Текст книги "Грани любви"

Автор книги: Нэнси Уортленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Глава 11

Кэрол терла ноющий затылок там, где был завязан тяжелый узел. Металлический, со вмятинами наперсток на ее пальце задевал кожу. Он, казалось, уже прирос к ее руке. Зевнув, она хотела потянуться, но соскользнувшее с колен шитье тут же заставило сосредоточиться. Держа ткань на коленях, она закончила ручную работу, свернула покрывало и отложила в сторону. Часы показывали полночь. Еще один день закончился. Можно идти в постель и, если повезет, заснуть. Прошло уже почти шесть недель со дня последней встречи с Фрэнком, но Кэрол все еще переживала ее.

От долгого сидения мышцы затекли. Она с облегчением поднялась со стула и вышла из комнаты. Выключив свет и прикрыв дверь, спустилась на несколько ступенек и пошла по дорожке к заднему крыльцу. Ночной воздух освежал, ей совсем расхотелось спать, когда она проскользнула в спальню. Кэрол достала из кармана пришедшую днем квитанцию и перенесла сумму в книгу, которую держала на столе. Каждый день она понемногу уменьшала сумму, внесенную дедом Фрэнка на счет фирмы. По временам она казалась себе маленькой мышкой, прокладывающей свой путь через тюк шерсти, прогрызая его маленькими кусочками. Если бы могла, она сразу отдала бы свой долг мистеру Геттисону. Кэрол опять вспомнила язвительные насмешки Фрэнка. Выбора не было – пришлось это вынести. Тогда, в первые дни, долгие часы проходили в оцепенении. Облегчение приносила только работа. За ней боль немного отступала.

Она пересчитала цифры и подумала, что Карл Геттисон должен быть очень доволен недельными результатами. Они превосходили ожидания. Кэрол с матерью теперь разбирались в бухгалтерии благодаря опеке мистера Геттисона. Его уроки были не просты для Кэрол, но мать проявила замечательные способности к бухгалтерским операциям. Миссис Элиот тоже помогала им разбираться в делах. Кэрол закрыла книгу и, как лунатик, разделась, умылась и юркнула в постель. Как только она выключила свет, из глаз закапали слезы, как капли из старого негодного крана. Она потянулась за салфетками, и две слезы упали на деревянный пол, покрытый лаком. Как бы не утонуть в луже собственных слез! Высморкавшись, она решила, что лучше думать о работе. Мысли о Фрэнке принесут только бессонную ночь.

Торговое агентство, которое порекомендовал им Карл Геттисон, оказалось очень полезным. Продажа шла замечательно. Сотрудник агентства был крайне удивлен, когда Кэрол запретила предлагать их продукцию в магазины, принадлежащие Фрэнку, но приказа не нарушал. Вот когда Фрэнк придет к ней с повинной, тогда, может быть, она смилуется и позволит продавать вещи в его магазинах. Она пыталась представить этого презренного, жалкого человека с умоляюще вытянутыми руками, но получалось не так. В снах он всегда стоял, смеясь, бросая в нее одуванчики.

Кэрол перевернулась в постели, одеяло было слишком горячим. Почему он продолжает преследовать ее? Днем раньше она стояла на остановке, ожидая автобуса, и Фрэнк перешел улицу. Сердце заколотилось, мысли смешались. Он выглядел почти так же, как раньше: суровый, красивый, густые, темные волосы, голубые глаза щурились в улыбке, когда он узнавал кого-нибудь из персонала. Мелькнула мысль, что он должен почувствовать ее присутствие. И действительно, Фрэнк посмотрел в ее сторону, и их взгляды встретились. Ненависть сверкнула в его глазах, загорелая кожа посерела. Кэрол стало очень тяжело. Фрэнк неторопливо пошел прочь… Она опять задрожала, снова натянула одеяло, стараясь спрятаться под ним.

Кэрол сделала еще одну попытку переключить свои мысли на что-то более приятное. Вспомнились двойняшки. В полдень они приезжали, и Кэрол оттаяла, вспоминая их веселье, когда малыши нашли кукол, которые она сшила для них из лоскутков. Улыбка и сейчас промелькнула на ее лице. Дорис и Брайан так радовались игрушкам. Для них переодевание кукол было очень веселым занятием. Кэрол подумала: а что, если включить тряпочных и всяких других куколок в детский комплект спальни? Завтра она прикинет стоимость. Да нет, уже сегодня…

Будильник разбудил ее в половине седьмого. Около семи часов Кэрол уже снова была за работой. Ее машина жужжала, как сумасшедшая пчела. В десять часов Карл Геттисон попросил ее выйти из рабочей комнаты. Кэрол почувствовала на себе его проницательный взгляд.

– Моя дорогая Кэрол! Я беспокоюсь из-за вас. – Он улыбнулся, смягчая слова. – Вы сейчас как никогда похожи на одуванчик, который опрыскали гербицидом. Когда мой внук привел вас знакомиться, вы были цветущей юной девушкой. По-моему, вы превращаетесь в трудоголика. Возьмите отпуск – вам нужен отдых.

– Нет, спасибо, мистер Геттисон. У меня все в порядке, – голос девушки дрогнул, выдавая ее. Чтобы скрыть свое состояние, она схватила первую вещь из стопы, приготовленной для ручной работы, быстро вдела нитку в иголку.

– Я знаю, вы разошлись с моим внуком. Полагаю, вы оба сделали ошибку. Вы несчастны, а что касается Фрэнка… Я его не вижу! Он оставил здесь своим заместителем управляющего и уехал в Сидней разрабатывать идею супермаркета. Один из моих старых друзей сказал мне, что Фрэнк похож на бродячего рыкающего тигра. Он прилетел домой два дня назад, но, к несчастью, я был в Окленде. А Фрэнк вернулся назад в Сидней как раз перед моим приездом. Если бы это не было так нелепо, я бы решил, что Фрэнк избегает меня! По телефону он едва вежлив, иногда кажется, что ему приходится делать над собой усилие, чтобы хотя бы так разговаривать со мной. Я пытался узнать у него про вас, он кладет трубку. Видимо, ему больно обсуждать это. Если бы знать, из-за чего произошел разрыв, я, наверное, помог бы.

Кэрол взглянула на пожилого человека. Грусть наложила отпечаток на его лицо, прибавила новые морщины у рта. Он переживал, не понимая, в чем дело. Нет, Кэрол не могла рассказать ему всю правду.

– Боюсь, все не так просто. Я сделала ошибку. Дело в том, что я должна была обсудить все это с Фрэнком. А теперь… Он убежден, что я интересуюсь вашими деньгами и собственностью. Произошла… неприятная сцена. Пожалуйста, мистер Геттисон, я больше не могу говорить.

Карл Геттисон нахмурился.

– Но есть что-то еще, не так ли! Фрэнк знает, что вы не меркантильны. Это первое, что он сказал о вас. – Он помедлил. – Итак, если он поверил в другое, должно было произойти что-то из ряда вон!

– Извините, мистер Геттисон. – Она почувствовала, что глаза полны горьких слез, которые сейчас прольются. – Я должна закончить эту обшивку.

– Любовь делает нас уязвимыми. – Он вздохнул и похлопал ее по плечу. – Вам нужна помощь, насколько я понимаю. В конечном итоге все образуется и наступит мир. Как насчет Фиджи? Золотой песок, теплая вода и кокосовые пальмы… Вы получите удовольствие. Был бы счастлив оплатить это для вас с подругой…

– Нет! Нет! Я не могу! Вы и так уже дали мне слишком много! – Кэрол была в панике от мысли, что подумает Фрэнк об этом предложении. Увы, только теперь она поняла, как надо было поступать! – Извините, вы очень добры ко мне. Я и так много вам должна и расплачусь при первой возможности. Я откладываю большую часть моей Зарплаты, но понадобится еще много времени… Дело в том, что когда вы уехали, я была в некоторых банках, пытаясь получить ссуду. Они сомневаются, смогу ли я вернуть кредит. Мне отказали. Без поручительства я представляю для них определенный риск. Безусловно, вашего имени я не упоминала. – Она грустно посмотрела на мужчину, который так напоминал ей Фрэнка. – Возможность расплатиться с вами успокоила бы мою гордость!

– Вы волнуетесь из-за денег? Перестаньте! У меня больше предвидения, и я знаю вас лучше, чем банковские управляющие. Моя Кэрол одобрила бы вас. Она всегда говорила, что у меня счастливая способность вынимать выигрыш из чулка Я и теперь прав! – Мистер Геттисон достал письмо из своего портфеля. – От нашего компаньона с ткацкой фабрики. Во-первых, он сам и его главный специалист очень заинтересованы эскизом, который вы послали. Они собираются дать нам «зеленую улицу».

– Значит, у нас скоро будет свой образец?

– Да. И более того! Этот человек, который занимается тканями всю жизнь, каждый день, поверил, что серия из одуванчиков будет гвоздем сезона. Я знаю фабрикантов. Он уже знает о ваших способностях и о моей поддержке и предлагает все обсудить в контракте. Хочет быть единственным владельцем ваших эскизов и идей на долгосрочной основе. Его условия наилучшим образом отвечают нашим интересам. – Мистер Геттисон передал письмо Кэрол. – Поздравляю вас! Я посоветуюсь с некоторыми людьми, которых уважаю, и сделаю кое-какие расчеты для сделки к следующей нашей встрече.

– Пока будет такая же ткань и те же нитки… Счет выглядит замечательно. Он говорит о пяти годах с правом возобновления. – Кэрол быстро перелистала письмо. – Он очень польстил моим рисункам.

– Если вы пойдете в банк с этой бумагой, то получите кредит. Кэрол, скоро вы заработаете столько денег, что не будете знать, что с ними делать. При ваших идеях и практических способностях торговля начнет обивать ваш порог! Я могу связаться с фабриками в других странах. «Кэрол» торгует в Сиднее, Лондоне, Риме, Токио, Торонто, Париже, Нью-Йорке.

– У вас богатое воображение!

– О, я хитрая старая сова! Вместе с вашей матерью мы замечательная команда, но команда может развалиться, если художник-дизайнер не сможет делать свою работу. Итак, как инвестор я организую вам неделю отдыха. Сейчас вы закончите эту обшивку и уезжайте. Если не разрешите мне заплатить за ваш отпуск, тогда примите приглашение в наш пляжный домик на неделю или две. Вы сделаете мне одолжение, если воспользуетесь им, тем более, что Фрэнк в отъезде. Там будет пусто до школьных каникул.

Кэрол лежала на белом песке пляжа, солнечные лучи приятно грели кожу. Пляж был пустынен. Уединение утешало и облегчало ее боль. Карл Геттисон был прав: нужно время, чтобы примириться с потерей, время, чтобы мысли очистились, а душа излечилась. Время, чтобы представить свою будущую жизнь. Она была близка к истощению. Простота и комфорт пляжного домика радовали. Его окна были обращены к морю, на холм, на рощу, которую она когда-то нарисовала на стене магазина. Ее мысли помимо воли вернулись к Фрэнку. После яростной злости пришло понимание и сострадание. Они дали ей возможность понять его чувства. Временами она почти сочувствовала его гневу.

Она была здесь уже пятый день. Пять дней полной свободы. Она могла делать все, что хотела – валяться в постели, спать сколько угодно, понемногу загорать, есть, когда захочется, прогуливаться по холмам или просто сидеть и наблюдать закат солнца, освещающий море. Это было время одиночества, редкая возможность потворствовать своим желаниям, делать то, что нравится, вознаграждая себя за все труды.

Шуршание накатывающихся волн прилива и водовороты отлива создавали мягкую, повторяющуюся мелодию, которая так хорошо расслабляла. День раннего лета был не по сезону жарок, одолевало искушение поплавать. Но, попробовав кончиками пальцев воду, она убедилась, что море еще очень холодное. Плавать одной в холодной воде было опасно и глупо, подсказывал здравый смысл. Он же шептал, что влюбляться в мужчин, подобных Фрэнку Геттисону, еще большая глупость. Полное отсутствие рассудка. Результат можно было предвидеть заранее.

Но отчего же так больно? И как нужно поступить, чтобы помочь Карлу Геттисону? Он потерял жену и единственного ребенка, а теперь внука. Во время поездки с ним в Окленд Кэрол поняла, что мистер Геттисон после смерти жены уже не испытывал интереса к бизнесу. Он чувствовал себя виноватым перед сыном за то, что не понял, как изменились времена. После смерти сына надеяться можно было только на настойчивость и деловые качества Фрэнка, который взял дело в свои руки. Фрэнк уже далеко опередил деда. Он доказал, что нужно применять новое торговое оборудование, перестраивать старый универмаг в супермаркет, использовать новые идеи – смотреть вперед. Фрэнк расшевелил деда, это для него мистер Геттисон стал ей помогать. Глаза девушки погрустнели, когда она вспомнила любовь, такую естественную между дедом и внуком. Лена, как жестокий варвар, вторглась и разрушила их отношения, преследуя свои цели.

– Это нечестно! – Кэрол бросила камешки в море вместе с криком тоски и злости. – Что же я буду теперь делать?

В ответ лишь насмешливо кричала морская чайка.

С отсутствующим видом Кэрол насыпала горки песка на свои ноги. Вокруг витали летние запахи. Накрутив полотенце на голову, она легла на спину на согретый солнышком песок и закрыла глаза, пытаясь помечтать. А если поехать к Лене и попросить ее оставить Фрэнка в покое. Может быть, тогда Лена призналась бы, какие документы были подделаны или подтасованы? Кэрол покачала головой, сама себе отвечая. Лена прекрасно понимает, что это значило бы потерять дружбу Фрэнка. Она это знает так же хорошо, как счета фирмы Геттисона.

Кэрол вздохнула и перевернулась. Как все просто в кино – кто-нибудь обязательно сделал бы магнитофонную запись и использовал ее, как ловушку, чтобы доказать вину другого. Лена наверняка способна не только защищаться. Слишком поздно пытаться спасти любовь Фрэнка, но ради его деда она должна что-нибудь придумать.

Зонтик, который Кэрол установила раньше, теперь отбрасывал тень на ее спину, ей стало зябко. Кэрол повернулась и потянулась, чтобы переставить его.

– Позволь мне!

Он стоял спиной к солнцу, на его лице лежали тени. Решив, что начались галлюцинации, Кэрол потерла глаза и потрясла головой. Нет, он действительно был здесь. Его руки сжимали шест зонтика, как будто он удил рыбу.

– Фрэнк! – голос девушки надломился.

Она сдержала свои чувства. Не он ли учил ее всегда сохранять чувство собственного достоинства? Она села.

– Если тебе нужен коттедж, я немедленно уеду!

Он встал перед ней.

– Я пришел увидеть тебя. Извиниться.

В голове вспыхнули тысячи мыслей. Она растерялась.

– Прости меня, Кэрол!

Воображение сразу заработало: фанфары триумфа, корзины цветов, Фрэнк, посыпающий голову пеплом… Слишком все просто! Она уже не могла поверить в его искренность.

– Мне очень жаль, что я допустил мысль о твоей близости с дедом. Не знаю, как я мог поверить, что ты пойдешь на это ради денег?

Слова были ужасные. Кэрол видела, какое усилие он прилагает, чтобы прямо смотреть ей в лицо. Чувство справедливости заставило его повернуться к ней лицом, но в конце концов голос прервался.

– Прости. Я знаю, что обидел тебя, – скомканно, официально произнес он, повернулся и взглянул на море. Его крепко сжатые пальцы побелели, ясно было, что он пытается держать себя в руках.

Кэрол посмотрела на Фрэнка: под глубоким загаром были видны следы печали, какие-то новые линии обозначились на лице.

– Что же изменило твое мнение?

– Дед прислал мне пакет с курьером. Спрашивал мое мнение по поводу контракта и писал, что уже направил его к юристам. В письме он привел некоторые цифры, и я был заинтригован размерами дела раньше, чем открыл контракт. Когда я увидел название фирмы «Кэрол – оформление коттеджей», включенной в компанию вместе с ткацкой фабрикой, у которой высокая репутация, я был в бешенстве! Не мог поверить, что дед настолько бесчувственный, что просит меня участвовать как партнера. Целый час я клокотал, как вулкан! Даже думать не хотел, но цифры… Я не мог выбросить их из головы. Они, как москиты, надоедали мне. Не говоря уже о том, что я не понимал – зачем деду морочить себе голову такими сложностями? Ведь Лена говорила, что фирма – только прикрытие, чтобы купить тебя. Я вынудил себя вернуться и прочесть контракт. Пересмотрел все налоговые документы, которые дед вложил туда.

– Твой дед прислал тебе все документы? – Кэрол встала, оскорбленная. – Ты – самый последний, кому я бы позволила их показать! – Она запнулась. – Я помню, мистер Геттисон обещал показать их эксперту, но я не предполагала, что это будешь ты.

– Ты расстроена, Кэрол. Пойми, здесь все сложнее. Думаю, у деда были собственные, скрытые мотивы. Эти бумаги убедили меня, что ваше дело искреннее и настоящее. – Фрэнк запустил левую руку в свою шевелюру, – мне было страшно трудно думать об этом. Гораздо проще ненавидеть тебя… Но я продолжал мечтать о тебе каждый день, от пробуждения до глубокой ночи. Меня пугал мой собственный гнев. Разбираясь с этими цифрами, сказал себе: «Я должен знать, что происходит, чтобы защитить семью».

Под его испытующим взглядом Кэрол стряхнула крупинки песка, которые налипли на ее кожу, посмотрела вдаль…

– Квитанции, которые ты собрала в Окленде в гостинице и включила в отчет, меня просто потрясли! Дед остановился на своей квартире, но счета на такси показывали, где и когда он прихватывал тебя и по каким адресам вы ездили, где вы бывали вечерами. Я знаю эти адреса – склады тканей, импортеры кружев и прочее. Потом я нашел счета за купленные товары. Там же был список выросшего штата сотрудников фирмы и их налоговые номера. Даже миссис Элиот работала для тебя часть дня.

– Поэтому ты решил, что дело маленькое, – сказала Кэрол извинительно.

– Да, но с огромным потенциалом. Контракт это доказывает. До тех пор пока я не дошел до расходов на зарплату, я все еще сомневался, не «спальное» ли это партнерство? Но твоя зарплата заставила меня изменить мнение. Мало того, что этих денег едва хватает на пропитание, но после вычетов налогов они возвращались обратно к деду. И в довершение всего мелкие оплаты твоей матери также шли на счета деда. Так вы возмещали ему сумму, которую он выплатил владельцу фабрики, изготавливающей ткань по вашему собственному рисунку. – Фрэнк опять повернулся к Кэрол. – Если бы ты была охотница за золотом, ты бы не доводила себя до нищеты, расплачиваясь с дедом. Женщина, которая могла убедить его продать дом и другую собственность, не могла бы беспокоиться о таком займе. – Он отбросил палку, которая отлетела, разбрасывая песок. – Кэрри, у меня не было ответа. Слишком много вопросов в загадке. У меня в памяти запечатлелось твое лицо, когда я обвинял тебя, ужас и злость, потом капитуляция… – опять его голос прервался. – Кэрри, пожалуйста, не плачь. Я не могу…

– Я не плачу! – Она презрительно фыркнула и наклонилась, чтобы поднять пляжный халат, слегка коснувшись глаз, чтобы смахнуть выступившие слезы. Песок, попавший в глаза, жег и жалил. Фрэнк обхватил ее.

– Не трогай меня!

– Подожди! Постой спокойно! – Он выпустил ее, затем вынул белый носовой платок, отряхнул его. – Перемирие? Если ты будешь тереть глаз, сделаешь только хуже!

Она едва почувствовала прикосновение ткани в уголке глаза, но облегчение наступило мгновенно. Он дотронулся еще раз, чтобы вынуть остальной песок, вытер пот с ее лица.

– Подуй!

Она подула, потом выхватила платок. Некоторые вещи она предпочитала делать сама. Действительно, до сих пор она прекрасно обходилась без Фрэнка Геттисона! Внутри что-то оборвалось, она попыталась взять себя в руки, сдержать дрожь. Запахнула халат и села, внезапно ощутив, что слишком устала, чтобы стоять. Фрэнк опустился рядом, и она поняла, что это было ошибкой. Кэрол боролась с собой, нужно было казаться спокойной.

– А как ты объяснишь поступок Лены?

– Вот это было в оставшейся части документов. Дед написал, что результаты работы супермаркета превзошли все ожидания. Настроение у всего персонала приподнятое. Он надеялся обсудить это со мной, рассказать, что планирует переделать все наши магазины в супермаркеты. Как это осуществить? У него был выбор. На первый вариант – крупные изменения – нужны 12 месяцев и большие деньги. Чтобы это поднять, деду пришлось бы занять приличную сумму и даже заложить усадьбу. Он поручил Лене определить стоимость и проследить, чтобы судебный исполнитель учел семейные интересы. Этот вариант мог привести к банкротству. В действительности это значило изменить завещание.

Второй вариант тоже предусматривал изменение, но медленное. Наличные деньги предоставлялись на 15 лет. Для деда это был слишком долгий путь. И третий вариант – компромиссный. Он позволял осуществить идею супермаркетов за 5–6 лет. Для этого дед собирался продать часть собственности, например, оклендскую и велингтонскую квартиры, собрать наличные, но усадьбу не закладывать. Выгода, прибыль появятся после первого же открытия супермаркета, тогда будут откладываться средства для следующих реконструкций.

– Итак, внезапно оказалось, что я не безнравственная ведьма, которая собирается изгнать твою мать из ее дома!

– Ох! – Голубые глаза были печальны. – Когда я прочел письмо, то понял, как Лена манипулировала документами. Еще до того как я отправился в поездку, я сказал ей, что собираюсь жениться на тебе, как только вернусь. Мне и в голову не приходило, что у нее на меня собственные планы! Что она сама намерена выйти за меня замуж! Она меня не любит, просто считает, что я ей подхожу, к тому же богат.

Через два дня пришел дед и дал ей задание, обрисовав в общих чертах три своих варианта. Лена сознательно использовала документы, истолковав все по-своему. Сегодня после обеда, на пути из аэропорта, я вызвал ее. Потребовал отставки и посоветовал навсегда уехать из страны, если она не хочет, чтобы я передал дело юристам. Она подписала заявление об отставке и сказала, что уедет в Европу заниматься музыкой. Я пошел к тебе домой, но твоей матери не было. Вместо нее я увидел миссис Элиот. Она – твой абсолютный сторонник! Даже отказалась говорить, где ты и когда вернешься назад. Возвращаясь, я наткнулся на засаду двойняшек. Дорис подарила мне раковину.

После этого я направился к деду. Когда он меня обнял, я понял, каким был дураком, поддаваясь ревности и гневу! Я сказал деду, что ищу тебя. Но он мне тоже не проговорился. Закатил целую лекцию: я – причина твоего огромного горя, как ты нуждалась в отдыхе, работала по 14–16 часов в день… Он был так доволен тобой! Дал мне эти бумаги, так как хочет, чтобы мы вернулись вместе. По-видимому, ты меня защищала, когда он задавал вопросы, да?

– Я делала это для него. Он любит тебя! – Кэрол проговорила это прерывисто, огорченная, что нужно еще что-то объяснять. Фрэнк Геттисон не заслуживает объяснений!

– Он отказался говорить, где ты. Целый сговор!

– Как же ты меня нашел?

– Раковина Дорис… Я положил ее на сиденье машины и вспомнил, как часто я приезжал сюда, особенно, если нужно было что-то решать. В это время года здесь так мирно и спокойно. Я подумал, то хуже не будет, если попробую. Это Дорис свела нас. Ее раковина была путеводителем. – Он замолчал и взглянул на Кэрол. – Дорогой Одуванчик, я обидел тебя. Простишь ли ты меня?

Кэрол, опустив глаза, вспоминала. Песок блестел, как золотая пыль на ее ногах. Она подняла голову и взглянула на изгиб пляжа. Береговая линия, изрезанная зубцами с белым кружевом волн, волны, бегущие вперед и обратно в море. Такую красоту запечатлевают часто на открытках.

– Я принимаю твои извинения. И объяснения. Теперь можешь идти.

– Кэрол?

Почему он еще сидит здесь? Чего дожидается? Она рискнула взглянуть. Это было ошибкой. Голубые глаза всегда говорили за него.

– Кэрри!

Она покачала головой и решила, что это защитит ее.

– Пожалуйста, иди. По крайней мере теперь мы сможем примириться с тем, что случилось. Мы станем свободными друг от друга. Сможем начать новые отношения.

– Ты знаешь, что это невозможно. Я люблю тебя. Ты – единственная женщина, которую я когда-либо любил.

– Ты любишь меня? – Слова прорвали плотину, которая сдерживала ее эмоции. Она встала и закричала, убегая прочь, будто сорвалась с цепи: – И ты можешь еще говорить такое? – Глубокий песок и камни не дали ей убежать далеко. – Не хочу тебя видеть!

– Кэрри, я сделал бы все, что угодно, только бы доказать это! – Он очутился рядом с ней, когда она начала карабкаться на холм.

По траве бежать было проще. Кэрол просто тряслась от злости. Надеясь найти убежище в роще, она помчалась туда, но он опять был перед ней. Потрясенная, Кэрол увидела, что он наклоняется, срывая дикие желтые цветы. Одуванчики! Задыхаясь и дрожа, она стояла у лаврового дерева.

– Кэрри, я желаю тебя так сильно! Я представлял нашу любовь в мельчайших деталях. Когда я думал, что ты изменяешь мне, я исходил злостью. Я сходил с ума от гнева, воображая, что ты притворяешься невинной.

Кэрол чувствовала себя совершенно больной от воспоминаний.

– Ведь я мог грубо обидеть тебя тогда, но твое горе, твое чувство победили… Несмотря на мой гнев, ты сохраняла нежную силу любви! Когда я откинул твои волосы, увидел ресницы, намокшие от слез… В этот миг я возненавидел себя. Ты должна простить меня, Кэрри! – Он протянул ей одуванчики.

– Нет! – громко запротестовала она. Когда-то уже был букет, и был Фрэнк – спокойный и понимающий. В тот день она призналась в своих страхах и своей любви. Голубые глаза выразили сожаление. – Это было подло! – Она швырнула цветы на землю.

– Конечно, ты все еще злишься на меня. Но ты же все понимаешь и не можешь ненавидеть! Или ты испугана? Все еще боишься меня? Не хочешь любить меня?

Это была правда, но Кэрол молчала, сжимая и разжимая кулаки, чтобы не дрожать.

– Я знаю, что обидел тебя, Кэрри. – Он держал ее руки, останавливая неистовые движения. – Я не знаю, смогу ли загладить свою вину… Может быть, целой жизни не хватит! Но я хочу попробовать. – Он поднес ее руки к губам и поцеловал сначала одну, потом другую. Прикосновение его губ было опасно. Кэрол опустила голову, и вуаль из волос упала на глаза, скрывая ее смятение.

– Нет, не прячься от меня. Это слишком больно.

Услышав страдание, звучавшее в голосе Фрэнка, она взглянула ему в лицо – печальное, полное глубокого чувства. Стало больно. Что он говорил о нежной силе любви? Чего она действительно хочет? Обидеть его сильнее, больнее? Успокоить свою гордость? Синее пламя заполыхало в его глазах, когда она подошла к нему, прижалась, чувствуя, как он дрожит, обхватила его руками. Они стояли какое-то время, держась друг за друга, прощая и понимая.

– Одуванчик! Мой Одуванчик! – Она ощутила его дыхание, сдувающее волосы прочь, и желание затопило ее. Она чувствовала, как он ждет ее отклика. Кэрри запустила пальцы в густые мягкие волосы Фрэнка, провела пальцами круги вокруг ушей. Он заулыбался и повторил ее жест.

Взял ее лицо твердыми, чуткими пальцами. Поцелуй был легче перышка. Повторяя его, он целовал ее чуть дольше, каждый раз глубже, до тех пор пока она не почувствовала, что взлетает вместе с ним и парит в вышине.

– Любимый мой Одуванчик! Ты пьянишь и возбуждаешь меня! – Он поцеловал ее властно и застонал, его руки еще больше сжали Кэрол. – Вино из одуванчиков! – Он улыбнулся ей. – Ты что-то хотела сказать? – Но губы мучили ее рот, мгновенно останавливая речь. – Если то, что ты любишь меня, то я знаю!

Пухлые губы Кэрол были словно созданы для поцелуев. Он был прав. Сомнения еще роились в глубине, но она отбрасывала их прочь, уже простив. Никто другой не вызывал в ней и тени таких эмоций. С ним она была сама собой – чувственная, нежная, страстная, совершенная женщина. Без него… Она задрожала. Работа. Поймет ли он?

– Я люблю тебя. Но у меня теперь есть дело, я чувствую ответственность. Люди полагаются на меня: твой дед, моя мать, сотрудники фирмы… Я не могу их подвести. Знаешь, дело возбуждает. Я готова и дальше экспериментировать. Мне нравится рисковать. Я уже сделала план долевого участия персонала… – Кэрол очнулась, услышав его смешок.

– Ты выходишь замуж за Геттисона. Мне ли протестовать? У нас может быть и деловое сотрудничество. В каждом из наших магазинов должен быть товар от «Кэрол».

– Я согласна! – Она лукаво улыбнулась. – Подними этот вопрос на совещании. Очень крупной фирмой нам, наверное, не быть и через три года, но мы развиваемся.

– У меня есть время, чтобы добавить к нашей австралийской цепочке супермаркет, перестроенный по программе. Он все перекроет, и появится капитал для инвестиций. Может быть, в этот период мы с тобой возьмем длительный отпуск, чтобы посмотреть мир вместе. Можем заняться сохранением лесов или китов, или озонового слоя… и думать о нашей семье, моя мадонна! Я знаю, ты любишь детей, но захочешь ли ты их, если от этого прервется твоя карьера?

– Работа художника – это не карьера, а жизнь. – Кэрол улыбнулась. – Я знала, что делала, когда тренировалась в качестве няни. Конечно, я хочу детей! Передам мою часть в фирме кому-нибудь, возможно Мэри. Может быть, буду работать раз или два в неделю по полдня как дизайнер. Мне нужно время, чтобы больше быть с тобой… – ее голос затихал, она чуть не теряла сознание от его теплоты и ласки.

Фрэнк сдул последние прилипшие песчинки.

– Навсегда, моя любимая Кэрри!

Его поцелуй был легок, как прикосновение одуванчика.