Текст книги "Юность (СИ)"

Автор книги: Никита Мирошниченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

  Зрители на мгновение замерли, а потом разразились хохотом и аплодисментами.

  Этим парнем был Сашка. Не выдержало его благородное сердце зрелища подлости в честной борьбе.

  Об этом случае долго вспоминали со смехом в спортивных кругах города. Потом имя Сашки стало известным благодаря его спортивным способностям. Он выдвинулся, как один из лучших форвардов города, а, кроме того, быстро рос и как хороший боксер.

  Возбуждение подвыпившей компании передалось и Сашке с Сергеем. Они тоже заулыбались и сейчас же были втянуты в спор, кто кого «понесет» в предстоящем розыгрыше – Университет Водников, или наоборот.

  – Сашка, честно, у кого больше шансов?– перекричал шум один из голосов.

  – Ясно – у нас, – убежденно и с недоумением по поводу такого наивного вопроса ответил Сашка.

  – Ура – а! – завопил десяток глоток.

  – Сейчас же налили «московской» и выпили за победу Университета. Пили и водники, так как не хорошо не пожелать друзьям удачи. Но они сейчас же взяли реванш и предложили тост за победу Водного. Это предложение было встречено не менее мощным ревом. Опять пили все.

  Чтобы восстановить истину и справедливость, Сашка предложил выпить за тех, кто выиграет. Тост был принят с восторгом.

  Вышли из общежития Сашка с Сергеем уже навеселе.

  ЖЖЖ

  У Лоры, хотя и не было еще горячительных напитков, как у веселых футболистов, но тоже было по-своему шумно и весело.

  Здесь, правда, далеко не было того единства настроений, которое господствовало у дружных противников, не разъедаемых в тот вечер женским обществом.

  Несмотря на то, что почти все девушки, собравшиеся у Лоры, были по-своему хороши, около Тани с самого начала собралась группа ее поклонников. Она то увеличивалась, то уменьшалась, но неизменный ее костяк составляли Игорь Латышев, Васька и Захар, хотя последний был, собственно на положении друга, а не поклонника. Таня отличала его и была с ним на товарищеской ноге. Впрочем, и со всеми остальными она держалась очень просто – внимательно слушала, глядя прямо в лицо своими прекрасными, умными и обаятельными глазами, и смеялась, если было смешно.

  Васька не мог выдержать ее взгляда и в то же время с замиранием сердца ожидал этих играющих смехом лучей ее глаз. Он был совершенно очарован и очень хотел понравиться ей. Он искал путей к ее сердцу; в голове даже мелькнуло старинное житейское правило: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Но мысль расставлять ей какие-то ловушки выглядела так фальшиво при ярком свете ее улыбок, и так жалко – перед чарующей тайной ее глаз.

  Конечно, чтобы понравиться ей, необходимо быть интересным, умным и остроумным.

  Еще с раннего детства он был неистощимым выдумщиком всяких фокусов и шуток; смелым и находчивым забиякой, не терявшимся ни при какой обстановке. Это и сделало его лихим атаманом ребят на Соборной площади. И сейчас стоило ему разойтись, как он своими выдумками и неожиданными превращениями заставлял покатываться от хохота всех окружающих.

  Но здесь все эти качества исчезли. Казалось все его органы, кроме глаз и ушей, которыми он воспринимал ее, атрофировались. Когда она смотрела на него своим лучистым смеющимся взглядом, он весь вспыхивал, и спасала его только она, отводя свои глаза.

  Попробуй, будь тут спокойным, выдержанным, находчивым и остроумным.

  Он завидовал выдержке Игоря. Тот умел очень уверенно сочетать всю возможную для первого знакомства галантную почтительность к Тане с грубоватой простотой, граничившей с небрежностью к ее другим поклонникам. Все его поведение, казалось, говорило им: «Я хороший и простой, свой парень, свой парень в доску, но не путайтесь под ногами, когда я облюбовал себе девушку. Вы же сами должны понять, что вам здесь делать нечего». На Захара он смотрел очень строго и некоторым недоумением, Ваську – старался по возможности не замечать; хотя и поддерживал разговор, но было видно, что это он делает как галантный кавалер, подчиняющийся капризам своей дамы.

  Захар хорошо улавливал холодную корректность Игоря, однако, однако тот его очень мало интересовал. Если он и догадывался о причинах холодности его, то считал ее совсем неосновательной. Сам он вовсе не считал себя подходящим кавалером для Тани. Соперничать в галантности ни с Игорем, ни с Васькой он и не помышлял. Он с явным удовольствием беседовал своим ленивым баском с Таней, добродушно воспринимая участие в разговоре и всех остальных.

  Начались танцы. Таня подняла смутившегося Захара, чтобы тотчас научить его несложному искусству танго. Васька горячо взялся помогать ей. Оба крутились вокруг Захара, который краснел, наступал на ноги то Тане, то Ваське, то путался в собственных ногах. Это было поводом для острот и хохота всех троих.

  Игорь вначале сидел со скучающим видом, глядя на капризы своей дамы, а потом пригласил танцевать Галу Серову. Самые эффектные па он делал около смеющихся вокруг Захара.

  Захар, собственно, быстро понял нехитрую механику танго. Но необходимость обнять Таню за талию приводила его в страшное смущение, и вся наука моментально вылетела у него из головы. В конце концов, он, раскрасневшись, махнул рукой и заявил, что этой мудрости он вместить не может.

  – Это же очень просто! – воскликнул Васька. – Вот смотри. Идемте Таня, – протянул он ей руку. И тут только понял, какое великое дело совершил – пригласил ее танцевать. Он хорошо танцевал, но сейчас – с трудом удерживал дрожание руки, которой еле касался ее талии; не слышал музыки, первые шаги сделал не в такт, смешался, наступил на ее ногу, испугался, и усилием воли заставил себя идти простыми шагами в ритме музыки. Но скоро нежная, ритмичная мелодия одного из его любимых танго захватила его, и они стали легко скользить по паркету, чувствуя каждое движение друг друга. Он был безгранично счастлив, как могут быть счастливы только влюбленные.

  Когда окончилась музыка, он не сразу возвратился в этот мир, где существуют и другие люди, кроме нее.

  Она что-то сказала ему, а он только молча посмотрел на нее сияющими глазами, в которых было столько счастья, что она опустила взгляд и на несколько мгновений задумалась.

  Захар встретил их, радостно улыбаясь. – Здорово у вас получается, – сказал он. Васька ничего не ответил, сел, но сейчас же поднялся и вышел на балкон. – Жарко, – проворчал он. Ему хотелось побыть одному.

  На балконе никого не было. Темное бархатное небо интимно мерцало блесками, которые казались искрами ее глаз. Он оперся на перила и зажмурился. А через несколько мгновений ему опять захотелось видеть ее, слышать ее голос, смотреть в ее глаза.

  «Только спокойнее и больше выдержки», – решил он, возвращаясь назад.

  Вокруг Тани собралась группа ребят и девушек, которые над чем-то смеялись, Игорь был там же. – Жарко, – улыбнулся Васька, подходя к Галочке Серовой.

  – Вы с Игорем, кажется, утешаетесь около меня, когда не можете быть около Тани. Мне это лестно.

  Васька сел, взяв ее ладонь, и прикрыл своей; лицо его расплылось в улыбке, хозяином которой он не был.

  – Она замечательная девушка – ты посмотри, как она улыбается. А обрати внимание на глаза – пропасть бездонная.

  – Да ну тебя, – улыбаясь, забрала у него свою руку Галочка, – очень мне приятно слушать твои дифирамбы, это ты ей поди скажи. Я думала ты мне комплименты говорить будешь, – шутя, надула она губки.

  Васька взглянул ей в глаза и засмеялся.

  – Галочка, да мы же с тобой... дай я тебя расцелую. – И он полез к ней целоваться, она стала защищаться; оба захохотали. На них обратили внимание, шум в зале немного утих и ясно раздался чей-то насмешливый голос:

  – Целоваться нужно хотя бы на балкон выходить.

  Он оглянулся и увидел, что они в центре внимания; Таня тоже насмешливо, как ему показалось, смотрела на него.

  – Мы шутим, – смешавшись, негромко пробормотал он.

  Но его услышали.

  – Знаем мы, такие шутки, раздался строгий бас географа Рынды.

  Все рассмеялись. Васька совсем смешался. Куда он не оглядывался, везде встречал насмешливые лица. – Вот видишь, что мы наделали, – пробормотал он. Галочка расхохоталась. Он посмотрел на нее и тоже рассмеялся. – Да ну вас, – махнул рукой.

  Видя, что инцидент исчерпан, кто-то включил радиолу, стали опять танцевать.

  – Да – а, натощак долго не протанцуешь, – пересилил радиолу рассудительный голос Рынды. С ним весело согласились.

  Лора, как хозяйка, объявила, что остановка только за ребятами, которые пошли за вином и которые почему-то долго не возвращаются.

  – Ну, с вином им спешить некуда.

  – А вина много? – спросил Рында.

  – Хватит, порядочно.

  – Тогда они совсем не дойдут. Я пойду за ними, – вызвался Рында.

  – Нет, нет, – закричали смеющиеся голоса, – тогда мы вина совсем не дождемся.

  – Пьют себе гаврики по дороге, им и горя мало, – громко завидовал Рында.

  Среди общего смеха послышались звонки в передней.

  – Это они, – с облегчением сказала Лора, которая чувствовала ответственность хозяйки за тоскующие желудки своих гостей.

  Действительно, это был Сашка и Сергей. Больше стакана водки, выпитой у футболистов, вызвали у них то настроение, которое называется «слегка навеселе». Всю дорогу они смеялись, заигрывали со встречными девушками и иногда беззлобно переругивались с их кавалерами. Помня о своем ценном грузе, они без приключений доставили его по назначению.

  «Профессор Шетлер» – увидели они выгравированную надпись на крупной медной доске, висевшей у двери парадного. Они поднялись на второй этаж – опять такая же надпись, только поменьше.

  – Инстинктивно лезешь в карман проверить, есть ли 75 рублей «за визит» профессору, – сказал Сергей, нажимая кнопку звонка.

  Послышались быстрые шаги, дверь отворила домработница Гаша. – Мальчики, – радостно воскликнула она, – где же вы пропадали?

  В переднюю поспешно вошла Лора, а за ней высокая, широкоплечая, костлявая, с длинными руками, фигура Рынды и еще ребята.

  – А-а, птенчики, – хитро улыбаясь скуластым лицом, пошел к ним навстречу Рында, – клюнули таки? А ну-ка дыхни! – обратился он к виновато улыбавшемуся при виде строгого лица Лоры Сашке. Тот попытался дышать через нос, но опытный Рында, сладко зажмурившись, объявил: – Аромат! Лучшие парижские духи. По-французски о-де-ви, по-русски водка.

  Обступившие их засмеялись.

  – Вы могли бы потерпеть немного, – с убийственным спокойствием сказала Лора, холодно глядя на Сашку. Улыбка у того стала совсем кислой. Собравшиеся затихли, увидев товарища в критическом положении. Лора повернулась, чтобы уйти. Сергей, до сих пор стоявший слегка улыбаясь, взял Лору за руку и пошел с ней. Она так же холодно взглянула на него:

  – И вы тоже! Я от вас не ожидала. Вы хотя бы в подворотню зашли, или прямо на улице?

  – Лора, вы сердиты и потому несправедливы. – И он рассказал об обстоятельствах их задержки и как они были вынуждены выпить по стопке водки.

  Лора посмотрела ему в глаза.

  – Вы мне не верите?

  – Нет, я вам верю, – подумав, сказала она. И обернулась к Сашке, который стоял за их спиной все еще с виноватой улыбкой.

  – Только воображаю, что это были за стопочки, – ворчливо сказала она.

  – Ма-аленькие, – с серьезным убеждением протянул обрадованный Сашка, показывая на кончик мизинца.

  Все трое засмеялись, и они пошли в зал.

  ЖЖЖ

  В большом красивом зале несколько пар танцевали под музыку из радиолы. Остальные сидели и стояли у стен оживленными группами.

  В центре одной из них Сергей увидел Виолу. Судя по смеху, несшемуся из этого кружка, там было весело. В центре другой группы была Таня. Там он увидел и Ваську.

  Виола хочет, конечно, затмить Таню, и успех свой мерит количеством очарованных ею. Нельзя сказать, чтобы он совершенно спокойно отметил, что она действует небезуспешно. Возбужденные голоса, горящие глаза, разрумянившиеся лица окружавших ее ребят говорили очень красноречиво, что взгляды из-под ее длинных ресниц и лукавые капризы очень красивой девушки не пропадали даром. «Лучше всего мы используем время до субботы, если будем понемногу волочиться за ее соперницей, Таней». Все это мелькнуло в мозгу, пока он бегло оглянул зал.

  Они медленно пошли вдоль стен, чтобы не мешать танцующим.

  – Как много хорошеньких девушек, – сказал он.

  – А кто вам больше всех нравится? – спросила Лора.

  – О той, которая мне больше всех нравится, я не смею говорить в присутствии этого неисправимого алкоголика, который вызвал сегодня ваш справедливый гнев.– И Сергей нежно, на глазах у Сашки, пожал ей руку.

  – Опять, змеюка! – добродушно ответил Сашка, глядя на улыбающуюся Лору, – ты запомни, что тебе в этом доме ходу нету. И вообще, Лора, его пора сдать кому-нибудь, а то с ним морока, он же не может стоять рядом с хорошенькой девушкой и не строить ей куры.

  – Ну, а кто вам нравится больше всех после вышеупомянутой особы? – продолжала Лора.

  – Знаете, здесь столько хорошеньких мордочек, что человек с моими взглядами на прекрасное оказывается в очень затруднительном, почти безвыходном положении.

  – Простите, – перебила она, – а что вы понимаете под выражением «и не только мордочки»?

  – В первую очередь ножки, "Дианы грудь, ланиты Лоры... – начал он с подъемом, но она, шутя, попыталась закрыть ему рот рукой. Он налету громко чмокнул ее ладонь. И в тот момент железные пальцы Сашки впились ему в шею. Сергей стал проситься и они опять все трое засмеялись.

  – И все же, с кем вас познакомить?

  – Конечно, если вы Лора, так же как и ваш Сашка, не умеющий оценить моих лучших чувств к вам, хотите избавиться от меня, то я попытаюсь найти кого-либо, кто оценит мои чувства по достоинству. Познакомьте меня с двумя самыми интересными девушками по вашему усмотрению.

  – Хорошо, только у вас будет сильная конкуренция.

  – Ничего, конкуренция – это интересно. Я только летом, когда очень жарко, люблю дачниц, – они не сопротивляются, и никакой конкуренции.

  Лора покраснела и отвернулась, а Сашка сердито и сильно штывнул его кулаком в бок, за спиной Лоры.

  – Ты чего дерешься? – недоуменно спросил Сергей.

  Они подошли к группе ребят и девушек, где находилась и Виола. Она в это время серьезно, опустив глаза, что-то неторопливо сказала. Окружающие громко рассмеялись. А она подняла свои ресницы и взглянула в упор на подошедших, слегка улыбаясь впечатлению своего рассказа. Сергей внимательно взглянул ей в глаза. Но никаких следов их приключения, так волновавшего его, там не было. Появление его особы не зажгло в ее зрачках ни единой искорки. Улыбнулась она только Лоре и улыбка эта, казалось, говорила: – «Как тебе нравятся мои успехи? Право, это очень нетрудно».

  – Виолонька, этот молодой человек просил меня познакомить его с двумя самыми интересными девушками.

  Виола при этом холодно и внимательно взглянула в лицо Сергея – так, как она, вероятно, всегда глядела в таких случаях. Ничего, кроме вынужденного вежливостью, любопытства, в нем не было. Сергей сумел ответить открытым взглядом, в котором ничего, кроме обыкновенной заинтересованности красивой девушкой, не было.

  Она вежливо улыбнулась (одним знакомым больше или меньше – это не так важно, – говорила эта улыбка) и молча протянула Сергею руку.

  – Ваше лицо мне почему-то знакомо, – просто улыбнулся Сергей.

  – Да? Я вас тоже где-то встречала, – вежливо, не сморгнуть взглядом, ответила она.

  – Вероятно во сне, – сострил Сергей.

  – О, нет, во сне мы не встречались, – с улыбкой, извиняющей не совсем удачную остроту, возразила Виола.

  – Я имею в виду не мой сон и даже не ваш, а Сашкин, – нашелся Сергей, – он всегда видит меня во сне с красивыми девушками.

  – Это правда? – с шутливой ревностью обратилась Лора к Сашке.

  – Не-ет, с разными каракатицами.

  – Да? Вы меня так оцениваете? – в свою очередь удивилась Виола, лукаво взглянув на Сашку.

  Все рассмеялись.

  – Теперь за вами дело, постарайтесь только не затеряться среди этой толпы, – кивнув на окружающих, сказала ему Лора.

  – Мне это как раз очень нравится, толпа поклонников около девушки говорит о ее одиночестве. (Он хорошо видел мрачные взгляды Павлика).

  – Вы так говорите, будто надеетесь рассеять это одиночество, – холодно заметила Виола.

  – Вы так говорите, что если у меня мелькнула такая радужная надежда, то она уже исчезла. И я уповаю только на то, что вы будете относиться ко мне не хуже, чем к большинству окружающих.

  -Если так, то вы зачисляетесь рядовым в мой полк.

  – Трудно выразить словами, как я счастлив, – с искусственной улыбкой поклонился он. – Теперь, если вы разрешите, я познакомлюсь с другой самой интересной девушкой.

  – Я разрешаю.

  Лора и Виола улыбнулись друг другу, и они пошли дальше.

  – Ну, как она вам нравится, – спросила Лора.

  – Она, конечно, очень интересная девушка, только ее слишком избаловали. – В душе он был восхищен ею. Она прекрасно держится.

  – Ты смотри не влюбись, а то... – заметил Сашка.

  – Что «и то»?

  – Будешь, как эти чижики чирикать, – кивнул Сашка назад.

  А Сергею действительно хотелось остаться среди этих «чижиков». Они подошли к группе ребят, где сидела Таня, но он все еще находился под впечатлением скользящего по лицу холодного взгляда чудных глаз. Вот это девушка.

  Возбуждение от разговора с Виолой искало выхода. Ему хотелось дурачиться и привлекать к себе ее внимание. Как мальчишка, влюбленный в соседскую девочку. – «Я любил Бузю, а она не верила, что я могу влезть на дерево», – вспомнил он, кажется, Шолом-Алейхема и улыбнулся.

  Музыка заиграла вальс. Уже знакомый высокий, эффектный партнер в сером костюме первым пригласил Таню. У Васьки неплохой вкус, снова подумал Сергей, с удовольствием следя за танцующей. Она действительно очень хороша. Волочиться за ней не только интересно, но и приятно.

  – Лоронька, – остановился он, – со второй самой интересной девушкой я познакомлюсь сам. А то боюсь, что я вам уже надоел.

  – О, нет, что вы! Но мне нужно бы взглянуть на стол. Ты останешься с Сергеем? – обратилась она к Сашке.

  – Да нет, мне бы тоже хотелось взглянуть на стол.

  – Желаю успеха, – улыбнулась Лора, направляясь с Сашкой в столовую.

  ЖЖЖ

  В кружке Тани было несколько знакомых Сергея, поэтому он, подойдя, широко улыбнулся всем: – Привет друзья! Привет Галочка! – сказал он, садясь на стул Тани около Галы Серовой. Та улыбнулась: – Тебе уже весело? Ты так жизнерадостно выглядишь.

  – Это потому, что мне приятно видеть среди своих знакомых такую очаровательную девушку. И он, шутя, взял ее руку для поцелуя. Она рассмеялась и вырвала руку.

  – Ты, кажется, выпил даже больше, чем говорят.

  – Это вино любви, – смеясь и с чувством ответил он. «Пу-ускай проходят века, но власть любви велика. Она-а...» – запел он, наклонившись к ней. – Я, Галочка, тоже влюблен и буду за тобой ухаживать. Хотя... за тобой, вероятно, ухаживает Захар, который ревниво смотрит в другую сторону. – Захар повернулся к ним и улыбнулся.

  – Захар ухаживает за Таней, – лукаво ответила Гала.

  – Это правда? – заинтересованно спросил Сергей.

  – Та нет, – начал краснеть Захар.

  – А-а, ну раз отрицаешь, значит, правда. А ты не красней, ты ж уже большой.

  – От, сатана, – не выдержал и рассмеялся Захар, а с ним и другие.

  – Значит, Захар за тобой не ухаживает, – продолжал Сергей, – наверно, товарищ Чеботарев, – кивнул он на аспиранта-филолога.

  – Он тоже за Таней.

  -Да? – удивился Сергей и внимательно посмотрел на того. Чеботарев попытался улыбнуться, но улыбка у него как-то не получилась.

  – Ну, тогда, наверное, избранник муз, – кивнул он на университетского поэта Семена Буривоя. – Он пел дифирамбы. Вероятно, очень приятно, когда признаются в любви в рифму.

  – Нет, он поет дифирамбы тоже Тане.

  Сергей еще больше изумился.

  – Ну, тогда значит Васька.

  – Нет, он тоже за Таней.

  – А-а, теперь мне ясно, за тобой ухаживает этот высокий широкоплечий красавец, танцующий с Таней.

  – Нет, он тоже за Таней.

  – Как, пять человек и все за Таней? Друзья мои, – взволнованно заговорил он, – это непонятно. Ведь это нелогично, следовательно, неразумно, ergo недопустимо. Ведь пять человек, питающих светлые чувства к одной, это, по меньшей мере, четыре трагедии, четыре разбитых сердца, четыре сломанных чувства, четыре растоптанных букета. Опомнитесь, друзья! Вы стоите над пропастью!

  – Как бы ты заткнулся, – с дружеской непосредственностью сказал Васька.

  – Что? Хотя... я понимаю, голос разума не дойдет сейчас до вас. Но наступит время, вы вспомните меня. И проклянете день и час, и ту минуту, в которую вы не послушали меня. Впрочем, что касается меня, – перешел он с пророческого на рассудительный тон, – то для меня данная ситуация, несомненно, выгодна. Если все молодые люди ухаживают за одной девушкой, то один, не лишенный привлекательности молодой человек, имеет возможность ухаживать за всеми девушками. Девушки! Как я вам нравлюсь? – И он принял соответствующую героически-меланхолическую позу.

  – Что с тобой? – спрашивала Гала. – Впервые вижу тебя в таком телячьем настроении. Чем это объяснить?

  – Cherchez Cez fammes, Галочка.

  Хотя, я, кажется, действительно слишком разошелся, думал он. Едва ли такой развязный человек сможет успешно волочиться за Таней. А вслух сказал:

  – Только не спеши обманываться внешностью, зри в корень. В каждой груди есть своя змея. Но кому повем печаль мою?

  – Как это интересно и даже таинственно, – насмешливо сказала она.

  – Я расскажу тебе очень правдоподобный случай в моей жизни, а сейчас трагичные сюжеты просто не вмещаются в моей голове.

  В это время растворились обе створки дверей в столовую, и Лора пригласила к столу.

  За столом он уселся между Галой и одной из подруг Тани. По другую сторону Галы сидел Захар, а далее Таня. Виола сидела на противоположной стороне стола, наискосок.

  Большая люстра, свисавшая с потолка, ярко освещала белоснежную скатерть. Столовое серебро пока еще холодно сверкало рядом с тонким фарфором, блюдами красиво приготовленных яств. Хрусталь бокалов застыл, готовый заискриться, запениться холодным огнем жгучей влаги.

  И вот все это оживилось, вспыхнуло, засверкало зайчиками, зазвенело ножами и вилками. Проголодавшаяся компания принялась с увлечением уничтожать вкусные блюда.

  Вначале разговор и шутки с трудом пробивали себе путь в горле, подавляемые пищей и обливаемые вином. Кое кто из ребят, не привыкших к такой роскоши, обстановки и сервировки стола, вначале осторожно оглядывались по сторонам, боясь ударить лицом в грязь.

  Захар вначале очень несмело приглядывался к своей тарелке, искоса поглядывая на Таню, ловко орудовавшую ножом и вилкой. Она пришла на помощь и наложила ему на тарелку разных вкусных вещей. Однако он, несмотря на то, что Таня деликатно отвернулась, продолжал мяться.

  – Захар, вы умрете с голоду, – улыбнулась она. Он пробормотал даже что-то того, что он не голоден.

  Сергей, искоса наблюдавший за ними, протянул вилку и стянул из тарелки Захара очень вкусно выглядевший, положенный ему Таней кусок. Захар заметил проделку Сергея, когда тот уже подносил уворованное ко рту, он даже сделал инстинктивное движение вслед за пропажей. – От, ирод, – вырвалось у него с искренним изумлением. Вокруг рассмеялись.

  – Ты Захар не зевай. Это такой друг, что из-под носа утянет, – подмигнул ему Сашка среди общего смеха.

  Такие проделки упрощали обстановку и стеснявшиеся чувствовали себя все свободнее. Скоро, после нескольких бокалов вина (любители пили водку) языки развязались. Как огоньки в костре вначале вспыхивают в разных местах и несмело лижут крупные холодные сучья, так и разговор вначале нерешительно звучал и замолкал то на одном, то на другом конце стола. Но огонь разгорается, скоро захватывает весь костер, и он вспыхивает, полыхает ярким пламенем; весело трещат самые толстые сучья и стреляют во все стороны яркими искрами-метеорами. Лица сгрудившихся вокруг радостно отражают танец огня, а из глаз их, кажется, вылетают веселые теплые искорки и вместе с пламенем и приятно ласкающими обоняние взметаются в темень неба.

  Разговор за столом скоро стал общим. Громкие голоса, шутки, остроты летали с одного конца до другого, сплетаясь в веселый гам пирующей студенческой компании. Там и сям возникавший смех все чаще разрастался в общий хохот.

  Только когда перешли к сладкому, немного затихли. Большинство выкричалось и высмеялось. Кто-то предложил устроить импровизированный концерт художественной самодеятельности – чтобы каждый по своему вкусу что-нибудь рассказал, спел, сыграл, плясал. То было встречено общим одобрением. Стихийно в роли конферансье оказался Сергей. Он устанавливал порядок выступлений и с веселыми комментариями представлял «публике» выступавших.

  Концерт получился очень интересный. Один рассказал веселый случай, другой – свежий анекдот о чудаке профессоре, третий – проделку на экзамене. Рында рассказал о случае с их студенткой Нелли Дидученко, которая отличилась изумительной способностью выступать на семинарах, совсем не готовясь к ним. Она как-то ухитрялась, отвечая смотреть в лицо преподавателю и одновременно слово в слово читать лежащий перед ней на столе конспект. А так как она всегда брала конспекты лучших студентов, то выступления у нее получались очень содержательные. Аудитория с трудом удерживалась от хохота, когда слишком доверчивый Ерепенин солидно разбирал ее выступления и хвалил за глубину изложения. А она скромно потупляла свои красивые невинные глазки. Казус получился, когда Ерепенин вызвал ее совершенно неожиданно для нее. Он, вероятно, забыл, что она отвечала на прошлом занятии; или ему еще раз захотелось послушать содержательный ответ. Нелька поднялась и даже темы занятия не знает. Ну, ребята схватили конспект Федьки Барабаша и положили перед ней. У Федьки конспект был хороший, но на отдельных листках из блокнота. А во время перемены ребята дурачились, бросались портфелями, и листки рассыпались. Петрига собрал их и опять уложил в портфель. Но листки оказались совсем перепутанными. Ну, начала Нелька уверенно, гладко; переворачивает листок и жарит дальше, но вдруг она сама остановилась, – поняла, что это не из той оперы, – и стала быстренько переворачивать бумажки. Ребята сообразили, в чем дело, некоторые потихоньку начали прыскать. Следующего листка она не нашла, тем более что они были не пронумерованы. Но она не растерялась и стала продолжать. Ерепенин, вероятно, думал о чем-то своем, – слушает ее и кивает головой. Ребята уже все поняли – переглядываются, подмигивают. Ну, а когда она с третьего листка стала, махнув на логику, уверенно продолжать совсем другой вопрос, Вадька Стрекуленко, есть у нас такой смешливый парнишка, не выдержал и как фыркнет, а у него был насморк. Тут уж никто не выдержал, все так и грохнули, так и легли. Ерепенин вскочил – не понимает в чем дело. Стал отчитывать Вадьку, а тот головы поднять не может, сидит, трясется весь и подвывает. Ерепенин обиделся, выгнал его и послал к декану. А мы хохочем, еле утихомирил нас. А Нельку посадил. – Вы, – говорит, – хорошо излагаете, только недостаточно продумали ответ, нужно больше стройности. А она хоть бы глазом моргнула. Опустила ресницы и даже обиженно села. А он чуть ли не извиняется перед ней – дескать, я понимаю, конечно, при такой дисциплине нелегко логично построить ответ.

  Отец Сеньки Бухало был одним из ближайших друзей Котовского, и Сенька рассказал два очень интересных эпизода из жизни легендарного полководца гражданской войны.

  Виола с огромным успехом спела, сама себе аккомпанируя, два новых танго. Читали Чехова, Мопассана, Васька прочел Маяковского – отрывок из «Облака в штанах». Сергей, помнивший многие страницы Ильфа и Петрова на память, прочел диалог Лоханкина и Варвары из «Золотого теленка». Читал он хорошо, и история ревнивого интеллигента Лоханкина вызвала общий смех. Вообще, большинство импровизированных выступлений было рассчитано не на слезы слушателей, а на смех. Всем хотелось или боевой революционной романтики, или здорового смеха молодости, бодро и светло глядящей на жизнь и видящей в ней так много и радостного и смешного.

  Ничто, пожалуй, так не сближает людей, как общий смех. Все становятся проще, открытее, дружелюбнее. Вероятно потому, что настоящая радость по своей природе коллективистична, ею хочется поделиться с друзьями. Смеясь вместе, люди громко высказывают себя и убеждаются, что они единомышленники.

  Для заключения концерта Сергей оставил Таню. Она, еще улыбаясь над Лоханкиным, подошла к роялю и уселась на табурет. Сергей еще раз подумал, как она хороша с этой улыбкой и яркими темными глазами, как ей идет и черное платье с красной розой у плеча, и сверкающий черный лак рояля.

  Она, немного подумав, ударила по клавишам и запела своим мягким, приятным голосом. Каждая нота ее пения завораживала чистым, глубоким и задушевным чувством. То, что она запела, прозвучало вначале немного неожиданно после танго, которые пела Виола – это была песня о Каховке. Слова и мелодия ее затрагивали самые живые, интимные струны души. В песне звучала родная каждому романтика революции и гражданской войны. Уже второй припев подхватили подруги Тани; ребята и девушки окружали рояль, сливали в одно свои голоса, пока они все не сплелись в едином мощном звучании хора.

  Получалось дружно и хорошо.

  Сергей вдруг заметил, что стоит, положив руки на плечи своим соседям, справа это был Игорь, а слева Ирочка, одна из подруг Лоры. И все так стояли, тесно сгрудившись, увлеченно и мечтательно глядя куда-то в даль. Было очень хорошо ощущать на плечах горячие руки товарищей и бездумно, радостно плыть по чистой, прозрачной и величественной реке звуков, поющих о революции, молодости и дружбе.

  Всем было жаль, когда песня кончилась. Посмотрев на лица окружающих, Таня вновь ударила по клавишам и запела старую революционную:

  "Наш паровоз летит вперед

  В коммуне остановка.

  Другого нет у нас пути,

  В руках у нас винтовка"

  Все радостно, дружно и мощно подхватили с детства родной мотив.

  – Ух, здорово у нас это получается, – радостно воскликнул кто-то из ребят, когда песня кончилась.

  – А вот за это мы еще не пили, – укоризной прозвучал бас Рынды.

  И хоть он не объяснил, что такое «это», но его все хорошо поняли.

  – Правильно, – послышались голоса, – за это нужно выпить.

  Быстренько наполнили бокалы и вновь собрались у рояля.

  – Только нужен тост.

  – Правильно!

  – Товарищи, – радостно крикнул Сенька Бухало, озаренный идеей, – есть предложение поручить произнесение тоста Тане.

  Все одобрительно зашумели.