Текст книги "Слава и трагедия балтийского линкора"

Автор книги: Никита Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

СЛАВА И ТРАГЕДИЯ БАЛТИЙСКОГО ЛИНКОРА
Автор-составитель Н.А. Кузнецов

ВВЕДЕНИЕ

Линкор «Слава», последний корабль из серии броненосцев типа «Бородино», активно участвовал в операциях на Балтике в годы Первой мировой войны и героически погиб в 1917 г. во время Моонзундской операции. В мирное время на его долю также выпало немало дальних походов и славных дел, одним из которых было участие в спасении жителей итальянского города Мессина, пострадавших от разрушительного землетрясения в 1908 г. Наиболее подробно история корабля изложена в фундаментальной монографии С.Е. Виноградова «Броненосец “Слава”. Непобежденный герой Моонзунда» (М, 2011). В предлагаемый читателю сборник входят воспоминания (многие из которых были напечатаны в эмиграции, а некоторые, сохранившиеся в архивах, публикуются впервые), а также статьи современных авторов, посвященные различным малоизвестным страницам истории балтийского линкора.

Особую ценность публикуемым материалам придает тот факт, что большинство из них освещает одни и те же события с разных точек зрения их участников, как оказавшихся в эмиграции, так и оставшихся в СССР. Работы же современных исследователей позволяют уточнить многие факты на основании сохранившихся архивных документов.

Линейный корабль «Слава» 21 апреля 1901 г. был зачислен в списки судов Балтийского флота и 19 октября 1902 г. заложен на Балтийском заводе в Санкт-Петербурге; спущен на воду 16 августа 1903 г. и вступил в строй в октябре 1905 г. 27 сентября 1907 г. переклассифицирован из класса эскадренных броненосцев в линейные корабли. В 1910—1911 гг. прошел капитальный ремонт в Тулоне (Франция). В декабре 1908 г. участвовал в оказании помощи населению города Мессина на острове Сицилия в Италии, пострадавшему от землетрясения. Участвовал в Первой мировой войне (оборона Рижского залива в 1915—1916 гг., Ирбенская (26 июля – 8 августа 1915 г.) и Моонзундская (29 сентября – 6 октября 1917 г.) операции) и Февральской революции. 4 октября 1917 г. в бою с отрядом германских кораблей на рейде Куйвасту линкор «Слава» получил ряд повреждений и ввиду невозможности прохода через Моонзундский пролив из-за увеличившейся осадки по решению командования был взорван и затоплен экипажем. 29 мая 1918 г. исключен из списков судов Балтийского флота.

Основные тактико-технические данные линкора «Слава»

Водоизмещение (нормальное): 14 415 т.

Основные размерения (длина, ширина, осадка; наибольшие): 121,31 х 23,17 х 8,48 м.

Энергетическая установка: 2 паровые машины мощностью по 8182 л. с.

Скорость (максимальная/экономическая): 17,64/10 узлов.

Дальность плавания: 1970 миль.

Вооружение: 2x2 – 305-мм; 6x2 – 152-мм; 20 – 75-мм; 2—64-мм;20—47-мм;2—37-ММ.С1911П—2x2 – 305-мм;6х 2 и 8 х 1 – 152-мм; 20 – 75-мм; 4 – 47-мм орудий; 8 – 7,62-мм пулеметов; 4 (с 1911 г. – 2) 381-мм торпедных аппаратов.

Бронирование: борт – 102—178 мм; палуба – 31—75 мм; рубка – 203 мм; башни – 152—254 мм; казематы – 76 мм.

Экипаж 822 человека^{1}.

* * *

Воспоминания и статьи в настоящем сборнике публикуются в авторской редакции. Это касается прежде всего написания имен собственных, а также сокращений и аббревиатур и, в ряде случаев – оформления научно-справочного аппарата. В биографических работах все даты, относящиеся к периоду до 1918 г., приводятся но юлианскому (старому) стилю. В белых войсках, действовавших на Востоке, Севере и Северо-Западе России, был принят григорианский (новый) стиль, на Юге России, вплоть до окончания Гражданской войны, употреблялся юлианский (старый) стиль.

МЕССИНА – ПОДВИГ РУССКИХ МОРЯКОВ

Н.И. Евгенов.
ЭТО БЫЛО В МЕССИНЕ^{2}

В середине октября 1908 года четыре русских военных корабля – «Слава», «Цесаревич», «Адмирал Макаров» и «Богатырь» – вышли из Балтийского моря: корабельные гардемарины, только что окончившие Высшее военно-морское училище[1]1
  Речь идет о Морском корпусе. – Примеч. сост.


[Закрыть], отправлялись в практическое заграничное плавание.

Наши суда посетили в пути порты Англии, Испании и к концу ноября стали на якорь в Бизерте, на северном побережье Туниса. Но и здесь пребывание судов не было длительным. Для продолжительной стоянки был избран старинный итальянский городок на восточном берегу Сицилии – порт Аугуста. Выбор этот был сделан не случайно – большая и закрытая бухта, расположенная в стороне от оживленных морских путей, представляла значительные удобства для прохождения учебной практики.

Все благоприятствовало походу – погода стояла прекрасная, местное население относилось к русским морякам исключительно радушно, гостеприимно.

Я был одним из гардемаринов на «Славе» и до сих пор хорошо помню наши увлекательные путешествия, которые мы совершали по воскресным дням, – бродили по живописным окрестностям Аугусты, знакомились с соседними старинными итальянскими городами.

Морская практика, артиллерийские стрельбы, маневрирование чередовались с отдыхом. Но катастрофа, внезапно обрушившееся на Италию страшное горе нарушили привычный распорядок нашей жизни.

В четвертом часу утра 28 декабря (по новому стилю) экипаж на борту линкора «Слава» был внезапно разбужен – наш огромный корабль сотрясался, точно какая-то неведомая могучая рука наносила тяжелые глухие удары по его корпусу.

Некоторые из нас бросились на верхнюю палубу. Матрос, стоявший на вахте, взволнованно рассказывал:

– Сперва мы услышали какой-то гул, но где-то там, далеко… Его перебил другой вахтенный:

– И вдруг с моря хлынула в бухту волна… Мертвая зыбь, одним словом… Она и раскачала наш линкор.

Оказалось, что эта волна была такой силы, что она заставила нашу «Славу» описать на своих якорных цепях полный круг. Почти одновременно с этим послышались крики на берегу, ночную темноту прорезали вспыхнувшие в некоторых домах огни, снова до нас докатился какой-то шум. Затем все стихло, и казалось, что берег снова погрузился в предутренний покой.

Вскоре из Катании (город к северу от Аугусты) на флагманский корабль, к начальнику отряда контр-адмиралу Литвинову прибыл наш вице-консул с горестным известием: оказывается, этой ночью разразилось страшное землетрясение. Оно охватило юго-западную Италию – Калабрию и северо-восточную Сицилию. Особенно сильно пострадали города Мессина и Реджо. Под обломками зданий погребены десятки тысяч жителей, а те, кто уцелел, остались без крова, без пищи, без воды.

Учитывая это, контр-адмирал Литвинов решил, не дожидаясь указаний из Морского министерства, немедленно идти в Мессину. Это решение нашло самый горячий отклик у судовых экипажей. Все были охвачены одним чувством, одним желанием – помочь, как можно скорее помочь терпящему бедствие народу Италии.

Вечером наш отряд вышел в Мессину, – мы рассчитывали прибыть туда на следующий день с рассветом. А пока на кораблях кипела работа – готовились для спасательных команд лопаты, кирки, топоры, ремни, вещевые сумки, фляги. Все наши продовольственные запасы были взяты на строгий учет. В лазаретах комплектовали медицинские пункты, оборудовали операционные. Здесь также было много хлопот – надо позаботиться об инструментах, медикаментах, перевязочном материале. Руководил этим наш флагманский врач А.Л. Бунге – в прошлом известный исследователь дельты реки Лены и Новосибирских островов.

Утром 29 декабря перед нами открылись подернутые легкой дымкой берега Мессинского пролива. Щемящая боль сжала сердце: что суждено нам увидеть на берегу? Но даже глядя на море, можно было судить о размерах тяжкого бедствия, – по волнам неслись обломки мебели, домашняя утварь, ящики, корзины.

Чем ближе мы подходили к берегу, тем печальнее становилась раскрывающаяся перед нами картина. Обвалившиеся стены, упавшие купола церквей, клубы дыма, вырывающиеся языки пламени…

Корабли стали на рейде Мессины. Нет, это только издали казалось, что катастрофа миновала нарядные дома на набережной, – держались здесь лишь фасады, а все остальное – крыши, потолки, полы – обвалилось, образовав внутри зданий груды бесформенных обломков. Набережная, куда мы высаживались, была повреждена нахлынувшей на нее в начале землетрясения большой – до десяти метров высоты – волной. Красавица Мессина – оживленный южный город – лежала перед нами в дымящихся руинах, в грудах камней, покрытых густым слоем известковой пыли.

Катастрофа, разразившаяся ночью, погребла под обломками тысячи жертв. Надо было срочно, не медля пи минуты, начинать раскопки: быть может, еще удастся спасти людей от гибели.

Судовые команды, разбившись на группы по шесть – десять человек, приступили к раскопкам во всех наиболее пострадавших районах города. Моряки работали мужественно, нередко рискуя своей жизнью, – ведь эти полуразрушенные стены, под которыми велись раскопки, могли обрушиться от малейшего толчка и засыпать отважных матросов.

Группе, которой мне пришлось руководить, выпала нелегкая задача – пробиться к двум засыпанным и заваленным балками жителям города. Это были муж и жена, застигнутые катастрофой во сне. Мужчину нам не удалось спасти, но жена его была еще жива. Мы подобрали валявшуюся дверь и, уложив на нее спасенную женщину, с большим трудом, преодолевая огромные завалы на улицах, доставили ее на врачебный пункт.

Исключительную находчивость и мужество проявили матросы, вызвавшиеся спасти людей, застрявших на междуэтажных перекрытиях. Балансируя зачастую на очень большой высоте, проявляя чудеса ловкости, они пробирались к людям, обреченным на неминуемую гибель, и спасали их.

В районе землетрясения погибло около ста сорока тысяч человек. Стоящие в городе воинские части почти полностью были погребены в своих казармах. Но из уцелевших людей каждый, кто чувствовал в себе хоть немного сил, самоотверженно помогал нам в трудной, но благородной работе по спасанию мессинцев. Так, в группе со мной в течение целого дня работал один молодой инженер итальянец, окончивший политехникум в Риме. Мы быстро с ним подружились и понимали друг друга с полуслова.

Первый день наших раскопок подходил к концу. Над городом сгущалась темнота – работать становилось с каждой минутой все трудней и трудней.

Около восьми часов вечера послышался гул, за которым последовало несколько сильных подземных толчков. На этот раз рухнули еще кое-где сохранившиеся остатки стен. Новые тучи известковой ныли опять окутали многострадальный город.

С наших судов поступили сигналы – командам немедленно возвращаться на корабли. Мы благополучно (если не считать ушибов и ссадин) выбрались из развалин и вернулись на свои корабли. Но, несмотря на страшную, нечеловеческую усталость, уснуть я не мог. Вместе со своим другом гардемарином Алексеем Белобровым поднялись на палубу. Вдали лежала погруженная в темноту Мессина, только лучи прожекторов с наших судов бродили по городу, как бы ощупывая его развалины. Временами багровое зарево пожарищ озаряло небо.

Несколько часов сна, и как только забрезжил рассвет, мы снова взялись за кирки и лопаты. Но если в первый день мы вели сравнительно поверхностные раскопки, то позднее перешли на более глубокие. Для этого понадобилось строить целые галереи, прорубать глубокие шахты. И все это приходилось делать несмотря на продолжавшиеся подземные толчки и грозный гул. Один из толчков чуть не стоил жизни старшему инженер-механику линкора «Цесаревич» штабс-капитану Федорову. Он работал со своей командой в построенной им галерее, но в разгар раскопок после сильного толчка часть галереи обрушилась, и Федоров очутился под обломками. К счастью, его же матросам после полуторачасовой работы удалось спасти своего командира из-под обломков.

Мы не прекращали раскопок в Мессине около пяти дней. В результате этих трудов русским командам удалось спасти немногим более двух тысяч человек.

Вскоре сюда прибыли транспорты с войсками из Северной Италии и военные суда разных наций, в том числе наши канонерки «Гиляк» и «Кореец». Эти суда вышли из Палермо, там их застала весть о землетрясении, и они немедленно взяли курс в район бедствия.

Тысячи спасенных из-под обломков людей нуждались в лечении, тщательном уходе, усиленном питании. Их надо было срочно вывезти из Мессины, но пассажирских пароходов для этой цели Италия сразу предоставить не могла. Контр-адмирал Литвинов принял решение – выделить часть русских судов для перевозки пострадавших из Мессины в другие города Италии.

И вот «Слава», жилые палубы которой превращены в огромный лазарет, приняв на борт четыреста раненых и больных мессинцев (главным образом женщин и детей), берет курс на Неаполь.

В Неаполе нас встречают толпы народа. Вот как описывает эту встречу Алексей Максимович Горький в своей книге «Землетрясение в Калабрии и Сицилии 15—28 декабря 1908 года»:

«Первое судно, прибывшее в Неаполь, – наша “Слава”, – воистину команда этого судна оправдала его имя, как о том единодушно и горячо свидетельствует пресса всей Италии. Воистину моряки нашей эскадры геройски работали в эти дни горя Италии. Отрадно говорить об их подвигах, и да будет знаменательным и вещим для эскадры это первое ее боевое крещение, полученное ею не в страшном и позорном деле борьбы человека с человеком, а в деле братской помощи людям, в борьбе против стихии, одинаково враждебной всему человечеству.

На “Славе” прибыли женщины и дети. Матросы сходили на берег, неся на руках ребят и женщин. О подвигах матросов уже знали в Неаполе, и Неаполь встретил русских восторженными рукоплесканиями.

– Да здравствуют русские моряки! Да здравствует Россия, – гремел город.

Неаполитанцы, рыдая, обнимали, целовали моряков; кто-то из русских сказал по-итальянски:

– Вы помогли нам в Чемульпо[2]2
  Чемульпо – бухта, в которой погиб в неравном бою с японской эскадрой в 1904 году наш крейсер «Варяг». Находившийся неподалеку итальянский крейсер оказал помощь морякам «Варяга». – Примеч. авт.


[Закрыть], мы вам в Мессине. Все люди должны помогать друг другу! Все люди – братья!

Это вызвало общий восторг экспансивного Неаполя».

В январе 1909 года отряд Литвинова покинул Италию. Пережитое вместе с итальянцами сблизило нас, укрепило нашу взаимную дружбу.

«В память содружества» – так называется медаль, врученная итальянским правительством всем морякам нашего отряда. Она вечно будет напоминать о давних и славных традициях нашего флота, приумноженных советскими моряками: первыми прийти на помощь в беде.

Н.А. Кузнецов.
НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ ЕВГЕНОВ
(1888—1964)

Н.И. Евгенов родился 2 августа 1888 г. в семье учителя. В 1909 г. окончил Морской корпус. В 1908 г., будучи корабельным гардемарином, Евгенов на линкоре «Слава» находился в плавании отдельного Балтийского отряда. Вместе с другими русскими моряками он участвовал в спасении жителей итальянского города Мессина, разрушенного землетрясением и цунами.

В 1913—1915 гг. Н.И. Евгенов принял участие в Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана на ледокольных транспортах «Таймыр» и «Вайгач», которую возглавлял Б.А. Вилькицкий. 21 августа 1913 г., находясь севернее полуострова Таймыр, участники экспедиции (причем одним из первых был именно Евгенов) обнаружили неизвестный ранее остров, получивший название Земля Николая II (в советское время переименован в архипелаг Северная Земля). Пролив между полуостровом Таймыр и вновь открытой землей получил название пролив Цесаревича Алексея. Обнаружение Северной Земли стало крупнейшим географическим открытием XX века. Также в навигацию 1913 г. экспедиция открыла и нанесла на карты остров, получивший название остров Вилькицкого, описала Землю Императора Николая II, острова Цесаревича Алексея (Малый Таймыр) и Старокадомского.

В годы Первой мировой войны Евгенов служил штурманским офицером на эсминце «Орфей»; в октябре 1917 г. он участвовал в Моонзундском сражении, будучи старшим офицером эскадренного миноносца «Капитан Изылметьев». Предвидя скорый конец Российского флота, Евгенов поступил на курсы по подготовке гражданских судоводителей, но вскоре курсы закрылись, Российский флот был распущен, а Евгенов и его соплаватель по «Вайгачу» А.Г. Никольский отправились на Дальний Восток, а оттуда в Америку, где Евгенов и Никольский работали делопроизводителями по разбору архивов Российского посольства в Вашингтоне. Из Вашингтона Евгенов отправился в Сибирь, поступив в вооруженные силы Всероссийского правительства адмирала А.В. Колчака. Первоначально он рассчитывал продолжить работу в Гидрографической экспедиции Б. А. Вилькицкого, по запросу которого он и был вызван в Сибирь. Но нормальной связи между Восточным и Северным Белыми фронтами не существовало (а база экспедиции находилась в Архангельске), поэтому служба Н.И. Евгенова проходила в омском Морском министерстве.

Когда Евгенов прибыл в Сибирь, войска адмирала Колчака уже отступали под ударами Красной армии. Впрочем, служба Николая Ивановича проходила не на фронте, а в Гидрографическом управлении Морского министерства. 23 августа 1919 г. он был назначен начальником Геодезического отделения управления. Уже через шесть дней он получил «по линии» очередной чин старшего лейтенанта. 10 сентября 1919 г. Н.И. Евгенов был назначен представителем от Морского министерства в Междуведомственное совещание по вопросам техники съемочных работ, созываемое Министерством земледелия.

По всей вероятности, Евгенов был достаточно близок к А.В. Колчаку. Скорей всего, он был с ним знаком еще в бытность будущего Верховного Правителя командиром ледокольного транспорта «Вайгач» в 1910 г. Во всяком случае, по сведениям С.В. Дрокова, Евгенов был в числе немногих морских офицеров, арестованных в январе 1920 г. вместе с А.В. Колчаком. Но уже 25 февраля 1920 г. Евгенов был освобожден из Иркутской тюрьмы но постановлению Чрезвычайной следственной комиссии «за отсутствием состава преступления».

В Советской России Евгенов продолжил работу в качестве гидрографа. В 1920—1925 гг. он вел гидрографические исследования в устье реки Оленек (фактически это была первая советская научная экспедиция в Арктику), в дельте и нижнем течении Лены, в бухте Тикси, на западных берегах Новой Земли; с 1926 г. в течение шести лет возглавлял Карские экспедиции. В 1937 г. он получил ученую степень доктора географических наук. Его диссертацией стала первая лоция Карского моря. Она была восторженно встречена не только моряками-полярниками, но и учеными. Участвовал Евгенов вместе с Н.Н. Зубовым и в трех первых высокоширотных экспедициях на ледокольном судне «Садко». С 1933 по 1938 г. он был заместителем начальника Гидрографического управления Главсевморпути.

В 1938 г. Николая Ивановича постигла трагическая судьба многих ученых – он был арестован. Вместе с ним по «делу Гидрографического управления Главсевморпути» было арестовано 13 человек. Помимо Евгенова, в Морском министерстве правительства Колчака также служил П.К. Хмызников – выпускник Морского корпуса 1915 г. Обвинения, предъявленные арестованным гидрографам, были стандартными для тех страшных времен – создание антисоветской контрреволюционной организации и шпионаж (трагически знаменитая 58-я статья). В работе В. Звягинцева приводятся материалы обвинительного заключения, поражающие своей абсурдностью… «Евгенов же, по версии следствия, являлся “резидентом английской разведки “Интеллидженс сервис” и активным участником английской контрреволюционной организации “Российский Общевоинский Союз”». В обвинительном заключении подчеркивалось, что Евгенов еще «в 1918 году эмигрировал в США, где по 1919 год служил в бывшем царском посольстве в Вашингтоне, затем был переброшен в штаб армии Колчака, где служил в карательном отряде на штабном пароходе», в 1930—1936 годах передавал завербовавшему его Рекстину и другим английским агентам «секретные военно-морские карты Финского залива, Черноморского и Мурманского побережья, сведения о состоянии военно-морских сил РККФ, усовершенствованиях судовой артиллерии, минном хозяйстве и о вводе в строй новых кораблей». Эти секретные сведения он якобы получал от военных гидрографов Исаева, Эмме и Мещерского, осужденных по другому делу. Далее говорилось, что по заданию английской разведки Евгенов в начале 30-х годов создал в Гидрографическом управлении контрреволюционную организацию, в которую вовлек Петрова, Хмызникова и Гернета. А двое последних в свою очередь к тому времени уже работами на японскую разведку.

В защиту Н.И. Евгенова выступили многие видные ученые, в том числе академики А.Н. Крылов и Ю.М. Шокальский. Академик Крылов писал: «Географические и гидрографические работы Н.И. Евгенова занимают весьма видное место в исследованиях Арктики… имеет 39 печатных трудов, их совокупность доставила ему почетную должность как выдающегося советского гидрографа и исследователя Арктики наряду со славными именами Папанина, Федорова, Ширшова, Кренкеля, Шмидта, Визе – нашими современниками и именами деятелей начала прошлого столетия: Сарычева, Пахтусова, Литке, Врангеля». Но, несмотря на поддержку видных деятелей науки, машину сталинского «правосудия» остановить не удалось, и в 1939 г. Евгенов был осужден на 8 лет исправительно-трудовых лагерей. В октябре 1943 г. его условно-досрочно освободили (как отличника производства).

На следующий год после освобождения Евгенову удалось продолжить научную деятельность – он был назначен старшим инженером, а затем и директором Архангельской научно-исследовательской лаборатории, а затем (до 1947 г.) работал старшим научным сотрудником Архангельского стационара АН СССР. В 1947 г. Евгенову удалось вернуться в Ленинград. В 1947—1951 гг. Николай Иванович был профессором кафедры океанологии Ленинградского гидрометеорологического института, а затем, до 1961 г. – старшим научным сотрудником Ленинградского отделения Государственного океанографического института. Скончался Н.И. Евгенов в 1964 г. в Ленинграде.

Круг научных интересов Н.И. Евгенова был необыкновенно широк. Хорошо знавший его полярный исследователь и ученый Я.Я. Гаккель называл Евгенова мореведом. Высоко оценивал научную работу Н.И. Евгенова начальник Ленинградского отделения Государственного океанографического института Ю.В. Преображенский: «Евгенов Н.И. породу своей деятельности сочетает в себе опытного навигатора-моряка, гидрографа-исследователя арктических морей с производственным уклоном научного работника-океанолога, и, наконец, педагога высшей школы области океанографических наук». Сам же Николай Иванович скромно считал себя «географом-путешественником». Он писал о себе в 1958 г.: «Моя служба на флоте была обусловлена в большей степени желанием побывать в “Дальних странах”, впитать в себя новое с точки зрения географа. В связи с этим я старался, по возможности, участвовать в дальнем плавании, в малоисследованных районах, хотя это мне не всегда удавалось». Николай Иванович Евгенов оставил научное наследие в виде более ста научных работ.

Именем Евгенова названы: мыс на острове Большевик (архипелаг Северная Земля), мыс в Антарктиде, бухта в заливе Седова на восточном побережье Новой Земли. В честь Евгенова был назван гидрографический бот, принадлежавший Главному управлению Северного морского пути. После ареста Ы.И. Евгенова, приказом начальника ГУСМП И.Д. Папанина № 225 от 16 июня 1938 г. бот был переименован в «Летчик Махоткин» (в 1942 г. по ложному доносу был арестован и В.М. Махоткин; сведениями о дальнейших переименованиях судна автор пока не располагает). В 1974 г. в строй вошло лоцмейстерско-гидрографическое судно «Николай Евгенов» (в настоящее время принадлежит Архангельской гидрографической базе Государственного унитарного гидрографического предприятия Министерства транспорта Российской Федерации).

Награды: золотой знак об окончании полного курса наук Морского корпуса (1910 г.); светло-бронзовая медаль в память 300-летия царствования Дома Романовых (1913 г.); орден Святой Анны 3-й степени (1913 г.); светло-бронзовая медаль в память 200-летия Гангутской победы (1915 г.); орден Святого Владимира 4-й степени (12 ноября 1915 г.); мечи и бант к ордену Святой Анны 3-й степени; орден Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость»; мечи и бант к ордену Святого Владимира 4-й степени; малая золотая медаль Русского географического общества (1924 г.)

Источники и литература

Российский государственный архив экономики (РГЛЭ). Ф. 579. Оп. 1. Д. 38. Оп. 2. Д. 21,23. Ф. 9570. Оп. 2. Д. 124.

Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 39597. Оп. 1. Д. 67. Л. 112, 131, 150.

70 лет полярной гидрографии. СПб., 2003.

Бизертинский «Морской сборник» 1921—1923. Избранные страницы. М., 2003.

Евгенова Н.Н. Студеные вахты (Воспоминания об исследователе Арктики). СПб., 2006.

Звягинцев В. Трибунал для флагманов. М., 2007.

Попов С.В. Гидрограф Евгенов. Якутск, 1988.

Список личного состава судов флота, строевых и административных учреждений Морского ведомства. Пг., 1916.

Основные опубликованные работы Н.И. Евгенова[3]3
  Полная библиография работ Н.И. Евгенова насчитывает 114 наименований (РГЛЭ. Ф. 579. Оп. 1. Д. 38. JI. 13—21). В книге Евгеновой Н.Н. «Студеные вахты» (Воспоминания об исследователе Арктики) (СПб., 2006) на с. 160—165 приведен список из 106 опубликованных работ Н.И. Евгенова.


[Закрыть]

Экспедиция к устьям рек Лены и Оленека. Л., 1929.

Лоция Карского моря и Новой Земли. Л., 1930.

Лоция Карского моря. Ч. 2. Карское море и Новая Земля. Л., 1935. Коллектив авторов, общее редактирование.

Лоция Карского моря. Ч. 1—2. Л., 1938—1940. Коллектив авторов[4]4
  Так как данное издание вышло уже после ареста Евгенова, его фамилия в нем не упоминается.


[Закрыть].

Морские течения, 2 изд. Л., 1954,1957.

Гидрографическая экспедиция в Северном Ледовитом океане на судах «Таймыр» и «Вайгач» (1910—1915) // Известия Всесоюзного географического общества. 1957. Т. 89. Вып. 1.

Научные результаты полярной экспедиции на ледоколах «Таймыр» и «Вайгач» в 1910—1915 годах. Л., 1985. В соавторстве с В.Н. Купецким.