Текст книги "Золотая рыбка"

Автор книги: Несси Остин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Ты… ты что? – В голосе Габриель слышались истерические нотки.

Натан хмыкнул.

– Избавляю тебя от страхов, что покушусь посреди ночи на самое дорогое, что есть у женщины, – ответил он. – Видишь? Теперь я абсолютно благопристоен.

Благопристоен? Да облачись он хоть в вечерний костюм или замотайся с головы до пят в мешковину, Габриель все равно точно так же обмирала бы при каждом взгляде на него. Мучения Габриель усиливало и то, что ей нелегко было смириться с мыслью, что, если бы Натан попытался соблазнить ее, ему бы удалось это без малейшего труда. А еще сложнее было смириться с другой мыслью: неужели он больше не хочет ее соблазнить?

– Ну, глупышка, иди же сюда, – почти ласково произнес он, притягивая Габриель к себе.

– Нет! – Она попыталась отстраниться, избежать соприкосновения с теплой и твердой грудью Натана. – Убирайся!

Но он уже легонько поглаживал шелковистые локоны Габриель, дивясь тому, какие они мягкие и нежные. И вся она такая мягкая и нежная. Благоухание шампуня ласкало ему ноздри свежестью. И Натана впервые в жизни охватило острое, граничащее почти с физической потребностью желание защитить эту женщину, уберечь от всех бед, прикрыть собой от зла и обид жестокого мира. Странно и нелепо. Он сам не мог понять, что за муха его укусила. Понимал лишь, что случилось это на редкость не вовремя.

Габриель уже не сопротивлялась. Хотя губы ее еще бормотали слабые протесты, тело уже блаженно расслабилось, прижимаясь к надежному и крепкому телу Натана.

– Давай спи, – прошептал он.

Всхлипнув в последний раз, Габриель совсем по-детски прижалась к нему. И до чего же ей стало тепло и уютно! Совсем как в детстве, когда найдешь прибежище от страхов и неуверенности в объятиях кого-то большого и сильного, кто защитит, утешит и согреет своим теплом. Но это, напомнила она себе, всего лишь иллюзия, видимость. Это и называется выдавать желаемое за действительное. К реальности не имеет ровным счетом никакого отношения.

И все же лежать в обнимку с Натаном было удивительно приятно. Он легонько поглаживал ее по голове, и эти почти невесомые, гипнотические прикосновения убаюкивали молодую женщину. Сейчас Габриель не могла бы отодвинуться, даже если бы захотела. Но она не хотела отодвигаться.

Последнее, о чем она еще успела подумать, уплывая в страну спокойных ночных снов, было: вот самая лучшая проверка чувствам. Вот как надо провести ночь с мужчиной, прежде чем переспать с ним в привычном смысле этого слова. Близость – но в ином, нерасхожем понимании. Не спешить срывать неспелые горькие плоды наслаждения, а медленно, не торопясь, ждать, пока они созреют сами. Как же теперь Габриель жалела о своей неразумной поспешности!

10

Проснувшись поутру, Габриель обнаружила, что место на постели рядом с ней пустует. Да и в комнате Натана нет. Но не успела она как следует протереть заспанные глаза, дверь отворилась и он появился на пороге в костюме для фехтования. И сердце молодой женщины птицей устремилось к нему.

Наверное, утешала она себя, все дело в том, как он одет. В романтичной белой рубашке с отложным воротником, облегающих черных брюках и стеганом колете практически любой, даже самый заурядный мужчина неотразим – что уж говорить о таком сногсшибательном красавце, как Натан! Она представила его со шпагой в руке и зажмурилась от восторга. Воплощение победоносной мужской сексуальности!

Увы! Беда состояла в том, что Габриель хотела от Натана отнюдь не секса. И стоило ей осознать сей простой факт, как на душе стало холодно и тоскливо. О нет, не секса – точнее, не одного лишь секса. Она мечтала о взаимном уважении, нежности, привязанности. И даже знала, каким словом называется все, о чем она мечтает. Простым, коротким, но таким важным словом – «любовь».

Но, судя по тому, каким бесстрастным взором окинул ее Натан, войдя в спальню, мечты эти были напрасны.

– Доброе утро, – пролепетала Габриель, смущаясь еще сильнее, чем если бы они снова занялись любовью, теперь уже при свете дня.

Натан кивнул в ответ. Если Габриель и удалось в конце концов уснуть, то ему – нет. Казалось, в ту же секунду, как молодая женщина очутилась в постели рядом с ним, сон поспешно бежал, чтобы уже не возвращаться.

Вот ведь чистой воды безумие. А он-то хорош! Лежать рядом с Габриель всю ночь напролет, разыгрывая из себя защитника и утешителя, когда на самом деле ему хотелось только одного – сорвать с молодой женщины дурацкую пижаму, возбудить ласками и слиться воедино в порыве страсти. Он так и не заснул до самого утра, когда сквозь окна в комнату начали проникать первые лучи зари. В жизни Натану не приходилось переживать столь острого и мучительного состояния полной неудовлетворенности.

– Ты давно встал? – поинтересовалась Габриель. Что за кошмар – разговаривать с ним на уровне обычной любезности почти незнакомых друг другу людей. И это после того чувства спокойствия и защищенности, что познала она в его объятиях!

– Порядочно, – коротко отозвался Натан.

Не говорить же ей, что он поднялся на рассвете и, пытаясь успокоить кровь, успел уже совершить довольно продолжительную прогулку по окрестным холмам. Прямо-таки как идеальный влюбленный из романа: сон бежит от него, аппетит потерян. Бред и еще раз бред! – И кстати, я уже позавтракал. Жерар тоже. Мы с ним идем в фехтовальный зал. Если и впрямь хочешь присоединиться, завтракай и приходи.

Судя по недружелюбной нотке в голосе Натана, он предпочел бы, чтобы она передумала.

Оставшись одна, Габриель смотрела на закрывшуюся дверь, гадая, отчего это у него с утра пораньше столь кислый вид. Неужели огорчен, что они так и не занялись ночью сексом? Или досадует, что, продекларировав нежелание вести себя по-джентльменски, все же не выдержал роль до конца?

А вот ей с утра хотелось петь как птичке. Даже смешно – чувствовать себя такой счастливой только потому, что некий небезразличный тебе мужчина ночью нежно гладил тебя по волосам. Ну и пусть смешно – ведь нежность порой кружит голову гораздо сильнее любого, даже самого бурно проявляемого чувства. Если, конечно, эта нежность искренняя, а не притворная.

Выбирая, во что одеться этим утром, Габриель наткнулась на подарок, который приготовила Делии ко дню рождению ее ребенка.

Ребенок… До сих пор она никогда не задумывалась о детях, не представляла их в своей жизни. Но сейчас вдруг ощутила резкое, пронизывающее желание иметь сына. Именно сына! Маленького смуглого малыша с ясными серыми глазами и темными, чуть волнистыми волосиками…

Но Габриель сумела вовремя остановить поток неуместных мечтаний. Какие еще малыши, подозрительно похожие на Натана Форреста! Все дело в том, что этот мужчина слишком уж красив, слишком уж необычен, а потому представляет настоящий вызов женскому самолюбию. Но только и всего. Ни о какой любви, ни о каких детях и речи быть не может!

Шпага Натана, сверкнув на солнце, описала изящную дугу в воздухе и приземлилась в ближайших кустах. И тут же раздался заливистый смех Габриель. Поскольку погода стояла чудесная, Жерар предложил перенести занятие на лужайку за стенами замка.

Натан с досады чуть не топнул ногой.

– И вовсе не смешно, – угрюмо пробормотал он.

Не в силах остановиться, молодая женщина прислонилась к стволу высокого дерева.

– Ох, Натан, прости, но правда очень смешно. Видел бы ты выражение своего лица, когда Жерар снова выбил у тебя шпагу! Как будто мир перевернулся. А потом ты еще попятился так, что чуть не упал…

И она снова расхохоталась.

– Что, нравится видеть меня в дурацком положении? – свирепо осведомился Натан.

Габриель покачала головой. На самом деле, было странно видеть другое: как он, весь такой безупречный и совершенный, вдруг оказался хоть в чем-то не на высоте. Странно – и трогательно. Как будто сверкающий недостижимый образ вдруг стал от этого ближе и человечнее.

За прошедшие два часа Жерар успел изрядно измотать сына. На смуглой коже молодого человека поблескивали капельки пота, дыхание участилось. Тогда как барон даже не запыхался.

Натан вздохнул и полез в кусты, откуда за время урока доставал шпагу несчетное количество раз.

– Ну что, продолжим? – осведомился Жерар, до этого с довольно безразличным видом слушавший перепалку Натана с Габриель.

– А разве могут быть варианты? – бросил он, становясь на исходную позицию. – Первое правило успеха: когда что-то не получается, пробуй снова и снова. Только сначала хорошенько проанализируй, где ты ошибся в предыдущий раз. А ну-ка, покажите мне ваш трюк помедленнее. Как вы это проделываете?

Габриель удивилась. На месте Натана она непременно устроила бы передышку.

И вообще следовало признать, что упорство молодого человека ее весьма впечатляет. Кроме того, все премудрости фехтовальной науки он схватывал буквально налету. Впрочем, Габриель успела уже понять, что Натан, во-первых, весьма талантливый ученик, а во-вторых, привык истово отдаваться любому занятию. А это, как известно, вернейший путь к успеху…

Повторив объяснение, Жерар снова пошел в атаку. И довольно улыбнулся, когда Натана блистательно отбил его выпад и сам перешел в наступление.

– Ну как? – осведомился он, опуская шпагу, на сей раз не покинувшую своего законного владельца.

Габриель с досадой закусила губу. А Жерар сдержанно похвалил.

– Получше, – признал он. – Только ты слишком сильно сжимаешь гарду, это мешает многим маневрам. Помни, рукоять надо держать в кулаке, как пойманную птичку: не слишком слабо, чтобы она не вырвалась и не улетела, но и не слишком жестко, чтобы не придушить бедняжку. А от твоей пташки сейчас остались одни перышки.

Натан кивнул, признавая справедливость его слов. Вообще-то для его самолюбия стало немалым ударом не столько понимание того, что Жерар неизмеримо превосходит его в мастерстве владения клинком, сколько язвительные и точные комментарии Габриель. Эта хрупкая женщина наверняка и сама бы без малейших трудов обезоружила его. И неудивительно, учитывая, что в детстве она несколько лет занималась фехтованием, а потом имела возможность практиковаться в гостях у Делии.

Натан провел в замке уже около недели, и каждый день Жерар учил сына фехтовать. Но сегодня утром ему настоятельно потребовалось уехать по делам, и за завтраком он предложил Габриель взять на себя обязанности учительницы.

– Не хочешь занять мое место и преподать нашему юному другу хороший урок? – с лукавой усмешкой в голосе спросил он.

В глазах Натана вспыхнул огонек досады, и Габриель мысленно показала молодому человеку язык.

– С удовольствием! И пусть только попробует не слушаться! – пошутила она.

– Интересно, – почти беззвучно, так, чтобы Жерар не услышал, пробормотал Натан, – и какие меры ты обычно применяешь к ослушникам?

Габриель потупилась, боясь, как бы барон – да и Натан тоже – не заметил откровенного желания в ее взгляде. Казалось бы, фехтование вполне невинное времяпровождение, однако присутствие Натана насыщало атмосферу напряженной сексуальностью, тщательно скрываемым ожиданием. Во всяком случае, так чудилось молодой женщине.

– Что, не любишь, когда тобой командует женщина? – поинтересовалась она, как только Жерар, распрощавшись с молодыми людьми, удалился.

Натан пожал плечами.

– Что ж, это будет для меня новым ощущением.

– А ты любишь испытывать новые ощущения? – прищурившись, спросила своего ученика Габриель.

Натан широко улыбнулся.

– О да. Еще как люблю.

Он заметил, что Габриель снова стала кокетничать с ним. Если подумать, это началось после той самой ночи, когда он, дурак, не воспользовался своим положением. Ну как тут понять женщин? Кажется, они и сами себя не понимают. Покажи им запретный плод – и они будут из кожи вон лезть, лишь бы заполучить его, хотя еще минуту назад и думать о нем не хотели. Так что теперь Натан мог бы легко добиться благосклонности молодой женщины. Вот только он не знал, хочет этого или нет. Наверное, все же не хочет.

Потому что, снова сделав Габриель своей любовницей, он бы лишь сильнее запутал и осложнил свою жизнь. В чем-чем, а в этом молодой человек ничуть не сомневался. А разве его жизнь и без того не запутана донельзя? Так много всего произошло за последнее время, причем не только в отношениях с Габриель. Натан только-только начал привыкать к мысли, что у него есть отец. Только-только начал узнавать его по-настоящему. Шутка ли – заполнить пропасть длиной более тридцати лет!

По вечерам, когда Габриель уходила спать, они с бароном долго еще сидели и разговаривали, порой до самой зари. Им так много надо было сказать друг другу, стольким многим поделиться друг с другом. И Натан наслаждался этими полуночными беседами.

Они имели еще один плюс. Рассказывая и вспоминая, Натан отчасти переосмысливал события прошлого, свою прошедшую жизнь. Он словно бы чудесным образом вдруг получил возможность прервать гонку за неизвестным результатом, сделать паузу, взглянуть на себя со стороны.

Словом, все бы хорошо, кабы не Габриель. Она оставалась главным неизвестным, темным пятном в окружающей молодого человека радужной картине мира. Правда, теперь, блюдя возложенное на себя воздержание, Натан начал узнавать ее как человека, как личность. И эта личность ему очень даже нравилась. Как ни пытался он сопротивляться обаянию золотокудрой красавицы с яркими васильковыми глазами, постепенно сдавал один бастион за другим.

Отчасти поэтому, а не только из врожденного стремления побеждать всегда и во всем Натан отдавался фехтованию с таким пылом. Отличный способ вымотаться физически, устать до такой степени, чтобы, рухнув на чертов диван у окна, заснуть мертвым сном!..

На лужайке, где они занимались фехтованием с самого утра, появился слуга с холодным лимонадом. Габриель жадно схватила бокал, припала к нему губами. Со шпагой в руке, раскрасневшаяся, взволнованная азартом схватки, молодая женщина выглядела потрясающе. Впрочем, она всегда выглядела потрясающе.

В горле Натана тоже пересохло, но от жажды совсем иного рода. Он вдруг понял, что они с Габриель впервые за все это время остались вдвоем. Мысль эта породила целую вереницу самых соблазнительных образов.

Нет, так нельзя. Габриель – ходячая проблема. Глупо поддаваться мимолетному приступу желания, расхлебывать последствия которого придется еще долго и мучительно. Однако выдержка начала изменять Натану.

Поманив к себе слугу, он взял поднос у него из рук и что-то тихо сказал. Тот поклонился и ушел.

Натан поставил поднос на коврик под раскидистым деревом, расстеленный специально для того, чтобы на нем сидеть во время коротких передышек в занятиях, и кивком пригласил Габриель присоединяться.

Она удивленно посмотрела на него.

– А на каком языке ты объяснялся со слугой? Неужели на французском?

– Ага.

– Вот уж не думала, что ты его знаешь.

Серые глаза Натана вспыхнули довольным огнем.

– Жерар научил меня нескольким наиболее употребляемым фразам.

Они сидели рядом на мягком ковре, среди шелковистой травы. Над лужайкой разносился аромат поспевающей земляники, в кустах щебетали птицы. Натан молча взял из рук Габриель опустевший бокал и отставил в сторону.

– Знаешь, – поддразнила она, – ты ведешь себя так, точно прожил тут всю жизнь.

– Пожалуй. – Натан невидящим взглядом смотрел вдаль, и Габриель показалось, что мысли его витают далеко отсюда.

Ах, вот бы знать, о чем он думает, что происходит в его красивой темноволосой голове! Почему он так замкнут и отстранен? Ведь ей казалось, что они уже покончили со скрытой враждебностью и заключили негласное перемирие. Или нет? Вроде бы последние дни они ухитрялись существовать в относительной гармонии… Если не считать ее тщательно скрываемых чувств и постоянно подавляемого желания.

С той ночи в замке, когда Натан баюкал ее в объятиях, Габриель изменила отношение к сыну Жерара. Эта ночь обезоружила ее, окончательно покорила. Так что предложи Натан ей снова заняться любовью, она бы согласилась не раздумывая. Вот только он ей больше ничего подобного не предлагал. Да и восхитительно невинный сон в объятиях друг друга тоже остался единственным подобного рода опытом в жизни молодой женщины. Да, они по-прежнему делили спальню, но Габриель почти не видела там Натана. Он приходил поздно ночью и, игнорируя пустующую половину кровати, укладывался спать на диване. А утром, когда она просыпалась, его уже не было в комнате.

Очень может быть, что желание ее безответно. Возможно, Натан более не испытывает к ней никакого влечения. Возможно, узнав об обмане, он охладел к той, которую считает низкой и презренной лгуньей…

Молчание затягивалось. Габриель сделалось как-то неуютно. Чтобы скрыть неловкость, она сказала первое, что пришло в голову.

– Ужасно люблю фехтовать. Чудесное занятие, правда?

– Ммм… – неразборчиво протянул Натан.

– И благородное.

– В самом деле?

Габриель судорожно вздохнула. Голова начинала кружиться, в воздухе замерцали тысячи разноцветных искорок.

– Знаешь, это не просто спорт, это целая философия.

– Да что ты говоришь?

Габриель чувствовала, что должна, обязана говорить хоть что-нибудь. Не то непослушные губы зададут вопрос, который волновал ее больше всего на свете: «Тебя больше не тянет ко мне, Натан? Я тебе разонравилась?».

Но ничего больше сказать она не успела. Натан внезапно обвил рукой ее плечи, придвинулся ближе к ней.

– Хочешь еще пить?

– Я? – От растерянности Габриель не понимала, что говорит. – Н-нет. То есть да, хочу.

Она думала, что он протянет ей бокал с лимонадом, но Натан поднес прохладный напиток к ее губам. Сердце молодой женщины выбивало невиданные ритмы, горло вдруг сжалось… и Габриель самым неромантическим образом поперхнулась и закашлялась. Впрочем, приступ мгновенно прошел, стоило Натану слегка постучать ее по спине. Скорее даже, нежно погладить. Но вот рука его скользнула выше, ладонь бережно обхватила затылок, запрокидывая ее голову навстречу его губам. Вторая рука легла на обтянутое серебристой тканью брюк бедро.

Поцелуй затянулся на несколько минут, а когда закончился, ошеломленная Габриель обнаружила, что на ее блузке расстегнуты все пуговицы, а пальцы Натана играют кружевом бюстгальтера. Перед глазами молодой женщины поплыл золотой туман. Но последние остатки здравого смысла помогли ей отстраниться… Во всяком случае, попытаться.

– Натан! Что ты!

– Ммм… – блаженно промычал он, снова склоняясь к ее губам.

– Нельзя же заниматься этим прямо здесь!

– Чем? – с невинным видом спросил он, втайне наслаждаясь тем, как Габриель, сама не осознавая, призывно выгнулась ему навстречу. – Мы ведь ничего предосудительного не делаем. Так, пустяки. Как будто мне уж тебя и приласкать нельзя. – Подтверждая свои слова, он накрыл ладонью грудь Габриель и почувствовал, как молодая женщина бессильно ахнула. – Чуть-чуть.

– Но вдруг нас кто-нибудь увидит? – возразила она и не узнала своего голоса: таким низким и чувственным он вдруг стал, такая в нем прорезалась сексуальная хрипотца.

– Кто? – улыбнулся Натан. – Из замка лужайка не видна. А слуге я велел, чтобы нас никто не беспокоил. Так что можешь не волноваться.

Габриель уже и не волновалась. Волшебные касания Натана, ласки его умелых рук заставили все тревоги и опасения уйти на задний план. Даже мысль о том, что кто-нибудь из местных жителей может забрести на эту укромную лужайку в поисках земляники, уже не страшила ее. Мысль эта просто улетучилась из головы вместе со всеми остальными мыслями. Остался лишь Натан, его нежность и его страсть… И еще сияющее в небе солнце, что целовало обнаженные тела любовников жаркими поцелуями. Никогда еще Габриель не чувствовала себя настолько необузданной, настолько слитой с природой, что обступала их со всех сторон…

Габриель медленно возвращалась к реальности. Они с Натаном на время перенеслись в мир, недоступный простым смертным, не ведомый никому, кроме них двоих. Никто и никогда еще не испытывал ничего подобного – молодая женщина была в этом твердо уверена.

На лужайке стояла тишина, лишь по-прежнему звонко щебетали птицы в кустах, не испуганные страстными стонами любовников, да сонно жужжали над цветами толстенькие полосатые шмели.

Габриель провела рукой по своему пылающему лицу и поглядела на черноволосого красавца, что лежал рядом с ней. Словно в ответ на этот взгляд черные ресницы дрогнули и Натан открыл глаза.

Габриель хотелось склониться к нему, поцеловать в губы, но она не решилась. Кажется, это не та ситуация, когда уместны нежные ласки. О да, им с Натаном было хорошо, необыкновенно хорошо… но исключительно на физическом уровне. Внезапно Габриель стало грустно. Ведь ей хотелось большего, нежели простое физическое удовлетворение. Однако Натан не мог, не хотел ответить на ее чувства. Узнай он о них, верно, хохотал бы как безумный.

Габриель приподнялась и оглянулась в поисках одежды.

– Наверное, мне лучше идти… – начала она, но рука Натана скользнула по внутренней стороне ее бедра. Молодая женщина вздрогнула, чувствуя, как возвращается желание.

– Нет, погоди. Побудь со мной еще немного.

– Но… слуги.

– Я велел нас не беспокоить.

Габриель видела, с каким благоговением слуги относятся к барону. Видела она и то, что, хотя никто ничего им не говорил, сходство высокого молодого красавца с хозяином замка не укрылось от наблюдательных французов. И почтительное отношение к барону они тотчас же перенесли на Натана. Наверняка они со свойственной этой галантной нации снисходительностью к подобным вещам только рады были предоставить молодому человеку полную свободу для любовных утех… И возможно, не только с ней, с Габриель. Вот тогда-то и могли пригодиться Натану начатки знаний французского языка…

И что, интересно знать, они еще обсуждали с Жераром долгими вечерами, помимо способов остаться наедине с приглянувшейся женщиной? Ну до чего же при всем внешнем сходстве отличаются друг от друга эти двое мужчин! Жерар безгранично верен Делии, а вот Натан никогда не будет хранить верность ей, Габриель. Да и с какой стати? Она ему не жена, даже не возлюбленная – так, случайная любовница. Их ничто не держит, ничто не соединяет. Как только окончатся эти сказочные каникулы, они расстанутся и всякие отношения между ними прервутся. Или выродятся в официально-родственные, что еще хуже.

Габриель потянулась к одежде.

– Не надо, не хмурься, – попросил Натан. – Если тебе здесь неуютно, переберемся в замок.

Подтекст этого предложения был более чем прозрачен. И Габриель всем существом отозвалась на него, но на душе у нее было тревожно.

Что уж тут отрицать очевидное? Она по уши влюблена в Натана. Влюблена глубоко и безнадежно. Но к чему эта любовь приведет? Ведь он никогда не ответит на ее чувства.

Когда они перешагнули порог спальни, Натан повернулся к своей прелестной спутнице и рассмеялся.

– Смотри, у тебя травинка в волосах. И не одна!

Габриель вспыхнула. А она-то так старалась привести себя в порядок! Интересно, что подумала о ней прислуга? Видел ли кто-нибудь в замке, как они с Натаном, точно два нашкодивших школьника, украдкой пробираются к себе? Впрочем, молодого человека подобные вопросы, кажется, ничуть не волновали.

– Знаешь, – с дразнящей улыбкой заявил он, – лично я не отказался бы сейчас принять душ. Составишь мне компанию?

Заманчивая идея! Но прежде Габриель должна была кое-что выяснить. Она в упор посмотрела на Натана.

– Скажи, ты… ты простил меня?

– За что?

– За то, что я обманывала тебя. Не сказала тебе всей правды с самого начала.

Молодой человек нахмурился. Ну зачем ворошить прошлое, тем более в такую минуту?

– Все забыто.

– Честно?

Он пожал плечами и начал расстегивать рубашку.

– Скажем так: я понимаю, почему ты поступила подобным образом.

– Это не то же самое, что простить.

– Ох, Габриель, и далась же тебе эта тема!

Она упрямо тряхнула растрепанной головой.

– Далась! – Натан протянул к ней руку, но Габриель отступила на шаг, чтобы сохранить дистанцию и ясность рассудка. – Я хочу, чтобы ты знал: когда я сказала, что мне очень жаль, я действительно имела в виду, что мне очень жаль. И очень стыдно. И я прошу у тебя прощения.

Натан вздохнул. Габриель не лгала. И эта правдивая нотка, звенящая в ее голосе, сводила на нет все его усилия, а ведь он так старательно возводил вокруг себя защитные укрепления! Куда как проще было считать Габриель бессердечной лживой сучкой: ведь с такой можно не церемониться, можно не чувствовать угрызений совести, не думать о ее душевном спокойствии. Но теперь он ясно видел: Габриель совсем другая. Она открытая, правдивая, щедрая… и очень, очень ранимая. Она не из тех, с кем можно завязать короткий и бурный, но ни к чему не обязывающий роман, а потом забыть, выбросить из головы.

Теперь Натан знал это. Не знал только, что делать с этим знанием.

Одно по крайней мере было ему по силам.

– Ладно, прощено и забыто, – решительно заявил он, заключая Габриель в объятия.