Текст книги "Похитители душ (сборник)"

Автор книги: Ник Перумов

Соавторы: Полина Каминская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 70 страниц)

– Напрасно, напрасно, у нас великолепная коллекция вин. И, скажу вам по секрету, я лично считаю, что виноделие – одна из самых полезных и перспективных отраслей человечества.

Нашел секрет! Саша криво улыбнулся букету и взял высокий бокал с красным вином. Ну и что? Одно расстройство. Вода, подкрашенная чернилами. Хоть с градусами, надеюсь, они здесь ничего не сотворили?

Да нет, похоже, что нет. В животе приятно потеплело, а после пяти-шести глотков и настроение стало повышаться.

– Надеюсь, завтра я смогу насладиться вашими винами в полной мере, – заметил он, любезно улыбаясь букету.

– Завтра?

– Следуя вашей логике, завтра все мои чувства будут при мне? – расширил свой вопрос Саша.

Букет в замешательстве поерзал по столу и даже потерял форму, снова став каплей.

– К сожалению, на данный момент я не уполномочен обсуждать с вами ваше ближайшее будущее…

– А ЧТО вы уполномочены обсуждать? – поинтересовался Саша. Логичней, кстати, было бы спросить: КЕМ уполномочен?

– Ну-у… Ваши привязанности, способности, гм, гм, притязания…

– Что, что? Какие это еще притязания?

– В частности, я должен был выяснить ваше отношение к подвигу.

– Положительное, – доверительно сообщил Саша, откидываясь на стуле. Никакого удовольствия прием пищи ему не доставил, но чувство голода исчезло.

– Какой вид подвига предпочитаете? Героический Одномоментный? С жертвами? Без? Протяженный Дискретный? Протяженный Единовременный? За Идею? Немотивированный? Во имя кого-либо? Анонимный?

Саша совершенно растерялся от вываленной на него внезапно столь необычной классификации подвигов.

– Я… немножко не понял… Как, как вы сказали? Протяженная идея?

– Я не говорил: протяженная идея! – строго осадил его букет. И тихо добавил про себя:

– Предупреждали же меня – вин до еды не подавать…

– Не могли бы вы рассказать поподробней? – попросил Саша, пропуская мимо ушей замечание насчет вина.

– Хорошо. Давайте подробней. – Букет покачал цветами и заговорил тоном учительницы, которая уже час бьется с тупым учеником:

– Итак. Подвиги, как известно, делятся на одномоментные и протяженные. К одномоментным относятся героические деяния, совершаемые, как следует из названия, в один момент. И, как правило, под действием сильного душевного порыва. К таким подвигам относятся, в частности: падение на амбразуру, забегание в горящий дом и вынесение оттуда младенцев, спасение утопающих…

– Вы что – лекции в жэках читаете? – поинтересовался Саша.

– Почему вы так решили?

– Меня после второй вашей фразы в сон потянуло.

– Я могу и не рассказывать, – обиделся букет. – Вы сами попросили.

– Все, все, извините, я постараюсь больше не перебивать, – извинился Саша и постарался устроиться максимально неудобно, чтобы не засыпать. Он внимательно прослушал все, что касалось подвигов одномоментных, заинтересовался протяженными дискретными подвигами, но на немотивированных его таки сморил сон.

– …Таким образом, – профессионально повышая голос, закончил букет, – вы можете выбрать себе любой из вышеперечисленных видов подвигов!

– Спасибо, – поблагодарил Саша, стараясь подавить зевок. – Но я не понял, какое это все имеет отношение ко мне?

– Как это – какое? – Ввиду отсутствия рук букету пришлось всплеснуть цветами. – А зачем вы сюда, собственно, пришли? Почему я вожусь тут с вами второй день? Объясняю, растолковываю! Я уже мозоль себе набил на языке!

– Ну уж, ну уж! Насчет мозоли это вы преувеличиваете… – попытался было возразить Саша, но букет уже разошелся не на шутку.

– Присылают кого ни попадя! Ни подготовки, ни воспитания! Сами толком не знают, чего хотят! А я тут с ними возись! Все! Ухожу!

– В монастырь? – подсказал Саша, живо припоминая нервного короля из отечественного варианта "Золушки".

От неожиданности букет на мгновение замолчал, но тут же взорвался с новой силой:

– Вот! Он еще и издевается! Меня – в монастырь! Меня! Средоточие порока и невоздержанности! Какое кощунство!

– Средоточие чего? – переспросил Саша, поражаясь неожиданной самокритичности букета.

– Все, – сказал букет, внезапно успокаиваясь. – Я умываю руки. Вы закончили прием пищи?

– Да, спасибо.

– Тогда прошу вас следовать за мной. – И прозвучало это весьма зловеще.

Саша покорно встал из-за стола и повернулся к выходу. То есть повернулся-то он к той единственной, насколько удалось заметить, двери, через которую вошел. А вот и фигушки! Вместо тяжелой дубовой двери на стене теперь красовался потертый гобелен. Где на выцветшей от времени травке не меньше дюжины молоденьких пастушек предавались повальному греху с волосатоногими фавнами. А, впрочем, я могу и ошибаться. Может, и не пастушки. И, может, и не с фавнами. Черт их разберет. Но зрелище, доложу я вам, весьма бойкое.

– Интересуетесь? – язвительно проскрипели сзади. – Пожалуйста, пожалуйста, я подожду.

– Нет, просто выход ищу, – краснея, ответил Саша.

– Здесь? – удивился букет, приплясывая около низенькой дверцы справа от камина. В его голосе звучало нетерпеливое снисхождение ребенка, папаша которого, вместо того, чтобы топать с сыном на рыбалку, уже битый час наблюдает голые ляжки соседки, пропалывающей огород.

– У нас, – с нажимом заметил Саша, – принято выходить через ту же дверь, что и вошел.

– Ну уж, ну уж! – Букет с гадким хлюпаньем снова превратился в зеленую каплю. – Вы будете отрицать, что это не ваши изобретения – "выхода нет!", "проход закрыт!" и "вход с обратной стороны!"?

Саша громко откашлялся, но ответить было нечего. Тоже мне, уел, гербарий хренов.

– Если вам так нравится, можете и вслух называть меня "гербарием хреновым", – заметила зеленая капля, вылетая в дверь. – Хотя даже моих скромных знаний в ботанике хватает, чтобы понять, насколько лишено смысла это выражение.

Саша молча шел по коридору. Он был зол. У его спутника, похоже, настроение было не лучше. Видимо, стараясь специально для Саши разнообразить общение, студенистая капля не летела рядом. Теперь она перешла на прыжки. И совершенно напрасно. Каждый раз, натужно отрываясь от пола, она оставляла за собой склизкий след, пролетала около метра, болтая в воздухе ложноножками, и тяжело плюхалась вниз, словно кусок подтаявшего студня. Зрелище было преомер-зительное. Каждый такой мини-спектакль заставлял прогуляться вверх-вниз безвкусное содержимое Сашиного желудка.

В тот момент, когда Саша уже был совсем-совсем готов как следует наподдать ногой своему любезному провожатому, коридор внезапно свернул направо и уперся в казенного вида дверь, обитую дерматином.

Саша решительно вошел и тут же остановился.

В небольшой комнатке стояли два кресла и журнальный столик. Одно из кресел было свободно. Во втором сидел, закинув ногу на ногу, маленький человечек. Почти карлик. Саша сразу узнал и истертые войлочные шлепанцы, и застиранные брюки-галифе, и черный пиджак, под которым виднелась застегнутая на все пуговицы белая рубашка без галстука. Вот черного котелка на этот раз у Алексея Ивановича не оказалось.

– А где же ваша шляпа? – не пытаясь сострить, а только лишь от растерянности спросил Саша.

Карлик с удовольствием рассмеялся, показывая мелкие гнилые зубы.

– Со свиданьицем, Александр Юрьевич! – весело сказал он, не вставая, покачивая шлепанцем. – Вы, я вижу, чувство юмора не теряете?

– А чего ж его терять? – пожимая плечами, ответил Саша с интонацией простецкого парня. – Чего имеем…

– Ох, прибедняетесь, ох, прибедняетесь, Александр Юрьевич! – Карлик игриво погрозил ему пальчиком. – Имеете, имеете. Что, разве не за этим сюда пришли?

– За чем? – Саша спросил совершенно искренне.

– Не доверяете. Презираете. – Алексей Иванович обидчиво сложил губки бантиком. Бантик у него при этом получился сухой и мятый.

– Ну, если вспомнить, при каких обстоятельствах мы с вами расстались в прошлый раз, наверное, не странно, что я не кидаюсь к вам в объятия. – Саша снова пожал плечами и сразу вспомнил Дрягина. Вот кого бы сюда…

– Валерия Ирбисовича? – живо откликнулся Алексей Иванович на Сашину мысль. – С нашим удовольствием! Желаете прямо сейчас пригласить?

– Я думаю, не стоит, – промямлил Саша тоном ученика, которому директор школы предлагает немедленно вызвать родителей.

– Как скажете.

"Ну ты и гнида, – подумал Саша, радуясь возможности мысленно отвести душу, – мерзкий старик! Это ж надо – такую рожу гнусную придумать! И во рту – помойка".

– В данном случае, уважаемый Александр Юрьевич, абсолютно неважно, что у меня во рту, – ядовито ухмыльнулся карлик. – И на ваше негативное ко мне отношение ничуть не повлияла бы самая голливудская улыбка. – Он раздвинул свои тонкие губы еще шире, и Саша, содрогнувшись, увидел два идеально ровных ряда сверкающих зубов.

Точно. Так, пожалуй, еще гаже.

– Вот видите!

И откуда ты вообще взялся на мою голову?

– Неточное выражение. – Алексей Иванович таки докачался своим шлепанцем, что тот свалился на пол. Карлик, кряхтя, наклонился, продолжая говорить:

– Не «на» вашу голову, а «из» вашей головы! Я – ничто иное, как порождение вашей фантазии. – Он развел своими цыплячьими лапками. – Вам хотелось видеть врага таким. Максимально противным и жалким, так, чтобы в случае чего и придушить одной рукой. Пожалуйста. Вот он я. Можете начинать прямо сейчас. – Алексей Иванович с готовностью вытянул из воротника желтую морщинистую шею.

Вот еще. Охота была руки пачкать.

– Боитесь? – с любопытством спросил карлик.

– Нет. Просто не пойму, зачем это мне вас душить?

А вообще-то мысль неплохая. Да вот только – чего я этим добьюсь?

– Верно, – одобрил ход Сашиных мыслей Алексей Иванович. – Ничего. А посему я предлагаю: сесть, так сказать, за стол переговоров, покончив на время с оскорблениями. Даже и мысленными.

– Вот тут ничего не могу вам обещать, – искренне признался Саша. – Но постараюсь сдерживаться.

– И на том спасибо. Присаживайтесь, – карлик указал рукой на второе кресло. – Ну-с, – обратился он куда-то в сторону, – что мы имеем?

Саша еще не успел сообразить, что происходит, а знакомый голос его проводника уже тянул занудливым голосом:

– Самойлов Александр Юрьевич, 33 года, разведен. Ближайшие родственники: мать, младшая сестра. Работает четвертым механиком на рыболовном судне.

Саша спокойно слушал, не понимая, к чему затеян весь этот спектакль. Его неугомонный спутник на сей раз превзошел сам себя, превратившись в допотопный магнитофон-приставку «Астра». Кратко изложив скучным голосом Сашину биографию, «Астра» как-то странно хрюкнула, дернув пленку, и заговорила бодрее:

– Психика неустойчивая, раним, мнителен, страдает комплексом неблагодарного сына, мужа-неудачника, нереализованного отцовства, коммерсанта-простака. Гипертрофированный романтизм, профессиональное зазнайство. Речевые нарушения урбанистического типа. Интеллект вялый, незадействованный. Алкоголизм – стадия первая, законченная. – Саша понял, что краснеет. – Желание подвигов – выше среднего, способности – ниже среднего. Предпочтительный вариант – Героический Одномоментный сильной мотивации, окрас романтический. Совокупная потенция – 0, 41. Отклонение от Стандарта: желаемое – 0, 87, реальное – 0, 05. Рекомендации положительные.

Саша чуть было не встрял с вопросом, что означают эти цифры, но прикусил язык.

Алексей Иванович молча и равнодушно выслушал кляузную «Астру» и снова уронил свой тапок.

– Все, – с сожалением произнесла "Астра".

Карлик молчал.

Молчал и Саша, чувствуя себя раздетым догола.

Через несколько минут Алексей Иванович сдержанно покашлял в кулачок и нетерпеливо взглянул на Сашу.

– Что? – спросил тот, не узнавая своего голоса.

– Я жду.

– Чего вы ждете? Чтоб я, в натуре, здесь разделся? Вам еще на мою голую задницу охота посмотреть?

– Не интересуюсь, – сухо ответил карлик. – Я ждуэ чтобы вы наконец сообщили, зачем сюда пришли.

– Да? – искренне удивился Саша. – А я как раз собирался задать вам этот же вопрос: зачем я здесь?

– Ты что – ничего ему не объяснил? – сердито обратился карлик к… нет, не к магнитофону. Теперь наш неистощимый выдумщик и фантазер принял форму сантехнического фаянсового чуда вполне определенного назначения.

– Я не успел, – ответил он густым булькающим голосом, и в памяти тут же всплыло старинное, студенческих времен: "за стеной хлопотливо забормотал унитаз". – Вы сами приказали: дать ему осмотреться, привыкнуть, а уж затем подружиться и поговорить по душам. Вот я и…

– Всю жизнь мечтал иметь в друзьях говорящий унитаз, – вполголоса заметил Саша.

– Не хотите как хотите! Для вас же стараюсь! – обиженно булькнул проводник и снова превратился в зеленую каплю.

– Если вам не трудно, – сдерживая смех, попросил Саша, – вы не могли бы снова превратиться в гербарий? Мне этот образ понравился больше всего.

– Пожалуйста. – Вы когда-нибудь видели, как пожимает плечами ваза с цветами? Жаль, жаль… Незабываемое зрелище. Хотя с говорящим унитазом, конечно, не сравнить.

– Вы зря устраиваете весь этот фарс, – устало произнес Алексей Иванович. – Поразительная несерьезность… – Тут его голос окреп, Саше даже показалось, что где-то зазвучало эхо. – Вы, Самойлов Александр Юрьевич, прибыли сюда для того, чтобы, как вы считаете, сразиться и победить неведомых пришельцев, посягнувших на ваши души. Так?

– Так. – Саше захотелось встать.

– Я думаю, нет смысла больше притворяться и играть в детские игры. Вижу, вижу. Дай вам волю, вы бы тут же устроили какое-нибудь бестолковое сражение с наспех выдуманными драконами. Так вот. Ничего этого не будет. Хотя… какие-то разумные зерна можно отыскать и в ваших так называемых сказках. – Карлик потер лоб. – Для начала хочу вам сообщить – так для общего сведения, – что никакой неприязни к вашей цивилизации мы не испытываем. И никакого вреда вам не причиняли и не причиним.

– Обычно такие слова употребляют самые отъявленные негодяи перед тем, как сделать большую гадость, – зло перебил его Саша, которому сильно не понравилось, с каким выражением Алексей Иванович произнес "вашей цивилизации".

– Оставьте ваш агрессивный тон. Ни один из ваших самых обидных терминов не будет уместен в приложении к цивилизации… – Ага! Заметили? Совершенно другой оттенок! Их-то цивилизация, оказывается, пишется с большой буквы «ЦЫ»! – …настолько далеко ушедшей в своем развитии…

– Вот что, дяденька, вы этот свой ликбез бросьте, мне совершенно наплевать, куда вы там идете и ушли. Мне важно, чтобы на этом своем пути вы в наш огород не заходили! – Саше было абсолютно не страшно. И даже не интересно. – Чего вы у нас-то забыли?

Алексей Иванович устало взглянул на вазу с цветами.

– Неусточивые логические цепи, эмоциональные флуктуации, варварские обычаи, культ насилия, сильные религиозные веяния… – с готовностью забубнил тот.

Сейчас я ему…

– Многоуважаемый Александр Юрьевич, – ласково произнес карлик, – уверяю вас, что вы ничего не добьетесь, дав, как вы изволили мысленно выразиться, мне "по уху". В конце концов, я в какой-то степени ваша собственная фантазийная конструкция…

– Хорошо, – спокойно согласился Саша. – В таком случае, многоуважаемая конструкция, не подскажете ли какой-нибудь другой способ расправиться с вами?

– Я? Конечно, нет. Это против всех правил. Где вы видели Кощея Бессмертного, который на каждом углу трезвонит о своей смерти, которая, если не ошибаюсь, на конце иглы? – Алексей Иванович снова гадко захихикал. – К тому же я и сам не знаю, КАК НАС победить.

– Ладно. – Саша положил ногу на ногу и, передразнивая карлика, закачал носком ботинка. – Тогда валяйте рассказывайте дальше вашу сказку.

– Я могу предложить вам три задания. Или вопроса – называйте, как хотите. – Саша согласно кивнул. Черт с тобой, Кощей переодетый, задавай свои вопросы. – Итак. Вопрос первый. А существует ли в действительности то, что вы так активно пытаетесь спасать?

– То есть? – не понял Саша.

– Существует ли душа? Или ментально-психосоматическая субстанция, как ее изящно называет Игорь Валерьевич Поплавский.

– То есть как это – существует ли? Разве есть какие-то сомнения?

– И еще какие, уважаемый Александр Юрьевич! Самые серьезные! И пока ни одного сколько-нибудь веского аргумента с вашей стороны! Согласитесь, что все эти авантюрные эксперименты доктора Поплавского можно, в конце концов, объяснить чем угодно, да хотя бы – действием неизвестного наркотика!

– И что я должен делать?

– Идите, – Алексей Иванович сложил на груди руки с видом злодея экзаменатора, который за пять секунд доказал студенту, что тот – непроходимый тупица. – И докажите, что душа есть. Как та самая пресловутая реальность, данная нам в ощущениях. Так, кажется, выражаются ваши философы?

– Куда идти? – Саша успешно продолжил роль студента, забывшего на нервной почве где выход.

– Туда, – ласково махнул рукой Алексей Иванович.

И Саша увидел еще одну дверь. Не тяжелую, не дубовую, без кованых ручек и замков. Обыкновенную, как в парадном. Через пыльное стекло были видны деревья, скамеечка с двумя сидящими бабульками и бегающие дети.

– Прошу вас. – Карлик повторил свой приглашающий жест. Букет цветов на столике подпрыгивал от нетерпения.

– А… остальные вопросы? – зачем-то спросил Саша, вставая.

– После, после, уважаемый. Вы вначале с первым разберитесь…

– Да нет, это я так, на всякий случай, может, подготовился бы пока…

– Подготовитесь, подготовитесь, всему свое время. Саша подошел к двери, взялся за ручку и тут же заметил у своих ног вазу с цветами.

Ну вот только этого мне не хватало! Он обернулся:

– Ладно, я пошел. Только гербарий свой оставьте здесь. У меня от него уже в ушах звенит.

– Это, как вы изволили выразиться, не мой гербарий, – ответил Алексей Иванович, злорадно ухмыляясь. – Это ваше. И я вообще не понимаю, откуда здесь взялся этот нелепый персонаж.

Ваза с цветами смущенно поерзала по полу.

– Вы знаете, Саша, мне ужасно неудобно, я давно хотел вам признаться, но так увлекся этой неожиданной ролью…

Саша несколько секунд озадаченно смотрел на цветы и вдруг сильно хлопнул себя рукой по лбу:

– Я понял! Черт побери, я понял! Юрий Адольфович! Это вы?!

– Я, – кашлянул букет, не делая, однако, никаких попыток превратиться в пианиста Бляхмана.

– Но… почему? И вообще…

– Видите ли, Саша… – начал Юрий Адольфович, помахивая цветами, – я…

– Вот что, господа, – перебил их Алексей Иванович, – не могли бы вы все свои объяснения и расшаркивания перенести туда, за дверь? А то у меня от вас обоих уже изжога сделалась.

Саша не нашел ничего лучшего, как взять под мышку своего будущего тестя и выйти за дверь.

– Вы что-нибудь поняли? – спрашивал Саша Юрия Адольфовича на уединенной скамейке, которую они наконец нашли в ближайшем сквере. Уединенной, потому что в любой действительности разговоры с букетами цветов выглядят по меньшей мере странно. А как выяснилось, обратно в человека Бляхман превратиться ну никак не мог.

– О чем?

– О том, что нам делать?

– Как – что? Он же, кажется, ясно выразился: искать доказательства.

– Ка-ки-е до-ка-за-тель-ства? – раздельно переспросил Саша. – Как вы их себе представляете? И куда их предъявлять, если даже найдем? И вообще, где мы находимся?

– Боюсь соврать, но, по-моему, это – проспект Стачек, – произнес букет.

– Очень мило. Надеюсь, вы не строите иллюзий насчет того, что мы с вами вернулись в реальный мир?

– Да… то есть нет… а вы что думаете?

– Я совершенно уверен, что все вокруг – просто очередная декорация, – ответил искушенный в путешествиях Саша.

– Уверены? – Букет повертелся по сторонам, словно разглядывая окружающее.

– Юрий Адольфович, – мягко сказал Саша, – ну нельзя же быть таким доверчивым. Вы что теперь, так и собираетесь жить в виде вазы с цветами? И как вы это себе представляете? Что мне, вас с собой везде носить? Или к жене отнести? Она вам будет воду менять. А что вы будете делать, когда цветы завянут?

– Простите, Саша. Я все понял, – покорно согласился Юрий Адольфович. От его прежней болтливости и ехидства не осталось и следа. – Что мы будем делать?

– Как в сказках, – бодро ответил Саша, – пойдем, куда глаза глядят.

Разговаривать на улице было уже неудобно, поэтому Саша погрузился в свои мысли.

Чего-то я тут не понимаю, ребята. Какая-то во всем этом есть нелогичность. Ладно, я согласен, что сам лично навертел все эти заморочки и прибамбасы. И, надо заметить, не без помощи уважаемого Юрия Адольфовича. Который дорвался до развлечений, как ребенок в Диснейленде. Вот и таскай теперь с собой этот дурацкий букет. Да еще и в вазе. Прохожие не зря, конечно, оборачиваются, видок у меня сейчас… – Саша, увлекшись, замурлыкал какой-то нехитрый мотивчик из репертуара Виктора Чайки. И тут же получил.

– Саша, если вам не трудно, вы не могли бы петь что-нибудь другое? – прошипел букет у него под мышкой. – К тому же вы ужасно фальшивите.

– Хорошо, Юрий Адольфович, я больше не буду, – с трудом сдерживаясь, ответил Саша и тут же поймал на себе недоуменный взгляд проходившей мимо женщины. – Но и вы пока воздержитесь от замечаний вслух. На нас обращают внимание.

– Хорошо, я буду молчать, – согласился букет, и Саше пришлось громко раскашляться, потому что та женщина уже остановилась, внимательно глядя на него.

Ну вот, смотрит и смотрит. А чего, спрашивается? Идет себе человек с цветами и сам с собой разговаривает. Подумаешь… Какое же нужно доказательство? Вот, эта самая женщина. Стоит, сумки у нее тяжелые. Продуктов, наверное, домой купила, семья у нее. Муж, дети. Всех она любит, заботится. Почему? Потому что душа у нее есть. А? Алексей Иванович, ау! Где вы? Вот вам доказательство.

НЕТ, УВАЖАЕМЫЙ АЛЕКСАНДР ЮРЬЕВИЧ. НЕ ПРИНИМАЕТСЯ. НЕТ У ЭТОЙ ЖЕНЩИНЫ

НИ МУЖА, НИ ДЕТЕЙ. ПОТОМУ КАК БЕСПУТНЫЙ ЕЕ СУПРУГ ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД,

ДОПИВШИСЬ ДО ПОРОСЯЧЬЕГО ВИЗГА, УПОТРЕБИЛ ЖИДКОСТЬ ДЛЯ МЫТЬЯ СТЕКОЛ.

КОТОРУЮ К ТОМУ ВРЕМЕНИ СТАЛИ ВЫПУСКАТЬ НА ОСНОВЕ НЕ ЭТИЛОВОГО, А

ИЗОПРОПИЛОВОГО СПИРТА. РАДОСТИ МАТЕРИНСТВА В ВОЗРАСТЕ ВОСЕМНАДЦАТИ ЛЕТ ЕЕ

ЛИШИЛА ВАША СЛАВНАЯ МЕДИЦИНА. НЕУДАЧНО СДЕЛАННЫЙ ПОДПОЛЬНЫЙ АБОРТ,

ПЕРФОРАЦИЯ, ЗАРАЖЕНИЕ… В СУМКЕ У НЕЕ НЕ ПРОДУКТЫ, А НОСИЛЬНЫЕ ВЕЩИ

ПРЕСТАРЕЛОЙ МАТЕРИ, КОТОРАЯ УЖЕ ПЯТЬ ЛЕТ ЛЕЖИТ, НЕ ВСТАВАЯ, ПОСЛЕ

ПЕРЕНЕСЕННОГО ИНСУЛЬТА. НАПРАВЛЯЕТСЯ ЖЕНЩИНА НА БАРАХОЛКУ, ЧТОБЫ ВЫРУЧИТЬ

ЗА ЭТОТ ХЛАМ ХОТЬ НЕМНОГО ДЕНЕГ. ПОТОМУ ЧТО ЗАРПЛАТА У НЕЕ – СТО ПЯТЬДЕСЯТ

ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ В МЕСЯЦ. И ТОТ ЖАЛКИЙ, ИЗЪЕДЕННЫЙ БОЛЬЮ И НЕНАВИСТЬЮ

ПОЛУОБГОРЕЛЫЙ КОМОК, СПОСОБНЫЙ ШЕВЕЛИТЬСЯ ЛИШЬ ВО ВРЕМЯ ПОКАЗА

АРГЕНТИНСКОГО ТЕЛЕСЕРИАЛА, Я ДАЖЕ С САМОЙ БОЛЬШОЙ НАТЯЖКОЙ НЕ НАЗОВУ ДУШОЙ.

Ага, вот так, оказывается, мы будем держать связь. Ладно.

Саша прошел еще несколько десятков шагов и остановился, пораженный внезапной мыслью. А как же я сам? Что ж у меня, души, что ли, нету?

УВЫ, ЛЮБЕЗНЫЙ МОЙ АЛЕКСАНДР ЮРЬЕВИЧ. С СОЖАЛЕНИЕМ ВЫНУЖДЕН

КОНСТАТИРОВАТЬ, ЧТО НЕТ. В КАЧЕСТВЕ ДОПОЛНИТЕЛЬНОЙ ИНФОРМАЦИИ СООБЩАЮ ВАМ,

ЧТО ВСЕ ЛЮДИ, ПРОШЕДШИЕ ЧЕРЕЗ АППАРАТ ДОКТОРА ПОПЛАВСКОГО, УТРАТИЛИ СВОИ

БЕССМЕРТНЫЕ, КАК ВЫ ИХ НАЗЫВАЕТЕ, ДУШИ.

Этого не может быть, все это наглая ложь! Я не могу жить без души!

МОЖЕТЕ, МОЖЕТЕ. ДА И НЕ ВОЛНУЙТЕСЬ ВЫ ТАК. ВАША МНОГОСТРАДАЛЬНАЯ ДУША

НЕ ИСПАРИЛАСЬ И НЕ ИСЧЕЗЛА ВОВСЕ. ОНА ПРИСУТСТВУЕТ В ТЕЛЕ, НО НЕСКОЛЬКО В

ИНОМ КАЧЕСТВЕ, ЧЕМ У ОСТАЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ.

Вот ты и попался, старый хрыч! Какого черта ты меня мурыжишь со своими доказательствами, когда сам постоянно говоришь о душе? Что, что мы утратили, пройдя через аппарат Поплавского? А? Повтори-ка еще раз, пожалуйста!

НИКУДА Я, ПО ВАШЕМУ ВЫРАЖЕНИЮ, НЕ ПОПАЛСЯ, УВАЖАЕМЫЙ АЛЕКСАНДР

ЮРЬЕВИЧ. ВЫ ДО СИХ ПОР НЕ МОЖЕТЕ ПОНЯТЬ, ЧТО ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ЭТИ НУЖНЫ, В

ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ, ВАМ САМОМУ. И ВЫ СЕЙЧАС ВЫПОЛНЯЕТЕ НЕ МОЮ, А СВОЮ ВОЛЮ…

Ладно. Пусть свою. Не пойму только, чего я должен искать здесь? Куда идти с этой дурацкой вазой под мышкой и вашими, тьфу, черт, своими доказательствами?

– Прошу прощения, Саша, – раздался как раз из-под мышки тихий голос. – Но я, увы, тоже слышу ваш внутренний голос. Поэтому не могли бы вы, думая обо мне, употреблять все-таки мужской род, а не женский?

– Мог бы, мог бы, – раздраженно ответил Саша вслух. Ему было уже абсолютно все равно, смотрят на него прохожие или нет. – А вы тоже, молодец, Юрий Адольфович! Ловко устроились! Чуть ли не в услужении у этого… Алексея Ивановича. Что вы мне голову морочили? «Пятница», «суббота»… Шестакова зачем-то приплели… Не могли, что ли, сразу признаться, что это вы?

Букет слегка покашлял.

– Мне, право, неудобно… Это все получилось так внезапно. И необычно. Я не сразу разобрался в обстановке. К тому же, честно говоря, мне все это очень понравилось.

– Ах, понравилось? Интриган вы доморощенный! – Саша позволил себе не выбирать выражений, припомнив, как подкусывал его ехидный кувшин. – А я? Вы что – меня не узнали?

– Простите меня, Саша, – голос букета внезапно окреп, в нем снова появились авантюрные нотки прежнего ехидного проводника, – но если бы вы могли видеть себя ТАМ, – цветы качнули куда-то назад, – я не уверен, что вы бы себя узнали сами!

– Да? – Саша уж было собирался резко ответить на это выступление, но тут же наткнулся на ошалелый взгляд какого-то мужичка. Который и сам-то не очень твердо стоял на ногах. А уж вид человека, разговаривающего с букетом цветов, и вовсе пошатнул мир в его глазах.

– В-все н-нормально, м-мухсик… – нарочно заплетающимся языком сказал Саша. – Жене вот… подарочек несу… – В общем, довольно удачно "закосил под своего".

Пьяный понимающе заулыбался, несколько раз кивнул всей верхней половиной тела, проводил Сашу добрым взглядом и снова принялся старательно ждать троллейбус.

Ну? А что про этого скажете? Как у него с душой?

НИЧЕМ НЕ МОГУ ВАС ПОРАДОВАТЬ. У ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА ДУША АТРОФИРОВАЛАСЬ ЛЕТ

ПЯТЬДЕСЯТ НАЗАД, КОГДА МАТЬ ОБЛОМАЛА ОБ НЕГО УХВАТ. ЗА ОПРОКИНУТЫЙ ГОРШОК С

КАШЕЙ, СВАРЕННОЙ ИЗ ПОСЛЕДНЕЙ В ДОМЕ КРУПЫ. ОН БЫЛ СТАРШИМ В МНОГОДЕТНОЙ

СЕМЬЕ, ОСТАВШЕЙСЯ БЕЗ ОТЦА, И…

Спасибо, достаточно. Догадываюсь, что сейчас последует ваша очередная грязная история.

КАК ХОТИТЕ. МОГУ И НЕ ПРОДОЛЖАТЬ.

Следующей попыткой была молодая мамаша с мрачным упитанным ребенком. Мрачным, потому что толстые щеки тянули вниз уголки губ, не давая никакой возможности улыбнуться.

Что скажете насчет этой парочки?

ЛУЧШЕ И НЕ СПРАШИВАЙТЕ.

Как? Неужто ничего хорошего не можете сказать о молодой матери?

НИЧЕГО УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНОГО. НО, ЕСЛИ ВАС ЭТО ХОТЬ ЧУТЬ УТЕШИТ, МОГУ

СООБЩИТЬ, ЧТО, УЧАСЬ В ПЯТОМ КЛАССЕ, ЭТА ДАМА ЗАНИМАЛАСЬ В КРУЖКЕ ЮННАТОВ.

И ДОВОЛЬНО УСПЕШНО ШЕФСТВОВАЛА НАД ЧЕРЕПАХОЙ.

А потом?

УМЕРЛА.

Черепаха?

УВЫ.

Тьфу на вас, вместе с вашими кляузами! Что вы мне голову морочите какими-то черепахами! При чем тут пятый класс и кружок юннатов?!

НЕ НАДО ГОРЯЧИТЬСЯ, АЛЕКСАНДР ЮРЬЕВИЧ. ВСЕ В ЭТОМ МИРЕ ИМЕЕТ СВОЕ

ОБЪЯСНЕНИЕ. Я МОГУ ПОДРОБНО РАССКАЗАТЬ ВАМ ВЕСЬ ПУТЬ ПАДЕНИЯ ЭТОЙ

НЕСЧАСТНОЙ ЖЕНЩИНЫ. ЕСЛИ ВЫ, КОНЕЧНО, ПОПРОСИТЕ.

Не попрошу, и не надейтесь.

А ЧЕРЕПАХА ЗДЕСЬ ПРИ ТОМ, ЧТО ИМЕННО ОНА БЫЛА ПЕРВЫМ И ПОСЛЕДНИМ

СУЩЕСТВОМ, КОТОРОЕ ЭТА ДЕВОЧКА ЛЮБИЛА В СВОЕЙ ЖИЗНИ.

Ну, это, ты, положим, загнул, приятель. А ребенок?

АЛЕКСАНДР ЮРЬЕВИЧ, ПОЗВОЛЮ СЕБЕ ЗАТРОНУТЬ ВАШУ ЛИЧНУЮ ЖИЗНЬ И ЗАДАМ

ВСТРЕЧНЫЙ ВОПРОС: ПОЛОЖА РУКУ НА СЕРДЦЕ МОЖЕТЕ ВЫ ПОКЛЯСТЬСЯ, ЧТО ВАША

МНОГОУВАЖАЕМАЯ МАТУШКА ВАС ЛЮБИТ?

Дерьмо ты, Алексей Иванович. Многоуважаемое дерьмо.

Саша, стиснув зубы, шел по проспекту. Куда? К метро. Почему именно туда? Да ни почему, просто чтобы хоть куда-то идти. Спустившись по эскалатору, он бессознательно выбрал поезд, идущий в центр, сделал пересадку и очнулся только тогда, когда вышел на станции «Приморская». По пути он, правда, сделал еще несколько попыток отыскать души у пассажиров, но Алексей Иванович тут же раскопал и вывалил на него столько житейской грязи, что Сашу замутило. Досталось всем: ядовитый карлик выдал и среднее количество еженедельных случайных связей симпатичной девушки, читавшей женский роман, обнажил черное нутро интеллигентного с виду мужчины и полную беспросветную душевную пустоту девушки-флейтистки, игравшей в переходе. Она постоянно путала ноты, потому что следила только за тем, кто и сколько кидает в ее старую черную шляпу… Порыв свежего морского ветра слегка взбодрил Сашу.

– Мы что, ко мне домой идем? – шепнул букет. Видно, сильно соскучился, промолчав всю поездку.

– Домой? – Саша озадаченно осмотрелся. Почему он приехал именно сюда? – Нет, к вам мы не пойдем. Мы попробуем проверить одну мою догадку. – Никакой догадки, если честно, у него до этого не было. Шальная мысль зайти в квартиру на улице Беринга появилась только что.

Город вокруг выглядел вполне обыкновенно. И если бы не Юрий Адольфович под боком, так и норовивший напомнить о своем существовании очередным колким замечанием, Саша бы ни на секунду не усомнился, что вернулся в свой реальный мир. Однако уже почти около дома, на углу Нахимова и Беринга, Сашино внимание привлек яркий плакат.

"МАГАЗИН "ВЕДУН"!!! – гласила надпись.

ПРИНАДЛЕЖНОСТИ ДЛЯ ГАДАНИЯ И ВОРОЖБЫ!

ПРИВОРОТНЫЕ И ОТВОРОТНЫЕ ЗЕЛЬЯ – В РОЗЛИВ!

КОФЕЙНАЯ ГУЩА – ОПТОМ!

ШИРОКИЙ АССОРТИМЕНТ СГЛАЗОВ И ПОРЧЕЙ!

МЕТОДИКИ И РУКОВОДСТВА ПО ПРОВЕДЕНИЮ ШАБАШЕЙ И ЧЕРНЫХ МЕСС!

АКСЕССУАРЫ И ПРИНАДЛЕЖНОСТИ!",

И прочая ахинея.

Э-э, нет, братцы, до дома нам еще далеко.

Логично рассудив, что магазин «Ведун» вполне сочетается со школой ведьм второй ступени, Саша подходил к дому с уже вполне сформировавшейся надеждой.

Поднявшись на третий этаж, он пошарил в карманах, никаких ключей, естественно, не нашел и нажал кнопку звонка.

– Ого! Цветы! – удивилась Света, открывая двери. – Да еще в вазе! Откуда сие чудо?

Саша, хоть и ждал чего-то подобного, но все же слегка обалдел, поэтому стоял, как столб.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался букет, качнув цветами. – Разрешите представиться: Юрий Адольфович Бляхман.

– Здравствуйте, – оторопело выговорила Света, прислоняясь к стене.

– Я ни-че-го не понимаю! – твердила Света, шагая по комнате туда-сюда. То есть ввиду скромных размеров «хрущевских» квартир это самое «туда-сюда» выливалось в сумме шагов в шесть, не больше. Говорящая ваза стояла на столе и в меру сил пыталась участвовать в разговоре. – Что происходит?

Любимая, неужели ты думаешь, что я здесь хоть что-то понимаю? Не говоря уж о том, откуда здесь ТЫ?

Саша попытался как можно деликатней это выяснить:

– Свет, у меня с головой что-то. Наверное, переутомился. О чем мы вчера вечером разговаривали?

– Ты меня проверяешь или себя? – подозрительно спросила Света. – Вчера вечером мы отвозили Лешку в гостиницу «Европейская». И, по-моему, ни о чем таком специально не разговаривали, потому что сразу свалились спать. А сегодня утром ты поднялся чуть свет и ускакал на работу. Даже не попрощавшись.

– Угу. – Саша почесал нос. Рано утром я ускакал на работу. Не попрощавшись. На горячем боевом коне. Выходит, я ОТСЮДА никуда не девался? С кем я разговариваю? Кто эта девушка, стоящая посреди комнаты в бабушкином переднике? И, похоже, совершенно не подозревающая о событиях, происшедших в реальном мире. Это ее двойник? Это снова мое воображение? Это ЕЕ ДУША?