Текст книги "Золотая рыбка"

Автор книги: Несси Остин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Натан, дело совсем не в том, что мне нравится, а что нет…

– Но ведь только это и имеет значение, радость моя. Все остальное не в счет.

Габриель хотела возразить. Нельзя сейчас уступать ему… и себе самой. Помимо того, что порядочные женщины не отдаются на первом же свидании, ситуация гораздо серьезнее. Сейчас их разделяет то, что известно ей и неизвестно ему.

Надо немедленно встать, поправить платье и попросить Натана отвезти ее домой. Уж коли он и в самом деле так страстно желает ее, как-нибудь найдет в себе силы потерпеть до следующего раза. Пока она не расскажет ему всей правды, но только после того, как эту правду узнает барон де Руивьен, разумеется.

Так почему же она не претворила столь мудрое решение в жизнь? Почему позволила Натану уложить ее обратно на диван? Почему отдалась его ласкам, более того, отвечала на них со страстью и изобретательностью, на которые до сих пор не считала себя способной?

Правда, в какой-то момент, когда на обоих уже не осталось ни клочка одежды – Габриель даже не заметила, как это вышло, – она предприняла последнюю жалкую попытку.

– Натан, нет… так нельзя… – Однако она сама слышала, что голосу ее недостает искренности и убедительности.

– Хочешь, чтобы я перестал? – поинтересовался Натан, ни на секунду не прекращая описывать большим пальцем круги вокруг напрягшегося розового соска на одной из ее грудей.

– Нет! – простонала Габриель. Ей казалось, она умрет, если он перестанет ласкать ее.

Натан припал губами ко второму соску, и тело молодой женщины выгнулось навстречу ему. А он уже снова приподнял голову.

– Ты просто хочешь сказать мне, что не привыкла заниматься любовью на первом же свидании, верно?

Щеки ее заполыхали огнем.

– Ну, я действительно не…

– И я тоже, – бархатисто прошептал Натан, снова наклоняясь к ее груди. Вторая рука его пустилась в неспешное странствие вниз, по животу молодой женщины, и еще ниже, ниже: – А значит, можно продолжать.

Собственно, эти слова достаточно ясно показывали отношение Натана ко всему происходящему: приятное занятие, не более того. Обговорили все условия – и вперед. Тогда как для Габриель подобный подход был просто немыслим. Но она уже не могла остановиться.

Обнаженный Натана оказался именно таким, каким она и представляла его себе, – ожившая древнегреческая статуя. Под гладкой смуглой кожей переливались упругие мускулы. Тонкая полоска кудрявых волос сбегала по животу вниз… И, проследив ее взглядом, Габриель тихонько ахнула. Да, он был очень, очень возбужден, должно быть не меньше ее самой.

Но на все размышления ей было дано лишь несколько мгновений. Потому что в следующую секунду Натан перешел к более решительным действиям, и Габриель стало уже не до размышлений.

Никогда прежде – правда, она вряд ли могла похвастаться очень уж обширным любовным опытом, – Габриель не испытывала такого потрясающего единения, такой незамутненной общности. Они словно были созданы друг для друга, подходили друг к другу, как ключ к замку, знали самые сокровенные желания, самые чувствительные точки друг друга.

Но когда в кульминационный миг с губ Габриель сорвался торжествующий крик, Натан молчал. Ни разу не назвал ее по имени, не сказал ни единого ласкового слова…

Когда все закончилось, они лежали обнявшись все на том же диване.

– О, Натан, – тихо вздохнула Габриель, на глазах которой стояли слезы. Никогда ей еще не было так хорошо.

Приподняв голову, она поцеловала его в плечо. Но Натан не ответил, даже не шевельнулся, просто лежал, неподвижный и какой-то мгновенно отстранившийся, чужой, хотя рука его все еще по-хозяйски покоилась на ее бедре. И, почуяв эту отчужденность, Габриель мгновенно окунулась в море прежних сомнений и терзаний.

Что же она наделала? Как могла так забыться?

Делия всегда учила ее, что лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном. Но, кажется, сегодняшняя ситуация не подпадала под общее правило. Уж лучше бы она, Габриель, до конца жизни томилась по несостоявшемуся, чем познала бы то мучительно-острое сожаление пополам со стыдом, что обрушилось на нее сейчас.

Переспать с мужчиной в первый же вечер! Да не просто с каким-то абстрактным понравившимся ей мужчиной, а с сыном Жерара. Бежать! Бежать без оглядки и как можно скорей! Оказаться за тридевять земель отсюда, забиться в нору, зализать раны, а уж обдумывать случившееся, гадать, как теперь выкручиваться, она будет потом, потом…

Габриель облизнула сухие, спекшиеся губы.

– Натан…

Он лежал, вперив невидящий взгляд в потолок. Даже странно, обычно после секса с такой вот случайной подружкой на один вечер он становился суетлив и деятелен. Вскакивал, предлагал сварить кофе. Включал музыку. Сейчас же ему абсолютно не хотелось суетиться, шевелиться и то не хотелось. Так бы лежал и лежал в блаженном оцепенении.

Нет, так тоже нельзя. Борясь с собой, Натан приподнялся на локте и зевнул. Теперь надо бы предложить отвезти ее домой. Вот хорошая проверка для женщины, с которой оказался в одной постели… или на одном диване, но это не суть как важно. Будет ли она липнуть к тебе или поведет себя независимо. Потому что стоит хоть чуть-чуть уступить, проявить слабину, позволить любовнице остаться на ночь, и все, пиши пропало. Не успеешь оглянуться, как в ванной у тебя прочно поселится ее зубная щетка, на полочке под зеркалом выстроится ряд загадочных флакончиков, а однажды утром, роясь в ящике для белья, ты вытянешь оттуда кружевные трусики… Хотя сейчас, например, он поймал себя на мысли, что не отказался бы наткнуться в каком-нибудь неожиданном месте на трусики Габриель. А еще лучше, на нее саму в этих трусиках, чтобы можно было неторопливо снять их с нее, а потом…

– Натан… – повторила Габриель странным, сдавленным голосом, отрывая его от сладостных фантазий.

– Да? – Он с трудом подавил непривычный порыв обнять ее и притянуть к себе. Нет, не стоит давать волю телячьим нежностям, увязнешь – потом не выпутаешься.

Габриель чувствовала, как с каждой секундой он все больше отдаляется от нее. Странно, неестественно как-то: несколько минут назад они горели единой страстью, а сейчас снова стали чужими друг другу людьми.

Похолодевшими пальцами она провела по груди Натана.

– Наверное, мне пора идти.

Он едва сдержал вздох облегчения.

– Вот и ладненько, – легко согласился он. – Сейчас оденусь и отвезу тебя.

– Я вполне могу вызвать такси.

– Я же сказал, что отвезу тебя! – Тон Натана не оставлял места для дальнейшей дискуссии.

Габриель подавила вздох. Кажется, она предпочла бы его обществу безликое одиночество такси. Ведь недавний пылкий любовник даже не попробовал хотя бы неискренне, хотя бы приличия ради предложить ей остаться. И никакие долгие объяснения уже не нужны. Все ясно и так…

Вернувшись после очередного долгого дня домой, Натан смешал себе коктейль и поставил пластинку с любимой «Лунной сонатой». С бокалом в руке он подошел к двери в садик на крыше и поглядел на раскинувшуюся далеко внизу панораму ночного города. Сколько огней! Повсюду что-то светит, мигает, вспыхивает и гаснет снова. Совсем рядом и низко, буквально лавируя между высотными домами, прострекотал вертолетик – должно быть, полиция.

Луч прожектора скользнул по крыше, и Натан заметил, как в нескольких дюймах от его ноги что-то сверкнуло отраженным светом. Нагнувшись, он подобрал крошечную вещицу и удивленно уставился на нее. Порванная цепочка с кулоном – маленьким сапфиром в золотой оправе. Да ведь это же кулон Габриель! Должно быть, цепочка оборвалась, когда молодая женщина, споткнувшись в дверях, начала падать, а он бросился, чтобы успеть подхватить ее.

Натан мгновенно вспомнил, как украшение висело на груди его прелестной гостьи, привлекая внимание к безупречно гладкой коже и приоткрывающейся в вырезе платья ложбинке между полными округлыми грудями. Волнующие воспоминания! А вслед за ними перед мысленным взором Натана предстала Габриель уже во всем великолепии наготы – такой, какой видел он ее в минуты страсти, соединившей их на том самом диване, с которого он только что встал.

Потрясающая любовница! Пылкая и страстная, порывистая и необузданная! Никогда еще у Натана не было такой изумительной женщины! При одной только мысли о том вечере он ощутил прилив неодолимого желания. Но было в Габриель и что-то еще, помимо откровенно чувственного начала, – что-то трепетное и светлое, странным образом не вяжущееся с ее готовностью отдаться ему незамедлительно и свободой нравов, которую проявила она на первом же свидании.

Прошло уже несколько дней, а он так и не позвонил ей. Кроме простых соображений вежливости, Натан понял, что хочет снова увидеться с Габриель, хочет снова испытать то изысканное удовольствие, что дарило ему ее роскошное тело. Надо бы позвонить и назначить новое свидание.

И тут раздался звонок. Натан не спеша вернулся в гостиную и рассеянно поднял трубку.

– Натан Форрест у телефона.

– Натан, это Габриель. Габриель Уайтхорн.

Услышав знакомый голос, он чуть приподнял брови. Вот это да! На ловца и зверь бежит. Похоже, в кое-каких отношениях Габриель и впрямь весьма современная молодая особа. Не всякая станет сама звонить мужчине, даже после столь бурного первого свидания. Точнее, особенно после столь бурного первого свидания.

– Привет, Габриель! Как дела?

На другом конце провода молодая женщина от злости топнула ногой. Хорош кавалер! Даже и не подумал позвонить ей после того памятного вечера, а ведь сколько уже времени прошло! Тут и святая обидится! Если бы не данное Жерару обещание, она и не подумала бы звонить такому невеже!

Именно это ей и хотелось сказать в ответ на заданный небрежным тоном вопрос Натана. Но сказала она совершенно иное:

– Просто замечательно. – Она помолчала, предоставляя Натану возможность сделать следующий шаг и произнести те слова, что так не хотелось произносить ей. Но он молчал. Делать было нечего. – Я тут подумала, может, нам как-нибудь еще встретиться…

Сказать, что Натан был удивлен, значило ничего не сказать. Он просто отказывался понимать происходящее. Чтобы такая прелестная молодая женщина сама навязывалась мужчине? Неужели она настолько обделена вниманием противоположного пола, что забывает все границы принятых в обществе приличий? Натан озадаченно покачал головой.

Но какой-то тихий, еле слышный голос на задворках сознания упрямо твердил: так думать не очень-то справедливо по отношению к Габриель. Да и, положа руку на сердце, по отношению к себе самому.

– Неплохая идея. – Мысль, что скоро, очень скоро он снова увидит ее, повторит сладостный опыт, мгновенно подействовала на Натана самым возбуждающим образом. – Мне очень понравился тот вечер.

Нахал! Щеки Габриель загорелись жарким огнем. А с другой стороны, чего еще она ожидала? Сама поставила себя в невыигрышное положение, позвонив первой мужчине, с которым провела вечер. Как будто она и впрямь до смерти хочет увидеть его снова… А что, разве не хочет?

Габриель решительно сжала губы. Нет, не хочет. Просто должна, не более того. Она привыкла ставить гордость куда выше плотских желаний, и история с Натаном лишь подтвердила правильность такого подхода. Вот куда доводит потакание страстям. Больше она на эту удочку не попадется!

Но нынешнюю роль придется все-таки доиграть до конца.

– Да, – призвав все свое актерское мастерство, промурлыкала она в трубку, – мне тоже.

Перед глазами Натана вновь возникло лицо Габриель, затуманенное желанием. Как глядела она тогда на него из-под длинных ресниц. В какой милой улыбке изгибались ее алые пухлые губы…

– Когда? – хрипло спросил он.

На секунду Габриель зажмурилась, а потом покосилась на зажатый в руке клочок бумаги с датой.

– Может, как-нибудь на следующей неделе? Ну, например, в пятницу?

Натан открыл рот от изумления. Это же еще сколько дней ждать! Разумеется, он не думал, что Габриель хватит смелости назначить свидание сегодня же вечером. Но пятница на следующей неделе!

Увядшие было инстинкты охотника взыграли в нем с новой силой.

– Неужели раньше не получится?

Габриель превосходно знала правила игры. И знала, что имеет дело с опытным игроком. Согласись она сейчас перенести встречу, и в голосе Натана вновь появятся скучные нотки.

– Боюсь, ничего не выйдет, – с деланным – или не совсем деланным – сожалением произнесла она.

– Ну ладно, – с видимым неудовольствием пробурчал Натан. – Так где же тогда мы встретимся?

– Сможешь приехать ко мне во время ланча?

Во время ланча? Это сулило весьма заманчивые перспективы. Скорее всего смазливого Эндрю Лейдена не будет Дома… со всеми вытекающими отсюда последствиями. По губам Натана сама собой расползлась улыбка предвкушения.

Однако, заглянув в еженедельник, он обнаружил, что середина пятницы у него занята деловыми встречами. Вот ведь незадача! Поколебавшись пару секунд, Натан вычеркнул все встречи, сделав пометку: «Велеть секретарю перенести на другое время».

– Что за вопрос, – твердо произнес он. – Конечно, смогу!

7

Габриель сама не понимала, что это случилось со временем. Оно то замедляло бег, так что каждый час растягивался на целую вечность, то вдруг выкидывало новый фортель – и молодая женщина не успевала опомниться, как оказывалось, что пролетело несколько суток, а она и не помнит каким образом.

А началось это в тот день, когда удача улыбнулась-таки ей. Битых два дня Габриель никак не могла связаться с Жераром. Оно и неудивительно: барон де Руивьена как раз находился в какой-то ответственной поездке, и легче было достать луну с неба, чем дозвониться до него и добиться, чтобы бдительный секретарь соединил ее с ним. Тем более что именно с этим секретарем молодая женщина была незнакома. Впрочем, в любом случае, она не могла объяснить суть своего дела никому, кроме Жерара!

И вот наконец-то в трубке послышался знакомый голос:

– Алло!

Габриель много раз слышала этот звучный, полный жизненной силы баритон, но сейчас ее словно ножом по сердцу резануло. До чего же он был похож на голос Натана!

На молодую женщину снова нахлынула паника. Как ни готовилась она к этому нелегкому разговору, сейчас, когда дошло до дела, все заготовленные заранее тщательно выверенные фразы вылетели из головы.

– Жерар… – сбиваясь от волнения, начала она, – помните, когда я в последний раз гостила у вас…

– Разумеется, помню, – перебил ее барон. – Габи, детка, я понимаю, что, раз уж ты решила разыскать меня в самый разгар поездки, значит, произошло нечто важное. Но у меня чертовски мало времени. Пожалуйста, как можно короче.

Габриель вздохнула. И так нехорошо, и этак неладно. Ну как выбрать меньшее из двух зол? Понимая, что, оттягивая время, она ничего не решит, молодая женщина собралась с духом и, закрыв глаза от ужаса, выпалила:

– Жерар, только не волнуйтесь, но я узнала, что у вас в Штатах есть взрослый сын!

На несколько минут в трубке воцарилось гробовое молчание. Потом раздались какие-то щелчки, голос Жерара сначала произнес в отдалении что-то по-французски, а затем снова зазвучал громко и ясно:

– Кажется, я поспешил с выводами. Я велел секретарю ни под каким предлогом не беспокоить меня и не прерывать нашего разговора. Теперь я тебя внимательно слушаю. Давай выкладывай все по порядку…

А потом она позвонила Натану и сама назначила ему свидание на пятницу. Естественно, он согласился. А кто бы отказался на его месте? Но что он при этом подумал о ней? О, мысли об этом Габриель усиленно гнала прочь.

Впрочем, другие мысли, о том, что ждет ее в предстоящую пятницу, были не менее тягостные. Мучительное ожидание и неизвестность настолько лишали жизненных сил, что Габриель ничего не могла делать. Из пары мест, куда она посылала резюме, пришли приглашения на собеседование, но она была не в состоянии сейчас сосредоточиться на поисках работы. «Я подумаю об этом завтра», – говорила она себе, как героиня известного романа. Но и завтра было то же самое.

И вот наконец роковой день настал. За час до назначенного срока в квартире Габриель раздался звонок. Нервничая, молодая женщина открыла дверь. На пороге стоял Жерар. Один, без неизменного телохранителя, секретаря или еще кого из свиты, что обычно сопровождает политического деятеля такого масштаба.

В отличие от молодой женщины барон де Руивьен выглядел совершенно спокойным. Однако Габриель заметила жесткую, напряженную складку у губ Жерара, новые морщинки у глаз. Еще бы! В пятьдесят с лишним лет узнать, что у тебя есть взрослый сын. Хотя еще неизвестно, поверил ли до конца барон в то, что Натан действительно его сын.

Хотя Габриель всегда общалась с мужем тети легко и непринужденно, сейчас ее сковывала мучительная неловкость. Пригласив гостя войти, она угостила его кофе. Затем они попытались беседовать, но разговор шел вяло – обоим было о чем подумать. Наконец Жерар бросил испытующий взгляд на Габриель.

– Нервничаешь? – спросил он.

– Есть немного, – призналась она. – А вы?

– Сам не знаю. Жизнь давно научила меня: иной раз действительность бывает невероятнее любого вымысла. А иной раз, наоборот, самая правдоподобная история оказывается чистейшей воды надувательством.

Так, значит, он еще сомневался. А вот у Габриель никаких сомнений уже не осталось. Теперь, снова увидев Жерара, она находила в его лице, голосе, даже манере держаться все больше общего с Натаном.

– А самой-то тебе этот молодой человек, Натан Форрест, понравился? – спросил вдруг барон.

Понравился ли? Габриель так и обомлела.

Не самое подходящее слово для того, чтобы описать впечатление, которое произвел на нее Натан. Уж слишком оно пресное, слишком безликое. Тогда как Натана можно назвать каким угодно, только не пресным и безликим. Он то бесил Габриель, то приводил в восторг, а уж при воспоминаниях о связавшем их вечере ее и вовсе покидала какая бы то ни было способность рассуждать здраво.

По счастью, раздавшийся звонок в дверь избавил молодую женщину от необходимости отвечать на вопрос. Правда, облегчение ее было не долгим. Предстоял самый тягостный момент. И Габриель запаниковала.

– Ох, это он! Жерар, что мне делать? Что ему сказать?

– Приведи его сюда, – велел Жерар и добавил, чуть смягчив тон: – Не беспокойся, детка, предоставь все объяснения мне.

Но ведь он же не знает всего, не знает, что ситуация так ужасно запуталось. А все потому, что она допустила слабость, пошла на поводу у эмоций.

Еле дыша, Габриель направилась к двери. Непослушными руками повернула защелку замка. И замерла на пороге, не в силах ни оторвать глаз от Натана, ни произнести хотя бы слова приветствия.

Впервые она увидела его не в строгом деловом или вечернем костюме, если, конечно, не считать тех минут, когда на нем вовсе никакой одежды не было. Мягкая рубашка из серебристого шелка облегала широкие плечи молодого человека, в открытом вороте виднелась полоска загорелой кожи. Волосы чуть растрепались от ветра, глаза сияли знойным огнем, губы чуть приоткрылись от предвкушения.

Без единого слова он Привлек Габриель к себе, заглянул ей в лицо. В глазах его читался страстный призыв. Сейчас Натан сам не понимал, какого черта не позвонил ей первым, почему позволил отложить свидание на такой далекий срок. Эта прелестная женщина спелым плодом падала в руки, так с какой стати он отказывался принять этот дивный дар? Он хотел ее, хотел снова и снова. И прямо сейчас.

– Габриель… – пробормотал он. – Габриель…

Она знала, что у него на уме. Знала и то, что должна остановить это безумие… Но была бессильна сопротивляться напору Натана и пылкому ответу своего тела.

Губы Натана уже припали к ее губам, руки блуждали по ее телу. И Габриель против своей воли ответила на поцелуй с такой страстью, которой не подозревала в себе. Пальцы ее заскользили по широкой мускулистой спине молодого человека. Натан прижимал возлюбленную так крепко, что она ощущала, как напряглось от вожделения его тело.

А ведь за дверью ждет Жерар!

Эта мысль отрезвила Габриель. Она с трудом оторвалась от губ Натана, уперлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть.

– Натан, нет… не надо…

Он тихонько рассмеялся.

– Боишься, я возьму тебя прямо здесь, на пороге? Ты права, именно это я и собирался сделать. – Он ласково провел пальцем по трепещущим губам Габи, но тут, очевидно, понял, что ситуация серьезнее, чем ему казалось. Что такое, малышка? Эндрю дома?

Габриель снедал жгучий стыд. Похоже, Натан ничуть не сомневается в том, что может заполучить ее, когда и где ему только вздумается. И, самое горькое, он совершенно прав. Не жди в гостиной Жерар, Габриель без малейшего сопротивления уступила бы ему. Впрочем, возразила она себе, если бы Жерар не ждал в гостиной, Натана тут и подавно бы не было. Я не стала бы звонить ему первой, не стала бы назначать свидания у себя дома.

Но Натан, сам не зная того, дал ей возможность перейти к сути дела.

Габриель покачала головой.

– Нет. Это не Эндрю.

Ну как объяснить ему, кто и зачем его ждет? Натан и не подозревает о том, что ему предстоит. Жить, не зная, кто твой отец, и вдруг встретиться с ним лицом к лицу без всякой предварительной подготовки! Как отреагирует Натан на столь ошеломляющее открытие?

Молодой человек недоуменно глядел на нее.

– Не Эндрю? Ох, Габи, только не сейчас! Чего ради тебе вздумалось кого-то приглашать?

– Я… я хочу познакомить тебя с одним человеком.

Натан разозлился. Что еще она выдумала? Нашла время знакомить его с каким-то своим приятелем, когда ему не хочется видеть никого, кроме нее.

Но Габриель решительно высвободилась из его объятий, подошла к двери, приоткрыла ее, приглашая Натана в комнату.

Недовольно хмурясь, он переступил порог… и замер. Безошибочный инстинкт, развившийся еще в детстве и столько лет помогавший ему в бизнесе, мгновенно подсказал: дело серьезное.

Навстречу Натану с обитого кожей кресла поднялся высокий худощавый мужчина средних лет. Лицо его – породистое, волевое, аристократичное – показалось молодому человеку смутно знакомым. Где же он его видел? Кажется, мелькало на страницах газет, в разделах, посвященных политике. Вроде бы… вроде бы это какой-то видный политический деятель одного из европейских государств. Но что ему вдруг понадобилось от него?

– Кто вы? – негромко спросил Натан, глядя на смуглое лицо незнакомца и вдруг понимая, что оно знакомо ему не только по фотографиям в газетах. Примерно такое лицо будет глядеть на него из зеркала лет через двадцать – тридцать…

Незнакомец очень внимательно смотрел на Натана. Но тот не мог прочесть, какие мысли таятся за бесстрастным спокойствием этого волевого лица.

– Я барон Жерар де Руивьен, – медленно произнес он. – И у меня есть все основания полагать, что вы – мой сын.

Хотя Натан уже успел морально подготовиться к чему-то очень и очень необычному и значимому, но такого никак не ожидал. Инстинкт самосохранения, не раз выручавший его еще с ранней юности, заставил Натана мгновенно насторожиться.

– Простите, должно быть, вы ошибаетесь, – холодно произнес он, позволив себе улыбнуться вежливой и чуть пренебрежительной улыбкой. – Будьте добры, объяснитесь.

Габриель так и ахнула, потрясенная, и испуганно покосилась на барона – как тот воспринял дерзость? Едва ли он привык к подобному обращению. Но Жерар как будто ожидал чего-нибудь в этом роде.

Легким кивком барон указал Натану на кресло напротив себя.

– Может, вы присядете и мы спокойно обо всем поговорим?

– Спасибо, но пока я постою.

Натан медленно повернулся к хозяйке дома. До него только сейчас дошло, что французский дипломат, назвавшийся его отцом, находится не где-нибудь, а в ее квартире. И явно явился сюда не без ее ведома. А значит, все это… подстроено?!

Вид Габриель подтверждал самые худшие его опасения. В широко раскрытых глазах молодой женщины застыло напряженное ожидание, лицо побледнело. Стоя у двери и вся как-то съежившись, она с явной тревогой поглядывала то на Натана, то на барона… Как там он представился? На барона де Руивьена.

Вспомнив заголовок, виденный им в одной из газет дня три назад, Натан посмотрел на француза.

– Позвольте, но, если я не ошибаюсь, вам полагается сейчас находиться в инспекционной поездке по лагерям Иностранного легиона.

Барон хладнокровно кивнул.

– Именно.

– Тогда почему вы здесь? Что-то я не слышал, чтобы Иностранный легион открыл базу в Нью-Йорке.

Барон пропустил колкость мимо ушей.

– Некоторое время назад в одно из моих поместий пришло письмо от женщины, которая назвалась вашей бабушкой…

– Имя этой женщины? – перебил Натан.

– Матильда Форрест.

Глаза его сузились. Сердце забилось медленно и гулко, в ушах зазвенело.

– Так звали мою бабушку, – хрипло проговорил он. – Дайте письмо!

Это была не просьба, это было требование. И Габриель снова испугалась, как отреагирует Жерар, привыкший распоряжаться сам, а не исполнять чужие указания. Однако барон снова кивнул, как будто заранее ждал этой просьбы, и протянул молодому человеку конверт.

Натан мгновенно пробежал глазами скупые лаконичные строчки. Да, это действительно был почерк его бабушки… и ее стиль. «Несчастная грешная дочь» – именно так обычно называла Матильда Форрест мать Натана, ничуть не считаясь с тем, что эти слова больно ранят мальчика.

– Она умерла три года назад, – медленно произнес он.

– Да. Как вы прочитали, письмо должно было попасть к адресату только после смерти миссис Форрест. И, опять же как вы прочитали, эта достойная женщина со всей определенностью утверждает, что вы мой сын.

Натан тряхнул головой. Все происходящее настолько выбивалось из рамок обыденности, что на миг он подумал, уж не видится ли ему все это в фантасмагорическом сне. Явиться к любовнице и вдруг узнать, что твой отец – французский барон да еще видный политик в придачу!

Однако пробуждения не наступало. И Натан неожиданно для себя вдруг растерялся.

– Но мне ничего не известно о моем отце. Совсем ничего.

– Я понимаю. – Жерар помолчал несколько мгновений, прежде чем сказать: – Ваша мать перед войной поехала во французский летний лагерь для молодых христиан, организованный обществом «Мир единой веры». Вам это известно?

– Нет, – пробормотал Натан. – Бабушка всегда очень неодобрительно отзывалась о подобных лагерях. – Ему вдруг пришли на память слова соседки, которая пеняла бабке, что та не всегда была столь принципиальна, за что и пострадала. Уж не потому ли Матильда Форрест громила эти «гнезда разврата»? – Это, наверное, можно выяснить, – медленно произнес он. – Должны были остаться какие-то архивы.

Барон кивнул.

– В тот год вывезенным в лагерь подросткам не удалось вовремя вернуться на родину – немцы вторглись во Францию. И возвращение отложилось на несколько лет. Ваша мать приехала на родину смертельно больной, но с ребенком на руках.

– Вы уже навели справки о моей матери, не так ли? – с упреком спросил Натан.

Француз пожал плечами.

– Разумеется. И о вашей матери, и, само собой, о вас. – Он немного помолчал, ожидая, не вознегодует ли Натан на такую бесцеремонность, но, видя, что тот молчит, продолжил: – Сами понимаете, в такой ситуации это самое разумное.

Натан неохотно кивнул – своя логика в словах Жерара де Руивьена была. Если бы на него вдруг обрушилось подобное известие, он бы тоже постарался все как следует проверить и выяснить, Внезапно до него дошло, что они с бароном, можно сказать, оказались в одинаковом положении: как для него стало шоком узнать, кто его отец, так и тот, верно, пережил немалое потрясение, узнав о существовании у него сына в Америке.

Натан перевел глаза на молчаливую свидетельницу их разговора. Габи вся съежилась, стараясь сделаться меньше и незаметнее.

– А какое отношение Габриель имеет ко всей этой истории?

Молодая женщина с самого начала ждала, когда же он задаст этот вопрос. Ждала и боялась. Но не собиралась увиливать от признания. Не успел Жерар открыть рот, как Габриель ответила:

– Так получилось, что первой письмо прочла именно я. Я гостила в поместье барона, и оно случайно попало мне в руки.

Гостила в поместье барона? Ну и круг знакомых у этой скромной актрисочки: то популярнейший певец, то француз-аристократ. Но сейчас Натана занимал более насущный вопрос.

– Когда это произошло? – В голосе его звучал гнев.

Габриель поежилась.

– Чуть больше месяца назад.

Вот теперь все куски головоломки встали на свои места. Натан поглядел в широко распахнутые честные глаза Габриель – и его с головой затопила холодная ярость. Какова лгунья!

– Ты явилась на просмотр специально, чтобы познакомиться со мной, – сквозь зубы процедил он.

– Да.

На Габриель навалилась тяжелая апатия. До чего же все неудачно сложилось!

– И сделала вид, что тебя интересует роль в рекламном ролике. Не удивлюсь, если выяснится, что никакая ты не актриса.

Натан сказал все это не потому, что действительно так думал, – в конце концов на съемках Габриель проявила незаурядные актерские способности, – а лишь от ярости. Но по тому, как дрогнули веки молодой женщины, а на щеках выступили яркие пятна румянца, понял, что попал в точку. Открытие это и вовсе лишило его рассудка.

Габриель догадалась, каким будет его следующее обвинение за секунду до того, как Натан открыл рот, и взглядом попросила о пощаде. Но он был неумолим.

– Допустим, до сих пор все понятно. Но почему ты переспала со мной, а, Габриель? Из любопытства?

Несчастная женщина метнула панический взгляд на Жерара. Тот молча слушал этот насыщенный страстями разговор, в котором Габриель отводилась столь неприглядная роль. На бесстрастном лице французского дипломата ничего не отражалось, но молодая женщина прекрасно понимала: он не пропустил мимо ушей последнее, чудовищное в своей правдивости обвинение Натана. Понимала она и другое: барон, как никто, умеет вовремя промолчать и не станет вмешивать в чужую личную жизнь. Правда, это означало, что и выпутываться ей предстоит лишь своими силами, не рассчитывая на чью-либо помощь.

– Не думаю, что сейчас уместно обсуждать эту тему… – начала она.

– Ах, ты не думаешь? – издевательски протянул Натан. – А я вот думаю, что не тебе судить, что и когда уместно, а что нет. У тебя, по-моему, с этим большие проблемы.

Черт возьми! Васильковые глаза наполнились бесконечной обидой, и Натан почувствовал себя извергом и мучителем слабых и беззащитных. Но, вспомнив, как эта «слабая и беззащитная» ловко обвела его вокруг пальца, он задушил жалость в своем сердце. Как и новый прилив желания – ведь такими же вот широко распахнутыми наивными глазами смотрела Габриель на него в тот вечер, а он, дурак, попался на удочку. Его трепетная золота рыбка оказалась самым настоящим живцом, на каких ловят идиотов вроде него!

– Но одно могу тебе сказать: актриса ты и впрямь неплохая. Тебе стоит подумать о перемене профессии.

Габриель молчала. И Натан с трудом взял себя в руки. Выяснение отношений с этой обманщицей может и подождать. Он снова повернулся к барону де Руивьену.