Текст книги "Долг и страсть"

Автор книги: Несси Остин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Такой чудесной ванны она не принимала никогда в жизни! Расслабленно лежа среди душистых пузырьков и любуясь пышным великолепием высокой сводчатой ванной комнаты, она чувствовала, что настоящая Мей Хадсон находится где-то за тысячи миль отсюда. Так почему же она ощущает себя намного более живой, чем раньше?

Когда она закончила сушить волосы, было уже семь часов. Когда же придет Саид и что ей надеть к обеду? Не будет ли она выглядеть в новом вечернем платье как какая-нибудь гурия?

В конце концов она остановилась на простом шелковом платье длиной до полу, с просторными рукавами, цвета лесных колокольчиков. Волосы она оставила распушенными. Посмотрев в зеркало, Мей решила, что в таком скромном наряде вряд ли оскорбит чей-либо целомудренный взгляд.

Вошла Сара с мятным чаем на бронзовом подносе. Мей на восточный манер устроилась на лежащей на полу вышитой подушке и едва успела наполнить чашку, как услышала стук в дверь. Сердце сильнее забилось у нее в груди.

– Войдите! – крикнула она.

Дверь отворилась. На пороге стоял Саид. Он тоже переоделся и, должно быть, принял ванну, поскольку черные волосы были еще влажными и блестели. Его одежды были богатейшего алого цвета – цвета старого, выдержанного вина, – но лицо казалось мрачным и даже угрожающим, когда он чуть ли не захлопнул дверь за собой.

– Вы всегда с такой легкостью приглашаете мужчин в свою спальню, Мей? – осведомился он.

Она поставила чашку и подняла на него взгляд, понимая, что не готова мириться со столь оскорбительными замечаниями. Как и не готова признаться, что догадалась, кто за дверью, по одному лишь властному стуку! Она легкомысленно пожала плечами.

– О, обычно они приходят по двое за раз. По меньшей мере!

– Пожалуйста, не говорите со мной в таком тоне, Мей! – взорвался Саид.

– А чего еще вы ожидали? – с вызовом спросила она. – Я полагала, что никто, кроме вас, не войдет сюда! И я полагала, что нахожусь здесь под вашей защитой, но, возможно, ошиблась!

– Нет. – Он привык к повиновению со стороны своих женщин, а не к страстным, но логичным возражениям. – Нет, вы не ошиблись.

– Что ж, в таком случае… не обвиняйте меня в распущенности…

– Мей…

– И не смейте делать далекоидущие заключения обо мне, едва меня зная, Саид!

Едва зная ее? Да его разговоры с Мей Хадсон были намного более откровенными, чем те, что он вел с любой другой женщиной прежде! Ему казалось, что он очень хорошо узнал ее и что рассказал ей о себе намного больше, чем, возможно, следовало бы. Он уселся на подушку напротив нее и смягчившимся голосом произнес:

– Вы хотите, чтобы я познакомился с вами поближе, Мей?

Поразительно, но она хотела… она хотела, чтобы он узнал ее настолько близко, насколько возможно для мужчины. Она хотела увидеть, какой контраст являет его смуглое тело с длинными конечностями, вплетенное в молочно-белые изгибы ее собственного. Она хотела ощутить примитивный напор его страсти и мед его поцелуев… Мей не отрываясь смотрела в свою чашку, наполненную ярко-зеленой жидкостью, боясь, как бы он не прочел голода в ее взгляде.

– Мей…

Его голос околдовывал, но она сопротивлялась.

– Что?

– Посмотрите на меня.

Вынужденная подчиниться повелительным ноткам в его голосе, она медленно подняла голову. Его обрадовал легкий румянец, окрасивший ее щеки, как и потемневшие и расширившиеся синие глаза.

– Вы хотите, чтобы я узнал вас получше? – жарким шепотом повторил он.

В этом вопросе отчетливо звучали эротические ожидания, и какая-то подспудная часть ее существа, о которой Мей не догадывалась, хотела выдохнуть: «О да. Да, пожалуйста!» Но такая капитуляция стала бы именно тем, на что рассчитывает Саид. Она никогда не завоюет его уважения, если упадет, словно спелый плод, в его руки. А уважения Саида, внезапно поняла Мей, ей хочется добиться больше, чем чего бы то ни было.

– Очевидно… – она изобразила беззаботную улыбку, – мы сумеем лучше узнать друг друга за время моего пребывания здесь. Я не возражаю против этого, Саид.

Это было намеренно неправильное истолкование его слов. Но Саид, вместо того чтобы возмутиться, тихо засмеялся:

– Вы специально исказили смысл сказанного мною, Мей. Вы совершенно невыносимы.

Как редко можно услышать его смех, с внезапным состраданием подумала Мей. Часто ли такой человек может дать себе волю? Она улыбнулась и показала на чистую чашку китайского фарфора.

– Чаю. Саид?

Он еще продолжал смеяться, когда они спускались к обеду. Следуя за ним по мраморным коридорам к обеденному залу, Мей гадала, как он провел последние часы. Не покажется ли она навязчивой, если спросит об этом?

– Вы уже виделись с вашим отцом? – мягко поинтересовалась она.

Его лицо исказилось от боли, и Мей пожалела, что задала этот вопрос.

– Простите, я не хотела…

– Нет. – Он покачал темноволосой головой. – Нельзя не замечать действительность, какой бы болезненной та ни была. Да, я виделся с ним.

Саид помедлил. Он не мог обсуждать ухудшающееся здоровье отца ни с матерью, ни с сестрами: это вызвало бы безутешные рыдания. Как и с Клайвом Дорсетом. Клайв – мужчина, а мужчины очень неохотно говорят о чувствах. Но Саид вдруг почувствовал необходимость высказаться, поведать о своих страхах. Вскоре ему придется столкнуться со смертью, а он еще не видел смерти близких людей. Бабушка умерла до его рождения, дедушка – когда он учился в Уэст-Пойнте.

– Он тает на глазах. – Саид с трудом заставил себя произнести эти жестокие слова. Ему казалось, что, произнесенные, они могут обрести силу. Или утратить ее, тоскливо подумал он.

– Мне так жаль! – На какое-то короткое мгновение Саид показался ей таким беззащитным, что захотелось заключить его в объятия, опустить голову себе на плечо и утешить, покачивая. Но этот жест, был бы, разумеется, истолкован неверно, даже если бы в ее силах было утешить его, а это конечно же не так.

Но мгновение прошло. И на лицо его уже вернулись прежние гордость и достоинство, когда Саид наклонил голову, благодаря за высказанное сострадание.

– Пойдемте, – сказал он.

Обед был довольно любопытным мероприятием, особенно учитывая то, что Мей постоянно чувствовала себя словно выставленной в витрине, и это, видимо, было недалеко от истины. Но еще любопытнее была первая реакция на нее матери Саида.

Саид ввел ее в комнату, где за длинным прямоугольным столом сидела элегантная женщина лет шестидесяти с двумя дочерьми. На всех трех были платья с роскошной вышивкой.

При виде Мей миндалевидные глаза матери Саида изумленно расширились, а вся она словно застыла. Затем что-то быстро сказала сыну по-арабски, и тот задумчиво кивнул.

Но когда Саид представил их друг другу, она совершенно расслабилась и, пожав руку Мей, поприветствовала ее.

– Как я должна называть вас? – взволнованно спросила Мей.

– Называйте меня Умм Саид. – И она на удивление тепло улыбнулась Мей. – Должно быть, мой сын с очень большим уважением относится к вашей работе, если сам привез вас в Эль-Джар.

Саид внимательно посмотрел в лицо матери, но на нем не было ни тени неодобрения. Да и с какой стати? Она хорошо его знает, и действительно он уважает профессиональное мастерство Мей.

Его мать много читает, в том числе и переводную литературу, и это в какой-то степени влияет на ее взгляды, делая их не такими традиционными. Возможно, она подозревает, что он попытается добиться близости Мей, пока та здесь. Но это тоже не должно ее волновать – она так же хорошо, как и он, знает, что ему придется жениться на женщине из своей страны. Она закроет глаза на любую интрижку, которая может случиться. Но только до моей женитьбы, напомнил себе Саид, воспроизводя в памяти череду невест, которая прошла перед ним до отъезда на свадьбу Роя.

Множество темноглазых девственниц, с лицами, скрытыми чадрой. Юных и поразительно красивых. Ни одна из них не посмела встретиться с ним взглядом. Он спрашивал себя, понравилась ли ему хоть одна, и отвечал: да, конечно, понравилась. Только камень остался бы к ним равнодушным. Но их неискушенность и уважение к занимаемому им положению превратили бы их в простых исполнительниц его желаний. По определению это должен быть неравноправный брак.

Он посмотрел на Мей, отметив ее гордую осанку и уверенность, с которой она встретила его взгляд. Сердце забилось часто и глухо, и он выругался про себя.

– А это мои сестры, – слегка задыхаясь, сказал Саид. – Лейла и Мунира.

Две черноглазые девушки с водопадами густейших черных волос были невероятно красивы. И ни на одной из женщин нет чадры, с удивлением отметила Мей, занимая место за столом между Саидом и его матерью.

Слуги бесшумно приносили и уносили тарелки, пламя свечей, стоящих на столе, потрескивало, колеблемое душистым ветерком, проникающим сквозь открытые окна.

– Вы будете пить вино, Мей? – тихо спросил Саид, наблюдая за тем, как в такт дыханию поднимается и опускается ее грудь.

Она покачала головой.

– Нет, спасибо. Я буду то же, что и все.

Саид налил ей гранатового сока, про себя аплодируя такой дипломатичности, в то время как Мей, в ответ на вопрос одной из сестер, рассказывала о цели своей поездки в Эль-Джар.

– И Саид предоставляет вам разрешить эту ситуацию? – удивленно спросила Мунира.

Он сверкнул на нее глазами, хотя благодаря вопросу сестры, пожалуй, впервые с ясностью понял, что должна была все это время подозревать Мей.

– Полагаю, что Саид уже решил для себя этот вопрос, – медленно проговорила Мей, до которой дошла абсурдность ситуации. Как будто Саид с его властью будет полагаться на ее суждение! – А я здесь для того, чтобы подтвердить его решение.

Он почувствовал злой и частый пульс желания.

– Как вы проницательны, Мей!

– Это моя работа, – сладким голосом ответила она.

– А что, если вы с Саидом разойдетесь в оценках? – спросила Умм Саид.

Черные и синие глаза схлестнулись взглядами.

– Тогда каждому придется обосновывать необходимость своих действий, – сказала Мей.

– В таком случае победит Саид, – вставила преданная младшая сестра.

– Не стоит недооценивать полемического мастерства Мей, – сухо возразил Саид.

После обеда он проводил Мей до ее комнаты. В пустых коридорах отдавалось эхо их шагов, и где-то сзади на почтительном расстоянии следовал непременный телохранитель.

Они шли рядом, и все ее чувства были переполнены Саидом. Шелестел шелк, то обтягивающий его сильную ногу, то свободно падающий вдоль сухощавого тела; ноздрей касался легкий аромат сандалового дерева, исходящий от его теплой кожи. Воздух был словно заряжен электричеством, и это так действовало на Мей, что ее дыхание невольно становилось неровным, а сердце лихорадочно билось при мысли о том, что их ждет впереди.

Попытается ли он поцеловать ее сегодня? А она, если быть честной – к чему Мей всю жизнь стремилась, – разве она не хочет этого больше всего на свете?

– Вам понравился вечер, проведенный с моей семьей, Мей?

Она кивнула.

– Ваша мать была очень добра, развлекая меня, в то время как наверняка в душе она переживает за вашего отца.

– Особы королевской крови должны уметь скрывать свои чувства. – Саид пожал плечами. – И было бы непростительно не выказать гостеприимства.

Она снова кивнула и вспомнила о первоначальной реакции на нее принцессы.

– Когда я вошла в столовую, ваша мать показалась мне…

Он затаил дыхание.

– Какой?

– Не знаю… шокированной… удивленной. – Мей пожала плечами. – Нечто в этом роде.

– Интересно, хоть что-то может укрыться от вашего взгляда? – спросил Саид.

– И она также сказала вам что-то… по-арабски, чего я, естественно, не поняла.

Он кивнул.

– Что это было, Саид?

Он обреченно вздохнул, чувствуя, что не сможет ответить уклончиво, не сможет противиться призывному взгляду этих сапфировых глаз. Была ли это судьба – то, о чем он собирался рассказать, – или просто исторический факт? Даже совпадение?

– Вы очень похожи на женщину, с которой был знаком мой прапрадед.

Мей пристально посмотрела на Саида, гадая, о чем он умалчивает. Он, казалось, принимает какое-то решение.

– Пойдемте со мной, – сказал наконец Саид и свернул в боковой коридор.

Заинтригованная Мей поспешила за ним.

– Куда вы меня ведете? – прошептала она.

– Увидите.

Покои, в которые Саид привел ее, были так надежно укрыты от постороннего глаза, что найти их без больших стараний и желания было бы невозможно. В маленькой комнате ничего не было, кроме книг и стола, у которого стоял резной стул.

И портрета.

– Взгляните, – очень мягко сказал Саид и указал на картину. – Взгляните, Мей. Вы видите сходство?

У Мей перехватило дыхание от изумления. На портрете была изображена женщина, чьи вьющиеся волосы контрастировали с алым шелком платья, а синие глаза пленяли зрителя, ярко-синие глаза, смотревшие, казалось, прямо в душу. Ее лицо было бледно, почти того же молочно-белого оттенка, что и кожа Мей.

– К-кто это? – прошептала она, с трудом удержавшись от того, чтобы не спросить: это я?

– Женщина, которую любил Мансур, – безо всякого выражения ответил Саид.

– И потерял? – предположила она.

Он печально покачал головой.

– Она никогда не принадлежала ему, Мей, – сказал Саид. – Культурные различия между ними были слишком велики. И они поняли, что в их случае любовь не всепобеждающая сила. Она вернулась в Америку, и они больше никогда не виделись.

– О, как это ужасно! – выдохнула Мей.

– Вы так думаете? Это было единственное приемлемое для них решение, моя милая романтичная Мей.

Она услышала в его голосе смирение и перед собственной судьбой и не сказала ни слова, пока они не достигли ее апартаментов.

– Ну вот мы и пришли. – Саид остановился перед дверью и долгим взглядом посмотрел на Мей. – А теперь… – он вдруг почувствовал, как участилось его дыхание, как лихорадочно забилось сердце, – вы должны идти спать, или…

– Или что? – почти не дыша, спросила она.

Саид ответил не сразу. Подняв смуглую руку, он убрал прядь пепельных волос, упавшую ей на плечо.

– Как бледна. Бледна, как сама луна, – прошептал он.

Она смотрела на него, слишком взволнованная, для того чтобы произнести хотя бы одно слово, кроме его имени.

– Саид… – Это прозвучало как мольба.

Он заглянул в ее глаза, прочел в них безоговорочное согласие и ощутил, как его окатило волной ликования: она хочет его, он может прижать ее сейчас к стене и сделать своей немедленно.

Почувствовав, как в предвкушении этого отвердела его плоть, Саид резко отстранился и напомнил себе, что она не обыкновенная женщина. И эта Мей на удивление близка ему. Разве он не доверяет ей так, как никому прежде? Он слышал, как мужчины говорили, что секс, дополняемый настоящей близостью, – самый драгоценный и неповторимый опыт. Неужели ему не суждено изведать этого удовольствия хотя бы раз, всего один раз, перед неизбежной женитьбой?

Изогнув рот в медленной, почти жестокой улыбке, он склонился к Мей и на мгновение коснулся ее губ своими. Саид почувствовал, как она содрогнулась от восторга, а потом вздрогнула от разочарования, когда он быстро отстранился.

– Спокойной ночи, милая Мей, – ласково сказал он и, стараясь не поддаться новому соблазну, повернулся и зашагал прочь по широкому коридору. Возникший из пустоты телохранитель последовал за ним.

Мей с глубоким недоумением смотрела, как он уходит. Значит, она ошиблась, сочтя, что главной, почти нескрываемой целью Саида было соблазнить ее? И она действительно ставила ему это в вину? О Боже! Мей прислонилась разгоряченным лбом к прохладной стене, чувствуя, что преуспела в роли полной и беспросветной дуры.

7

Однако на следующее утро, к тому моменту, когда Мей оделась, к ней уже вернулось обычное самообладание. Утреннее солнце способно возвращать вещам и событиям истинные размеры и ценность. Пусть Саид не попытался посягнуть на нее – что ж, ей следует радоваться этому, а не орошать слезами все вокруг! Пасть в его объятия, что Мей готова была сделать вчера вечером и к чему всей душой стремилась, было бы самым верным способом стать еще одной обладательницей разбитого сердца.

Властный стук Саида раздался вскоре после девяти. Но на этот раз Мей спросила:

– Кто там?

– Саид. – В его голосе звучала невольная улыбка.

Открыв дверь, она столкнулась с насмешливым взглядом черных глаз.

– Доброе утро, Саид, – невинным тоном произнесла Мей.

– Я вижу, вы хорошо усвоили вчерашний урок, – заметил он, изучая ее лицо в поисках следов слез. И, ничего не найдя, почувствовал странное разочарование.

О, Мей отлично поняла его состояние! Он рассчитывал найти меня удрученной? – насмешливо подумала она.

– Все зависит от учителя, – сказала Мей.

– А я хороший учитель? – промурлыкал Саид.

Она отошла подальше, понимая, как опасен этот разговор и как далеко может завести. Игривый тон вопроса пробудил в Мей желание утонуть в объятиях Саида, а это было не в его планах, о чем он ей дал ясно понять.

– Не требуется большого мастерства, для того чтобы сказать, что не нужно открывать дверь, не спросив прежде, кто за ней стоит!

Саид поджал губы. Какая дерзость! Итак, сегодня она, похоже, отказывается играть в прежнюю игру? Он в который раз спросил себя, почему не изведал всех удовольствий, которые она с такой готовностью предлагала ему вчера вечером?

– Пойдемте завтракать! – прорычал он.

– С удовольствием, – пробормотала Мей.

Они устроились на террасе, выходящей в розовый сад, вид которого, а также запах цветов не давали Мей покоя. Так же, как и Саид. Куда девался аппетит? Мей только поковыряла гранат и ограничилась тем, что выпила соку.

– Вы не голодны? – спросил он с раздражением, вызванным бессонной ночью, проведенной в пустых мечтаниях.

– Слишком жарко.

– Тогда выпьем кофе и отправимся. – Он бросил взгляд на ее длинные ноги, скромно прикрытые темно-зеленым льном, в тон рубашке с коротким рукавом, скрывающей очертания груди. – Я вижу, вы надели брюки.

– Я знаю, что вам не хотелось бы, чтобы я демонстрировала мое тело.

Саид проглотил едва не вырвавшееся у него замечание о том, что она может демонстрировать ему свое тело сколько угодно и когда угодно.

– И потом, неизвестно, может быть мне придется взбираться по лестницам на заводе, – оживленно продолжала Мей. – Поэтому я подстраховалась.

– Да.

Пульс Саида участился, едва он представил, как она поднимается по лестнице, время от времени случайно являя его взору вид кружевных трусиков. У него застучало в висках. Она должна носить кружева, Саид был уверен в этом. А когда они станут любовниками, он купит ей крошечную юбочку, и она не будет носить трусиков вообще, и он будет требовать, чтобы она поднималась перед ним по лестнице…

– Саид? Что-нибудь случилось?

Ее лицо выражало искреннюю заботу, и Саид прорычал:

– Нет, все в порядке! – В результате эротических мечтаний сейчас ему лучше было бы побыть какое-то время одному. – Чем скорее мы отправимся на завод, тем лучше!

Они допили кофе в неловком молчании, а затем, обогнув дворец, вышли к парадной подъездной аллее, где их ожидали два сверкающих автомобиля.

Саид подошел к первому и открыл перед Мей дверцу. Оглянувшись через плечо, она заметила во второй машине на месте водителя какую-то смутную мрачную фигуру.

– А кто в другой машине? – спросила она.

Саид сел за руль и повернул ключ зажигания, при этом синхронно заработал и мотор второй машины.

– Мой телохранитель, – резко ответил он.

– А у вашего телохранителя есть имя? Саид кривовато улыбнулся.

– Меня охраняют двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году, Мей. Их целая команда – безликих, безымянных и невидимых, готовых на что угодно. Если у меня установятся взаимоотношения с кем-нибудь из них, это сделает меня… – Он чуть не сказал «уязвимым», но передумал. Он, Саид, уязвим? Ни в коем случае! – Излишняя близость делает более доступной возможность подкупа, – пошел на компромисс он.

Мей попыталась представить, каково это, когда за тобой постоянно следят.

– А вы никогда не чувствовали, что находитесь в ловушке?

– В ловушке? – Саид обдумывал вопрос, сворачивая на широкую пыльную дорогу, пролегающую среди серебристо-серых от соли песков. – Я никогда не знал ничего другого, – медленно объяснил он. – Даже в Уэст-Пойнте всегда на заднем плане маячила какая-то фигура.

– Но разве вам никогда не хотелось вырваться на свободу? – печально спросила Мей.

В ее голосе звучало некое беспокойство, и что-то в выражении ее лица заставило Саида ощутить глубокое сожаление о том, чего не может случиться никогда.

– Это своего рода свобода, – сказал он, ехать по Эль-Джару в машине вдвоем с очаровательной женщиной.

Мей думала об этом, пока машина без особого труда продвигалась вперед по ухабистой дороге.

– Почему вы никогда раньше не привозили с собой женщин? Должно быть, у вас было много… – она попыталась произнести это по-светски, но голос предательски дрогнул, – любовниц?

Да, в его тридцать пять у него было много женщин – да, любовниц. Так почему же сейчас он не может вспомнить ни одного лица? Ни одного разговора, который заинтересовал бы его достаточно для того, чтобы остаться в памяти?

– Моя семья и мой народ не одобрили бы, если бы я демонстрировал перед ними западную вседозволенность.

Мей вздрогнула, уязвленная таким подбором слов, но Саид, чей взгляд был прикован к пыльному горизонту, этого не заметил. Выходит, и ее поведению он приписывает эту якобы свойственную Западу вседозволенность?

Он попытался вкратце посвятить ее в особенности своего существования.

– У меня две жизни, Мей. Человек, который колесит по всему миру, носит костюмы и останавливается в роскошных отелях крупнейших городов, совсем иной, чем тот, который живет здесь, в Эль-Джаре.

– Человек контрастов, – медленно проговорила она. – Из страны контрастов.

Саид не смог удержаться от медленной улыбки удовольствия.

– Всего несколько часов в моей стране – и вы уже эксперт!

Его улыбка поразила Мей в самое сердце. Осознает ли он ее всепобеждающую силу? Знает ли, что, попроси он с такой улыбкой луну с неба, и ему, вполне возможно, преподнесут ее на золотой тарелке? Это просто нечестно, решила Мей, невидящим взглядом уставившись на безжалостную пустыню.

– Это часть моей профессии, – сказала она. – Я очень быстро учусь.

Саид гадал, что заставило ее вернуться к этому легкомысленному тону, при этом так скованно замерев на своем сиденье. Но в этот момент заметил сверкание отраженного света, возвещающее о том, что впереди показался завод.

– Смотрите, Мей! – воскликнул он.

Она попыталась изобразить интерес, выбросить из головы мысли о Саиде. Он не принадлежит ей. Он никогда не будет ей принадлежать. Что сказала бы Лиз, узнай она, что ее лучшая сотрудница сидит, бессмысленно уставившись вперед, словно одуревшая от любви школьница?

Но улыбка, которую она нацепила на лицо, стала искренней, когда Мей заметила множество серебристых башен и корпусов на пустовавшем до сих пор горизонте.

– Он такой современный! – удивилась она. – Похоже на декорации для научно-фантастического фильма!

– А вы представляли себе верблюдов, не так ли? – сухо спросил он. – Земляные горны и адский огонь?

– Что-то в этом роде, – призналась Мей.

– Этот сталелитейный завод – один из лучших в мире, – со спокойной гордостью сообщил Саид. – Потребовались миллиарды, чтобы построить его, и миллионы, чтобы оборудовать. Экономия неизбежно приводит к сбоям в системе, а мы должны иметь стопроцентную надежность, если хотим оставаться впереди соперников.

В его голосе звучала твердая убежденность, и Мей поняла, что он отнюдь не декоративная фигура. Он заинтересованный. Заботливый. Страстный. Во всяком случае, в том, что касается его страны и ее промышленности.

Охранники у бронированных ворот, явно предупрежденные об их прибытии, кивнули и жестом предложили проезжать. Саид затормозил перед простым, но прекрасно спроектированным административным корпусом.

Он повернулся и, посмотрев на Мей, подумал, какой на удивление собранной и спокойной она кажется, с волосами, заплетенными в эту изысканную косичку. Почти отрешенной, как прекрасная ледяная дева. Которую однажды он растопит своим пламенем, мысленно поклялся Саид и тут же выругался, ощутив прилив вожделения.

– Я распорядился подготовить для собеседований директорский кабинет.

Мей кивнула, поднимая с пола машины портфель.

– Хорошо. Мы увидимся с вами после этого.

Саид оторопел.

– Думаю, вы не поняли, Мей. Я конечно же буду присутствовать на этих собеседованиях…

– Не будете.

Он недовольно прищурился.

– Оставим в стороне тот факт, что я не привык, чтобы моими желаниями так демонстративно пренебрегали. Но этот завод принадлежит моей семье. Любое решение в конечном счете скажется на мне. Мне бы хотелось понаблюдать за тем, как будут вести себя эти люди.

– Прекрасно. – Мей растянула губы в фальшивой улыбке и снова поставила портфель на пол.

Вылезший из машины Саид открыл дверцу.

– Пойдемте, – поторопил он, видя, что она сидит неподвижно, словно вырезанная из мрамора статуя.

– Я никуда не пойду.

Ее непоколебимая решимость, которую он сразу узнал, едва не вывела Саида из себя.

– О нет, вы пойдете, – вкрадчиво возразил он. – Так уж случилось, что я вам плачу за…

– За то, чтобы я делала свою работу! – выпалила она. – А я не смогу выполнить ее надлежащим образом, если вы будете сидеть рядом, словно огромная заноза!

– Заноза? – переспросил он. Значит, она уже в открытую оскорбляет его?

– Вы ведь не только босс, так сказать, вы их правитель, поймите! Как я смогу ожидать от них откровенности, если их будет заботить только одно – как бы не сказать то, что не придется вам по вкусу?

Он уставился на Мей, понимая, что она права. И единственное заключение, которое неизбежно из этого следовало, – это то, что не прав он.

– Вы собираетесь выходить? – с угрозой спросил Саид.

– Нет, если вы не согласны на мое условие, – приторным голосом ответила она.

Последовала короткая напряженная пауза. Саид гадал, что случится, если он, воспользовавшись преимуществами своего положения, подхватит ее на руки и, отнеся в комнату приемов, изнасилует здесь же и сейчас же. Он энергично потряс головой, ощутив немедленную реакцию, которую вызвали эти мысли.

Она хочет свести его с ума, эта Мей Хадсон?

– Хорошо, – натянуто согласился Саид. – Пусть будет так, как вы хотите.

– Спасибо, – сказала Мей.

Но когда она выскользнула из машины, он схватил ее за запястье и привлек к себе. Черные, горящие, как угли, глаза заслонили от нее все окружающее. Она поежилась, несмотря на несусветную жару.

– Может вдруг оказаться, что я намного более серьезный противник, чем вы себе представляете, Мей, – тихо предупредил он.

Что-то в выражении его лица подсказало ей, что речь идет не о заводе. И от возбуждения, смешанного со страхом, у Мей засосало под ложечкой.

– Но ведь борьба уже окончена, – возразила она.

– Теперь, когда добились своего, вы хотите сказать? – усмехнулся он. – Нет, она продолжается. Мы так или иначе ведем ее с первого момента знакомства. – И может быть, существует только единственный способ изжить этот проклятый конфликт раз и навсегда!

Она смотрела на него и, как это ни глупо, хотела одного – чтобы Саид поцеловал ее и продолжал делать это бесконечно.

– С-саид? – сказала Мей голосом, дрогнувшим при виде исказившей его лицо злости, совершенно непропорциональной ее преступлению, состоявшему лишь в том, что она осмелилась возразить ему. Тем более что это касалось ее профессионализма.

– Давайте войдем, – со зловещей мягкостью предложил он, приказывая своему сердцу не отвечать на призыв синих глаз, – и я вас представлю.

Он привел ее в кабинет директора, который выглядел как все другие пристанища высокопоставленных чиновников – с коллекцией картин на стенах одновременно экзотического и смутно эротического содержания. А стол темного дерева с позолотой казался музейным экспонатом.

– Осман Джейдун, нынешний директор, согласился поговорить с вами первым.

Мей была невыносима эта новая холодность, появившаяся во взгляде Саида, отчужденность, засквозившая в отношении к ней. Что ж, пусть так и будет! Он нанял ее для работы, и именно ее она и сделает, приложив все старания и умения.

Она сдержанно улыбнулась.

– Спасибо, Саид. Можете пригласить его прямо сейчас.

Это невероятно, негодовал он, разыскивая Османа. Она низвела его до положения слуги! Она возражает ему! Но скоро она перестанет возражать. Скоро она будет соглашаться со всем, что бы он ни сказал! Он удовлетворит ее так, как не в состоянии ни один мужчина, и навеки прикует к себе!

Осману Джейдуну было около шестидесяти лет, и, хотя возраст испещрил морщинками кожу вокруг черных глаз, он по-прежнему излучал недюжинную силу. Он работал на заводе со дня его открытия и с нижних ступеней постепенно поднялся до самых высот управления.

– Вы были очень добры, согласившись встретиться со мной, – вежливо сказала Мей.

Он обеспокоенно кивнул.

– Для меня неожиданность привлечение посредника, – на безукоризненном английском сказал Осман.

– Саид пригласил меня для того, чтобы создать, если можно так выразиться, психологическую модель отношений высшего менеджмента. – Мей улыбнулась, заметив, как он вздрогнул, когда она назвала наследника по имени. – И дать некоторые рекомендации, способные оптимизировать работу завода. Думаю, и у вас, и у него уже есть решение всех проблем, но посторонний глаз часто видит оставшиеся незамеченными достоинства. Или недостатки.

Осман понимающе кивнул.

– С чего бы вам хотелось начать?

После получасового разговора у Мей уже голова шла кругом от широты его познаний. Он знал сталелитейный процесс вдоль и поперек. Он сыпал фактами, демонстрировал рисунки и проекты.

– Спасибо за то, что уделили мне время, – сказала она, когда он поднялся, чтобы уйти.

Осман бросил на нее любопытный взгляд.

– Мне было приятно. – Он помедлил. – Хотя и необычно для Эль-Джара то, что собеседование проводит женщина.

– Тем более иностранка? – предположила Мей, кривовато улыбаясь. – Я вас понимаю.

Следующим в кабинет вошел Салем Алеви – человек совершенно иной породы. Начать с того, что ему было не больше тридцати, и на те же вопросы, которые она задавала Осману, Мей получила совершенно другие ответы.

– А каким вам представляется будущее завода? – спросила она напоследок.

В то время как Осман хотел того же, что и прежде, только больше, Салема заботила модернизация процесса и уменьшение ущерба, причиняемого окружающей среде.

– Вы думаете, это важно?

– Я это знаю, – просто ответил Салем. – Весь мир пришел к такому заключению. Страны, которые не борются за чистоту планеты, в конечном итоге восстановят против себя всех.

– Спасибо, – сказала Мей и записала его слова.

Он приостановился в дверях, и на красивом молодом лице появилась полуулыбка.

– Можно ли мне набраться смелости и сказать, как ново и обнадеживающе участие в наших делах женщины? Это тоже заметный шаг вперед.