Текст книги "Эскорт для босса или Верни моего ребенка (СИ)"

Автор книги: Ника Янг

Соавторы: Настя Ильина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Глава 18. Дмитрий

Ева так хорошо ладит с Сашей, что я почти уже готов сделать этой женщине предложение. Порой мне кажется, что родная мать моей дочери не Вера, а Ева. Ведь, как там принято говорить, – мать не та, что родила?

Нервы скручиваются в тугой узел, напрягаются до предела, и я подумываю поговорить с Загадкой. Хочу предложить ей переехать к нам и стать если не моей женщиной, то хотя бы няней дочери. Лучшую няню и не найти! Однако я рублю эти мысли на корню. Ну какая Ева мать? У неё нет образования… Нет детей… У неё никакого опыта, но почему она так искусно ладит с моей девочкой? Мысли разрывают голову, и я решаю подняться, чтобы убедиться что там, наверху, всё в порядке.

Войдя в комнату Саши, я смотрю на свою спящую дочь. Она улыбается во сне безмятежной улыбкой, и на душе становится теплее, радостнее. Как давно она уснула? Почему Ева не пришла и ничего не сказала мне? А должна была? От всех этих мыслей в голове царит такой хаос, что я просто не справляюсь с ним. Иду в комнату, отведённую Еве, и замираю у двери, из-за которой доносится её приглушённый голос.

– Я хочу, чтобы ты приехал за мной… и своей дочерью… Мне нужно, чтобы ты скорее появился тут и увез нас с Сашей отсюда…

Глаза широко распахиваются, а сердце начинает отбивать настоящую чечётку там, за рёбрами, за ледяным барьером, которым я огородил его. Я не могу поверить, что только что, в эту секунду, услышал её голос… Ева сказала, что хочет увезти мою девочку отсюда, и она назвала Сашу своей дочерью.

Она сошла с ума?

Она определённо точно сошла с ума, иначе её поведение просто невозможно назвать.

Разве может человек в здравом уме говорить такие вещи?

Конечно же, нет!

– Сергей, как ты не понимаешь? Саша наша дочь, и я уверена в этом, – Ева молчит несколько секунд, а затем добавляет: – Я в особняке Царёва Дмитрия Александровича. Скажи, что ты приедешь за нами и поможешь сбежать?!

Меня разрывает между желанием распахнуть эту проклятую дверь и наведаться к Еве «в гости», застать врасплох, смешать её с землёй и желанием прижать её к себе и заставить раскрыть все свои тайны, но я пытаюсь держать себя в руках. Делаю глубокий вдох и ухожу. Мне нужно немного перевести дух, осознать, что она на самом деле говорила о моей дочери, а потом зайти и выбросить её из дома. Важно избавиться от остатков жалости к этой женщине.

– Нина, я хочу, чтобы ты не сводила сегодня глаз с Саши! – рычу я, спустившись вниз и наткнувшись на няньку, попивающую чай.

В последнее время она стала раздражать меня всё сильнее. Ну что за человек такой? Порой кажется, что работа совершенно ничего не значит для неё.

– Дмитрий Александрович, но ведь с ней Ева? – пищит женщина, но я бросаю на неё гневный взгляд, и она замолкает.

– Няня Саши – ты, а не Ева. И я хочу, чтобы ты прямо сейчас пошла в комнату моей девочки и не спускала с неё глаз! Я так сказал! Сейчас же! – кричу на неё я.

Нина кивает, оставляет чай и спешит на второй этаж, а я захожу в свой кабинет и одним взмахом руки сбрасываю всё со стола с громким рёвом раненого зверя. Я знал. Знал, что так просто ничего не будет. Я догадывался, что Ева предательница, но отталкивал эту мысль. Я хотел оправдать её, хотел поверить в её искренность… А она решила воткнуть самый настоящий нож в спину.

А может, у них были такие позывные? Какие-то условные команды? Может, она решила похитить мою девочку и теперь пыталась убедить своего подельника, что всё готово? Что Саша доверяет ей? И я тоже? Тварь!

Прийти в себя не получается, потому что я хочу прямо сейчас подняться наверх и разорвать Еву Сладкову на кусочки. В висках стучит, и я всё-таки плюю на всё. Возвращаюсь наверх и распахиваю дверь в комнату Загадки. Без стука… Без спроса… Я готов на многое, чтобы защитить свою семью, зря Ева не подумала об этом, когда рискнула ворваться в моё сердце.

Едва открывается дверь, и я вижу ее черный силуэт на фоне залитого луной окна, руки снова сжимаются в огромные кулаки. Не-на-ви-жу эту девушку, ненавижу!

Ярость закипает в одно мгновение, застит глаза красной пеленой.

Она пробралась в мой дом обманом, попробовала залезть в постель, заставила поверить в свою честность и порядочность, и все только для того, чтобы втереться в доверие и навредить моей дочери.

– Ждешь своего бывшего? – Цежу сквозь зубы с ухмылкой, пытаясь удержать зверя, рванувшегося изнутри к ней навстречу.

– Я…это не то, что ты…подумал, – блеет девчонка.

– Мне и не нужно было думать, Ев-ва, – гнев пульсирует в голосе грозой. – Я все слышал. Твой разговор, когда ты обсуждала, как можно украсть и вывезти из дома мою дочь.

Она вскидывает вверх свой маленький подбородок, пытается удержать себя в руках, не показывая передо мной свой страх. Но я уже хорошо разобрался в натуре этой пигалицы и чувствую его волны кожей.

– Эта девочка – моя дочь! Тест ДНК показал, что я – ее мать! – Она надеется не разреветься, а я подхожу ближе, настолько близко, что слышу биение ее заячьего сердца, и это чувство превосходства, полной власти над ней поглощает разум.

Тело топит тестостерон и приходится втянуть воздух сквозь зубы, чтобы охладить ненужные и неуместные желания.

– Тест? – Ее негромкие слова, в которых слышится решимость и вера в правду, справедливость, по-настоящему смешат. Потому что я тоже делал тест на ДНК у своей дочери три года назад, почти сразу после рождения – предосторожность при моем состоянии не помешает, тем более, если вокруг столько врагов. – Тест показал, что отец Саши – я. А с тобой мы познакомились только неделю назад!

Она дышит рвано и часто, а у меня начинают чесаться руки, чтобы сократить расстояние между нами до такого, чтобы и иголка не прошла между телами.

Злюсь теперь и на себя – я просто должен был просто выгнать ее из своего дома, а теперь фантазирую совсем о другом.

Это понимание – как бензин, который выплеснули в костер, добавляет остроты нашему уединению.

– Но как же это возможно? – Она дрожит, и я точно знаю, что это не от холода – женское тело откликается мое присутствие, на мою близость, ощущает вибрации моего не вовремя проснувшегося желания. Черт, мне самому хочется положить пальцы на ее тонкую шею и сдавить изо всех сил, и одновременно – прижаться губами, смять поцелуем ее предательский, влекущий, обещающий райское блаженство, рот.

– Ев-ва, – понижаю голос до хрипа. – Ты поэтому решила сыграть роль моего эскорта?

Ей не нужно даже отвечать на этот вопрос, ответ и так ясен. И потому я добавляю то, что может сломить ее волю, подчинить и заставить властвовать над ней:

– И твоего здесь ничего нет. Даже ты пока еще принадлежишь мне!

– Нет! – В шоке вскидывает она голову вверх и сталкивается с моим горящим, полыхающим огнем, взглядом. – Ты не можешь так поступить со мной!

Медленно поднимаю руку и пропускаю прядь ее мягких шелковых волос сквозь пальцы. Накручиваю на кулак и резко отпускаю, добившись ее испуганного вскрика.

– Еще как могу, Ев-ва. Еще как могу.

Но не собираюсь этого делать. Я не буду насиловать эту девицу, потому что это не поможет вытравить душевную боль, станет только хуже. Она заявляет, что она мать Евы, но как такое могло случиться? Я специально делал проклятый ДНК тест, когда думал, что жена изменила мне. И он подтвердил, что я отец! Родной отец моей девочки. Речи о подмене и быть не могло, и Вера ничего не знала о тесте, она бы не смогла убедить врача подтасовать результаты… Но как? Как тогда?

В голове не укладывается, что женщина, с которой я познакомился совсем недавно, может быть матерью моей дочери. Мы точно не пересекались с Евой раньше, если только в какой-то далёкой, прошлой жизни!.. Она показалась мне знакомой, когда заявилась в мой кабинет и предложила себя… Просто знакомой. Я не смог вспомнить, где мы встречались, но точно не в постели. Я ни разу не напивался до бессознательного состояния, чтобы провести ночь с женщиной и забыть об этом… Да даже если бы такое и случилось, то какова вероятность того, что она рожала бы в один день, в одном месте с моей женой?

Это всё бред! Полнейший бред! И я отказываюсь верить в это… Кто-то допустил ошибку! Вот только кто и где?

– Я хочу видеть твои бумажки с результатами! Сейчас же! – рычу я, отстраняясь от Евы, а она часто-часто моргает и принимается клацать что-то в своём телефоне.

Хватаю её за руку, не позволяя написать сообщение бывшему о том, что я разгадал её маленький секрет и теперь не позволю так просто сбежать. Я кости ему переломаю, если вдруг явится сюда.

У моей дочери не будет другого отца.

Никогда.

– Я хочу показать тебе результаты теста! – хрипловатым голосом говорит Ева. – Тебе не о чем беспокоиться… Мой бывший назвал меня обезумевшей и заявил, что помогать мне не будет, а ещё лучше сдаст меня полиции или в психбольницу, – чуть кривит губы Загадка. – Мне никто не поможет, так что я не собираюсь звонить или писать кому-то…

Вот только она не учитывает одного – я больше не стану верить ей. Больше никогда. Она уже предала моё доверие.

Внимательно наблюдаю за каждым её движением, слежу, что она делает в своём телефоне и морщусь от болезненного удара, когда вижу результат.

Не может быть такого!

Врачи ошиблись!

Такого просто не может быть!

Я не изменял своей жене.

Я совершенно точно не изменял Вере.

– Это бред какой-то! – мотаю головой я, а с губ срывается истерический смешок.

– Я так не думаю. Ещё в первую встречу с ней я догадалась, что так всё и есть, поэтому я устроилась работать к вам, поэтому ухватилась за первую возможность сблизиться. Родимое пятно!

Ева отводит пальцами тонкую ткань своей блузки, указывая мне на родимое пятно в виде зайчика, такое же есть у моей дочери. Мы с Верой ещё шутливо гадали, от кого малышке досталось такое родимое пятно, и в итоге я сказал, что это просто печать уникальности. И вот теперь я вижу такое же… Но Ева не мать. Это ошибка. Ошибка, потому что я – отец. В голове всё закипает от мыслей, которые начинают перебивать одна другую.

– Собирай свои вещи и уходи! Ты предала моё доверие и больше ни на секунду не сможешь остаться в моём доме! – сухо бросаю я и отвожу взгляд, чтобы не купиться на её слёзки.

– Ты не можешь так поступить со мной! Я мать Саши! Я её родная мать! – начинает всхлипывать Ева.

Она подскакивает ко мне и цепляется пальцами за рубашку, тянет на себя, пытается заставить смотреть ей в глаза, и я сдаюсь. Смотрю долго и пронзительно, а затем слишком резко отвожу взгляд в сторону, с силой вынуждаю её отпустить меня и легонько отталкиваю от себя.

– Ты не можешь быть матерью моей дочери! Такое просто невозможно! Её мать моя бывшая жена! Я не изменял Вере! Мы с ней…

Договорить я не успеваю, потому что из спальни моей дочери доносится душераздирающий вопль, и мы с Евой бросаемся туда. Сердце гулко бьётся в груди. Если это её бывший, то я уничтожу его прямо сейчас, задушу собственными руками. И её вместе с ним! Никто не посмеет пугать мою принцессу и травмировать её психику. Вот только оказавшись в комнате, мы понимаем, что там никого постороннего нет. Нина, как клуша, прыгает у кроватки, а Саша заливается слезами и зовёт Еву.

Видимо расстаться так просто со Сладковой у меня не выйдет. Я не готов ещё раз смотреть на муки своей малышки… Я смотрю на Загадку и легонько киваю, и она тут же бежит к Саше, а я бросаю испепеляющий взгляд на Нину:

– Пошла вон отсюда. Чтобы уже через час твоих манаток в этом доме не было, раз не можешь справиться с ребёнком! – срываюсь на няньке, но она должна понимать, что ни разу не показала себя с хорошей стороны, и я вряд ли оплачу её отработанные часы, а если и оплачу, то в рекомендациях напишу такое…

Я смотрю на то, как Ева заботливо поглаживает Сашу и улыбается ей. Она ведёт себя как самая настоящая мать. Быть может, она права? Может, то у меня тест показал ошибку или Вера всё-таки проплатила результаты?

– Мы сделаем тест втроём! – заявляю я, звенящим как сталь голосом. – После получения его результатов я решу, как с тобой быть, а пока… Если ты посмеешь сделать лишний шаг, Ева, я тебя…

– Я поняла, – начинает кивать она и вытирает слёзы со щёк. – Не обязательно говорить такое при ребёнке.

– Сто папа хотел говолить? – спрашивает Саша, продолжая шмыгать носом и вытирать слёзы кулачками, и у меня сжимается сердце.

– Папа хотел рассказать, как злой волшебник избавится от доброй феи, если она обманет его… Но фея не будет обманывать… Слишком высока цена! – лепечет Ева.

Злой волшебник…

Добрая фея…

Глава 19. Ева

Мне кажется, что мир вокруг рушится. Только-только я обрела надежду, лучик света проник в черную темницу моего беспробудного одиночества, и тут кто-то злой и жестокий захлопнул в дверь, которая начала приоткрываться, дразня прелестью новой жизни.

Не так я хотела рассказать Цареву о том, что Саша – моя дочь, совсем не так. Все это получилось глупо, немного подло по отношению к нему, но…

У меня не было другого выхода, только любящая, отчаявшаяся мать поймет меня в этот момент.

Царев – слишком богат, слишком властен, он может свернуть горы, повернуть реки вспять, заставить повиноваться ему легким движением руки, и потому мне казалось лучшей идеей вести с ним переговоры по отчуждению права воспитания ребенка на нейтральной территории, когда я буду уверена, что он не спрячет от меня Сашеньку…

А сейчас, поглаживая меленькие кудряшки на ее головке, прислушиваясь к ее дыханию, я опять ощутила в груди сосущую, черную пустоту – ведь мне снова придется с ней расстаться.

– Саша спит? – Шепотом, в котором звенит сталь, говорит Царев, заглядывая в проем двери. Только у него получается так себя вести – казалось бы, в домашней обстановке, полутемной уютной детской я сразу же почувствовала себя словно на горячих углях.

– Уснула только что, выпили лекарство, – говорю и тихонько выбираюсь из объятий малышки.

– Тебе не следует здесь больше находиться, – смеривает меня взглядом, полным ненависти, с головы до ног, Царев, и я ежусь, словно от холода, хотя сквозняков в этом доме нет и в помине.

– Пожалуйста, – в умоляющем жесте складываю руки и чувствую, как в уголках глаз скапливается предательская влага. – Ты же посмотрел бумаги, это не подделка, я не вру. Я действительно ее мать.

– Разберемся, – тихо говорит он мне, и в его голосе нет ни грамма сочувствия. Протягивает мне мою сумку. – Я написал тебе сообщением адрес и время клиники, где мы все вместе сделаем тест ДНК.

– Но…

– Это непредвзятая клиника, – жестом руки останавливает мои слова, готовые сорваться с губ.

– А…

– Но может быть, – он вдруг распахивает глаза шире и надвигается на меня грозовой тучей. Нависает, давит массой, испепеляет злостью из глаз. – Может быть, ты признаешься мне здесь и сейчас, для чего тебе это нужно? Кто за тобой стоит? Это Вера? Это она заплатила тебе за анализы? Какой у нее резон так поступать?

– Но я правда… – мне хочется разреветься, колени от страха становятся мягкими, готовыми подогнуться. Но я вдруг беру себя в руки. терпеть этот прессинг нет больше сил и возможности. В чем он меня обвиняет? Что я подослана кем-то? Что я хочу отнять ребенка, чтобы потом просить деньги или шантажировать? Значит, вот так думают богатые люди?

Осознание этой мысли приходит ко мне довольно поздно, и я вижу в глубине его глаз, что он думал даже гораздо худшие вещи обо мне за то время, пока я укладывала Сашу спать.

Все во все вдруг взрывается. Рука наливается силой, и я со всего размаха леплю ему пощечину прямо по правой щеке.

– Ах ты… – он хватается за нее, и я вижу, как красноватый след начинает отчетливо проступать на коже.

Резко выхватываю из его рук свою сумку, разворачиваюсь на пятках и быстро ухожу от двери. Прохожу на первый этаж, достаю свое пальто, нервно поправляю шарф и выхожу на заснеженную улицу.

И только оказавшись за кованым забором, когда меня точно никто не сможет увидеть, даю волю слезам. Плачу так сильно, будто оплакиваю все – свою неудавшуюся жизнь, ненастоящую смерть дочки и свое черное беспросветное будущее. Все напряжение уходит с этими рыданиями, но мне не становится легче, наоборот, слабость одолевает, руки и ноги становятся ватными и начинает болеть голова. Достаю сотовый телефон, чтобы вызвать такси и читаю попутно сообщение от Царева. Он в своем репертуаре. Адрес, телефон, и приписка: «в твоих интересах не опаздывать, Ева».

В моих…

В моих интересах вообще избавиться от тебя, господин Царев!

От злости пинаю комок снега, который катится прямо под колеса такси.

– Извините, – бормочу едва слышно.

– Хамка, – отзывается таксист, но я делаю вид, что не слышу – на сегодня с меня довольно разборок с мужчинами. Второго скандала я просто не вынесу.

Всю ночь дома я ворочаюсь с боку на бок, придумывая важные, острые, жесткие ответы Дмитрию, но понимаю, что все это пустое. Он уже записал меня во враги народа из-за моего малодушного поступка, а я… Я понимаю, что хочу его ненавидеть, но отчего-то это чувство не появляется в моей душе. Отчего-то я помню совсем не то, что нужно: приятный вкус его губ, тяжесть его тела, властность рук…

И заснув под утро, мне кажется, что он кружит меня в танце, улыбается и говорит, что все будет хорошо, нужно только немного потерпеть…

Глава 20. Дмитрий

Ева уходит, а я разношу всё к чёртовой бабушке в своём кабинете и рычу, как раненый лев. В голове всё перемешивается в какую-то необъяснимую кашу, и я не могу побороть злость, которая усиливается с каждым мгновением и разливается ядом по венам.

Знаю, что поздно, но всё-таки набираю номер телефона Варвары Никитичны.

– Да! Слушаю! – отвечает женщина через пару минут сонным голосом.

– Варвара Никитична, это Дмитрий… Царёв. Простите, пожалуйста, что я звоню слишком поздно! Я хотел спросить, когда вы возвращаетесь от сына? Быть может, вы смогли бы приступить к работе чуть раньше? Я заплачу двойную оплату…

Я хватаюсь за последнюю соломинку, пытаюсь зацепиться за тонкую нить надежды, что деньги убедят женщину вернуться домой раньше, даже если она и не планировала этого. Мне так паршиво на душе от непонимания происходящего… Ничего не знаю.

Как быть дальше?

Как справляться с Сашей самому?

Что делать с Евой?

– Ой, Димочка! Здравствуй! Да ничего страшного, что разбудил… Что-то случилось? Вообще, у меня не получилось полететь к сыну, как назло простудилась перед самолётом, но уже восстановилась… Если нужно, я могу выйти на работу уже завтра!..

– Многое случилось… Я расскажу вам при встрече, если получится… Нину я выгнал, а Саша болеет, и я не знаю, как быть! – честно признаюсь я. – Без вас, как без рук!

– Господи! Как заболела? Дима, я прямо сейчас вызову такси и приеду! Подожди часик!

– Спасибо!

Я закрываю глаза и кладу телефон на стол. Этой женщине я буду по гроб жизни обязан. Она сильно выручила меня с Сашей, стала ей, как самая настоящая бабушка… Наверное, ни одна родная бабушка не могла идти в сравнение с ней. Даже родная мать так сильно не беспокоилась о Саше, как Варвара Никитична.

Родная мать…

Эта мысль бьёт обухом по голове, срезает мне крылья, разрывает все внутренности и несколько раз проходится своим острым лезвием по сердцу, а потом бьёт в самую главную точку, чтобы наверняка лишить жизни.

Вдруг Вера всё же неродная?

Как Ева может оказаться матерью моей девочки? Такого просто не может быть… Скорее всего, её подослал кто-то из конкурентов…

И тут до меня начинает доходить.

Если Ева была убитая горем мать, потерявшая своего ребёнка, допустим дочь, три года назад, то на неё легко могли выйти мои конкуренты. Вряд ли им составило труда выяснить, кто тогда рожал в одно время с моей женой.

Ну конечно! Наверняка кто-то из них убедил Еву в том, что Саша её дочь, подделал результаты ДНК, чтобы добить наверняка, а теперь хочет похитить мою принцессу, отнять у меня и поставить на колени.

Я морщусь, понимая, насколько правым могу оказаться. Для людей не существует совершенно ничего святого…

Поднимаюсь наверх, захожу к своей малышке и смотрю на зайчика, которого она прижимает к себе и улыбается. Эту игрушку ей подарила Ева, эта игрушка стала для неё любимой. Я вдруг вспоминаю то, что Загадка подарила мне цифровую фоторамку и начинаю смеяться в голос. Она намекала мне, что в скором времени я могу лишиться того, что важнее жизни для меня, своей дочери. Неужели рассчитывала, что я останусь с этой проклятой вещью и буду довольствоваться ею, любуясь на снимки моей малышки? Я думаю о том, что если бы Ева и была матерью Саши, то она, скорее всего, даже и не подумала бы отнимать у неё отца. Моя девочка любит меня. Каким ударом по её психике стал бы побег? Подумала ли об этом Загадка хоть на секундочку? Я тону в собственных мыслях. Стою рядом с Сашей, смотрю в её безмятежное личико и думаю. Даже не замечаю, как быстро пролетает время. Варвара Никитична подъезжает к дому, и я спешу спуститься, чтобы встретить её. Забираю её сумку с вещами и оставляю в коридоре, а сам спешу включить чайник.

– Нужно было раньше позвонить, Димочка, я бы сразу примчалась. Ну рассказывай, что приключилось у вас?

Я думаю, можно ли рассказать ей о Загадке? О том, как та вторглась в мою и Сашину жизни, а потом планировала ударить в спину? По сути, мы были знакомы с Варварой Никитичной ещё до рождения Саши… Я нанял её, когда Вера была беременна, чтобы дома кто-то постоянно находился и помогал ей в случае чего, и за это время женщина успела прекрасно зарекомендовать себя. Она чиста как стёклышко и уже давно стала частичкой нашей семьи. И я вываливаю на неё всё, что случилось, пока женщина отсутствовала.

– Димочка, всё может быть… Вера ведь не сильно берегла себя во время беременности… Что, если она родила неживого ребёнка и заставила врачей в той клинике подменить малыша? Ведь по УЗИ вы ждали сына, насколько мне известно?

Я думаю… От этой мысли мне становится плохо. Что, если это правда? Что если моя Сашенька мне неродная дочь? Теперь уже для меня это не имело бы совершенно никакого значения… Вот только если Ева её мать, то она отнимет у меня малышку, и я ничего не смогу с этим поделать… Никакие деньги мира не позволят разрушить ту связь, что образовалась между Евой и Сашей с их самой первой встречи.

– Я не знаю, что мне делать, Варвара Никитична! – мотаю головой я, понимая, что попал в какой-то тупик… В безвыходную ситуацию, сбежать из которой уже вряд ли смогу.

– А ты попробуй наладить отношения с той женщиной… Как ты говоришь её зовут? Ева? Попробуй поговорить с ней нормально, попробуй дать ей то, в чём нуждается каждая женщина – ласку и заботу… Если она мать Саши, она не захочет навредить девочке, никакая мать не захочет. Саша считает тебя своим отцом, да так и есть, скорее всего, но если кто-то когда-то ошибся, то быть может, тебе следует договориться с Евой? Стать с ней семьёй?

Меня пробирают до мурашек слова Варвары Никитичны. Я благодарю её за этот разговор и иду к дочери, решив, что посплю сегодня рядом с ней и буду оберегать её сон. И я думаю, что женщина права – если меня обманули, если Саша не моя дочь, то я мог бы попытаться договориться с Евой. Мне казалось, что она тянулась ко мне, у нас с ней возникла незримая связь на физическом уровне… Но тут же я вспоминаю её разговор по телефону, разговор с человеком, который мог бы быть её отцом… Нет! Я не позволю ей и близко подойти к моей малышке! Я сотру её в порошок, если посмеет отнять мою девочку. Я не стану договариваться. Я просто уберу её со своего пути. От этой мысли я становлюсь ненавистным самому себе, но ничего не могу поделать с собой. Я готов вгрызаться в горло за своё маленькое сокровище, потому что без неё мне и жизнь не нужна. Мне ничего не нужно без Сашульки… И я буду до последнего вздоха бороться за неё.

Я вхожу в спальню своей малышки, сажусь в кресло, откинувшись на его спинку, и любуюсь маленькой милейшей мордашкой, пока поволока сна не затягивает меня, а наутро я просыпаюсь от вибрации телефона в руке.

Это из клиники…

Мне ответили, что сделать анализ ДНК можно, несмотря на простудные заболевания у ребёнка… Кроме того, можно не тащить Сашу с собой, а просто отрезать небольшую прядку её волос или принести соску, если она всё ещё пользуется ими. И я решаю, что первое в нашем случае подходит больше всего.

***

С Евой мы встречаемся около клиники. Внутри просыпается сразу несколько желаний, которые тут же начинают бороться друг с другом: одно из них – схватить её за горло и лишить жалкой жизни, а второе – впиться в ее губы и доказать, что спорить с возникшими ко мне чувствами бесполезно. Ведь они у неё точно возникли, я почти был уверен в этом! Вот только я глушу этот порыв, не позволяю даже прикоснуться к ней и просто прохожу мимо. Придерживаю дверь, позволяя Еве юркнуть в здание клиники вперёд меня, а затем иду за ней, втягивая носом аромат её тела. Она нервничает, но, несмотря на это, пахнет приятными духами. И мне хочется дышать ими всю жизнь, но я вспоминаю слова Варвары Никитичны о том, что Ева может оказаться всего лишь подсадной уткой от конкурентов, от тех, кто сильно хочет избавиться от меня. А лучший способ избавиться от меня – раздавить морально.

– Почему мы приехали именно сюда? – нервничает Ева.

– Здесь рожала моя жена. Конечно, за три года персонал тут сменился, но я доверяю этой клинике. Кроме того, они отправят материал в независимую лабораторию… – стараюсь говорить как можно спокойнее и не выдавать голосом то, что кипит внутри. Не хочу показаться похожим на психа.

– Я тоже рожала здесь! – глухо отвечает Загадка и отводит взгляд в сторону. – Мы бы не могли выбрать другую клинику? Я не доверяю этой… Они обманули однажды… Могут обмануть теперь. Их результаты не окажутся достаточно достоверными, ведь всегда можно зап-п… – она заикается, а я понимаю, что она хочет сказать и хватаю её за руку, заставляя посмотреть мне в глаза.

– Ты хотела сказать заплатить? Поверь мне на слово: я не стану этого делать. Мне самому интересно узнать, на чьей стороне правда… Я человек слова, и я не разу не обманывал тебя…

Ева молча пожёвывает губами в попытке возразить, но она прекрасно понимает, что бороться со мной бесполезно, поэтому ничего не говорит.

Мы быстро сдаём всё необходимое в процедурном кабинете, и когда я оплачиваю анализ, то внимательно смотрю на девушку, которая сидит за стойкой регистрации.

– Как быстро мы можем получить результаты?

– Всё зависит от многих факторов… – принимается лепетать девушка и начинает хлопать своими ресничками так, что лучше бы их у неё не было совсем.

– Я спросил – как быстро! Мне важно получить результат как можно быстрее, и я готов доплатить за его выполнение столько, сколько потребуется, – продолжаю давить на неё, потому что отлично понимаю, что за деньги многие душу дьяволу продать готовы, а ускорить выполнение анализа плевое дело.

– Можно сделать за несколько часов, но тогда прямо сейчас придётся отправлять курьера в лабораторию на такси, а там доплачивать человеку, который останется внеурочно и будет делать анализ.

– Отлично! Включите это в счёт. Мне важно получить результат как можно быстрее. Быстрее! – повторяю я и смотрю прямо в глаза перепуганной девицы, а она рисует мне ценник на бумажке.

Понимаю, что это не стоит столько, и я мог бы поспорить с ней, но я не планирую этого делать. Я оплачиваю сумму, которую она мне называет, понимая, что она поделит её между собой и коллегами, потому что даже не выбивает мне чек… Впрочем, всё это не имеет значения. Мне нужны результаты.

– Вам придётся подождать часа три… Может четыре… Или пять, – пищит девица.

– Мне нужно, чтобы до вечера результаты уже пришли мне на почту или я разнесу эту клинику. Вам это ясно?

Она принимается кивать, а я спешно выхожу на улицу и втягиваю морозный воздух с примесью гари полной грудью.

– С кем осталась Саша? – обеспокоенным голосом спрашивает вылетевшая следом за мной Ева.

Я оборачиваюсь и несколько секунд смотрю в её сторону.

Красивая…

Испуганная…

Потерянная…

Быть может, она на самом деле была всего лишь пешкой? Засланцем в чьей-то хитрой игре? Быть может, она не специально появилась в моей жизни и на самом деле уверена, что Саша её дочь?

Отрешившись от этих мыслей, я отрицательно мотаю головой. Не хочу об этом думать, потому что с каждой секундой становится только хуже, противнее на душе.

– С доверенным человеком! – сухо отрезаю я. – Где планируешь дожидаться результатов анализов?

– Я думала, что мы дождёмся их вместе, – пожимает плечами Ева.

– Хочешь провести со мной больше времени, да, Загадка? – спрашиваю я, надвигаясь на девушку и заставляя её буквально вжаться в стену. Она дрожит, когда наши тела соприкасаются, а я ликую и почти касаюсь её губ своими.

Почему же даже сейчас, когда я посчитал, что она предала меня, моё тело жаждет близости с ней? Почему меня так сильно тянет к этой девушке? Что в ней такого?

– Дмитрий Александрович! – задыхаясь, лепечет Загадка. – Дима, я думаю, что нам не следует…

Она кладёт ладони мне на грудь, но я не позволяю ей оттолкнуть меня и лишь сильнее прижимаю к себе. Мы смотрим друг другу в глаза, и наши сердце бьются в унисон.

Ну давай, Загадка, докажи мне, что я тебе безразличен, и позволь продолжить ненавидеть тебя, как и должно быть!