Текст книги "Слава и трагедия балтийского линкора"

Автор книги: Никита Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

В 10 час. 50 мин. неприятельские тральщики, оправившиеся благодаря дымовой завесе, приступили опять к работам.

Наши суда открыли по ним огонь с дистанции 98 кабельтовых, но тральщики, несмотря на то что находились под метким огнем, продолжали работы и только после того как один из них был пущен ко дну, а другой сильно подбит, прекратили тралить, отхода полным ходом за дымовой завесой.

С уменьшением дистанции до неприятельских тральщиков (98 кабельтовых) к огню «Славы» присоединились «Гражданин», «Баян» и 6” батарея у Куйваста. Ввиду этого «Слава» разделила свой огонь: носовая 12” башня стреляла по миноносцам, шедшим за тральщиками на меридиане Патерносгера, а кормовая открьша огонь по дредноутам, которые без перерыва обстреливали наши корабли, однако безрезультатно.

В 11 час. 10 мин., после вывода из строя при вторичном обстреле еще 2-х тральщиков и одного миноносца, весь неприятельский отряд повернул и стал отходить к зюйду.

С последним залпом по миноносцам на «Славе» вышла из строя носовая 12” башня (опустились рамы замков), стрелявшая накануне целый день по Ориссарской дамбе. «Слава» прекратила огонь с расстояния 116 кабельтовых, а неприятель – со 128 кабельтовых.

В 11 час. 20 мин. начальник минной обороны поблагодарил сигналом участвовавшие в бою суда за отличную стрельбу.

Линейные суда противника отошли за горизонт, а крейсеры, миноносцы и транспорты продолжали держаться на меридиане Патерностера в 150 кабельтовых.

В 11 час. 30 мин. «Баян» и «Гражданин стали на якорь, «Слава», имея отклепанными оба каната, продолжала держаться на месте под машинами, а затем, для более удобного маневрирования на случай возобновления боя, отошла задним ходом к Вердеру (12 час. 8 мин.).

К этому времени неприятельская эскадра соединилась вновь, но на этот раз у остового прохода в Моонзунд.

12 час. 5 мин. германская эскадра курсом норд шла следующим порядком: 4 тральщика строем фронта в голове, 2 тральщика им в кильватер, на траверсе тральщиков миноносцы, за головным отрядом линейные суда под охраной крупных миноносцев.

В 12 час. 10 мин. «Слава» и «Гражданин» открыли огонь по тральщикам, которые после нескольких метких залпов по ним закрылись дымовой завесой; когда дым рассеялся, недоставало одного миноносца и одного тральщика.

В 12 час. 12 мин. «Слава», определив расстояние до линейных судов противника (112 кабельтовых), перенесла огонь на них. Дредноуты, дойдя до минного поля, легли на ост, уменьшили ход и открыли огонь (12 час. 15 мин.), причем со второго залпа прекрасно пристрелялись и стали осыпать наши суда снарядами.

В 12 час. 16 мин. «Слава» дала малый ход вперед.

Упорное движение тральщиков вперед, несмотря на их потери, и уверенность в действиях – показывали, что контрольное траление нашего минного заграждения у входа в Моонзунд ими заканчивается.

Скорая пристрелка неприятельских линейных судов, меткий, беглый огонь и быстрое следование за тральщиками заставляло предполагать близость решительного момента.

Имея в наличии 2—12” орудия (2 орудия на «Славе» были выведены из строя, 12” орудия «Гражданина» были недальнобойны) против 20—12” (более дальнобойных), противостоять неприятелю было бы невозможно, а потому суда стали склоняться вправо к норду, в то же время отвечая на огонь противника, который, пристрелявшись, буквально засыпал наши корабли снарядами.

В 12 час. 25 м. одновременное попадание в «Славу» трех 12” снарядов в подводную часть (на 12 футов ниже ватерлинии). «Слава» вздрогнула, раскачалась и начала крениться на левый борт. Через центральный пост из боевой рубки было приказано для выравнивания крена затопить кормовой коридор правого борта и пустить турбину № 1.

Первый снаряд, попав в помещение боевых динамо-машин, разорвался в бортовом коридоре и произвел пробоину около 2-х сажен в диаметре. Электричество в носовой части потухло, люди едва успели выбежать, как вода, затопив все отделение, дошла до батарейной палубы.

Из-за темноты команда, находившаяся там по боевому расписанию, не успела задраить дверь, и потому носовой 12” погреб сразу затопило (вместимость затопленного отделения 840 тонн).

Попадание второго снаряда повлекло затопление верхнего носового отделения мокрой провизии и шкиперской (вместимость этих отделений 290 тонн); через несколько минут крен дошел до 8°.

Третий снаряд ударился против машины, но, имея на излете большой угол падения, борта не пробил.

Благодаря прекрасной работе старшего трюмного механика, крен быстро был уменьшен до 4°, но зато корабль сел носом до 33 футов, а кормой на 30 футов.

Получив пробоины и крен, «Слава», осторожно кладя право руля, чтобы не увеличивать крена, легла на курс 330°, уменьшив ход до малого (в котлах сел пар).

В 12 час. 27 мин. наши суда начали отходить к острову Шилудау курсом 330° в порядке строя «Слава», «Гражданин», «Баян» (задержался при съемке с якоря).

Снаряды неприятеля продолжали рваться со всех сторон кораблей, причем в 12 час. 29 мин. произошло новое попадание в «Славу» двух снарядов в церковную и батарейную палубы.

Снаряды разворотили вентиляторные шахты кочегарок, трапы обоих палуб, шахты погребов мелкой артиллерии и произвели пожар в обоих палубах, откуда огонь перекинулся в погреба. Благодаря неутомимой энергии и высокой доблести старшего офицера, пожар был быстро ликвидирован.

От порученных повреждений трансформаторы приборов управления перестали действовать; перевод на автономную аккумуляторную станцию не мог состояться, так как станция была вся разбросана попавшим вблизи снарядом.

Ввиду невозможности управлять огнем из боевой рубки (переговорные трубы были перебиты и в них оказалась вода), кормовая башня продолжала стрелять самостоятельно под управлением младшего артиллериста.

Стрельба велась все время на беглом огне с курсовым углом на противника 185°.

В 12 час. 30 мин. падением снаряда у правого борта «Славы» поднимается столб воды высотой выше фор-марса; всплеск, обрушиваясь вниз, заливает передний мостик. В это время «Слава», «Гражданин» и «Баян» продолжают идти курсом 330°, причем «Слава» и «Гражданин» отстреливаются от неприятельских судов.

Вследствие вывода из строя двух котлов (вода в трюме из-за крена подошла к топкам котлов, в которых пришлось прекратить пары) «Слава» идет малым ходом, с трудом управляясь из-за крена и дифферента на нос.

В 12 час. 39 мин. кормовая 12” башня «Славы» даст попадание в дредноут и производит у него пожар в нос. части, но минуту спустя «Слава» сама получает попадание 3 снарядов. Один снаряд разворотил церковную палубу в нескольких местах. Два снаряда, пробившие броню у радиорубки, разбили бортовой коридор и силой взрыва прогнули переборки соседних угольных ям. Одновременно при подходе к острову Шильдау суда были атакованы 6-ю гидроаэропланами.

Наконец в 12 час. 46 мин. суда вышли из-под обстрела неприятельских линейных кораблей. Гидропланы безуспешно сбросили бомбы на суда, причем один аппарат, подбитый «Славой», спустился на воду у Куйваста.

В 12 час. 47 мин. начальник минной обороны сигналом приказал: «Морским силам Рижского залива отступить к Вормсу».

Неравный, но доблестный бой был закончен. Несмотря на подавляющую силу противника (у германцев было 20 – 12” орудий, у нас 8 – 12”, из них 4 – 12” недальнобойных и 3 – 8” орудий), у него были выведены из строя миноносец и несколько тральщиков, а при отходе к Шильдау «Слава» нанесла повреждение головному дредноуту, что дало возможность нашим судам выйти из сферы их действительного огня неприятеля раньше предельной дистанции его орудий (оставалось еще 12 кабельтовых).

За время боя, кроме указанных повреждений «Славы», «Баян», получив снаряд под носовой мостик (отчего произошел пожар в шкиперской), сел носом до 26 футов, «Гражданин» получил два снаряда, которые разворотили несколько офицерских кают и сделали разрушения на шкафуте, однако эти надводные повреждения мало повлияли на его боеспособность. «Слава» получила 8 попаданий, из которых первые два, давшие крен в 8° и затопившие носовой отсек, решили судьбу корабля.

Моонзундский канал между Шильдау и Харилайдом для больших судов 4 октября имел наименьшую глубину 26¹/₂ футов «Слава», приняв воды в носовой отсек и выровняв крен за счет заполнения кормового коридора, села (к 12 час. 45 мин.) носом до 34 футов и кормой до 31 фута; это углубление лишало корабль возможности выхода в Финский залив каналом.

В 12 час. 47 мин. «Баян», обогнав линейные корабли, стал головным. Командир «Славы» по мегафону доложил начальнику минной обороны о повреждениях корабля, на что последовало словесное приказание «пропустить в канал “Гражданина”, снять уцелевших людей и введя “Славу” в начало канала, – взорвать погреба». Поэтому «Слава», держась под машинами перед входом в канал, пропустила вперед входивших в него очень медленно «Баяна» и «Гражданина».

Старший минный специалист «Славы» с минерами приготовили кормовые погреба к взрыву.

В 13 час. 15 мин. к «Славе» подошли миноносцы «Сильный», «Войсковой», «Донской Казак», буксир «Москито» и один тральщик для снятия команды.

При подходе миноносцев на «Славе» был сыгран сигнал «Слушайте все» и передано приказание командира, посадив сначала всех раненых, переходить на миноносцы всей команде, за исключением минеров, боевой смены машинной команды, 2 рулевых, 1 сигнальщика.

Сильная расшатанность дисциплины, бывшая в команде до начала Моонзундской операции, совершенно исчезла в боевой обстановке: наблюдалось полное подчинение командному составу и доблестное исполнение своих обязанностей, благодаря которым первые внутренние повреждения корабля не повлекли за собой его немедленную гибель.

Однако к моменту подхода миноносцев и посадки людей вновь наступила реакция в настроении команды: дисциплина нарушилась, и инстинкт самосохранения овладел людьми.

Разнесшийся нелепый слух о том, что «Слава» взорвется через 2 минуты, превратил стойких и спокойных людей в неорганизованную толпу, в панике устремившуюся на подходившие суда. Энергичное вмешательство командного состава подходивших миноносцев, силой оружия воспрепятствовавших посадке здоровых людей раньше раненых, и разъяснения комсостава «Славы» о неправильности слуха о взрыве внесли успокоение и порядок в дальнейшую посадку.

13 час. 18 мин. «Слава» держится под машинами у входа в канал. На корабле осталось минимальное количество команды, необходимое для управления судном, и весь комсостав. «Баян» и «Гражданин» малым ходом идут по каналу к Вормсу.

13 час. 20 мин. По приказанию командира на «Славе» были подожжены фитили подрывных патронов.

13 час. 22 мин. Отпущена боевая смена машинной команды, рулевые и сигнальщик, остались лишь 12 охотников из команды и комсостав.

13 час. 30 мин. «Слава», имея инерцию, подошла (машины были застопорены и в машине никого не было) ко входу в канал, на руле за отсутствием рулевых стоял старший штурман.

13 час. 32 мин. «Слава», дойдя до входных шаровых вех, имея углубление носом 34 фута, уперлась в грунт.

13 час. 40 мин. На шханцах собрался летучий судовой совет из старшего офицера и старших специалистов, которые доложили командиру о положении в своих частях.

13 час. 42 мин. После доклада старшего минного офицера о том, что до взрыва погребов осталось 8 минут, 12 человек охотников, комсостав и, последним, командир покинули корабль, пересев на миноносец «Сторожевой» и на судовой моторный катер.

Ввиду затянувшегося горения бикфордова шнура, взрыв погребов через 8 минут не произошел. По просьбе командира и офицеров «Славы» начальник минной обороны приказал миноносцам взорвать корабль минами.

За несколько минут до взрыва погребов к «Славе» подошел эскадренный миноносец «Туркменец-Ставропольский» с целью подорвать ее.

Не зная о происходящей агонии корабля и видя вместе с тем почти не изменившийся наружный вид «Славы» (увеличение осадки и подводных пробоин видно не было), с миноносца перешло на «Славу» несколько человек для осмотра, и лишь счастливая случайность спасла их от гибели.

В 13 час. 58 мин. последовал взрыв кормовых погребов и пожар в корме. 14 час. 12 мин. – второй взрыв. 14 час. 20 мин. – третий взрыв на «Славе», которым оторвало корму, после чего корабль погрузился кормой до орудий 12” башни. Все взрывы сопровождались усилением пожара.

По приказанию начальника минной обороны миноносцы «Москвитянин», «Амурец» и «Туркменец-Ставропольский» для полного разрушения корабля выпустили в «Славу» 6 мин Уайтхеда, однако минная атака была мало действительна: только одна мина («Туркменца») взорвалась под передней трубой.

«Слава» продолжала гореть еще больше суток, причем слышались все время небольшие взрывы.

Так закончил свое существование доблестнейший защитник Ирбена и Рижского залива к концу 1913 года своей морской службы, оправдав данное ему еще в 1915 году название «обреченного корабля».

За время боев у Куйваста на Кассарском плесе активные намерения неприятельских миноносцев парализовались огнем крейсера «Адмирал Макаров», который, расположившись на якоре к норду от Кассарского плеса, не допускал их в наши воды. Для охраны Рогекюля к весту от него стоял крейсер «Диана».

«Баян» и «Гражданин», пройдя благополучно канал, стали на якорь у Вормса, где сосредоточился центр управления морскими силами Рижского залива.

С отходом наших судов в нордовую часть Моонзунда заградители «Припять» и «Бурея», невзирая на присутствие в 50 кабельтовых неприятельских миноносцев, поставили мины в районе Моонского и Шильдауского створов.

Судьба Моонзундского архипелага после боя у Куйваста была решена, и с этого момента началась эвакуация плавучих средств Рогекюля и подготовка к уничтожению портовых сооружений.

В силу тех же соображений было приказано оставшиеся на Мооне сухопутные части посадить на суда и увезти на материк.

Суда, назначенные для выполнения этой эвакуации войск, утром 5 октября обнаружили взорвавшийся на Моонском створе неприятельский миноносец S-64.

Посадка людей на суда происходила на нордовой оконечности острова Моона. Во время ее со стороны Куйваста несколько раз подходили большие германские миноносцы, обстреливавшие наши суда, чтобы воспрепятствовать посадке, но находящийся в охране этого отряда «Хивинец» успешно отгонял их.

Со стороны Малого Зунда с той же целью подходили малые германские миноносцы. Наши полевые батареи не только успешно отбили их, но и повредили два миноносца, а несколько катеров утопили.

К вечеру 5 октября суда с частью эвакуированных войск перешли к Харилайду.

В течение этого же дня Минная дивизия выполнила ряд минных постановок в средней части Моонзунда, занятой противником.

Были заграждены створы Моонский и Шильдауский, район к зюйду от глубоководного канала и у Куморского буя.

Чтобы лишить возможности немцев пользоваться Моонзундским глубоководным каналом, в нем были затоплены транспорты «Глаголь», «Покой», «Генерал Циммерман» и лоцмейстерское судно «Артельщик».

К вечеру 5 октября из Рогокюльской гавани Нуккэ-Вормским фарватером были уведены все плавучие средства с ценным грузом и после затопления на входном створе в Рогекюль буксира с баржей приступлено к уничтожению портовых сооружений.

С утра 6 октября началось обследование тралами выхода из Моонзунда и входа в Лапвик, где можно было ждать минных банок, поставленных неприятелем с подводных заградителей.

К 16-ти часам 6 октября обследование выходов было закончено: вход в Лапвик оказался чистым от мин, а у Штапельботена было затралено 10 мин (поставленных подводной лодкой на глубине 20—25 футов).

К моменту обследования выхода миноносцы закончили постановку мин в Моонзунде, усилив заграждение на Моонском створе и вновь поставив мины к осту от глубоководного канала.

К заходу солнца 6 октября, когда все возможное для обесценивания Моонзунда как базы и маневренного района было выполнено, морские силы Рижского залива стали выходить в море. Необходимо было использовать темное время для перехода Финским заливом, где, как оказалось, наши суда поджидались тремя немецкими подводными лодками.

Большие корабли «Баян», «Адмирал Макаров», «Диана» и «Гражданин», имея в голове 4 пары тральщиков и всех «Новиков», в кильватерной колонне шли под охраной 7 эскадренных миноносцев. В кильватер первому соединению шли канонерские лодки «Грозящий», «Храбрый» и «Хивинец» под охраной 2-х миноносцев. Далее заградитель «Волга», транспорты «Ольга» и «Иже» под конвоем 2-х миноносцев, и в хвосте заградитель «Амур» с 2-мя миноносцами.

Миноносцы 5-го дивизиона вышли из Моонзунда Нуккэ-Вормским фарватером для минной постановки у Оденсхольма.

Поворот на фарватер и входной створ в Лапвик указывались миноносцами с условными клотиковыми огнями, благодаря которым все суда очень быстро и вполне благополучно вошли в шхеры.

В дозоре остались «Новики» 2-го дивизиона, а «Амур» и миноносцы 5-го дивизиона выставили минное заграждение поперек залива и у Оденсхольма.

Переход эскадры через Финский залив в таком большом числе вымпелов разного типа был совершен, несмотря на темную осеннюю ночь, очень удачно. Когда была устранена тралением опасность от мин заграждения, приняли меры против 3-х неприятельских подводных лодок, находившихся на пути следования судов.

Небывалое оживление по количеству кораблей на таком узком водном пространстве не было использовано подводными лодками.

Вообще необходимо отметить, что за весь период Моонзундской операции 9 наличных неприятельских подводных лодок (в Рижском заливе – 3, Даго-Эзель – 3, Финский залив – 3) нигде удачно себя не проявили.

Деятельность наших подводных лодок увенчалась успехом только в Рижском заливе (3 лодки), где С—32 утопила у Кюбассара большой транспорт. Крейсерство же у Либавы, Стейнорта и Даго остальных лодок было безрезультатно.

В итоге – за Моонзундскую операцию мы потеряли линейный корабль «Славу», эскадренный миноносец «Гром»; повреждение же прочих судов и потери в людях были невелики.

У германского флота за этот промежуток подорвались на минах 2 дредноута III и IV эскадры, один легкий крейсер и одно вспомогательное вооруженное судно, 2 миноносца типа «Новик» утоплены в бою, миноносец S—64 взорвался и затонул на Моонском створе, один малый миноносец утонул и два сильно повреждены легкой батареей у Малого Зунда, 1 большой транспорт утоплен подводной лодкой, число утопленных и поврежденных тральщиков с катерами не выяснено.

После оставления Рижского залива и Моонзунда нашим флотом морская война на Балтийском море фактически закончилась.

Овладение Моонзундскими островами и Балтийским побережьем рассматривалось германцами как крупная победа, которую германское командование и пресса старались сильно раздуть.

Чтобы оценить объективно и по достоинству действия германского флота в этой операции, надо ввести несколько весьма существенных поправок, которые значительно обесценивают успехи неприятеля.

В июле 1915 года, когда германцы впервые начали борьбу за обладание Рижским заливом, силы, защищающие Ирбен, были: 1 линейный корабль, 2 канонерских лодки, Минная дивизия (угольные миноносцы неполностью и 4 «Новика») и 3 подводных лодки.

Минное поле у Ирбена было слабо и состояло из 5 линий мин, кроме того, не было даже намека на прибрежные батареи, помощь которых была бы так существенна для флота при противодействии форсированию. Несмотря на громадное преимущество противника, он только через 11 дней с большими потерями добился результата.

Наше сопротивление при защите подступов к Рижскому заливу было настолько упорно, что германский флот, обеспокоенный своими потерями и продолжающейся борьбой, даже овладев заливом, вынужден был его оставить и отказаться от повторного форсирования Ирбена в течение 1915 года.

В 1916 году минная Ирбенская позиция была значительно укреплена, а глубоководный Моонзундский канал позволял в короткий срок усиливать отряд Рижского залива крейсерами. Учитывая это, германский флот в 1916 году произвел лишь пробное форсирование Ирбена и, убедившись в полной готовности к отпору, быстро закончил свою демонстрацию. Усилия германской армии продвинуться вперед левым флангом (у Риги) и овладеть Усть-Двинском и Ригой разбивались главным образом благодаря противодействию нашего флота, который, невзирая на трудность борьбы с тяжелыми батареями, успешно отстаивал Шлокские и Кеммернские позиции; следовательно, уклонение германцев в 1916 году от решительного форсирования Ирбена надо искать отнюдь не в отсутствии необходимости и сознания нецелесообразности этой операции, а гораздо глубже.

К весне 1917 года Рижский залив и Моонзунд были укреплены лучше, чем в предыдущие годы: помимо нового усиления минами Ирбена, на побережье островов были установлены батареи, Моонзундский канал допускал переброску в Рижский залив не только кораблей типа «Слава», но и типа «Андрей Первозванный» (с небольшой разгрузкой). Но главной опорой и гордостью обороны являлась четырехорудийная 12” Церельская батарея, которая благодаря удачно сконструированному подъемному механизму имела дальность 156 кабельтовых (27 верст), т.е. превышала дальность германских дредноутов на 30 кабельтовых.

Опыт трудной, а подчас и безуспешной борьбы флота с укреплениями (в Дарданеллах) и собственная практика борьбы с тяжелыми батареями у Кеммерна и Рагоцема давали полную уверенность, что состязание германских линейных судов с такой мощной и хорошо бетонированной батареей будет длительно и мало успешно для противника.

Доведенные к 1917 году до большой высоты средства обороны залива создавали большую уверенность в успешности нашего сопротивления.

Но когда к весне 1917 года были взвешены и оценены все технические и моральные средства предстоящей борьбы, новый фактор – революция – в корне изменил обстановку борьбы.

Учитывая ход революционных событий, были приняты меры для удержания боеспособности масс, но стихийная волна смела все расчеты.

Морские силы Рижского залива, к 1917 году впервые сознавшие свою техническую мощь, по духу оказались совершенно небоеспособны.

Вот обстоятельства, при которых германский флот начал свою Моонзундскую операцию, а потому считать достигнутый успех выдающейся победой не приходится.

Надо удивляться германскому адмиралу Шееру, который в своих записках приписал победу над флотом Рижского залива исключительно доблести и боевой подготовке германского флота.

Сравнивая условия и результаты борьбы за обладание Рижским заливом 1915—1916 и 1917 годов, нетрудно видеть, что успех и причины его прежде всего проистекали из отсутствия сопротивления (и наличия желания масс окончить войну во что бы то ни стало).

Стойкость Балтийского флота в борьбе с сильным противником была рождена школой и духом первого командующего флотом адмирала Эссена, сумевшего передать этот дух своим подчиненным. Ученик адмирала Макарова, Николай Оттович Эссен систематическим, упорным и тяжелым трудом, с девизом «помни войну» создал и воспитал тот флот, неистощимые силы и высокая доблесть которого ярко выявились в минувшую империалистическую войну.

В настоящее время выдвинута и уже успешно проводится в жизнь идея возрождения флота на новых основах. Многие забытые принципы начинают занимать должное, почетное место в этой работе: используются методы обучения адмиралов Макарова, Эссена и опыт последней войны.

Идет кропотливая, напряженная работа – созидается Красная Морская Сила.

Широкая правительственная пропаганда морской силы среди трудящихся, сочувствие, поддержка, а главное, сознание насущной необходимости существования боеспособного Красного флота дает уверенность в том, что он займет почетное место в составе вооруженных сил Союза Социалистических Республик и во всеоружии знаний и боевого опыта прошлого будет достойным носителем морской идеи трудового народа.

* * *

Дмитрий Павлович Малинин (1890—1939)^{36}

Д.П. Малинин родился 11 февраля 1890 г. в городе Вильно. В 1908 г. закончил Псковский кадетский корпус, в 1911 г. – Морской корпус. С 1911 по 1915 г. – ротный командир, ревизор и вахтенный начальник на эсминцах «Боевой», «Охотник» и крейсере «Россия». Лейтенант (1 января 1915 г.). В 1915 г. закончил Штурманский офицерский класс в Гельсингфорсе; штурманский офицер 2-го разряда. С 1915 г. по 1917 г. штурманский офицер канонерской лодки «Грозящий». 26 августа 1917 г. переведен на линкор «Слава» в качестве старшего штурманского офицера. В 1917—1918 гг. – старший штурман крейсера «Громобой» и линкора «Гангут». В 1918—1919 гг. – технический руководитель перехода дивизиона миноносцев с Балтийского флота по Мариинской системе на Волгу, затем – флагманский штурман Волжской военной флотилии, участник боевых действий на реках Кама, Белая и Волга. С 1919 г. по 1920 г. – начальник морского отдела штабов Восточного и Туркестанского фронтов. В 1920—1921 гг. – начальник штаба военных флотилий Туркестана и начальник гидрографической экспедиции по Аральскому морю и реке Амударья. С 1921 по 1924 г. начальник штурманской части Управления безопасности кораблевождения Балтийского моря. С 19 декабря 1925 г. по декабрь 1926 г. – флагманский штурман Штаба Морских сил Балтийского моря. В 1926—1927 гг. слушатель Академических курсов комсостава ВМФ. С 1929 г. по 1934 г. – преподаватель Штурманского офицерского класса, а с 1934 г. по 1939 г. – заместитель начальника кафедры кораблевождения Специальных курсов командного состава. Автор ряда печатных работ.

Награды: золотой знак об окончании полного курса наук Морского корпуса (1911 г.); светло-бронзовая медаль в память 300-летия Дома Романовых (1913 г.); светло-бронзовая медаль в память 200-летия Гангутской победы (1915 г.); орден Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом (23 ноября 1915 г.); орден Святого Станислава 2-й степени с мечами и бантом; орден Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом.