Текст книги "Желтый дьявол (Том 3)"
Автор книги: Никэд Мат
Жанры:
Прочие приключения
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
4. В ту же яму
– О, не беспокойтесь, ваше превосходительство! – почтительно говорит эсаул фон-Фридрихс: – атаман Семенов отдал приказ на этот счет. Везде от Верхнеудинска заготовляются для вас квартиры и питательные пункты. Провизия и обмундирование уже отпущены. Из Читы к Верхнеудинску двинуты санитарные поезда.
– Хорошо.
Они сидят в квартире начальника станции Байкал и пьют чай.
– Хорошо, – повторяет генерал Войцеховский. – Армии необходим отдых. Армия измучена. Отдохнув и собравшись с силами, она может вновь начать борьбу, а сейчас…
– Да, да, ваше превосходительство… Я понимаю… Такой тяжелый поход. Вы все измучились. На вас лица нет… Не желаете ли коньячку? Это придаст вам сил… Превосходный коньяк.
– Давайте.
Слегка дрогнув, эсаул фон-Фридрихс суетливо отвинчивает крышку термоса. Оловянные глазки бегают торопливо из стороны в сторону…
– Пожалуйте, ваше превосходительство!
– Куда ж вы, целый стакан?
– Ничего, ничего, ваше превосходительство. Это полезно… Вот так. Превосходно. Ну-с… А теперь разрешите мне распрощаться с вами. Я поеду вперед. Все, что вы мне сообщили, я передам атаману Семенову. Надеюсь, мы еще увидимся с вами, ваше превосходительство?
– Разумеется.
– Я буду очень рад. До свидания.
– До свидания.
– Ну, живее! Погоняй.
– Ну, соколики!
Ямщик-солдат бьет кнутом по тройке.
Кони дергают. Быстро несется кошева.
Но вот впереди опять полк… Опять стороной объезжать надо.
– Эх, дьявол!
Эсаул фон-Фридрихс ругается и с тревогой оглядывается назад.
Страшно эсаулу. Он знает, что там, сзади, где мелькают огоньки «Байкала»… там… в квартире начальника станции… бьется на полу в судорогах тело генерала Войцеховского… Предсмертный хрип рвется из горла… На губах пена. Хорошим коньяком угостил генерала эсаул фон-Фридрихс. Знает: если откроют… будет погоня… Поймают…
– Ну, живее! – торопит он ямщика.
И летят вперед… Эх, кабы не войска, что лентой тянутся, давно бы уже угнали вперед.
Но вот впереди… влево… поворот на оснеженном льду виден.
– Куда это?
– Должно, на монастырь, ваше высокоблагородие.
– Сворачивай!
– Дорога-то незнакома…
– Сворачивай!
Свернули.
– Погоняй!.. Живо!
И ударил кнут по лошадям. Взмыла тройка. Закинув голову, несется коренник, далеко выкидывая ноги. Бешеные скачут пристяжные… Бьют в кошевку из-под копыт снежные комья.
Опять поднялся буран… Еще сильнее, чем днем…
Рвет и кроет воздух жуткой мутью…
Вихрем несется тройка. Скрипят полозья.
Но не покидает страх эсаула. Часто оглядывается он назад.
– Погоняй!
А впереди… трещиной… от бури, от мороза ли… раскрыл Байкал ледяные губы.
– Погоняй!
– Но, окаянные!
И вдруг… впереди… близко чернеет…
– Тпрррууу!.. тппрррууу!.. Стой!
Поздно. На всем скаку ухнула тройка. Страшный крик прорезал воздух и оборвался вдруг. Чмокнула холодная свинцовая вода и всосала добычу в ледяное жерло.
Эсаул фон-Фридрихс отправился на свидание к генералу Войцеховскому.
5. Пробка
а) …забивается…
– Ну, дальше… Хрр тьфу!
– Вот!
Таро протягивает телеграмму.
– В чем дело?
– Мацудайра доносит, что каппелевцы подчинились атаману Семенову. Отношения между семеновским и каппелевским командованием хотя и натянутые, но внешнее единство существует.
– Так.
– В Благовещенске образовано революционное правительство: во главе Ветлугин, войсками командует Салов, вождь амурских партизан.
– Ну?
– Иркутский Ревком и Благовещенское правительство стремятся соединиться друг с другом. Для этого им необходимо взять Читу. Готовится наступление со стороны Иркутска.
– Гм.
О-Ой думает.
– Таро!
– Я.
– Соединения сейчас допустить нельзя.
– Слушаюсь!
– Дальний Восток нужно пока-что закупорить, дабы сюда не проникли советские войска.
– Понимаю.
– Пусть Чита служит пробкой. Задержи эвакуацию Забайкалья. Мацудайре приказ задержать Семенова и, если нужно, принять бой. Понял?
– Понял. Слушаюсь!
– Иди! Хрр тьфу!
б) сидит плотно.
Яркий свет. Звон посуды. Говор. Гром оркестра.
Ресторан «Палермо» полон.
Весь кутящий Харбин топит в вине шальные иены и доллары.
За одним из столиков сидят двое.
Один – приземистый плотный человек с хитрыми глазками. Это премьер правительства атамана Семенова – забайкальский казак Таскин.
Другой – жирный обрюзгший – редактор газеты «Свет» Гарри С. Р. (Сатовский-Ржевский).
Гарри загородился целой батареей разноцветных бутылок и старательно исполняет роль неприступной крепости.
Но Таскин – опытный стратег. Он ведет правильную осаду и выкатывает тяжелую артиллерию…
– Ну, хорошо… Вы получите 5000 единовременно и по 1000 субсидии ежемесячно.
– Мало.
– 10 и полторы.
– Мало.
– 15 и две.
– Мало.
– Сколько?
– 50 и 5.
– Что?
Таскин произносит нечто непечатное…
– Последнее слово: 20 единовременно и 2 ежемесячно… И больше ни копейки. Не хотите, – пойду в другую редакцию.
– Нет, нет!.. Зачем же?.. Я согласен.
Крепость сдалась.
А на завтра в газете «Свет» жирным шрифтом:
«Атаман Семенов – единственный преемник Колчака. У атамана армия сильная. Большевики для нее не страшны. При атамане организовалось правительство. Премьер – Таскин…»
И пошло… и пошло…
Сегодня:
«…Я знаю Таскина. Это – чудо административного таланта… Он…».
И т. д. и т. д.
Завтра:
«…Атаман Семенов – гений. Русский самородный гений. Спасение России в руках атамана Семенова…»
И т. д. и т. д.
«Разумейте, языцы, и покоряйтеся, яко с нами бог».
6. «Царица»
Зимняя ночь трещит морозом над столицей Забайкалья.
По улицам шныряют патрули.
А в отдельном кабинете шантана наследник Колчака атаман Семенов празднует свое возвышение в сан правителя.
– А все-таки, – говорит барон Унгерн, – наше положение не особенно прочное… Уйдут японцы, и нам каюк. Как хочешь, атаман, а по-моему нужно войска оттягивать в Монголию к Урге и там строить базу.
– Ерррррунда, – рычит пьяным голосом Семенов: – ерррунда… Правда, Маша?
Рука атамана покоится на открытом, белом плече.
– Правда.
– То-то… Теперь мы с тобой еще чище прежнего заживем. Ты у меня верная.
– Да ты-то неверный.
Маша невольно вспоминает Глинскую.
Семенов понимает…
– Ну, ну… Кто старое помянет, тому глаз вон.
Унгерн улыбается. Он тоже знает, в чем дело.
– А вы знаете, где она теперь? – спрашивает он.
– Нет.
– А я имею сведения.
– Где же?
– Она уехала на санитарном поезде № 8. Этот поезд попал в Благовещенске к большевикам. Значит, она там.
– У большевиков?.. Жаль, – хмурится атаман.
Маша глядит подозрительно.
А на следующий день Маша принимает в своем будуаре какого-то низенького белобрысого человечка. Он в штатском.
– Поручик! Ты не раз служил мне, – говорит Маша: – надеюсь, что и это поручение ты выполнишь с успехом. Получишь немало. Понял?
– Еще бы.
– Ну, смотри… Чтоб дело было сделано. Действуй, как тебе будет удобней… Или выдай ее большевикам, или сам укокошь.
– Положитесь, – жива не будет.
– Ну то-то… Вот тебе на дорогу… Потом получишь остальное.
– Царица!..
Поручик целует руку Маше.
– …А как же я?.. Неужели так и уеду?..
– А что?
– В последний раз мы с вами…
– А, вот что! Ну, и мерзавчик ты. Ну, ладно… Приходи часов в 11: атамана не будет.
– Царица!
И еще раз целует руку поручик.
Глава 4-ая
САНПОЕЗД № 22
1. На фронт
– Товарищ Штерн, срочная телеграмма! – адъютант Штерна вошел в кабинет.
Штерн, заваленный работой, углубился в проекты, приказы и дислокации войск реорганизующейся партизанской массы Приморья.
– Да, телеграмма?
Взял. Распечатал. Прочел. К адъютанту:
– Вызовите сейчас же Снегуровского в оперативный совет.
– Слушаюсь! – адъютант вышел. Штерн опять к своей работе.
Через час Снегуровский – легкий, в спортсменской шапочке, совсем не военный внешне, шумно врывается к Штерну.
– Александр! Что?
Тот улыбнулся, товарищески, приветливо потянул руку Николая, усадил: не торопись, дескать… И звучным и мягким голосом ровно и близко заговорил. Заговорил так, как только он один умел разговаривать с товарищами по большой, сложной и ответственной работе.
– Видишь ли… Район тебя требует. Вернее, та группа партизанских отрядов, которой ты командовал в прошлом году во время повстанчества.
– Ну, к ним я поеду…
– В том-то и дело, что придется не к ним, а дальше – на Иман… Этот район подчинен Спасску, но там действует стихия девятнадцатого года… Нужно ее организовать…
– Я там тоже чужой!
– Но они все-таки тебя знают… больше других… Поезжай – бери командование, а позднее – освобожусь – я приеду сам: поговорю сними… А потом там еще и фронт надвигается: Калмыков прорывается на Гродеково… Значит, кончено?
– Кончено! – Снегуровский любит Штерна, с ним он не спорит. Только улыбнулся и повторил снова: – Кончено!..
– Когда можешь выехать?
– Ну, завтра…
– Нет, сегодня – можешь?
Снегуровский весело, прямо в глаза смотрит Штерну, вскидывает руку к своей спортивной шапочке, четко отрубает:
– Слушаю, товарищ Штерн! – и так же быстро и шумно вылетел из Военного Совета.
Адъютанту Совета на-ходу бросил:
– Приготовьте: приказ, документы, деньги. Выезжаю сегодня ночным, район…
А ночью Снегуровский выехал в район – принимать иманский гарнизон – стихию партизанских отрядов Имано-Вакской долины. С ним – адъютантом едет Андрей Попов. По дороге, в Спасске, из гарнизона он берет с собой своих неразлучных ординарцев и боевых товарищей: Борисова старшего и Солодкого.
2. Двойник Розанова
Уже темно. Вечер. Из здания японского штаба выходит фигура в бобровой шубе с высоко поднятым воротником. Фигура направляется к единственному стоящему в углу извозчику и коротко говорит:
– Поезжай.
– Занят, барин.
– Не разговаривать! Поезжай!
Извозчик поворачивается и пытливо всматривается в лицо седока. Широкая улыбка расплывается по его лицу.
– Ты чего смотришь?
– Да уж так. Седок вы сердитый. Не на вокзал ли прикажете?
– На вокзал… а тебе что?
– Да так, ничего. Я только вижу, торопитесь.
– Ну, не разговаривай! Живо!
Лошадка бежит рысью вниз по Алеутской, но в противоположную от вокзала сторону.
– Ты куда везешь? – подскакивает седок.
– На вокзал, ваше превосходительство! Хе-хе, тут ближе, – смеется извозчик и заворачивает в какой-то темный переулок.
– Стой, куда ты! Стой! – Седок хватает извозчика за воротник, но в тот же момент чувствует, как сзади с обеих сторон схватывают его под руки.
– Потише, генерал, потише. Ишь переоделся как. Ну, нас-то не надуешь. Нам-то твоя рожа знакома.
Фигура под шубой вздрагивает. Но голос достаточно спокойный:
– Куда вы меня везете?
– В гости к чортовой бабушке. Хе-хе! На блины! Недурно, ваше превосходительство?
– Что ж, недурно. Но не ошиблись ли вы?
В то же время в кабинет Таро входит человек в бобровой шубе.
– Прощайте, господин Таро. Я вам много обязан.
– О, ваше превосходительство! Я рад вам помочь. В случае чего дайте знать.
– Благодарю вас! Вы думаете, мне удастся удрать?
– Несомненно! Этот Мак-Ван-Смит все сделает. Но как вы странно выглядите! Я вас даже сразу не узнал.
– Это незначительный грим. Ха-ха! По совету вашего сыщика.
Полчаса спустя телефонный звонок. Кто-то вызывает Таро.
– Господин Таро! Добрый вечер, – говорит Клодель. – Мне только что сообщили, что ваш приятель, генерал Розанов, благополучно доставлен к нам.
– С чем вас и поздравляю! Еще что?
– Гмм… Может быть, вы вздумаете его выручить? Сто тысяч долларов – сумма довольно незначительная…
– Да, но в этом нет никакой необходимости. Генерал Розанов изволил отбыть в совершенно другом направлении, не поставив об этом вас в известность.
– Вы говорите чепуху. Генерал Розанов у нас.
– Я уже вас поздравил и прошу оставить меня в покое.
– Послушайте!.. Генералу угрожает смерть…
– Генерал в полной безопасности. Прощайте!
Таро вешает трубку.
Как буря врывается Клодель в лабораторию.
– Где генерал?
– Здесь! Где ж ему быть? – отвечает Трехглазый, гордый своей очередной победой.
– Где здесь?
– Да дрыхнет в кладовке.
– Ведите его сюда. Скорее!
Через минуту перед Клоделем фигура в генеральской форме. Клодель облегченно вздыхает.
– Как вы себя чувствуете, ваше превосходительство? – насмешливо спрашивает Клодель.
– Благодарю вас! Немного только неудобно в этой форме.
Клодель вглядывается ближе в пленника и вдруг, как от толчка подскакивает к нему.
– Вы загримированы? Вы не Розанов?
– Совершенно верно, – отвечает человек, снимая лысину и усы. – Я Сандорский… ученик знаменитого Мак-Ван-Смита. Надеюсь, вам теперь понятно мое появление здесь.
– Да, так же, как мне понятно, что вы отсюда уже не уйдете, будь вы учеником самого дьявола. Эй, тащите его обратно в кладовку. Мы найдем для этого голубчика что-нибудь получше пули.
– Желаю вам успеха! – отвечает Сандорский, но его уже выталкивают в коридор.
– Чорт знает, что такое! – вне себя от злости кричит Клодель. – Попались на удочку какого-то сопляка.
– Господин Клодель! – пытается оправдаться Трехглазый. – Мы сделали все, как надо. Ванька целый вечер по карточке ихнюю физиономию изучал. Разрази меня дьявол, если Трехглазый когда-нибудь…
– Не Трехглазый ты, а безглазый слепой идиот. Тюки привез?
– Вчерась.
– Где они?
– Вот! – Трехглазый указывает на лежащие в углу тюки.
– Превосходно. Перетащите их потом в кладовую. А сейчас поговорим о деле. Сколько ты можешь дать самых отчаянных из ребят?
– Кого же? Мотылька, Ваньку, Рыжика, да еще Печная Труба – человек десять наберется.
– Ну, так вот, слушай. Нам предстоит большое дело, в котором…
3. Под кладбищем
Молодой Сандорский спокойно лежит на полу кладовки. Руки и ноги у него связаны. Бандиты перетащили сюда какие-то тюки и сами ушли до утра. Завтра придут и тогда расправятся с ним.
– Гмм! Получше пули, – проектирует Сандорский: – что бы это могло быть?
Ему совершенно не страшно. Безграничная вера в гениальность Мак-Ван-Смита способна заставить его умереть, веря до последнего вздоха, что учитель его выручит.
Но как он доберется сюда, как узнает? Вряд ли эти бандиты позволят ему лежать тут лишние часы…
И вдруг совсем близко внятный шепот:
– Мистер Сандорский! Мужайтесь еще немножко…
Что это? Или ему почудилось? Галлюцинация? Нет, нет!
Но кругом – никого.
– Мак-Ван-Смит, вы?
Опять тот же голос невидимого человека:
– Я. Тише! Я сейчас освобожу вас.
Только теперь Сандорский замечает, что нижняя груда огромных тюков, лежащих в углу кладовки, дрогнула. Через секунду из одного тюка высовывается рука с ножом, режет рогожу, еще секунда – Мак-Ван-Смит освобождает Сандорского от веревок.
– Каким образом, учитель, вы попали сюда? Это чудо! Как вы узнали? – сыплет Сандорский вопросами, не в силах сдерживать обуревающего его восторга.
– Очень просто. Я знал, что эти тюки привезут к Клоделю и что я смогу здесь узнать, где вы находитесь. Но теперь нам нужно скорее выбраться отсюда, пока эти негодяи не вернулись.
– Да, но двери заперты, и, чтобы выбраться, нам нужно пройти их комнату.
– Я знаю тут ход вверх. Это вход через кладбищенский колодец. Мы за ночь пророем боковую стену в коридор и уйдем до их прихода. Нам нужно спешить, ибо эти негодяи замышляют большое дело против О-Ой и самого императора.
– Великолепно! Но у нас ведь нет лопат! Голыми руками…
– Для дедукции нет ничего невозможного.
– Что вы хотите этим сказать?
– А то, – улыбаясь, отвечает Мак-Ван-Смит, – что, отправляясь на кладбище, не мешает быть немного могильщиком.
И Мак-Ван-Смит вытаскивает из кармана небольшую складную лопату.
4. Человек на рельсах
Золото огней паровоза в черный мешок ночи.
…Угу-гу-гу-у… у-у… – рвется, прыгает черный зверь, мечет искры по снежным полям.
Метлой дыма звездам в глаза:…угу-гу-гу-у…у.
В ленте вагонов – вагон № 2538. Вагон второго класса. Вагон начальника санитарного поезда № 22 – доктора Светлова.
В маленьком купе очень уютно, особенно когда поезд не стоит на разъездах, а несется во всю мочь.
– Утром будем в Имане, – говорит Светлов своей жене. – Если только нас пропустят.
– А там что? – спрашивает его жена, веселая блондинка в одежде сестры милосердия.
– Там… – неопределенно тянет Светлов. – Там партизаны.
Тук тук-тук. Кто-то стучит в дверь купе. Только теперь Светлов замечает, что поезд остановился и вокруг вагонов какая-то суета.
– Что случилось?
В дверях помощник Светлова, ординатор Струг.
– Николай Николаич! На рельсах человек. Машинист еле затормозил.
– Человек? Любопытно! Живой?
– Не совсем, но еще дышит.
– Паровоз налетел на него?
– Нет. Но он был уже без сознания, когда его подняли. У него рана на голове.
– Крестьянин? Военный?
– Нельзя сказать, но одет хорошо. В штатском.
– Где он?
– Его переносят в перевязочную.
– Хорошо. Дайте распоряжение двинуться дальше. Я сейчас приду в перевязочную.
– Боюсь, что он уже не придет в себя, – качает головой Светлов, осмотрев незнакомца.
– Интересно, кто он такой? – произносит его помощник. – Я думаю, мы имеем некоторое право полюбопытствовать, что у него в карманах.
– Пожалуй, – соглашается Светлов. – Осмотрите карманы.
Но карманы незнакомца оказываются пустыми. Зато из-за подкладки его пиджака помощник Светлова вытаскивает несколько сложенных бумажек.
– Разворачивайте, что там?
1.
ПРИМОРСКИЙ
Революционный Комитет
2 февраля 1920 г, № 294.
УДОСТОВЕРЕНИЕ.
Предъявитель сего т. Евдокимов, командируется Военсоветом Владивостокского Ревкома в г. Хабаровск для установления связи с местными организациями.
Председатель Ревкома Штерн.
За секретаря Сибирский.
Печать.
2.
ШТАБ
Японского Командования
15 января 1920 г. № 182.
УДОСТОВЕРЕНИЕ.
Предъявитель сего Николай Николаевич ПАНОВ является сотрудником Штаба Японского Командования и пользуется правом неприкосновенности на основании договора, заключенного с Приморским правительством.
Начальник Штаба – полковник Таро.
Управделами…
Печать.
3.
ПАСПОРТ РУССКОГО ПОДДАННОГО НА ИМЯ ДВОРЯНИНА ПЕТРА ПАВЛОВИЧА ПОЛИКАШИНА.
4.
ДАМСКИЕ ВЕЩИ И ПРИНАДЛЕЖНОСТИ ТУАЛЕТА.
Токио. Улица Цветов, дом 32.
5. Сыщик попался
Штаб на станции «Иман».
Снегуровский читает: «Нет совершенно медицинского персонала. Среди врачей саботаж по отношению к красным. Присылайте хоть кого-нибудь… Штаб фронта, комполка Ярошенко».
– Что мне делать? – вслух думает Снегуровский.
– Право, не представляю. Во Владивостоке никого, кто поехал бы… – говорит его начальник штаба Хохлов.
– Товарищ командующий! – спрашивает вошедший в комнату ординарец. – Вы сейчас пойдете осматривать составы или потом?
– Ах, да! – вспоминает что-то Снегуровский. – Ведь у нас же имеется санитарный поезд № 22. Доктор Светлов – вот кого нужно послать.
– Но ведь он здесь налаживает лазарет…
– Вот и хорошо… Значит, свой парень – ужился с партизанами… – И Снегуровский к ординарцу: – Товарищ, позовите ко мне начальника санитарного поезда.
Через некоторое время в сопровождении ординарца появляется доктор Светлов.
– Вам придется отправиться в Розенгардовку и Бекин, – встречает его Снегуровский. – Там много раненых, и совершенно нет медицинского персонала.
– А здесь как, товарищ командующий? – Он еще не привык к слову «товарищ» и, говоря его, улыбается.
– Там нужнее! Вы тут единственный доктор, и некого больше послать…
Доктор Светлов чувствует, что партизаны тоже умеют командовать, и он беспрекословно, по-военному, подчиняется.
– Слушаюсь! – произносит он четко. – Когда прикажете отправиться?
– Завтра утром!
– Слушаюсь! Может быть, вы пожелаете осмотреть поезд?
– Да, это не лишнее, – соглашается Снегуровский. В это время в штаб входит только-что приехавший из Владивостока Буцков, командированный Военным Советом для инструктирования армии. Снегуровский решает и его взять с собой.
За вечерним чаем в вагоне начальника поезда обсуждение новейших событий Владивостокского фронта. Буцков рассказывает о Владивостоке.
Светлов, вначале несколько стесняющийся Снегуровского, – заядлого партизана и командира, – и его штабных – типичных партизанов, отчаянных и немного грубых, – под конец разряжается обычной своей жизнерадостностью и непринужденностью.
– Кроме нашего поезда, тут ведь проезжал еще один, – рассказывает он Снегуровскому.
– Какой?
– А № 8-ой.
– Кто начальник поезда?
– Не начальник, а начальница, – поправляет Светлов.
– Сама баронесса Глинская, фон-Штарк. Вы, вероятно, слышали. Прекрасная организаторша.
– А где она сейчас?
– Насколько я знаю, они направились в сторону Хабаровска.
– Так вот куда, – сквозь зубы произносит Снегуровский. Он что-то задумался.
– Николай Николаич, вас спрашивает какой-то человек, – докладывает вошедший санитар.
– Он партизан?
– Не говорит. Хорошо одет.
– Хорошо! Я сейчас выйду.
Светлов выходит в коридор вагона. Навстречу ему молодой человек с открытым смелым лицом.
– Простите, что побеспокоил вас. Я разыскиваю своего двоюродного брата, и мне передавали, что он подобран вашим поездом. Скажите, он еще жив?
– Нет, он скончался в тот же день.
– Это ужасно! Могу я его еще увидеть?
– Нет. Сегодня утром его похоронили.
Молодой человек заметно волнуется.
– И… и… он ничего не оставил?.. В карманах…
– Пустые, за исключением нескольких документов.
– Надеюсь, вы мне их передадите?
– Да, если вы объясните, кто был ваш брат.
Молодой человек мнется:
– Кем был мой брат? Ну, обыкновенный служащий… исполнял различные поручения…
– Чем же вы объясните нахождение в его карманах документов с разными фамилиями?
– Как? Несколько? – с живейшим интересом восклицает молодой человек. – Покажите, пожалуйста.
– Нет, уж я вам ничего не покажу, – строго отвечает Светлов. – А вот вас попрошу сказать, кто вы такой?
– Вы, меня?
– Да, да, предъявите ваши документы.
Нехотя вытаскивает молодой человек бумажник и с досадой бросает:
– Ну, уж так и быть, я вам скажу. Я – Сандорский, сыщик. А этот незнакомец – преступник, за которым я следил.
– Хорошо, вы сыщик, но кем вы посланы?
– Японским командованием, – с достоинством отвечает Сандорский.
– О, это меняет дело; нам придется вас задержать, пока я выясню некоторые детали. Кстати, здесь и командующий фронтом – я ему сообщу о вас…
И уже бесцеремонно, проходя мимо сыщика, Светлов запирает дверь коридора и возвращается в купе.
Снегуровский и Буцков с удивлением выслушивают сообщение доктора Светлова.
– Задержать его обязательно! – говорит Буцков. – А то теперь шпион на шпионе. Нельзя выпускать из рук такую нить.
– Да, задержите! А вы там доложите о нем в Военсовете, – решает Снегуровский. А потом к Светлову: – Покажите-ка, доктор, бумажки, найденные у незнакомца.
– Пожалуйста, возьмите их. Они мне не нужны. И Светлов передает Снегуровскому найденные у незнакомца бумажки.
– Разные документы… Ну, это дело известное, – говорит Снегуровский, рассматривая их. – Типичный шпион. Но вот, что могло бы значить это объявление? Не может быть, чтобы оно было вырезано с целью покупки дамских вещей. И затем этот план каких-то улиц…
Буцков близко наклонился к плану. Вдруг хватает Снегуровского за руку.
– Бьюсь об заклад, что это план одного из кварталов Токио, а этот квадратик – дворец императора. Интересно, почему в него вставлен крестик.
– Да, это становится интересным, – замечает Светлов.
– Тут, по-видимому, что-то кроется.
– Скажите, чтобы привели сюда этого шпиона– сыщика, – распоряжается Снегуровский.
– Он тут.
– Впустите.
Входит Сандорский.
– Не объясните ли вы нам, за каким преступником вы гонитесь? – спрашивает его Снегуровский.
– Я не могу разбалтывать доверенную мне тайну.
– Как хотите. Если вам так приятно пребывание у нас, мы вас немного задержим, пока выясним это дело.
– Я требую, чтобы вы отпустили меня немедленно, – возмущенным голосом заявляет Сандорский. – Вы ответите перед японским командованием…
– Ха-ха-ха! – смеются присутствующие. – Мы дадим вам уютное место подумать о наших отношениях… с японским командованием.
