Текст книги "Похитители душ (сборник)"

Автор книги: Ник Перумов

Соавторы: Полина Каминская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 70 страниц)

Глава двенадцатая
Саша

«Коль хрип, так грипп». Саша сидел на кровати, давясь горячим молоком, и недоумевал, почему дети так любят болеть.

– Очень просто, Самойлов. Во-первых, дети все переносят гораздо легче взрослых. А самое главное – в школу идти не надо. – Соседка Люся деловито ерзала шваброй под Сашиной кроватью, каждый раз брезгливо-опасливо разглядывая тряпку.

Правильно. Оттуда в принципе может появиться что угодно. Начиная с чучела морского ежа (которым на День рыбака играли в футбол) и кончая, простите, женским нижним бельем (в чем виноват исключительно Трофимов с третьего этажа, сосед которого, высокоморальный тип, не разрешает девушкам ночевать у Трофимова, а выгоняет их вместе с Трофимовым на ночь глядя. Ключи свои на время вахты Саша оставляет Трофимову, чем тот и пользуется вместе с рассеянными девушками).

– Самое главное, когда болеешь, это свежий воздух и чистота! Укройся потеплее, сейчас бульончика принесу. – Люся отжала тряпку и удалилась, запретив Саше закрывать форточку. «Славная девушка, – подумал он, кутаясь в одеяло, – а муж у нее – дерьмо. И почему так в жизни получается?»

Дверь распахнулась от сильнейшего пинка ногой.

– Полеживаешь? Покряхтываешь? – Дрягин ворвался в комнату, как смерч или торнадо. – Вставай. Дело есть.

– Что случилось? Я никуда не пойду. Я болею. – На фоне собственного отвратительного самочувствия Валерина пышущая здоровьем и энергией физиономия показалась Саше просто противной. Как все настоящие мужики, он совершенно не умел болеть. Заботы и хлопоты сердобольной соседки окончательно утвердили Сашу в мысли, что он очень плох.

– Некогда, Самойлов, некогда. – Валера шнырял по комнате, метко кидая в Сашу одеждой. – Кончилось время протоколов, начинаем в сыщиков играть. Машина внизу. Одевайся, черт побери, размазня в тельняшке!

Обалдевшая Люся стояла в дверях с кастрюлькой бульона, наблюдая, как тяжелобольного человека сдергивают с кровати и заставляют одеваться.

– Что тебе еще? Шарфик? Завяжем шарфик. Теплый набрюшник? Галошки не нужны? – Валера хорошо понимал, что поднять Сашу сейчас можно, только разозлив. – А вы, девушка, не стойте столбом, помогите юноше собраться. Платочки носовые соберите, белье теплое, кальсоны там… сухари…

– Куда вы его? – тихо спросила Люся, обмирая при слове «сухари».

– Куда-куда. Куда надо! – Валера зверски подмигнул девушке и, подталкивая Сашу в спину, вывел его из комнаты. – Ты дверь закрываешь? Барышня, остаетесь за хозяйку. Позаботьтесь, чтоб не пропали улики.

В машине Дрягин внимательно посмотрел на Сашу, молча достал из сумки термос, а из «бардачка» упаковку «байеровского» аспирина.

– На, глотни. Вижу, что хреново. Держись. Ты же мужик все-таки.

– Ты скажешь наконец, в чем дело? – От горячего чая Сашу прошиб пот.

– В чем? Твой приятель Поплавский обрастает трупами с космической скоростью. Вчера вечером в его лаборатории мужика убило.

– Током? – почему-то решил Саша.

– Хуже. Центрифугу когда-нибудь видел? Вот у нее внутри такая дура вертится – ротор называется. Килограмм пять-шесть весит. Что там случилось, пока неизвестно. То ли он что-то неправильно сделал, то ли неисправность… Короче, вылетел этот самый ротор… – Валера помолчал, переезжая трамвайные пути.

– Ну?

– Что – ну? Мужика пополам разделало. Бр-р-р, хуже, чем трамваем.

– А Поплавский?

– Алиби. Но хиленькое. – Дрягин задумался, а потом веско сказал: – Знаешь, или этот доктор – очень опасный тип, или…

– Что?

– Или там все еще страшнее.

– А совпадение? – Саша удивился, что может еще соображать. Чувствовал он себя погано, но от аспирина голове полегчало.

– Может, и совпадение, – неохотно согласился лейтенант, – да только не верю я…

– А куда мы сейчас?

– К нему. К Поплавскому. Там группа работает. А мы с доктором поговорим.

– О чем?

– Не знаю. Только думаю: пора на него нажать. Ученые эти – народ хлипкий, нервный… Может, хоть про бабку твою что-то расскажет… – Валера рассуждал вслух. – И с больным этим, Сапкиным, ни черта не ясно. Я тут давеча родственников к нему привозил… Темные мужички…

Игорь Валерьевич Поплавский сидел в своем кабинете и тупо смотрел на экран компьютера, по которому бешено скакали пики нейрограмм. Час назад его отпустили из лаборатории. Игорь ежеминутно вытирал потеющие ладони и старался проиграть стоящую перед глазами картину. Стены, по которым словно палили чугунными ядрами. Чудовищно огромная лужа крови на полу (никто не решался вымыть пол, а для того, чтобы пройти, просто кинули несколько газет). У Людочки все-таки оказалось больное сердце. Она была тем первым человеком, который вошел в лабораторию утром. И обнаружила Александра Иосифовича. Вернее, то, что от него осталось.

«Зачем все это? – думал Игорь, уже не в силах оторваться от завораживающей игры пиков. – К чему выдумывать сложнейшие машины и приборы, когда люди по-прежнему умирают, напоровшись на ржавый гвоздь? Не то мы делаем, не то… Мы ужасаемся следствию, отмахиваясь от причины. Не тратить миллионы на сомнительную реабилитацию ребенка-дауна, а всем миром взяться и выбить из голов эту дурь: пьяное зачатие… Не таблеток от поноса больше выпускать, а воду лучше чистить… Не праздники липовые устраивать, а роддома лучше отапливать… Впрочем, это уже политика…»

Здесь же, на столе, лежало несколько листков, заполненных крупным круглым ученическим почерком. Игорь забрал с сейфа эту проклятую статистику, почему-то решив, что это было последним желанием Александра Иосифовича. Покойного.

Да, статистика была отвратительной. Мягко говоря, жутковатой. Но мало того, она преотличным образом накладывалась на сделанные Борисом матобработки нейрограмм.

Игорь потер слезящиеся глаза. Было страшно. Очень страшно. Как он мог не замечать этого раньше?.. Как?.. И что все это значит?.. Неужели?..

Пересохло горло. Глаза уже прямо-таки жгло – дисплей погано мерцал, и с ним не было никакого сладу.

Последний час Игорь крутил только три нейрограммы. Точнее, динамику двух постоянных клиентов «Фуксии» и еще одной женщины, впервые появившейся здесь несколько дней назад.

Шеф Виталий Николаевич, директор Юра и Светлана Вениаминовна Жукова.

Где были его глаза, когда он снимал нейрограмму Светланы в первый раз? ТАКОГО ему еще не попадалось. Если нейрограммы Юрия отличались крайней устойчивостью (хоть пожар, хоть буря – ему все нипочем. Строго определенное, раз и навсегда затверженное распределение. Так, наверное, светит сквозь мглу и ненастье морской маяк, ровно и постоянно), то нейрограмма Светочки отличалась колоссальной латентной энергией. На распечатке взметнулись совершенно новые, незнакомые пики. Привычные оставались тоже, но их потеснила непривычная поросль. Похоже, «душа» Светланы Вениаминовны отличается огромной способностью к биовзаимодействию, к взаимопроникновению с другими биоэнергетическими системами. Судя по всему, из нее, Светланы Вениаминовны, получилась бы целительница экстра-класса. Или исповедница, которой раскрывают самое себя отъявленные, закоренелые злодеи. Что же касается Виталия Николаевича Антонова…

Игорю Валерьевичу Поплавскому, цинику и атеисту, очень захотелось перекреститься. А потом поставить свечку. А потом заказать молебен.

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вошли. Знакомые лица. И совершенно ненужные. Лейтенант Дрягин собственной персоной. И этот, туповатый бабушкин внук. Что угодно, господа?

– Игорь Валерьевич, – глядя Игорю в глаза, твердо сказал Дрягин, – мне кажется, нам нужно поговорить.

– Товарищ лейтенант, – не менее строго ответил Игорь, – прекратите свои дешевые спектакли. Чего вы добиваетесь, приводя ко мне родственников всех этих несчастных людей? Завтра с женой Тапкина пожалуете?

Не ожидавший такого отпора Дрягин немного растерялся, но тут вмешался Саша:

– Не сердитесь, доктор, никто вас не собирается шантажировать. Мы сами разобраться хотим. – Саша обессиленно присел на стул и вытер пот со лба. Получилось очень трогательно и искренне.

– В чем? В чем ВЫ хотите разобраться? – Игорь вскочил с места и, засунув руки в карманы халата, наклонился над Сашей. – А я знаю. Вы! Вы просто хотите получить обратно свою квартиру! Эти рыжие скобари тянут из меня какие-то деньги! А менты думают, что я изощренно убил Александра Иосифовича Тапкина с помощью центрифуги! Отойдите от моего стола! – Последнее относилось к Валере, который, потихоньку продвигаясь по комнате, оказался в результате за спиной Игоря.

Дальнейшее происходило динамично, как в хорошем американском боевике. Лейтенант, проявив неожиданные познания в компьютерах, нажал какую-то кнопку (в результате чего изображение перестало мерцать) и почти одновременно с выкриком Игоря цапнул со стола таблицы.

– Ладно, Поплавский, – произнес он голосом Глеба Жеглова, – хватит истерики тут устраивать. Мы еще пока с тобой как частные лица с частным лицом разговариваем. Будь человеком, успокойся и ответь на несколько вопросов, как у вас говорят, приватно.

Игорь не мог не признать, что сила от этого парня исходила огромная. Несмотря на неприязнь, в глубине души доктору очень хотелось переложить свои сомнения на мощные плечи лейтенанта.

– Что значит – «у вас»? По какому это, интересно, принципу вы нас разделили? Может, мне уже стоит вас «гражданином начальником» величать? – последний всплеск раздражения нашел себе выход.

– «У вас» – это значит у ученых, интеллигентов, ясно? Сань, посмотри. – Дрягин кивнул на экран. Ох, ну и цепкий же взгляд у него! В мешанине нейрограмм уловить знакомую фамилию! – Людецкая Оксана Сергеевна. Не твоя случайно родственница?

Внук подскочил к компьютеру, затем медленно повернулся к Игорю.

Надо было рассказывать все.

– …немножко учился гипнозу, потом работал в лаборатории у отца, они изучали биополя. Это как раз очень модно было… Понимаете, я просто вижу, ГДЕ у человека болит…

– Экстрасенс, что ли? – брезгливо спросил Валера.

– Да называйте как хотите, не в этом дело! Я никогда не занимался всеми этими глупостями: порча, сглаз… Посмотрите, – Игорь махнул рукой в сторону аппарата, – это ведь не декорация для шарлатанов. Это прибор. Физика голая! Пять лет назад мы начинали с лечения параличей. Вы биологию хоть чуть-чуть знаете? Ну а с электричеством дело имели? Так вот, паралич – это, грубо говоря, разрыв в цепи… Ладно, я отвлекаюсь. Однажды, совершенно случайно, мы выяснили, что у нашего аппарата гораздо большие возможности! К нам пришла женщина. У нее на нервной почве отнялась рука. Житейские заморочки: сын под следствием, муж запил и т. д. и т. п. Врачей она боялась безумно. Мне пришлось ее усыпить. Ну, гипнотический сон. Обработал руку. А потом… – Игорь прикрыл глаза ладонью, припоминая. – То ли это было озарение, то ли шаг безумного… Я увидел, что у нее голова… как платком обмотана… И я рискнул. Направил аппарат на голову.

– И что? – хором спросили Саша с Валерой.

– Она проснулась совершенно другим человеком. Как будто с ней основательно поработал хороший психотерапевт. Подробно рассказала, что ей снилось… А через месяц пришла с мужем и сыном. Молочного поросенка принесли, картошки килограмм пятьдесят, огурцов… Благодарили.

– Машина счастья? Она у тебя что, желания исполняет? – Дрягин смотрел недоверчиво. Его не покидало ощущение, что Поплавский темнит.

– Вы, лейтенант, видно, фантастики в детстве перечитали, – нелюбезно отреагировал Игорь. – Все гораздо проще… И сложнее. В большинстве наших несчастий виноваты мы сами. А людям некогда спокойно сесть и разобраться в себе. В конце концов, просто отдохнуть!.. Ладно, – решился он, – считайте, я придумал аппарат, на время освобождающий душу из тела.

В комнате… нет, не повисло… Комната несколько минут была битком набита молчанием. Саша почему-то поверил Игорю сразу и испугался. Валера не поверил напрочь и разозлился.

– А еще говорит – не шарлатан!

– Подожди, подожди, не ори! – Саша натужно покраснел и выдавил вопрос: – Игорь… Валерьевич, а что будет, если… м-м-м… душа… не захочет возвращаться… обратно в тело?

– Ох, вы задаете тяжелый вопрос. Боюсь, именно так и получилось с вашей бабушкой…

– Значит, признаетесь? – быстро спросил Дрягин.

– Да в чем, в чем?! В том, что человек прожил огромную тяжелейшую жизнь и на старости лет нашел наконец отдушину? Кто сможет обвинить Оксану Сергеевну в том, что она не захотела больше страдать ЗДЕСЬ?

– А ты ей в этом помог? Учти, Поплавский, если я это докажу, сядешь как миленький! Не фиг тут Господа Бога перед нами разыгрывать! – Валера вскочил.

– Прекратите мне «тыкать»! Что вы собираетесь доказывать? Женщина умерла на скамейке в парке! Я не знаю, что произошло, я только предполагаю!

– «Предполагаю», – передразнил лейтенант, – заморочил старухе голову, а квартиру – себе?

– Какой же вы оголтелый, – устало произнес Игорь, – вы по-человечески можете разговаривать?

– Могу, могу, – злорадно заверил его Валера, – мы еще только начали беседовать. Телефончиком позвольте попользоваться? – И, не дожидаясь ответа, снял трубку. Саша обратил внимание, что бумаги со стола доктора у Валеры по-прежнему в руках.

– Алло! Серега? Привет, Дрягин беспокоит. Шестаков на месте? Угу. Мишань, здорово. Дело есть. Ты со свидетельницей Опью Юлией Борисовной уже разговаривал? Нет? Ну так вот, бросай свои дела… Бросай, говорю… Дуй в больницу и попытайся из нее выудить, в каких отношениях она была с Поплавским Игорем Васильевичем… Понял?.. Ну, давай. Э! Стой! Мы тебя ждем в Нейроцентре… да, да… от проходной прямо, в торце первого же здания справа лестница и вывеска: «Фуксия и Селедочка»… Да не прикалываюсь я, название такое… Все. Давай живее. Ждем.

Валера положил трубку и повернулся к Саше:

– Смотри, как интересно получается. Помнишь, у Мишки в протоколе тетка с дурацкой фамилией. Опь, помнишь? Так вот, она, оказывается, тоже у доктора Поплавского лечение проходила. А теперь в больнице лежит…

– Что с ней? – встрепенулся Игорь.

– Ничего страшного, – ласково ответил лейтенант, – собачка покусала.

Игорь почему-то вспомнил тот леденящий ужас, который испытал во время первой неудачной операции. Он тогда ассистировал профессору Пономареву. Случай был безнадежный. Игорь еще пытался что-то сделать, суетился, когда Тимофей Игнатьевич холодно бросил: «Все. Потеряли больного. Вы что, коллега, трупов не видели?» Видел. Но в тот момент у Игоря задрожали коленки.

– А подробней не можете сказать?

– Подробней скоро узнаем. А пока рассказывайте.

– Что?

– Все. Вот у вас тут в бумажке написано, – Валера ткнул пальцем в крупные Машенькины буквы, – лежала в третьем отделении – это ведь ваше третье? – с восемнадцатого января по четвертое февраля. Диагноз… хм, может, по-русски объясните?

– Электротравма, – коротко ответил Игорь, – паралич правой руки.

– Вылечили?

– Вылечил.

– А… душу… того, выпускали?

– Да.

– У нее тоже муж в запое был?

– Не иронизируйте. Она очень одинокий человек. Из родственников – одна сестра.

– Уже никого.

– Как?

– Так. Умерла.

У Саши раскалывалась голова. Ему до чертиков надоел этот дурацкий пинг-понг словами.

– Помолчите минуту, – взмолился он. – По-моему, вы друг друга даже не слушаете. Давайте по порядку. Валера, что ты прицепился к этой Оби?

– Не к Оби, а к Опи.

– Не в этом дело. Игорь Валерьевич, хотите начистоту? Да, мне тоже не нравится, как умерла моя бабушка. Да, я подозреваю, что вы в этом виноваты. Хотя бы косвенно, – добавил Саша, заметив протестующий жест Поплавского. – И я думаю, на моем месте вы бы думали точно так же. Я был в морге. Я читал заключение. Там черным по белому написано: «дистрофия». Вы врач. Объясните, как это могло получиться, если за неделю до этого я ее видел живой и здоровой.

– И толстой, – добавил Валера.

– Заткнись, – без выражения бросил Саша.

Игорь с силой провел руками по лицу.

– Я не знаю. То есть… Откровенность за откровенность. Я могу добавить тайны, если сообщу вам, что я видел Оксану Сергеевну часа за два до смерти. И тоже живой и здоровой. Ваше дело – верить мне или нет. Понимаете, когда человек, то есть его душа, путешествует, она все равно берет энергию от тела. Мы с этим столкнулись еще в самом начале работы. Поэтому больному вводится специальный SD-стимулятор. Что-то вроде сильно концентрированного питательного бульона…

– Так ты что, бульона бабке пожалел?

– Дрягин, я тебе сейчас по морде дам, – предупредил внук.

– Доза рассчитывается, исходя из данных нейрограммы, – Игорь уже не обращал внимания на выступления лейтенанта, обращаясь исключительно к Саше. – Это такая длинная лента, на которой записаны импульсы вашего мозга. Ну, как кардиограмма, знаете? Глядя на эти пики, я могу примерно сказать, что за человек передо мной, чего от него можно ожидать… Нет, я не могу сказать, КУДА отправится его душа… Этого я никогда не знаю, если только мне не расскажут…

– И говорят?

– Конечно. Очень многие. Почти все.

– А… бабушка?

– Да.

С минуту Саша мучился, раздираемый любопытством и неловкостью. Потом решил, что разобраться нужно до конца, и все-таки спросил:

– И где она… что она видела?

– О, вначале это были совершенно незамысловатые прогулки в детство. Потом… У вашей бабушки, Саша, удивительно богатая и чистая душа… Постепенно Оксана Сергеевна осознала свои огромные возможности. Она поняла, что может творить мир по своему вкусу!

– Как это – творить?

– Да так же, как художник пишет картины!

– А разве это можно?

– А много ли вы знаете о возможностях ВАШЕЙ души?

Саша опять помолчал.

– И что…

– Не пугайтесь так. Уж конечно, ваша милейшая бабушка не дралась в душных болотах Венеры с трехголовыми кс’дзангами. Хотя такие варианты я тоже наблюдал. Она нашла нечто гениальное в своей простоте. Оксана Сергеевна изменила в прошлом одно-единственное событие. Излюбленный прием фантастов, между прочим.

– И какое? – Валера сидел на стуле, с горящими глазами слушая Игоря.

– В октябре семнадцатого революционные солдаты и матросы НЕ взяли Зимний. Смотрите, – говорил Игорь, водя карандашом по экрану компьютера, – вот IF-пик. Видите, какой огромный? Знаете, о чем это говорит? О том, что созданный этим человеком мир будет скорее всего полон сложных ассоциаций либо тонких механизмов. Здесь как раз получилось именно последнее. Владимир Иванович – инженер-электронщик, всю жизнь проработал в «ящике». Когда он мне рассказывал о своих приключениях, это было почище Клиффорда Саймака и Айзека Азимова, вместе взятых!

Саша с Валерой, откровенно разинув рты, слушали Игоря Валерьевича Поплавского, почти забыв, зачем вломились в Оздоровительный центр «Фуксия и Селедочка».

Внезапно за дверью послышался сильный шум, и в комнату ввалился Миша, ругаясь на ходу.

– Что это за крыса там зубами щелкает? – шумел он. – Чуть рукав мне не откусила.

– Это наша администраторша. – Игорь стал противен сам себе. С детства он привык, что в его семье дурным тоном считались слова типа «врачиха» и «бухгалтерша».

– Может, отпустим женщину? – ласково спросил Валера у Поплавского. – И дверь закроем? Дескать, прием закончен?

Игорь замялся. В пять должен был заехать Директор.

– Да нет, тут еще должны прийти…

– Клиент? – Во всем Валеркином облике вдруг проглянул такой ядреный мент, что Саше стало неловко.

– Да. То есть почти начальство.

– Тоже – попутешествовать хочет?

– Послушайте, Дрягин, – звонко сказал Игорь, – хватит юродствовать! Обратите лучше внимание на своего коллегу. Его, кажется, распирают новости.

– Кто это у нас такой проницательный? – удивился Миша.

– Доктор Поплавский, с вашего разрешения. – Игорь церемонно поклонился.

– А-а… Слыхал, слыхал. Маг и чародей. Юлия Борисовна от вас в жутком восторге.

– Что ты узнал? – насторожился Валера.

– Почти ничего. Она еле говорит. Живого места нет, кулек забинтованный. Да и с головой у нее – того. – Миша выразительно покрутил пальцем у виска.

– А точнее?

– Плачет. Сестру жалеет. Они… ну, перед тем, как вся эта ерунда началась, как раз поссорились. Кстати, из-за злополучной шубы.

– Да говори, говори, – торопил Валера.

– Ну что привязался? На песцовую денег не хватило, сеструха купила из собаки. А Юлия – старая дева, кажется, сдвинутая на всякой живности. Кошек бездомных кормит, собак подбирает… то есть подбирала. Вот и завелась: живодеры, говорит, изверги…

– Да, да… – задумчиво проговорил Игорь, – я примерно так и думал… и шуба наверняка пропала…

– Откуда ты знаешь? – Удивительная все-таки у некоторых людей способность в момент переходить на «ты».

Игорь молчал. Он уже вплотную подобрался к разгадке и теперь, не решаясь окончательно ее сформулировать, с ужасом представлял возможные последствия случившегося. Сколько человек прошли через его аппарат? И все ли они имеют такие способности? Видимо, Александр Иосифович перед смертью тоже что-то понял… Даже беглый взгляд на последнюю графу таблицы «Состояние пациента на данный момент» настораживал. Повышенный травматизм, случаи кратковременного помрачения сознания. Семнадцать человек из списка состояли на учете у психиатра. Вот интересно, а как обстоят дела у клиентов «Фуксии и Селедочки»? Что-то не слышал я никаких жалоб с их стороны.

– Юлия Борисовна действительно очень одинокий человек, – медленно и ни к кому не обращаясь, начал Игорь, – и вся ее огромная нерастраченная нежность и жалость нашли выход в любви к животным. Даже в ее путешествиях, их, кстати, было всего два, она искала не близкого человека. Это было… что-то вроде «Тарзана», помните такой фильм? Джунгли, зверье, враги и друзья… Вот и она жила там, как равный член стаи. Наивно, не спорю… но очень искренне… Могу себе представить, какой ужас, стыд и отвращение испытала Юлия Борисовна, когда узнала, что ее близкий человек, ее сестра, будет носить шубу из шкур собак… А еще, – Игорь заговорил медленней и тише, – я думаю, она… просто почувствовала всю ненависть собак к предателям – людям, которые убивают их, чтобы снять шкуру…

– Ну и что? – Миша не слышал всей предыстории, поэтому пока ничего не понимал.

– Я думаю, она оживила этих собак… Они вырвались и покусали людей… Так было дело?

– «Покусали»? Двоих насмерть задрали! – крикнул Шестаков. – Черт побери, мне объяснят, что происходит? Что он за бред несет?

– Стой, стой, – Дрягин мучительно соображал, – а как быть с Сапкиным?

– Теперь я, видимо, могу ответить и на этот вопрос. Хотя с юридической точки зрения вам это ничего не даст.

– Ну?

– Степан Ильич сам описывал мне человека, который полностью подходит под ваши приметы убийцы.

– Ему угрожали?

– Да нет, это и не человек даже, просто порождение ночного кошмара… Маленький, с рыжей бородой… Здесь все гораздо сложнее. Скорей всего какие-то подсознательные образы… Он-то у меня никуда не путешествовал! Просто проходил лечение под аппаратом. По-видимому, душа может находиться в теле где угодно… И возможность выйти для нее создалась случайно…

– Так-так-так… Интересное кино… – Валера, не спрашивая разрешения, достал «беломорину» и закурил. Игорь даже не обратил на это внимания. – Вот не любил я вашего брата ученого никогда и, похоже, правильно делал.

В голове у Саши бешено крутились мысли. Тысячи самых разных вопросов просились наружу. Бабушка. Выходит, она сама так захотела? Доверилась абсолютно чужому человеку и ушла. Ушла счастливой? Тут же возникало азартно-детское, холодящее «под ложечкой», как на американских горках: а можно мне попробовать? И снова калейдоскоп поворачивался, яркая картинка вставала перед глазами: Света, идущая ему навстречу в сопровождении того неприятного человека… И страшная догадка – она… тоже?..

– Игорь Валерьевич, а как вы их возвращаете? – Саша задал первый попавшийся вопрос.

– Ну… Это, в общем, видно… – нехотя начал Поплавский, – да и аппарат мы давно усовершенствовали. Вначале действовали методом тыка: каждому давали по полминуты, по минуте. Потом я заметил, что биополе… ладно, назовем это так, – заметно меняется, пока человек… м-м-м… путешествует. Да зачем вам это?

– Не знаю. – Саша открыл уже было рот, чтобы спросить про Свету, но его опередил Дрягин:

– Все ясно. Больным своим ты помогал от самых добрых чувств, а здесь, – он обвел рукой кабинет Игоря, – делаешь все то же самое, но за денежки, так?

– Так. И считаю, в этом нет ничего противозаконного. Лицензия у Оздоровительного центра есть на все виды медицинских услуг. В конце концов, самый простой массаж сейчас стоит тысяч пятьдесят!

– Да пошел ты на хрен! Поплавский! Хоть бардак здесь устраивай! Мне по фигу! Я буду хулиганов ловить, а твои девочки – эротический массаж делать, разлюли малина! Но ты-то чем занимаешься?! Мало того, что ты людям в душу лезешь, так ты еще всю их дрянь сюда тащишь! Черт побери, если все мои ночные кошмары наружу вывернуть – я первый в петлю полезу!

– Ага, – понимающе встрепенулся Шестаков, – все-таки наркота, угадали?

– Сань, объясни ему по-скорому, а то у меня сейчас «крыша съедет» от этого нобелевского лауреата… – Валера бросил листки с таблицами на стол и тупо уставился в компьютер.

Кое-как с помощью Поплавского Саша пересказал Мише все, что удалось выяснить за последние три-четыре часа. Реакция была достойна популярной программы «Блеф-клуб».

– Не верю! – убежденно заявил Шестаков.

Еще через десять минут споров и объяснений он, кипя энтузиазмом, воскликнул:

– Здорово! Давайте я попробую!

В конце концов Миша полностью проникся общим настроением, сел на стул рядом с Игорем и мрачно спросил:

– Что делать будем?

– А с чего это вы решили, что МЫ с вами будем что-то делать вместе?

– Ладно, – Валера устало махнул рукой, – не форси, Мишаня прав, одних твоих ученых мозгов здесь маловато.

Игорь уже было совсем собирался обидеться на «ученые мозги», когда лейтенант Дрягин, сделав паузу, заговорил снова:

– Ну, хорошо… Научился душу из тела вытаскивать… что, настоящую душу?

В комнатке повисла тяжелая тишина. Саша судорожно сглотнул, забывая про свой грипп. В самом деле – о чем они? Если оказывается, что существует ДУША?! То… это что ж… и ад, и рай… и после смерти еще что-то?!

Очевидно, примерно так же подумали и милиционеры.

– Настоящую душу? – Игорь слабо улыбнулся. – Да, господа-товарищи, это было первое, что пришло в голову и мне. Душа! Подумать только!.. Туринская плащаница… Голгофа… впору все бросать и в монастырь, в келью, в отшельники…

– Римский папа тебя б озолотил, – мрачно пошутил Миша. Судя по выражению его лица, в монахи он уходить не собирался.

– Нет, все не так оказалось. – Мысли у Игоря прыгали, как обезумевшие белки в колесе. – Это… это не душа, конечно же, так, как мы это понимаем… Или как Церковь… Это… ну, по-научному я назвал это ментально-психосоматической субстанцией человека… Нечто вроде памяти… Память ведь теоретически тоже можно считывать с человеческого мозга… если не в этом столетии, то в следующем… и воспроизвести в новом теле… Про это фантасты…

– Ты к делу ближе можешь? – недовольно поднял руку Валера.

– Да чего вы меня одергиваете?! Ладно, ладно, сейчас… Короче, никакого Господа за всеми этими вещами не обнаружилось… Научный факт, ничего более…

– А что ж ты о нем на всех углах-то трубить не стал? – тотчас спросил лейтенант Миша. – Слава-то какая!

Да, трубить не стал. Сперва хотелось убедиться, потому что и сам не верил. Потом, когда убедился… появился Виталий Антонов. Шеф. Босс. Создатель «Фуксии». От него пошли деньги. Богатые клиенты выкладывали за каждый сеанс по… ну, об этом лучше не вспоминать, не травить душу. Душу? Он усмехнулся невольному каламбуру. А Виталий… да, это было странно. Но тогда его слова казались такими убедительными, такими логичными…

«Опубликуйся – и за тобой тотчас же ринутся толпы подражателей и воров. Опубликуйся – и тебя либо упрячут в психушку, либо, что вероятнее, просто уберут. И даже моя „крыша“ тебе тогда не поможет. ФСК свое дело знает… когда хочет. А с тобой она ой как захочет!.. Нет. Сейчас выходить на поверхность нельзя. А чтобы ты не боялся, что опередят тебя, давай я твои лабораторные журналы нотариально заверять стану…»

И ведь заверял, вот что смешно.

– Понятно, – выслушав Игоря, бросил Михаил. – Значит, этот хмырь Антонов тут свой интерес имеет…

– Имеет, – кивнул Игорь.

Он кивал, а перед глазами стояла нейрограмма шефа. Точнее, динамика его нейрограмм. С самого начала она показалась Игорю очень даже подозрительной.

– Имеет, – медленно повторил он.

Лейтенант Дрягин, все еще держа в руке пачку таблиц, подвинулся ближе к компьютеру.

– А на него данные у тебя есть? – В глазах его горел огонь истого сыскаря.

– Есть. Вот, смотрите… – И тут Игоря словно бы прорвало.

Как-то разом он вдруг понял, что перед ним сидят не жаждущие упрятать его за решетку менты, а люди, подставившие свое плечо в самый тяжелый момент, принимающие на себя удар этой страшной и слепой силы, что – Игорь чувствовал – надвигается откуда-то извне. Смутные подозрения превращались в уверенность, и носить в себе эти раскаленные мысли было уже выше его, Игоря, сил.

– Через аппарат у меня прошло много народу. Но троих я бы выделил. Самого Антонова, его коммерческого директора Юрия Кашина… и..

– Жукову Светлану, – вырвалось у Саши. Он не знал, откуда пришла эта уверенность. Может, сказалась не до конца сбитая аспирином температура.

Доктор Игорь вздрогнул и как-то по особенному взглянул на Сашу. Казалось, он намерен повторить известный фокус со сверлением бетона взглядом в полном соответствии с великой проблемой Ауэрса, описанный Стругацкими в их бессмертном романе.

Саша ощутил, что в голове у него слегка помутилось. Впрочем, ненадолго. Налетело – и прошло. А вот у доктора Поплавского на висках обильно проступил пот, и он начал смотреть на Сашу с каким-то непонятным, невольным уважением.

– Да, правильно, – кивнул Игорь. Внучек милейшей Оксаны Сергеевны оказался крепким орешком. Интересно было бы взглянуть на его нейрограмму…

– И в чем же они такие особенные? – спросил Дрягин.

– У Юрия не нейрограммы, а эталонный спектр, по нему часы атомные сверять можно. Знаете, такие, на них госстандарт…

– Знаем, – жестковато оборвал Валера. – Не с дураками говоришь.

– Я только сейчас на это внимание обратил… У всех остальных, кроме Антонова, распределение пиков сильно менялось при прохождении через аппарат… потом приходило в норму… А у Юрия – нет.

– Ну и что, это важно, что ли? Сколько людей – столько и душ, верно? – пожал плечами Шестаков.

– Важно. – Игорь чувствовал, как его охватывает мерзкая предательская дрожь. Он ощущал НЕЧТО… там, за гранью, куда не рисковал уходить даже в самых глубоких медитациях… И это НЕЧТО гневалось. – Очень важно, господа-товарищи… То-то я еще удивлялся… теперь понятно. В тот момент, когда Юрий… э-э-э… уходил в свои миры, аппарат фиксировал мощный выплекс нервной энергии… Ну, как будто яркая вспышка… Яркая вспышка с неизменными параметрами… раз за разом… Словно… словно маяк…