Текст книги "Грани любви"

Автор книги: Нэнси Уортленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5

С момента пробуждения Кэрол с нетерпением ждала, когда увидит Фрэнка. Торопилась покончить с завтраком и умчаться на работу. Накручивая педали велосипеда, она чувствовала, что внутри, как в шампанском, вскипают пузырьки радости. Пришлось даже бороться с желанием затянуть громкую песню, подобно черному дрозду. Ей показали место стоянки велосипедов, она поставила свой и пошла к служебному входу. Путь ее пролегал мимо машины Фрэнка. Дыхание девушки участилось, воспоминания нахлынули с новой силой. Он назвал ее золотой мечтой… хотел поцеловать… хотел любить… И она тоже хотела этого!

Все утро она придумывала для него оправдания: он занят, у него совещание, он на обслуживании – перечень рос час от часу. К полудню он еще не показался. Кэрол на своем «насесте», как она назвала строительные леса, начала убеждать себя, что была тысячу раз права, запрещая себе всякую влюбленность. Настроение упало, работать расхотелось. Угасла уверенность в задуманной идее. Она даже испортила прежнюю чистую линию, когда стала ее переделывать. В три часа Кэрол поняла, что если не перестанет переживать, то от эскиза останутся рожки да ножки. Поэтому решила попробовать писать маслом. Неважно, что получится, но опробовать пульверизатор все равно необходимо. Наверняка возникнут какие-нибудь трудности.

Кэрол начала осторожно наносить краску на намеченное место, стараясь отрегулировать наконечник, подтягивая шланг, включая и выключая компрессор. Первыми попали в оборот сиденья и столы – распылитель работал ужасающе быстро. Но постепенно, приноравливаясь к аппарату, Кэрол нашла способ управляться с ним. Вспомнив все свои технические навыки, она даже научилась накладывать слои краски разной густоты. Но все же процесс был такой медленный, что закипало раздражение. Поясница и пальцы были натружены и онемели, а все, что она смогла нормально закрасить – пара лапок и повисшее ушко.

– Кэрол! – Это был он.

Ничего, может и подождать! Разве она не ждала целый день? Кэрол взглянула вниз. Замечательно хорош! Так и притягивает яркими голубыми глазами и улыбкой.

– Уже половина седьмого, – сказал он.

– Да? – удивленная, Кэрол взглянула на часы. Она была совершенно права, что погасила волну счастья, охватившую ее утром. Он так официально произнес ее имя… Он просто зашел проверить, не ушла ли она, и вовремя отправить ее домой.

– Не волнуйся. Я не собираюсь опять оставаться здесь. Я принесла будильник и поставила его на семь.

– Я ухожу сейчас, и ты тоже.

– Хочется покомандовать? Сначала я должна вымыть кисти. – Вдруг она почувствовала в его голосе какую-то напряженность. – Это не займет много времени. – Она взглянула, пытаясь понять, что изменилось? Веки были тяжелее, чем обычно, мускулистые плечи обмякли.

– Тяжелый день? – Она спустилась вниз и сдернула с головы шарф, которым подвязывала волосы.

– Не самый лучший!

Кэрол мыла кисти, поглядывая, как Фрэнк изучает сиденья из спиленных стволов деревьев и кролика. Усмехнулась, увидев, что он хмурится. Чего он ожидал? Работы профессионального художника?

Наконец кисти были в порядке. Она собрала альбом и карандаши в сумку, и, уже выходя, подхватила свой желтый велосипедный жакет. Фрэнк поддержал его, пока она надевала. Он заботливо расправил ее волосы по плечам, освободив их из-под воротника. Невольно она отшатнулась, запахивая жакет, потом пожалела о своем движении. Он ведь просто из вежливости помог ей. Кэрол почувствовала, как сжался от волнения желудок, когда он приблизился. Они молча подошли к лифту. Он нажал кнопку, двери закрылись. На нижнем этаже двери, скользя, разъехались.

– Я подброшу тебя до дому, Кэрол, но мы должны сделать маленький крюк – к деду, – сказал Фрэнк.

– Не нужно. Спасибо, я на велосипеде. – Она вытащила из сумки свой велосипедный шлем.

– Сейчас темно и скользко. Твой велосипед на стоянке персонала? Да? Пусть там и остается. Дед действительно хочет встретиться с тобой. Я собирался предупредить тебя. И надо, конечно, было послать секретаршу, но я хотел сам увидеть тебя. Неожиданное дело задержало. Ты веришь?

Прежде чем она смогла возразить, он открыл дверь служебного выхода. Холодный ветер обжигал лицо и руки без перчаток. Глупо было сейчас спорить. Кэрол мгновенно вымокла, не успев дойти до машины.

– А зачем твой дедушка хочет встретиться со мной? – спросила Кэрол, когда они укрылись в машине.

– Он хочет узнать что-то о росписи. Всего несколько минут. Я обещаю.

Кэрол мрачно подумала: на кого она сейчас похожа? Более неподходящего вида трудно себе представить. Но это равносильно приказу! Все равно что посетить императора! Если бы Фрэнк предупредил ее заранее. Она хотя бы как-то причесалась и наложила свежий макияж. Сам Фрэнк, несмотря на усталость, выглядел превосходно. Темный костюм и рубашка были безупречны. Его вид доставлял просто эстетическое удовольствие. Ну почему она так реагирует на внешность – как рыбка на блестящую приманку!

Фрэнк повернул машину к подъездному пути и подогнал к современному городскому дому.

– Дед живет здесь. – Фрэнк уже открыл дверь для нее. – Пошли!

Он ввел ее в довольно большую жилую комнату с горящим камином. Пожилой мужчина, стоящий около него, был высок и по-военному прям. Короткая, крайне скромная прическа, в умных голубых глазах приветливая улыбка. Он подал Кэрол руку.

– Это радость – познакомиться с вами, Кэрол. Я просил внука об этом. Мне хотелось бы услышать, что вы собираетесь изобразить на стене? Спасибо, что вы смогли уделить мне несколько минут. Не хотите ли чего-нибудь выпить?

– Нет, благодарю вас! – Она улыбнулась, смягчая отказ. В конце концов, Карл Геттисон не виноват, что его внук так нескладно устроил этот визит.

– Присаживайтесь, – дед указал на стул. – Фрэнк, расчеты у меня на столе. Если понадобятся еще более ранние, найдешь их в ящике.

– Отлично, дед! Извини меня, Кэрол!

– По поводу росписи… Вы уже сделали эскизы? – спросил мистер Геттисон-старший.

– Да, я набросала одну идею и перенесла ее на стену. Вчера мне казалось, что это здорово, а сегодня… – Кэрол поморщилась. – Роща, тропинки, а на открытом месте всякие приспособления для игр. Мягкие игрушки – разные животные, например медвежата. Все зверьки одеты, как люди на пикнике.

– Звучит превосходно. И что же, вы хотите отказаться от этой идеи? Почему?

– У меня проблема с деревьями. Теперь мне кажется, что роща слишком темная.

– Это есть у вас в альбоме? Покажите мне, что вы имеете в виду? Располагайтесь здесь, Кэрол.

Она подвинулась к столу и перелистала несколько страниц в альбоме. Выбрав карандаши, начала резкими линиями в черновую набрасывать рисунок. Дед Фрэнка стоял поодаль, около камина, задавая изредка вопросы. Когда рисунок принял законченный вид, он подошел поближе.

– Мне нравится. Думаю, что на стене будет еще лучше. Кстати, около нашего пляжа есть небольшая роща. Там растет несколько видов тропических деревьев. Поезжайте и взгляните как-нибудь после обеда. Это поможет вам уловить нужный нюанс. От города недалеко – восемь километров вниз по пляжной дороге. Когда поедете туда, заходите повидаться. А, может быть, Фрэнк поедет с вами? Ему не мешало бы немного отдохнуть… Кажется, я занял больше 10 минут? Фрэнк в моем кабинете. Первая дверь налево через холл.

Кэрол оставила его изучающим рисунок. В кабинете Фрэнк сидел, погруженный в таблицы.

– Я ненадолго, Кэрри, – сказал он. Комната была большой, но внимание Кэрол сразу приковали две картины на стене. Она подошла поближе. Картины завораживали – свет и тень, цвет рождал музыку… От живописи веяло мощной энергией. Не в силах оторваться, она в восхищении любовалась отчетливой, ясной живописью.

– Вам нравится? – задал вопрос появившийся мистер Геттисон.

– Удивительный цвет! – Она говорила с благоговейным трепетом. – Такой насыщенный! Ничего подобного я никогда не видела. Впрочем… – в памяти смутно что-то возникало, – обычно мы помним художников, которые оказали на нас влияние. Я могу думать только об одном – это О'Киф.

– Проницательное наблюдение. Мы с женой много лет назад были в Америке и посещали галерею, где выставлялись работы О'Кифа. Его картины были изюминкой выставки, но я отказался покупать картины: слишком много хлопот, чтобы перевезти их из Нью-Йорка в Новую Зеландию, организовать перевод денег и прочее. Мы тогда сильно рассорились. – При этом воспоминании вокруг его голубых глаз собрались морщинки. – Я сказал «нет» еще и потому, что негодовал: моя жена Кэрол столько времени проводила в своей студии.

– Это ее работы? А вы ревновали ее к живописи?

– Да. В общем, я не возражал против акварелей с цветами или портретов детей, но она собиралась заняться глиной… Кэрол была невероятной!

– Дед, я проанализирую эти цифры и позвоню тебе. Кэрри, пойдем, подвезу тебя домой. – Фрэнк подхватил папку с бумагами, отбросил темные завитки волос назад. Жест так явно выдал его усталость, что у Кэрол защемило сердце. В холле она быстро попрощалась с мистером Геттисоном, выразив надежду, что он не очень расстроен воспоминаниями, которые были навеяны ее именем и запахом краски.

Фрэнк вел машину, а Кэрри сидела в задумчивости.

– Тебе понравились бабушкины картины? – спросил Фрэнк.

– У меня просто нет слов! Они выразительны, полны ассоциаций и замечательно красивы. Я удивлена, что никогда не слышала о ней.

– Она никогда не выставляла свои работы. У бабушки не было времени для живописи. Она была слишком занята семьей и бизнесом. Когда дед собрался расширить второй магазин, она первая его поддержала. Очень редко она бралась за живопись, иногда перерисовывала или уничтожала свои холсты. Когда же пришло время и можно было бы сосредоточиться на живописи, она заболела и умерла… Эти две работы были вершиной ее творчества. Дед крайне редко говорит с кем-нибудь о бабушке, а вот с тобой разоткровенничался.

– Наверное, оттого, что меня зовут так же? – Кэрол бросила взгляд в окно, чувствуя, что Фрэнк чем-то расстроен. Они добрались до дома за несколько минут. Вдруг она вспомнила, что оставила свой альбом на столе у мистера Геттисона. Первой мыслью было попросить Фрэнка вернуться и забрать альбом. Но он выглядел таким измученным, что она передумала.

– Я не смогу быть в магазине несколько дней, поэтому очень прошу тебя, уходи вместе с остальными сотрудниками в пять тридцать. Установи для себя время.

– Хорошо! Не волнуйся обо мне.

Он улыбнулся, но глаза остались грустными. Потом улыбка исчезла.

– Конечно, не буду!

– Спокойной ночи, Кэрол.

Она открыла дверь машины и побежала к дому, будто спасаясь от хаоса своих ощущений. Уже дома, окруженная теплом и вниманием домашних, она немного отвлеклась. Помогая Мэри справиться с домашним заданием, старалась не думать о Фрэнке, но удавалось это с трудом. Казалось, ее мысли подобны белью на веревке – налетающий ветер треплет его и хлопает им, срывает и скручивает, надувает, как паруса. Воображение уносило ее далеко…

Утром Кэрол добралась до универмага на велосипеде. Зная, что Фрэнк не появится, она взялась раскрашивать кролика. Затем закончила рисовать самого маленького медвежонка. У него получилась нахальная усмешка и озорные пуговки черных глаз.

Часы на площади показывали четыре тридцать, когда Кэрол проехала мимо них. Она направилась к дому Карла Геттисона. Оставив велосипед у входа, поднялась на ступени и позвонила.

– Добрый день, Кэрол. Входите. Ваш альбом на столе.

– Извините, что побеспокоила вас, – Кэрол вошла за мистером Геттисоном в дом. – Мне его не хватает! – В гостиной она взяла альбом в руки и, едва удержавшись, чтобы не прижать его к груди, положила в сумку.

– Моя жена, помнится, тоже везде носила с собой альбом. – Карл Геттисон улыбался.

Кэрол попрощалась и побежала вниз к велосипеду.

Днем позже Кэрол рисовала Мистера кролика и Мистера киви с двойняшками, раскрасила часть леса. Неожиданно зазвонил будильник. Было уже полшестого. Кэрол промыла аппарат, затем, повернувшись, бросила долгий взгляд на свою работу. Роща ей еще не нравилась, но в целом все становилось похожим на фреску. Никакой «художественной катастрофы»! Центральная фигура – белый кролик в безупречном наряде – вполне хорош. Но Кэрол не удовлетворяло выражение его «лица». Она поставила будильник на семь и вынула свою лучшую кисть. Легкими движениями, чуть касаясь, слегка подправила нос, расширила глаза. Кролик становился неуловимо похож на Фрэнка. Кэрол хихикнула. Ей впервые захотелось увидеть фреску законченной.

Будильник опять остановил работу. За пятнадцать минут она должна вымыть кисти и выйти из здания. Секретарша Фрэнка дала специальную карточку для охраны. Но нужно было ее заранее оставить на выходе, а Кэрол не сделала этого. Она быстро сгребла кисти и помчалась в туалет. Ну почему она не удержалась от соблазна и не ушла в пять тридцать? Зачем она переставила будильник?

Но все же она успела и вышла из служебного выхода в двадцать минут восьмого.

Автобус должен был подойти только минут через пятнадцать. За это время она уже пройдет половину пути. И Кэрол зашагала вперед.

Машина с мощными фарами настигла ее своим лучом. Ощутив вдруг свое одиночество и уязвимость на полуосвещенной улице, Кэрол испугалась. Почему все-таки она не ушла вместе с остальными? Окошко со стороны водителя с жужжанием опустилось вниз, и она услышала голос Фрэнка. Сердце подскочило от радости, напряжение спало.

– Ты только сейчас ушла? Забирайся, я подвезу тебя.

Как здорово, что она его встретила! В машине было тепло, она с комфортом устроилась на мягком сиденье. Его лицо было в тени, никак не удавалось разглядеть выражение глаз. Кэрол сделала над собой усилие, чтобы казаться спокойной.

– Я велел уходить в пять тридцать! Мне не нравится, что ты возвращаешься домой одна в темноте.

– Вчера я ушла рано. А сегодня – как только зазвонил будильник. А ты собирался поработать?

– Немного. Я прилетел полчаса назад.

– Проблемы? Ты выглядишь усталым который день. Продолжай в том же духе, и скоро тебе понадобится лесничий – считать круги под глазами! – Она не видела, как блеснули его зубы в улыбке. – Не стоит так переутомляться, Фрэнк!

– Вы только послушайте, кто это говорит! – Он дотронулся до завитка на ее виске, который качнулся, как пружинка. – Согласен на все, только вместе с тобой. Хотя, если честно, ты безумно отвлекаешь меня!

– Я! Почему?

В его признании прозвучало восхищение.

– Потому что я только о тебе и думаю. Вспоминаю… Правда, от тебя поддержки, как от кусачего крокодила… – Он улыбнулся. – У меня не было намерения жениться еще несколько лет. Сначала – дело!

– Значит, для тебя будущая жена – красивое дополнение к удачливому мужу? Элегантная, любезная партнерша для сна, а не равноправная личность?

– Спустись на землю, – усмехнулся Фрэнк. – Я собираюсь жениться на женщине, которую люблю и которая любит меня. Равноправное партнерство? Я буду нежно заботиться о ней, хочу иметь детей… но прежде должен подумать о будущем, должен затратить время и осуществить свои идеи.

– Деньги! – Она вздохнула. – Сколько ты можешь потратить? Сколько домов тебе нужно для жилья? Сколько еды можешь съесть?

– Я не для этого работаю.

– Не для этого?

Пары злости заклубились между ними.

– Послушай, Кэрол! Я честолюбив. Хочу расширить, вырастить фирму Геттисона. Если этого не сделать, мы не сможем конкурировать. Торговля сейчас гораздо сложнее, чем раньше. Я ответственен за жизненный уровень моих служащих. Многие из них всю жизнь трудятся в нашей компании. Мы уже повернули за угол, но впереди еще длинный путь. Для меня это жизненный вызов, задача, требующая воли и ума. Мне нужно забрать кое-какие бумаги. Зайдешь со мной на пару минут или подождешь в машине?

– Я подожду здесь.

Он захлопнул дверь.

Опять это случилось. Кэрол загоревала. Ну почему они ранят друг друга острыми, как ножи, словами? Она была такая счастливая, когда увидела его… И он появился, чтобы встретиться с ней. У Кэрол опустились плечи от расстройства. Разница между ними слишком глубока. Что это за близость, которая ведет к постоянным конфликтам? Может быть, уйти, пока она еще сохраняет свою независимость? Через десять минут автобус будет у остановки на углу. Она достала из сумки листок, чтобы написать ему записку. Фрэнк вернулся как раз в тот момент, когда она пыталась пристроить ее на руле.

– Я надеюсь, это не любовное письмо? – спросил он.

– Я решила поехать на автобусе, – голос был тих, почти как шепот. – Это легче, чем ссориться с тобой.

Она откинулась назад, отчаянно пытаясь защититься от него. Сердце колотилось, тревожно отстукивая ритм. Она была близка к тому, чтобы разрыдаться, но удерживала нежность его ускользающего взгляда.

Прикосновение чутких пальцев к щекам было легким. Кэрол ждала поцелуя, но он продолжал нежно гладить ее. Провел по бровям, по щекам и подбородку, наконец дотронулся до губ. Медленно-медленно очертил изогнутый контур рта, тревожа лаской, пока она не задрожала. Руки сжали ее подбородок, он коснулся ее щеки и поцеловал ее. Губы тепло, мягко и властно вдавились в губы Кэрол, даря радость, добиваясь, побеждая, соблазняя… Вокруг разлилась утренняя заря, танцующая, вспыхивающая, блещущая красками… Ошеломленная, она ответила на его поцелуй своим – желающим, дающим… В истоме прошептала его имя. Поцелуи вспыхивали на ее щеках, веках, на мочках ушей, и тихий стон экстаза вырвался у девушки.

– Да, ты права! – голос Фрэнка был глухим и низким от страсти. Он нежно отпустил ее, поправил сбившиеся кудри. – Не стоит любить друг друга в машине… – голос прервался. – Я отвезу тебя к себе домой.

Кэрол осознала вдруг, что он ничего не понял. Или напротив, все понял? Ведь если быть честной, то следует признать, что Фрэнк прав. Они хотят друг друга. Его поцелуи так чувственны! Она и раньше целовалась, но разве сравнишь бурный поток с тихой излучиной? С Фрэнком страсть уносила ее стремительно! Желание вело их к опасной близости, к безбрежному океану. Все случилось слишком быстро. Она не готова любить его! Для нее физическая близость – это абсолютное обязательство, для него – короткое удовольствие, физическая разрядка. С широко распахнутыми глазами, припухшими чувственными губами Кэрол покачала головой:

– Нет, Фрэнк, не стоит. Мы слишком разные.

– Разные, но подходящие. Мужчина и женщина. Две половинки целого. – Он снова тронул пальцами ее губы. – Твой поцелуй, как вино из одуванчиков, золотое, искрящееся, возбуждающее…

– Нет! – Кэрол задохнулась, не в состоянии больше разговаривать. Картины любовной страсти, где Фрэнк с нею, но и с другими женщинами, вспыхивали в ее голове. Она – временный каприз, прихоть, недолговечный одуванчик. А он более привычен к орхидеям и отбрасывает их прочь, когда они перестают доставлять ему удовольствие. Кэрол задрожала, вспомнив разрыв родителей… Отец, кричащий, что не может устоять, чтобы не сорвать новый цветочек… Истерические обвинения и рыдания матери, ее мучения и боль. Опять отец, говорящий, что это ничего не значит… Утром его уже не было… волшебного, смеющегося отца. Она ждала, что он вернется, как делал всегда, не понимая, что он не вернется больше никогда…

Кэрол почувствовала привычный желудочный спазм и тошноту. Она не могла смотреть на Фрэнка.

– Я не могу. У тебя уже есть партнерша. Я видела вас вместе в кафетерии. Она – прелесть.

– Все женщины, с которыми я имею дело, красивые создания. – Он поддразнивал ее, глаза его искрились от смеха. – Я встречаюсь с прекрасными женщинами. Конечно, я люблю их. А они любят меня!

Кэрол казалось, что она слышит разговор отца. Тот же насмешливый тон, те же легкость и непонимание. Ощущение было такое, будто ей раздирали все внутренности.

– Ты же обещал, что оставишь меня в покое.

– Я прочел разрешение в твоих глазах, – он пристально посмотрел на Кэрол, – я ошибся? Ты побледнела…

Кэрол расстроилась. Она не сможет объяснить. Фрэнку этого не понять. Как рассказать ему об отце? О его неверности, дезертирстве… Чернота засасывала ее, зашумело в ушах, во рту появился кислый, тошнотворный вкус. Желудок выворачивало. Нужно немедленно выйти из машины. Она не может… Нет, только не это… не перед Фрэнком… Но ничего не произошло. Дрожащая, застывшая Кэрол вытерла рот платком.

– Теперь ты выглядишь лучше, Кэрол! Садись, я отвезу тебя домой. К тебе домой. Ты ведь этого хочешь, да?

– Да, Фрэнк. Я уже в порядке.

Ей было восемь лет, когда она дала себе слово не доверять ни одному мужчине, пока не найдет надежного. Такого, который держит свои обещания.