Текст книги "Астровитянка (сборник)"

Автор книги: Ник Горькавый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 93 страниц) [доступный отрывок для чтения: 33 страниц]

Копьё Багстоуна сломалось, упёршись в бронированную грудь дракона, и коричневый рыцарь схватился за меч.

– Багстоун наконец нащупал уязвимое место своего дракона – серединную голову! Рыцарь пытается её достать, но мечом это сделать очень трудно. Эх, жаль, его копьё переломилось! Смело бьётся, смело! Мощный удар! Левой голове дракона явно стало не по себе… А-ах! Дракон выбивает меч из руки Джона Багстоуна и опрокидывает его на землю. Поединок закончен в пользу дракона! Дракон гордо улетает в загон – лечить голову, а ушибленного Багстоуна друзья отводят в Рыцарскую Ложу.На поле вышел красивый смуглолицый граф Гленливет в зелёных латах и снова изысканно раскланялся со зрителями. Красный дракон со здоровенной головой на длинной шее и с висячими складками шкуры приземлился перед ним и дохнул огнём. Гленливет начал зондировать оборону монстра мечом, ловко уклоняясь от ударов мощных лап и отражая щитом клубы пламени. Минут пять искусного фехтования потребовалось ему, чтобы нащупать пятно уязвимости в центре груди дракона. Улучив момент, граф спрятал меч и взял копьё. С пятой попытки он достал копьём ахиллесову пяту дракона, прикрываясь от его огненного дыхания полурасплавленными остатками щита.

Я дерусь и ругаюсь из-за своего страха. И чем мне страшнее, тем больше я шумлю – пытаюсь заглушить свою трусость… лезу на рожон в Запретные Пещеры, рублюсь с дурацкими драконами, но самый главный дракон сидит во мне – это такой объяснимый, такой подлый, такой родной страх… он вырос в тени той тележки… мы с ним лежали там в обнимку и накрепко срослись… он ревнив и оттолкнул всех моих друзей, даже Джерри… Этот дракон – выкормыш мрака и ужаса – сосёт и гложет меня изнутри, и от прежней Никки осталась лишь одна пустая шкурка…

– Гленливет рю Шардонне победил! – кричал комментатор. – Дракон склоняется перед ним и разрешает залезть на свою шею. Гордый победитель в опалённых доспехах совершает на драконе традиционный круг почёта! Превосходная, чистая победа! Граф приземляется на Лужайку Награждений, и множество девушек всех орденов встречают его цветами и объятиями! Как приятно видеть – даже немного неожиданно для меня! – что у этого благородного вида спорта столько искренних болельщиц!

Я была самым свободным и бесстрашным человеком в этом скованном и испуганном мире – пока он не набросил свои цепи и на меня. Я вздрагиваю от теней и вида тёмных коридоров… Я бреду на немеющих ногах по холодной воде уныния, и моя шея мозжит от постоянной душевной боли.

В Рождество окружающий мир ярко светил мне… сейчас же он чёрен с угасающими огоньками моих редких друзей. Я вижу вокруг не прекрасных принцесс, а свирепых ящеров – настоящих, не бутафорских… Да что там ящеров, просто гиен – беспощадных, отнюдь не благородных и омерзительных до тошноты!

Никки встала со скамьи, зашнуровала доспехи, взяла меч и щит.

Я так радовалась, что вырвалась с астероида, попала к людям, а тут Железный Дровосек с резаком… потом громила… и зеркальный убийца… Они меня доконали. Жестокие сволочи! Все они сгинули, но успели пройтись по моей душе стальными ногами, и я больше не могу быть счастливой, не могу петь и радоваться жизни… Волны мрака бились в мою солнечную оранжерею и, наконец, обрушили её стены. Мир мой разорён, и пируют в нём холодный страх и мутная злоба. Кости души моей переломаны. Как исцелить её? Как прогнать из моего сердца леденящий ужас?

Никки медленно, чего-то боясь, снова обернулась – и опять встретилась глазами с Джерри. Он ласково улыбнулся и ободряюще махнул рукой – как-то особо, только ей… В груди Никки вспыхнул радостный тёплый огонек, и она шагнула навстречу своему дракону, уже вылетевшему из загона и быстро приближающемуся.

И тут Никки вздрогнула, словно от удара током….

Этот дракон был по-настоящему страшен. Жёлтые бешеные глаза, зловонное шумное дыхание, клейкая пена, свисающая из пасти, быстрые хищные движения головы с острыми многорядными зубами, четыре мощные лапы с футовыми тёмными когтями, зловеще светлыми на тонких концах. Даже передняя кромка огромных крыльев щерилась зазубренной бритвой. От одного взгляда монстра древняя и давно исчезнувшая шерсть на спине вставала дыбом, а на лбу выступал холодный пот. Дракон источал вокруг себя густые миазмы опасности и ужаса…

…и в довершение всего у него была зеркальная бронированная шкура!

Никки смертельно побледнела, сердце её ударило в набат.

Дракон с гулом тяжёлого бомбардировщика промчался над Никки и молниеносным движением шипастого хвоста сшиб её, как кеглю. Никки покатилась кубарем по земле и едва успела встать, как дракон снова развернулся для атаки.

В её гудящей от падения голове раздался тревожный голос Робби:

– Он двигается слишком быстро для тебя! Здесь что-то не так! Даже я не могу тебе помочь!

Дракон спикировал на Никки столь стремительно, что она чудом успела отпрянуть, распластавшись по траве и даже не думая об ответном ударе.

Но вот Никки стряхнула оцепенение, приготовилась, и, когда дракон налетел ещё раз, она прыгнула ему под брюхо и ударила мечом снизу вверх, испытав сильную боль отдачи в руке. Результатом был лишь металлический звук. Колючая блестящая чешуя покрывала тело дракона целиком, отсвечивая возле лап радужной закалённой бронёй.

В последующие долгие минуты Никки пришлось выложиться до конца. Она нанесла зеркальному дракону десяток бесполезных ударов мечом, а он сжег половину её щита и немилосердно ударил острой кромкой крыла по левому предплечью, сорвав часть доспеха. Плечо сразу набухло обширным синяком-ссадиной.

Робби всё время скулил, что дракон неправильный, пятно уязвимости никак не определяется, и это просто засада!Ослепительно горящий на солнце Дракон несколько раз так сбивал девушку с ног, что она много метров летела, кувыркаясь по земле, и, кроме всего прочего, сильно рассадила колено о собственный щит.

Этот дракон меня насмерть замучил… бронированная летающая задница… Может, это новое покушение? А вообще – какой ерундой я тут занимаюсь… на кой чёрт мне это надо? Плюнуть на всё и уйти к себе, зарыться в подушку и забыть обо всём…

Никки вдруг остановилась и сорвала с головы шлем. Потом бросила на землю меч и щит, повернулась к дракону спиной и побежала.

Стадион взвыл, засмеялся и засвистел.

Девушка домчалась до скамеек, где оставила свои вещи, и схватила копьё. Мгновенно надев крылья, она разбежалась, оттолкнулась и взмыла в воздух прямо с травы. Поток на границе лужайки подхватил её и понёс вверх. Дракон ринулся на перехват, но Никки вовремя свалилась в пике через левое крыло и скользнула под брюхом зверя на другой край поля. Пока неповоротливый дракон разворачивался, она нашла термик и успела набрать высоту.

– Давно уже никто не летает в битве с драконом! – удивлённо и азартно кричал профессор-комментатор. – Одна рука управляет крыльями, другая – держит меч или копьё… На щит рук уже не хватает… А трёхметровые крылья сжечь очень легко, их даже щит не закроет! О, важная новость: главный судья соревнования отдает приказ технической группе о прекращении турнира – в таких условиях мы не можем обеспечить безопасность участника. Вот кибернетики пытаются приземлить дракона, но у них это не получается… то ли связь с кибермозгом стала нестабильной из-за какого-то повреждения, то ли дракон переключился в автономный режим… Сейчас специалисты пытаются понять, в чём дело…

Израненная и смертельно усталая девушка уже не пыталась драться с драконом. Маневририруя, она обогнула опасного монстра, потом поднялась повыше и стала парить над ним. Никки зажмурила глаза и прощупала дракона всеми доступными ей дополнительными чувствами. Она различила его сложную электронную требуху… энергоустановку… силовые цилиндры к крыльям… Вот два отверстия, через них дракона, наверное, программируют и тестируют – квадратный люк на крестце… и ещё маленький овальный лючок на холке возле самой шеи…– Никак не удаётся посадить дракона на землю, – продолжал встревоженным голосом профессор спорта. – Судя по всему, кибер вышел из подчинения, и схватка с ним представляет реальную опасность для мисс Гринвич! Может, пора эвакуировать и болельщиков?

О боги… Дракон такой огромный и железный, а я так устала… Я совсем не прежняя неутомимая Никки, я уже не птица, я не плачу и не смеюсь… Я – никакая… даже между мной и Джерри всё сгорело… Как мне хочется вернуть ту искру между нами…

Никки посмотрела вниз и увидела на краю поля Джерри, вскочившего в волнении на ноги и протягивающего к ней руку в тревожном жесте. Он ждет, он верит в неё! Никки вспомнила рождественский бал, ласковые ладони Джерри – и вдруг почувствовала, как на её избитых губах расцветает жаркое пламя Первого Поцелуя.

Тёплая волна энергии пробежала по её уставшему телу.

Никки расправила крылья и стремительно взлетела вверх, под самый купол, а потом отбросила крылья в сторону – как старую ненужную вещь. Стадион громко ахнул, а ногти Джерри до крови вонзились в ладони. Никки, закрыв глаза, камнем стала падать с головокружительной высоты трёхсот футов.

Она неминуемо разобьётся о землю!

На высоте ста футов над полем самодовольными кругами парил дракон. Зрители с замершими сердцами следили, как на громадного зеркального зверя отвесной стрелой летит маленькая фигурка в доспехах цвета запёкшейся крови. Никки держала в руках копьё и вопила какой-то яростный боевой клич.

Перед самой встречей с врагом она взмахнула оружием и добавила к стремительности падения ещё и силу своих ускоренных до предела мышц. Копьё с громким хрустом глубоко впилось в крестцовый люк дракона, спрятанный под текстурной голограммой чешуйчатой шкуры, и сломалось.

Девушка сильно ударилась о спину чудовища.

Дракон содрогнулся и оглушительно затрубил. Крылья зверя хаотически затрепетали, и он свалился во всё ускоряющееся пикирование.

Оглушенная столкновением, Никки пыталась удержаться за обломок древка копья, застрявшего в чешуйчатой спине.Махина летающего монстра с грохотом врезалась в центр поля, выкопав в земле глубокую яму. Никки подбросило, ещё раз ударило, и она, исцарапавшись, съехала по шипастой зеркальной чешуе к шее дракона. Он потерял способность летать и быстро двигаться. Из его крестца валил густой дым, но он всё ещё мог ползать и по-прежнему крутил головой вслед за Никки, пытаясь слизнуть её со спины длинным языком пламени.

Так ты, железная скотина, зеркальный ублюдок, решил, что напугал и раздавил меня навсегда?

Собрав остаток сил, Никки оседлала блестящую чешуйчатую шею раненого зверя и высоко подняла двумя руками своё последнее оружие – тонкий длинный кинжал. В это мгновение зеркальный сверкающий дракон превратился в аспидно-чёрное чудовище, гигантскую кляксу из бездонной черноты, без структур и деталей. «А, тварь, заёжилась!» – сидя верхом на этом сгустке МРАКА, Никки закрыла глаза, глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и с силой вонзила кинжал в холку дракона, целясь в невидимый приборный лючок. Раздался протяжный треск, горелое шипение, и по чёрному телу зверя прошла ослепительная волна конвульсии. С оглушительным рёвом драконья голова взвилась вверх на длинной шее, чуть не сбросив Никки, замерла и с гулом грянула оземь.

Несколько механических судорог – и наконец зверь распластался мёртвым бездыханным холмом. Наступила звенящая тишина, в которую бились далёкие волны шума. Никки перевела дух, уронив голову на руки, и устало сползла с толстой шеи монстра – просто рухнула на прохладную, замечательную лужайку…

Мир вокруг Никки качался, и она крепко вцепилась в стриженую траву, обняв землю и тесно прижавшись к её надёжной груди. Мысли девушки-рыцаря перестали мчаться гневным аллюром, а сквозь зелёные измятые стебли травы проросла странная и умиротворяющая идея:

Этот мир был миром моих родителей… они здесь родились, жили и радовались… Я должна понять и простить его… победить себя и помочь ему…

Перед глазами еле живой Никки, лежащей на травяном поле, высился бок дракона. Чешуйчатая шкура исчезла, и зеркально-чёрное страшное чудовище превратилось в большую и сложную, но совсем не пугающую конструкцию из металла и пластика, чипов и силовых цилиндров. Из дракона тянуло лёгким дымком и химической вонью. К усталой и избитой Никки подбежали люди. Её подняли на ноги, стали вперебой кричать ей в лицо, но она отмахнулась от всех и побрела к выходу со стадиона.

Перед глазами возник до предела взволнованный Джерри, что-то говорящий ей и куда-то показывающий. Никки протянула ему навстречу правую руку – левая категорически отказывалась подчиняться – и пробормотала в ответ:

– Да пошли они под хвост Тарантулу со своим Кубком! Как дети, честное слово…Она споткнулась и стала падать. Джерри подхватил её…

Никки проснулась в своей кровати, недоуменно посмотрела на часы и присвистнула – был уже гринвич-вечер следующих суток. Она плохо помнила, как попала в свою комнату. Кажется, её нес на руках Джерри, и ей было хорошо и спокойно. Наверное, он притащил её прямо сюда, и она сразу заснула.

Впервые за много недель она дрыхла как убитая – без снов и кошмаров. Никки посмотрела в тёмное окно, где в ярком свете Земли серебрились башни замка. В её груди перекатывалось какое-то странное ощущение. Что такое с ней? Она провела рукой по избитому плечу и зашипела от боли, потом сняла с себя забытый вчера наколенник.

Душ отлично взбодрил её, но она так и не могла взять в толк, что с ней происходит. Никки налила себе кофе, поднесла чашку к губам и тут поняла…

А! Она очень хочет есть!.. Не ела, кажется, целую вечность… Она мечтает о вкусной еде… Так давно не чувствовала вкуса еды… Сейчас она может съесть лосося целиком!

И ещё – она хочет увидеть Джерри, сказать ему спасибо, поболтать, прогуляться к озеру… Она сто лет не говорила с ним по-человечески… не дышала свежим лесным воздухом… не дразнила забавного и серьёзного енота, живущего под здоровенной корягой…

И самое главное – она без животного ужаса может вспомнить ТОТ тоннель и зеркального убийцу в нём!

Так вот оно что!

Она вчера одним махом поразила сразу ДВУХ драконов!

У Никки перехватило дыхание.

Значит, вот как надо поступать, если не хочешь жить расплющенным: нужно биться со своим страхом до изнеможения, долго и насмерть… либо ты его раздавишь, либо сам умрёшь!

Никки захотелось закричать и вдребезги расколотить что-нибудь о стенку, но она сдержалась, перевела дыхание и аккуратно поставила кофейную чашку на столик. Потом сделала глубокий вдох, приходя в себя, и посмотрела на часы – наступило время ужина. Она прилепила на больное плечо и ушибленное колено обширные куски обезболивающего пластыря и не спеша оделась.

Девушка шла в кафе и смотрела вокруг новыми глазами.

…Отполированный тысячами рук студентов поручень лифта лег в ладонь дружеским рукопожатием.

…В окне мелькнула озёрная чайка, оставив в душе светлый росчерк.

…Полутёмный уютный холл поприветствовал Никки мелодичным перезвоном и торжественными ударами старинных напольных часов – может, само Время одобрительно махнуло ей маятником?

Она вошла в кафе в приподнятом настроении. Стайка Оленей робко поздоровалась с ней, и она приветливо им ответила.

Все её друзья уже сидели за столом.

– Добрый вечер! – Никки поздоровалась так радостно, что Джерри, Дзинтара и Хао посмотрели удивлённо на неё и ответили вразнобой. – Простите меня – я была плохим сотрапезником последние месяцы… – Никки пододвинула к себе поднос с едой.

– Просто ужасным, – откликнулась Дзинтара. – Я уже подумывала о перемене стола со следующего сентября.

С Дзинтарой часто непонятно – шутит ли она или говорит всерьёз.

– Я была больна, – сказала Никки, – сильный посттравматический шок.

– А как ты сейчас? – спросила Дзинтара с искренним сочувствием.

– Выздоровела, – коротко ответила Никки и с невероятным аппетитом навалилась на лосося.

– Слава Андромеде! – расцвёл в широкой улыбке счастливый Джерри, глядя на усталое, но просветлённое лицо Никки с яркими синими глазами.

– Я закажу тебе порцию моцареллы – сыр совсем неплох, – обрадовалась и Дзинтара, глядя на то, как Никки управляется с едой. А Хао побежал на кухню – приготовить для Победительницы Драконов зелёный чай по древнему китайскому рецепту.

После ужина Никки потянула Джерри в парк, чему он сначала просто не поверил. Стояла двойная ночь – двухнедельная астрономическая тьма дружески слилась с циркадным колледжским вечером; основное освещение купола уже выключили, и только дорожки в парке были освещены.

Только отошли от замка, как Никки сильно захромала.

– Разбила вчера колено! – подосадовала она.

– Хочешь, понесу? – с робкой надеждой спросил Джерри.

– Давай, – легко согласилась Никки, – я помню, ты вчера тащил меня всю дорогу до замка… Спасибо тебе за это.

– Луну только затем стоило освоить, что здесь сколько угодно можно носить девушек на руках! – пошутил Джерри и, осмелев, подхватил её.

– Ты сильный, у тебя широкие плечи… – сказала Никки, уютно устроившись.

– Я же землянин, – смутился Джерри, – в отличие от вас – косможителей и лунатиков.

– Прости меня, Джерри, что накинулась на тебя… тогда, когда ты заснул на моей кровати… – ласково произнесла Никки и захватила прядь его волос в ладонь. – Прости, это была не совсем я… даже совсем не я.

– Я знаю… – вздрогнул от ледяного воспоминания Джерри. – Всё хорошо, не беспокойся больше об этом.

Он, совершенно счастливый, нес её по дорожкам тёмного парка, а Никки согрелась в гамаке его рук и задремала под удары Джерриного сердца. Потом она встрепенулась и сонно окликнула:

– Джерри?

– Я здесь, Никки, всё в порядке, спи…

Она снова успокоилась и крепко заснула. Поспать – самое полезное дело после битвы с драконами.

Никки очнулась через час. Она лежала на мягком пляжном диване-качелях. Джерри сидел рядом, и её голова покоилась на его коленях. Вокруг была серебристая лунная ночь и плеск озёрных волн. Пустынный пляж подсвечивался фонариками и светом земной полусферы.

– Извини, Джерри, я очень устала вчера… – Никки потерла глаза. – Всё время в сон клонит.

– Не нужно извиняться, – сказал Джерри, – я был рад тебя убаюкать… Всегда зови, когда тебе надо поспать…

– Мне сейчас снилось что-то не очень приятное, – поёжилась Никки.

– Всем людям снятся неприятные сны… – успокаивающе кивнул Джерри. – Сейчас ты спишь просто замечательно – по сравнению с прошлыми кошмарами…

В тёмном озере что-то всплеснуло и шумно фыркнуло. Никки настороженно посмотрела во тьму, потом повернулась к Джерри и жалобно, по-детски, спросила:

– Ты думаешь, всё пройдет?.. Всё будет хорошо?..

– Уверен в этом, – действительно уверенно сказал Джерри. – Ты очень сильный человек – и справишься.

Никки прерывисто вздохнула и забралась с ногами на диван-качели.

Джерри хмыкнул:

– Жаль, что такое сильнодействующее лекарство против депрессии: побить двух драконов за день и чуть самой не погибнуть при этом – нельзя прописать обычным больным. Я сам вчера чуть не умер от страха за тебя. Робби считает, что кто-то задал предельную агрессивность и автономность дракона – такой режим предусмотрен программой и включить его несложно. Но непонятно – была ли это злая шутка или жестокий расчет… Ударом кинжала ты замкнула кибермозг на силовой кабель, и процессор дракона полностью сгорел – восстановить командный блок вряд ли будет возможно… Робби полагает, что покушение более вероятно, чем шутка. Кто-то понадеялся на удачу, но она была на твоей стороне…

Ночное озеро чуть слышно плюхало волной.

– Джерри, у меня к тебе просьба – расскажи мне о Земле… – неожиданно попросила Никки. – Ты так хорошо рассказываешь… Ты бывал где-нибудь ещё, кроме родной Вирджинии?

– Конечно, мы с родителями шлялись по многим местам. Правда, я был мал и плохо помню эти поездки… так, отдельные картинки.

– Всё равно – расскажи. Мне это нужно.

– Ну… мы путешествовали несколько раз в году – иногда по неделе, но чаще – пару дней. Мы втроём прыгали в машину в пятницу вечером, мчались в аэропорт Далласа и проводили уик-энд в месте, где ни разу раньше не были. Конечно, выбирали, куда поехать, долго и с удовольствием, даже шумно спорили…

– А ты был в Тампе? – спросила Никки со странным выражением лица.

– Да, но совсем ребёнком… ничего особенного не припоминаю, разве что песок во Флориде хороший… А! У меня самая красивая ракушка – из Тампы! Родителям там нравилось, они часто вспоминали знаменитый местный ресторан в итальянском стиле, в котором сами официанты под рояль распевали классические арии и народные итальянские песни. Люди туда ходили не столько есть, сколько слушать… Мама говорила, что там звучали просто оперные голоса… Главное мое личное впечатление от Флориды – это крокодил. Вышли на берег маленького прудика у автостоянки, я ору и показываю рукой папе: «Смотри – крокодил!» А тот в метрах десяти, одна морда с глазами торчит из воды и – раз! – погрузился в глубину. Через несколько секунд эта пятифутовая гадина всплывает возле самой моей протянутой руки – бесшумно и зловеще, как атомная подлодка… Вполне мог тяпнуть – решил бы, что еду протягивают… Папа говорил, что у крокодила реакция во много раз быстрее, чем у человека…

Джерри помолчал, глядя в мерцающую темноту озера.

– В Шотландию родители меня привезли на знаменитый поттеровский фестиваль. В Эдинбурге на крутой горе стоит старинный замок… Был крепостью, стал памятником и частью шоу-бизнеса… А потом папа захотел поклониться каким-то античным «Биттлз» и потащил нас в Ливерпуль. Этот мрачный город я запомнил из-за ужасного геносумасшедшего. Его везли в инвалидной коляске на прогулку по старым докам, а он бессмысленно смотрел в серое низкое небо и периодически вопил так громко и безумно, что мороз по коже… Мама схватила меня за руку, и мы оттуда убежали со всех ног…

Юноша почему-то улыбался – мягкой блуждающей улыбкой.

– Набережную Тибра в Риме помню – почему-то заброшенную и заросшую бурьяном. Жара… улицы, машины, туристы кипят уровнем выше, а на набережной тихо, сядешь на ступеньку, опустишь усталые босые ноги в прохладную воду, а там маленькие рыбки снуют… И бурный Тибр бежит сквозь древний мост, как и тысячелетия назад… Вокруг кипят страсти, льётся кровь, империи возникают и рушатся, а он бежит – плавный и стремительный, как сама история… Какая-то в нём чувствовалась вневременная мощь… Ещё запомнил тиару римского папы в окне ватиканского собора, старик что-то говорил, куда-то звал… кругом толпа слушает, колу попивает и шляпами обмахивается… В Венеции удивительное море – вровень с мостовой… и легко захлестывает её любой волной… вода плещется прямо по мраморному полу собора Святого Марка, и люди ходят по временным мосткам, и вокруг странная смесь вечности и бренности… Помню длинное горное озеро Лаго-ди-Комо в Северной Италии… грандиозный фейерверк в честь юбилея какого-то местного яхт-клуба, уютные виллы на берегу, весёлых людей с бокалами, музыку, мамин смех…

– И они всё время брали тебя с собой? – с завистью спросила Никки.

– Всё время! – гордо ответил Джерри. – Только глубоким вечером, когда я засыпал, они ходили куда-нибудь одни – в ресторан, на концерт… А в Лондоне – огромная стая голубей на Трафальгар-Сквер; стоишь с зерном в руках, а они вокруг тебя – как живая вьюга… Сверху на это смотрит большущий бронзовый лев, и папа мне помог на него забраться… И потрясающая задумчивая химера на стене Вестминстерского аббатства – дракон, свернувшийся кольцом и подперевший голову когтистой лапой… дракон-мыслитель… какую тысячелетнюю мысль он думает? В Киото цапля стоит на длинной ноге в мелкой речке. А в реке дно вымощено булыжником – как старинная мостовая… Император Японии с супругой в национальном кимоно пришёл на папин математический симпозиум – поприветствовать учёных мира… интеллигентный человек-символ… В Наре, древнем священном японском городе, олени ходят по улицам, делают лужи на тротуарах… а в буддистском храме есть толстая деревянная колонна счастья, а в ней – узкая квадратная дыра. Пролезешь – и будет тебе счастье. Я пролез, конечно. Как вспомню – так клаустрофобия наваливается… С тех пор безмерно счастлив… у-у-у… даже не знаю, куда его девать, счастье-то…

Никки молча положила руку на плечо юноше.

– Калифорния… Голливуд?.. – нет, ничего не запомнил… разве что отпечатался мёртвый тюлень на пустынном каменистом пляже… На Гавайи прилетели, на Большой Остров – думал, тихоокеанские джунгли увижу, а вокруг аэропорта – бесконечное поле вулканической пемзы… редкие пляжи состоят из трёхцветного песка – белый коралловый, чёрный вулканический и зелёный оливиновый… Прибой намывает розовые дюны из обломков коралловых рифов, и на них растут дикие кокосовые пальмы с солёным «ореховым» молоком… а на дне мелкой прозрачной лагуны я нашёл сиреневые кораллы-цветы. В Гонолулу все дикие голуби – белоснежные… наверное, чёрные птицы гибнут летом от теплового удара… Купались с папой на пляже Вайкики, заплыли далеко, а тут – отлив, и нас понесло в море, да быстро… кругом люди плавают на каноэ и скутерах, можно закричать: спасите! – да как-то не хочется… Папа говорит: цепляйся за пояс! – и ка-ак поплыл – почти час выгребали против течения… папа устал ужасно… Договорились – маме про купание не рассказывать. Секрет! Она по магазинам бродила, и мы пошли ждать её в торговую плазу. Снаружи жара – за сто фаренгейтов, а внутри – ледяной каток, дети на коньках носятся. Сидим с папой в кафе, капуччино пьём, отдыхаем, а по зданию воробьи летают. Пол гладкий, воробьишка приземляется и скользит по мраморным плитам, как по катку, – умора! Видел выступление испанского танцора фламенко. Худой человек в простых брюках и рубашке… быстр и лёгок, как бог, а потом я увидел – при каждом резком движении с его лица разлетается веер капелек пота… Оказывается, легко танцевать – это тяжёлый труд… В Париже помню зверей в клетках зоомагазина возле моста у Самаритянки…

– Где-где? – воскликнула изумлённая Никки.

– …возле моста у Самаритянки… А что?

– Ты «Трёх мушкетеров» читал?

– Нет.

– Эх… ну давай дальше… а как выглядит Лувр? Это дворец? В ограде?

– Скорее, огромное здание, размером в несколько кварталов.

– И там есть потайные калитки?

– Ну… во дворце много самых разных дверей на соседние улицы.

– Шикарно…

– А в самом Лувре врезалась в память – да так, что мороз по коже, – «Джоконда» под бронированным стеклом… туристы кругом толпятся, орут, фотографируют, а она – бессмертная Мона Лиза – с улыбкой жалости смотрит на наш потный, суматошный недолговечный мир… И, наоборот, портрет молодого человека в галерее французской живописи… как живой – молод, взволнован, нервный румянец на щеках и смотрит в будущее с надеждой – только начинает жить! Но на самом деле он уже умер сотни лет назад в полной безвестности! И осталась от него лишь эта картина. Но он ничего ещё не знает – с него пишут портрет, а он, волнуясь, смотрит в будущее, верит в него и совсем не думает о смерти. Я как осознал это, то чуть не рухнул от ужаса. Этот портрет – настоящая машина времени. История как мельница – беспощадно размалывает прошлое в смазку для будущего. Мы смотрим с мечтой вперёд, но пройдут сотни лет, и останется ли от нас хоть эхо наших несбывшихся надежд?

– Ты всё-таки бывал в королевском дворце! – воскликнула Никки.

– Королей там уже нет, а дворец без короля – это просто музей… В Москоу мы приехали посмотреть на знаменитую Русскую ёлку и Большой балет. Никогда не думал, что можно так воздушно танцевать. А когда девчонки кордебалета замирают неподвижно в линии, то делают вид, что они серьёзные и невозмутимые, а на самом деле – глаза живые, сверкают, и хитрые улыбки неудержимо пробиваются сквозь чопорность, как свет сквозь шторы. Чёрный город, белый снег. Шаги там скрипят, а смех звенит. Деревья стоят из хрусталя, а воздух лёгок и перемешан с мелкими блестящими снежинками… Странное место, где всё время звучат колокола, как будто хоронят время. В Южной Италии запомнил Помпеи, древний город, откопанный из-под вулканического пепла. Представляешь, Никки, в его каменной мостовой повозки оставили глубокие колеи… След движения колес истории… В последнюю свою поездку… родители и я прожили неделю в маленьком тихом итальянском отеле, на скалистом обрыве над южным морем. По утрам мы завтракали на прохладной открытой террасе, выложенной каменной плиткой. Мама говорила, что нигде не купалась в таком прозрачном ласковом море, не пробовала столь вкусной еды и лёгкого вина. Они были там очень счастливы… и я тоже…

Джерри замолчал.

– Ты полагаешь, что человечество не так уж и безнадёжно? – серьёзно спросила Никки.

Наступила звенящая тишина. Даже озеро перестало хлюпать волной.

– Думаю, да, – без улыбки ответил Джерри. – Мои и твои родители были родом оттуда.

Ветерок прошелестел в тёмных зарослях облегчённым вздохом.

Никки взяла руку Джерри в свои жёсткие ладошки, на которых после вчерашних боев прибавилось царапин.

– Спасибо тебе большое, Джерри… Это важно, ты мне здорово помог. А сейчас мне надо побыть одной.

– Ты в порядке?

– Да, мне так хорошо давно не было – я как будто много месяцев сидела в тёмном вонючем подвале… и вдруг вышла на свет, и всё вокруг такое яркое, тёплое!

– Я понимаю… – уверенно сказал Джерри.

– Но мне надо о многом подумать.

Джерри медленно встал с дивана. Ему вдруг очень захотелось наклониться и поцеловать Никки, но он сдержался и сказал себе твёрдо: не смей приставать к раненой девчонке со своими чувствами. Ты помнишь, что она тебе сказала? Ты будешь ей другом и только другом… «Пока она сама не передумает!» – пискнул с надеждой тоненький голосок из приоткрывшегося деревянного сундука. Джерри резко захлопнул крышку:

– Выздоравливай как следует, Никки. Это сейчас важнее всего…

Джерри уходил по пустынному ночному пляжу, стараясь не оглядываться, а Никки смотрела на него с тёплым чувством… он очень хороший друг, и как здорово, что они помирились…Джерри скрылся за поворотом тропинки, и Никки перевела глаза на тёмные волны, набегающие на песок.

Наконец-то я могу думать обо всём без тумана паники в голове и животе… И вот что я вам скажу – с глупыми железными чучелами я больше драться не буду, у меня есть свой супердракон, гораздо свирепее и огромнее, которого мечом не возьмёшь, против него надо ещё найти оружие… Опасно? Что страшнее – самой нападать или ждать, когда за тобой придёт очередной убийца? Боюсь ли я за свою жизнь? Спасибо дохлому крылатому ящеру – главное, чего я сейчас боюсь, – что мне будет стыдно за себя, и моим родителям будет неловко за меня… а все остальные страхи – мелочь…

В озере кто-то снова гулко вздохнул, и в ответ из прибрежных кустов нервно и монотонно закричала перепёлка. Я не могу отдать МОЙ мир на растерзание злобному монстру, который вынашивает какие-то вонючие планы и ядовито кусает всех вокруг… Убийца моих родителей мёртв, но кто-то же его послал? Я должна узнать, кто ОНИ! Чего ОНИ хотят? Как можно сорвать их планы? Подойдём к этому как к системной задаче и посмотрим, что можно сделать…