Текст книги "Женщина ночи"
Автор книги: Нэнси Прайс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
ГЛАВА 3
Лайнер «ДС-8» разбежался по взлетной полосе и поднялся в воздух. Он сделал разворот над Чикаго и взял курс на восток, к берегам Европы.
– Под нами океан. Как страшно, – прошептала Мэри, наклоняясь к Рэнделу.
Рэндел ничего не ответил. Он сидел рядом с Мэри, закрыв глаза. Мэри трудно было дышать, когда самолет набирал высоту, летя навстречу облакам. Скоро земля совершенно скрылась из глаз. Улыбающиеся стюардессы помогали расслабиться, предлагая журналы, газеты и прохладительные напитки.
– Опустите маленькие столики, – посоветовала Бет, откидывая столик напротив Рэндела.
– Нажми кнопку света, – сказал Джей.
– А эта кнопка – для подачи воздуха, – сказал Дон, – смотри, какая тугая струя бьет оттуда.
Когда солнце стало садиться, небо за иллюминатором превратилось в нечто похожее на дантовский ад. Облака, окрашенные солнцем в кровавые тона, создавали причудливые картины, которые на глазах менялись, превращались в нечто абсолютно фантастическое. Постепенно становилось все темнее и темнее, свет исчезал, словно затухающая надежда. Солнце все глубже погружалось в свою кровавую купель, разбрызгивая вокруг багряные лужи. Около часа наблюдали они картины ада, пока совсем не стемнело, только красная полоска на горизонте долго не затухала.
Самолет летел сквозь ночь. Внутри его, словно в гигантской раковине, сидели люди, освещенные островками света; опустив шторки на иллюминаторах, они читали, ели из маленьких пластиковых тарелочек, ходили в проходах, разговаривали. Полет продолжался. Дети были слишком захвачены путешествием, новыми впечатлениями и не могли уснуть. Мэри посмотрела на мужа. Рэндел безмятежно спал.
Вдруг начался рассвет.
– Почему утро наступает в середине ночи? – спросила Бет сонным голосом. Ее голова покоилась на плече Мэри. Солнечные лучи все сильнее стали пробиваться из-за горизонта, затмевая свет электрических лампочек.
Внизу показалась Исландия, и через некоторое время самолет совершил посадку. Семья Элиотов побродила по коридорам аэропорта, побывала в беспошлинных магазинах и, когда объявили посадку, вновь заняла свои места.
– Куда подевалась ночь? – спросил Дон, когда они наконец прилетели в Люксембург, сияющий солнцем.
Дон, Джей и Бет были за границей впервые, поэтому они вовсю таращили глаза.
– Совсем как в Америке, – сказала Бет, когда они проходили через таможню.
– Они по-другому разговаривают, – сказал Джей. Рэндел отправился в банк аэропорта получать деньги.
– Это деньги? – спросил Джей, когда Рэндел показал им незнакомые купюры.
Только сейчас, направляясь к отелю, они осознали, что позади остались тысячи миль. Их речь состояла из одних вопросов.
– Смотри! Ты видел такое?
– А для чего это предназначено?
– О чем здесь написано?
Тяжелые башмаки Рэндела казались слишком большими для него; он шагал неуклюже, будто пытался удержать равновесие. «Какой он стал сутулый и толстый», – подумала Мэри, оглядывая его сзади, когда они шли по улицам Люксембурга.
В комнатах отеля было прохладно и чисто. Они побросали дорожные сумки.
– Надо поискать что-нибудь на ужин и на дорогу до Парижа, – крикнула Бет.
– Пошли! – сказал Дон. – Мы пойдем втроем чего-нибудь купить в магазинах, – предупредил он мать.
Дети ушли, и Мэри пошла в ванную умыться. Путешествие утомило ее, и она с благодарностью подумала о своих детях. Молодость не так легко поддается усталости.
Когда она вошла в комнату, Рэндел сидел у окна и набивал свою трубку. Мэри отдернула в сторону занавеси, прикрывающие окна. Воспоминания нахлынули на нее; ей казалось, что она разговаривает сама с собой, но неожиданно для себя она произнесла вслух:
– Рэндел, завтра мы едем в Париж. Мы с тобой не видели Париж со времени нашего медового месяца. Помнишь, какой шел тогда дождь?
Рэндел ничего не ответил. Она так спросила его – «Помнишь?» – как будто это был тот Рэндел, который мог что-либо помнить, который мог бы повернуться и с улыбкой сказать: «Помнишь, как мы ели пирожные в маленькой кондитерской, а за окнами шел проливной дождь? Помнишь, как мы все ночи напролет занимались любовью?»
– Ночь в этом отеле будет стоить нам шестисот долларов, – сказал Рэндел. – Мы не можем себе этого позволить. Наша поездка обходится нам в два раза дороже, чем я предполагал. Мы вернемся домой в ноябре, если протянем так долго. Скажи мне на милость, как дети найдут обратную дорогу в отель? Ты хоть подумала об этом?
– Они наверняка запомнили название отеля, и потом, они прекрасно умеют ориентироваться – не то что я. Помнишь, как Дон водил нас по всему Денверу?
Ее мысли потекли в прежнем русле. Она продолжила разговор сама с собой:
– Посмотри на эти кровати – они не изменились с тех пор, как мы здесь спали. Тогда нужно было выбирать: спать под простыней и замерзнуть или укрыться коротким пуховым одеялом и свариться от жары. Но во втором случае тоже надо было выбирать: если натянуть одеяло на плечи, то окоченеют ноги, и наоборот.
– Это все твои идеи, – ворчливо продолжал Рэндел, – это ты придумала. Ты, наверное, выжила из ума – шестьсот долларов за одну ночь! И это без завтрака.
«Тогда плакал ребенок», – вспомнила Мэри. Когда они проводили свою последнюю ночь в Европе, где-то всю ночь плакал ребенок. Мэри еще больше раздвинула занавеси и открыла окно. В комнату ворвался шум уличного движения и крики детей.
Дон и Джей несли сумку с продуктами, когда подали поезд. Через короткое время он был битком набит пассажирами. Элиоты очень обрадовались, когда оказалось, что их вагон полупустой, и они без труда заняли свои места. Только сейчас обнаружилось, что купили места в вагоне первого класса. Рэндел заплатил кондуктору примерно долларов на тридцать.
– В конце концов мы сможем нормально сидя позавтракать, – сказала Бет. – Посмотрите, что творится в вагонах второго класса. Там люди стоят на ногах.
Рэндел хмуро глядел в грязное окно вагона.
Париж! Мэри и Дон изучали карту метро. – Откуда вы знаете, какого цвета линию выбрать? – спросила Бет, заглядывая в карту через их плечи.
– Конечная остановка и есть название линии, – сказал Дон. – Поехали.
Рэндел плелся за ними вверх и вниз по лестницам, пока они не добрались до станции «Лувр».
На рю де Риволи уличное движение было очень оживленным. Здесь находился отель «Св. Игнасий», в котором Мэри заказала номера.
– Ты помнишь, – спросила Мэри у Рэндела, – когда мы жили здесь, у нас потек потолок. Прямо на постель. И мы никак не могли объяснить дежурному портье, что произошло. Мы подняли его наверх и показали аварию. Он развел руками и воскликнул по-французски: «Боже мой!»
Дети со смехом открыли стеклянные двери отеля, и они все вместе направились к регистрационному столу. Мэри продолжала вспоминать, как они с Рэнделом занимались любовью в этом отеле тридцать лет назад. Занавеси на окнах развевались от ветра. Утром посыльный, который принес завтрак, застал их спящими на руках друг у друга.
Комната детей была просторная, в окна смотрел Париж. Зато в комнате Рэндела и Мэри окон не было вовсе. Она была темная, с выходом в ванную.
– Настоящая дыра! – недовольным голосом сказала Мэри. Только потом она заметила двойную дверь в одной из стен комнаты. Она открыла ее. Дверь выходила на крошечный балкончик с витыми железными перилами, на котором в деревянных ящиках росли какие-то растения. Дневной свет ворвался в комнату и упал на одеяла и подушки, дорожные сумки и лысую голову Рэндела.
Когда семья вышла на улицу, последние лучи заходящего солнца окрасили золотом листья деревьев, головы детей и каменные башни изящных строений Парижа.
– Париж! – воскликнула Мэри, когда они вошли в парк Тюильри.
Рэндел остановился. Слева от него находился Лувр, справа – Триумфальная арка.
– Дети могут потеряться, – сказал он, – я им велел находиться с нами.
Когда Дон, Джей и Бет догнали их, семья продолжила прогулку. Они прошли по Луврской аллее, пересекли площадь Согласия и устремились вверх по Елисейским полям, навстречу окруженной золотистым туманом Триумфальной арке.
– Господи! Я так хотела, чтобы вы это видели, – воскликнула Мэри. – Триумфальная арка!
– Мама, ты, наверное, думала, что больше никогда не увидишь Нотр-Дам, – сказал Дон, обращаясь к Мэри.
– Что мы будем завтра есть? – спросил Рэндел, – Мы не можем себе позволить…
– После завтрака мы выйдем и купим какой-нибудь еды в магазине, – сказал Дон. – Их очень много около нашего отеля.
– Я захватила с собой растворимый кофе, шоколад, есть и сахар, – сказала Мэри.
Сена несла свои воды в голубом сиянии наступающих сумерек. Грандиозным фасадом раскинулся перед ними кафедральный собор. Вскоре Рэндел почувствовал усталость.
По дороге в отель, возбужденные, они обсуждали детали увиденного. В отеле Рэндел сразу же отправился спать, в то время как Бет, Дон и Джей с полотенцами через плечо сидели на кровати у Мэри, ожидая своей очереди, чтобы принять душ. Они наперебой делились впечатлениями от проведенного дня в Париже. Глаза их светились радостью.
Когда все улеглись, Мэри наконец приняла душ. В открытое окно ванной комнаты доносилось стрекотание цикад, серебристая полоска света проникала в открытое окно.
«Святой Игнасий» – старый отель, – подумала Мэри, сворачиваясь клубочком в постели. – Возможно, эта комната была разделена раньше на две или три маленькие комнаты». Последнее, что она увидела перед сном – разбросанные по всей комнате вещи…
Рэндел следовал за ними по Парижу как тень. Они посетили Лувр, ботанический сад, концертный зал на Сент-Шапеле. Покатались на пароходе по Сене.
– Наш отец вовсе не алкоголик, – сказал как-то Джей. – Он не пил уже девять дней.
Утро выдалось туманное, прохладное. Сегодня они собирались осмотреть Шартрский собор. Он стоял, возвышаясь над всеми зданиями, завораживая своими розовыми витражами.
– Посмотрите, – сказала Мэри, показывая на огромные каменные фигуры на фасаде собора.
Затаив дыхание, они вошли в собор. Витражи и купол поражали своей красотой. Они осторожно ступали по каменному полу собора, и яркие блики от витражей играли у них под ногами. Слова тонули в торжественной тишине собора.
– А где наш рождественский витраж? – еле слышно спросила Бет.
– Вот он, – прошептал Джей, указывая на мадонну с младенцем.
Много лет назад Мэри сделала копию изображения мадонны с младенцем, и каждый год на Рождество они вывешивали эту копию.
С благоговением созерцали они знакомое величественное изображение матери с ребенком на руках. Лицо женщины из двенадцатого века было скорбное и величественное. Уже выходя из собора, они еще раз обернулись, чтобы посмотреть на мадонну с младенцем.
На улице все почувствовали, что устали и голодны. Они нашли столик в маленьком дворике и присели отдохнуть и перекусить, но начался дождь. Чтобы укрыться от дождя, они спустились в помещение, похожее на склеп. Какой-то турист с немецким акцентом причитал: «Здесь должны быть коленопреклоненные ангелы! Где коленопреклоненные ангелы?»
Когда они покидали собор, холодный дождь продолжал накрапывать. Вымокнув и продрогнув, они наконец нашли приют в станционном буфете. Здесь было тепло, горячий шоколад обжигал горло. Рэндел, покачивая головой, пересчитывал сдачу.
– Это слишком! – сказал Рэндел. Он имел в виду, что все обходится слишком дорого.
Последний их вечер в Париже выдался теплым и ласковым. Они прогуливались по Елисейским полям. Впереди виднелась Триумфальная арка. Рэндел плелся сзади, шаркая своими огромными тяжелыми башмаками. Рядом с Мэри шли Джей и Дон, светловолосые, молодые и симпатичные. Мэри снова вспомнила свою прогулку по этой улице почти тридцатилетней давности. Впереди всех шла Бет. Она обернулась и улыбнулась Мэри.
Вокруг плясали неоновые огни. Завтра они уже будут в Лондоне. С каждым их шагом Триумфальная арка приближалась, увеличиваясь в размерах, – огромные ворота в парижскую ночь.
Подойдя к арке ближе, они увидели Могилу неизвестного солдата. На плите можно было прочесть имена погибших. Арку украшали сцены из известных сражений.
Мэри обняла Бет.
– Интересно, возведут ли когда-нибудь триумфальную арку в честь женщин? – сказала Бет. – И напишут ли на обелиске имена женщин, которые никогда не убивали, а творили добрые дела, рожали детей, которые впоследствии становились известными людьми?
Полюбовавшись ночным сиянием великого города, они двинулись в обратный путь. Мэри – в окружении двоих симпатичных молодых людей и красивой молоденькой девушки. Рэндел один, все так же шаркая туфлями.
ГЛАВА 4
Отель в Лондоне, где они остановились, был все таким же, каким его запомнила Мэри: горячий душ, завтрак, состоящий из яичницы, кукурузных хлопьев, холодных тостов плюс немного апельсинового сока.
– Разве можно намазать холодный тост холодным маслом? – сказала Бет во время их первого завтрака. – Ведь не специально же они это делают?
– Может быть, поедем в Шотландию, прежде чем снимем здесь квартиру? – предложил Дон.
– Конечно. Ведь нет смысла одновременно снимать квартиру здесь и платить за гостиницу в Шотландии, – согласилась Бет.
– До Эдинбурга лучше добираться поездом. Туда ходит экспресс, – сказала Мэри и посмотрела на Рэндела. – Что ты об этом думаешь? Нам стоит туда ехать?
– Мы – шотландцы, – сказал Джей. – Мы просто обязаны туда съездить.
– Пока не стало холоднее, – добавил Дон.
– Ну что, поедем? – еще раз спросила Мэри Рэндела. Рэндел молчал. Он курил свою трубку. Они принялись упаковывать дорожные сумки.
На следующее утро они отправились в Шотландию. Сидя в скором поезде, Мэри наблюдала за Рэнделом. Он был абсолютно безучастен ко всему происходящему. Ни дети, ни пассажиры не интересовали его. Всю дорогу он угрюмо смотрел в окно, и было даже непонятно, замечает ли он картины, проносящиеся за окном.
Молча Рэндел следовал за ними в Эдинбурге, молча ждал, пока они искали комнату подешевле в туристическом бюро.
Когда они сели в автобус, он снова повернулся к окну и снова не проронил ни слова.
– Ну и сарай! – сказала Бет, когда хозяйка дома удалилась. В комнате стояли шесть кроватей. В одном углу размещался душ, в другом – раковина. Стены, ковер и занавески на окнах создавали какую-то немыслимую цветовую гамму, в которой преобладали красные и зеленые тона. В такой пестроте потолок «терялся», хотя его украшала алебастровая лепнина.
По очереди приняли душ и улеглись, устало переговариваясь.
– Когда мы вместе, как сейчас, я вспоминаю наши походы, – сказала Бет, и Мэри стала вспоминать то время. Она вспомнила Рэндела, как он суетился, натягивая палатку, таская воду, помогая распаковывать спальные мешки. Больше всего он любил разжигать костер.
Но все это было так давно. Болезнь. Лекарства, шоковая терапия сделали свое дело. Год от года Рэнделу становилось все хуже, и Мэри уже забыла, когда они в последний раз ходили в поход.
Бет засмеялась:
– А помните: был сильный дождь, палатку унесло водой и мы пытались устроиться ночевать в машине?
– Помнишь, Рэндел, как мы потом искали эту палатку и пытались снова поставить ее? Как нам было тяжело, потому что дети были маленькие и не могли нам как следует помочь? – спросила Мэри.
Рэндел молчал.
Мэри натянула одеяло до самого подбородка. Ей стало тепло и уютно: хорошо, что они снова вместе. Скоро они заснули.
Наступили холодные дни. Приближалась зима.
– Рэндел? – звала Мэри мужа, желая доставить ему удовольствие или хотя бы обратить на себя его внимание. А может, она делала это потому, что когда-то была в Эдинбурге с мужчиной, которого так звали, и они занимались здесь любовью, им было хорошо и весело, а впереди была вся жизнь? Но Рэндел не отзывался. Мэри хорошо помнила те времена: и гостеприимную шотландскую хозяйку, которая кормила их горячим супом и овсянкой, и прохладные ночи, когда они согревали друг друга, лежа в постели.
– Посмотри на эти фотографии! – сказала Мэри, когда они пришли в Эдинбургский музей, чтобы осмотреть римские укрепления, разбросанные некогда по полям Англии. От этих укреплений мало что осталось. Рэндел, а вернее, мужчина, которого так звали и которого Мэри сейчас тянула за руку, ничего не ответил. Лицо его было мрачным, а глаза пустыми и безжизненными – «выдающийся писатель».
– Кто бы мог подумать, что когда-то здесь стояла римская крепость, – сказала Мэри. – Мог ли «выдающийся писатель» оценить всю прелесть и таинственность этого места, где восемнадцать веков назад проходили римские солдаты и трава была такой же зеленой?
Рэндел побрел прочь. Мэри постояла некоторое время в одиночестве, среди далеких римских теней.
На семейном совете было решено, что Рэнделу обязательно нужно снова побывать в Стрэтфорде и посмотреть какую-нибудь шекспировскую пьесу. Поэтому они отправились в Стрэтфорд. В автобусе Джей наклонился к Мэри и тихо спросил:
– Мама, ты что-нибудь понимаешь? Что происходит? Мэри прервала разговор с Бет и прислушалась.
– Нет, нет! – говорил один из пассажиров водителю. – Ты должен повернуть здесь… сразу за углом… вот так!
Автобус повернул за угол, как и объяснил пассажир.
– А теперь держись крайней линии и, как только подъедешь к главной магистрали, повернешь налево, – сказал другой пассажир.
– Водитель автобуса не знает дороги, – прошептала Бет.
Мэри посмотрела в окно на прелестный сельский пейзаж. Надписи внутри автобуса призывали к порядку и спокойствию: «Средства первой помощи», «Пробивайте билеты здесь», «Пожалуйста, соблюдайте чистоту в салоне автобуса», «Не отвлекайте внимание водителя во время движения транспорта». Однако на фоне только что услышанного разговора они казались неуместными и забавными.
– Налево! – подсказывали пассажиры. – Вот здесь налево!
Милю за милей проезжал автобус, приближаясь к конечному пункту своего маршрута. За окном в лучах заходящего солнца зеленели поля. Наконец они въехали в каменистую деревню, и пассажиры в последний раз подсказали водителю, где остановиться.
– Я в первый раз еду по этому маршруту, – оправдывался водитель автобуса, хотя и так всем было ясно.
Наконец он в Стратфорде. Пассажиры покинули автобус. Одним из последних, кряхтя, словно старик, и еле передвигая ноги, из автобуса вышел Рэндел.
Рэндел заплатил целых семь фунтов за то, чтобы они смогли увидеть спектакль по пьесе Шекспира. Мэри стояла, облокотившись на перила, завороженно следя за ходом действия. Музыкой звучали в ее ушах голоса актеров, произносивших слова великого Мастера.
Закрыв глаза, Мэри представила себя стоящей в центре огромного амфитеатра, заполненного зрителями. Их собрал сюда талант Шекспира, прославившего этот город на весь мир. Ни один писатель не может похвастаться тем, что его произведения ежеминутно исполняются в какой-либо части земного шара…
Когда Элиоты вернулись в Лондон, Мэри с Рэнделом отправились смотреть квартиры, сдаваемые внаем. Первая по списку квартира находилась в пригородном районе в полуподвальном помещении. Пока они осматривали квартиру, Рэндел не проронил ни слова. Он курил трубку. Мэри задавала хозяину вопросы, потом поблагодарила его и сказала, что квартира им не подходит. Рэндел молчал. Мэри почувствовала себя неловко. Быстро попрощавшись с хозяином, они ушли. Рэндел даже не кивнул на прощание.
Вторая квартира находилась на первом этаже дома на Кенсингтон-Черч-стрит. Улицу пересекали Хэверфордские бульвары. Маленький дворик перед домом, небольшая терраса у заднего входа.
Темно-красный ковер на полу, белые стены, оранжевые или бирюзовые занавеси на окнах – это было чудесно. В алькове холла стояла небольшая кровать, в спальне находилась еще одна – двуспальная; кроме холла и спальни, были еще гостиная, кухонька и ванная комната. Кровати для ребят стояли в гостиной под полками. Холл с альковом был в полном распоряжении Бет.
– Как ты считаешь, подходит нам эта квартира? – спросила Мэри. – Мы уже сегодня могли бы въехать сюда.
Рэндел ничего не ответил. Мэри и хозяйка квартиры некоторое время ждали его ответа. Наконец Мэри сказала:
– Хорошо, я думаю, она нам подходит.
Рэндел молчал, но послушно проследовал за Мэри к выходу. Мэри договорилась с хозяйкой насчет оплаты, и, попрощавшись, они вышли за дверь. Мэри казалось, что вместо Рэндела рядом с ней идет привидение. Только взяв его под руку, она ощутила живую плоть.
Дети обрадовались, узнав, что родители сняли квартиру. Рэндел сказал, что квартиры обходятся им слишком дорого.
Рэндел и Бет отправились в «Америкэн экспресс», чтобы снять со счета деньги. Шестинедельная оплата составляла более пятисот фунтов. Остальные Элиоты пошли в гостиницу собирать вещи.
К ужину переезд был закончен. Весь их багаж был свален в кучу в центре гостиной, а крохотная кухонька завалена картонными коробками с продуктами.
Рэндел сидел в гостиной и курил трубку. Дети изучали квартиру, счетчик и нагреватель воды, шкафчик для нагрева банных полотенец… Выйдя из ванной, Дон заметил:
– Здесь не отапливается, зато у нас всегда будут теплые полотенца.
После стольких дней скитаний по гостиницам и комнатам на одну ночь было приятно обрести более или менее постоянный угол, хотя и не на очень продолжительное время. Они с удовольствием занялись обустройством нового жилья: распаковывали чемоданы, раскладывали вещи и продукты по полкам и шкафчикам, обменивались новой информацией. Одним словом – обживались.
– На Ноттинг-Хилл-Гейт есть супермаркет, – сказал Дон.
– Недалеко от нашего дома почта и станция метро, – сообщил Джей.
– А еще есть кинотеатр, куча магазинов и книжных лавок, – подхватила Бет.
Никто не упомянул винный магазин, который располагался напротив их окон, прямо через улицу. Пока они занимались приготовлением ужина, Рэндел вышел из дома и вскоре вернулся с бутылками спиртного.
– Тебе следовало бы не курить здесь, – сказал Джей Рэнделу, поглядывая на бутылки. – Кому приятно, когда так пахнет? К тому же мы будем спать здесь.
– И не кури в холле, где я буду спать, – сердито заметила Бет.
– И в спальне тоже, – добавила Мэри.
Они делали вид, что не замечают, как Рэндел открыл бутылки и налил себе большой стакан.
Смеркалось. Мэри и Бет вышли из гостиной на маленькую террасу. Терраса граничила с соседской оранжереей.
– Мы так набросились на Рэндела, – сказала Мэри.
– Это потому, что мы не можем остановить его, – ответила Бет. Он будет продолжать пить и снова попадет в больницу. Поэтому мы все так взвинчены.
– Можно подумать, что стоит ему попытаться, и он перестанет пить. На самом деле он не может даже попытаться.
В сгущающихся сумерках мимо маленькой террасы проезжали машины, такси и большие красные автобусы. Зажигались огни антикварных магазинов, расположенных на Кенсингтон-Черч-стрит.
Мэри с Бет вернулись в комнату, где уютно горела лампа, отражаясь в блестящем пластиковом покрытии стола. Из кухни доносился вкусный запах жареных отбивных. Джей и Дон подали их на аккуратно сервированный стол. Какое удовольствие сидеть за чистым столом, есть серебряными приборами, запивая все это свежим молоком! Даже Рэндел сел за стол, в круг желтого света, и принялся есть.
– Наконец мы все вместе в нашем доме, – сказала Мэри.
– И можно класть локти на стол, – сказал Дон.
– Дверь в ванную комнату скрипит, поэтому ночью не вставайте. Надеюсь, вы не забыли, что я сплю в холле? – сказала Бет. – И что это за окно у меня над кроватью? Видите его? Слава Богу, на нем есть шторка, иначе, если встать на колени, можно увидеть прохожих и проезжающие автобусы.
– Ты можешь писать здесь хоть всю ночь, – сказала Мэри Бет. – Никто тебе не помешает, и ты никого не побеспокоишь.
– И никто не выключит у тебя свет, как это было в Париже. Помнишь, служащий отеля выключил лампу, когда ты что-то царапала ночью в холле? – добавил Дон.
– Я делала записи в своем дневнике, – сказала Бет. – Мама до сих пор хранит свой дневник. Если не записывать, то все приключения и путешествия со временем забудутся.
– Мой дневник – это фотографии, – сказал Дон.
– А что, если ты сделаешь несколько снимков в этой квартире? – предложила Мэри.
– Он делает только абстрактные фотографии, – сказал Джей. – Порванные обои. Или апельсиновые корки на тротуаре…
– Некоторые из них очаровательны, – отметила Мэри.
– Да, но он никак не соберется сфотографировать нас, – сказал Джей. – Могу поспорить, он так и не сделает самых простых наших снимков здесь. Кто-нибудь будет еще отбивные?
– Раздели их сам с собой, – сказал Дон.
– Разрежь, пожалуйста, пирог, – попросила Мэри Бет.
– Завтра я пойду в библиотеку, – произнес Рэндел.
– Куплю для тебя карту метро, – сказал Дон. – Что касается меня, я каждый день буду ходить в кино.
– У нас есть карты для всех, – сказал Джей.
– Мы можем взять напрокат телевизор. Интересно, какие передачи здесь показывают, – поинтересовалась Бет.
– Обязательно возьмем, – сказала Мэри. – Надо же следить за новостями. А кроме того – спектакли, балет…
– Мне лень мыть посуду, – сказал Джей. – Чья очередь сегодня мыть ее?
– Мы занимались покупками, – ответила Бет.
– Не волнуйтесь, я займусь этим, – успокоила их Мэри. – Я все равно хотела все здесь перемыть.
Она и в самом деле соскучилась по домашней работе. На кухне нашлись мыло, губки для мытья посуды и полотенца. Мэри получала удовольствие, отмывая странные и незнакомые тарелки, стаканы, чашки и сковородки. Помыв посуду, она вытерла со стола, вымыла раковину, протерла большой буфет, который отделял кухоньку от гостиной.
За окнами слышался шум улицы. Мэри распаковала и повесила свою одежду в большой стенной шкаф, расположенный в спальне. В квартире было много шкафов, полок, но у них было слишком мало вещей, чтобы заполнить их.
Наслаждаясь покоем и уютом их временного жилища, она обошла всю квартиру: ванную комнату, холл, гостиную, спальню. Дети и Рэндел занимались каждый своим делом – читали, писали, изучали карту метро, – но главное, они были вместе, вся семья. Джей возился с нагревателем воды, изучая, как тот работает.
– Мы должны выключать его, когда не пользуемся им, – сказал он через некоторое время. – А радиаторы надо включать ночью. Тепло сохранится и днем, и это будет дешевле.
Мэри села перед окном в спальне и стала расплетать тяжелый узел волос на голове.
– Мы все скучаем по Майклу, – сказала она. – Я чувствую это. У всех есть какое-то чувство вины по отношению к нему.
Вдруг за окном проехал двухэтажный автобус. Пассажиры автобуса смотрели прямо на Мэри, которая расплетала свои волосы.
– Они так близко проезжают, что люди без труда могут заглядывать к нам в окна! – воскликнула она.
Проехал еще один автобус, потом еще. Мэри вскочила и задернула штору на окне.
Джей стоял на коленях и разглядывал радиатор. Дети любопытны и всегда хотят знать, как устроены и работают всякие приборы и механизмы. Мэри же всегда удивляло, почему они работают. Она больше привыкла копаться в других вещах. Вот и сейчас она сказала задумчиво:
– Интересно, вот люди проезжают мимо и заглядывают в наши окна. Что они про нас думают? Что мы святые? Или убийцы? Или что мы обыкновенная семья, которая только что поужинала…
– Вы уже легли? – спросил Дон, показываясь в дверях. – У нас опять это противное нейлоновое постельное белье. Я его ненавижу.
– Прелестные короткие, скользкие простыни и покрывала. Твердые кровати и гранитные подушки, – улыбнулась Мэри. – Я давно заметила это, но не хотела портить нам ужин.
– Как бы там ни было, я все равно иду спать, – сказал Джей. Он постучал в дверь ванной. Не дождавшись ответа, он открыл ее – Рэндел сидел на крышке унитаза и курил трубку. Рядом стоял стакан с выпивкой.
– Пора спать, папа. Ты можешь иногда курить и в гостиной.
– Только не надо курить в холле, – донесся оттуда голос Бет.
Джей закрыл дверь ванной комнаты, а Рэндел пересел на стул в гостиной с погасшей трубкой в одной руке и со стаканом вина в другой. Мэри умылась над раковиной в кухне и почувствовала усталость. Глаза слипались. Она пошла в спальню, легла на большую двуспальную кровать, закрыла глаза и улыбнулась. Как приятно засыпать с мыслью, что почти вся семья, за исключением Майкла, в сборе. Они путешествуют, и впереди их ждет Италия, Греция… Она снова увидит Италию! Много солнца, загорелые крепкие тела и прекрасные лица….
В спальню вошел Рэндел и уселся в темноте на один из стульев. До Мэри донесся запах табака и спиртного. Его трубка горела.
– Как ты считаешь, мы правильно сделали, что поселились здесь? – спустя некоторое время, спросила Мэри.
– Прекрасно, – ответил Рэндел.
– В ноябре мы отправимся в Италию и Грецию. Подумай только!
Она услышала, как Рэндел сделал глоток из своего стакана.
– Мне кажется, – продолжала Мэри, – больше всего по Майклу скучает Бет. Хотя сегодня я слышала, как и ребята говорили о нем. Не хочется ли тебе, чтобы он сейчас был с нами, а не где-то там в Африке?
В ответ Рэндел промычал что-то непонятное.
– Он добился того, чего хотел, и живет так, как считает необходимым. Конечно, было бы лучше, если бы мы все были вместе… Я радуюсь, когда думаю, что наши дети увидят все это: музеи, зоопарки, всякие достопримечательности, о которых они читали или только слышали. Фильмы. Концерты…
Рэндел молчал, как будто его и не было в комнате. Засыпая, Мэри представила себе огромный Лондон, на мили раскинувший свои щупальца – дороги, по которым с грохотом проносились тысячи машин. Город дышал, двигался, что-то нашептывал, мигая в ночном тумане тысячами огней. И на небольшом пространстве внутри этого монстра уютно устроилась их семья, убаюканная в этот ночной час его несмолкающим голосом.
