Текст книги "Эскорт для босса или Верни моего ребенка (СИ)"
Автор книги: Ника Янг
Соавторы: Настя Ильина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Глава 24. Дмитрий
Загадка борется со сном: она чуть щурится, поглядывая на меня, но я вижу, как она засыпает, и улыбаюсь. Ещё некоторое время назад я считал её своим врагом, а теперь… Я не знаю, что творится внутри меня, когда она рядом. В это мгновение мне хочется приголубить её, утешить, заставить понять, что я не враг ей, но стоит только вспомнить о её истинных планах… Ева, как змея, проползла в мой дом, чтобы ужалить в самое больное место, чтобы отнять мою девочку. Почему она просто не попыталась поговорить? Ярость снова закипает в жилах. Загадка смотрит на меня так, словно хочет оказаться в моих руках, отдаться мне и оказаться подчинённой, но я не могу пользоваться её состоянием, не сейчас. Пока я сам ни в чём не разобрался, поэтому я не смею совершать необдуманные поступки. В конце концов, я Царёв! А Царёвы соответствуют своей фамилии. Должны.
Закрываю глаза на мгновение, а когда открываю их, понимаю, что Ева уже спит. Она посапывает, но беспокойно вздрагивает и всхлипывает.
– Всё будет хорошо! – шепчу я и выезжаю на центральную улицу.
Я поступаю, быть может, слишком опрометчиво, но еду вместе с Загадкой в свой особняк… Потому что я не знаю, в какой конкретно квартире она живёт, а если и найду данные в её анкете, то попросту не хочу оставлять её одну. Сейчас мы оба нуждаемся друг в друге, потому что оба тонем в этом болоте какой-то проклятой несправедливости. Еду к дому, и когда заезжаю во двор, прошу Варвару Никитичну отвлечь Сашу, чтобы малышка не выскочила и не увидела пьяное «чудо», которое я планирую пронести в комнату.
– Только дайте мне пять минут, и я займу принцессу, Дмитрий Александрович! – просит Варвара Никитична.
Пять минут…
Просто прекрасно.
Этого времени хватит для того, чтобы понять, в состоянии ли Ева идти самостоятельно. Вот только когда я выхожу из машины и открываю дверцу, понимаю, что она не проснётся, даже если сейчас рядом начнутся танковые баталии.
Осторожно вытаскиваю Загадку из машины, чтобы случайно не ударить головой, и несу в дом. Варвара Никитична сработала отлично, и Саша, скорее всего, даже не услышала, что я вернулся, потому что иначе она бы пулей вылетела из комнаты и поспешила забраться на шею к папочке – маленькая мартышечка. На губах появляется улыбка от мысли, что у меня появилась вторая обезьянка, с которой просто точно не будет. Теперь уже нет. Мы с Евой враги, если можно так сказать. Между нами самый настоящий пожар войны, в которой победитель останется с главным трофеем – своим ребёнком. Мне снова становится интересно, как могло такое случиться? Почему Загадка оказалась биологической матерью моей дочери? Пока я предаюсь размышлениям, успеваю подняться и занести Еву в отведённую ей комнату. Она обвивает руками мою шею и улыбается, что-то бормочет себе под нос, приоткрыв глаза.
– Дима, давай поднимем белый флаг? Хотя бы ненадолго? – спрашивает женщина, когда я укладываю её на кровать и нависаю над ней, потому что она всё ещё держится руками за мою шею.
– Похоже, нам придётся сделать это, но мы обговорим условия позже. Завтра. А пока тебе следует отоспаться. Ты пьяна, Ева! – пытаюсь успокоить её я.
– Да будь ты хоть один раз мужиком, Царёв! Неужели ты не видишь, что с первого дня я хочу…
Ева прикусывает язык и немного морщится.
– Меня тошнит! – жалобно пищит она.
– Ещё бы! – фыркаю я, снимаю её руки с себя и спешу в ванну.
Хватаю таз и чистое полотенце, и пока из Евы выходит выпивка, я иду к кулеру, стоящему на балкончике, и наливаю прохладную воду, чтобы немного привести женщину в чувства.
– Прости, мне очень стыдно! – лепечет Загадка и вытирает влажные от слёз щёки. – Я не должна была доставлять тебе неприятности. Наверное, я плохая мать!
– Успокойся, Ева! Пей!
Я убираю таз, убедившись, что Загадке он больше не потребуется. Никогда не думал, что буду отхаживать пьяную женщину, которая, в свою очередь, постарается отнять у меня ребёнка.
В жизни, оказывается, и не такое случается!..
И мне становится немного смешно от всей этой ситуации. Я, властный и пугающий всех звучанием собственного имени – Царёв, вожусь с пьяной истеричкой. Вот только я не бросаю её: я возвращаюсь к Еве, присаживаюсь на кровать рядом с ней, обнимаю её и начинаю поглаживать по голове, а она рыдает.
– Почему ты привёз меня сюда? Скажи, зачем тебе это нужно? Это какая-то игра, да? Ты хочешь поиздеваться? Хочешь показать мне дочь, чтобы потом снова отнять её у меня?
– Нет, Ева! Я не умею играть точно так же, как и ты… Это не игра… Утром мы обсудим всё, когда ты протрезвеешь и сможешь мыслить адекватно, а пока…
Она поднимает голову и смотрит на меня, внимает моим словам, приоткрывает рот, и у меня сдают нервы. Мне хочется впиться в эти пухлые губы, ощутить их вкус, сминать их своими и показать, что власть в моих руках. Загадка даже не отрицала того, что с самого первого дня она хотела меня, пусть она и не успела договорить свои слова… И она просила меня быть мужиком. Быть может, я сам тормозил всё каждый раз, когда она отталкивала меня и делала вид, словно я ей безразличен?
Несмотря на то, что у неё заплаканные глаза, и косметика успела растечься по лицу, она всё равно манит к себе своей идеальной красотой, своей невинностью, которая сейчас не кажется мне наигранной, и я не могу удержаться. Мне тяжело, поэтому я едва нахожу в себе силы, чтобы отстраниться. Тяжело сделать это, но теперь уже точно не тот случай, когда следует проявлять напористость. Она пьяна, и между нами не может ничего произойти! Не сегодня! Не тогда, когда мы должны ненавидеть друг друга и пытаться ещё больнее ужалить.
– Тебе нужно поспать, Ева! Просто отоспись, а потом мы обо всём поговорим!
Она совсем не умеет пить. Если я и глушил вчера горе в алкоголе, то делал это с умом, не доводя себя до такого ужасного состояния, а Ева… Сердце сжимается, когда она кладёт голову мне на плечо и засыпает.
В голове звучат её слова: «Да будь ты хоть раз мужиком, Царёв».
Я буду мужиком…
Настоящим мужиком, Загадка, а не тем, кто мог воспользоваться случаем и залезть к тебе в трусы, чтобы ещё сильнее раздавить морально.
Нам предстояло решить, как быть дальше, и, видит Бог, мне было крайне непросто отстраниться от неё, но я сделал это, потому что так правильно. Так и должно быть.
Когда Ева засыпает крепко, я осторожно укладываю её голову на подушку и несколько секунд смотрю в её лицо, а потом немного смелею, чуть сдвигаю тонкую ткань её одежды и какое-то время гляжу на родимое пятно. Точно такое же, как у Саши. Но почему? Почему так случилось? И неужели меня до сих пор водят за нос? Что, если моя принцесса на самом деле не родная мне? Что, если я потеряю её?
Укрываю Еву одеялом и потихонечку выхожу из комнаты, прикрывая за собой дверь. Сегодня она отоспится, а завтра будет видно, что нам делать дальше. Одно я знаю точно – я не позволю отнять у меня дочь в любом случае! При любом раскладе! И если потребуется, то я заставлю Еву полюбить меня и остаться вместе со мной. Со мной и Сашей.
Глава 25. Дмитрий
Всю ночь я плохо спал, постоянно подпрыгивая и проверяя, как себя чувствует Ева. В том, что у неё такое состояние я винил только себя, пусть время от времени пытался отыскать оправдание собственному поведению и сказать себе, что дело только в ней. Ева сама затеяла всю эту игру с возвращением дочери. Она хотела обвести меня вокруг пальца, надурить и отнять самое дорогое, что у меня есть. Если бы она только попыталась поговорить. А что было бы в таком случае? Сомневаюсь, что я стал бы слушать и не выставил её за дверь. Мне становится обидно от того, что в жизни так много несправедливости. Раньше я думал, что у меня всё продумано до мелочей, что всё находится под моим контролем, но жизнь изменилась будто бы по щелчку пальцев. И теперь уже я не знаю, что делать дальше. Царёв оказался пойманным в сети непростой ситуации. Вот только на то я и был тем Царёвым, которого многие боятся и стараются обходить стороной. Губы дёргаются в нервной улыбке, и я скидываю ноги с кровати, потому что уже утро. Пусть ещё рано, и я мог бы проваляться в кровати какое-то время, но голова начинает тяжелеть, поэтому лучше встать прямо сейчас.
Надеваю спортивные штаны и майку и выхожу из комнаты. Прохожу мимо приоткрытой спальни дочери и заглядываю в неё, чтобы убедиться, что Саша дома. Ева не украла мою девочку, не увезла, не постаралась скрыться с ней. Я думаю о том, что в первую очередь Ева – мать. Пусть на эмоциях она и пыталась поступить опрометчиво, сбежать, но всё-таки она не станет портить психику малышки и прятаться от меня с моим ребёнком. И её…
Хочется смеяться в голос от мысли, что моя дочь связывает меня с женщиной, которую я бы и не узнал никогда, если бы не одна случайность. Интересно, когда Ева стала догадываться, что Саша её? Как она почувствовала это? Из-за родимого пятна или связи? Вспоминаю, когда именно встретился с этой женщиной-загадкой впервые… Мы покупали Саше игрушки в Детском мире. Именно там я впервые увидел эти глаза. Ева смотрела вслед моей маленькой принцессе испуганным взглядом. Вот когда она поняла, начала догадываться и искать пути сближения со мной. А я – дурак. Попался на крючок, как какой-то пацан.
На мгновение останавливаюсь у двери, ведущей в гостевую комнату, где спит Загадка. Я долго борюсь с желанием заглянуть туда и снова проверить в порядке ли она, но всё-таки делаю это. Открываю дверь, и наши взгляды пересекаются.
– Доброе утро! – виноватым голосом лепечет Ева, глядя на меня несколько секунд.
Однако она быстро отводит взгляд, а я, не дожидаясь приглашения, вхожу к ней. Иду к окну и открываю его на микро, чтобы впустить хотя бы немного морозного свежего воздуха в это душное тесное пространство, которое становится ещё теснее, стоит только мне оказаться здесь.
– Доброе утро, Ева! Как спалось? – спрашиваю я, сам не зная, с чего можно начать разговор.
Вчера, когда она была пьяная, мне было проще находить с женщиной общий язык, чем теперь. И я понимаю, что если бы провёл с ней ночь, то сегодня она возненавидела бы меня.
– Спасибо, хорошо… Я плохо помню эту ночь, но отлично запомнила вечер. И мне стыдно за всё, что я успела вчера наговорить…
Ева мнётся. Она хочет извиниться, но пытается подобрать слова, а мне тяжело смотреть на эти попытки. Мне просто хочется сказать ей, что всё в порядке, но мы оба понимаем, что это будет ложью. Не всё в порядке! Совершенно не всё.
– Ева, нам следует многое обсудить! – начинаю я.
– Ты хочешь, чтобы я уехала? – напрямую спрашивает она.
И я понимаю, что не хочу этого.
Я пытался возненавидеть Загадку. И наступали такие моменты, когда я был уверен, что ненавижу её. Однако я многое обдумал и понял – мы должны объединиться с ней.
– Нет. Я хочу, чтобы ты осталась в моём доме. Я хочу, чтобы сегодня же ты забрала свои вещи из квартиры и переехала сюда! – говорю и только потом понимаю, что слова уже не воротить назад.
Ева испуганно смотрит на меня. Она не понимает, с чего вдруг я изменил своё мнение. Я и сам себя не понимаю, но знаю одно – так нам будет проще во всём разобраться. Только вместе мы сможем прийти к какому-то общему решению.
– Почему? Ты просил держаться подальше, а теперь говоришь…
– Ева, я потерян, так же как и ты! Я испугался, когда услышал твой разговор с бывшим мужем. Я испугался, когда узнал то, чего быть просто не могло… Мы во всём разберёмся вместе. Теперь уже по-другому не выйдет!
Загадка поджимает губы и кивает. Она отводит взгляд в сторону, но я успеваю заметить, как блестят её глаза от подступивших к ним слёз.
– Запомни это своё решение. Я не игрушка, Дим, и мне тоже тяжело. Я не меньше твоего хочу разобраться в этой истории. Ты даже не представляешь, каково это – потерять ребёнка после рождения! Я готова была сойти с ума, сдирала с себя кожу, кричала, сбивала кулаки в кровь и хотела умереть вместе с ней. Кто-то крутил пальцем у виска, говорил, что я ещё не успела провести время с ребёнком, чтобы так убиваться, но я успела! Я девять месяцев вынашивала дочь и по показаниям у меня прекрасно протекала беременность. Не было и намёка на то, что что-то может пойти не так, а потом мне сообщили, что моя дочь умерла, но я чувствовала обман! И вот теперь убедилась в том, что права. Когда я впервые увидела Сашу, ещё в больнице, на руках другой женщины, я поняла, что найду её. Муж называл меня сумасшедшей, он ушёл от меня, сбежал, а я продолжала верить. И вот потом я встретила вас. Каков был шанс, что мы встретимся в таком огромном городе? Мизерный, Дим, но мы встретились! И я хочу разобраться в случившемся! Поначалу я думала, что ты отнял её у меня, а когда получила результаты, когда узнала, что ты её биологический отец… Я не знаю во что верить! Я больше ничего не знаю! И я не враг тебе! Я не собираюсь лишать тебя дочери! Я просто хочу быть вместе с ней! Рядом! – Ева вываливает на меня признание, от которого меня коробит.
Ледяной холод проходится внутри, и мне становится ещё хуже, чем было минутами ранее. Ева принимается вытирать слёзы со щёк, она дрожит всем телом, а я подхожу к ней, сажусь рядом и обнимаю. Прижимаю её к себе и обещаю, что мы во всём разберёмся вместе.
– Если всё так, если кто-то зло пошутил над нами, то мы придумаем, как быть! Я не стану лишать тебя дочери, Ева! Самое главное убедиться, что это не чья-то злая шутка. Я подумываю попробовать сделать анализ ДНК в другом городе… Или…
И тут меня озаряет.
– Ева, скажи мне, а как ты забеременела дочерью, которую считала погибшей? В том, что между нами ничего не было, я уверен… У тебя было искусственное оплодотворение?
– Да… – она опускает голову. – Мы с мужем долго пытались, а потом решили пройти обследование в клинике, где сдали с тобой анализы… Там сообщили, что у Серёжи проблемы с проходимостью семени какие-то, что в нашем случае помочь может только инсеминация или ЭКО… И тогда мы решились попробовать. А у тебя было так же? – Ева чуть приоткрыла рот, посмотрев на меня.
Наши взгляды пересеклись, а губы Загадки приоткрылись от удивления.
Мы оба понимали, что могло случиться – просто глупая ошибка… Скорее всего, врачи спутали что-то и ввели моё семя не той женщине… Но тогда почему дочь Евы оказалась у меня? Я бы понял, если моя дочь была у неё, но её у меня? Мысли путаются, а я смотрю на губы Загадки и нахожу в них единственное спасение от сумасшествия в эту секунду. Мгновенно сокращаю разделяющее нас расстояние и впиваюсь в столь желанные губы Евы, а она негромко стонет и отчаянно целует меня в ответ.
Между нами есть что-то и это не просто связь благодаря ребёнку…
Мне начинает казаться, что мы две родственные души, которые были разлучены когда-то давно, и вот теперь снова встретились, чтобы быть вместе.
Наши тела дрожат от того, что в это мгновение происходит между нами, и я не собираюсь переступать черту. Пока между нами слишком шаткие отношения, и я не могу уложить Еву в постель, как бы сильно мне не хотелось сделать это, поэтому я просто целую её, дышу ею и пытаюсь убедить её, что я не враг. И что она стала мне дороже, чем просто эскорт для босса…
Я заставляю себя уйти, просто встаю на ноги и иду к двери, а она спешит за мной. Загадка даже не понимает в этот момент, что творит, и когда она кладёт руку мне на плечо, я точно знаю, что уже не смогу удержаться, и между нами будет что-то слишком запретное…
Глава 26. Ева
Если бы кто-то спросил меня, о чем я никогда не пожалею и одновременно буду жалеть, отвечу сразу: о том, что зашла в кабинет к Цареву, уверенная, что смогу поймать его на женскую привлекательность, и на то, что он согласится взять меня на роль сопровождающей на важном вечере…
Эти весы перевешивали то в одну сторону, то в другую слишком часто, и мне кажется, что нитка, на которой держались пудовые гири моих доводов за и против, наконец перетерлась.
Потому что прямо сейчас, в его руках, я не могла жалеть ни о чем.
Не могла думать…
Не могла сопротивляться…
Не могла заставить себя оттолкнуть его.
Он видел все мои слабости, знал о главной трагедии моей жизни и при этом поддержал так, как никто другой не поддерживал меня никогда. Его взгляды, его голос, его прикосновения, – все было создано специально для меня, и прямо сейчас мой мир снова и снова взрывался миллионами фейерверков.
– Ев-ва, – втянул он воздух сквозь сжатые зубы, отстранившись на мгновение, чтобы дать нам обоим перевести дух, и я отчетливо ощутила его сильнейшее возбуждение, прокатившееся по моей коже миллионами тонких, острых иголочек. – Что ты со мной делаешь…
– Дима, Дим… – я прикоснулась губами к пульсирующей жилке на его мощной шее, заставив его прижаться ко мне сильнее.
Слова были не нужны – мы нуждались друг в друге, мы желали друг друга так сильно, как никого и никогда.
Он провел по изгибам моей талии, сжал бедра уверенно, просто, как будто делал это сотни раз, и от этой его ласки все во мне будто перевернулось – я почувствовала, что ходу назад уже больше не будет.
Кажется, эта мысль отразилась в моих глазах, потому что он оторвался от меня, заставив ощутить кожей холод после обжигающего ожидания прикосновений, и легко подтолкнул в комнату. С совершенно серьёзным лицом, невозмутимым, закрыл за собой дверь и повернулся ко мне. Он не улыбался, не хитрил, не прятал свое возбуждение под маской. В его глазах отчетливо читался голод. И этот голод был вызван мной.
Это чувство невероятно подстегивало, опьяняло, опаляло нервы – так интересовать такого мужчину, так воздействовать на него…
И если у меня и были какие-то страхи по поводу моего соответствия ему, по поводу того, что могу быть его недостойна и попросту опростоволоситься прямо сейчас из-за своей более чем скромной сексуальной жизни, все они испарились, как роса поутру.
– Я никуда тебя не выпущу отсюда, Ева, – четко и веско произнес он, наступая на меня, как хищник на жертву. – Никуда.
Неосознанно мое тело сделало несколько шагов назад, пока коленями я не уткнулась в кровать. Как гепард, настигший свою добычу, Царев быстро подхватил меня под коленками, от чего я просто повалилась спиной на матрас, коротко взвизгнув от неожиданности.
– Никуда, ты понимаешь это? – Он навис надо мной как громада, как неизбежность, как царь всех пороков. Я сглотнула вязкую слюну и кивнула.
– Никуда.
Не отрывая своего гипнотического взгляда от меня, он потянул за кончик пояса, заставляя полы халата распахнуться. Тут же прищурился, запретив прикрываться от неожиданной наготы.
– Все уже решено, ты понимаешь? – голос его, словно шепот змея-искусителя, проникал по капиллярам в сердце, заставляя последнее пропускать удары.
– Как ты красива… – разве можно ласкать так одним только взглядом? Мне кажется, до встречи с Царевым я и не жила, если не знала о себе, о своем теле ничего подобного!
Резко и быстро он стянул через ворот с себя футболку, отбросил куда-то в сторону. Прижался кожей груди к коже, и я снова едва не задохнулась от этого ощущения причастности, этого удивительного, разрывающего надвое желания…
– Я тебя никогда не обижу, – проговорил он в мои губы, приоткрытые для того, чтобы сказать…чтобы попросить…чтобы молить… И не дал среагировать, только так, как нужно было нам обоим: всосал нижнюю губу, проник языком внутрь, раздвинув зубы, демонстрируя, кто главный здесь и сейчас. И тут же к его захвату территории моего тела присоединились руки, ноги…
– Моя… – шептал он в перерывах между поцелуями-укусами… – Моя…
– Мой, – билось в унисон с его сердцем и мое. – Мой…
***
– Черт! Ты снова, снова меня удивила, Загадка! – уже после, Дима придвинул меня к себе, зарылся лицом в волосы, втянул воздух, будто нюхая большой букет диковинных цветов. Я счастливо хмыкнула. Сейчас, после того неистовства, что творилось между нами, такой Дима меня тоже удивлял. Каким-то невероятным образом сочетая в себе заботливость и напористость, лед и пламя, таким образом он сильнее проникал в меня, прямо под кожу, и я отчетливо понимала, что вытравить его оттуда уже не выйдет никакой кислотой, никакими молитвами.
– Загадка? – хихикнула я, шутливо прикусив его запястье.
– Не бери в голову, – отмахнулся он, прижимаясь грудью к моей спине.
– Ты всерьез назвал меня Загадкой?!
– Ой, ну перестань! – пользуясь случаем, он ущипнул меня за самое мягкое место и рассмеялся над моей реакцией. От его смеха у меня по коже пробежали мурашки – во всем виновато это волнующее чувство единения, приятное ощущение принадлежности, сытости…
– Я бы тебя так никогда не назвала!
– Конечно! – мужчина поцеловал меня в плечо, все еще солоноватое от пота. Потом еще и еще раз, убрал волосы на подушку выше, открывая себе доступ к телу, провел пальцем по позвоночнику… – А как бы ты меня называла, не будь у тебя чувства самосохранения?
Я чувствовала его улыбку, его внутренний смех и легкость, радость, от того, что он выпустил на волю своего зверя, и от того, что мое недолгое сопротивление было сломлено.
– Царь, – ухмыльнулась я, ощущая, как его дыхание сбилось, стало глубоким и частым, а руки – требовательнее и в то же время нежнее. Сама задышала неровно, рвано, потянулась, чтобы провести рукой по его не тронутой бритвой коже на щеках, изогнувшись так, чтобы ему было удобнее, давая больше простора для реализации всех его фантазий… – Очень приятно, царь…
– А ты у нас плохая девочка, да? – его шепот стал еле различим, мужчина только шевелил губами, но я ощущала каждое его слово, будто бы на моей спине, руках, груди выжигали татуировки. Снова и снова, снова и снова…
– Моя девочка, моя…
– Твоя…
– Эй! – в дверь раздался стук, будто бы кто-то с другой стороны пытался прорваться в стан к врагу. – Папа! Па-а-а-ап!!! Я слысу, сто ты тут!
