Текст книги "Макс Сагал. Контакт (СИ)"

Автор книги: Ник Никсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Макс отступил на шаг, рыдая и всхлипывая. Увидел под ногами среди бумажных лохмотьев небольшой фрагмент эскиза робота.

– Я выбью дурь из твоей башки.

Отец схватил сына за шиворот и выволок в коридор. Макс кричал и брыкался.

В дальней пустовавшей комнате была небольшая гардеробная – «тещина». Хранили там всякое барахло: лыжи с палками, соленья-варенья, сапоги, зимние шубы.

Туда отец и приволок сына.

Запотевшая от пыли лампочка светила тускло. Раскачивалась. Тень-свет, тень-свет…

– Будет твоей… Нобель-комнатой.

Отец растолкал по краям хлам, освободив место для двух табуреток. На одну усадил Макса, на другую кинул учебник. Затем открыл на середине, отыскал уравнение. Из пиджака достал «лучших друзей ученого» – блокнот и ручку. С трудом вырисовывая буквы, выписал уравнение на пустой лист. Потом вырвал из учебника параграф с доказательством, а на его место вложил лист из блокнота.

– Напишешь доказательство. Еще спасибо скажешь.

Макс тихо плакал и молил про себя, чтобы отец ушел. Оставил его пусть даже в этом вонючем загашнике, только бы ушел.

– Пока не напишешь, не выйдешь.

Только уйди, только уйди, молил Макс про себя.

– Ты все понял?

– Да.

Дверь захлопнулась.

За всю ночь Макс не притронулся к книге, даже не взглянул. Он был уверен, утром все закончится – отец, как всегда, забудет о вчерашнем и все станет как прежде.

Отец действительно пришел утром. Выглядел привычно бодро и свежо.

– Написал?

Макс глянул на учебник, как на бездомную кошку, от которой можно подхватить лишай.

– Пап… – слезы сами полились из глаз Макса. – Прости меня. В туалет хочу.

– Вернусь вечером.

– Пап! Папа!

Дверь закрылась. Макс бросился на нее плашмя всем телом. Принялся колотить кулаками.

– Паа-аап! Мааа-маа! Мамаааа!

По ноге текло теплое.

Макс рыдал, всхлипывал, опять стучался, снова рыдал. От голода свело желудок, губы слипались от жажды.

Они так и не открыли.

На оставшемся клочке эскиза, помимо головы робота, частично сохранилась фамилия, которую Макс, как истинный художник, оставил на своем творении. Первые пять букв «Сегал». У буквы «е» верхняя завитушка получилась слишком большой, отчего она стала напоминать прописную «а». Сагал – отличное имя для робота, подумал Макс. А еще он подумал, что робот не плакал бы и не жалел о порванных книгах, и вообще, у робота нет чувств, ему плевать на правила.

Хорошо бы стать таким, как Сагал. Чтобы делать только то, что хочешь, без оглядки на остальных. Чтобы быть свободным.

Уравнение казалось написанным на ином языке. Пришлось вникать в каждую главу учебника с самого начала, но и этого оказалось недостаточно. Макс искал закономерности, подставлял переменные, вычислял, перечеркивал, подставлял новые переменные, и так по кругу.

По вечерам отец приносил еду, воду и менял воду в ведре. Проверив результаты, уходил до следующего вечера.

Первое посещение нобель-комнаты отняло четверо суток жизни, но дало результат, который не смог бы обеспечить и месяц обучения с лучшим учителем.

Тогда Макс не знал, что нобель-комната станет для него регулярным тренажером разума. Жестоким, полным слез, криков и боли испытанием.

Но эффективным.

* * *

Катера на воздушных подушках, объятые густыми потоками снежной пыли, затормозили у кромки байкальского берега. Два из них, груженые припасами и оборудованием, загудели во всю силу, вытягивая на каменистый берег тяжелые прицепы со снегоходами. Пассажирский катер остался на льду, сторонясь мощных потоков воздуха от вентиляторов своих собратьев.

Дождавшись, пока остальные покинут каюту, Сагал схватил в охапку задремавшего на коленях Дау и выбрался через узкую дверь кабины на корму. Яркое полуденное солнце слепило глаза.

От берега катер отделяли примерно два десятка метров ледяного покрова, скрытого под тонким слоем снега. На нем отпечатались дорожки следов.

Однажды отец взял Сагала на подмосковную дачу, к какому-то высокому чинуше. Пока звенели бокалы с коньяком и велись важные беседы, Сагал с отпрыском чиновника решили прогуляться к озеру неподалеку, чтобы посмотреть лунку для подледной ловли. Зима стояла теплая, лед был тонкий. Не пройдя и несколько метров, Сагал провалился. Он отчетливо помнил ужасающую темноту и невыносимый холод, резавший ножами каждый сантиметр его тела. Если бы не охранник отца, нырнувший следом, Сагал бы утонул.

Воспоминания были столь отчетливы, что, стоя на корме катера, он буквально заново переживал те страшные ощущения из детства. Кожа покрылась пупырышками и зудела.

Треск ломающегося под ногами льда, глухой крик сквозь ледяную воду…

– Выходишь или нет? – позади стоял упитанный водитель катера в меховой шапке набекрень.

– К берегу не мог подъехать?

Водитель непонимающе огляделся.

– А мы где?

– Берег – там, а мы стоим на льду.

– Тут же ж глубина метра два и лед как бетон. Испугался, что ль? – водитель хихикнул.

– У меня аквафобия. Если ступлю на лед, меня схватят судороги, начну громко орать, пена пойдет изо рта. В такие моменты я совершенно не контролирую себя. Однажды я кинулся на незнакомого человека, избил его и чуть не убил, а потом и не вспомнил об этом. Суд меня оправдал. Ты, кстати, быстро бегаешь?

Водитель, сглотнув подступивший к горлу ком, молча вернулся в кабину. Снова взревел двигатель, завертелись на спине катера пропеллеры. Сагал стоял на краю кормы, в точности как капитан Джек Воробей, причаливающий к берегу на «Черной Жемчужине».

– Бетон не тает, умник.

Каменистый берег с частыми проседями наледи сменялся просторной заснеженной равниной. За ней начинался хвойный лес, который поднимался к пологим вершинам сопок.

Место высадки выбрали не случайно. Здесь начинался Байкальский хребет, состоящий из более чем тысячи горных вершин, тянувшихся вдоль берега на триста километров. И это единственное место, помимо редких перевалов, где можно легко пройти от берега в глубь заповедника, к реке Лена.

Влажный нос Дау подергивался, втягивая холодный сухой воздух. Сагал опустил пса на землю и тот с радостью рванул к ближайшему валуну, запрокидывая на ходу лапу.

Группу на берегу встретили двое военных в камуфляже. Чудь поодаль стояла походная армейская палатка и два снегохода.

– Докладывай, лейтенант, – распорядился капитан Погребной бодрым голосом. Семичасовая поездка на катере ничуть не вымотала его.

– Товарищ капитан, вчера на западной границе обнаружили нарушителя. На предупреждение не отреагировал – открыли огонь на поражение. Нарушитель сбежал. Согласно вашему приказу, преследование внутри заповедника прекратили.

– Стрелять где учился?

Лейтенант поперхнулся.

– Виноват, товарищ капитан.

– Уверены, что палили не по охотнику, который пропал?

– Никак нет. Опознали в нем Артёма Смольного. У нас ориентировка есть.

– Так тебе, лейтенант, попался особо опасный преступник. Как же ты упустил его?

– Исправлюсь, товарищ капитан. Разрешите увеличить количество патрулей внутри заповедника и организовать поддержку с воздуха. Мы его перехватим.

– Отставить, лейтенант. Никаких патрулей в заповеднике, посты только на границе. Никто не суется сюда без моего приказа. Перекрыть подъезды по льду и земле. Диспетчерам уже сообщили, чтобы запретили все полеты над территорией, – Погребной задрал голову, глянув на чистое голубое небо. – Не хочу спугнуть их.

Дау, закончив обследование берега, вернулся к Сагалу. Внезапно пес встал в охотничью стойку, зарычал и залился лаем на военных. Сагал попытался схватить его, но Дау отскочил, продолжая изливать собачий мат.

– Угомони его, или я угомоню, – высокий, с оттопыренными ушами военный демонстративно постучал по прикладу автомата. Капитан звал его Артистом – по позывному.

Сагал поймал Дау. Пес завертелся в руках, пытаясь вырваться.

– Тише, Дау. Да успокойся ты.

– И кто разрешил его взять, – фыркнул Артист.

– Дайте его мне, – предложила антрополог.

Сагал вручил ей собаку. Дау переключил внимание на девушку – радостно заскулил, принялся облизывать ей лицо и руки.

– У меня всегда получается с ними ладить, – она смеялась, прячась от его языка.

Тане Зайцевой было лет двадцать пять. Ростом девушка не вышла, как, впрочем, и внешностью. Все в ней было заурядно и неприметно, кроме широкой лучезарной улыбки, перекрывающей недостатки с лихвой.

– Это вы сегодня ночью НЛО видели? – спросила она лейтенанта.

Лейтенант взглядом спросил разрешения у Погребного, можно ли ей ответить. Капитан кивнул.

– Примерно в час пятнадцать ночи. Да.

– Где это было?

– Над теми сопками. Мы приехали на берег около десяти вечера, разложились, уже была метель и сильный снег. Мы бы и не вышли из палатки, если бы не гудение.

– Какое гудение?

Лейтенант поморщился, подбирая слова.

– Будто клаксон локомотива, только в сто раз громче. Даже не знаю, как описать этот звук. Если раз услышать – ни с чем не спутаешь. Мы сразу выбежали из палатки, ну и увидели, как эта штука летела.

Погребной молча смотрел в указанном направлении, мысленно представляя то, о чем говорил лейтенант.

– Какой формы он был? Тарелка или, может быть, треугольник?

– Мы видели только свет. Хрен его знает, какая там форма.

– Как двигался? – спросил Погребной.

– Опускался ли к земле? – добавила Зайцева.

Лейтенант задумался. Потом переглянулся с напарником.

– Кажется, просто висел на месте. Ну или медленно двигался туда-сюда.

– Обследовал территорию значит, – заключила Зайцева. – Хм, они ищут место для посадки. На вершине горы самый безопасный вариант. И сколько времени вы его наблюдали?

– Около пятнадцати минут. Потом свет исчез, звук тоже пропал. Мы дежурили всю ночь по одному, но больше ничего не появилось.

Зайцева отошла в сторону, глядя вдаль. Дау смирно сидел у нее на руках, изредка облизывая собственный нос.

– Где произошло нападение на охотников?

– Пятнадцать километров в глубь материка, на берегу Лены, – ответил лейтенант.

– Почему они пошли на контакт с охотниками, но не пошли с вами? – спросила она сама себя. – Наверное, вы были слишком далеко. Или они решили понаблюдать за вашей реакцией.

– Потому что у лейтенанта есть переносные ЗРК, – ответил Артист. – Боятся подойти к тем, кто отпор даст.

– Не думаю, что пришельцы разбираются в ваших железках, – язвительно сказала антрополог. Артист надул ноздри. – Налицо более простое объяснение. Охотники первыми напали на них, и пришельцы были вынуждены защищаться.

– Пф… Ну и выводы.

– Охотники были на своей земле, а эти здесь чужие, – резко сказал Погребной.

– У переселенцев и аборигенов всегда разное мнение об одних и тех же событиях, – посетовала девушка.

Погребному ее реплика не понравилась. Антрополог быстро поняла, что оплошала, и извинилась кивком.

– Что-то добавишь? – Погребной обернулся к Сагалу.

Теперь на него устремились все любопытные взгляды.

– Один момент.

Сагал подошел вплотную к лейтенанту и молча уставился на него. Через несколько секунд, не выдержав напора, лейтенант отвел глаза в сторону.

– Это что гипноз? – усмехнулся Артист.

– Ты сказал, вчера шел снег.

– Ну да, – протянул лейтенант, ожидая подвоха.

– И во сколько он закончился?

– Часов в шесть утра. А что?

– К чему этот вопрос? Объясни, – вмешался Погребной.

– Расстояние до этих гор пять-шесть километров. До вершины по вектору сложения еще дальше. Если шел снег, значит небо было затянуто плотным слоем облаков. Так?

– Ну допустим.

– Ни лунного света, ни света звезд. Городов и поселков поблизости тоже нет. Засветка отсутствует. Никаких нормальных источников света в тот момент не было. То есть было темно как в Марианской впадине, а значит вы оба не могли видеть очертания горных вершин с такого расстояния.

– Ну мы же знали, что они там есть.

– Закрой глаза.

– Зачем? – лейтенант покосился на капитана.

Погребной с любопытством смотрел на Сагала. Потом кивнул лейтенанту. Тот закрыл глаза.

– А теперь вот так встань, – Сагал повернул его за плечи лицом в сторону гор. – Укажи на вершины.

Лейтенант протянул руку, выставив указательный палец. Сагал придвинулся к нему, так чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами лейтенанта.

– Ниже на десять градусов. Кто хочет, может проверить.

Танька подошла, посмотрела – убедилась.

– Намного ниже.

– Я ж не с закрытыми глазами смотрел, – оправдался лейтенант.

– Тогда, повтори, что ты видел.

– Я же сказал он летел над горами.

– Ты не знаешь, летело это, или двигалось по склону. Ты не видел очертания вершин.

– Что ж еще мог делать НЛО? И светил так.

– Или на склоне стоял человек, держа в руке мощный фонарь, – заключил Сагал.

– Нет. Это было не так.

– А как?

– Как я сказал уже. Это был НЛО и он летел.

Лейтенант оглянулся на капитана, ища поддержки. Не найдя ее, еще больше занервничал.

– Ты интерпретируешь увиденное так, как привычно для твоего мышления. Сказало бы тебе начальство, что здесь видели гигантского краба на летающей колеснице, ты бы сейчас рассказывал, что разглядел над горами клешни.

– Я… не… Что это вообще? Ты кто?

– Максим Сегалетов, ученый, скептик и наш уважаемый гость, – представил его капитан Погребной.

Сагал примкнул к группе накануне вечером, и с тех пор не удосужился ни с кем познакомиться. Он предпочитал не тратить время на людей, которых видит первый и последний раз в жизни.

– Вижу, полковник Громов был прав насчет тебя.

– Надеюсь, он не ошибется и в остальных.

– Эйнштейн, – усмехнувшись, заключил Артист.

Сагал отошел в сторону перевести дух. Его выматывало долгое нахождение среди людей, особенно с таким уровнем интеллекта, как у лейтенанта.

* * *

Можно было подвести первые итоги. Очевидно, что в заповеднике завелся мистификатор. Цель у таких личностей, как правило, проста – привлечь внимание, шокировать и, оставаясь при этом в тени, извлечь максимум прибыли из ситуации. Самое сложное в работе мистификатора – поддерживать мистификацию как можно дольше. Тут он ничем не отличается от обычного фокусника. Последний тщательно разрабатывает антураж, готовит оборудование, ассистентов. Чтобы фокус получился, нужны идеальные условия. Одна оплошность, и зритель заметит кроличьи уши, торчащие из-под плаща.

Зачем мистификатор выбрал столь неудачную местность? Почему решил сделать это зимой? Сагал не сомневался – мистификатор дилетант. Тем легче будет его раскусить.

– Здравствуйте.

На походном стульчике улыбаясь сидел связист Паша. Всю дорогу Сагал чувствовал на себе прилипчивый взгляд этого парня. Худой и длинный как спагеттина, очки квадратные, подростковые прыщи на лице, хотя был он совсем не подросток.

Сагал кивнул ему.

На складном столике, который Паша с трудом выставил прямо на камнях, рядом с обвитым проводами ноутбуком ютилась радиостанция и спутниковая антенна.

– Как вам у нас на Байкале?

– Нормально.

– Это еще тепло, минус десять всего. Бывает и до сорока опускается.

– Ужасно.

Катера завизжали и один за другим, выбрасывая из-под себя струи снега, поплыли в обратном направлении. Подобно змеиным хвостам тянулись за ними полоски голого льда.

– Эй, стоять на месте! – заорал Артист и рванул вдоль берега.

Сагал заметил в той стороне человека с ружьем.

Через несколько минут Артист вернулся с нарушителем. Им оказался местный лесничий. Капитан осмотрел его с ног до головы с нескрываемой неприязнью.

– Я приказал ему у палатки ждать и не шастать, – попытался оправдаться лейтенант.

– Мандарханов Алексей Алексеевич, – громко представился лесничий.

Было совершенно невозможно понять, сколько ему лет. Одет в бушлат, стеганные штаны и валенки. Несмотря на почтенный возраст одежды, выглядела она аккуратной, была подшита и не лоснилась. Винтовке и вовсе лет семьдесят.

– Это, я так понимаю, наш проводник, – разочаровано произнес Погребной.

– Я это, да, проведу куда скажете. На кордоне тридцать лет, здесь все мое родное. Моя хижина отсюда десять верст на север.

– Китаец? – спросил капитан с недоверием.

– Бурят я.

– Бурят, – задумчиво повторил Погребной. Затем обратился к лейтенанту: – Останетесь здесь, разобьете базовый лагерь.

– Так точно.

– Мотор, наши снежки готовы?

– Запряжены по полной, товарищ Капитан, – ответил другой военный, заливая бензин из канистры в бак одного из снегоходов. – Можем двигать через десять минут.

Мотор выбивался из общей массы мужчин в форменной военной маскировке. Молодой, невысокий, крепко сбитый, можно сказать даже полноватый. Но при этом энергии ему было не занимать. Про таких говорят: в любую щель пролезет.

– Сегодня ветер будет, – предупредил Мандарханов. – Сарма – очень сильный. Лучше завтра поехать. Переждать советую. Лагерь за сопку надо ставить.

Погребной с недоверием покосился на лесничего, но ничего не ответил. Все вместе подошли к связисту Паше.

– Паш, ну что у тебя? Есть путь?

– Едем к месту нападения на охотников? – спросила Танька, выглядывая из-за высокого плеча капитана.

– Ты же просила туда в первую очередь.

– О, да. Отлично, – Танька потрепала за ухо задремавшего на руках Дау. – Поедешь прокатиться?

– Этот тут останется, – отрезал Погребной.

– Товарищ капитан, я проложил маршрут по свежим спутниковым снимкам, – Паша показал на экране монитора рубленную линию поверх карты заповедника. – За час-полтора, думаю, управимся.

– Хорошо.

– Это плохой маршрут, на обвалы нарвемся. Лучше по низу идти, вот здесь, – Мандарханов показал на своей потрепанной бумажной карте.

Паша быстро нарисовал маршрут в ноутбуке.

– Лишние четыре километра крюк. Два часа, не меньше.

– Едем по короткому пути, – решил Погребной.

Все засобирались. Сагал молча стоял в стороне и наблюдал. К нему подошла Зайцева, передала Дау из рук в руки.

– Он у вас ручной.

– Притворяется.

– Вы рисковали, взяв его с собой.

– Рискнул бы больше, если бы оставил.

Она улыбнулась.

– Я знаю, кто вы. То есть, хотела сказать, вашего отца знаю. Кто ж не слышал о нем. Великий человек был.

– Чем он лучше вашего отца?

Зайцева замялась. Вопрос поставил ее в тупик.

– Мой отец простой военный, а ваш такой известный человек.

– Так вы не ответили на вопрос.

– Наверное, не так выразилась. Конечно, свой отец всегда родней и любимей. Я имела в виду другое. Неважно. Уже выбрали снегоход?

– Я предпочитаю роль пассажира.

– Тогда ищите водителя.

Сагал указал взглядом на Дау.

– Вы слышали капитана.

– Пропустил мимо ушей.

Она покивала.

– Не думаю, что Дау может управлять снегоходом. Вам нужен кто-то более опытный.

– И вам есть кого предложить?

– В детстве отец каждый год брал меня в тайгу – в поход за ягодами и шишками. Я умею сидеть в седле.

– Тогда приму за честь стать вашим попутчиком.

* * *

Заповедник встретил чужаков стерильной атмосферой зимней спячки. Казалось, кроме земли, камней и снега в этом удаленном от цивилизации мире ответствует всякая жизнь.

Таня Зайцева управляла снегоходом уверенно, будто делала это каждый день. Машина легко проскакивала в узкие щели меж сосен, проносилась через поваленные деревья, скоблила лыжами по земляным проплешинам. Однажды на подъеме по склону девушка вошла в слишком крутой вираж, и снегоход чуть не завалился. Счастливое спасение она сопроводила ковбойским кличем.

– Ты там как? – интересовалась она временами.

Сагал старался сохранять спокойствие – руки мертвой хваткой держат поручни, лицо закрыто шарфом, шапка на глаза, сверху капюшон. Несчастный Дау прятался под курткой. Когда снегоход выделывал очередной цирковой трюк, пес начинал паниковать, ища мордой и когтями выход наружу.

Группа остановилась на спуске с перевала в месте, где между двух обширных скальных наростов образовался пологий ров, по которому планировалось безопасно спуститься к реке. Однако ров перекрывал завал из камней и грунта.

– Антенна, ты куда нас завел? – Артист пнул подвернувшийся камень, и тот покатился вниз, набирая скорость и разваливаясь на куски.

Судорожно выдыхая пар, Паша пролистывал карту на планшете покрасневшими от холода пальцами.

– У меня на спутниковых снимках нет завала. Откуда он взялся, не пойму.

– Справа проедем? – спросил капитан у Мотора.

– По голым камням машины кончим, – отозвался тот. – А дальше склон чересчур крутой, я, может, и проеду, а вот остальные кубарем пойдут.

– Посюдова надо было идти, – Мандарханов показал на бумажной карте. Неприкрытое лицо лесничего и руки без перчаток горели красным, но его это совсем не беспокоило. – Вернемся, обойдем сопку по лесу, там участок хороший, пологий.

Погребной оглянулся на растерянного Пашу и с неохотой сказал:

– Короче, Мотор давай с бурятом первым номером. Пусть указывает дорогу.

– А я бы рискнула, – Зайцева с вызовом оглядела крутой склон.

– Не сомневаюсь, – Сагал почесывал за ухом дрожащего от страха Дау.

До горизонта растянулись протоки реки Лена, обнесенные по берегам густыми лесами и множеством заледеневших болот.

* * *

Снегоходы цепочкой двинулись в обратном направлении, оставляя за собой холодное послеполуденное солнце.

Обогнув сопку, группа выехала к берегу реки и остановились на протоптанной спасателями поляне.

– В лес «бураны» не пройдут, – Мандарханов перекрикивал рев двигателей. – Пешком надо!

– Какие это тебе «бураны», ёпт? – засмеялся Мотор, хлопнув по борту снегохода. – «Хонда». Настоящая, японская.

Лес у замерзшей реки отличался густотой – узкие невысокие елочки теснились плотно друг к другу, обвивая собой взрослые сосны и лиственницы. Из снега торчали многочисленные молнии голых кустарников.

– Паш, сколько до места?

– Километр, сто двадцать на северо-запад, товарищ капитан.

Дау спрыгнул со снегохода и с радостью кувыркнулся на снегу. Вскочил, забегал вокруг, зазывая лаем хозяина.

Погребной сделал широкий жест рукой, обозначив проторенную тропу. Перевесив автомат на правое плечо, первым пошел вперед. Остальные цепочкой двинулись за ним.

Сосны, похожие на фонарные столбы с мохнатыми бело-зелеными шапками, заметно прогибались по дуге в сторону реки, словно их стягивали невидимые канаты. Обычно такой эффект возникает из-за движения подземных пород или таяния вечной мерзлоты во время роста деревьев. Однако, чем дальше группа отдалялась от реки, тем заметнее слабел эффект.

В месте назначения между деревьями была растянута сигнальная лента. Погребной вытащил армейский нож с непропорционально длинным лезвием и собирался перерезать ее. Затем по какой-то причине передумал и убрал нож обратно, предварительно, задержав на нем трепетный взгляд.

Дау зарычал, смотря куда-то в глубь леса.

– Что там увидел, Шерлок?

Погребной подозвал военврача. Брадинкин Арсений Иванович, тучный мужчина с лицом английского аристократа был почти на полголовы выше капитана, при этом, находясь рядом с ним, всеми силами пытался выглядеть мельче.

Вдвоем они прошли от одного края огражденного периметра до другого, отмеряя шаги. У Погребного имелся при себе отчет спасателей с планом местности.

– Охотники возвращались в лагерь по этой тропе. По словам свидетеля, в девятнадцать ноль три они увидели в небе НЛО, – Погребной отсчитал три шага назад, потом два в сторону. – Свидетель стоял здесь. Его друзья – здесь и здесь.

Артист и Мотор встали на незанятые места охотников.

– Судя по положению тела, погибший Костюк стоял правее, – военврач сделал знак Мотору сдвинуться на несколько метров.

– НЛО приземлился между теми двумя соснами.

Деревья напротив были обуглены и согнуты в форме рогатки. Их корни торчали из-под земли. Мелкие елки и кустарники внизу отсутствовали, словно их выкорчевал бульдозер.

– Это ж какая сила должна быть, – воскликнул Мотор.

– Это тебе не движки тарахтелок перебирать, здесь космическая техника, – объяснил Артист.

Зайцева неторопливо прошлась по голой площадке под соснами. Взяла образцы земли и кусочек коры.

– Будь осторожна, – посоветовал Паша.

– Свидетель описывает произошедшее так: «Из корабля вышли существа, похожие на людей, высокие и очень худые. Я не видел лиц, потому что за их спинами светили мощные прожекторы корабля. Свет обволакивал их словно молоко. Они не двигались и просто смотрели на нас, а мы были будто скованны их чарами. Я думал про себя, что надо бежать, но тело не слушалось. В голове я слышал голос, говоривший, что мне надо остаться. Наверное, это они вложили в нас эту мысль. Они так говорили с нами – мыслями. Не знаю, сколько времени это продолжалось, но помню, что я почему-то взглянул на часы, они показывали одиннадцать. То есть прошло четыре часа, а казалось, всего несколько минут.

Капитан сделал паузу, готовясь к следующему абзацу.

– «Серёга не выдержал всего этого, он всегда был вспыльчивым. Закричал им, чтобы убирались туда, откуда прилетели. В ответ эти гуманоиды спустили на нас своего зверя. Я его не видел, слышал только рычание. До сих пор не могу забыть. Серёга выстрелил, а потом упал. Существо разорвало его на части. Я понял, что сейчас тоже умру. Чувствительность ко мне вернулась. Я побежал. Не знаю куда, но бежал, пока не упал без сил».

Погребной свернул папку с отчетом и убрал в сумку. Все молча переваривали услышанное. Кто-то настороженно оглядывался по сторонам, другие напряженно прислушивались.

Сагал, облокотившись на дерево, расслабленно наблюдал за классической реакцией толпы на банальную страшилку.

– Вот твари, – Артист сжал приклад автомата.

– Ладно, восстановим картину. Тело нашли здесь, – Погребной указал на Мотора.

– Мне что, лечь? – растерялся тот.

– И умереть, – добавил Артист, усмехнувшись.

– Стой просто. Я – свидетель, меня нашли на берегу озера в пятнадцати километрах, значит я побежал в ту сторону. Артист, тебе путь перегородило существо, сзади кустарники, снег на ветках нетронутый. Нет времени соображать, через секунду оно тебя убьет. Думай, куда ты побежал?

Артист указал взглядом на единственный доступный маршрут – в сторону покосившихся елей.

– Прямо к ним в руки, – заключил Погребной.

Набирающий силу ветер покачивал размашистые ветки голых лиственниц.

– Док, по заключению что у тебя?

– Жертве нанесен один мощный удар сверху вниз с высоты трех метров. Сила удара составила четырнадцать тысяч ньютонов, то есть около полутора тонн. Это существо было… – Брадинкин прервался, подбирая слова. – Большим и очень сильным. У него трехпалая лапа с длинными когтями. Они-то и вспороли тело, раздробив грудную клетку. Шансов выжить у бедняги не было.

– Нашла! Нашла! – заорала Зайцева.

Девушка бежала к капитану с неким блестящим предметом в руке.

– Зарылось в землю, но я нашла!

– Что это такое?

– Доказательство. Они пришли с миром!

* * *

Шум воды вывел Сагала на берег реки. В этом месте река не замерзала благодаря узкому устью.

– Ты знаешь, что делать, – сказал Сагал Дау. Пес убежал.

Вода бурлящим потоком неслась по острым порогам, на берег прибивалась пена. Сагал подобрал увесистый камень и бросил. Неожиданно тот отскочил от поверхности воды, как от батута, и, резко свернув и ускорившись, улетел на другой берег. Послышался глухой треск.

Скорее всего, камень налетел на порог в воде, подумал Сагал.

В десяти метрах от кромки берега стоял Мандарханов. На лесничем не было лица. Сагал мог бы из вежливости поинтересоваться, в чем дело, но его отвлек лай Дау. Пес звал хозяина к неприметному со стороны сугробу.

– Надеюсь, ты прав, а то я уже стал в тебе сомневаться.

Сагал опустил руку в снег и вытащил длинную жердь со следами крови на остром конце.

– Молодец, мальчик.

Дау радостно закрутился вокруг, принимая заслуженную похвалу.

Пазл складывался именно так, как Сагал предполагал с самого начала.

Слишком легко.

* * *

Нацепив очки на кончик носа, Брадинкин осмотрел найденный предмет. Оплавленный по краям металлический цилиндр с закрытым дном и полупрозрачными стенками.

– Действительно, Татьяна, похоже на пробирку для образцов. Только странная какая-то.

– Да гильза это артиллерийская. Двадцатка, – сказал Артист.

– Думаешь, не знаю, как выглядят гильзы? – Танька занервничала. – Смотри, металл какой тонкий и мягкий. Разве бывает такая гильза?

Артист фыркнул и отвернулся.

– Запах кислый, наверное, тут был образец местных грунтов. Всё логично, почва здесь с высоким pH. Товарищ капитан, они случайно обронили пробирку, когда улетали. Взгляните.

Погребной повертел находку в руке и вернул обратно Таньке. Его не впечатлило.

– Дай, я гляну. – Мотор тоже осмотрел. – Интересный сплав. Не знаю, что это, но точно не гильза.

– Говорю, они исследователи. Ученые.

– Ага, ученые, у которых ручной зверек людей на части разрывает, – съязвил Артист.

– Ты не знаешь, как тут все было на самом деле.

– Что тут знать, все и так понятно. Эти твари атаковали людей!

– Разрешите вас всех отвлечь, – вмешался Сагал.

Все оглянулись на него.

– Я подслушал ваш разговор об инопланетном чудище. Занятная ахинея. Хотите, расскажу, как все было на самом деле?

Повисло молчание.

– Ну удиви, Эйнштейн.

– Капитан, какие сигареты ты куришь?

– «Кэмел».

– А остальные?

– Не курю, – отозвался Мотор.

Брадинкин, Паша и Танька повертели головами.

– При чем здесь сигареты? – возмутился Артист.

– Ответь, – скомандовал ему Погребной.

– «Ява». И что дальше, Эйнштейн? Цвет трусов спросишь?

Сагал продемонстрировал бычок.

– «Лаки Страйк». Выбор человека, ценящего качество и статус. И таких окурков у той ели штук тридцать воткнуто в снег.

– И что это значит? – спросил капитан.

– Значит охотники не случайно проходили тут мимо, как рассказал ваш свидетель. Они задержались тут надолго и целенаправленно выжидали.

– Мало ли кто бычки оставил. Тут спасатели целый день шастали, – вставил Артист.

– И кто из них мог позволить себе пачку сигарет за сто долларов?

– Охотники же были чиновниками из мэрии, не так ли? – спросила Танька.

– Все равно это ничего не доказывает, – сказал Артист.

– Капитан, проверь в отчете, что нашли при выжившем охотнике.

Просьба прозвучала как приказ и на короткий промежуток времени все замерли в ожидании реакции капитана.

Погребной посмотрел бумаги под всеобщее молчание.

– Две запечатанные пачки «Лаки Страйк», – он поднял взгляд и вздохнул. – Не выкурил, потому что спичек не было, – захлопнув отчет, капитан посмотрел на напыщенного наглеца. – Возможно, у них привал тут был, что это меняет?

– Не привал. Они охотились, и совсем не на косуль. Кто скажет, что это такое? – Сагал указал на жердь.

– Копье для ловли рыбы? – предположил Мотор.

– Не тяни, Эйнштейн.

– Не знаете. Давайте спросим у того, кто точно знает. Алексей Алексеич, – обратился Сагал к Мандарханову, стоявшему в стороне от всех, за периметром. – Что же это у меня в руках?

– Медвежья жердь.

– А теперь разъясни, какое у нее предназначение.

– Охота на берлоге.

Сагал подошел к невзрачному заснеженному холму и воткнул в него жердь. Та легко вошла на половину длинны.

– Боже, там что медведь?! – воскликнула Зайцева.

– Был. Мирно спал, никого не трогал. А наши доблестные охотники на косуль решили сыграть с ним в старую дворянскую забаву. Один берет жердь и тычет ей спящего медведя. Удача, если получится выбить глаз, тогда животному будет трудней ориентироваться. Два других охотника занимают позиции за берлогой и перед ней. Когда медведь просыпается и разъяренный выскакивает из берлоги, его расстреливают с двух сторон.