Текст книги "Дорогой притворщик"
Автор книги: Николь Берд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Она словно поняла всю глубину его страданий.
– Нет, – сказала она. – Я тебя не оставлю.
– Ты должна. Поезжай домой и береги себя и свою репутацию. А я найду Баррета, и мы покончим с этой войной раз и навсегда. Теперь я еще больше ненавижу его.
При мысли, что Гейбриел подвергнется такой опасности, Психея похолодела от страха.
– Нет, – повторила она. – Я остаюсь.
– Я не позволю.
– Ты не можешь меня заставить, – спокойно заявила она. – Хотя…
Гейбриелу и в кошмарном сне не могло привидеться то, что она потом сказала:
– Давай на это сыграем.
– Что? – изумился он.
– Ты же собираешься снова заняться игрой, так? Тогда почему бы не начать прямо сейчас? Если выиграешь ты, я вернусь в Лондон. Если же я, то я остаюсь и… и моим выигрышем будешь ты.
Пораженный, Гейбриел долго молчал, затем с трудом произнес:
– Психея… богиня, ты не знаешь, о чем говоришь.
– О, думаю, что знаю, – невозмутимо ответила она с улыбкой. – Думаю, даже очень хорошо знаю.
Гейбриел никак не мог поверить ей – хорошо воспитанной молодой женщине из благородной семьи. Правда, ее родители были людьми эксцентричными, но и они не предоставили бы ей такой свободы.
– Психея, – ласково, словно разговаривая с ребенком, сказал он, – я – игрок. Я и играю в карты, чтобы выжить. Ты полагаешь, что играешь лучше меня?
– Я постараюсь, – с неожиданной уверенностью заявила Психея.
Вероятно, проще уступить ей. Он сразу же обыграет ее и отправит в Лондон без споров и уговоров. Однако…
– У нас нет карт, – заметил он.
– Я видела какие-то в библиотеке, – сказала Психея. Он пожал плечами.
Они перешли в большую комнату, где стояли книжные полки, а под слоем грязи угадывались красивые деревянные панели. Действительно, в углу, где когда-то находился карточный столик, на полу были разбросаны игральные карты.
Гейбриел покачал головой, но наклонился и собрал их. Они пропитались сыростью и слегка покоробились, но это не имело значения.
– Мы не можем играть неполной колодой, – терпеливо объяснил он. – Здесь лишь немногим больше половины.
– А мы будем брать по одной из того, что есть, – сказала Психея. – Игра простая, и твоя опытность не даст тебе преимущества. Только везение – и больше ничего.
Он мог бы рассмеяться и сказать, что леди Удача всегда на его стороне. Но понимал, что обидит Психею. Он перемешал карты и положил стопку на пыльный трехногий столик, единственный предмет мебели в этой комнате.
– Ладно, начинай.
Психея сняла верхнюю карту и, перевернув ее, улыбнулась:
– Бубновый валет.
– Неплохо. Но мы определим победителя с трех раз, – сказал Гейбриел.
Психея нахмурилась, но, когда он вытащил тройку пик, она с облегчением вздохнула:
– Я выиграла.
– Но это только первая попытка.
На этот раз у нее оказалась шестерка червей, а у него – бубновая десятка. Психея прикусила губу.
– Бери последнюю, Психея. Скоро утро, тебе пора ехать.
– Но игра еще не закончена, и я не проиграла. – И как бы в доказательство вынула червонную даму.
– Впечатляет, – признал Гейбриел. Помедлив, он снял пикового валета.
– Я выиграла! – воскликнула Психея. – Я остаюсь. Гейбриел вздохнул. Он надеялся избежать споров, но карты подвели его. Ну разве можно было ожидать чего-то иного в такой день?
– Это детская игра, – сказал он, сдерживая раздражение. – А от твоего решения зависят твоя жизнь и репутация, Психея. Ты должна вернуться.
Она покачала головой:
– Разве вы не держите своего слова, милорд?
– Не называй меня так. Здесь нас никто не слышит, кроме крыс. Маскарад окончен, перед нами реальность. – Он кивнул в сторону полуразрушенного дома.
Но Психея видела только его одного. Она сделала шаг к Гейбриелу, и легкий аромат ее духов пробился к нему сквозь едкий запах плесени и сырости. Грязное пятно на ее щеке не могло скрыть белизну кожи, светящейся внутренним светом, как драгоценный жемчуг. Сильное до боли желание охватило Гейбриела.
Безнадежность положения, сознание гибели своей мечты, словно покрывавшая стены плесень, разъедали его душу. А он был так близок к исполнению своих желаний. Жизнь сыграла с ним очередную шутку.
– Все кончено, Психея. – В его голосе звучала безысходность. – Игра окончена, а каждый игрок знает, когда все потеряно и ему пора уходить.
Гейбриел повернулся и направился к двери. Когда-то гордо расправленные плечи поникли, он выглядел разбитым и усталым. Этого Психея не могла вынести. Она схватила со стола карты и швырнула их ему в спину.
Это принесло ей огромное удовлетворение.
Карты разлетелись по комнате, и только несколько штук попали ему в спину и шею. Он обернулся и с изумлением посмотрел на нее.
– Выслушай меня, выслушай меня внимательно, Гейбриел. Больше ты не будешь указывать мне, что я должна делать. Долгие годы я только и делала, что подчинялась законам света, правилам приличия, и мне до смерти все это надоело. – Психея говорила так громко, что голос ее срывался на крик.
Психея дала ему время осознать ее слова, затем гордо подняла голову.
– Ты можешь отказаться от борьбы, но я не откажусь. Я получу свое наследство, я не выйду замуж за Перси, и ты будешь принадлежать мне!
Гейбриел поднял бровь.
– Ты так думаешь?
– Да, я победила тебя в честной игре.
Он на минуту задумался, затем тряхнул головой.
– Если бы я мог…
Она, возмущенная его самоуверенностью, стукнула рукой по столу, подняв облако пыли.
– Ты можешь!
– Черт побери, Психея. Я не могу! – Гейбриел быстро подошел к ней и, схватив за плечи, притянул к себе. – Кем бы я стал, дав себе волю, овладев тобой, лишив невинности, сознавая при этом, что должен тебя оставить?
Таким рассерженным Психея любила его еще сильнее. Страстное желание лишало его свойственного ему самообладания.
– Видит небо, я так хочу любить тебя, чего бы я ни отдал лишь за одно прикосновение…
Гейбриел был совсем близко. Психея чувствовала его дыхание на своих губах. Прикосновение к его груди разжигало ее страсть. Она ожидала, что он обнимет, поцелует ее, а он внезапно оттолкнул ее.
– Почему ты не можешь прогнать меня, как прогоняешь Перси?
– Потому что я не люблю его так, как люблю тебя, – слабо улыбнулась Психея.
Ее признание потрясло его. Эта удивительная женщина любила его, а он вынужден оскорбить ее. Гейбриел усмехнулся, пытаясь быть грубым:
– Дорогая моя, поверь моему опыту, то, чего ты требуешь от меня, не имеет отношения к любви – это называется похотью.
«Дорогая, убей меня своим взглядом, растерзай, но не позволяй мне погубить тебя», – повторял он про себя. Гейбриел не хотел стать причиной ее позора.
Но Психея крепко обняла Гейбриела и прильнула к его плечу.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
Усмешка исчезла с его губ, и он закрыл глаза, чтобы не видеть лица Психеи.
– Я люблю тебя, – повторила она.
Он открыл глаза, и она увидела, какая борьба происходит в его душе. Сдерживая слезы, Психея поняла, что он тоже любит ее. Прижавшись к нему, она прошептала:
– Ты должен научить меня всему.
Уже зная, что он не откажет ей, она оказалась не готовой к таким крепким объятиям, таким жарким поцелуям, когда их губы слились, так что было трудно дышать. Чуть отстранившись, Гейбриел неожиданно сказал:
– Я знаю, что недостоин тебя, но на несколько часов я хочу вообразить, что это наш дом, достойный тебя, и что я сам тоже достоин тебя. – Он закрыл глаза и проглотил ком, стоявший в его горле. – Хотя бы на время позволь мне думать, что я заслуживаю твоей любви. Об этих часах, проведенных с тобой, я буду помнить всю свою жизнь.
Не в силах ответить, она только сквозь слезы улыбалась ему.
– Психея, дорогая моя. – Голос его дрожал. Гейбриел чувствовал себя мальчиком, еще не знающим любви, не знающим, как дать наслаждение своей возлюбленной.
Но Психея, поднявшись на цыпочки, поцеловала его, и нежная мягкость ее губ лишила его самообладания. Губы девушки раскрылись, и сладость долгого поцелуя еще сильнее возбудила в нем жажду обладания.
– Сейчас я хочу верить, что мы всегда будем вместе, – прошептал он, нежно касаясь ее шеи. Сердце Психеи билось под его рукой, как пойманная птица.
– Мы можем всегда быть вместе, – так же тихо ответила она.
От нежных прикосновений его рук по ее телу пробегали горячие волны. Психея словно уплывала куда-то. Она не могла представить, куда унесет ее этот поток чувственного блаженства.
Гейбриел снял с нее темную накидку и, расстелив ее на пыльном полу, осторожно опустил на нее Психею.
– Я воображаю, что это наша постель и я укладываю тебя на надушенные простыни и пуховые подушки, – прошептал он ей на ухо. Она протянула к нему руки, и он лег рядом с ней. – Это не грязный маскарадный костюм, а платье, которое ты выбрала специально для своего любимого.
Опытной рукой Гейбриел снял с нее тунику. Ни один мужчина еще не касался ее груди, но ей не хотелось лишиться ласк Гейбриела. Ее соски, приподнявшиеся и жаждавшие этих ласк, словно знали, какое наслаждение ждет их впереди.
Он целовал ее груди, а она все глубже погружалась в теплые волны южного моря. Неужели можно умереть от наслаждения? А Гейбриел уже целовал нежную кожу ее живота. Психея дрожала от незнакомого, но все нараставшего внутри ее тела ощущения, как будто что-то настойчиво стремилось вырваться наружу. Ее тело требовало чего-то от Гейбриела, но Психея не знала, что он может ей дать.
Знал Гейбриел. С ним она познает все восторги страсти, какие испытали лишь немногие женщины. Его рука скользила все ниже, и она замерла, затаив дыхание. Ее сердце чуть не остановилось, когда Психея почувствовала прикосновения его губ и языка. Словно вспышка яркого света ослепила ее. Она выгнулась ему навстречу, но Гейбриел отстранился и поцеловал ее в плечо.
Он смотрел на нее с восхищением, удивленный пробудившейся в ней страстью.
– Я никогда не думала…
– А я знал, но ты сама многому можешь научить меня. Вдруг Психея осознала, что лежит совершенно голая, в то время как он полностью одет.
– Так не годится, – сказала она и начала стаскивать с него рубашку дрожащими от нетерпения руками, Гейбриел помог ей. Широко раскрытыми глазами Психея смотрела на открывшуюся ей мужскую наготу.
– Богиня, ты льстишь мужскому тщеславию, – усмехнулся он.
Едва ее сердце перестало лихорадочно биться, как он снова прижался к ней всем телом, и новая волна страсти подхватила ее. Гейбриел не сводил взгляда с затуманенных желанием глаз. Одно быстрое движение, и он проник в ее влажную теплую глубину.
Странное ощущение заставило Психею глубоко вдохнуть, и тело ее напряглось. Но Гейбриел, казалось, знал, что она чувствует. Он стал целовать ее веки и нежно, успокаивая, обнял.
– Ты мне дороже жизни, – прошептал он. Гейбриел был так нежен и осторожен, что Психея не чувствовала боли, а только бесконечное блаженство. Она подчинялась ритму его движений, и наслаждение становилось все острее, а их движения почти яростными. Она сливалась с Гейбриелом в одно существо, у них было одно тело, одно сердце, и общая кровь струилась по их венам. Психея чувствовала, что экстаз достигает предела, экстаз, который нельзя описать словами, который не мог бы выразить ни один поэт.
Она вскрикнула и почувствовала, как напряглось тело Гейбриела. Он быстро вышел из нее и схватил брошенный широкий пояс.
Он поцеловал и обнял ее. Они лежали рядом, опустошенные, тяжело дыша. Несколько минут они молчали. Психее хотелось только лежать, прижавшись щекой к его груди, ощущать капельки пота, покрывавшие его смуглую кожу, слышать биение его сердца, его дыхание и знать, что сумела ответить на его любовь. Они стали единым целым.
– Представь, что я не оставил тебя вовремя и мы сотворили в тебе маленькую новую жизнь, – положив, как бы охраняя эту жизнь, дрожавшую руку ей на живот, задумчиво сказал он. Психея не сдерживала слез, и они катились по ее лицу и разметавшимся волосам.
Гейбриел вытер ее слезы и попытался вызвать у нее улыбку.
– Ты настоящая богиня, – чуть слышно прошептал он.
Психея улыбнулась, но в ее сердце была боль. Она так хорошо знала его, но не знала, как убедить его в том, что он заслуживает ее любви. Пока он не поверит в это, никакие слова не убедят его. Но сейчас было не время для печали. Его дыхание стало ровнее, и Психея подумала, что он заснул. Гейбриел так давно не спал.
Вот и хорошо. Она бы не вынесла разговора о том, что у них нет будущего. Она поклялась ему в любви и сдержит клятву. Правда, Гейбриел так долго был свободен, его обаяние, его красота, его прекрасно сложенное тело привлекали так много женщин.
Как она может надеяться удержать Гейбриела?
Она удержит его, вот и все. Психея не сомневалась, что в будущем их ожидает немало радостей.
Она взглянула на Гейбриела. Утреннее солнце, пробивавшееся сквозь грязные окна, бросало мягкий свет на спящего. Гейбриел будет принадлежать ей, или у нее больше никогда не будет мужчины. Ее руки сжались в кулачки, и в ее душе звучала только одна мольба: «Господи, пожалуйста, никогда не разлучай нас!»
Глава 19
Когда они проснулись, она все еще лежала в его объятиях, нисколько не стыдясь своей наготы. Когда Гейбриел посмотрел на ее обнаженную грудь, она приняла его восхищение без всякого смущения. Все так быстро изменилось! В глубине души она была благодарна, что как бы ни сложилась дальше их судьба – именно Гейбриел открыл ей тайну плотской любви. Она была уверена, что никто другой не смог бы научить ее всем сердцем и умом наслаждаться любовью и пробудить в ней страсть, удивившую ее саму. Нет, она рада, что в первый раз это произошло у нее с Гейбриелом, ибо это было истинное воплощение любви.
Сейчас она с сожалением подумала о невозможности принять теплую ванну или по крайней мере окунуться в холодное озеро. Вместе, голые, ощущение прохладной воды на разгоряченном теле… удивительно, как эти мысли возбудили ее.
Гейбриел, опершись на локоть, смотрел на нее и, заметив искру желания в ее глазах, улыбнулся:
– По-моему, я создал…
– Чудовище? – закончила Психея, подозревая, что ее желания, возможно, если и нормальны, то не очень приличны.
– Нет, – поспешил возразить он. – Чудо, хотя не я его создавал. Пробуждение, я бы сказал. Пробуждение чувств, которые, как я всегда подозревал, скрывались под твоей строгой благовоспитанностью. Ты должна радоваться, тебе дан редкий дар, дар, исходящий из твоего открытого сердца, твоего здорового тела и здравого ума. Многим женщинам требуются годы, чтобы познать то, чему ты научилась сразу же.
«Многим женщинам просто никогда не встречается любящий мужчина, который достаточно умен и заботлив, чтобы дать им это знание», – подумала Психея.
– Так ты готов уступить моим требованиям? – спросила она, наклоняясь к нему в ожидании поцелуя.
Неожиданно Гейбриел поднял голову и прислушался.
– Мышь? – шепотом спросила Психея.
– Если мышь, то с двумя очень большими ногами, – мрачно ответил Гейбриел. – Видимо, пора нам покидать этот чудесный особняк, дорогая.
Психея натянула на себя тунику, пригладила волосы и схватила накидку и сандалии. Гейбриел оделся очень быстро. Кроме поднятой пыли, они не оставили никаких следов своего пребывания. Держа в руке сапоги, Гейбриел сделал ей знак следовать за ним. Он выглянул за дверь.
– Кажется, они у черного хода, – шепнул ей на ухо Гейбриел.
Она кивнула, даже не спрашивая, кто эти «они». У них не было никаких сомнений – Баррет никогда не отступится. Как долго они будут прятаться от его наемных убийц?
Куда бежать? Гейбриел оглянулся и указал на окно, за которым виднелись густые заросли. Он с трудом поднял разбухшую от сырости раму и, высунув наружу голову, быстро огляделся. Затем помог Психее взобраться на подоконник и спрыгнуть вниз на землю, последовав за ней. Кусты закачались, и трава зашуршала, эти звуки показались Психее оглушительными. Вдруг кто-нибудь услышал или увидел их?
Вместо ответа раздались крики позади дома.
– Эй, они убегают! – выкрикнул чей-то хриплый голос.
– Бежим в лес, – сказал Гейбриел. Он схватил ее за руку, и они помчались, словно за ними гналась сама смерть. Психея морщилась от боли, наступая босыми ногами на камни и спотыкаясь о твердые корни.
Их преследовали, она слышала треск сучьев под тяжелыми шагами. Оглянувшись, девушка увидела, как качаются ветви. Она задыхалась, но Гейбриел, казалось, не ведал усталости, его сильная рука тащила ее вперед, и она была полна решимости бежать, пока не разорвутся легкие. Ее слабость не станет причиной его смерти. Да и ее тоже.
И Психея бежала, в боку была резкая боль, ноги дрожали, перед глазами плыли красные пятна. В полном изнеможении она даже не поняла, что сказал ей Гейбриел. Только когда он втащил ее в тень огромного дуба, она догадалась, что они обогнали своих преследователей.
– Отдохни минутку, – прошептал Гейбриел, – но молчи.
У нее не было сил ответить, и она только кивнула. Психея дрожала всем телом, и если бы Гейбриел не прижал ее к себе, как бы передавая ей силу своего мускулистого тела, она бы свалилась на землю.
Отдышавшись, Психея прислушалась. Вокруг них была тишина. Вернулись ли убийцы в дом, отказавшись от погони? Или притаились за ближайшим деревом, поджидая, когда они с Гейбриелом выдадут себя?
Психея содрогнулась. Они не могли бесконечно долго прятаться под этим деревом.
Гейбриел, видимо, подумал о том же.
– Если б мы смогли добраться до деревни, – прошептал он ей на ухо.
Она кивнула. В деревне были ее кучер с каретой и люди, которые могли стать очевидцами и, может быть, помешали бы нападению. Психея пошла быстро, но осторожно. Она заметила, что ее ноги разбиты в кровь и оставляют следы, по которым любой опытный охотник легко их выследит.
Она увидела, что Гейбриел поворачивает к дороге или старается идти параллельно. Они не могли углубляться в лес, чтобы не заблудиться, но не могли идти и по дороге, где их могли увидеть.
Психея видела, что Гейбриел напряженно прислушивается. И тоже услышала отдаленный стук копыт. К Баррету спешит подкрепление? Ей стало страшно, и она заметила, как помрачнело лицо Гейбриела. Не выпуская ее руки, он достал из-под рубашки небольшой нож.
Они не сдадутся без сопротивления, но Гейбриел один против нескольких.
Топот приближался, и Гейбриел заглянул под низкую ветвь дерева, чтобы рассмотреть лошадь или людей, проезжавших по дороге всего в нескольких ярдах от них. Затем он отпустил ее руку и, к изумлению Психеи, бросился к экипажу. Оглянувшись, он крикнул ей:
– Быстрее!
Психея подбежала к нему и с неописуемой радостью увидела свою карету и своего верного кучера, возвращавшегося за ними, как ему и было приказано.
– Садись! – Гейбриел распахнул дверцу перед Психеей. – На нас напали, – крикнул он кучеру. – Разворачивайся и уезжай отсюда как можно быстрее! Когда выедешь на большую дорогу, я скажу, что делать дальше.
Психея немного успокоилась, ее раскрасневшееся от бега лицо приобрело свой обычный нежно-кремовый оттенок.
– Мы возвращаемся в Лондон? – тихо спросила она.
Гейбриел задумался. Уже не в первый раз он недооценил эту шайку негодяев, больше такого не должно произойти.
– Нет, они рассчитывают на это. Возможно, уже устроили засаду на дороге, – сказал он. – А мы поедем на юг.
Психея не возражала. Она поправила волосы и стряхнула с туники прилипшие листья.
– Странный же у меня будет вид, когда мы приедем в гостиницу, – огорченно заметила она.
Какая бы благовоспитанная девица сохранила самообладание, спасаясь бегством от кровожадных бандитов, да еще полуодетой в этом маскарадном костюме? С ней не было багажа, не было горничной, и ее репутация на грани гибели, а выражение ее лица безмятежно, и в ее глазах нет страха. Она – чудо, его очаровательная мисс Хилл. Сердце Гейбриела переполняла любовь. Она ни с кем не сравнима, и она принадлежит ему, пусть даже на время. Любой ценой он должен спасти ее.
Даже если ему придется нарушить клятву, данную на всю жизнь.
Когда они выехали на большую дорогу, Гейбриел быстро переговорил с кучером и вернулся в карету. Он долго сидел молча, глядя в окно. Страшная борьба происходила в его душе.
Ему слышались громкие голоса: «Никому не позволено так позорить имя нашей семьи! Ты мне противен… Никаких просьб, черт побери, на этот раз ты зашел слишком далеко…» От воспоминаний о пережитой боли, от гнева, вновь вскипавшего в его груди, Гейбриел сжал челюсти.
Психея наблюдала за ним, понимая, что следовало бы поинтересоваться, куда это безумное бегство их приведет. Однако что бы ни готовила им судьба, она знала, что должна ценить каждую минуту, проведенную вместе, хотя бы и в карете, катящейся по ровной дороге.
Психея не хотела думать о будущем, когда рядом не будет Гейбриела. Сейчас она каждой клеточкой своего тела ощущала его присутствие.
Психея прикрыла глаза и, откинувшись на мягкую спинку сиденья, покачивалась на рессорах кареты. Пока она с Гейбриелом, она не станет беспокоиться из-за убийц, скандала или гнева своей семьи. Присутствие Гейбриела, его любовь для нее важнее, чем надвигающаяся опасность.
Психея проснулась оттого, что карета остановилась. Даже не взглянув на пустое сиденье, она сразу же почувствовала, что Гейбриела нет. Психея чуть не закричала. Сумрак, она одна в карете. Где они? Где Гейбриел? Выглянув в пыльное оконце, девушка увидела, что смеркается и небо затянуто тучами.
Перед ней были высокая каменная стена и сторожка. Видимо, они остановились у въезда в какое-то большое имение. Гейбриел оживленно разговаривал с привратником, но она не слышала слов. Привратник размахивал руками и что-то доказывал визгливым голосом. Гейбриел помолчал и вновь заговорил более спокойным тоном, но она уловила в нем стальные нотки. Наконец, казалось, Гейбриел убедил его. Привратник пошел открывать тяжелые железные ворота, а Гейбриел снова сел в карету.
Вид у него был хмурый. Психея вопросительно взглянула на него, и он взял ее за руку.
– Мы остановимся на ночь здесь, в… доме моего знакомого, – сказал он. – Люди Баррета сюда не доберутся. Судя по высоте стены и несговорчивости привратника, он был прав. Но кем же был этот старый знакомый, владелец такого большого и уединенного имения? Прошлое Гейбриела выглядело все таинственнее. Психея вспомнила слухи об убийстве, но не хотела об этом думать. Он сам ей скажет, когда придет время. Она не из тех, кто обвиняет без всяких доказательств. Разве она не знает его и его доброе сердце?
Несмотря на то, что ее разбирало любопытство, Психея не стала расспрашивать Гейбриела. Они ехали через густой лес, вокруг возвышались вековые деревья, на прогалине Психея увидела оленя, щипавшего траву. Подъездная дорога была расчищена и ухожена. Наконец карета остановилась, и Гейбриел с каменным лицом открыл дверцу, вышел и подал ей руку.
Психея огляделась. Огромный дом из серого гранита потрясал своей величиной, холодной строгостью архитектуры и необычайной тишиной, царившей в нем. Не лаяли собаки, не слышно было голосов слуг или смеха играющих детей. Психея взглянула на Гейбриела, но тот давал указания кучеру, который кивнул, натянул вожжи, и карета завернула за угол, направляясь к конюшне. Скрип колес и стук копыт неестественно громко звучали в этой тишине.
– Они знают, что мы приедем? – спросила Психея, думая, как расстроит какую-то леди их неожиданное появление.
– Нет, но здесь вполне достаточно комнат для гостей, – сказал он, коротко улыбнувшись ей. Однако настороженное выражение его глаз не изменилось.
– Ты уверен, что они будут нам рады? – снова спросила Психея с неожиданным смущением.
– Не очень, но они нас примут, – мрачно заявил он. Психея не успела попросить его объяснить ей, что происходит, как дверь наконец открылась и появился лакей. Гейбриел взял ее за руку и повел по широким ступеням.
– Привет, – сказал он. Слуга в остолбенении смотрел на Гейбриела. На нем был тяжелый парик и богатая ливрея, несмотря на то что место казалось таким уединенным. И все же он казался немного слабоумным.
– Э… х-хозяина нет дома, – заикаясь произнес он.
– Для меня он – дома, – спокойно ответил Гейбриел. Не обращая внимания на лакея, в замешательстве смотревшего на него, Гейбриел провел Психею в открытую дверь.
Навстречу, размахивая руками, спешил старый дворецкий.
– Послушайте, нельзя приходить сюда вот так, хозяин не позволяет. Уходите, пока я не спустил собак.
Психея в ужасе остановилась.
– Мы не хотим навязываться, – сказала она Гейбриелу. Но он не слушал ее.
– Нет никаких собак, Макдаффи. Он не выносит, когда они ласкаются. Разве ты не помнишь, как он утопил бездомного щенка, которого я принес домой? Мне тогда было восемь.
Психея широко раскрытыми глазами смотрела на своего спутника. Худой, высокий дворецкий, казалось, сейчас упадет в обморок.
– Это вы, сэр! Вернулись, я бы никогда не поверил. Психее страшно хотелось отвести Гейбриела в сторону и потребовать у него объяснений. Но он продолжал разговаривать с дворецким.
– Но его милость… – ломая руки, говорил старик, – он угрожал, что отхлещет вас кнутом, если вы снова появитесь здесь после того, что вы сказали ему в прошлый раз… Я не думаю…
– Предоставь его милость мне, Макдаффи, – в отличие от взволнованного слуги удивительно спокойным тоном сказал Гейбриел. – Полагаю, он в кабинете? Я поговорю с ним. О, и скажи экономке, чтобы она приготовила две комнаты для гостей и добавила два прибора на обеденном столе. Мы остаемся на ночь.
Не обращая внимания на пытавшегося возразить дворецкого, Гейбриел зашагал к дверям, и Психея старалась не отставать от него.
– Я бы избавил тебя от этой встречи, но мне негде тебя оставить, кроме как в этом холодном холле. Камин здесь разжигают только в его комнате.
– Гейбриел, где мы? Не думаю…
Но было уже поздно, они подошли к дверям кабинета.
Гейбриел громко постучал в тяжелую дубовую дверь и распахнул ее. В комнате было темно, в дальнем углу потрескивал огонь в камине, но, несмотря на сгущавшиеся сумерки, ни одна из ламп не была зажжена. Тяжелые занавеси закрывали окна, воздух был затхлым, как будто комнату никогда не проветривали.
Гейбриел вошел, Психея последовала за ним с таким ощущением, что входит в обиталище паука. Гейбриел знаком велел ей оставаться у двери. Она скрестила руки на груди, стараясь подавить желание спрятаться за большим шкафом. Гейбриел вышел на середину комнаты и посмотрел в сторону камина.
– Какого черта вы беспокоите меня? Обед еще не скоро, – прорычал хриплый голос.
– Мы на минуту, – сказал Гейбриел. – Я подумал, надо предупредить, что у тебя гости.
Молчание, скрытая тенью фигура зашевелилась. Человек сидел в придвинутом к камину большом кресле с высокой спинкой, и Психея не видела его лица, пока он не поднялся и не повернулся к ним. У Психеи перехватило дыхание. Почему она чувствовала себя как ребенок, который раскрыл свою книгу сказок и увидел на картинке людоеда?
Вид человека, шагнувшего к Гейбриелу, поразил Психею. Он не уступал ростом ее возлюбленному, плечи были так же широки, но он был массивнее, толще в талии. У него были светлые волосы и кожа, покрытая веснушками. Его лицо производило неприятное впечатление, хотя об этом было трудно судить, поскольку его искажала гримаса удивления и неудовольствия.
– Черт побери, что ты здесь делаешь? – Он явно хотел, чтобы его тон, как и слова, звучал оскорбительно.
Психея тихо ахнула от негодования, но ответ Гейбриела поверг ее в шок.
– Здравствуй, отец. Я был уверен, что встречу теплый прием.
Гейбриел произнес это спокойно и вежливо, но с циничной усмешкой на лице. Психея могла только догадываться, чего это ему стоило. Он стоял не шевелясь, как будто приготовился к схватке с врагом, куда опаснее тех, с которыми они до этого встречались.
– Почему я должен радоваться твоему приезду? После тех слов, которые ты бросил мне в лицо, когда уходил, чего другого ты ожидал?
Психея видела, как в этом человеке удивление уступает место гневу.
– По-моему, я тогда сказал: «Какой же ты отец?», – по-прежнему спокойно заметил Гейбриел. – При тех обстоятельствах это был вполне правомерный вопрос.
– Наглость, проклятая наглость! – почти прорычал старик. – После того, что ты сделал…
– Много воды утекло с тех пор, не правда ли? Оставим старый спор до лучших времен. А сейчас по некоторым причинам я приехал с дамой, и мы должны здесь переночевать. Мы уедем завтра утром и больше не будем нарушать твой покой. – Не дожидаясь ответа, Гейбриел отвернулся.
Его отец? Гейбриел даже не представил ее, подумала Психея, все еще озадаченная происходящим. Почему Гейбриел никогда не говорил, что его отец так богат? Почему у них так испортились отношения? Убийство, слухи об убийстве благородной леди – не в этом ли все дело?
– Гейбриел…
– Потом, – тихо сказал он. – Знаю, у тебя есть ко мне вопросы.
Вопросы? У нее их множество. Но он взял ее за руку и вывел в пустой холл. Неужели слуги разбежались, растерявшись от появления гостей, которые, как она догадывалась, редко посещали этот дом.
Гейбриел провел ее по коридору, и они вышли через другую дверь. Неужели он передумал и они уже уезжают? Психея с радостью покинула бы этот негостеприимный дом.
Гейбриел молчал. Они прошли мимо невероятно ухоженного сада, где не смело пробиться ни одно сорное растение. Как и дом, сад был в идеальном порядке, но в нем не было души. Гейбриел сорвал одну рано распустившуюся розу и продолжал идти.
Психея пыталась представить маленького мальчика, живущего в этом холодном доме, и ей захотелось плакать. А его мать? Она-то не могла быть такой же жестокой и бесчувственной, как тот человек, которого она только что видела.
– Гейбриел! – Она пыталась пробиться сквозь стену, которой он окружил себя.
– Подожди, – сказал он. – Я хочу посмотреть… я ищу свою мать.
Психея отложила свои вопросы и молча шла за ним мимо французского сада, мимо огорода с ровными рядами грядок. Почему Гейбриел ищет свою мать здесь? Или она обычно прячется в саду, и это ее единственное убежище? При таком муже это легко понять.
Но они все шли мимо фруктового сада, мимо небольших рощиц. Наконец они подошли к невысокой каменной стене, и за ней Психея увидела фамильное кладбище, в центре которого возвышалась маленькая часовня из серого камня. Может быть, его мать находит утешение в молитве? Дверь часовни была закрыта, но Гейбриел повернул в другую сторону и повел ее по дорожке, посыпанной гравием. На минуту он остановился и огляделся.
Психея начинала понимать. Большинство памятников были очень старыми, покосившимися от времени. Видимо, у семьи Синклеров были старые корни.
Гейбриел подошел к могиле, по-видимому, появившейся не так давно. На небольшом камне была короткая надпись «Мэри Гиллингем» и даты рождения и смерти. Его мать умерла три года назад, когда Гейбриел был еще за границей. Психея тоже потеряла родителей и знала, какое это горе. Она хотела дотронуться до Гейбриела, утешить его. Но он стоял неподвижно, и мысли его, казалось, были далеко.
