Текст книги "Тёмный властелин желает развлечься (СИ)"
Автор книги: Ника Фрост
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
Глава 42
– А много у тебя таких… форм? – поинтересовалась я, догнав Шантаэра и пристроившись позади. Следовать рядом не позволяла узкая винтовая лестница, которая вела куда-то глубоко вниз.
– Что? – он ненадолго отвлекся от недовольного бормотания по поводу того, что ему всё это не нравится, и, подобрав полы длинного плаща, закинул их себе за спину, чтобы не мешали.
– Спрашиваю: а кроме дыма, пламени, коня и однорогого ушастого мальчика у тебя ещё есть формы?
– Мальчик?! Хм-м… Есть, но они мне нравятся ещё меньше чем эти.
– А почему ты всё время ходишь в облике «коня»?
– Вообще-то, я тебе не конь, позволь прояснить этот факт раз и навсегда, – буркнул керр’эр’ир. – А нахожусь я в той форме, поскольку она для меня наиболее удобна. Она пригодна для сражений, меня в таком облике боятся, в отличии от этой. Да и так я могу быть более полезным для Мао. И менять формы – это не самое любимое моё занятие… А уж на этой планете так и подавно. Ведь всё это крайне расточительно, каждая такая смена требует определенных затрат маны. А я из-за тебя, и это жирный такой намек, уже который раз вынужден прибегать к этому!
– Извини, – я смущенно потупила взор и едва не навернулась на одной из ступенек.
Из-за времени, царящей тут сырости камни начали крошиться, а лапы у меня были широкие, и ступать нужно было крайне аккуратно, а не раззявив рот, как я сейчас, чтобы не скатиться вниз. Кстати, именно по этой причине, и потому, что тут было темно, я и не подгоняла Шантаэра и сама старалась не спешить, как бы сильно мне того не хотелось. Будет крайне обидно, если я сверну себе шею будучи так близко к своей цели.
– Не извиняйся, я сам дурак. Ведь мог бы догадаться, что этим моя миссия не закончится. С тобой-то точно скучать попросту некогда!
А в ответ я смогла только сначала многозначительно промолчать и тяжело вздохнуть.
Понимаю, что ему со мной непросто. Но как-то оно всё само получается… Сначала внезапное превращение, а потом, когда я услышала детские крики, у меня мозг вообще напрочь отключился.
– Ты не дурак, – попинав себя ещё немного, я поспешила опровергнуть его слова. – Это со мной не пойми что творится. Я ведь не специально в кошку превратилась, а, услышав, как просят о помощи малыши… я совсем не своя стала. Я даже как животное и думать-то начала.
– Ты начала потреблять слишком много маны, – голос Шантаэра снизился до полушепота, – поэтому все твои резервы были брошены на поддержание нормального функционирования. Тебе попросту на… – он быстро обернулся и внимательно на меня посмотрел, – В общем, не хватало тебе энергии на твой мозг. Видимо, развиваешься ты намного быстрее, каналы формируются более широкие, чем предполагал Мао. Оно и понятно, это можно было ожидать. Всё-таки ты первая в своем роде. Ему бы побыстрее вернуться, а то на такую «обжору», как ты, меня долго не хватит, ещё и с такими-то приключениями и перипетиями.
– Погоди-ка, то есть сейчас именно я… Это значит, что… – дыхание перехватило, потому что я подумала сразу о самом плохом. Что раз я «питаюсь» маной от Шантаэра, значит Мао уже не стало?!
А керр’эр’ир в ответ протяжно застонал. Он сразу понял, несмотря на моё несвязное бормотание, о чем я говорила.
– Это значит, Лиэна, лишь то, что его артефакт не справлялся! Ну что за девчонка глупая такая! Не думал, что ты такая пессимистка, право слово. Вроде боевая, бойкая, деловая, правда не к месту зачастую, а как дело касается тебя или Мао, или ваших отношений, то всё – ты превращаешься в бормочущую что-то невнятное размазню.
Соберись уже!
– Я… я постараюсь. Просто порой это всё выше моего понимания, сильнее разумных мыслей… Я впервые влюбилась так сильно. И мне страшно потерять того, к кому я испытываю эти чувства.
– Ох-х, – выдохнул Шантаэр, – как же тяжело со всеми этими чувствами. Радует, что мне такое не грозит.
И я не могла сейчас с ним не согласиться, оставалось мне только обреченно вздыхать.
Мне было бы, действительно, намного проще, не испытывай я ничего к Маору.
А тем временем пока мы беседовали, мы уже спустились метров на двадцать, не меньше, по лестнице, и казалось, что конца ей нет. Вот только смрад усилился настолько, что мне хотелось задержать дыхание. Ещё я услышала, как разговаривают несколько мужчин. И разговор мне их настолько не понравился, что я, оттолкнув ныне хрупкое, по сравнению с моим, тело Шантаэра, и, уже не боясь упасть, побежала вперед.
Мой зад заносило на поворотах, когда я перепрыгивала через ступеньки. Но та боль казалась ничем, по сравнению с тем, что могло грозить малышу, которого готовили к очередному ритуальному убийству во славу какого-то Бога. Именно это я и расслышала.
– Лиэна! – керр’эр’ир, естественно, был крайне недоволен тем, что я ускакала, но останавливаться я не собиралась.
Ещё метров через семь-восемь проклятая лестница наконец-то закончилась, и я на всей скорости вылетела в жуткий каменный склеп. Когда-то это, скорее всего, была обычная пещера, но «умельцы» переделали её в огромное помещение крайне пугающего назначения неправильной восьмиугольной формы – две стороны были больше остальных. Высокий, метров десять потолок, и всего восемь светильников, которые давали тусклый свет. В тех стенах, что были длиннее, находились узкие, выбитые прямо в скале, тюремные камеры. Я даже их ненароком пересчитала – восемь справа и столько же слева. И практически за каждой решеткой я разглядела крохотное личико испуганного ребенка. Но самое «интересное» располагалось в самом центре.
Высокий пьедестал с алтарем для жертвоприношения – эдакий стол из черного матового камня с желобами. И сейчас по этим желобам некие жидкости стекали вниз на каменный пол, на котором было выбито подобие пентаграммы со странными символами.
Весь стол был покрыт красными засохшими пятнами, украшен символами. Я также увидела темно-алую жидкость внутри пентаграммы, которая словно бурлила, издавая неприятные хлюпающие звуки. Ну и «вишенкой» во всем этом были три человека, облаченные в длинные черные одеяния с капюшонами, которые застыли около «стола», на котором лежала девочка, крохотная, лет четырех. Вся чумазая, в разорванной одежде, больше напоминающей тряпки. Темные волосики грязные, спутанные… Она уже не плакала и ни о чем не просила, дрожа всем тощеньким тельцем от страха, девочка тихонько всхлипывала. А те уроды, смотря на неё, читали какое-то заклинание. У одного в руках была огромная книга, символы с которой он кровью наносил девочке то на лоб, то на руки. Другой держал посох, объятый бордовым пламенем, над её головой. Ну а третий крепко сжимал двумя руками кинжал, который был направлен ей на грудь, в область сердца.
И в тот момент, когда я всё это увидела: девочку, которую готовились принести в жертву, литры крови, что заполняли пентаграмму, и детей в клетках, я окончательно обезумела. В моей голове снова наступила кристальная чистота – никаких мыслей, только животное желание убивать, рвать глотки и защищать детенышей.
С тех пор, как я вбежала в комнату и все это разглядела, прошло не больше секунды, и я успела пробежать метров двадцать, прежде чем меня заметили. Рука у того, кто держал кинжал, когда он заметил, как я бегу в их сторону, дрогнула, и, как в замедленной съемке, я увидела, что лезвие опускается на грудь ребенка.
Страх. Ужас. Отчаяние. Всё это придало мне таких сил, что оставшееся расстояние до культистов я пробежала за доли секунды… И острый изогнутый кинжал вспорол бок мне, потому что я успела запрыгнуть на алтарь и попыталась выбить из его рук оружие. Но то ли я промахнулась, то ли он успел повернуть лезвие в мою сторону – он всё-таки зацепил меня.
На боль я никакого внимания не обратила. В тот момент я вообще и не почувствовала, что его удар достиг цели. Зарычав, я вцепилась ему в правый бок и, вырвав огромный кусок мяса, тут же вонзила зубы в руку другого мужчины, который держал посох и собирался или по голове им меня ударить, или заклинание какое-то применить.
– Лиэна! Твою ж… Тьма тебя сохрани! – на ходу завопил Шантаэр, а с его рук уже срывались черные плотные молнии.
С сухим, неестественным треском они вошли в мужчину, который держал книгу, и добили другого, которого смертельно ранила я. Однако тот, с посохом, успел выставить какую-то защиту, и молнии, будто грязные капли, просто скатились с тускло мерцающей сферы, в которую культист успел спрятаться.
– Вы… – хрипло произнес мужчина и вскинул руки вверх, отчего капюшон упал, представив нашему взору мерзкого старика. Выглядел он лет на двести. Как ещё дышал и стоял – уму непостижимо. Весь сморщенный, ни единой волосинки на голове, даже бровей и тех не было! Кожа морщинистая, в темных пигментных пятнах, а глаза практически белые. – Как вы посмели вмешаться в мой ритуал, мерзкие отродья!
И легко крутанув огромным, двухметровым железным посохом с тяжелым железным навершием в виде шестиугольной звезды, словно тот ничего не весил, старик выкрикнул:
«Аранар’эйна эшшх», и теперь уже Шантаэру пришлось ставить себе защитный купол, потому что на него обрушилось бушующее алое пламя.
Я же, пока всё это происходило, подползла к старику ближе, стараясь ступать по краям стола, чтобы на задеть ненароком острыми когтями девочку, и одновременно укрыть её, спрятать от этого безумца.
Но мои поползновения этот выродок заметил. И следующее заклинание было обращено в мою сторону. «Эр’эей орм’ран», – процедил он, когда я только готовилась к броску, и меня тут же обжигающим, резким порывом ветра отбросило на бок. Лезвие кинжала, что до этого лишь доставляло дискомфорт, когда я упала, полностью вошло в моё легкое между ребер. И я жалобно взвизгнула. Теперь-то я ощутила и то, что меня поранили, и всю режущую, сильную боль. Особенно, когда я вынуждена была дышать. Каждый вздох давался с трудом. Правое легкое горело, внутри всё хрипело, шипело.
Понимая, что рана может быть для меня смертельной, а бой ещё не выигран, я подскочила, не давая себе и шанса на жалость к себе, и набросилась на культиста. Вот только его всё ещё защищало заклятие. И я только больно ударилась головой. Достать его мне не удалось. А на его мерзкой морде расплылась гадкая улыбочка.
– Бог сказал, что придут другие. Но мы думали, что вы будете сильнее. И я рассчитывал заполучить ту силу… Может, Майорану повезет больше. Но ты лишь мусор, твоя сила мне не нужна, пока ещё слишком слабая, а ждать, когда ты станешь сильнее, у меня нет времени.
Так что просто сдо-о-о…
Договорить он не успел. Черный вихрь, бесшумно подобравшись со спины, с такой силой ударил по куполу, что старика сначала подбросило в воздух, потом со всей силы припечатало о камни. И от физического воздействия с камнем защита его не спасла – он потерял сознание. И купол лопнул, будто мыльный пузырь, а серые брызги от него разлетелись на несколько метров в разные стороны.
– Вот же поганец какой! – подбежав, Шантаэр создал на своей ладони крохотное черное пламя и, нагнувшись, буквально вбил этот огонек старику в лоб, и там сразу образовалась замысловатая татуировка.
– Убей его… – просипела я надсадно. Воздуха не хватало, даже чтобы дышать, а говорить – так и подавно.
– Мао придет, выяснит всё сначала, а потом и убьет, обязательно…
– Это… хорошо… – поняв, что всё наконец-то закончилось, я медленно, аккуратно опустилась на поверхность стола рядом с девочкой и, посмотрев на неё испуганную, всю в слезах, облизала ее лицо, и положила голову ей на плечо.
– Не бойся, теперь всё будет хорошо…
Я закрыла глаза и улыбнулась. Может, для этого меня и призвали тогда в этот мир вместе с Мао. Чтобы я спасла детей? Возможно, это судьба, провидение… не знаю. Жаль, конечно, что с мамой не попрощаюсь, но, если бы она узнала, ради чего я это сделала, она бы поняла меня. Обязательно.
– Освободи… детей, – попросила я керр’эр’ира… и тут невыносимая боль захлестнула меня, а на смену ей сразу пришла благостная и спасительная тьма…
Глава 43
– … а с ней точно всё будет хорошо? – услышала я чей-то звонкий голосок и, не понимая кому он принадлежит, попыталась открыть глаза. С первого раза у меня ничего не вышло: веки будто склеили клеем моментом.
– Я же уже раз десять вам это сказал, мелюзга, – недовольно пробурчал Шантаэр вслух, – что же вы такие настырные-то?!
– Обещаешь? – спросил теперь девичий голосок, и керр’эр’ир протяжно застонал.
– Да! – рявкнул он. – А сейчас не мешайте мне!
– А что вы делаете? – хором поинтересовались два мальчишки.
– Ох-х, теперь мне понятно, почему она так хотела вас спасти. Она почувствовала в вас свою родную кровь… Вы такие же, как она!
– Она – пушистая, – оспорила девочка утверждение Шантаэра, – красивая. А мы – дети.
– Логично, и не поспоришь, – он хмыкнул. – Только она не всегда пушистая. Иногда она вредная, как и вы. Да, Лиэна?
– Ч… ч-что? – первое слово мне далось с огромным трудом – в горле пересохло.
– Что-что, открывай глаза, покажи нам свои глазки и скажи, как ты себя чувствуешь, только не смей вставать. Я хоть и влил в тебя практически половину своего оставшегося резерва, но это не смогло заживить полностью твою рану. Ну ты и обжора, я тебе так скажу!
Будто бездонный колодец: в тебя ману льешь, льешь, а результата не видно. Ты самый настоящий монстр.
– Она – не монстр! – обиженно воскликнула девчушка, и крохотная ладошка, опустившись мне на нос, начала его робко и ласково гладить. А я, наконец-то справившись с налитыми свинцом веками, открыла глаза. И первыми я увидела карие с золотистыми искорками глаза девочки. Той самой, что лежала на алтаре. Именно она меня и гладила сейчас.
– Что произошло? – прохрипела я, но, как и просил Шантаэр, даже не дернулась. Боли как таковой я сейчас не испытывала, но была жуткая слабость, причем везде. Даже мой, обычно крайне активный, хвост распластался где-то и не предпринимал попытки двигаться.
– Что, что. Что ты всё заладила, – керр’эр’ир появился в поле моего зрения, а за ним по пятам следовали двое мальчишек. Чумазых, ростом «мужчине» до пояса. Они напоминали двух домовят: одетые в лохмотья, босые, худенькие, волосы торчали в разные стороны, мордочки черные. – Один тебя кинжалом пырнул, а второй поглубже его воткнул.
И чтобы тебя в стазис не запечатало, мне пришлось делиться с тобой своей энергией… Ох-х, что со мной Мао сделает, когда узнает, что ты чуть не умерла! Простым порицанием тут не обойдется, наверное. Развоплотит ещё, – подойдя ко мне, лежащей на алтаре, он приложил ладонь к моему лбу и прикрыл глаза. – Нет, помирать ты уже не собираешься, так что в стазис тебе угодить точно не грозит.
– А что такое стазис? – мальчишки, что шли позади, опять хором спросили Шантаэра. – А развоплотит? А кто такой Мао? Он злой? Да?
– А-а-а-а! – схватившись за голову, застонал керр’эр’ир. – Я провел с вами всего час, а уже хочу сам, по своей воле, развоплотиться, чтобы больше не мучиться! Изверги мелкие!
Ну сколько можно задавать вопросы? Давайте в тишине побудем хоть немного. Сейчас «тетя Кошка» оклемается, и вы быстро найдете с ней общий язык. Она тоже страсть как любит поговорить! А меня – оставьте в покое!
– «Тётя Кошка»? – переспросила я и, когда девочка начала меня чесать за ушком, прикрыла глаза, и даже начала тихонько урчать от удовольствия. Причем «мурчалка» у меня «включилась» автоматически.
– Это она, – Шантаэр кивнул в сторону девочки, которая сидела рядом со мной и чесала, – тебя так окрестила. А остальные и подхватили.
– А сколько детей? Ты всех выпустил? Может, кому-то помочь надо?! – я, вспомнив те крики, тот плач, что слышала, когда сюда бежала, сразу активизировалась. Захотелось подскочить, всех осмотреть, всем помочь, успокоить. Но я смогла сдержать свой порыв, да и сейчас никто не плакал. В склепе стояла умиротворяющая тишина.
– Успокойся ты, – отмахнулся он, – всех я уже освободил, всех осмотрел. Кому надо было – помог как смог. Я, конечно, не лекарь и не обладаю навыками целителя, но им достаточно было и толики моей маны, чтобы серьезные раны затянулись. А царапины и сами заживут.
– А вдруг инфекция?
– Инфекция? Понятия не имею, о чем ты говоришь. Да и им скорее пища больше требуется, чем лечение. Насколько уж я плохо в вашей физиологии разбираюсь, но мне кажется, что такими тощими дети не должны быть. А ещё я постоянно слышу жалобный вой в области их животов. И это сводит меня с ума, так же как и их постоянные вопросы.
– Так и сколько тут детей? – я нехотя приподняла голову, пытаясь осмотреться.
– Десять, – Шантаэр запрыгнул ко мне на алтарь и широко зевнул. И он мне сразу этим напомнил Мао. – Трое, как эта, совсем мелкие. Остальные чуть постарше, судя по их росту.
– Ого! – воскликнула я и попыталась пересчитать детей. Но на глаза с моего ракурса попали только четверо. Девочка, что сидела рядом, те двое, что топтались около керр’эр’ира, и один мальчик сидел прямо на полу, метрах в пяти, к нам спиной. – А давно они тут?
– Практически тридцать дней, никто из нас точно не может вспомнить, – буркнул мальчик, что сидел на полу.
– А… ваши родители? – я понимала, что, скорее всего, всё совсем не просто и вопрос крайне деликатный, но нужно было знать, куда их вести. И что нам делать дальше.
– Мама… – девочка, что до этого сидела молча, опять всхлипнула. – Они… те дяденьки пришли в наши деревни. Они всех увели. Маму… и… – договорить она не смогла, поток слез хлынул из её глаз. А я, не зная, как утешить её в этом теле, придвинулась чуть ближе и, подняв голову, начала вылизывать её лицо, при этом приговаривая:
– Маленькая моя, бедненькая. Тех гадов наш дядя Шантаэр наказал, а мама… может, с мамочкой твоей всё хорошо. Не плачь, моя хорошая…
– Ничего с ними не хорошо! – зло выкрикнул мальчишка, перебивая меня, и, подскочив с пола, повернулся к нам. – Их всех увели в те страшные треугольные здания из черного камня! Я сам видел! А потом… потом я сам своими ушами слышал, как они говорили, что ритуал завершен, а другие… другие спрашивали у того старика с посохом, куда им девать тела! Нет больше у нас родителей, смиритесь! И нас тоже было больше, по двое в камере…
И столько отчаяния, столько боли было в его голосе, что моё сердце сжалось с такой силой, что стало невыносимо. Да. Мальчик этот, как бы не тяжело это было признавать, скорее всего, прав. Мао мельком обмолвился, что, кроме нескольких чудаков в балахонах, видел только мертвых в тех пирамидах. В подробности он наотрез отказался меня посвящать.
Добавил только, что там проводили какой-то ритуал.
– Я…
Я запнулась, не в состоянии придумать, что сказать, и как утешить малышей, какие нужные слова подобрать. Им, действительно, сейчас очень непросто. Месяц провести тут, в клетках, без родителей. И знать, что и папу, и маму, вероятно, уже убили. Я даже не могу себе представить какие им пришлось тягости перенести. Знала я только одно сейчас – я им обязательно помогу. Пока не знаю как, но я одних их не оставлю.
– Я буду надеяться, что всё не так плохо.
Сказала я, чтобы хоть как-то сгладить слова мальчика – они были правдой, но не всегда правда бывает приятной, не всегда её хочется слышать, особенно так, напрямую, в лоб. Порой к ней нужно подготовить. Но, боюсь, к такой правде подготовить малышей попросту невозможно. Как им объяснить, что есть на свете такие уроды, для которых чужая жизнь ничего не значит, которых заботит только своя собственная? А ради собственных прихотей и желаний они готовы на всё.
– Я обязательно что-нибудь придумаю, я постараюсь вам помочь, – произнесла я спустя минуту уже твердым голосом. – Чего бы мне это не стоило.
– Тётя Кошка, ты такая хорошая, – пуще прежнего разрыдалась девочка и уткнулась лицом в мою меховую шею, обняв за неё. – Спасибо тебе… спасибо… было так страшно.
Нас… нас было больше, когда… а потом те в капюшонах начали…
– Не плачь, моя сладкая, – я аккуратно, чтобы не поранить её, прижала ее к себе передней лапой. – Тётя… Кошка с тобой. Всё будет хорошо.
– Ты обещаешь?
– Конечно.
– Ты с собой-то разобраться не можешь. Вечно во что-то влипаешь, – хмыкнул Шантаэр, но добавил уже серьезным голосом: – Но помочь им, несомненно, надо. Негоже этих, несмышленых ещё детенышей, тут одних оставлять.
– Я верю… верю… – продолжала бормотать девочка и ещё сильнее ко мне прижалась, будто боялась, что я вдруг исчезну. – Когда ты только появилась, я подумала, что ты призрак… Но ты такая мягкая, теплая… Ты спасла меня!
– Не только я. Но и дядя Шантаэр, моя хорошая. Мы успели… – и тут я поняла, что не успели мы спасти всех! Мальчик сказал, что их сидело по двое в камере, а камер тут восемь… – Если бы мы только знали, что вы здесь, мы бы обязательно давно были тут!
– Вы правда нам поможете? – робкий девичий голосок донесся откуда-то справа, и ему тут же вторили ещё несколько.
– Тётя Кошка же вам обещала, – керр’эр’ир важно кивнул, и на его лице расплылась забавная улыбка. Было видно, что ему непривычно это тело, и управлять им он не привык. – А… дядя Шантаэр уж ей поможет, по мере своих сил.
И из темноты начали показываться остальные дети. Две девочки, держась за руки, подошли ближе. Ещё три мальчика робко выглянули из-за каменной колонны. Самым последним показался самый старший юноша. На вид ему было лет двенадцать, а может и больше. Он был таким же чумазым и худым, как все остальные.
– Как вы нам можете помочь? – по-деловому, при этом сильно хмурясь, уточнил он. – У нас не осталось родственников. Все они жили в деревнях, жителей которых те, в черных балахонах, согнали вместе. У нас никого не осталось. Нам больше некуда деваться.
Прожить в одиночку, даже если наши дома не сожгли, мы не сможем. Скоро придет зима, а об урожае никто не заботился. Нам не выжить. А если бы и была еда, то нужно заготовить хворост, ещё дрова. Мне одному не под силу будет заботиться обо всех. Мелкие к тому же и болеют часто, особенно в холодную пору, а я понятия не имею, как их всех лечить. Вы же вряд ли с нами останетесь.
А рассудительный пацан-то какой! Не по годам умный. Уже успел обо всем подумать, что-то решить. Он, конечно, абсолютно прав. Он сам ещё маленький, а тут, кроме него, девять ртов: трое совсем маленькие, они и о себе-то не смогут позаботиться, остальные – немногим старше. Если их оставить одних – значит обречь на медленную и мучительную смерть или от голода, или от холода, или от болезней. Не дело это. Так нельзя. Надо мне хорошенько подумать, как правильно поступить. И остаться-то я не могу: без Мао я не проживу долго, точнее, может, и проживу, но стану обычной большой кошкой, разум меня в итоге покинет. Да и оставил бы он меня? Кстати… а Мао, как там Мао? Всё ли с ним в порядке?..
Только я опять начала нервничать по поводу того, что там с Маору, как царимая в пещере блаженная тишина неожиданно нарушилась.
Жуткий грохот, скрежет и хруст ломаемых камней больно ударили по барабанным перепонкам, и все дети бодро рванули к нам с Шантаэром. Я же, сразу забыв о просьбе керр’эр’ира не шевелиться, подскочила. Схватив девочку зубами за край её одежки, как котенка за шкирку, и спрыгнув, побежала к ближайшей камере. Они были выбиты в скале, и там можно было укрыться от камней, которые норовили вот-вот свалиться нам с потолка прямо на голову. Ведь кто-то буквально стучал сейчас по земле, камням чем-то огромным, пытаясь сюда пробиться.
– За мной! – рявкнул Шантаэр детям, соскочив с алтаря, и попутно хватая самых мелких под мышки.
Мы все едва успели забежать внутрь камеры, когда грохот повторился, при этом «мужчине» пришлось ещё пару раз сбегать за оставшимися детьми, которые от ужаса растерялись и, застыв, так и стояли на месте, даже не пытаясь куда-то бежать.
Ещё один удар, сильнее предыдущих… и внутрь склепа хлынул яркий солнечный свет.
Наши опасения по поводу того, что потолок рухнет нам на головы, не оправдались. Да и вообще, когда до нас донеслось пение птиц, а «потолок» просто исчез, мы все дружно замерли в напряжении. Не понимая, что происходит, и куда делась огромная каменная глыба над нами.
Но только мы расслабились, сверху показалась черная фигура. Покрытая мраком, в черном, будто сотканном из самой тьмы, плаще… Клубы антрацитового дыма, словно живые огромные змеи, вились вокруг нее. Ластились к ней.
От этого зрелища опять разрыдались все дети. Им было страшно, и я их понимаю, меня и саму охватил первобытный страх. Казалось, к нам спускается сейчас сама смерть…
Из моего горла вырвался громогласный рык, напоминающий львиный – то был рык хищника, желающего защитить свой прайд, своих детенышей.
Оттеснив корпусом всех детей подальше к стене, я вышла вперед… Этот бой я не могу проиграть. Не имею права.
