и были немного видны губы. В маске было что-то пугающее.

– А ваш костюм? – спросил Гейбриел.

– Увидите сегодня вечером.

– Буду ждать с нетерпением.

– Я должна переодеться к обеду. А костюмы мы наденем перед нашим отъездом на бал, – распорядилась девушка.

Гейбриел слушал ее и удивлялся. Ему начинали нравиться ее распоряжения, отдаваемые тоном, не допускавшим возражений. Боже, что с ним происходит? Возможно, ему трудно было рассердиться на такого доброго человека. Она не только позаботилась о его развлечении, но и постаралась угодить ему при выборе костюма. Этот шелковый пояс – небольшая цена за возможность провести один вечер вне дома. На балу будет множество людей, и он легко останется неузнанным.

Обед прошел спокойно. Тетя Софи кашляла и решила отказаться от поездки на бал.

– Не очень-то я вам и нужна, – с иронией заметила она. – Сомневаюсь, что Салли заметит мое отсутствие, глупышка.

– Салли вас любит, – возразила Психея. – И она далеко не глупа. Ее легкомыслие чаще всего притворное.

– Хмп, – кашлянула старая дама. – Салли хорошая, и у нее добрая душа, хотя она никогда не будет такой красивой, как ты.

– Спасибо, тетя, – сказала Психея, удивленная необычной похвалой.

– Я полностью с вами согласен, – поддержал тетушку Гейбриел.

Психея опустила глаза, но он увидел, что она улыбается. Гейбриел смотрел на Психею поверх накрытого белой скатертью стола, заставленного серебряными блюдами и хрустальными бокалами с красным вином; фарфоровая посуда могла бы украшать роскошное пиршество, а сегодня за столом собралась только семья. Семья. Он покачал головой. Гейбриел уже привык к роли будущего мужа Психеи. Как он будет тосковать по такой гармонии, дружелюбию, смеху и доброжелательности, когда придется покинуть этот дом, этих людей.

– Я думаю, приятно быть красивой, – задумчиво сказала Цирцея.

– Дорогая, ты очень мила, – возразила сестре изумленная Психея.

– Нет, волосы у меня не светлые, а какого-то неопределенного коричневого цвета и не вьются, у меня нет красивых голубых глаз и прямого носа. И уж конечно, нет груди.

– Цирцея! – рассердилась тетя Софи. – Это не подходящий для обеда разговор. Не отослать ли тебя в классную комнату?

– Простите, тетя, – извинилась девочка, – но это точный портрет.

Гейбриел сдержал смех, боясь обидеть ребенка.

– Цирцея, – тихо сказал он, – все детеныши проходят через период взросления. Ты все еще растешь и вскоре, без сомнения, превратишься в красивую молодую женщину. Тогда всем джентльменам Лондона придется побеспокоиться о своих сердцах.

– Ты и правда так думаешь? – с надеждой в голосе спросила Цирцея.

– Абсолютно уверен.

– Но Психея все равно красивее.

Гейбриел отвернулся, чтобы Цирцея не увидела, как он подмигнул Психее.

– Да, но к тому времени она состарится, – серьезно сказал он.

Психея прикусила губу, а Софи неестественно закашлялась. Но лицо Цирцеи прояснилось.

– А ведь и правда, – сказала она и принялась за еду. Гейбриел вернулся в свою комнату, чтобы переодеться.

Он по-прежнему считал, что домино и полумаски было бы вполне достаточно, однако маска, придуманная Психеей, полностью скрывала его лицо, а под широкополой шляпой с плюмажем он мог спрятать свои темные волосы. Но и шляпа, и дурацкая маска казались ему нелепыми и раздражали невероятно.

Бриксон с улыбкой помогал ему одеваться.

– Маскарады следовало бы запретить, – заметил Гейбриел, снимая рубашку и галстук.

– Да, милорд, – согласился камердинер и подал ему черную шелковую рубашку.

Гейбриелу казалось, что он глупо выглядит в этом костюме.

– Не вижу в нем ничего греческого, – ворчал он. Гейбриел вышел в холл, где на лестнице его поджидала Цирцея.

– Я сейчас уйду в классную комнату, но Психея разрешила мне сначала посмотреть на ваши костюмы.

Он низко поклонился ей, затем показал маску, и Цирцея удивленно подняла брови.

– Как страшно! Пустота там, где должно быть лицо, и только глаза блестят – очень страшно.

– Надеюсь, дамы не попадают в обморок, – пошутил Гейбриел.

Наконец он услышал тихие шаги на лестнице и повернулся. От того, что он увидел, у него перехватило дыхание. Психея стояла на верхней ступени и с недоумением смотрела на него.

– Что-то не так? Или это уже слишком?

– Вы выглядите как настоящая богиня, – после долгого молчания сказал Гейбриел.

Психея передернула почти обнаженными плечами.

– Я чувствую себя совсем… раздетой.

– У вас такой вид, как будто вы только что сошли с Олимпа, – абсолютно искренне сказал он, глядя на простую белую тунику, подчеркивающую лебединый изгиб ее шеи, белизну плеч, прекрасную форму груди и даже стройную лодыжку.

– Вы не находите костюм слишком откровенным? – спросила Психея, теребя юбку и оттого еще больше обнажая ногу.

Гейбриел подумал о мужчинах, которые будут на балу, как жадно и похотливо они будут смотреть на нее. Черт! Ему придется не отходить от нее ни на шаг. И эта необходимость почему-то была ему приятна.

– Мне нравится, – сказала Цирцея, – и твоя прическа тоже.

Психея собрала волосы в классический узел. В золотистые пряди были вплетены белые цветы. От того, как Гейбриел с Цирцеей смотрели на нее, щеки Психеи раскраснелись. Она действительно выглядела потрясающе.

В гостиной пробили часы, и Психея сделала знак лакею принести их плащи. Цирцея поцеловала сестру и улыбнулась Гейбриелу.

Они вышли не через парадную дверь, а через черный ход, как решили заранее, чтобы Гейбриела никто не увидел. В темном дворе неожиданно раздалось громкое кошачье мяуканье, и Психея схватила Гейбриела за руку.

– Там! Там что-то шевельнулось?

Гейбриел прищурил глаза, в пляшущем свете фонаря трудно было что-нибудь разглядеть.

– Там ничего нет, – сказал он, но они все же заторопились.

В каретном сарае кучер удивленно посмотрел на них.

– Мисс, мне никто не сказал, что вы ждете. Я бы подъехал к дверям, как обычно.

– Нам захотелось прогуляться, – успокоила его Психея. Гейбриел помог ей подняться в карету и сел рядом с ней. Она остро ощущала отсутствие тетушки Софи. Казалось, он заполнил всю карету своими длинными ногами, широкими плечами и исходящей от него энергией. Психея ощущала запах чистого белья и слабый аромат мыла. Жаль, что резиденция Форсайтов находится неподалеку. А может быть, это и хорошо, говорила она себе.

Карета выехала на улицу и покатилась, раскачиваясь на неровной мостовой. Чтобы удержаться, девушка вытянула вперед руку. Гейбриел перехватил ее и сжал своими теплыми ладонями. Она увидела, как потемнели его глаза.

– Со мной все в порядке, – сказала Психея, пытаясь освободить руку.

Но Гейбриел придвинулся к ней еще ближе. С минуту она сидела выпрямившись, затем не выдержала и прижалась к нему. Психея не успела ничего сказать, а он уже припал к ее губам. Это был долгий сладостный поцелуй. Она слабо вздохнула, когда его губы скользнули по ее шее к обнаженному плечу. Психея чуть не рассмеялась, подумав, что надо сшить побольше платьев такого фасона.

Однако смех замер на ее губах, когда она почувствовала горячую ладонь на своей груди. В растерянности девушка положила руки на его широкие плечи. Теплое дыхание, согревавшее шею, сделало ее смелее.

– О моя милая, милая мисс Хилл, – ласково поддразнил Гейбриел. – Как хорошо, что вы больше не вычитаете из моего жалованья штрафы за неприличные поступки. А то бы я остался ни с чем…

При напоминании о своих стараниях соблюдать приличия Психея спрятала улыбку в мягких складках его плаща. Она хотела всего, что он мог ей дать. Все эти новые ощущения… она не ожидала такого наслаждения.

Подходя к дверям Хилл-Хауса, Дэвид слышал стук колес удалявшейся кареты, но не обратил на это внимания. Роскошный дом Форсайтов находился совсем рядом, и на улице было полно экипажей.

Дэвид постучал, и ему открыл лакей.

– Я пришел к Таррингтону, – небрежно бросил он.

– Сожалею, милорд, но его милость уехали на весь вечер, – ответил лакей.

Дэвид пожал плечами и вошел дом, удивленный лакей не посмел захлопнуть перед ним дверь.

– Я знаю, он скрывается, но я – Уэстбери. Передай ему, пожалуйста.

– Я вас помню, милорд, – возразил лакей, – но его действительно нет дома.

– Я подожду здесь, – заявил Дэвид. – Видишь ли, может быть, я ему понадоблюсь. Для защиты.

– Я позову дворецкого, – с недовольным видом сказал лакей и ушел.

Дэвид остался один, но через минуту услышал, как кто-то произнес звонким голосом:

– Знаете, а его на самом деле нет. Вы немного опоздали.

Дэвид оглянулся и увидел маленькую фигурку, сидевшую на ступеньках лестницы. Она сидела, притянув колени к груди, и пышная юбка была аккуратно натянута на ноги. Это был ребенок, девочка – бледная и худенькая. Она с серьезным выражением лица смотрела на него. Кто-то из семьи, очевидно. Слишком молода, подумал Дэвид, но наверняка знает, кто где. Он подошел поближе.

– Он уже уехал на бал? – спросил Дэвид. Она кивнула.

– Черт… о, простите. Надо было прийти на полчаса раньше.

– А вы тоже едете на бал? – спросила девочка.

У нее был приятный звонкий голосок. Очень жаль, что она так некрасива – одни глаза и рот.

– Да, – сказал Дэвид. – Не очень я их люблю, но могу понадобиться Таррингтону. У него есть враги, знаете ли.

– Знаю, – согласилась девочка. – Но у вас нет маскарадного костюма.

– О! Это ничего, терпеть не могу всякие глупости с переодеванием.

– Психея говорит, что Салли никого без маски не впустит, – серьезным тоном продолжала девочка. – Ее лакеи дадут вам пару мышиных ушей.

– Мышиных? – Дэвид подумал, что ослышался. Но он за обедом выпил только один бокал вина, и… – Что же случилось с этой женщиной, а?

– Это из-за того, что она – Золушка, – терпеливо разъяснила собеседница. – Вы, мне кажется, не очень хорошо знаете волшебные сказки.

– Да… нет. – Дэвид нахмурился. Неужели ему наденут мышиные уши? – Может, я и не поеду. Нет, все-таки должен. Обещал Таррингтону.

– И наверное, встретите там свою возлюбленную? – предположила девочка.

– Я? Нет, нет. Не интересуюсь юбками, слишком сложно.

– Очень жаль, – задумчиво протянула девочка. – У вас необыкновенно выразительные глаза.

– Вы так думаете?

Уж не перебрал ли ребенок за обедом, подумал Дэвид, или дети не пьют вина?

– Да, я разбираюсь в глазах, – заверила девочка. – И в руках, и в губах тоже.

Уэстбери был несколько озадачен.

– По-моему, вы слишком много знаете для школьницы.

– Когда я вас увидела, то подумала, что вы глуповаты, но сейчас, когда познакомилась поближе, думаю, вы со временем исправитесь.

– Ну вот, – обиделся Дэвид. – Зачем же сразу оскорблять человека?

– Да, вероятно, вам следует подождать меня.

Дэвид впервые заметил, какие у нее ясные зеленые глаза. Просто фея какая-то, а не ребенок!

– Подождать вас? Вы тоже собираетесь на бал?

– Всего лишь через шесть лет мне будет восемнадцать, – объяснила Цирцея. – Не так уж долго ждать?

Если он откажется, она наверняка превратит его в мышь, и не только с ушами, но и с усами, и хвостом.

– Не правда ли? – повторила она.

– О нет, нет, – заверил он пятясь. – Подожду, конечно. Однако мне пора. Спокойной ночи.

Дэвид заспешил к дверям. Явно фея, а не ребенок.

Глава 17

Карета остановилась, и Гейбриел заставил себя оторваться от губ Психеи, у которой вырвался вздох сожаления. Он взял с сиденья маску и надел на нее. Завязывая атласные ленты, Гейбриел с радостью заметил в ее глазах просыпающуюся страсть. Это он пробудил ее! Синклер улыбнулся, вспомнив, что сегодня он Эрос, бог чувственной любви.

Он едва успел закрыть маской и свое лицо, как лакей откинул ступеньки кареты. Гейбриел вышел первым и протянул Психее руку. Чуть замешкавшись, она позволила ему поддержать себя. В наступавших сумерках улицу перед домом Форсайтов освещало множество фонарей, горевших на самых разнообразных экипажах, запрудивших дорогу. Гости в маскарадных костюмах выходили из них, образуя веселую толпу у дверей.

Психея почти ничего не замечала. Ее мысли были все еще в темной глубине кареты, с этим человеком, который сейчас с нежной галантностью поддерживал ее под локоть. Если бы они могли провести так всю жизнь, поглощенные друг другом, любящие друг друга с такой же страстью, с какой она любила его в эту минуту!

Вздохнув, Психея прервала полет своей фантазии. Она не влюблена в него. Она не могла его любить.

Они поднялись по лестнице, и Гейбриел пропустил ее вперед. Психея уже слышала музыку, смех, говор многочисленных гостей.

Слуга взял ее накидку, но Гейбриел не расстался со своим плащом, который, как надеялась Психея, должен был скрыть мощное тело и широкие плечи Гейбриела. Сегодня он должен оставаться неузнанным.

Поглощенная мыслями о Гейбриеле, Психея забыла о себе. Дуновение воздуха коснулось ее обнаженных плеч, и она вспомнила о своей одежде. Глядя в зеркало, Психея надеялась, что не переступила границу приличия.

О чем она только думала раньше? Долгие оценивающие взгляды двух джентльменов отнюдь не успокоили ее. Гейбриел, казалось, прочел ее мысли.

– Ты выглядишь, как и подобает богине, – сказал он. В его глазах, как всегда, поблескивали насмешливые искорки.

Психея поняла, что он хотел сказать, и невольно улыбнулась. В этот момент она была греческой богиней, а не заурядной мисс Хилл со своими чаепитиями и строгими платьями. Сегодня она могла спрятаться под золотой маской, и это давало ей непривычное ощущение свободы.

Когда они по мраморной лестнице поднялись на второй этаж, где находился бальный зал, она увидела сборище странных существ: лохматого волка в красном бархатном камзоле, с приклеенными усами, кругленького веселого Шалтая-Болтая, скромную пастушку, волочившую за собой живую блеющую овцу.

Представив, как отнесутся к этому слуги Салли, которым предстоит убирать за овцой, Психея рассмеялась и забыла о своих тревогах. Сегодня она забудет о приличиях. Сегодня она – греческая богиня, пришедшая развлечься с простыми смертными и, может быть, покорить пару сердец.

Бальный зал украшали фантастические цветы, как живые, так и сделанные из шелка и атласа. Такие яркие, неестественно блестящие цветы могли существовать только в мире грез. Волны музыки хлынули им навстречу. В зале витали ароматы духов, вина и цветов, и Психея на минуту застыла на пороге этой волшебной страны.

Странные существа, окружавшие их, были персонажами из книг. Психея увидела проходившую мимо Клеопатру, с чучелом змеи на шее и сверкающими браслетами на руках. Ее белое платье, смоченное по французской моде, облепляло фигуру. Психея почувствовала себя свободнее в собственной тунике, которая при сравнении выглядела просто пуританской.

Сияющее золотом и бриллиантами видение приблизилось к ним, и Психея воскликнула:

– Салли, это великолепно! Какое зрелище!

– Я же говорила, что потрудилась на славу, – послышался из-под усыпанной драгоценными камнями маски голос миссис Форсайт. – И не называй меня Салли, сегодня я – Золушка.

– Золушка, представляю тебе Эроса, – сказала Психея.

– Вы – чудное видение из волшебной сказки. – Гейбриел галантно склонился к ее руке и слегка прикоснулся губами к пальцам.

– А вы – настоящий бог любви, – заявила Салли, кокетливо обмахиваясь веером. – Боже, какая страшная маска, дорогая. Восхитительно! Вы должны потанцевать со мной. Это приказ королевы.

– А кто же будет встречать гостей? – удивилась Психея.

– На маскараде никто не представляется, – махнула веером Салли. – Пойдемте, Эрос, и не разочаруйте меня.

Гейбриел смеющимися глазами посмотрел на Психею.

– Я вернусь – пообещал он и повел Золушку в центр зала.

К Психее подошли две женщины. Одна из них была в старинном платье с высоким жабо и с золотой короной на голове. Ее дочь, тоже с короной на голове, очевидно, изображала Марию Тюдор, а старшая – Екатерину Арагонскую. Во всяком случае, они старались выглядеть особами королевской крови.

Когда старшая заговорила, Психея узнала голос миссис Флеминг, другая, вероятно, была ее дочерью.

– Это вы, Психея? – спросила старшая. – Какое… э-э… необычное платье, дорогая.

– Вам нравится? – спокойно спросила Психея. – Я должна соответствовать своему имени.

Она уже вполне овладела собой и не собиралась позволять этой старой кошке – ах да! этой королеве – испортить ей настроение. Она представила тощую матрону с приклеенными усами, как у того волка, которого видела на лестнице, и чуть не рассмеялась.

– А ваш жених тоже здесь? – с интересом спросила дочь. – Маркиз?

– О, этого я не могу сказать, мы же на маскараде, – объяснила Психея.

– Мама, посмотри, – обратилась к матери молодая женщина, – вон на того высокого мужчину в костюме китайского императора, по-моему, это он. Не так ли, Психея?

Психея только загадочно улыбнулась, и обе женщины поспешили прочь.

Рядом с Психеей оказался солидный джентльмен в монашеском одеянии.

– Дорогая моя богиня, ваша красота покорила меня! Вы, бесспорно, Венера, богиня красоты. Не могу ли я рассчитывать на следующий танец? – Он смотрел на нее с далеко не монашеским смирением, и Психея вновь вспомнила о том, каким открытым было ее платье.

– Очень сожалею, но этот танец я уже обещала.

– Тогда, может быть, бокал вина?

– Разве вы не знаете, что пища богинь – только нектар и амброзия? – Психея улыбнулась и отошла от него.

Под одной из полумасок она увидела знакомое лицо.

– Матильда, это ты? – Спросила она.

Пухленькая кузина была в полосатом платье цвета лаванды, которое ей очень шло, а каштановые волосы украшало сооружение из крупных шелковых лепестков. Ее молодой человек, высокий и худощавый, был в зеленом костюме. Психея не могла сообразить, кого они изображают, возможно, какие-то растения.

– Психея, ты такая красавица! – Матильда вся раскраснелась от приятного возбуждения. – Бал просто великолепен! Ты знакома с мистером Стилтоном? – еще больше краснея, спросила кузина.

– Да, конечно. Приятно увидеть вас снова.

Молодой человек поклонился, с некоторым изумлением глядя на обнаженные плечи Психеи и ее короткую тунику. Но, и это делало ему честь, сразу же обратился к ее кузине.

– Пойдемте танцевать, а то там такая толкотня, что не останется и места, – чуть шепелявя, произнес он.

– Мы пойдем, Психея, – извинилась Матильда.

Молодая женщина в костюме Матушки Гусыни, в широкополой шляпе и с игрушечным гусем под мышкой, подошла к Психее.

– Мисс Хилл?

– Да, – ответила Психея. Ее явно легко узнавали. В следующий раз она оденется китаянкой. Или гусем!

– Моя бабушка, леди Серена, хотела бы поговорить с вами, – смущенно сказала девушка. – Она сидит вот там, в стороне.

– Конечно.

Леди Серена была ровесницей тети Софи. Психее предстоит объяснить отсутствие тетушки и любезно немного побеседовать с ней. Это, по крайней мере, избавит ее от монаха, который по-прежнему пожирал ее глазами, и от кавалера в голубом плаще, тоже не сводившего с нее глаз. К тому времени танец закончится, и Гейбриел вернется к ней. Матушка Гусыня проводила Психею к леди Серене.

На голове старой дамы красовался роскошный пурпурный тюрбан, искусно задрапированная косынка скрывала морщинистую шею, платье было прекрасного покроя, и единственной уступкой маскараду была полумаска, висевшая на запястье. «Даже Салли не смогла укротить грозную леди Си», – с улыбкой подумала Психея.

– Здравствуй, дитя, а где же Софи? Я надеялась, она развлечет меня своим остроумием, – пожаловалась леди Серена.

– У тети кашель, – объяснила Психея. – Она передает вам свои сожаления.

Старая дама фыркнула.

– Я сожалею еще больше, сидя в этом бедламе, где не с кем словом перемолвиться. Я вот что хотела сказать тебе, детка Софи спрашивала меня об одной семье, о кентских Синклерах.

– Да? – Вежливое внимание Психеи сразу же сменилось острым любопытством.

– Мне есть что рассказать ей, – заявила Серена мрачным тоном.

Гейбриел танцевал с Салли, ее умелое и легкомысленное кокетство забавляло его.

– Знаете, я танцую с вами, и все дамы завидуют мне, – сказала Салли.

«Правило номер один: джентльмену надо льстить», – подумал Гейбриел.

– Вы слишком добры, – улыбнулся он.

– И я дорожу этой минутой, поскольку знаю, что весь вечер вы будете рядом со своей невестой, – продолжала Салли, когда фигуры танца снова свели их.

«Правило номер два: намекните, что он вам нравится».

– И это правда, – согласился Гейбриел. Они соединили руки и снова разошлись.

– Но я надеюсь еще на один танец, ведь даже невеста не может рассчитывать на постоянное внимание, – добавила Салли, когда они снова сошлись. – Это было бы так провинциально! – взмахнула она длинными ресницами.

«Правило номер три: вызовите у джентльмена интерес к вашей особе».

Салли могла бы давать уроки флирта. Гейбриел всегда был способным учеником, но теперь ему не до нее. Женщина, с которой он танцевал, была восхитительна, нежна, от нее пахло лилиями, но почему его мысли непрестанно возвращались туда, где он оставил Психею в ее легком костюме и без всякой защиты? Гейбриел был уверен, что мужчины уже столпились вокруг нее. Ему хотелось, чтобы танец поскорее закончился.

– Уверен, мы еще потанцуем, – согласился он. – Если толпа ваших поклонников нам позволит. – Он уже заметил среди гостей несколько пар мышиных ушей. Затем, взглянув ей в глаза, он почувствовал непреодолимое желание подшутить над ней. – Возможно, мы могли бы найти какой-нибудь уединенный уголок, и я приобщил бы вас к таинствам Востока – в Индии, знаете ли, любовные ласки – настоящее искусство.

Карие глаза широко распахнулись, и Салли, заикаясь, попыталась что-то сказать.

– Н-но…

– Обойдемся без дивана, – подсказал он. – «Кама-сутра» насчитывает больше сотни позиций для блаженства, многие из которых…

Салли чуть не задохнулась.

– О Боже! Нет, то есть… мой муж… он может заметить…

Гейбриел так и думал. Она не имела в виду ничего серьезного. Салли просто развлекалась. И он был этому рад, ибо она была подругой Психеи.

Но Салли уже овладела собой.

– И вам, негодный вы человек, следовало подумать о другом препятствии, кроме моего мужа, прежде чем делать такие предложения.

– Вы боитесь, что узнает Психея?

– Нет, Психея – доверчивая душа. Дело в другом. Вы должны думать о Психее, – холодно ответила Салли. – Может быть, вы и бог любви, милорд Эрос, но мне казалось, что ваше изменчивое сердце наконец успокоилось.

На этот раз Гейбриел промолчал. К счастью, фигура танца снова разделила их, и он ускользнул от сердитого взгляда Салли.

Психея замерла.

– Так что же вы о них знаете? – резко спросила она и тут же попыталась смягчить тон. – Я хочу сказать, что передать тете Софи?

– Синклеры? – Серена снова фыркнула. – Или эта их ветвь? Очень неприятное семейство. Отец редко выезжает из своего поместья и не имеет друзей, он уже давно их всех разогнал. Его бедная жена…

– А что-нибудь о его сыне, Гейбриеле Синклере? – Психее не терпелось услышать что-то более определенное. – Вы что-нибудь о нем знаете?

– О да, громкий был скандал! Это случилось много лет назад, но такое не скоро забывается. – Леди Серена говорила медленно, как бы взвешивая свои слова и наслаждаясь нетерпением Психеи. – Они, пытаясь замять дело, отправили мальчика за границу. Его даже не очень хорошо знали в городе, он еще учился в университете, когда это произошло, но пошли сплетни, разве ты не знаешь, как это бывает?

– Что же случилось? – шепотом спросила Психея. Казалось, ее губы онемели.

– У него был роман с женщиной старше его, женой баронета, очень хорошенькой.

– И это все? – Психея почувствовала необъяснимое облегчение. К романам в светском обществе так же привыкли, как к маргариткам в Гайд-парке.

– О нет, дорогая. – Глаза почтенной дамы злорадно блеснули. – Далеко не все. Когда он решил порвать с ней, леди впала в отчаяние. Говорили, она умоляла его, угрожала обо всем рассказать и потребовать у мужа развода.

– О-о, – протянула Психея. Романы были обычным делом, но не разводы.

Леди Серена наклонилась к ней и понизила голос, обдавая Психею запахом прокисшего вина.

– Мальчик явно перепугался, вероятно, боялся своего тирана отца. Как бы там ни было, она умерла. Они сказали, что он убил ее.

Психею как будто ударили.

– Он не мог…

– Он уехал прежде, чем удалось что-нибудь доказать, а теперь мало кто помнит об этом. Но может быть, тебе следует спросить его об этом, – закончила матрона тихим голосом, – прежде чем выходить замуж за убийцу.

Психее хотелось убежать, но тело отказывалось ей повиноваться. Она слышала, что Серена продолжала говорить, но смысл ее слов не доходил до нее.

Гейбриел – убийца? О нет, это невозможно. Этого просто не может быть.

– Без сомнения, это была вспышка гнева. У молодых людей такие горячие головы, – говорила леди Серена сладким голосом, источавшим яд.

Если она не убежит от этой женщины, то сама превратится в убийцу. Отчаяние придало ей сил. Психея встала.

– Извините меня, я вижу подругу, с которой мне надо поговорить.

– Конечно, дорогая, – сказала старая дама. – Молодым не всегда нравится мудрость старших.

– Вы правы, – согласилась Психея.

Она с искренней жалостью посмотрела на леди Серену и поспешила уйти. В висках у нее стучало, а перед глазами, как в калейдоскопе, мелькали яркие краски бального зала. Голова кружилась, и Психея испугалась, что может потерять сознание. Глубоко вздохнув, она продолжала идти неуверенными шагами, стремясь оказаться как можно дальше от отвратительной злобной женщины. Колени у нее подгибались. Она нашла свободный стул и упала на него.

Гейбриел – убийца.

Нет, этого не может быть.

– С вами все в порядке, дорогая? – спросила дама из арабской сказки; ее тело едва прикрывала тонкая кисея, но лицо, кроме густо накрашенных глаз, скрывал умело задрапированный шарф.

Мужчина в килте посмотрел в сторону Психеи, и два пирата, один с повязкой на глазу, оглядели ее с далеко не сочувственным интересом.

– Да, благодарю вас, – пробормотала Психея.

Что она могла сказать? «Я испытала страшное потрясение. Мой жених, возможно, убийца!» Как она могла так думать, ведь в действительности он не был ее женихом? Слишком легко она поддалась чарам Гейбриела.

За несколько дней Психея так привязалась к нему, что забыла, как мало о нем знает. Синклер был самозванцем, изгнанником с темным прошлым, он сам об этом говорил. А больше всего ее беспокоило и пугало то, что она влюбилась в него.

Мимо прошла женщина во французском придворном платье с маленькой позолоченной клеткой, в которой сидела настоящая канарейка, даму сопровождал индеец в боевой раскраске и, как ни странно, в расшитых драгоценными камнями башмаках.

Психея чувствовала, как снова начинает кружиться голова. Уже трудно сказать, что здесь настоящее.

– Психея, тебе нехорошо?

Голос был знакомым, но она вздрогнула.

К ней вернулся Гейбриел.

Неужели она говорит с убийцей? Разве она не видела, с какой холодной решимостью могут сверкать его глаза? Разве он не признавался в своих грехах, о которых не желал слушать?

Нет, она не могла в это поверить. Гейбриел, который часто бывал так добр, Гейбриел, которому доверяла ее маленькая сестра, Гейбриел, одно прикосновение которого заставляло трепетать ее собственное сердце, не мог быть убийцей.

– Психея? – с беспокойством повторил он.

– У меня немного… немного кружится голова, – дрожащим голосом призналась Психея.

– Не хотите выйти на воздух? Здесь довольно душно.

Психея закрыла глаза. В зале действительно было слишком жарко и душно, но выйти на балкон, одним… в любое другое время сплетни не испугали бы ее. А сейчас Психея подумала, что, возможно, подвергает опасности свою жизнь.

Нет, это невозможно. Какие глупости!

– Я бы выпила чего-нибудь освежающего, – сказала она, ощущая спазмы в желудке.

Гейбриел кивнул:

– Сейчас принесу. Вы подождете, или прислать к вам горничную?

– Нет, просто позвольте мне посидеть спокойно. Гейбриел исчез в толпе.

Не успел он отойти, как к Психее подошел молодой человек. На нем была маска с мышиными ушами, но фрак, облегавший широкие плечи, был черным.

– Мисс Хилл? – спросил он. – Это вы? Она узнала голос.

– Лорд Уэстбери? Да, это я. – Зачем только она придумывала этот костюм, проще было бы повесить на шею табличку с ее именем.

– А Гейбриел здесь? Такое столпотворение, чертовски трудно… о, простите, найти кого-нибудь. Я заезжал к вам домой, чтобы проводить вас на бал, но опоздал, – объяснил Дэвид.

– Он здесь, только что вышел за напитками, – сказала Психея. – Он в черном костюме и широкополой шляпе с плюмажем.

– А, – кивнул Дэвид, – попробую найти его. – И нырнул в толпу.

Психея уже ни в чем не была уверена. Прошел мужчина в русском костюме под руку с русалкой. За ними волочился по полу ее рыбий хвост. Психее показалось, что она даже почувствовала запах рыбы.

Больше никаких маскарадов, пообещала она себе. В жизни и так трудно разобраться даже без этих переодеваний в причудливые костюмы. Окружающее превращалось в кошмар.

Кем же на самом деле был Гейбриел? Что скрывалось под этим костюмом, фальшивым титулом, под всем этим притворством? Каким же был этот человек на самом деле? И неужели ее жизнь, а не только ее сердце, не только ее неудачный план зависели от того, узнает ли она правду?

Кто-то еще подошел к ней. Психея узнала его по тяжелой поступи прежде, чем подняла глаза и увидела черно-белую пуританскую одежду, не изменившую внешность Перси. Он снял маску, на его лице было обычное брюзгливое выражение.