Текст книги "Сто глупых идей (СИ)"
Автор книги: Ник Венджинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Сто глупых идей
nick vengens
Глава 1
Значит, так: служу я в совершенно заурядной адвокатской конторе. Ну, не такой уж и заурядной, конечно. Дела тут идут хорошо, клиентов много, прибыль увеличивается с каждым днем. Но только не моя зарплата, у меня исключительно расходы: на проезд, на презентабельные шмотки, на обеды в кафе, на такси, если задерживаюсь до самого позднего вечера...
Зовут меня Палка. Нет, это, конечно же, не моё настоящее имя. И даже не сокращенное. Это обычное погонялово, которым меня окрестил мой наглый босс. И было бы не так обидно, если бы этот гад честно признался, смотря мне в глаза, мол, ты – тощая и плоская, как палка. Так ведь нет! Он каждый раз изворачивается, словно скользкий уж, и клянется, что это сокращенное от Полинка или от отчества Павловна. Вообще-то, меня Аполлинарией зовут. Хорошо, что он этого не знает и хорошо, что я вовремя имя поменяла, а то еще бы и не такую кличку мне дал.
Да пес с ним! Главное, что у меня теперь есть работа, теплое место и свободное время, чтобы резаться в карты с Оксанкой – она сидит со мной в одной комнате, в приемной. Нам приходится скрывать от босса то, как мы проводим время, свободное от его бесконечных поручений. Но самое обидное заключается в том, что это именно босс и подсадил нас на игру в карты! А теперь грозится уволить, если...
«...я еще раз замечу, что вы вместо работы в карты дуетесь!» – вот, цитирую его.
Если бы он тогда не показал нам карточные фокусы (ей богу, достойные Дэвида Копперфильда!), мы бы никогда-никогда... Ну что уж теперь об этом.
Звонил он, кстати, сказал, что будет через полчаса. Приедут вместе с Потапычем, то бишь Мишкой (это его личный помощник и фактически зам), пообедают, возьмут документы, а потом опять в суд поедут в другой конец Москвы.
– Вот и отлично! – развалилась в кресле Оксана (или Кса, как ее босс окрестил), расставляя на столе еду, принесенную из супермаркета. – Они приедут, перекусят и снова свалят. Лепота! Обожаю эту работу.
Я отвела глаза, что не осталось незамеченным.
– Ну что ты облизываешься? – укоризненно посмотрела на меня подруга. – Я и на тебя плов взяла. Будешь? Тут у меня и булочка, и салатик капустный, и винегрет.
– Нет, спасибо, я на диете.
– Палка, кончай дурью маяться, – махнула на меня Оксана и, не спрашивая разрешения, навалила мне целую тарелку плова и винегрета. – Ешь, а то скоро в обморок станешь падать. У тебя кости уже торчат.
– Где ты кости увидела? Я толстуха.
– Дурнуха ты, а не толстуха! Ешь, тебе говорят, не то силой запихну!
У нас совсем небольшой офис – всего четыре комнаты (не считая санузла): большой зал для совещаний; приемная, где мы с Оксаной сидим; кабинет босса и его помощника и еще одна комната, где Инга хозяйничает. А, забыла Леху – водилу нашего. Он обычно в холле, на диванчике храпит или в телефоне тупит, и еще забыла Степана упомянуть... Стёпочку... Степашку... Эх... Он как раз вместе с Ингой... работает. Или не работает. Не совсем понятно, что они там делают и почему оттуда визгливый смех Инги частенько раздается, но это их кабинет, и я уже даже привыкла к разврату на работе.
Кхм... Да. Степан – это краса нашего офиса: круглогодично загоревший, кареглазый шатен с ослепительной улыбкой и темными, редкими веснушками, которые его не только не портят, но еще и приводят в восторг абсолютно всех женщин, которые его видят. Будто это не веснушки, а боевой раскрас индейца. Именно эти забавные штрихи под глазами еще сильнее привлекают внимание к шкодливым, чуть раскосым глазам смазливого двадцатипятилетнего парня. Так что он у нас «лицо фирмы». Ну, не считая самого босса – этот тоже симпатичный, но в отличие от Степана – клинически женатый. Не знаю, правда, на ком (так как я никогда не слышала, чтобы ему жена звонила), но раз все говорят, что женат, то так оно и есть. Да и выглядит таким: почти всегда серьезный, о чем-то постоянно думает.
Однажды я ляпнула в пылу ссоры с ним (за мной такое, как недавно выяснилось, водится), что с подобным характером, как у него, на женское внимание можно не рассчитывать. Он в долгу не остался, да... Я даже не смогу повторить эти заковыристые выражения, которыми меня приласкали, но одно я четко расслышала:
– Поздно, уже обратили. Я женат.
Да ну и пусть. Больно надо! Подумаешь, красавчик. Да таких пруд пруди! Вон, сейчас у каждого второго стрижечки модные: одна другой интересней. У каждого третьего – шмотки дорогие, аксессуары там всякие разные, парфюм, а каждый пятый в спортзале мышцы маниакально качает. Этот тоже не исключение: три раза в неделю вечером в спортзал гоняет. Ну и физиономия у него, конечно, не сильно замызганная, нетипичная для наших краев. Профиль там... брови тут... губы... глаз тоже ничего, видит без очков. Два глаза. Зелепущие такие, как у василиска – темные-претемные, словно листья Монстеры. Как зыркнет, так и превращаешься в статую прямо на глазах. Потом еле-еле отмираешь. Ближе к ночи. Или к утру. Это у кого как, а я почему-то и на следующий день окаменевшая хожу. Он наполовину аргентинец, а на другую половину – русский. Жаркий тип, если честно. Креолами, кажется, такие называются.
– Слышь, Кса, – жуя плов, решила полюбопытствовать я, – а чего это наш команданте кольцо не носит, раз он женатый?
– А у Эрнесто и спроси!
– Ты же знаешь, он со мной не разговаривает после того скандала, – уныло напомнила я, поковыряв вилкой в тарелке.
– На его месте я бы вообще тебя уволила, – хмыкнула Оксанка.
– Ага, ты мне это уже раз пять сообщила. Ну что я должна была поделать? Я суд проигрывала, а Эрнесто опаздывал на заседание. Надо же было выкручиваться без него. Я вообще-то за общее дело радела, выручить босса хотела.
– Ну да, выручила называется!
Это Оксана о том, как я недавно заявила отвод судье по причине невыносимой вони.
– И патрону пришлось потом всё это разруливать, – покачала головой подруга. – Эта судья – жутко злопамятная баба. Вон, она уже второе дело нам из-за твоего сумасбродства запорола: двух своих подружек-судей против нашей конторы настроила. Понятно, почему Эрнесто злится.
– Он мне сам страшным шепотом прошептал в телефон, чтобы я срочно отвод заявляла и время тянула, так как он в другом заседании застрял. Просто связь прервалась в тот момент, и я не расслышала по какой причине отвод заявлять. У него телефон не ловил минут двадцать, вот мне и пришлось принимать самостоятельное решение.
– И ты приняла, – беззлобно рассмеялась Кса (она вообще отличная девчонка, мы с ней с первого взгляда друг дружке понравились). – Ты же понимаешь, что это был не просто отвод по каким-то стандартным основаниям, а прямое оскорбление. Тень пала на весь суд, а не только на конкретную судью.
– Но зато Эрнесто тяжелое судебное дело выиграл.
– Да, но потом два дела проиграл, и судьи не скрывали, что это была кровная месть за униженную подругу. Вон, ему теперь пришлось аж до Верховного суда эти дела тащить. Всё из-за тебя. К тому же, между нами, от нее действительно постоянно воняет. Ты наступила на больную мозоль в этом суде, и Эрнесто, естественно, в такой ситуации пришлось разворошить всё это осиное гнездо, уже защищая репутацию нашей конторы, мол, мы слов на ветер не бросаем. Думаешь, ему это просто так сойдет с рук? Все знают, что судья – алкоголичка и взяточница. Но она всегда делилась со своими, и поэтому ее никто не трогал, никто ей такого в лицо не заявлял. Кроме тебя, дурынды.
– Должна же быть справедливость.
– Расхлебывай теперь свою справедливость.
Я вздохнула, гадая, как моя неосторожность в скором времени отразится на зарплате.
– Думаешь, он мне реально премиальные снимет? Перед самым Новым Годом? И оставит меня на голодном пайке, на одном окладе?
– Даже не сомневаюсь. Я одно тебе скажу: работаю с ним уже больше пяти лет с момента открытия этого офиса, и он никогда так ни на кого не орал, как орал на тебя в тот вечер. А, учитывая, что делает он это теперь с периодичностью раз в день, то...
– Я уволюсь, – зашмыгала носом я, отодвигая тарелку, – поработала три с половиной месяца и хватит с меня. Что мне дороже: нервы или...
Не успела я закончить свои умозаключения, как дверь распахнулась, и в холл ввалились наши мужчины.
Они когда вместе с Лешкой на служебной машине ездят, то всегда такие веселые возвращаются... Небось, пропускают по бокальчику вина за обедом в каком-нибудь ресторанчике. Вот и сейчас явились все такие довольные, разрумяненные, ржут над чем-то... О, он меня увидел. И сразу же всё веселье схлынуло с его лица.
– Ну, что, разгильдяйки, – прищурил свой зеленый глаз наш коммандос, – опять пловом весь офис пропахнет? Никак, что ли, не можете дойти до кафе?
– Там холодно! Мороз трескучий, – надула губы Оксана. Это она умеет – губы надувать. Они у нее и без надувания дутые. Все мужики ведутся. И босс, кажется, тоже, особенно когда она такими сверкающими глазками стреляет.
– Проветрили бы... – отвернулся команданте.
«Ага! Не железный, значит, – сделала вывод я. – Может, и мне тоже попробовать? Всё-таки палка палкой, но я далеко не дурнушка, к тому же, второй размер груди – это не так уж и мало. Не минус же, в конце концов. Да, у меня нет надутых губ Оксаны и эффектных длинных волос нашей Инги, я с короткой, но пышной стрижкой; блондинка, синеглазая, с ангельским личиком, стройными ножками... и мне совсем не хочется без денег Новый Год справлять! Даже подарки не на что купить, да и за квартиру надо чем-то заплатить, не то еще окажусь на улице аккурат под бой курантов... Придется домой к родителям возвращаться и оправдываться, мол, не смогла, не сумела самостоятельную жизнь построить... жрать нечего, жить негде, пустите переночевать... Нет. Только не это!»
– Эрнест, – тихонечко обратилась я, – а можно мне... я тут... поговорить надо.
Он окатил меня насмешливым взглядом и указал головой в сторону «совещательной» комнаты. Я неуклюже поднялась с кресла, задела бедром свой стол и... весь плов, что стоял на краю...
– Отлично, – с убийственным взглядом прокомментировал Эрнесто, – теперь это по всему полу еще разлетелось. И даже под шкафы.
– Палка, ты – сама грация! – противно захихикала Инга, как раз явившаяся к обеду на работу. Она считает, что раз является второй основной помощницей босса, то ей можно спать, сколько душеньке угодно. Ей босс погонялово так и не выделил. Только иногда ее Иргой зовет, но сразу извиняется, дескать, оговорился, и морду кирпичом делает. Она и впрямь длинная, как ирга, и такая же пакостная: стоит к ней поближе подойти, так она обязательно испачкает в чем-то...
«Стерва! – разозлилась я на иргу, и только это не дало сорваться слезам обиды. – А я ведь за тебя столько раз иски писала и в суд ездила! Больше ни за что не помогу. Никогда! Ни одного документа, ни одного закона не подскажу!»
– Да она уберет, я прослежу, ты не переживай, – покровительственно махнула на меня своими длинными ручищами ирга и, поправив прямые, жгуче черные волосы, томно изогнулась, опершись руками на стол, дабы продемонстрировать мужчинам то, что виднелось в вырезе ее новой блузки от MaxMara. Там, конечно, не мой скромный второй был... Мужики, забыв о приличиях, бесстыдно зависли взглядами в соблазнительной ложбинке.
Мы с Оксаной понимающе переглянулись и спрятали улыбки: Инга давно к боссу подкатывает. Видимо, Степа не так много зарабатывает, чтобы ее по модным бутикам водить. Похоже, мозгами Инги давно завладел вирус шмоточничества, отчего она каждую пятницу совершает варварские рейды по всем магазинам. Не помню, чтобы я видела ее в одинаковых нарядах. Каждую неделю – новый костюм, новая блузка, юбка, туфли, сапожки... и всё от самых крутых брендов, о чем она, разумеется, нам с Оксаной непременно сообщает. А как наступила календарная зима (не важно, что было только пять градусов выше нуля), так Инга сразу поспешила нарядиться в шубу из песца. Конечно, это же не комильфо из «инфинити» в курточках-пуховиках вылезать. И уж совсем не комильфо иметь в шкафу только одну шубку. Поэтому у нее их три и все разные.
Сразу после шопинга наша Инга обычно отправляется в солярий, чтобы отдохнуть. Даже меня один раз с собой потащила. Как же я была удивлена, встретив там Степана. Он, как выяснилось, вовсе не на больничном был. Вряд ли Инга не знала этого, и мне даже показалось, будто она специально меня туда привела, дабы я воочию убедилась в их близких отношениях, едва державшихся в рамках приличия. Хотя, кто их знает: может, это они при мне сдерживались?
Да и пожалуйста, мне совершенно не завидно! Можно подумать, что я конкурировала. Пфф! Просто пару раз посмеялась со Степаном, один раз в кафе вместе с ним на обед сходила – и всё! Я же чисто по-дружески спросила: «А где у вас здесь можно пообедать поблизости?». И он сам побежал показывать мне все злачные места на Чистых Прудах. Но с тех пор Инга меня тихо ненавидит. Правда, мне кажется, что она меня ненавидит уже с самого первого моего дня, еще с собеседования. К слову, она же его и проводила. Я тогда еще на диете не сидела, вполне была такой... аппетитной, и что-то мне сразу не понравилась улыбочка Инги, особенно когда она язвительно заявила:
– У вас слишком хорошие знания для того, чтобы устраиваться младшим помощником адвоката. К тому же у нашего адвоката уже имеются два основных помощника, так что сейчас свободная вакансия больше на секретаря, чем на...
Но тут в совещательную комнату вошел сам босс и, улыбнувшись, осведомился:
– О, это вы к нам на должность помощницы? Замечательно, только ангела нам и не хватало. Берем.
– Но... – ошеломленно уставилась на него Инга, – а как же собеседование?
– А разве она не смогла ответить на твои вопросы? – оторвав от меня взгляд, поинтересовался тогда босс.
– Смогла, но она в таком возрасте...
– В каком? – окинул меня оценивающим взглядом потенциальный работодатель. – Репродуктивном, ты имеешь в виду?
– Ну да. Она, кажется, замужем, а значит – скоро забеременеет и уйдет в декрет. Зачем такую брать?
– Но я не собираюсь в ближайшем будущем... – начала было я, но босс меня опередил, обратившись к Инге:
– Так что же мне, только одних старых дев держать прикажешь? Если они никому не интересны, то и мне не нужны. Я тоже хочу, чтобы мои глаза радовались, смотря на помощницу. Правда? – подмигнул мне этот тип, а Инга вся позеленела от злости. Интересно, он намеренно о ней так сказал или просто ляпнул случайно, не подумав?
Я в тот момент сильно напряглась. Даже не знала, как поступить в такой щекотливой ситуации. С одной стороны, отвечая на вопрос о семейном положении, я уже отметила в резюме, что состою в отношениях. Потом уточнила, что в гражданских, и официально пока никто ничего не регистрировал. Зачем я соврала – одному черту известно. Подумала, что девушка, которая уже состоит в серьезных отношениях, которая не сегодня-завтра – степенная жена, такая будет более солидно и презентабельно выглядеть в глазах работодателя. В общем, на тот момент у меня была настоящая каша в голове, замешанная на интернет-советах о том, как правильно отвечать на вопросы при устройстве на работу.
А на самом деле никого у меня не было. И я в ту пору прошла по девяносто пяти пунктам из своего списка под названием: «Сто глупых идей, как найти себе мужа». Оставалось всего пять, чтобы признать: я, в свои двадцать девять лет, полная неудачница!
Предыдущая работа, которой я отдала самые сладкие годы своей жизни – моя любимая нотариальная контора – накрылась медным тазом, когда нотариус быстренько завязала со своей деятельностью из-за каких-то махинаций, при этом буквально выгнав меня на улицу. Нотариусу-то хорошо, она получила взятку, купила себе недвижимость в Майами, а я? А мне она обычно шоколадку покупала за то, чтобы я молчала, так как прекрасно видела, какие дела та проворачивала. Другая бы девушка на моем месте начала шантажировать, но мне было и страшно, и неприятно это делать, отчего я молчала, как последняя... неудачница!
Тем не менее, на работу меня приняли, и это спустя год безрезультатных попыток устроиться хоть куда-нибудь. Я считаю, что мне крупно повезло, но с тех пор мне приходится врать почти каждый день.
Сначала я придумала имя своему воображаемому мужу, потом придумала ему офигенную работу, затем не менее офигенное хобби и даже имена его родителей. Всё это пришлось записывать, потому что при таком количестве мелочей и нюансов, моя память превратилась в решето, в котором я пыталась принести воду.
Пару раз я взболтнула не то отчество, но вроде никто не заметил. Кроме коммандоса. Он прищурился и переспросил. Мы как раз сидели все вместе за столом в совещательной, уминали торт по случаю дня рождения Лешки – нашего водителя, и я самозабвенно сочиняла, как мы в выходные ездили к родителям моего гражданского мужа.
– Арсеньевич, вы говорите? – уточнил босс.
Меня бросило в жар, и я судорожно начала вспоминать свои записи и вскоре поправилась:
– Аркадьевич.
– Ага, – кивнул он, внимательно слушая мой рассказ. – Простите, мне послышалось. И что дальше было?..
В общем-то, лохонулась я даже дважды, назвав еще и разными именами собаку его родителей.
– Так вроде пять минут назад собаку звали Топик? – вздернул брови Эрнесто.
– Эээ... – растерялась я. – Это вторую Топиком зовут.
– Ах, у них не одна собака, – понимающе закивал босс.
– Ну да... не одна. Второго зовут... – запнулась я, натужно соображая.
– Жопик, небось, – предложил Лешка.
– Алексей! – приструнил его босс. – Мы же все за столом.
– А что такого? – запихивая в себя огромный кусок шоколадного торта, бухтел Леша. – Я бы так и назвал. Один Топик, другой Ж...
– Мы уже слышали, – остановил его Эрнесто. – Предлагаю дослушать занимательный рассказ новой сотрудницы.
И я продолжила сочинять. В какой-то момент остановилась, потому что эти чарующие глаза напротив... откровенно смеялись надо мной, а в уголках губ притаилась еле сдерживаемая улыбка. Кажется, я пропала.
С тех пор я стараюсь не смотреть ему в глаза, а уж после инцидента с отводом судьи и подавно.
Хотя со мной такое впервые. Обычно я всегда людям в глаза смотрю и не понимаю тех, кто этого не делает. Меня это как-то сразу напрягает. Но ему в глаза смотреть не решаюсь. Может, он мне просто сильно нравится? Да какая теперь разница! Я для него – рабочая лошадка и только. На таких, как я, подобные холеные мужчины не обращают внимания. Особенно после комментария Инги о моей грациозности. И разбитую тарелку жалко. И вообще, всё так унизительно и позорно вышло. Пойду, напишу заявление об увольнении...
Глава 2
– Эрнестито мой, Эрнестито, ну когда же ты повзрослеешь?! – спорила со мной мама, когда позвонила утром и принялась за своё – «материнское»: ей неймется меня женить. Мне даже кажется, ей уже глубоко наплевать на ком, главное, чтобы я просто женился, обзавелся детьми, а ее одарил долгожданными внуками. Это так типично, что типичней просто некуда.
При этом каждый раз у нас одно и то же: она радуется, если я сочиняю ей про какую-нибудь пассию, расспрашивает меня о ней, а после начинает придираться к моей воображаемой подруге:
«А ты уверен, что она до тебя не была десять раз замужем? Вдруг она не по любви с тобой, а из-за денег?»
«Она умеет готовить?»
«Она здорова?»
«Да не психически, Эрнесто, а физически! Это очень важно. Она же будущая мать твоих детей»
«Ну как «откуда ты знаешь»? Ты меня удивляешь, сын. Возьми и спроси у нее. Да, вот так прямо и спроси! А что тут такого? Вы взрослые люди, пытаетесь построить семью... Как вы в постель тогда ложитесь, если стесняетесь спросить о главном? Раздеться, значит, друг перед другом – это не стыдно, а убедиться в отсутствии кое-каких заболеваний – неловко. Где логика, дорогой?!»
«А насколько у нее чистая речь? Как она разговаривает, чем увлекается?»
«У нее приятный смех? У жены непременно должен быть приятный смех и отличное чувство юмора! Потому что без юмора невозможно прожить вместе и года, да и в постели невозможно без юмора. Эрнесто, ты меня слушаешь?»
«Скажи мне, она тебя на самом деле заводит или это так, покувыркались пару раз в постели и разбежались? Если ты думаешь о ком-то еще помимо нее, тогда лучше сразу ищи другую девушку»
«Как она одевается, какой стиль предпочитает?»
«Нет, мне определенно не нравятся девушки, которые не читают книг. Как, она совсем не читает?! Гони ее в шею! Жена обязана быть умной и мудрой. Вся мудрость в книгах... Постой, мы не договорили, Эрнесто!.. Позвони мне вечером, иначе я изведусь от волнений, как у вас там с ней всё продвигается!»
Вот так каждый день. Так что опыт в выдумывании себе образов виртуальных подруг у меня довольно солидный. Еще бы! По маминым подсчетам к моим тридцати двум годам у меня был уже целый гарем отставных наложниц и всевозможных принцесс.
Я, конечно, отлично понимаю мамины опасения: девушки пошли страшно меркантильные, глупые, зацикленные на своей принцессанутости, в то время как от леди там нет и следа.
Где, спрашивается, где мне найти себе жену, которая не только бы отвечала всем моим запросам, но и маминым?!! Это пока я не женился, мама такая вся из себя понимающая, а стоит мне это сделать, как она весь мозг мне съест, если моя женушка ей чем-то не понравится. Или – не дай Боже! – у них начнутся конфликты. Нет-нет, я совершенно не готов к этим женским скандалам, к этому перетягиванию каната – то бишь меня, и ко всем этим истерикам и вопросам: «Кто для тебя важнее?» или ультимативному: «Или она или я!».
Мне хватило, когда я, еще учась в институте на втором курсе, привел домой подругу. Мы мирно зашли ко мне, в доме было тихо, время на часах – десять вечера. Все двери в комнаты закрыты, лишь кот, сонно зевая, вышел из кухни встретить поздних визитеров. Я был уверен, что мать спит, но нет, стоило нам с подругой прошмыгнуть ко мне в комнату, как дверь отворилась и показалось заинтересованное и улыбающееся лицо моей мамы:
– Добрый вечер, – смутила она мою подругу, едва успевшую отпрыгнуть от меня. – Вам чаю приготовить? Я ждала вас пораньше, а вы что-то задержались... до самого позднего вечера...
– Простите, – пролепетала моя девушка, покраснев.
– Мам, да мы пока из кино вышли, пока дошли... – принялся я защищать мою гостью.
– Да я всё понимаю, – продолжала вполне искренне (но как-то хищно) улыбаться мама, бегая оценивающим взглядом по моей подруге и ее короткой юбке, – я всё понимаю... Вечер-то какой чудесный, звездный... Грех не погулять и не поцеловаться под фонарями. Так вы на кухне чай попьете или вам сюда принести? А вам, кстати, девушка, домой родителям позвонить не нужно? Поздно же. Я бы волновалась на месте вашей мамы... Но я пойду, чай заварю...
– Не стоит, не стоит, я уже ухожу, – устыдилась девушка, рванув в прихожую одеваться...
С тех пор я живу отдельно.
Но, как мне кажется, неусыпный материнский контроль даже усилился в последние годы. Особенно бесит ситуация, когда вечером я не могу взять трубку, а она звонит и звонит, звонит и звонит... Нет, она не присылает мне сообщение, а именно добивается голосового ответа! Ну, понятно же, что я не один коротаю свои вечера, и мне не до ответов на телефонные звонки, но нет, ей непременно нужно выяснить, где я и с кем.
Один раз я не брал трубку, решив просто проигнорировать пропущенные вызовы (а их было уже порядка пятидесяти за какой-то час!), и поплатился за это: спустя сорок пять минут послышался звонок, но уже в дверь. И этот звонок было уже невозможно не заметить.
«Я просто волновалась... Ты не отвечаешь на звонки, я уже не знаю, что думать...» – ее вечная отмазка.
Потом был грандиозный скандалище. Она признала свою вину, попросила у меня прощения и поклялась, что больше так ни за что не станет делать. Она будет сидеть, и страдать молча. Ведь ей больше ничего не остается, как грустить дома одной, брошенной всеми, и ждать, когда сын (точная копия отца – этого неугомонного искателя приключений) вспомнит о ней и позвонит, дабы узнать о ее здоровье...
Когда папа дома, дело обстоит значительно лучше. Но проблема в том, что Эрнесто Вивьеро-старший дома почти не бывает, он не задерживается в семейном гнездышке больше чем на две недели. Всё его время, все мысли и мечты занимает его второе детище – любимый исследовательский центр. Собственно, центром его сложно назвать. Это всего лишь шайка ученых по предварительному сговору – в большинстве своем пенсионного или предпенсионного возраста – разъезжающих по миру в поисках доказательств палеоконтактов. Мой папа – некогда известный на весь мир психолог, впоследствии повернувшийся на регрессивном гипнозе и инопланетянах. Мама давно плюнула на его шизоидное увлечение. Как говорится, чем бы дитя не тешилось... Но летать с этим дитятей мама не желает. Ей гораздо комфортнее здесь, в Москве, со мной и моими выдуманными пассиями.
Я же учился и одновременно работал, но как только окончил университет, мама напрягла все свои связи (а у бывшей известной киноактрисы они весьма впечатляющие!), и меня устроили в самую крутую адвокатскую контору в столице. Уже спустя каких-то пять лет мне удалось открыть своё собственное дело, перетащив к себе половину клиентов с прежнего места работы.
Десять лет назад отец купил огромный дом с садом, в надежде загладить свою вину перед супругой за длительное отсутствие. Но мамино увлечение садом быстро угасло. Всевозможными посадками и дизайном вскоре стали заниматься садовники, а мама не нашла ничего лучше, как вновь обратить всё своё пристальное внимание на единственного сына. Я рос обласканным ребенком, ни в чем никогда не нуждавшимся, не имевшим ярко выраженных подростковых проблем, любовных разочарований, рыданий и всевозможных зависимостей. Меня на самом деле увлекал процесс обучения, а затем и работы – я прямо-таки фанател от своей профессии! Пока я набирался опыта, пока обрастал панцирем, все привлекательные стороны молодости как-то отошли на второй, если не на десятый план. Там же оказались и все так называемые закадычные институтские друзья. Когда ты молод, то часто за дружбу принимаешь общение по интересам, а когда становишься взрослее – выгоду называешь дружбой.
Странное дело, потому что дружба – это ведь духовное наслаждение от согласия желаний наших сердец, и если это так, то это чувствуется. Поддавшись подобному наслаждению, душа человека должна возвышаться. И все мы такие возвышенные ходим, такие одухотворенные!.. Что аж тошно.
Все кричат о бескорыстной дружбе, но где она, черт побери, я хочу на нее хотя бы посмотреть! Сначала мы дружим, потому что нас связывает соседство или кровные узы, затем общность интересов, занятий, выгода и различные нужды, а после «друзья» наваливаются всей своей тяжестью... или ты сам наваливаешься на них...
А что нужно мне? А мне нужно тепло, в котором отсутствует резкость ранящих слов, и радость, исходящая из сердец, а не из умозаключений; мне нужно общение, окутанное безупречной чистотой помыслов. Чтобы хотелось этому человеку отдавать больше, чем получать взамен. Но вместо всего этого я вижу докучливых, корыстных и глупых людей, всеми силами стремящихся прикрыть свои пороки и расчеты благими намерениями. И получается, что я должен любить одного человека за одно, другого – за другое, третьего – за еще какое-нибудь качество, в то время как настоящую дружбу невозможно разделить и сказать, за что же конкретно ты любишь своего друга. Редко, кто может сказать: «Люблю тебя за то, что ты есть ты; за то, что ты существуешь и решил идти по этой жизни рядом со мной, плечом к плечу и сердцем к сердцу».
Помнится, что именно такие мысли и одолевали меня на границе миров между сном и явью, перед тем как я два года назад открыл глаза и сказал себе:
– Ну-с, с днем рождения, Эрнестито. Тебе сегодня тридцатник. Поздравляю! Дела идут в гору, у тебя шикарная работенка, пентхаус в центре Москвы и просторный особняк в ближайшем Подмосковье, крутые тачки, коммерческая недвижимость в Чехии; собственный, а не арендованный офис в столице и круглая сумма на различных банковских счетах. Прекрасно! Но где же та, что поздравит тебя с днем рождения, прильнув теплым поцелуем в самый важный день в году?
Очень хотелось пострадать.
Актерское мастерство у меня явно от матушки. В голове зазвучала песня Procol Harum "A Whiter Shade Of Pale" в исполнении Джо Коккера, и я театрально протянул руку, погладив пустую половину своей шикарной кровати; провел пальцами по шелковому постельному белью цвета слоновой кости, сжал тонкую простынь в кулаке...
Даже представил, как я офигенно выгляжу со стороны: весь такой красивый молодой мужчина в самом соку, одиноко лежащий в постели и переводящий отчаявшийся взгляд с пустой подушки на потолок. Вот я медленно отворачиваюсь от этой пустующей подушки, будто на ней оставлен чей-то такой дорогой отпечаток, что сам взгляд на нее вызывает физическую боль... Вот мои тоскливые глаза скользят по потолку, по шелку обоев и останавливаются на трех огромных окнах, задрапированных многослойными темно-фиолетовыми вуалями... Черт! Я даже почти досконально представил себе девушку моей мечты – блондинку, нежную и ранимую, в чем-то необыкновенную, умную, честную, понимающую и даже немного забавную, которая меня бросила по причине... Но я не успел придумать подходящую душераздирающую причину расставания, как начал трезвонить телефон. Мои поклонницы в реале били рекорды по красноречию.
Вскоре явилась Нина – женщина, следящая за домом и фактически живущая у меня, дабы я мог приехать вечером, открыть холодильник и не впасть в депрессию от вида повесившейся там худосочной мыши.
– Эрнесто! – заголосила с порога Нина. – Я вам кое-что принесла в честь вашего дня рождения! Вы же уже проснулись?
«Еще бы. Ты так орешь... Даже пострадать и помечтать не дала» – подумал я и спустил ноги с кровати. Мои пальцы утонули в длинных бежевых ворсинках ковра, а в голове продолжала играть всё та же песня, ненавязчиво подсказывая:
Ее лицо, сначала призрачное, стало белее белого...
Мы танцевали...
Комната гудела и потолок уплывал...
«Не буду делать сегодня зарядку, – решил полентяйничать я, – и на работу сегодня точно не пойду...».
Нину я знал уже давно, лет десять, она еще у наших соседей няней подрабатывала. Приличная такая женщина шестидесяти пяти лет, обвешанная внуками, как гирляндами.
Вышел я в столовую весь помятый и небритый, в спортивных брюках и в растянутой домашней футболке, за что словил недовольный взгляд домработницы.
