Текст книги "Под сенью исполинов (СИ)"

Автор книги: Никита Калинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Тоненькая, маленькая, как деятельный мышонок, Вика совершенно спокойно, будто ничего и не произошло, померила пальцами пульс и расстегнула верх кителя Ренаты. Когда принесли полный стакан, она набрала в рот воды и сильно прыснула той в лицо. К этому моменту в кубрик зашли ещё и Трипольский с Павловым, и стало душно.

– А ну! Все на выход! Нужен воздух, не толпитесь, – Виктория встала и принялась худенькими ручками выталкивать коллег в коридор.

Но Трипольский вдруг сам бесцеремонно отстранил Вику. От неожиданности она так и уселась оторопело на лежак. Как ни в чём не бывало, Фарадей прошёл в конец кубрика, что-то внимательно разглядывая по стенам и потолку. Влез на второй ярус и, под взглядами остальной группы, принялся что-то нащупывать.

Первым из ступора вышел Иванов. Он было попытался сделать замечание: мол, нельзя так – девушка же. Но Трипольский только отмахнулся, слезая обратно. Так ничего и не пояснив, он протиснулся через коллег и с озабоченным видом исчез.

Очнувшейся Ренате дали воды и сладкий леденец, душисто пахнущий тимьяном. Бледная, она слабыми руками взяла стакан, отхлебнула и принялась благодарить Викторию. Нечаев и Саныч вышли в коридор.

– У меня такое…

– Не у тебя одного, – заверил командир. – Ну, ладно. У тебя что стряслось?

– Милош из изолятора выбиралась.

– Как?!

– Вот чего не сказала, того не сказала. Когда мы оказались на месте, её Ганич заговаривал. Бубнил чего-то в темечко, за голову держал. Молился, – последнее слово Роман почти выплюнул.

– А она? – спросил командир. Кому, как не ему знать, что людей с повреждённой личностью стоит опасаться. Последний инцидент с участием повреждённого увеличил их с Нечаевым служебные досье сразу на пару страниц: Роману досталась официальная благодарность и медаль «за хорошую службу», а командиру – пометка о сломанных рёбрах и раздробленной ключице.

– Ничего. Сидела как под гипнозом. В стенку смотрела, точно там последний сезон «Шерлока» анонсировали. Мы подошли – она не отреагировала. Поп тоже не мешал. Взяли с Иванычем под руки да отвели обратно, – Роман развёл руками. – Переборка цела. Замок сработал сразу, как только она закрылась. Панель тоже нетронута. Мистика какая-то, Саныч.

– Да уж… Мистика. Моё тебе мнение: чего-то слишком дохрена стало этой мистики! Милош сквозь переборки ходит. Буров в эфире Высоцкого выудил.

– В смысле – Высоцкого?..

– Того самого, Ромка, того самого… Как – не спрашивай. Я сам ничего уже не понимаю…

Сами собой вспомнились слова Бурова про два равноценно неправдоподобных варианта, ведь дело обстояло схожим образом. Ну не спел же кто-то тут, на Ясной, голосом Владимира Семёновича, да ещё и под гитару! Под какую гитару, ну откуда тут гитара?! Но не менее невероятным выглядело и то, что кто-то перед запуском контрабандой протащил на «Герольд» аудиозаписи. Хотя… если учесть, что в тридцать восьмом году исполнялось ровно сто лет со дня его рождения, то, наверное, мог бы найтись энтузиаст. Вот кого-кого, а энтузиастов в России хватало всегда…

– Связь, проще говоря, не наладили.

– Нет. Буров говорит, что кроме Высоцкого в эфире никого. Так что… Так что будем ждать, пока Ренате станет…

– Я готова, – Рената стояла в проёме и с усердием поправляла китель, словно просто долго собиралась, а не лежала в послеобморочном состоянии.

– Рената Дамировна…

– Александр Александрович!

Вот умеют порою некоторые женщины придать своему голосу тон, лишающий большинство мужчин всяческих аргументов. Наверное, именно такие женщины – с гипертрофированным материнским инстинктом и несгибаемой волей, и были некогда самыми деспотичными властительницами в матриархально устроенных обществах.

На самом деле ей по-прежнему было страшно. В полузабытие Ренате привиделись опустевшие модули, покрытые толщей сероватого снега. Она не забыла, что из девятнадцати человек на промозглой Хиц-3 выжило всего четверо, и их счастье, что в том числе оказалась психосервер. В противном случае, отправленная для поиска колонистов экспедиция вернулась бы ни с чем. А они погибли бы.

– Ведите, – Рената указала коллегам на коридор.

Только войдя в генераторную снова, она поняла, что сглупила. Раз уж надежды на традиционную связь не осталось, можно же было и не ходить сюда. Никто ведь не заставлял её сканировать планету сидя именно тут, дыша ужасно колючим, сухим воздухом, от которого ей поплохело.

Но вслух она ничего не сказала. Села ровно на ту же табуретку, с которой упала какое-то время назад и приготовилась.

Поиск психоактивности первого типа был отдельной дисциплиной на факультете. Сложной, если не самой сложной. Но преподаватели успокаивали: это из-за большого количества посторонних импульсов, ведь на территории Союза после войны жило никак не менее пятисот тысяч женщин со способностями психосервера. Мол, в реальных условиях всё куда проще: на чужой планете найденный импульс попросту не может быть посторонним.

– Я могу упасть, – предупредила Рената, прилежно укладывая ладошки на колени. – Но приводить меня в чувства опасно. Слышите? Вика обо всём в курсе. Если что – пусть наблюдает.

Все сделали вид, будто информация для них – новая.

Рената закрыла глаза и медленно опустила барьер, полностью отдаваясь во власть Ординатора. Она прекрасно помнила каждый шаг, необходимый для успешного сканирования. И готова была на всё.

Но что-то сразу пошло не так.

Вместо непроглядной темноты, сродни той, из которой космопроходцев после “прыжка” выдёргивал Ординатор, вокруг клубилась и завивалась непонятная серо-синяя хмарь. Она была неоднородна, внутри то и дело угадывались странные очертания. А ещё, Рената ощущала себя отдельно от Ординатора, будто бы во плоти…

Хмарь растеклась, очертания становились чётче, линии проступали всё быстрей, соединяясь в ровные силуэты домов и грубые перекрестия зарешёченных окон, из которых вдруг заструился разнотонно свет…

Рената закричала, осознав себя стоящей на сером крупном песке, посреди холода безликих теней, но ничего не вышло, словно рот её был залеплен остывшим воском. И тогда крик, не найдя хода наружу, обернулся жгучей болью, которая быстро росла, давила изнутри, опускаясь всё ниже, сминая внутренности.

Взвыла сирена воздушной тревоги. Звук по-прежнему тут не существовал, Рената просто знала, что город окутал оглушительный вой – предвестник всеобщей гибели. Смертельно-холодные тени, шедшие до этого строго в одном направлении, бросились вдруг в разные стороны, проходя друг друга насквозь.

Она упала на четвереньки, загребая пальцами серый холодный песок. Боль в животе вынуждала беспрерывно и беззвучно кричать, отчего сама же и усиливалась, нарастая комом мокрого снега.

Прямо перед ней, на ненавистном песке, блестела петлица: два разлетающихся в стороны транспортных самолёта с человеком на парашюте по центру. Слёзы хлынули, полились солёным потоком, а внутри всё будто заледенело и с треском посыпалось.

Холод серого песка вокруг женских колен жадно впитывал тепло крови, обильно стекавшей по внутренней стороне бёдер…

Глава 10. Сомнамбула

О сборе в кают-компании экспедицию оповестил Ординатор. Командир выглядел озадаченно, но уже не так, как накануне выхода в эфир. На лице его читалась уверенность, как будто он принял для себя определённое решение.

Виктория поменялась ролями с Ренатой – теперь она ухаживала за ослабленной после неудачного сканирования коллегой. Если обморок ещё как-то можно списать на случай, на атмосферу в генераторной и так далее, то второе падение и отключка, из которой Рената еле выкарабкалась, уже не умещались ни в какие рамки.

Тем более, случившееся с Ренатой ощутили почти все.

Каждый прекрасно понимал, зачем группа собралась. Дело шло к обсуждению возможного отступления.

– Итак, – Саныч хлопнул ладонями по столу, что-то его во всей этой ситуации неуловимо веселило. – Предлагаю обсудить произошедшее.

– А что, разве что-то случилось? – недоумённо вскинул лысые брови Бёрд и посмотрел на сидящего рядом Ганича, словно ожидая, что тот примется всё ему растолковывать.

– Случилось, Майкл. Нам не удалось выйти на контакт с колонистами с помощью радио. И возможностей психосервера у нас тоже теперь нет.

Рената поморщилась, словно её отчитывали за какой-то проступок. Вика ободряюще сжала её руку.

– А это означает, что у нас нет шансов обнаружить колонистов. Тимофей Тимофеевич весь сегодняшний день, почти, крутил бегунок.

– Ну песню же кто-то запустил в эфир! – Роман отклонился и скрестил на груди руки. Ему очень не нравилось направление, в котором двинулся разговор.

– Её могли запустить, песню эту, ещё хрен знает сколько лет назад. И ты, Рома, не хуже меня знаешь это.

– Она не одна…

– Что?

– Она не одна там, – громче повторил Буров. – Я насчитал тридцать три штуки. Целый концерт Высоцкого.

– Леонид Львович, кто такой Высоцкий?.. – наклонившись к Ганичу, тихо спросил Бёрд. Тот вроде раскрыл рот, но передумал, махнул только рукой: позже, мол, объясню.

– Пусть так. Это ничего не меняет. Контакта с колонистами нет, и это главное.

– Может, следует поискать их? Ну, выйти и поискать? Наружу, – робко уточнил Ганич.

Александр Александрович посмотрел на него. Терпеливо так, внимательно. Как смотрят на детей, задавших очень взрослый, но очень неуместный вопрос.

– Только если у вас, Леонид Львович, есть соображения как вычислить синтетика в арсенале. В таком виде, – он обвёл себя пальцем от лба до ног, – по Ясной не побродишь. Нужны скафандры. Можно, конечно, просто надеть противогазы. Но это опасно. Мы ничего не знаем о планете! Косте Корстневу, видимо, пора на пенсию, раз он такие отчёты нам выдаёт…

– Активного синтетика в арсенале нет, – тихий бас Бурова, казалось, заставил завибрировать даже стол.

– Надо повторно сканировать! – неожиданно заявил Трипольский. – Пока я провожу эксперимент, покидать планету нет смысла! Значит – надо сканировать ещё, не сидеть же по кубрикам! Вдруг, когда я закончу, и люди найдутся.

– Фарадей, ты перегрелся? – недружелюбно зыркнул на Трипольского Роман, но тот и глазом не моргнул. Даже взгляда не удостоил, фыркнул только себе под нос, передразнивая: «Фарадей!».

– Я не понимаю почему не вышло. Я могу попробовать ещё…

– Нет, Рената Дамировна. Этот вопрос уже решённый, так что успокойте свою совесть, – отрезал командир.

– А не́ решенные вопросы остались? – с вызовом поинтересовался Роман. – Зачем этот цирк, Саныч? Ты же всё уже решил.

Командир опустил голову. Вздохнул, словно его подталкивали к какому-то признанию. Он ещё не отступал. Ни разу. Ни на чужих планетах, разыскивая, порой безуспешно, колонистов. Ни на фронте. Но сейчас был готов отступить. Впервые ему стало страшно. Это был страх, от которого Ординатор не в состоянии отгородить…

– Кто ещё воспринял происходящее как попытку оправдать бегство?..

Сначала поднял руку Иванов. Он смотрел командиру в лицо открыто, но без малейшего намёка на дерзость. Следом показалась рука Ганича. Затем Ренаты и Романа. Желание высказаться возникло и у Бёрда, но, оглядевшись, он понял, что его мнение тут едва ли кого-то заинтересует.

– И ты, Тимофей?..

Буров не снизошёл до ответа. Очнулся и Трипольский: выбросил вверх ладонь так, как делают школьники, вспомнившие вдруг ответ на задание учителя.

– В таком случае, я разъясню, – покусал губы Александр Александрович, – Я, как и вы, не в восторге. Но. Что мы имеем? – он начал загибать пальцы. – Выйти на связь с колонистами не удалось – раз. Гарантий, кроме уверенности Бурова, в безопасности иностранных экзотел нет. Два. Это значит, что выйти на поверхность Ясной мы не можем. И ещё… Моё вам мнение, чертовщины у нас ещё не было. Это три. То дети по челноку, то Милош сквозь стены. То…

Александр Александрович не договорил. Сглотнул шумно и сел, нервно прочищая воздухом зубы.

– Пустой.

– Что? – переспросили хором Иванов и Трипольский.

– Пустой космопроходец, – повторил с места Роберт. Якут явно боролся с нежеланием оказываться в центре внимания. – Он – «чертовщина». Но люди работают. И ничего. На Церере-3. Даже на Анубисе работали.

– Какой ещё пустой? – презрение в голосе Трипольского насторожило многих. – Что это вообще такое?!

Фарадей и подумать не мог, что его искреннее негодование по поводу возвышения пустых небылиц до некоторой степени сакральности вызовет такую дружную реакцию. Не успел он до конца высказать веское мнение по этому поводу, как к нему уже наклонилась подошедшая со спины Виктория, а за руку, точно предостерегая от чего-то крайне необдуманного, схватил Буров. И он бы договорил, но взгляд Истукана оказался убедительней десятка обоснованных доводов:

– Не надо, Алексей Сергеевич. Поверь.

Некоторое время группа молчала.

– Второй шлюз, товарищ майор, – напомнил Иванов Роману о своих соображениях. Тот кивнул, подумал недолго, и подался вперёд:

– Внешняя переборка в том, с капсулами и изоляторами, отсеке, наверняка открывается снаружи. Иначе на кой она вообще нужна там?

– А что нам это даёт? – негромко спросила Виктория, вернувшись на место.

– Объяснение. Тимофей Тимофеевич поделился со мной некоторыми соображениями: если какой-то синтетик до сих пор активен, он мог приходить к нам, к примеру, и из другого челнока. Это бы многое расставило на места. Ведь механический затвор был провёрнут только на основном шлюзе. На том, что ведёт во второй капсульный – нет. И неплохо было бы кое-что прояснить. Что это вообще за отсек такой?

– Может, спросим нашего американского друга? – вдруг предложил Александр Александрович.

– О чём? – Майкл расплылся в доброжелательной улыбке. Его готовность идти на контакт, не будь Ординатора, давно бы уже привела командира в бешенство.

– Полковник бывшего ЦРУ не может не знать подробностей операции «Северная решительность», – подтолкнул к мысли Роман.

– Ну что ж… – Бёрд даже бровью не повёл, отвечая тут же, сходу. – Ваша правда. Но есть одна проблема. Всю информацию передали руководству НИМИ почти сразу после подписания в Багдаде пакта «Доброй воли». Если её нет у Ординатора – я не виноват. Ничего сверх этого я не могу добавить.

– Но ведь это ваш челнок? – криво усмехнулся Александр Александрович.

– Да Бог с вами!.. – ни с того, ни с сего вступился Ганич, думая, очевидно, что упреждает зреющий конфликт. – Как же он может быть их?! Или я что-то…

– Полноте, Лев Леонидович! Не стоит всуе, не стоит!

– Леонид Львович… – поправил Романа теолог, кашлянув.

– Спросим прямо. Существует ли…

– «Человек Макленнора»? – перебил командира Майкл, даже не задумываясь над тем, угадал ли он вообще. – Нет, не существует. А вот программа продолжительного поддержания боеготовности точно есть. Здесь я вам тайны не раскрою. Всё можно узнать у Ординатора. Или и этой информации у него не имеется?

Последняя издёвка американца покоробила большинство присутствовавших. В кают-компании снова повисла тишина, но теперь разбавленная напряжением и взаимной неприязнью.

– То есть, – опять подал голос неугомонный миротворец Ганич, – если сложить слова майора Нечаева и слова эмм… господина Бёрда, то получится, что никакой угрозы со стороны «Ос» в арсенале и нет!

– Аминь… – буркнул Буров.

– Уйти, имея возможности к продолжению экспедиции…

– Не делай из меня самодура! – раздражённо отмахнулся от Романа Саныч и добавил спустя минуту: – Майкл, вы уверены, что синтетики не активны?

– Как в том, что с утра не брился, – широко улыбнулся Бёрд.

– Хорошо. Два мнения стоят больше... уж прости, Тимофей. Мне нужно, чтобы каждый обратился к Ординатору. Я разбил пакет мнемокадров Ясной на блоки. Примерно по сто пятьдесят штук. Их следует высмотреть, – Александр Александрович сжал губы. – Ты прав, Рома. Мы не уйдём, раз пути ещё есть. Чертовщиной нас на проберёшь... Готовимся к вылазке!

– Русские не сдаются! – радостно подытожил якут.

***

Проверив механические затворы обоих внешних шлюзов, Иванов пошёл в капсульный отсек, и первым делом – к дежурному сейфу. На нижней полке чернели автоматические пистолеты, чуть дальше покоились комплекты гранат. На первое он даже не глянул, а второе, надеялся, ему не понадобится. Иван снова выбрал протоволновой излучатель.

ПИМ ценился за саму концепцию. Последняя конвенция о «негуманном вооружении», состоявшаяся за два года до войны снова в Оттаве, запрещала использование оружия на основе протоволн. Но ведь и кассетные авиабомбы никогда не выходили из-под запрета, что никоим образом не мешало их применению в самом центре цивилизованной Европы.

Иван покрутил оружие в руках, несколько раз переключил туда-сюда флажок предохранителя, потёр чеканные номерные знаки. Последние оказались зачем-то сточены. Иван хмыкнул. Могли бы уж не трогать вовсе. Какой смысл?..

Перекинув через плечо ремень излучателя, он подошёл к прозрачной переборке изолятора. Милош снова спала. И так и не ела. Вода тоже, судя по уже подсохшему пятну на полу, осталась нетронутой. Странно. Ну не могла же она совсем не испытывать голода? И жажды. Не пришлось бы пичкать насильно…

Не прошло и часа, как в отсек вошла Виктория. Завидев тоненькую девушку, Иван улыбнулся.

– Вот, как дежурному, тебе первому. Остальные пусть ждут, – она поставила поднос с приятно пахнущим печеньем и стаканом воды на кушетку. – Так и не ела?..

– Нет, – простодушно ответил Иван и принялся уминать ужин, стараясь сыпать крошками только на поднос. Дело не шутка – нужно было собрать и съесть всё, без остатка.

Печенье из той же самой питательной муки было совершенно иным на вкус! Умеет же кое-кто из одного и того же делать ну совершенно разные блюда!

Вика постояла ещё какое-то время, помолчала о чём-то и ушла. Иван был очень наблюдательным человеком, но не во всём. Иной раз он умудрялся разглядеть особенности строения встреченной формы жизни, что тут же, на практике, помогало избежать вполне конкретных неприятностей. В то время как очевидные намёки и недосказанности со стороны женщин он не воспринимал подчистую. Тут он оставался слепоглухонемым.

Иван не слышал, как вошёл Бёрд. И выхватил излучатель откуда-то из-за себя молниеносным движением.

– Спокойно, лейтенант, – поднял руки тот. – Это я. Я просто шёл мимо.

– Ты… – Иван засомневался, называя полковника, пусть и бывшего, пусть сил некогда противника, на «ты». – Вы же знаете, что тут тупик. Мимо – только в стену.

Майкл хохотнул и типично американским движением наставил на Ивана палец «пистолетом», давая понять – шутка удалась.

– Присяду? – он убрал в сторону пустой поднос и сел чуть поодаль. – Ты прав, Иван, я хотел поговорить с тобой. Слышал, ты был на Хиц-2...

– Был, – Иван пожал плечами как можно естественнее. – Там помимо меня человек сто пятьдесят побывало. Даже больше. Может и двести.

– Я не об этом. Я говорю об инциденте.

На лице Ивана выступили желваки. Стоит ли говорить об этом с Бёрдом? Недаром же спрашивает, значит есть какая-то цель, выгода. Информацию собирает. А с другой стороны – какой к лешему сбор информации?! Если бы Бёрд был шпионом, его бы не уложили любезно в капсулу в ЦУПе, чтобы как ту селёдку – рассолом, залить транспортным раствором.

– Я участвовал в устранении последствий, если вы об этом.

– Об этом. Ничего, что я так вот спрашиваю? В этом же тайны нет никакой? – Бёрд припозднился с чтением мыслей. Иван усмехнулся.

– Да нет, наверное… – соврал часовой. Тайна была, была и подпись о неразглашении.

– Вот знаете почему вас, русских, не понимают?

– Почему? – прищурился Иван.

– Да хоть бы из-за сказанной тобой только что фразы. «Да нет, наверное». Что я, американец, услышал по-твоему? Согласие, отрицание и неопределённость. Джек-пот! Вот как можно понять такой ответ? – Майкл громко рассмеялся.

Иван почувствовал себя ещё неуютней. Смысл-то он, конечно, уловил, но смешной мысль не ему показалась.

– Скажи, а что там произошло такого, что пришлось даже использовать орбитальный удар с «Герольда»?

– Вы хорошо осведомлены.

– Ну, во-первых, я служил в лучшей разведке мира, а во-вторых – не такая уже это и тайна.

Иван не определился, что из сказанного вызвало у него большее несогласие. Говорить начистоту с американцем желанием он не горел.

Бёрд молчал, улыбался, и внимательно глядел на Ивана, словно обладал способностью читать с лиц что-то помимо прямого ответа. Первый вопрос, очевидно, уже был задан.

– Да просто по-другому было никак, – Иван поймал себя на мысли, что слишком часто пожимает плечами. До чего же это глупо, наверное, выглядит со стороны. – Командование приняло такое решение.

– Но что послужило причиной для удара с орбиты? Если не ошибаюсь, то был импульс на перегруз энергосистемы базы, так?..

– Мне не докладывали, – резковато ответил боец.

– Хорошо. Не хочешь говорить – я не стану выпытывать, – вставая, Бёрд вздохнул почти театрально. – Ты не подумай лишнего. Всё произошедшее на Хиц-2 мне известно. Хотелось просто услышать мнение очевидца.

С этими словами Бёрд вышел.

Вскоре объявили отбой. За минуту до этого в капсульный, бубня под нос нескладный стишок, протопал без остатка поглощённый собой Фарадей. Белый халат местами был обильно перемазан пылью, точно он лазил где-то по труднодоступным местам. В руках он держал прибор, похожий не то на счётчик Гейгера, не то на газоанализатор Брамина. Иван не вмешиваться и наблюдал за ним ровно до тех пор, пока тот не полез зачем-то в изолятор.

– Ты чего? – недоумённо уставился Трипольский, когда безопасник рванул его за рукав. – Ты мне халат помнёшь!

Ушёл он также, как и пришёл – уткнувшись в прибор и начитывая какой-то стишок.

Когда Иван сел обратно на кушетку, Милош пошевелилась. Но лишь простонала что-то нечленораздельное и снова замерла. Ей что-то снилось…

Интересно, как ей удалось выбраться из изолятора? Роберт говорил что-то о сигнальной лампе, о кнопке внутри. Что, мол, сигнал сработал, а кнопка оставалась под предохранительным колпаком. Может, что-то неладное с системой энергоснабжения? Оттого и переборка могла открыться…

Оставив мысли о Милош, Иван воззвал к Ординатору – задание командира на отсмотр мнемокадров никто не отменял. Коротко определив критерии как: «всё, что покажется необычным», Александр Александрович, видимо, не учитывал, что Иван видел вещи, после которых понятие об обычном и необычном мягко говоря смазываются.

Перед внутренним взором Ивана предстали густые, сине-зелёные джунгли. Чужеродный пейзаж сходу заворожил его, поманил: сросшиеся крупной хвоей деревья словно проецировали часть себя в небо, придавая ему нереальный изумрудный цвет.

Впереди ожидали около ста пятидесяти мнемокадров. Иван принялся внимательно высматривать каждый. И уже к пятнадцатому невольно задался вопросом о психическом здоровье хозяина воспоминаний. Они были однотипны, пространны и, по сути, бесцельны, многие так и вообще отличались разве что ракурсом. Попались два или три откровенных повтора. И всюду – сине-зелёный пейзаж джунглей на фоне неба, зафиксированный примерно в одно и то же время суток, либо чешуйчатые стволы деревьев на тёмном фоне, запечатлённые, видимо, изнутри зарослей. Всё. Больше – ничего.

Иван открыл глаза. Милош не шевелилась. Тогда он с новым запалом принялся просматривать мнемокадры. Времени на это ушло ещё больше. В конечном итоге Иван поймал себя на том, что плавно съезжает с кушетки. Встрепенувшись, поднялся, поработал согнутыми в локтях руками. Потёр лицо, поморгал, пораскрывал до предела рот, чтобы потянуть лицевые мышцы.

Прошёл час, и Иван понял, что если сию же секунду не начнёт шевелиться, желательно поактивней, то сон его дожмёт. Гудение квантовых приёмников только подкрепляло это убеждение.

Прислонив излучатель к одной из капсул, часовой принял упор лёжа и начал беззвучно отжиматься. Разогнавшаяся кровь махом выдворила дрёму. Для закрепления эффекта он ещё немного поприседал.

Иван не испугался – не успел попросту – когда из коридора донеслись странные звуки. Мгновение, и в руках уже высоко пропел приводимый в боевое положение протоволновой излучатель – самое лучшее подспорье для уверенности космопроходца в непонятной ситуации.

Иван, прислушиваясь, вышел в коридор. Звуки повторились: глухие, тихие, с еле уловимым эхом. Точно кто-то шёпотом бубнил что-то нечленораздельно, приложив ко рту трубу.

Не сомневаясь ни секунды, Иван зашагал вперёд. Им двигало желание отыграться, сорвать покров таинственности – ведь детская тень заставила оторопеть не его одного. На треклятой Хиц-2 он видел такое, после чего страх вряд ли мог пролезть под кожу по-настоящему.

Иван чётко знал, куда идёт, и остановился только около заветной переборки, за которой была развилка к камбузу и пожарному щиту. Прислушался. Да, звуки были оттуда! Иван вдохнул и дотронулся до панели управления…

И как и в первый раз остолбенел от неожиданности.

Под самым потолком, над закрытой нишей с противогазами и огнетушителями, прямо из стены торчали… ноги! Обычные человеческие ноги, в стандартной, как и у всех космопроходцев, обуви и одежде. Они то и дело подёргивались, будто их обладателя кто-то неспешно доедал.

Иван было шагнул в коридор, как вдруг эти самые ноги подались обратно, за ними сначала показался торс, затем скомканный, некогда белый халат. Вскоре уже сам Трипольский выпал на пол около пожарного щита. В стене вверху зияла вентиляционная шахта.

В руках Фарадей держал всё тот же прибор. Только теперь вместо озадаченности на перемазанном вытянутом лице блистала улыбка.

– Я нашёл! – выпалил Трипольский и вдруг закашлялся.

– Что? – Иван пошёл к нему, но излучатель на всякий случай не опускал.

Фарадей не ответил. Не смог – сильный кашель прямо-таки душил его. Иван почти поравнялся с ним, когда Трипольский вдруг пошатнулся, обмяк и неуклюже шлёпнулся на пол.

Иван одним движением забросил оружие за спину, присел, подтягивая Фарадея себе на колени. И уже расстегнул ему ворот кителя, как вдруг ощутил сильное першение в горле.

Давясь кашлем, Иван выволок Трипольского обратно в кают-компанию, прочь от распахнутой настежь шахты вентиляции, и ударил по панели, закрыв переборку в злосчастный коридор. Выдохнул, прокашлялся. И боковым зрением вдруг заметил движение.

Милош!

В соседнем коридоре, напротив почему-то настежь раскрытой двери арсенала стояла Милослава! Иван бросился к ней, оставив мычащего Трипольского на полу кают-компании. И едва успел.

Переборка арсенала позади него внезапно закрылась, и фонарик на цевье излучателя остался единственным источником света.

Милош действительно была тут. Стояла в излюбленной позе: понуро опустив плечи и уронив голову набок. Глаза были закрыты, грудь вздымалась так, словно она мирно спала. Стоя. Босиком на холодном полу. В абсолютно тёмном арсенале. Среди «Ос».

«Осы»!..

От одной только мысли Иван попятился и стукнулся спиной о переборку. Он вдруг почувствовал, физически ощутил, как тот самый страх, всего несколько минут назад презираемый и оскоплённый, неотвратимо пополз под кожу. Ивану только и оставалось, что сбивчивое дыхание да глухие потуги разгоняющей кровь мышцы в ожидании спасительного вмешательства Ординатора.

Внезапно луч света будто бы самовольно выхватил из темноты одного из синтетиков. Показалось? Или он всё-таки пошевелился? Нет, не показалось – хищная морда смотрела не перед собой, а прямо на него! Как тогда, в раскопанном бункере, среди тел друзей из отряда!..

Ординатор отчего-то медлил…