Текст книги "Сто глупых идей (СИ)"
Автор книги: Ник Венджинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Глава 16
Стоило управляющему назвать причину вызова полиции, как всё стало каким-то нереальным. Захотелось вернуться обратно в древнюю пещеру, отмотать назад, разобраться в произошедшем, взглянуть трезво на сложившуюся ситуацию, потому что убийство и вся эта магическая долина – вещи абсолютно несовместимые.
– И тут письмо на ваше имя, – передал мне белый конверт управляющий, после чего удалился.
Никаких надписей кроме моего имени на конверте не стояло. Вскрыв его, я не сразу смог прочитать то, что было написано в записке. Всё перед глазами поплыло от нервного перенапряжения и словно отодвинулось от меня, потеряв связь с действительностью. Мне казалось, что это сон, странный сон...
– Эрнесто? – испуганно коснулась моей руки Полина.
– Сейчас... – попытавшись собраться с мыслями, приобнял я девушку, – сейчас разберусь...
Развернув записку, я уставился в лист бумаги и когда прочел – весь похолодел. Но больше всего я не понимал, что мне теперь делать: отдать ее полиции или сжечь. Надпись более чем недвусмысленно намекала на совершенное преступление:
«Усвой урок. Нельзя кусать руку, которая тебя кормит»
Нет, полиция тут не поможет, а только еще больше всё запутает. И я пойду на допрос уже в качестве подозреваемого, так как согласно записке имею прямое отношение к некоему уроку, а значит, и к преступлению. Хитро, ничего не скажешь, расчет именно на то, что я не стану подставлять свою шею, не отдам записку полиции. С другой стороны, если письмо пришло не официально, а частным образом, если его не регистрировали, то это будут только свидетельские показания управляющего, мол, положил кто-то на стойку... Его тоже потащат на допрос. Нехорошо подставлять мужика, честно служившего тут с самого открытия отеля. Нужно добраться до записей с камер наблюдения первым, до того, как полиция изымет их, и посмотреть, кто принес письмо.
Только я собрался бежать в кабинет к начальнику собственной безопасности моего отеля, как заметил полицейского. Он – весь такой нахмуренный – направлялся ко мне бодрым, решительным шагом, и я изо всех сил попытался состроить нейтральную физиономию.
– Эрнесто Вивьеро?
– Да, это я.
– Капитан Рутиниш, – представился он. – Я веду расследование. Мне бы хотелось побеседовать с вами наедине.
– Разумеется, пройдемте ко мне в кабинет, – пригласил я и, ободряюще подмигнув Полине, пошел по направлению к лифту.
Мы в полном безмолвии проехались в лифте, затем прошли по коридору и не успел я закрыть двери кабинета, как на меня полился едва сдерживаемый негатив. Следователь нервно дернул усами, с неприязнью оглядел роскошную обстановку и тут же принялся сыпать вопросами, бурча себе под нос на чешском оскорбительные замечания в мой адрес и отмечая что-то в своем планшете. Свое алиби мне не пришлось долго подтверждать, как и Полинино, а вот на моё пожелание увидеть труп я получил неожиданный и категоричный отказ.
– Не понял... – опешил я. – Вы ничего не путаете, капитан? Этот отель принадлежит мне.
– Можете на время выпасть из своих меценатских фантазий и окунуться в реальность. Теперь ваш отель принадлежит правосудию.
– Я, как хозяин помещений, имею полное право на информацию, а вы ничего не говорите. Возможно, я даже смог бы поспособствовать следствию.
– Вы и так поспособствуете, особенно если мы вас доставим в участок.
– Что за угрозы? Ваше непотребное поведение, ваши оскорбления на чешском, вся эта таинственность с неизвестным трупом Инги дает мне повод подать заявление о нарушении моих прав и ваших обязанностей.
– А что вас конкретно интересует? – прищурился полицейский, и тут интуитивная догадка неприятно резанула мне сердце. Я даже не смог скрыть резкий тон, когда спросил:
– Где находился труп? Кто его обнаружил и почему вы так уверенны, что это убийство? Разве уже установлена вероятная причина смерти? Это огнестрельное? Или девушка выпала из окна? Откуда такая уверенность, что это именно убийство? И почему допрос ведется «не отходя от кассы», в то время как никаких других следственных мероприятий не наблюдается? Вместо этого вы, прикрываясь липовым делом, собираете у всех моих постояльцев отпечатки пальцев и задаете вопросы, совершенно не касающиеся материала дела. У всех! А это более чем двести человек, не считая обслуги.
– Нет, не огнестрельное, и она не выпадала из окна. А остальное... Я не обязан ставить вас в известность прямо сейчас, когда не все факты выяснены, когда еще не все свидетели допрошены... – поплыл в ответах полицейский, и моя многолетняя практика почуяла уязвимость противника, поставила холку дыбом и взяла курс на уничтожение, полностью поменяв роли...
Спустя пять минут мы вышли из кабинета и разошлись в диаметральных направлениях. Вернувшись в холл на первом этаже, я заметил заплаканное лицо миссис Льюис – это наша экономка – почтенная дама преклонного возраста, благодаря которой весь отель содержится в идеальном порядке и в полной комплектации.
– Дженнетт, – подойдя к ней, приобнял я женщину, – успокойтесь. Всякое бывает в жизни. Не берите так близко к сердцу.
– Я так испугалась, Эрнесто! – прошептала она, смотря на меня во все глаза. – Когда они выносили труп...
– Труп был закрыт простыней?
– Да, но это так ужасно... я впервые сталкиваюсь со смертью, а чем старше становишься, тем страшнее, сами понимаете...
– Судя по силуэту, это было мужское или женское тело, худое или не очень?
– Что? – удивилась экономка, на минуту застыв с разинутым ртом.
– Вы видели труп или нет?
– Ну, конечно, видела, – уже не совсем уверенно закивала головой миссис Льюис, – под простыней было чье-то тело...
– А с чего вы взяли, что это было именно тело?
– Ну как же?.. – развела руками Дженнетт.
– А где обнаружили?
– Да вроде Инга прошла к себе, после того, как покинула номер вашей гостьи, с которой вы только что прибыли.
– Инга была у Полины? – насторожился я.
– Да, коридорный видел, как она выскочила из ее номера, держась за затылок, и, покачиваясь, пошла в направлении своего номера. Похоже, она была сильно расстроена. Возможно, девушки повздорили.
Всё внутри меня похолодело, но я постарался сделать вид, будто эта новость совсем не интересует меня и перевел разговор в иное русло:
– Так вам известно, где точно был обнаружен труп или нет?
– Нет... кто-то из коридорных...
– Понятно, – отмахнулся я, так как следователь всё-таки сообщил, что тело было найдено в апартаментах Инги, но кем конкретно я так и не смог выяснить, так как капитан Рутиниш и сам пока не владел точной информацией. Полиция собиралась изъять все записи с камер у моей службы безопасности, которая, к слову, пребывала в самом подавленном состоянии, особенно начальник всей охраны, и я всерьез опасался за здоровье мужика: на нем лица не было от переживаний.
– Эрнесто, – зашмыгала носом Дженнетт, – я впервые стакиваюсь с таким инцидентом не только на работе, но и в жизни. Простите...
– За что?
– За то, что не могу дать вам более полную информацию.
– Я понимаю, Дженнетт. Скажи, а как вы узнали о происшествии?
– Мне позвонил управляющий и сказал, чтобы я срочно шла к нему.
– А потом?
– А потом я пришла к нему, а там он разговаривал по телефону с полицией. Невольно став свидетельницей его разговора, я сама догадалась о ситуации, после чего только и успела переспросить: «Кто-то умер?», как дверь в его кабинет распахнулась, и туда ворвался охранник, докладывая, что вертолетная площадка готова для полицейских и...
– Приблизительно, через какое время прилетел вертолет?
– О... почти сразу, как только я вышла из кабинета управляющего.
– Значит, это был его повторный звонок в полицию? – мои брови поползли вверх и взгляд сам упал на управляющего, суетящегося возле богатых постояльцев. Точно почувствовав это, управляющий обернулся и встретился со мной взглядом. Его лицо выражало обеспокоенность, привычную сосредоточенность и ответственность. Несомненно, он был первоклассным специалистом своего дела: мгновенно распорядился разжечь камины в гостиной и холле, подать закуски, грог и кофе, несмотря на запрет полиции, и всё это наряду с документацией, мгновенно подготовленной к приезду полиции...
Кивнув ему, я продолжил свой импровизированный допрос экономки, решив, что пока рано делать поспешные выводы:
– Дженнетт, а труп унесли в вертолет, который сейчас стоит на площадке или был еще один вертолет, который улетел ранее?
Экономка растерялась, обежала глазами холл, пару раз заглотнула воздух, точно рыба, выброшенная на мель, после чего призналась:
– Я не знаю, Эрнесто, они просто сказали, что труп нужно унести... Я как-то не заметила, сколько было вертолетов.
– То есть не было никаких следственных мероприятий, осмотра места преступления, не было специалистов и всяких криминалистов, а сразу приехала бригада врачей и утащила труп?
– Каких еще врачей? – заморгала Дженнетт.
– Тааак... – красноречиво выдохнул я, уперев руки в бока и нависнув над бедной женщиной, словно карающая скала.
– О, боже! – прошептала она, прижав пальцы к губам, и еще больше вытаращила глаза, готовые вылезти из орбит ее очков. – Я, кажется, начинаю догадываться...
– А кроме вас... – многозначительно уточнил я, – еще кто-нибудь догадывается?
– Да откуда же мне знать такое? – пожала плечами экономка.
– Не думайте, а просто скажите, как вы чувствуете, что говорит вам внутренний голос? Вы же были здесь всё это время, Дженнетт, а вы весьма наблюдательный человек. Чем была занята публика и дознаватели?
Она опустила глаза, рассеянным взглядом начав рассматривать узор мраморного пола, затем боязливо добавила:
– Мне кажется, ваш гость: тот, у которого вечно кривая ухмылка, он тоже о чем-то таком догадывается... Уж больно веселый. Не к месту подобное поведение.
– Благодарю, Дженнетт, мы вернемся с вами к этому разговору, а сейчас мне нужно отойти и сделать пару важных звонков. Не говорите никому о том, что рассказали мне. Возможно, от этого зависит ваша жизнь, – серьезно посмотрев на женщину, предупредил я, прекрасно зная, что тем самым только сильнее напугал ее, а не успокоил, но в подобных ситуациях лучше не щадить чувства, а, напротив, говорить так, как оно есть, дабы человек более внимательно относился к своему окружению и всевозможным неожиданностям. Раз пошла такая недетская игра, значит, ставки повышаются. Хотя, когда она была детской? Это изначально было хождением по тонкой леске над пропастью, полной кипящей лавы.
До сего момента я удачно балансировал, но теперь, учитывая информацию, которую мне удалось вытянуть из следователя, картина складывалась весьма неприятная. Кажется, я слишком увлекся своими любовными переживаниями и не заметил, как враг сделал следующий ход. Прежде чем идти вперед и совершать опрометчивые поступки, следовало хорошенько взвесить собственные ошибки. Когда я допустил ее, когда я вообще, черт побери, успел сделать свой ход?! Неужели приезд сюда Полины, мои чувства к ней, ревность Инги – всё это и было моим ходом? Верно говорят, что не ошибается только тот, кто ничего не делает и сидит на одном месте, хотя и это в конечном счете оборачивается смертельной ошибкой.
И кто тут исполняет волю господ? Пока я направлялся снова к себе в кабинет, мои глаза успели обежать всех присутствующих постояльцев, которым не разрешили подняться в номера. В основном среди них были те, кто обедал сегодня вместе с Ингой, плюс соседи по этажу, где располагался номер покойницы, несколько коридорных, уборщицы, главный повар, администраторша, охранники и сам управляющий.
На лицах обслуги читался сильный испуг, лица же постояльцев выражали разные эмоции: от растерянности и сожаления до неприязни и даже возмущения. А кое у кого в глазах плясал свой огненный танец Его Темнейшество – Злорадство.
«Фрау-игла», как я называл свою опасную гостью из Германии, сидела в кресле, пила кофе и губами, тонкими, как леска убийцы, шептала проклятья в мою сторону, но стоило мне поравняться с ней и вопросительно поднять брови, как женщина скривила губы в псевдо-сочувственной полуулыбке и премерзким голосом произнесла:
– Вот так подарочек на Новый год!.. Как будет приятно Петровичу узнать новости, что кто-то не смог уберечь его девочку. Сами позвоните или струсите, оставите это дело полиции?
– А разве вы ему еще не сообщили? – с не менее язвительной улыбкой парировал я. – Теряете хватку, фрау Гофель. С вашей стороны это, действительно, выглядит трусостью. Стареете, молодых теперь вперед пропускаете, да?
– Кое-кто и вовсе не взрослеет. И вам, к слову, прекрасно известно, Эрнесто, что я – добрейший человек. Зачем вы каждый раз пытаетесь меня очернить? Это не делает вам чести, как джентльмену.
– Вынужден вас огорчить: во-первых, я не джентльмен. Не знаю, кто вам такую глупость сказал. Как вы, такая умная и опытная дама, поверили в это и попались на крючок?! А, во-вторых, я вообще бесчестный. Ну и, в-третьих, – приложив руку к сердцу, признался я, – вы так каждый раз возбуждаетесь от одного моего присутствия, что ответная эмоциональная эрекция делает всё за меня и без моего ведома.
– Инстинктами живут только дураки. Видать, вы один из них.
– Зато ближе к природе.
Довольная, но кислотная маска, налипла на ее одутловатое лицо, испещренное пластическими операциями, после чего фрау, заколыхавшись, словно жирный студень, сообщила:
– Поздравляю с познанием своих глубин и признанием собственной ограниченности. Прогноз благоприятный. Это я вам как врач-психиатр говорю.
– Благодарю вас, вы такая заботливая женщина, сразу видно, что неудовлетворенная и нелюбимая мужем: у вас болезненная тяга насильственно насаждать добро.
– У меня с мужем такие отношения, какие вам и не снились, молодой человек! – скрежетала зубами фрау-игла.
– Тогда предпочту и дальше не видеть этот кошмар, особенно во снах, потому что по статистике самые психически нездоровые люди из всего врачебного сообщества даже не патологоанатомы с их ненормальной любовью к мертвым телам, а именно психиатры, как и завсегдатаи наркоманы да пьяницы – наркологи, – поклонился я ей в ответ и продолжил свой путь к лифтам, пробираясь сквозь баррикады из полицейских, обслуживающего персонала и постояльцев, стоявших в холле в ожидании своей очереди допроса.
Хорошо, что мне удалось урегулировать хотя бы этот вопрос с полицией, не то сейчас половину подозреваемых утащили бы в вертолеты или запретили бы постояльцам покидать отель. Такая несмываемая печать на моем бизнесе, на всем проекте! Надо было срочно вызвать к себе на подмогу своего приятеля – известного чешского адвоката, он знает местную кухню лучше меня, а сейчас главное уладить то, что этот адвокат и его бюро утрясти не в состоянии... Я редко совершаю такие звонки, но иногда всё же приходится...
Что ж, хитро, ничего не скажешь. Если информация об убийстве покинет территорию и разлетится по странам, то вряд ли теперь кто-то поверит в магию этого места, хоть тысячу раз показывай людям заключения экспертов о пользе здешних волн.
Ошибочное, но расхожее мнение, будто все богатые люди – это бескорыстные меценаты и высокодуховные личности, здесь напрочь разбивалось о рифы реальности. Рьяно насаждаемый стереотип, внушающий массам, будто только высокообразованный, умный, целеустремленный человек сможет добиться успеха, материального процветания и благосостояния, лопался, как мыльный пузырь. Еще очень любят эту сказочку, что якобы после получения всего и вся, материальные потребности отпускают тело, а дух свободно парит над грешным миром, лицезря истинные ценности и нужды социума. Увы, никто из подобных людей не только не воспарил, но даже не научился высоко прыгать. Тем не менее, все как один – добродетели в мировом масштабе!
Справедливости ради стоит отметить, что мне всё же встречались люди в высших кругах, которые работали, не покладая рук, пахали всю свою молодость. Они учились экономить на всём так, чтобы расход на производство и себестоимость товара не превышали прибыли от продаж, поэтому к старости эти мультимиллионеры рассыпались искрами гордости от того, что они не пали духом, а сумели отыскать обходные пути и придумать такие мудреные схемы, что результатом их труда стало построение собственной империи. И теперь они готовы помогать, заниматься благотворительностью не ради получения налоговых льгот и легализации доходов, как прежде, а искренне, бескорыстно, именно поэтому теперь они пишут... законы. А, как известно, те, кто пишет законы для других, никогда не применяет их по отношению к самим себе. Это же идиотом надо быть!
Другими словами филантропы бескорыстно хотят поправить и подчистить то, что загадили, пока зарабатывали свои миллиарды в надежде на похвалу, памятник и доброе имя для своих обеспеченных потомков. Но, как правило, всё ограничивается словами, ибо кощейский дух берет своё. На деле же даже дорогу в село «Мухосранское» починить за свои деньги не получится. Долбанная пирамида власти на каждом уровне требует свою мзду и отмывание средств, чтобы рука руку мыла, не то палки в колеса обеспечены.
Принято осуждать тех, кто недолюбливает богатых. Уже вошло в моду высмеивать их недалекий ум, неспособность расти духовно и трудиться, при этом никто, абсолютно никто из этих богачей с голубой кровью изначально не жил в адских условиях, а если и поднимался по карьерной лестнице пару лет, то был вовремя замечен определенными кругами, дающими зеленую полосу и возможность дальнейшей успешной самореализации. Это всё равно, что Ингу поставить рядом с Полиной и сказать: «Смотрите, как Полина завидует Инге, ее уму, трудолюбию, процветанию! Полина – глупая, ущербная душой девица, не способная мыслить широко. Отсюда зависть и злость. Таких, как Полина, миллионы, а таких, как Инга – одна на миллион. Именно Инга – «целованная богами» – будет двигать ваш ничтожный прогресс и останется в веках, как великая гуманистка и просветительница». И это прискорбная, режущая сердце, правда.
Одних, которые злятся, что им не дают возможность продвинуться дальше, миллионы, а таких, которым дали всё изначально, во всем поддержали и открыли двери – меньшинство. Отчего же тогда первым любить вторых? Как-то нелогично. Только обыватели наивно полагают, будто в мире имеются подлинные товарно-рыночные отношения, якобы не существует глобальных монополий, и транснациональные корпорации не опутали своими сетями весь мир, не подмяли под себя все винтики, включая самые низкооплачиваемые должности в каком-нибудь захудалом городишке развивающейся страны третьего мира. Да все настоящие государства имеют статус корпораций и компаний, и взаимодействуют они между собой не на международной арене, как это разыгрывается в душераздирающем ТВ-спектакле, а в кулуарах дворцов, в закрытых клубах при делёжке прибыли и власти из общего котла, что уж говорить о внутригосударственных делах! И им, всем этим «хозяевам мира», никак не хочется самим становиться винтиками, им привычнее закручивать гайки, отдавать команды и жить спокойно, интересно, а вот бегать в колесе обязаны другие, которые мнят себя способными тоже когда-нибудь... в необозримом будущем... стать миллиардерами. Пусть мнят, это только поддерживает сказку о правовых государствах, демократии, равенстве и естественном росте экономики различных стран.
Я невольно хмыкнул, поймав взгляд Федора «Фулхауса». Как говорят, когда-то этот парень показывал неплохие результаты в политехническом вузе, он был самым молодым профессором, но, увы, вышел из среднего класса. Его, такого амбициозного и прогрессивного, беспринципного и умного, но не мудрого, а поверхностного, не могли не заметить и сразу же предложили сотрудничать. Деньги посыпались на него, как из рога изобилия! Голова Фулхауса чуть не взорвалась от счастья и открывающихся возможностей, вот только вскоре предстояло платить по счету. Федор был не из тех, кому позволяют подняться по ступеням выше и глотнуть не только эйфорию от вседозволенности, но и усталость от бесцельного богатства, отчего парня закрутило в водовороте на самом низком уровне. Фулхаус смекнул, что к чему, и решил подстраховаться: заключил брак по расчету с девушкой аристократичных кровей, но разорившейся фамилии. Мало того, фамилия девушки каждый раз напоминала всем о том, что Федор связался с «вонючими принципиальщиками», так еще и самого Федора заставили выполнять грязную работенку, постоянно тыкая носом в его низкое происхождение. О проектах и мечтах, об истинной творческой самореализации Федор забыл навсегда... Отрадой ему теперь служат наркотики, вероломные друзья и циничные любовницы, хитроумные схемы вывода средств и «перезаливки» капиталов, убийства и жестокость.
Помнится, был в моем глупом папирусном списке «идей» такой пункт: «жениться на той, что из другого социального класса». Я хохотал над этим пунктом, как сумасшедший! Так поступить – это обречь свой брак на неудачу. Только в сказках распрекрасная девица из бедных слоев населения полноценно вливается в другой класс. Обычно, это несколько иначе происходит, ибо любовь предпочитает равных. Во всех смыслах. Когда же не соблюдается данное условие, то получается следующее. Вначале невеста – или жених, как в случае с Фулхаусом – строит из себя интеллектуалку, как бы говоря, что и ей есть чем удивить, потому что красота нужна исключительно до момента замужества, а дальше внешние данные уже не интересуют элиту. Там иные оценки, поэтому вскоре новоиспеченная жена заявляет о своем шикарном вкусе или таланте – и начинается скупка безвкусных вещей, маниакальная благотворительность или коллекционирование, ажиотаж вокруг «талантов» и нравственных принципов новой игрушки высшего общества. Затем очень быстро наступает очередь горечи разочарования, так как неизбежно просачивается информация о том, кем была девушка до замужества и какая у нее родословная. И тогда начинается охота и полоскание грязного белья на глазах у жадной до скандалов публики... на всех приемах, на всех благотворительных мероприятиях, не говоря уже о бизнес-конкурентах, которые тут же вылезают из-под земли, точно черви после дождя. И даме ничего не остается, как, гордо вздернув подбородок, заняться домом и детьми, уйдя в тень своего знаменитого и богатого супруга. Впрочем, так оно изначально и предполагается. Как и неминуемые сеансы у психотерапевта, вкупе с лечением от наркотической и алкогольной зависимостей.
Пьют все. Безбожно пьют! В то время, как абсолютно всем, даже мелким школьникам известно, что алкоголь, наряду с курением – это смертельно опасный яд. Но люди продолжают рассуждать о какой-то там культуре питья, о разрешенных дозах... чего, спрашивается, яда? Кретинизм повальный. А параллельно с теми, кто заливает в себя «по праздникам» бокал яда или присасывается к палочке с наркотой; параллельно с теми мелкосортными «умниками», которые по утрам важно выписывают в унитаз – в прямом смысле слова! – свои убитые после такой «разрешенной» дозы клетки мозга и не только мозга, но и мочеполовой системы, печени, селезенки, а вместе с ними в канализацию отправляется и весь неродившийся, прерванный род, живут и другие, которые не только распространяют всю эту заразу, фактически открыто занимаясь отупением населения и массовым убийством народа, но и наживаются на этом. И люди знают, что их сковала мировая сеть алко– и наркомафии, но всё равно, каждый год перед Новым Годом «мы с друзьями ходим в баню»... не чтобы очиститься и устроить праздник для души и тела, а чтобы отравиться, совершить необдуманные, глупые и часто аморальные поступки, кои никогда бы в трезвом виде никто не совершил.
Все слышали от шизотериков об энергетическом вампиризме, но мало кто знает, что каждый пьющий – особенно тот, который «просто по праздникам», на свадьбах, на поминках и на «культурных» мероприятиях, курящий, принимающий иные наркотики человек; сквернословящий, концентрирующий внимание на похотливых мыслях и ненависти, раздражающийся по пустякам и даже тот, кто подавляет в себе непристойное, не осознав причину отказа, неминуемо становится донором. Людей с детства пичкают разрушительными стереотипами, идет массовое социально-психологическое программирование на вредные, чуждые природе привычки и жестокость, но пелена на глазах и искаженное зрение не дают всё это увидеть ни вблизи, ни издалека; не дают возможность отойти на пару шагов назад, дабы разглядеть пугающую картину со стороны. Люди не рождаются моральными уродами и убийцами, не рождаются они и сквернословящими пьяницами с сигаретой во рту. Их такими делают, прописывая внутри них выгодные психологические программы и установки на пожизненное донорство.
Мало того, что донор убивает себя, так еще и качает энергию из своих близких и детей, ибо самому ему уже не хватает для жизни. А вот куда уходит его энергия – это самое интересное. Обычно это называют фантастикой, но людям всё, что они не видят, свойственно называть фантастикой и выдумкой. До тех пор пока не ткнешь их носом в электронный микроскоп. Вот тогда у них глаза на лоб вылезают, вот тогда они начинают понимать, что помимо пресловутых вирусов и бактерий, уже давно запущена армия нанороботов. В кого-то они спокойно внедряются, и синхронизация систем проходит безболезненно и в фоновом режиме для организма, а кого-то накрывает, ломает, жарит и лихорадит, на полную включается иммунная система, пытаясь избавиться от инородного тела... А дальше дело техники. В частности квантовой физики. Как говорится, ловкость рук и никакого мошенничества, никакой магии.
Самое интересное, что те, кто владеет подобными технологиями, они сами не употребляют спиртное. Они не курят, не пользуются наркотиками, лекарствами и не живут в состоянии стресса в душных городах свои жалкие и больные семьдесят лет. Они не едят отравленную пестицидами пластиковую продукцию, не пьют изуродованную, загаженную, мертвую воду и не бегают по врачам, которые не понятно чем занимались в медицинских институтах, если сами больны от пяток до волос. Нет-нет, это совсем иной круг лиц... И мне предстоял крайне неприятный разговор с некоторыми из них.
