Текст книги "Время Андропова"

Автор книги: Никита Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Семичастный смирился и не пытался объясниться с Брежневым. Перед отъездом в Киев, на новое место работы он позвонил Брежневу 24 мая 1967 года. Разговор успокоил генсека, и в своем блокноте он пометил лишь кратко об услышанном от низвергнутого председателя КГБ: «Еду – вопросов у меня нет, на прием нужды нет»[691]691
  Брежнев Л.И. Рабочие и дневниковые записи. Т. 1. С. 221.


[Закрыть]. Ну вот так бы сразу, наконец-то понял, что ничего уже нельзя вернуть назад.

Много лет спустя Семичастный напишет о Шелепине: «…лучший друг, друг всей моей жизни»[692]692
  Семичастный В.Е. Указ. соч. С. 459.


[Закрыть]. В этом признании – тоже ответ: не соратник и сподвижник, а друг. И Брежнев это хорошо знал и понимал, как неразрывны и в то же время опасны такие прочные узы его недругов. И когда Семичастный работал вдалеке от Москвы, Брежнев не упускал его из виду. Следил, не общается ли с Шелепиным[693]693
  Шелест П.Е. Указ. соч. С. 303.


[Закрыть].

Для Андропова переход в КГБ был тоже неожиданным, но он не мог, как Семичастный, воскликнуть, что с ним никто не говорил и не спрашивал. К судьбоносному заседанию Политбюро он был готов. Но когда Брежнев накануне заседания сообщил ему о предстоящем выдвижении – вот это было оглушившей его новостью. Как пишет Александров-Агентов, длительное время работавший помощником генсека: «Назначение в КГБ было совершенно неожиданным для Андропова. Хорошо помню, с каким ошарашенным видом он вышел из кабинета Леонида Ильича после беседы с ним. Я находился тогда в приемной и спросил: “Ну что, Юрий Владимирович, поздравить вас – или как?” – “Не знаю, – ответил он, – Знаю только, что меня еще раз переехало колесо истории”»[694]694
  Александров-Агентов А.М. Указ. соч. С. 265.


[Закрыть]. Конечно, Андропов согласился, и наверняка Брежнев посулил ему статусное повышение: вместо секретаря ЦК – положение кандидата в члены Политбюро, а в перспективе и членство в высшем партийном ареопаге.

А.П. Кириленко

[Из открытых источников]

А.Н. Шелепин

1960-е

[Огонек. 1968]

Обещанное не замедлило себя ждать. На состоявшемся в июне 1967 года пленуме ЦК КПСС Андропов был заметно повышен в статусе. 20 июня утром, открывая пленум, Брежнев первым делом заговорил об Андропове: «Вы все знаете, что мы направили для работы в Комитете госбезопасности т. Андропова Ю.В. – секретаря Центрального Комитета партии (т. Семичастный назначен первым заместителем председателя Совета Министров Украинской ССР).

Политбюро ЦК КПСС считает, что совмещение должности секретаря Центрального Комитета партии с должностью председателя Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР по организационным соображениям несколько неудобно, хотя такая практика в ряде социалистических стран имеется. Мы обсудили этот вопрос в Политбюро ЦК и пришли к единодушному мнению, что целесообразно освободить т. Андропова Ю.В. от обязанностей секретаря Центрального Комитета партии. Однако для повышения роли такого политического органа, каким является Комитет государственной безопасности, Политбюро считает целесообразным избрать т. Андропова кандидатом в члены Политбюро ЦК»[695]695
  РГАНИ. Ф. 2. Оп. 4. Д. 5. Л. 34.


[Закрыть]. Брежнев вынес это предложение на голосование, и пленум одобрил. Андропов обретал силу.

В том же 1967 году Брежнев добил и Шелепина. Он передвинул его из ЦК на профсоюзную работу, назначив председателем Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов. В сентябре 1967 года Шелепин лишился поста секретаря ЦК, правда, членство в Политбюро он сохранил. Его политический вес заметно упал. На протяжении десяти с небольшим лет, пока Шелепин входил в Политбюро, ему ни разу не поручили выступить с докладом на торжественных заседаниях: апрельских – в годовщину рождения Ленина или ноябрьских – в годовщину Октябрьской революции. При этом другие члены Политбюро дважды выступали за те же десять лет, с 1964 по 1975 год. Например, Гришин, Кириленко, Мазуров, Пельше и Суслов.

Одним словом, Шелепина старались оттеснить и не допускать его популяризации и публичных выступлений, которые затем в обязательном порядке публиковались в виде брошюр. Не дали ему выступить и на апрельском (1973) пленуме ЦК. Шелепин подготовил выступление, но его речь осталась в приложении к стенограмме пленума как не произнесенная[696]696
  Там же. Д. 21. Л. 129–130 об.


[Закрыть]. Его окончательно убрали из Политбюро лишь в апреле 1975 года, и помог это сделать Андропов, ловко напомнив о фактах, дискредитирующих Шелепина в глазах Запада. Уже будучи председателем КГБ, Андропов в июле 1974 года направил в ЦК КПСС записку, где сообщал об ожидаемой негативной реакции в ФРГ на возможный визит туда лидера советских профсоюзов Шелепина. Андропов писал о поднятой семьей Степана Бандеры и членами ОУН в ФРГ шумной кампании и также напомнил о наличии фамилии Шелепина в розыскных списках[697]697
  Исполнителем посланного в ЦК КПСС документа значится начальник 1-го отделения 2-го отдела 5-го управления КГБ при СМ СССР Н.М. Голушко, отвечавший за борьбу с «националистами».


[Закрыть]. Да, все точно, фамилия Шелепина как организатора убийства в 1959 году Степана Бандеры в Мюнхене украсила немецкий список разыскиваемых уголовных преступников.

Брежнев не ошибся с выбором Андропова на пост руководителя КГБ. Новый председатель, презрев строгие партийные инструкции, был готов выполнять любые поручения Брежнева. Согласно решению ЦК еще от декабря 1938 года и изданным на его основе приказам НКВД, а позднее КГБ, органам госбезопасности строго-настрого запрещалось вести слежку против работников партийно-советской номенклатуры[698]698
  Лубянка: ВЧК – ОГПУ – НКВД – НКГБ – МГБ – МВД – КГБ. 1917–1991: Справочник / под ред. акад. А.Н. Яковлева; авт. – сост.: А.И. Кокурин, Н.В. Петров. М., 2003. С. 600–601.


[Закрыть]. А если очень нужно и об этом просит Брежнев? Андропов не колебался, понимая политическую важность момента. В начале 1971 года за членом ЦК Семичастным от квартиры до Кремля, куда он направился на пленум ЦК, следовали сотрудники наружного наблюдения КГБ, а его телефон прослушивали[699]699
  Семичастный В.Е. Указ. соч. С. 418–419, 440–442.


[Закрыть].

Николай Егорычев – первый секретарь Московского горкома КПСС, потерявший должность после резко критического и обидевшего Устинова выступления на июньском (1967) пленуме ЦК, пишет, как его помощников из Московского горкома приглашали в КГБ и «настойчиво выясняли, когда и с кем я встречался, какие были разговоры и т. д. Все мои разговоры на работе и дома прослушивались»[700]700
  Егорычев Н.Г. Солдат. Политик. Дипломат: Воспоминания об очень разном. М., 2017. С. 260.


[Закрыть]. Егорычев уверен, что у Брежнева был замысел провести в 1968 году пленум ЦК и по примеру 1957 года разоблачить на нем новую «антипартийную группу» – Шелепина, Семичастного, Месяцева, Егорычева и других «комсомольцев»[701]701
  Там же.


[Закрыть]. Для того и занарядили Андропова и подчиненный ему аппарат КГБ, чтобы собрать необходимые факты. «Но, – заключает Егорычев, – Брежнев не решился на громкое дело: тогда еще вокруг него не было того всеобщего подобострастия окружающих, которое он насадил и которое расцвело пышным цветом вокруг него позднее, потому и решил расправиться с нами поодиночке»[702]702
  Егорычев Н.Г. Указ. соч. С. 260–261.


[Закрыть].

С этим трудно согласиться. Поодиночке-то, конечно, их всех поснимали с должностей и прижали. Каждого в свое время. Но не таков был Леонид Ильич, чтобы вообще затевать такие громкие дела. Он всегда предпочитал действовать методично, но не спеша, удаляя из окружения и отстраняя от должностей своих соперников одного за другим. «Без надрыва», как он любил говорить. И Андропов ему был в этом деле надежной опорой. Для того Брежнев и дал ему должность председателя КГБ.

А дело против Аллилуевой продолжало разворачиваться в полном соответствии с наработками КГБ времен Семичастного. В конце мая 1967 года грянули разоблачительные статьи в центральной прессе. Одна другой гаже. Достаточно привести их названия: «О пасквилях на “высоком уровне”» (Правда. 27 мая), «Доллары Светланы» (Комсомольская правда. 31 мая), «Богоискательница… за доллары» с пояснением в подзаголовке: «ЦРУ делает святошу миллионершей» (Известия. 2 июня). И что характерно, особый упор на деньги. Ну да, это для советского человека больная тема. Кажется, размеры авторского гонорара беглянки больше всего будоражили сознание советских руководителей, а уж завистливых обывателей это сражало наповал. Понятно, горбатясь в Советском Союзе, таких денег за всю жизнь точно не заработаешь.

Теперь за дело взялся Андропов, но ничего выдумывать не стал. Просто все те же замыслы, с которыми выступил Семичастный, стал претворять в жизнь. Первым делом – сбить волну восторженных ожиданий на Западе. Выход книги Светланы Аллилуевой был запланирован на сентябрь. Времени в обрез, надо было торопиться. Но кому поручить пиратским образом вбросить в зарубежную прессу, если не саму «правильно» отредактированную книгу, так хотя бы фрагменты из нее? Абы кого не попросишь. Это следует сделать так, чтобы выглядело естественно, как будто материал не из «мутного источника». Никакой, даже пунктирной линии от КГБ не должно прослеживаться. И в публикаторах должен значиться человек известный в журналистских кругах. И такой человек у КГБ на примете был. Виктор Луи – един в нескольких ипостасях: советский гражданин – журналист, корреспондент английской газеты, наконец, человек выполнявший поручения КГБ. Последнее – особенно пикантно и до сих вызывает у историков жгучий интерес и споры. Так он агент или не агент?

Луи действовал с выдумкой. Ну, во-первых, сочинил складную историю о том, как он заполучил рукопись. Тут все просто. Он будто бы получил фотокопию книги из «диссидентских» кругов[703]703
  Кеворков В. Виктор Луи: человек с легендой. С. 162–164.


[Закрыть]. Ясное дело, не говорить же, что книгой его снабдили офицеры КГБ. Во-вторых, Луи решил подготовить материал так, как будто это его журналистское расследование. Нанес визит оставшимся в Москве сыну и дочери Аллилуевой, раздобыл у них множество семейных фотографий и иллюстрировал ими фрагменты книги Аллилуевой, сделав от себя журналистские вставки[704]704
  Там же. С. 172–174, 179.


[Закрыть]. Теперь все выглядело как его авторский материал, за который он мог сам получить гонорар. Ну да, КГБ дал ему подзаработать.

Первый очерк под заголовком «Дети о Сталине» Луи опубликовал в английской газете «Ивнинг ньюс» 20 июля 1967 года[705]705
  Там же. С. 181.


[Закрыть]. Бешеная активность Луи в проталкивании материалов в западную прессу какие-никакие результаты дала. До публики донесли главное, что хотел Кремль. Убедить всех в простой вещи: то, что пишет в своей книге Аллилуева, «неинтересно». И, конечно, дискредитировать автора. Тут и интервью первого мужа Светланы, и рассказы о ее многочисленных романах[706]706
  Хреков А. Король шпионских войн: Виктор Луи – специальный агент Кремля. М., 2010. С. 121.


[Закрыть]. Ничем Луи не брезговал. Не гнушались ничем и в ЦК. Решением Политбюро 3 августа 1967 года были утверждены и разосланы директивы советским послам за рубежом «для доведения до сведения» политических кругов этих стран мнения Кремля об Аллилуевой и ее книге. И там замечательный пассаж: «О моральном облике Аллилуевой говорит тот факт, что к 40 годам жизни она только официально сменила пять мужей»[707]707
  Директивы утверждены решением Политбюро ЦК КПСС П49/45 от 3 августа 1967 года (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1565. Л. 26).


[Закрыть]. Ну что тут скажешь – убойный факт, объясняющий все на свете, в том числе и то, почему не стоит всерьез воспринимать воспоминания дочери Сталина.

В КГБ подводили итоги. В сообщении 12 августа 1967 года в ЦК КПСС «о продвижении фрагментов рукописи» Аллилуевой отмечалось: «С использованием материалов, распространенных КГБ, за последние дни вышли газеты…», далее шли названия десятка видных изданий и среди них, конечно, «Ивнинг ньюс»[708]708
  Сообщение КГБ при СМ СССР в ЦК КПСС № 2054-А от 12 августа 1967 года (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1565. Л. 44).


[Закрыть]. А что же в результате этих титанических усилий? Ну прежде всего заставили официальных издателей поторопиться и выпустить книгу Аллилуевой досрочно. В Англии – уже в августе. Вроде бы этого и хотели. Хуже другое – вся закулисная возня вокруг книги демаскировала намерения КГБ. Более того, на Западе все разгадали. Проницательные журналисты поняли смысл происходящего: «Корреспондент журнала “Ньюсуик” утверждает, что кампания по преждевременному опубликованию рукописи выгодна для русских и имеет своей целью срыв сенсации в связи с намерением издать книгу С. Аллилуевой в канун Юбилея Октябрьской революции»[709]709
  Там же.


[Закрыть]. Американцы пошли по следу и стали выяснять, откуда в Европе появилась еще одна рукопись книги. В КГБ бросились заметать следы: «…принимаются меры, чтобы до американской стороны была доведена выгодная нам версия о происхождении рукописи С. Аллилуевой»[710]710
  Там же. Л. 45.


[Закрыть].

Тем не менее в целом Андропов был доволен. Эпопея с воспоминаниями дочери Сталина стала его боевым крещением в КГБ. Серьезная внешнеполитическая акция, в которой были задействованы лучшие силы, погрузила Андропова в закулисную жизнь разведки и контрразведки, многое открыла и многому научила. Он увидел и оценил силу и возможности возглавляемой им организации.

И хоть не все цели были достигнуты, а часть планов не реализована, Светлане Аллилуевой и ее издателям изрядно помотали нервы. Андропов был впечатлен оборотистостью Виктора Луи – вот это размах! Послушав отзывы связанных с ним оперативников, ему захотелось лично увидеть удачливого журналиста, а еще раньше – наградить его.

А награждать, оказалось, было за что. Без особого труда в недрах КГБ было подготовлено письмо с представлением Виктора Луи на награждение орденом Красной Звезды. Андропов его без колебаний подписал и направил в ЦК. Вопросы награждения орденами решались на уровне Политбюро ЦК. В «особой папке» решений Политбюро награждение Луи значится как «Вопрос КГБ». Это решение П69/24-оп от 7 февраля 1968 года, озаглавленное «О награждении Луи В.Е. орденом Красной Звезды»[711]711
  Решение Политбюро ЦК КПСС П69/24-оп от 7 февраля 1968 года «Вопрос КГБ».


[Закрыть]. И только после этого 13 февраля был выпущен Указ Президиума Верховного Совета СССР № 2367-VII о награждении Луи Виктора Евгеньевича орденом Красной Звезды «за успешное выполнение заданий». Чьих заданий не уточнялось. Но судя по тому, из какого ведомства исходила инициатива о награждении, все понятно. Разумеется, этот Указ не попал в печать.

Письмо Андропова в ЦК с просьбой рассмотреть вопрос о награждении Луи датировано 2 февраля 1968 года и зарегистрировано под номером 243-А в перечне исходящих документов[712]712
  Записка Ю.В. Андропова № 243-А от 2 февраля 1968 года приложена к подлиннику вышеупомянутого решения Политбюро ЦК КПСС.


[Закрыть]. В нем много интересного и заслуги перечислены, в том числе в деле Аллилуевой. Но главное, что привлекает внимание – один вполне боевой эпизод, относящийся ко времени фестиваля молодежи и студентов в Хельсинки в 1962 году.

Вот где Луи особо отличился. Он поджег то ли офис «антифестивальщиков», то ли место их постоянного пребывания – что-то типа их штаб-квартиры. Главное, натравить на них финскую полицию, выставив участников «контрфестиваля» возмутителями спокойствия и людьми, создающими проблемы и опасными для общества. Что-то вроде: вот смотрите – перепились и устроили пожар, так ведь весь город спалят! Ему, представлявшемуся корреспондентом газеты «Ивнинг ньюс», было проще простого навестить нужный офис и оставить в нем зажигательный пакет.

Руководитель советской делегации на фестивале в Хельсинки Сергей Павлов недвусмысленно дал понять, кто ему мешал: «Нелишне отметить, что в кучке провокаторов, взвинченной парами виски, многие говорили с вашингтонским или боннским акцентом»[713]713
  Правда. 1962. 8 августа.


[Закрыть]. Да, фестиваль встретил в Хельсинки серьезное противодействие. Делегация советской молодежи разместилась на пришвартовавшемся в порту теплоходе «Грузия» Черноморского пароходства. В город выходили группами. Опасались провокаций со стороны финской молодежи, не согласной с советской пропагандистской направленностью фестиваля. Луи – корреспондент иностранной газеты и одновременно… ну понятно кто, не был связан групповой дисциплиной и передвигался свободно.

Как ориентировался Луи в сложной заграничной обстановке, с кем контактировал, кто в Хельсинки направлял его действия, поддерживал, прикрывал и снабжал всем необходимым для выполнения задания? Об этом можно только строить догадки. Но кое-что интересное, связанное с этой поездкой, есть в сохранившихся архивных документах. Если взглянуть на список советской делегации, бросаются в глаза знакомые фамилии. Например, Лазовик Геронтий Павлович – ответственный организатор отдела комсомольских органов ЦК ВЛКСМ по союзным республикам[714]714
  РГАСПИ. Ф. М-3. Оп. 17. Д. 39. Л. 61.


[Закрыть]. В хозяйственной группе значится Голуб Владимир Яковлевич, 1922 года рождения, член КПСС с незаконченным высшим образованием, референт Комитета молодежных организаций СССР[715]715
  Там же. Д. 44. Л. 138.


[Закрыть]. В его обязанности входило размещение советской делегации, бытовое обслуживание участников фестиваля, обеспечение встреч членов советской делегации с зарубежными гостями[716]716
  Там же. Д. 45. Л. 25.


[Закрыть].

Присутствие Лазовика и Голуба в Хельсинки многое объясняет. Во-первых, оба – сотрудники госбезопасности. Голуб воевал в знаменитом 1-м мотострелковом полку ОМСБОН войск НКВД, после войны – сотрудник Судоплатова, принимал участие в его тайных акциях по устранению людей внутри страны. Белорус Лазовик с мальчишеских лет воевал в партизанском отряде и соответствующую выучку и опыт приобрел.

Но не только эти двое негласно представляли в Хельсинки всевидящее око КГБ. Выехал на «передний край» и сам Филипп Бобков – сотрудник 2-го главка КГБ, боровшийся с крамолой. По окончании фестиваля Сергей Павлов особо ходатайствовал перед председателем КГБ Семичастным о награждении группы чекистов: «Особо отмечаем большую работу, проведенную группой товарищей во главе с тов. Бобковым Ф.Д.»[717]717
  Там же. Д. 39. Л. 3.


[Закрыть].

В общем, с точки зрения Андропова, боевой орден Луи вполне заслужил. Быстро втянувшись в лубянскую жизнь, и в полном соответствии с принятыми там привычками Андропов назначил аудиенцию Виктору Луи на конспиративной квартире. Не приглашать же его прямо на Лубянку. В главном здании КГБ лишних глаз хватает.

Луи был под впечатлением. Как же! Сам председатель КГБ пожелал с ним встретиться! Сделанные Луи наблюдения и выводы о характере Андропова, скорее, комплиментарны и даже чересчур художественны. И все же: «Самым привлекательным мне показалось то, что его внешняя целостность покоилась на внутренней противоречивости. Андропов был, несомненно, личностью творческой, а значит – сомневающейся. Однако человеческие проявления скрывал, опасаясь, что сомнения примут за некомпетентность, добро – за слабость, а привычку хорошо обдумывать, прежде чем действовать, – за излишнюю осторожность. Ум, быстрая реакция и хорошее знание природы человека, в первую очередь его слабостей, подняли Андропова на должную высоту, и были все основания надеяться, что, обладая этими качествами, он сможет разумно управлять людьми»[718]718
  Кеворков В. Виктор Луи: человек с легендой. С. 212–213.


[Закрыть].

Формировать свою команду в КГБ Андропов начал моментально. Еще не сев толком в кресло председателя, он утром 19 мая 1967 года был на приеме у Брежнева. Тут же присутствовал и Ардальон Малыгин, отвечавший в ЦК за кадры КГБ[719]719
  Брежнев Л.И. Рабочие и дневниковые записи. Т. 2. С. 190.


[Закрыть]. В тот же день уже на Лубянке Малыгин ввел Андропова в курс дела относительно организации и структуры главков и управлений КГБ[720]720
  Команда Андропова. М., 2005. С. 72.


[Закрыть]. На переход своих ближайших людей из ЦК в КГБ Андропов получил добро. Но все же полной свободы рук у Андропова не было. Брежнев навязал ему и своих людей.

Со своим отделом в ЦК КПСС Андропов расстался не сразу. Еще 24 мая, участвуя в заседании Секретариата ЦК, он выразился: «наш отдел». Речь шла об экономическом сотрудничестве с зарубежными странами, и Андропов напомнил присутствующим: «В связи с ликвидацией Отдела по внешнеэкономическим связям все его функции легли на наш отдел. Поэтому работы сейчас стало очень много, и той небольшой группе товарищей, которые занимаются этими вопросами, очень трудно работать. Я бы просил этот сектор укрепить»[721]721
  Секретариат ЦК КПСС. Записи и стенограммы заседаний. 1965–1967 гг. С. 198.


[Закрыть]. Суслов моментально откликнулся и предложил дать дополнительные штатные единицы отделу Андропова. Хотя Андропову уже надо было бы больше думать о будущих кадровых перестановках в госбезопасности.

На ключевые должности в КГБ были назначены новые люди. Прежде всего 2 июня был заменен начальник 9-го управления КГБ, отвечавший за охрану членов Политбюро, 11 июля был сменен комендант Московского Кремля, 24 июля новым начальником 2-го главка КГБ (контрразведка) был назначен Георгий Цинев и в тот же день в кадры КГБ был зачислен с партийной работы Виктор Чебриков с назначением начальником управления кадров КГБ и присвоением звания полковника.

В.М. Чебриков

[Из открытых источников]

Среди получивших новые назначения наиболее заметным стал Семен Цвигун – давний друг Брежнева. Он 23 мая 1967 года с должности председателя КГБ при Совете министров Азербайджана был назначен заместителем председателя КГБ, и в том же году 24 ноября стал первым заместителем у Андропова. Не был забыт и Ардальон Малыгин – его одарили 8 июня 1967 года должностью зампреда КГБ и в том же году присвоили звание генерал-майора.

Эти кадровые перестановки были отчасти следствием компромисса. Выдвижение получила не только креатура Андропова, но в аппарате КГБ были расставлены и люди Брежнева. Замены шли бойко и споро. Андропов хорошо понимал – кадры надо менять сразу и решительно. Позднее делился опытом с новоназначенным польским министром внутренних дел: «На личном опыте я убедился, что такие замены нужно делать как можно скорее. Позже, когда поработаешь с теми, кого следовало бы убрать, это делать во сто крат сложнее. Уже привыкаешь к ним, будет просто труднее разговаривать с ними, возникают какие-то препятствия, тогда как замена сразу, в начале деятельности на новом месте, является делом естественным и не вызывает ни у кого вопросов. Избавляйтесь от неугодных руководителей сейчас, позже будет труднее сделать это»[722]722
  Павлов В.Г. Руководители Польши глазами разведчика. С. 337.


[Закрыть].

Своего многолетнего помощника Крючкова 24 мая 1967 года Андропов назначил помощником председателя КГБ, присвоив ему сразу звание полковника, а через полтора месяца, 7 июля, он стал начальником секретариата КГБ. Это был вполне осознанный выбор. Крючков отличался «необычайной пунктуальностью и организованностью», он «работал как часы»[723]723
  Грушко В.Ф. Судьба разведчика. М., 1997. С. 185.


[Закрыть]. Трудоголик с гипертрофированной самодисциплиной: «Каждое утро он просыпался ровно в 6:20 и в течение часа делал зарядку по программе, которую разработал сам. Ровно в 9:00 он был на рабочем месте. Напряженный рабочий день обыкновенно заканчивался в 9–10 часов вечера. Он работал и по субботам, а в воскресный выходной можно было назвать таковым лишь условно, потому что Крючков постоянно находился на связи и был доступен в любое дня и ночи»[724]724
  Там же.


[Закрыть].

Не всех, работавших с ним в ЦК, Андропов удостоил чести пригласить с собой в КГБ. Кто-то был не очень к нему близок, кто-то не годился по своим качествам. А кто-то, прямо скажем, староват. С декабря 1958 года помощником заведующего отделом, затем с декабря 1962 года помощником секретаря ЦК Андропова работал Александр Кудряшов. Он был почти ровесник своего шефа – лишь на год младше. Андропов мог знать его еще в годы комсомольской карьеры. В 1938 году Кудряшов был заместителем начальника политотдела Верхневолжского пароходства по комсомолу, а затем выдвинулся на должность первого секретаря Горьковского обкома комсомола. Верхняя Волга и совещания комсомольского актива в Горьком – ну как такое забыть. Речники-комсомольцы снова встретились. И есть что вспомнить и о чем поговорить. В апреле 1965 года Кудряшов повышен до заместителя заведующего отделом, а на освободившееся место помощника секретаря ЦК Андропов выдвинул верного ему Крючкова. Его-то и взял с собой в КГБ. Кудряшов же остался в ЦК и в мае 1968 года стал помощником нового секретаря ЦК Катушева, принявшего кураторство над почти на год осиротевшим отделом Андропова[725]725
  Биографию А.Ф. Кудряшова см.: Зеленов М.В., Пивоваров Н.Ю. Указ. соч. С. 355–356.


[Закрыть].

В КГБ Андропов взялся лично курировать ключевые подразделения – 1-й главк (разведка), 9-е управление (охрана руководителей), 11-й отдел (руководство представительствами КГБ в социалистических странах), Инспекцию при председателе КГБ и секретариат КГБ[726]726
  Лубянка: ВЧК – ОГПУ – НКВД – НКГБ – МГБ – МВД – КГБ. 1917–1991. С. 165.


[Закрыть].

«Пятка»

Во главе КГБ Андропов обозначил приоритеты в деятельности органов госбезопасности, придав первостепенное значение усилению борьбы со всякого рода отклонениями от идеологических партийных канонов. В июле 1967 года он четко сформулировал новую линию и задачи КГБ в борьбе с «идеологическими диверсиями». Андропов заявил о враждебных попытках «подтачивать советское общество с помощью средств и методов, которые с первого раза не укладываются в наше представление о враждебных проявлениях», и пояснил: «Более того, можно сказать, что противник ставит своей целью на идеологическом фронте действовать так, чтобы по возможности не преступать статьи уголовного кодекса, не преступать наших советских законов, действовать в их рамках, и, тем не менее, действовать враждебно». В качестве мер противодействия Андропов ограничился лишь общим призывом: «Все это, разумеется, требует большой и напряженной работы со стороны товарищей, которые теперь идут на работу в органы государственной безопасности»[727]727
  Андропов Ю.В. Ленинизм – неисчерпаемый источник революционной энергии и творчества масс. С. 100.


[Закрыть].

Подобное теоретизирование означало только одно – распознать враждебность тех или иных действий или высказываний советских граждан могут лишь органы КГБ. Только они могут решить, что именно не укладывается «в наше представление о враждебных проявлениях». Определить, всем объяснить и уложить во вновь формируемые признаки «враждебности». Напрашивается и второй вывод, еще более серьезный. Если те или иные действия граждан не нарушают закон, то и преследовать их не за что. Но с точки зрения Андропова это не так. Важна не формальная законность, а достижение единомыслия граждан и их подчинение идеологическим доктринам. И двигаться к этой цели можно, не обращая внимания на мелочную законность. Главное – любыми средствами пресечь малейшие проявления свободомыслия. Отсюда вытекала и необходимость создания специального подразделения в КГБ, призванного бороться со всеми видами явной и скрытой «крамолы».

Андропов уловил основной идущий сверху посыл об усилении идеологической работы. Между тем аппарат КГБ не поспевал за временем. Как раз накануне смещения Семичастного в марте 1967 года состоялось совещание руководящих работников контрразведки КГБ, на котором была отмечена тревожная тенденция. В 1965–1966 годах было заведено в целом в 7 раз меньше дел оперативной разработки (ДОР), чем в 1963–1964 годах, причем на советских граждан по окраске «шпионаж» в 8 раз меньше и в 5 раз меньше по окраске «антисоветская агитация и пропаганда». А общее число дел оперативной проверки (ДОП) за последние два года уменьшилось на 63 процента. В 53 органах КГБ – УКГБ на 1 января 1967 года вообще не имелось в производстве дел оперативной разработки по «шпионажу», в 19 органах не было ни ДОР, ни ДОП по «шпионажу»[728]728
  ЦА ФСБ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 117. Л. 19.


[Закрыть].

Первым значительным шагом Андропова стало образование печально известного 5-го управления КГБ. В записке в ЦК КПСС от 3 июля 1967 года Андропов в мрачных тонах обрисовал картину «наращивания и активизации подрывных действий реакционных сил», указав, что эти силы делают ставку «на создание антисоветских подпольных групп, разжигание националистических тенденций, оживление реакционной деятельности церковников и сектантов». Далее в записке говорилось о том, что «под влиянием чуждой нам идеологии у некоторой части политически незрелых советских граждан, особенно из числа интеллигенции и молодежи, формируются настроения аполитичности и нигилизма, чем могут пользоваться не только заведомо антисоветские элементы, но также политические болтуны и демагоги, толкая таких людей на политически вредные действия». Заметив попутно, что «линия борьбы с идеологической диверсией» ослаблена, Андропов предложил создать в центре и на местах самостоятельные управления (отделы) КГБ, возложив на них задачи «организации контрразведывательной работы по борьбе с акциями идеологической диверсии на территории страны»[729]729
  РГАНИ. Ф. 3. Оп. 80. Д. 453. Л. 17–22; опубликовано в: Лубянка: ВЧК – ОГПУ – НКВД – НКГБ – МГБ – МВД – КГБ. 1917–1991. С. 711–714.


[Закрыть].

Предложения Андропова нашли полную поддержку и понимание в ЦК. На заседании Политбюро 17 июля 1967 года было принято решение об организации 5-го управления КГБ по борьбе с «идеологической диверсией» и соответствующих пятых подразделений на местах. Более того, была существенно расширена сеть местного представительства КГБ. В 200 районах и городах, где их раньше не было, создавались аппараты КГБ, которые теперь именовались городскими или районными отделами КГБ. В решении Политбюро (П47/97-оп) от 17 июля 1967 года также говорилось об увеличении общего штата КГБ на 2250 единиц (из них 1750 офицеров, причем по центральному аппарату 100 офицеров). В тот же день вышло и постановление Совета министров СССР № 676–222 от 17 июля 1967 года об увеличении штатной численности органов КГБ[730]730
  Там же.


[Закрыть].

Приказ № 0097 председателя КГБ при СМ СССР о внесении изменений в структуру Комитета госбезопасности и его органов на местах

27 июля 1967

[ГДА СБУ Ф. 9. Оп. 1. Д. 28. Л. 75–76]

Решение было оформлено приказом КГБ № 0097 от 25 июля 1967 года, в этот же день приказом № 0096 были объявлены структура и штат нового управления.

А.Ф. Кадашев

[РГАСПИ]

Генерал-лейтенант Ф.Д. Бобков

[Из открытых источников]

Первым начальником 5-го управления КГБ 4 августа 1967 года был назначен Александр Кадашев (с должности секретаря Ставропольского крайкома КПСС). Его первым заместителем Андропов назначил Филиппа Бобкова (с должности заместителя начальника 2-го главка КГБ). Как вспоминал Бобков, он был вызван поздно вечером к Андропову, и разговор зашел о создаваемом 5-м управлении. Причем Андропов не скрывал, что «ощущение необходимости такого подразделения вынес из венгерских событий 1956 года, очевидцем и участников которых был…»[731]731
  Бобков Ф.Д. Указ. соч. С. 194.


[Закрыть].

По замыслу Андропова, наличие в руководстве 5-го управления крепкого профессионала, каковым слыл Бобков, ранее во втором главке КГБ занимавшийся преследованием противников советского режима, должно было помочь партийному выдвиженцу Кадашеву освоиться на новом посту. Но не помогло, и Кадашев пробыл на посту начальника совсем недолго и уже в декабре 1968 года был освобожден. Некоторое время Бобков исполнял обязанности начальника, пока 23 мая 1969 года наконец-то не был назначен начальником. Его считали «человеком эрудированным и достаточно гибким»[732]732
  Калугин О.Д. Прощай Лубянка! М., 1995. С. 192.


[Закрыть].

Курировать 5-е управление в 1967 году Андропов поручил первому заместителю председателя КГБ Цвигуну. Он осуществлял наблюдение за 5-м управлением до мая 1971 года, пока его не сменил в этом качестве другой заместитель председателя КГБ – Виктор Чебриков[733]733
  Лубянка: ВЧК – ОГПУ – НКВД – НКГБ – МГБ – МВД – КГБ. 1917–1991. С. 165, 168–170.


[Закрыть]. С начальником 5-го управления Бобковым у Чебрикова сложились хорошие отношения. Он часто бывал в управлении, участвовал в решении возникавших вопросов, терпеливо высиживал на долгих партсобраниях. Чебриков был фаворитом Андропова, который рассматривал его как некий противовес Цвигуну и Циневу.

Многие в КГБ сделали весьма поверхностный вывод о том, что Андропов «с самого начала поставил перед собой задачу превратить госбезопасность из карательного органа в политический»[734]734
  Кеворков В.Е. Генерал Бояров. М., 2003. С. 104.


[Закрыть]. Не поняв при этом, что одно лишь дополняет другое. И никакая политическая составляющая не заменит единственного действенного инструмента, обеспечивавшего устойчивость советской власти, – страх применения репрессий, а при необходимости и сама репрессия.

Заместителями начальника 5-го управления КГБ в августе 1967 были назначены Сергей Серегин (с должности начальника УКГБ по Красноярскому краю) и Константин Обухов (с должности заместителя начальника 1-й службы 2-го главка КГБ). Серегин в мае 1971 года был выдвинут на должность первого заместителя начальника 5-го управления. С мая 1970 года в заместителях начальника 5-го управления работал Виктор Никашкин, пришедший с должности начальника УКГБ по Астраханской области.

Кадры для укомплектования управления рекрутировались как из центрального аппарата, так и из территориальных органов КГБ. Вакансий появилось много. Говорили, что в 5-е управление будут брать лучших из лучших, самых идейно выдержанных. Действительно, старались укреплять состав управления молодыми образованными офицерами. Состав управления складывался как многонациональный, особенно во 2-м отделе, где занимались «националистами» и куда приглашались на работу люди из периферийных органов КГБ. Но специфика работы – следить за высказываниями граждан, выявлять крамолу и «мыслепреступления» – слишком уж напоминала политический сыск. Образованные и много понимающие сотрудники управления стали относиться к своей службе весьма иронично. И само 5-е управление шутливо обозвали «пяткой». Отчасти как не самое лучшее и престижное место работы в КГБ. Куда престижней были первый и второй главки. Вот туда стремились.