Текст книги "Связь с койотом (ЛП)"

Автор книги: Ник Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

   Я видел, как он замедлися на пограничном посту.

  Судя по всему, Коста был постоянным посетителем, потому что мексиканские таможенники пропустили его, слегка махнув рукой.

   Для меня это было не то же самое.

   «Добрый вечер, сэр», – сказал мне молодой человек в форме, когда я опустил окно. Как долго вы планируете оставаться в Мексике?

   – Очень мало, – ответил я. Я просто собираюсь увидеться с друзьями. Я буду дома сегодня вечером.

   – Очень хорошо. – Удачи, – сказал он, махая мне рукой.

   Без лишних формальностей я оказался в Мексике.

   Коста ехал впереди меня на несколько сотен ярдов.

   Затем он продолжал ехать прямо по главной дороге. Сразу после моста неизбежные сувенирные лавки раскинулись по обе стороны дороги. Чуть позже на смену им пришли бары и кабаре. Над дверями гигантские неоновые вывески восхваляли качество девушек и количество их прелестей. Наконец Коста отвел меня в район Матаморос, в основном состоящий из баров и ресторанов.

   Я увидел большой знак с надписью «Въезд на дорогу». Ресторан занимал центр парковки приличного размера. Напротив парковки находился мотель сети «Холидей Инн».

   Было немного позже полудня, и парковка была почти заполнена. Ресторан явно был ценен. Само здание было важным. Это было внушительное кирпичное здание с длинными эркерами с трех сторон.

   Коста нашел место справа от парковки. Я припарковал свой «Мустанг» довольно близко и смотрел, как он идет к входу в ресторан.

   Дождь перестал, и я прекрасно его видел. Он был явно чуть меньше пяти футов ростом. Довольно пухлый, он щеголял великолепной косой и был одет в восхитительную рубашку с большими синими цветами, желтые брюки и бежевые ботильоны. Учитывая его одежду, мне было бы несложно заметить его.

   Я подождал пять минут и вошел в ресторан. Как я и ожидал, там было многолюдно, и я был приятно удивлен элегантной простотой помещения. Я думал, что найду типичный ресторан со столами, накрытыми красной клеенкой, и, возможно, даже с мексиканской группой, громко играющей в углу. Нисколько. Комната была со вкусом обставлена, со столиками с белыми хлопковыми скатертями, между которыми кружились стильные официанты в белых куртках. Большинство людей за столом наслаждались морепродуктами.

   Ожидая, пока дворецкий приведет меня к столику, я заметил Косту. Он сидел в конце комнаты с тремя мужчинами и женщиной.

   Поскольку я был один, дворецкий посадил меня за маленький столик на двоих, недалеко от двери ванной. Я выбрал стул, который позволил мне лучше наблюдать за Костой.

   Я большой любитель морепродуктов, и мне понравилось просто читать меню. В меню были омары, крабы, камбала и креветки, которые подавались караваном из сторон.

   Официант, который пришел принять мой заказ, сказал мне, что блюдо из креветок – фирменное блюдо дома. Я оглянулся и увидел, что большинству людей нравятся большие креветки, которые были не только аппетитными, но и подавались в изобилии. Так что я заказал немного вместе с бутылкой белого вина.

   Физически товарищи Косты мало чем отличались от других клиентов. Все они были с каштановыми волосами и кожей. На одном из них была белая рубашка без галстука, на двух других были спортивные рубашки с открытым воротом, одна желтая, другая зеленая. Девушка стояла ко мне спиной. Длинные черные волосы покрывали ее плечи. На ней был белый лиф и темно-синие брюки. На шее у нее был бирюзовый шарф. Учитывая размер ее плеч и рук, я решил, что она должна быть довольно высокой, и подозревал, что ей нужно соблюдать диету, чтобы сохранить фигуру.

   Я наблюдал за ними, когда они делали свой выбор. Коста ничего не заказывал. Он, вероятно, пообедал, пока я стоял на страже возле его дома.

   Моя креветка прибыла быстро. Я был полностью удовлетворен. Они были изысканными, а вино вполне достойным.

   Косте подали пиво. Остальные пили воду. Мне показалось, что они вовлечены в серьезную дискуссию. Коста говорил больше всего.

   Меня интересовал вопрос, действительно ли это были мои террористы. Я был слишком далеко, чтобы слышать их слова и ясно различать их черты. Может быть, они были просто хорошими друзьями Косты… Конечно, они пили воду, но все же было мало света, чтобы поставить на них арабский ярлык. Как я могу узнать больше?

   Я наблюдал за ними, не забывая о своей превосходной еде, когда меня осенило. В левой руке они держали вилки вверх дном, а правой проталкивали еду на вилку с помощью ножей. Эти люди не были ни мексиканцами, ни американцами. Они были откуда-то из Европы или из арабской страны.

   Коста продолжал оживлять беседу, в нервно допивая пиво. Я чувствовал, что дискуссия принимает более легкий оборот. Они начали смеяться и повышать голос. За исключением девушки, похоже, они были в восторге.

   Она почти ничего не сказала. В какой-то момент я увидел, как с ней разговаривает Коста. Я не знал, что он ей говорил, но, видимо, это было не по доброте. Она встала с бешеным видом, бросила салфетку на стол и повернулась на каблуках. Она подошла ко мне, ее глаза все еще светились гневом. Ее соседи по столу разразились смехом, когда она подошла к двери ванной.

   Когда она проходила мимо меня, я притворился, будто сосредоточился на своем бокале вина. Несмотря на свой дурной характер, она заметила меня, сидящего в одиночестве за моим столиком. Было ли это результатом моего воображения или моего тщеславия? Но у меня было отчетливое впечатление, что его взгляд задержался слишком долго, когда он встретился с моим. Затем она толкнула дверь ванной и исчезла.

   Его широкие плечи не солгали мне. Девушка была далеко не крошечной. Она была крепкой и высокой, с маленькой грудью, которая едва выступала из-под белого лифа. Плоский живот и внешне очень твердые, хорошо очерченные ягодицы. Она была похожа на спортсменку, и, учитывая все обстоятельства, недостатка в силе у нее не было. Она была очень похожа на некоторых из тех девушек, которых я встречал на улицах Бейрута, Дамаска или Танжера. Она определенно была арабкой.

   Прошло добрых двадцать минут, прежде чем она вышла из туалета. Я закончил есть и начал задаваться вопросом, планирует ли она провести там остаток дня. Пустые пивные бутылки продолжали аккуратно выстраиваться перед Костой. Его смех, все менее и менее сдержанный, начинал заставлять посетителей поворачивать головы в его сторону. Трое его товарищей пытались его успокоить. Мне показалось, что они немного занервничали.

   Когда девушка появилась снова, ее взгляд снова упал на меня. Она больше не выглядела рассерженной, и я улыбнулся ей достаточно скромно, чтобы выглядело прилично.

   Вместо того чтобы вернуться к своему столику, она направилась прямо к выходу. Она прошла мимо Косты, даже не взглянув на него, что вызвало у нее громовой, жирный смех и все более напряженное поведение у остальных троих.

   Я оставил пятидолларовую купюру на столе и встал с ясным взглядом, чтобы пойти оплатить счет в кассе. При этом я продолжал смотреть на девушку через большое окно. Я видел, как она повернула за угол здания и вошла в мотель по соседству.

   Я довольно много охотился на дичь с тех пор, как был на службе у АХ, но никогда еще охота не была такой заманчивой.

   Девятая глава.

   Гроза прошла, и когда я вышел, солнечные лучи брызнули на асфальт на стоянке. Из-под земли поднимались листы пара, было так жарко. У нас было неприятное ощущение, что мы идем в связках влажной хлопчатобумажной ткани. Переход к кондиционированию в столовой еще больше усилил контраст.

   Я пошел по стопам девушки в вестибюль мотеля. С парикмахерской, салоном красоты, сувенирным магазином и газетным киоском он больше походил на торговый пассаж, чем на вестибюль отеля, и определенно был более загружен, чем мой в Браунсвилле.

   Моя девушка проходила у газетного киоска, перелистывала американские журналы, как будто до смерти скучала. Я подошел и сделал вид, что интересуюсь журналом. Она бросила на меня быстрый взгляд. Я ухватился за шанс и поговорил с ней.

   – Ты читаешь по-английски? Я спросил её по-испански.

   – Да, я читаю и говорю на нескольких языках, – ответила она.

   У меня сложилось впечатление, что она довольно хорошо знает испанский

  чтобы вести беседу.

   – Действительно, – продолжил я, – ваш акцент говорит о том, что испанский – не ваш родной язык.

   – Почему ты говоришь, что я не мексиканка?

   – В вашем испанском есть легкий французский акцент.

   – Действительно ? – сказала она по-французски. И когда я говорю по-французски, вы находите во мне испанский акцент?

   – Нет, говорю я ей по-итальянски. Вы говорите по-французски с итальянским акцентом.

   И я подарил ему одну из самых ангельских улыбок, которые я когда-либо знал. Она ответила на мою улыбку и продолжила по-английски:

   – А какой, по-вашему, мой родной язык?

   – Почему ты говоришь со мной по-английски? – спросил я вместо того, чтобы ответить на его вопрос.

   – Потому что я заметил тень американского акцента на всех языках, на которых вы говорите. Как ты думаешь, какой у меня родной язык?

   Я прекрасно говорю на любом языке с нужным мне акцентом. Поэтому меня не удивило, что она узнала о моей национальности.

   – Давай, – ответил я, – дай угадаю ... Я бы сказал, твой родной язык – арабский.

   На этот раз она мне показалась не удивленной, а откровенно ошеломленной.

   – Как ты вообще такое мог узнать?

   – По-детски, – ответил я. Этикетка на вашем шарфе гласит: «Сделано в Ливии». Ни в коем случае не мексиканская модель.

   Она смеялась вместе со мной, но я видел, что она недовольна. Было ли это потому, что я видел этикетку, или потому, что я ответил на арабском языке, да еще на ливийском диалекте. Трудно сказать…

   – Вы очень наблюдательны, – сказала она на том же языке.

   Я воздержался от объяснения ему, что моя работа как раз в том, чтобы хорошо наблюдать. В противном случае прошло бы много времени с тех пор, как АХ послал цветы к моей могиле. И я перенес свои наблюдательные навыки на спортивную анатомию девушки, которая, казалось, успокоила ее.

   – Да, – продолжила она. Я ливийка. Я приехал в Мексику, чтобы учиться в Технологическом институте Монтеррея.

   – Так вы в отпуске в Матаморосе?

   – Да, с друзьями. Здесь прекрасные пляжи.

   – В Порт-Изабель тоже есть красивый пляж, – говорю я ей.

   – У нас нет визы для въезда в вашу страну, – ответила она. Мы были на побережье . Это всего в пятидесяти километрах. Пляж там очень красивый.

   Эта девушка очаровала меня. Несмотря на свой размер, она была чрезвычайно привлекательна. К тому же она была замечательной лгуньей. Потому что, поверьте мне, будучи лицензированным лжецом, я умею узнавать своих собратьев с расстояния в сотню ярдов. Это заставило меня поверить, что она была частью террористической группы, которую я искал.

   Я предложил. – Поскольку у нас под рукой нет пляжа, пойдем ли мы в бар, чтобы продолжить свои сравнительные лингвистические эксперименты?

   – Хорошо, – смеясь, согласилась она. Я верю, что мы обеспечим первоклассное шоу для других клиентов. Они будут интересоваться, из какой мы страны. Или интересно, не выпили ли они слишком много напитков ...

   Я взял ее за руку и подвел к тихому столику в углу комнаты. Когда нас обслужили, я сказал ей:

   – Кстати, если вам интересно, меня зовут Ник Картер.

   – Я Самира Хури. Ник Картер ... Без сомнения, вы настоящий американец. Вы здесь в отпуске?

   – Да и нет, – ответил я. Иногда я работаю в вашингтонском информационном агентстве Amalgamated Press and Wire Service. Я более или менее выполняю миссию. Но допустим, что пока что больше меньше, чем больше.

   Она смеется. Для нее то, что было шуткой, было в моих глазах строжайшей реальностью. Пока что моя миссия не продвинулась. Но я догадывался, что скоро буду очень занят.

   – Строго говоря, ты не выглядишь увлеченным своей работой, – заметила она, внезапно сделавшись очень серьезной.

   «Не совсем», – ответил я, гадая, к чему она это ведет. Моя работа не хуже любой другой. Даже лучше, чем многие другие. Я честно зарабатываю на жизнь, но дело не в этом. Что мне нравится в моей работе, так это то, что она дает мне возможность путешествовать, встречаться с людьми. Мне очень нравится переезжать.

   – Ты выглядишь распутным.

   Я позволил ей так думать. Теперь я начинал понимать, что будет дальше. Самира еще не была одной из тех активистов, которые не могли встретить кого-то, не пытаясь

  обратить его в свое «благородное и правое дело», даже когда это совершенно бесполезно. Если так, то я был вполне готов позволить обратить себя. Само собой разумеется это не так просто. Вы не должны вызывать подозрений у этой девушки, которая явно родилась не вчера.

   Я решил проверить свои догадки и выдал ей в качестве приманки:

   – Не могу стоять на месте, да, вы, должно быть, правы ... Честно говоря, у меня такое впечатление, что моя жизнь – это вечный поиск.

   – Поиск чего?

   – Это именно то, что я хотел бы знать.

   Большие карие глаза Самиры долго смотрели на меня. У меня было мимолетное впечатление, что она собиралась что-то сказать, но она передумала и просто удивленно улыбнулась мне.

   Теперь это должно было быть зарезервировано для нее. Она почувствовала открытость, которую я ей даю, и сочла, что лучше не действовать слишком сильно или слишком быстро. Я не особо удивился. Я не ожидал, что наткнусь на быстрое действие.

   – У вас есть номер в этом мотеле? – спросила она, чтобы нарушить тишину.

   – Нет, – ответил я, угрюмо качая головой. Я остаюсь в Браунсвилле. Но нам там до смерти скучно. Я как раз собирался привезти сюда свой багаж. Это намного живее.

   – Верно, – согласилась Самира. По дороге есть казино. Мы танцуем там каждую ночь.

   – А как насчет приглашения?

   – Хорошо. Вы нашли время.

   – Великолепно ! – воскликнул я. Я забронирую номер здесь. Затем я заберу свои чемоданы в Браунсвилле и, если вы не против, встречусь с вами где-нибудь через час. У вас есть идея места встречи?

   Она ответила, улыбаясь. – Почему не у бассейна? Я люблю плавать.

   – Я вернусь через час. Может быть, даже раньше, если меня не остановят за превышение скорости.

   Она проводила меня до стойки регистрации, затем до парковки. Когда я уходил, она помахала мне рукой, затем я увидел, как она повернулась и вошла в мотель.

   Я очень легко мог вернуться через час. Мне все еще нужно было разобраться с двумя вещами. Сначала я пошел в агентство по аренде автомобилей в Браунсвилле. Не было никаких проблем. Меня просто заставили подписать бланк расширенного страхового полиса в Мексике. Сотрудник сказал мне, что меня застрахуют на две недели, и это было прекрасно.

   Второе, что нужно было сделать, было более важным.

   Я вошел в телефонную будку, чтобы позвонить Хоуку. Как обычно, он ответил на первом звонке.

   – Да, Ястреб, я слушаю!

   – Здравствуйте. Это N3. Как дела?

   Каменным голосом он нетерпеливо ответил:

   – Я ошеломлен ... чтобы измениться. А ты?

   «Я установил контакт с теми, кого это касается», – ответил я.

   «Мне показалось, что я достаточно ясен», – сказал Хоук после минуты молчания. Ваши заказы – это не просто «наладить контакт».

   – Я хорошо об этом знаю, сэр. Но я думаю, что выращу зайца толще, чем мы думали. Я все еще хотел бы какое-то время пойти по следу.

   Хоук снова замолчал. Мне показалось, что я видел, как он думает, как черт дергает одну из своих печально известных сигар.

   «Я всегда доверял твоему мнению, N3», – сказал он наконец. Даю вам зеленый свет. Одно просто: не упускайте из виду первоначальную цель вашей миссии! И будь осторожен, Ник! – добавил он, сделав еще одну короткую паузу.

   «Я не пропущу этого, сэр», – заверил я.

   Раздался легкий щелчок, а затем я услышал гудок. Хоук повесил трубку.

   Когда я пересекал Международный мост обратно в Матаморес, мои мысли вернулись к Самире. Мне не терпелось сравнить себя с ней в бассейне. Потому что у меня не было сомнений в ее физических возможностях и навыках плавания.

   Приехав в мотель, я переоделся. Моя комната выходила на бассейн, и, глядя в окно, я увидел Самиру. Она стояла на большой доске для прыжков в воду. Совершенно уравновешенная, она собиралась ответить на звонок. На ней были восхитительные двухкомпонентные изделия телесно-розового цвета с высеченным в виде конфетти верхом, который контрастировал с ее патинированным телом, как античная бронза. С моей точки зрения это выглядело так, как будто она сняла купальник после длительного принятия солнечных ванн.

   Я видел, как его мускулистое тело расслабилось, развернулось и вошло в воду после безупречного прыжка, а затем всплыло в голубой воде и пересекло бассейн

  с легкостью морской свиньи. Тогда меня дернуло за спину, я не мог не задаться вопросом, была ли она такой же проворной и точной в постели, как в бассейне.

   Я пошел к ней присоединиться. Уходя от верных друзей, как каждый раз, когда надеваю купальник.

   Я нырнул с края бассейна, чтобы выбраться рядом с Самирой. Она улыбается мне, явно рада видеть меня снова.

   «Тебе потребовалось ровно пятьдесят две минуты», – сказала она мне.

   – Это неправда, – возразил я, – пятьдесят одну.

   Она засмеялась, погрузила голову в воду и, как угорь, покатилась по всей длине бассейна. Я делал все, что в моих силах, чтобы догнать ее, но с самого начала я дал ей слишком много преимущества. Дойдя до другого конца, она просто вышла из воды и села на большое банное полотенце. Я присоединился к ней, и мы позволили себе высохнуть на солнышке.

   – Это то, что я называю наслаждением жизнью, – говорю я.

   – Верно, – согласилась Самира. Если бы жизнь всегда была такой, планета была бы раем.

   – Не говори мне, что ты недовольна! – сказал я, играя роль измученного корреспондента.

   «Невозможно жить счастливо, если вы посмотрите на несправедливость, царящую в мире», – холодно ответила она.

   – Конечно, – признался я с улыбкой, но стараюсь не особо думать об этом. Мы ничего не можем с этим поделать. Так что вы можете также попытаться хорошо провести время.

   «Вы прекрасный молодой человек, Ник, – серьезно ответила она, – я ценю вашу компанию. Только вы, как все американцы, закрываете глаза на страдания и угнетение, раздирающие другие части мира.

   – Мы не страдаем от последствий.

   – Вас могут ждать сюрпризы и болезненные пробуждения. Возьмем, к примеру, тот регион мира, где я родилась. Вы когда-нибудь думали о палестинцах, которые были изгнаны из своей страны и у которых больше нет земли для жизни?

   – Мне кажется, с вами все не так уж плохо.

   – Сейчас это правда. Но, к счастью, Ливия нашла человека вроде полковника Каддафи, который организовал широкое народное движение и освободил его от угнетения, на мой взгляд, худшего, чем смерть.

   – Неужели все было так плохо?

   – Да. «А то, что происходит в других частях Ближнего Востока, еще хуже», – ответила она с холодной убежденностью.

   Все началось намного сложнее, чем я думал. Конечно, она могла проверять меня, и я решил покорно не отпускать ее.

   – Я знаю хотя бы одно: для меня все нормально, спасибо. Я получил небольшое наследство и намерен наслаждаться им, пока могу. Ведь мы не несем ответственности за чужие проблемы. Давай, забудем о них и насладимся хорошими временами в жизни! Кроме того, я собираюсь выпить чего-нибудь прохладного, и мы тихо погреемся, прежде чем пойдем танцевать.

   Она улыбается.

   – Хорошо, – сказала она. Иногда я слишком много говорю.

   Казалось, она готова забыть то, что мы сказали, и хорошо провести время.

   Когда я пошел выпить, я попытался подвести итоги. Я пришел к выводу, что девушка была очень сильной, и мне нужно было с ней расслабиться.

   Я положил напитки в свой счет и пошел к ней к бассейну, когда заметил Косту и троих мужчин в ресторане. Они окружили Самиру. Среди них мексиканский полицейский ...

   Десятая глава.

   Конечно, я не забыл Коста, но не ожидал, что он появится снова так скоро. Наконец, он был там, и нам придется с этим справиться.

   Когда я подошел, я увидел, что Самира встала. В глазах у нее горели угли, и она говорила с офицером прерывистым голосом. Остальные просто смотрели, ничего не говоря. Но легкая радостная улыбка на их лицах выдавала их удовлетворение.

   Самира первой заметила меня. Она бросила на меня предупреждающий взгляд, который перехватил Коста. Он повернулся ко мне, сказал несколько слов полицейскому и махнул рукой. Я в свою очередь обернулся и увидел негодяя, закрывающего мое поле зрения. Он тоже был в форме и, казалось, возвращался из моей комнаты. Я сделал единственное, что мне оставалось сделать: подойти к ним, изумленно улыбаясь.

   Форма полицейского была настолько мятой, что казалось, что он, должно быть, спал в ней несколько месяцев. Он напомнил мне злого плохого полицейского, которого вы часто видели в рекламном ролике.

   Он спросил меня. – Мистер Ник Картер?

   – Не отвечай, – прошипела Самира.

   Коста впился в нее взглядом. У меня не было выбора, я ответил:

   – Это я.

   – Вы владелец «Мустанга», который припаркован перед номером 114? он продолжил.

   – Нет.

   – Нет ? спросил коп.

   Он нахмурился и выглядел совершенно потерянным. Коста наклонился к нему.

   – Он ее арендовал, дурак! – прошептал он ему на ухо.

   Взгляд копа загорелся.

   – Ах, вы её сняли! (Не глупо, идея аренды, должно быть, сказал он себе, потому что это мало удивило.) Но взятые напрокат наркотики, которые мы нашли внутри, принадлежат вам, я думаю?

   Вот и все. Коста принял меры, чтобы избавиться от меня. Я почувствовал, как холодный ствол оружия прижался к моей голой спине. Другой коп предпочел подстраховаться.

   Я спросил. – Я арестован?

   – Ага, – сказал тупой. Ты и юная леди.

   Коста улыбался от уха до уха.

   – А как насчет представиться? – снова спросил я.

   Коп ухмыльнулся. Ему не нужно было заставлять себя. Он прошипел между своими желтыми зубами:

   – Какое представление? Нам нечего вам показать!

   Я чувствовал себя как в старом фильме о Богарте.

   – Могу я хоть немного одеться?

   Коп взглянул на Косту, который согласно кивнул. Его коллега, лица которого я еще не видел, проводил меня в мою комнату.

   Войдя в комнату, я взглянул на этого мужчину. На нем был кепи с козырьком, который был слишком длинным, на добрых шесть дюймов. Даже в тени от его лица пахло пороком. Он не сжимал зубы. Я ненавижу анонимность, и, поскольку он не имел приличия представиться, я решил окрестить эту сифилитическую щель: Карне.

   Я надел рубашку и штаны. Под их козырьком глаза Ла Карна не отрывались от меня. Надев туфли, я слегка повернулся в сторону. Это было рискованно, но мне удалось засунуть Хьюго в правый носок. Ла Карне ничего не видел. Если он скажет, что я оделся в его присутствии, меня могли бы не обыскать, когда я приеду в полицию. Когда я закончил, я вернулся к бассейну, следуя за Карне. Остальные все еще были там. Самира надела халат, это единственное изменение, которое я заметил. Коста и полицейский слегка отступили. Краем глаза я увидел пачку счетов и ключи от моей комнаты, которые копы взяли для перехода к другому владельцу. Это печальный факт, но в каждой стране есть полицейские, которых можно покупать, как куски мыла. Эти парни, как Карне и его босс, заботятся только о себе и используют юридические книги только для того, чтобы подпереть ножки шаткого стола в своем полицейском участке. Меня больше не удивлял веселый вид Косты. Если бы он заплатил за это, чтобы закрыть нас, у нас, Самиры и меня, действительно было плохое начало знакомства.

   Вскоре последовательность событий подтвердила, что мы действительно в ужасном положении. Ла Карн затолкал нас в полицейскую машину, а другой полицейский сел за руль. Я сразу заметил, что мы едем за город.

   Я спросил. – Что происходит ? Разве вы не везете нас в тюрьму?

   Не переставая держать меня в страхе, Карн на этот раз открыла то, что должно было служить ей ртом.

   «Да, сеньор», – объяснил он мне уродливым дребезжащим голосом. Но не в любой тюрьме. У нас есть специальная тюрьма для таких людей, как вы и ваша подруга.

   Самире даже не разрешили одеться, и, несмотря на хорошую погоду, она начала дрожать под купальным халатом.

   Я понял, что на нее так подействовал не холод, а слова и тон Ла Карна. Я тоже задрожал, задаваясь вопросом, что это за особенная тюрьма. Я собразил, что эта «тюрьма» предназначена для использования Карне и его коллегой, и что «заключенные», которых они туда привели, не должны выходить живыми.

   После двадцати минут езды мы выехали из города и оказались в бесплодной и пустынной сельской местности. День начинал заканчиваться, но путешествие длилось недолго. Вскоре мы остановились у входа в большое полуразрушенное здание из сырца.

  Ла Карн подвел меня, воткнув пистолет мне в ребра, в то время как его приятель ухаживал за Самирой.

   – Вот это тюрьма! Ла Карн прокомментировал, что никто никогда отсюда не сбегал.

   Два ублюдка в форме жестоко толкнули нас в темный коридор, ведущий во внутренний двор. Между двумя стенами двор из стороны в сторону пересекала большая балка в десяток метров. К нему были привязаны две веревки. Самира, хранившая молчание всю дорогу, закричала.

   Она понимала так же хорошо, как и я, для чего собирались использовать эти веревки и почему они не позволили ей одеться. Я повернулся к Ла Карне. Я едва успел мельком увидеть его отвратительную улыбку, как меня ударили прикладом прямо в лицо.

   Когда я пришел в сознание, я лежал лицом вниз на брусчатке двора. Настала ночь. Было мокро и холодно. При свете двух ламп я увидел Самиру, которая все еще была в бикини, подвешенная, с привязанными к балке руками. Я попытался сесть, но они связали меня. Я решил не тратить силы на борьбу.

   Приятель Карне подошел и встал надо мной.

   – Итак, сказал он, я вижу, мы просыпаемся. Это хорошо. Мы не хотели веселиться без тебя. Вы увидите, это очень информативно. Хорхе настоящий художник в своем роде.

   Сказав эти слова, Хорхе, то есть Ла Карн, вышел из мрака. Он держал девятихвостую плетку с короткой толстой ручкой, которая была вырезана из твердого дерева.

   Я спросил. – Зачем ты это делаешь ? Вы положили деньги Косты в карман, теперь успокойтесь

   Коп выразил сожаление по поводу меня.

   «Если бы это был только я, со мной все было бы хорошо», – ответил он. Но видите ли, мой друг Хорхе любит это. Деньги, ему все равно, ему нравится причинять боль. Итак, я не хочу причинять ей боль.

   Хорхе тоже улыбнулся. Беспощадная улыбка. Он подошел к Самире, которая начала жестикулировать связанная веревками. Ла Карне добросовестно поправил трусики, держа в руке шесть хвостов плети. Осторожно закрутил их вокруг ручки.

   – Ник! – закричала Самира. Не позволяй ему так поступать со мной! Пожалуйста !

   Прежде чем я успел ответить, Хорхе нанес ей первый удар, не нажимая, со всеми тремя ремнями, но с достаточной силой и точностью, чтобы порвать тонкий ремень бюстгальтера. Насколько я мог видеть, он не попал под кожу на ее спине.

   – Видишь ли, – с восхищением прошептал мне другой, – Хорхе настоящий художник.

   Следующие два удара были направлены в нижнюю часть купальника, и Самира предстала во всей своей наготе. Она стонала и ерзала в оковах, прекрасно зная, что это только начало и вот-вот начнутся настоящие мучения.

   Ла Карн теперь разглаживал все кожаные ремни и изо всех сил бил хлыстом. Самира вскрикнула от боли. На медной коже ее ягодиц, нижней части спины и верхней части бедер мгновенно нарисовались девять красных полосок, очень острых. Рядом со мной дыхание копа изменилось на тихий вдох. Он начал мастурбировать через штаны. Хорхе был не единственным, кому нравились такие торжества ...

   Следующий удар пришелся Самире чуть выше по спине. Как эксперт Ла Карне применил его не так жестоко. Он не хотел, чтобы Самира испортила ему удовольствие, слишком быстро потеряв сознание. Другая свинья полностью забыла обо мне, загипнотизированная видом этой корчащейся и кричащей обнаженной женщины. Следы, оставленные ремешками, заметно вздулись, и капли крови рассыпались по каплям, образуя на коже ужасный коралловый узор.

   С помощью нескольких акробатических трюков мне удалось сесть. Мои лодыжки были связаны, а руки связаны за спиной. В таких условиях обычный человек ничего не мог бы сделать. Но, как я уже сказал, мои тренировки дали мне гораздо больше ресурсов. Это стоило мне множества мучений, но мне удалось залезть руками под зад, схватить Хьюго за носок и перерезать веревки, как обыкновенную паутину.

   В промежности вуайеристского полицейского рука ускорила шаг. Его дыхание становилось все более прерывистым. В свете фонаря я мельком увидел его большое запекшееся лицо и кончик языка, жалко свисающий в уголке рта.

   Я прыгнул за ним, схватил целую горсть жирных волос, прилипших к его голове, сунул Хьюго ему под ухо и быстрым движением руки перерезал ему горло до другого уха.

   Сонная и яремная артерии были разорваны одновременно и взорвались. Когда я отпустил, ее голова упала, как голова тряпичной куклы. Несколько алых ручейков уже бежали по земле, пробиваясь между разрозненными брусчатками двора.

   Услышав этот шум, Ла Карн обратила на меня остекленевший развратный взгляд, который мгновенно превратился в взрыв ненависти. Это было быстро. Он схватил хлыст за ремешки, намотал на голову и швырнул вверх. Деревянная ручка ударила меня по предплечью, как пушечное ядро, изуродовав его от локтя до запястья. Я выпустил Хьюго.

   Ла Карн бросился за кинжалом и, конечно, поднял бы его раньше меня, если бы мне не помог его покойный приятель. Желая схватить Хьюго, который упал рядом с трупом, Ла Карн поскользнулся на луже крови и растянулся во всю длину в вязкой жидкости. Когда он поднялся на ноги, Хьюго был в моей все еще онемевшей руке.

   Я не буду извиняться, Хьюго никогда не обманывал меня, и я беру на себя полную ответственность за ошибку; Я прицелился Карне в горло и пронзил левое плечо.

   Он выглядел уродливо, с него капала его собственная кровь и полусгустившаяся липкая кровь мертвого копа. Но с кривой улыбкой он схватил Хьюго правой рукой и вытащил его из мяса. Я должен был быть быстрее его, если не хотел, чтобы меня убил мой верный товарищ.

   Я упал на бок. Как раз вовремя, чтобы услышать свист пули над моей головой. Когда Карне бросился вперед, я почувствовал под собой форму кнута. Я сумел подняться на ноги, ударил его ногой, отбросив его назад, и схватил кнут. Двумя ударами по лицу я порвал ему щеки. Я ожидал крика боли, это был взрыв безумного смеха. Ему это понравилось. Он любил все страдания, включая свое собственное.