Текст книги "Чертов герой"

Автор книги: Нэнси Холдер

Соавторы: Джеймс Лавгроув
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Там они танцуют вот так, – сказала она.

– Где «там»? – спросил Саймон.

– В ящиках. В ящиках, которые очень заняты.

– Которые в грузовом отсеке?

Джейн, радостно уплетавший печенье, одновременно наливал себе чай и, казалось, не следил за их разговором.

– Да. Внутри кристаллы. В сердце своем они танцуют – всё быстрее и быстрее.

Ривер раскачивалась взад-вперед, ее руки поднимались и падали, словно она держала в них два больших сложенных веера. Затем она резко остановилась, приняв новую позу; ее тело замерло, и лишь голова раскачивалась из стороны в сторону, как у змеи.

– Когда музыка смолкнет, они перестанут танцевать, – сказала она. – Все перестанут танцевать, и мы уйдем в свет. – Она снова упала на стул. – Саймон, я так устала.

Саймон стал смотреть на то, как его сестра взяла в руки блокнот и уголек и принялась делать наброски. Вскоре он понял, что она рисует его портрет, и удивился тому, как быстро она работает и как хорошо уловила сходство. Он улыбнулся; в ответ она нахмурилась.

– Не улыбайся, – сказала она. – Когда я начала, ты не улыбался.

Чтобы угодить ей, Саймон вновь придал своему лицу серьезное выражение.

Большим пальцем Ривер стерла на портрете левый уголок рта и подрисовала новый – опущенный. На половине лба она добавила морщин и слезу, текущую из левого глаза. Одна половина лица счастливая, другая – печальная.

– Ты скучаешь по дому, но постепенно привыкаешь к жизни здесь, – объявила она.

– Верно, – ответил он.

– Ты сердишься на меня, но всё-таки меня любишь.

– Это неправда.

– Нет, правда.

– Я не могу злиться на тебя.

– Ты меня спас, – сказала Ривер и снова принялась за рисунок. Она добавила тени на скулу, стала рисовать волосы и вдруг озадаченно добавила: – Чего-то не хватает. А, знаю! Твоих усов.

– У меня нет усов, – заметил Саймон.

Она наклонилась через стол, нарисовала ему под носом усы углем и со смехом отстранилась.

– Какая ты озорница, – укорил ее Саймон, и голос его лишь слегка дрогнул. Он взъерошил ей волосы, а она покачала головой и оттолкнула его.

– Ты понятия не имеешь, – сказала она. Затем Ривер отложила альбом, потянулась и зевнула.

– Хочешь отдохнуть? Тебе нужен покой.

– Покойся с миром, – сказала Ривер, закрыла глаза и скрестила руки на груди, словно мертвая.

Встревоженный, Саймон встал. Он посмотрел на ее безмятежное лицо и пожелал ей обрести именно это – покой. И себе тоже.

– Давай уложим тебя в кровать, – сказал он.

Ривер кивнула, и Саймон проводил ее в каюту. Ривер легла на кровать во всей своей роскошной одежде и закрыла ярко накрашенные глаза.

– Я загляну к тебе позже, – сказал Саймон.

Ривер не ответила. Возможно, она уже заснула. Сейчас она выглядела расслабленной и умиротворенной. Всё напряжение исчезло. Сейчас она была похожа на девушку своего возраста, не отягощенную заботами. Саймон легко поцеловал ее в лоб и выскользнул из каюты.

Поднимаясь по лестнице в коридор, Саймон столкнулся нос к носу с Кейли. Она подняла брови и оценивающе посмотрела на него.

– Симпатичные усы, док. – С ними вы выглядите более изысканно. Как настоящий джентльмен.

Саймон неловко и поспешно стер тыльной стороной ладони работу Ривер со своего лица.

– Как она? – спросила Кейли, делая вид, будто заглядывает ему через плечо в каюту Ривер.

Саймон прижал палец к губам.

– Спит.

Он осторожно закрыл дверь и сделал знак Кейли следовать за ним.

Они направились обратно в кухню. Джейна там уже не было – и печенья тоже. Саймон оглянулся, убедился в том, что их никто не подслушивает, и сказал:

– Кейли, я знаю, что Альянс идет за нами по пятам и всё такое, но как по-твоему, могу я связаться со своими родителями? Ну, то есть каким-нибудь безопасным способом? Просто чтобы они знали, что мы с Ривер живы, что с нами всё в порядке. Я тут думал про них… Да, я порвал с ними, но всё равно по ним скучаю. Ривер по ним скучает. Возможно, они тоже. Возможно, они за нас беспокоятся.

Кейли со вздохом покачала головой.

– Саймон, это слишком рискованно. Альянс, скорее всего, внимательно мониторит волны твоих родителей – на тот случай, если ты решишь выйти на связь. Если ты захочешь узнать, как у них дела, Альянс выяснит, как дела у тебя. Тогда они точно поймут, что вы оба еще живы, и смогут вычислить сектор, в котором вы находитесь. И в один прекрасный день над нами зависнет «Магеллан» или еще кто-нибудь и засосет «Серенити», словно пылесос – жука. – Она изобразила на лице печаль. – Прости.

– Нет, всё нормально. Просто решил спросить. Сам должен был понять, что это невозможно.

– Ты просто должен смириться с тем, что сейчас твоя семья – это ты и Ривер, – сказала Кейли. – Ну… и мы тоже. Я про команду. Все мы, не только я. Нет, я не хочу сказать, что я – член твоей семьи. Боже упаси. Ведь тогда бы мы были… ну, ты понимаешь… родственниками, а мы не родственники, и это хорошо, это замечательно, потому что раз мы не родственники – значит…

Кейли растерялась. Кажется, она запуталась в собственных словах.

– Всё, я умолкаю, – сказала она.

Саймон посмотрел на нее. Кейли была самым добрым, самым милым человеком из тех, кого он встречал в своей жизни, и она – больше чем кто бы то ни было из экипажа – из кожи вон лезла, чтобы на борту «Серенити» он чувствовал себя как дома. И не только: иногда он видел, как горят ее глаза, и ему казалось, что она пытается рассказать ему что-то о себе. Она посылала ему зашифрованное сообщение, которое он не мог правильно истолковать.

Кейли протянула руку и коснулась его верхней губы.

– Чуть-чуть осталось, – сказала она. – Вот тут.

Саймон смущенно стер с лица последнее угольное пятно.

– Вот так, – сказала Кейли. – Вот теперь ты похож на Саймона, которого мы все знаем… и любим.

И с этими словами она умчалась обратно в машинное отделение, оставив Саймона в растерянности – но это была приятная растерянность. Он приложил палец к тому месту, которого она только что коснулась, и ненадолго забыл о родителях, о Ривер и об Альянсе. Его поглотили мысли об этой чудесной, непостижимой девушке с густыми каштановыми волосами и карими глазами, и странной улыбкой, о девушке, которая любила его сестру почти столь же безоговорочно, как и он сам, которая обожала его поддразнивать, и которая – если он когда-нибудь наберется смелости – позволит ему себя поцеловать.

14

Бук уже давно не управлял шаттлом, и сейчас ему было и странно, и приятно снова оказаться на месте пилота. На борту «Серенити» он, можно сказать, играл пассивную роль – наблюдателя, советника, исповедника – то есть выполнял те же обязанности, что и в аббатстве Саутдаун, но как более светское лицо. Еще он молился за весь экипаж, хотя Инара, узнав об этом, посоветовала ему скрыть этот факт от капитана.

Для такого истинно верующего человека, как Бук, молитва была таким же делом, как стрельба из ружья или ремонт двигателя. Но Мэлу Рейнольдсу она напоминала о том, что – по его мнению – в критический момент войны Бог бросил его и всех, за кого он сражался и был готов отдать жизнь. Верующие, по мнению Мэла, были обманутыми глупцами, и свое мнение он не скрывал.

Бук очень сожалел, наблюдая за подобным признаком полной утраты веры. Еще больше его огорчало то, что Мэл лишился источника силы и утешения в эти тяжелые времена. Ноша на плечах капитана воистину была тяжелой.

Пока Бук медленно и аккуратно спускался в доки Ивздауна, он молил Бога о том, чтобы тот защитил капитана и команду, и позволил им успешно выполнить задание. К своей молитве он добавил искреннюю просьбу смягчить сердце Мэла и помочь ему снова найти путь к вере.

Когда он завершил посадочные маневры у «Гилдерс», по крайней мере часть его молитвы была услышана. Кораблестроители, похоже, поверили в его объяснения о том, что пропажа шаттла – «семейное дело», и что к властям не обратились именно по этой причине. Его часто выручал воротничок священника, как Инару – ее статус зарегистрированной компаньонки. Он знал, что у Инары что-то произошло в прошлом, и что она – как и он – это скрывает. Если она так любит свою родную планету, то почему она ее покинула? Поступила ли она так по своей воле, или же ее вынудили уехать? Время от времени Бук размышлял о том, не ищет ли ее кто-нибудь, как Альянс – Тэмов. Он никогда об этом не спрашивал – у каждого и так хватало проблем, и он не хотел ставить Инару в неудобное положение, но внимательно следил за волнами и новостями. На планете он был начеку – на тот случай, если ей понадобится помощь, – но пока что не обнаружил причин для тревоги.

Он вышел из шаттла с сумкой на плече. В ней лежали туалетные принадлежности, немного денег, суперсовременный шокер и зарядное устройство для него. Часть денег ему досталась от Мэла – доля прибыли за прошлые операции; капитан, по старой пиратской традиции делил добычу с командой. Другая часть денег принадлежала самому Буку. Может, он и дал обет бедности, однако сложно добывать у людей сведения, просто взывая к их человеколюбию.

– Пастырь, привет, – сказал Уош по коммуникатору. – Нормально сели?

– Да, – ответил Бук.

– Вы же найдете Мэла?

– Если Провидение на моей стороне, то да.

– А когда же Провидение было не на стороне пастыря?

– Вот именно. А ты доставь «Светлячок» на Абердин в целости и сохранности, слышишь, Уош? И всех, кто на его борту, тоже. Я буду молиться за тебя.

– Аминь. Будьте осторожны, пастырь.

– Как и всегда.

Бук разорвал связь и стал обходить по периметру шумные доки, в которых царил хаос. Высоко в небе ярко светила Женао – одна из двух лун Персефоны. Маленький Аид, ее спутник, еще не взошел.

Внезапно Бук понял, что разглядывает здания и обломки кораблей, пытаясь найти то, что приблизит его к разгадке тайны исчезновения капитана. Мика Вонг, скорее всего, помог бы ему в поисках, но Буку не хотелось обращаться к старому другу без крайней необходимости. Рассказывая о Вонге экипажу «Серенити», он скрыл, чтó на самом деле их связывает. Бук понимал, что команду интересует его прошлое, но полное раскрытие информации – пока – не принесло бы пользы ни одной из сторон. Возможно, когда-нибудь Бук поведает им историю своей жизни. Это будет обратная исповедь: пастор сбросит с себя груз грехов перед прихожанами. Но до тех пор все неприятные факты его прошлого должны оставаться в тайне.

С ним поравнялся какой-то седой мужчина. Он шел, прихрамывая, и опирался на стальной костыль. Его левая нога казалась атрофированной. Бук предположил, что это врожденный дефект. Человек ловко орудовал костылем; недостаток, похоже, практически его не замедлял.

– Вам помочь, пастырь? – спросил он. – Если вам нужно местное аббатство, я с радостью отведу вас туда.

– Нет, спасибо, друг, – ответил Бук, но внезапно решил попытать счастья. Кто не рискует, тот не выигрывает. – Но если честно, ты мог бы помочь мне в другом деле. Мне кажется, ты человек осведомленный.

– Можно и так сказать.

– Я ищу человека по имени Хантер Ковингтон. Ты, случайно, не знаешь, как мне с ним связаться?

Кустистые брови мужчины взлетели на лоб.

– Хантер Ковингтон, говорите? Вам… точно нужен именно он? Дела, которыми он занимается… – мужчина тревожно улыбнулся, – …их нельзя назвать святыми.

– А какими делами он занимается? – нейтральным тоном спросил Бук, не сбавляя шага, чтобы подождать хромого. Он зорко оглядывал окрестности, прекрасно понимая, что у этого, очевидно, безвредного человека может быть сообщник, а то и два, и что сейчас он, возможно, пытается завлечь Бука в ловушку, чтобы те его ограбили. Какая там была поговорка на Старой Земле? «Верь в Аллаха, но верблюда привязывай».

– Мне не хотелось бы наговаривать на человека, особенно сейчас, однако порой Ковингтон занимается немного недостойными делами.

В присутствии священника люди обычно выражались сдержанно.

– Не хочешь пояснить? – спросил Бук.

– Если честно, то нет.

– Ну, а остальные его дела? Более достойные. О них расскажешь?

Человек кивнул, явно довольный тем, что может угодить.

– Говорят, что Ковингтон может достать всё, что тебе нужно. У него связи.

– Связи, – повторил Бук.

– Он всех знает.

– Это хорошо. Возможно, именно он мне и нужен.

– Осмелюсь ли я осведомиться, для чего вам нужен Хантер Ковингтон?

Иногда, чтобы что-то получить, приходится что-то отдавать.

– На самом деле, я пытаюсь разыскать старого друга. Я знаю, что он на Персефоне, и надежный источник сообщил мне, что он где-то в Ивздауне.

– Так… – мужчина почесал одну из своих непомерных бровей, заставив пучки серых и белых волос торчать во всех направлениях. – Если ваш друг жив и находится в Ивздауне, то Ковингтон должен знать, где он. А если он умер, то Ковингтон, возможно, знает, где его могила.

– Похоже, это идеальный вариант. Где его искать?

– В городе у него несколько любимых мест. В доках его можно найти в штаб-квартире интенданта или в таверне «Морской волк». В центре города – в баре Таггарта. Я готов отвести вас туда.

Бук остановился и повернулся к своему новому спутнику; тот последовал его примеру.

– В этом нет необходимости, – сказал пастырь. – Ивздаун мне знаком, я найду дорогу. Но всё равно – благодарю за потраченное время. – Он вытащил из кармана пригоршню платины и протянул старику. – Тебе за труды.

– Это очень великодушно с вашей стороны, сэр, – ответил человек и выхватил добычу у Бука, словно боясь, что пастырь внезапно передумает. На его грязном, обветренном лице отразилось облегчение. Бук быстро помолился про себя о том, чтобы человек обрел более легкий путь.

– Могу я узнать твое имя и способ связи с тобой – на тот случай, если мне снова понадобится помощь? – спросил Бук.

Человек кивнул.

– Я Чарли Данвуди, сэр. Если нужно что-то мне передать, попросите тут любого.

«У Данвуди нет коммуникатора, и отправить ему волну невозможно», – перевел Бук.

Данвуди заговорщически наклонился к пастырю и прикрыл рот ладонью, чтобы его не подслушали.

– Хоть я и калека, но люблю ходить. На одном месте не сижу.

– Ясно, – улыбнулся Бук. – Если подвернется случай, я непременно пошлю за тобой. И еще раз спасибо за помощь.

Он поправил свою сумку на плече и зашагал дальше. К его удивлению, Данвуди двинулся за ним – прямо по пятам.

– Да? – весело спросил Бук, но внутренне приготовился к тому, что у него будут снова просить денег.

Данвуди прикусил губу и, похоже, пришел к какому-то решению.

– Э-э, пастырь… Должен вас предупредить, что в этих краях Хантера Ковингтона… побаиваются.

– То есть он склонен к насилию?

– Ну, сэр, можно и так выразиться. По крайней мере, ему служат люди, которым он поручает прибегать к насилию. Если позволите дать вам совет, то я скажу так: вы должны четко понимать, во что вы ввязываетесь.

Эти слова не стали для Бука сюрпризом, но он всё же изобразил испуг. Для Данвуди он – обычный пастырь, а следовательно – беззащитное существо не от мира сего.

– Благодарю за заботу, – сказал он. – А теперь мне пора, – добавил он со значением.

– Да-да, конечно, – Данвуди поставил два пальца на ладонь и изобразил ими бегущего человека. – У вас дела.

– Да. У меня своего рода график.

– Да, сэр, разумеется, сэр. – Данвуди сделал несколько шагов назад и церемонно поклонился.

Бук пошел дальше, оставив Данвуди у себя за спиной, но вдруг обернулся и сказал:

– Ты говоришь, что знаешь, где аббатство.

Данвуди кивнул.

– Все аббатства, которые есть на планете.

– Если нужна работа, зайди в Саутдаун. Это недалеко. Спроси главного аббата. Передай ему, что тебя рекомендует пастырь Бук. Братьям часто нужны рабочие руки.

– О… – Данвуди просиял. – Спасибо, пастырь Бук. Так я и сделаю.

Бук сразу же сообразил, что было бы лучше сохранить свое имя в тайне. Но сделанного не воротишь, и если это принесет пользу бедняге, значит, риск того стоил.

Бук ускорился, чтобы на этот раз Данвуди точно отстал. Он растворился в дыму и пыли, слился с шумной толпой, которая заполнила улицу, прилегающую к посадочной площадке. Празднование Дня Альянса еще продолжалось, но, насколько мог понять Бук, оно уже шло на убыль. Ведь, в конце концов, приближалась полночь, а человеческий организм не приспособлен к бесконечному кутежу.

Кто-то, завидев его, прикасался к своей шляпе или тянул себя за вихор, другие молча глазели на него, но большинство просто не обращали на него внимания. Бук был просто муравьем в рое других муравьев – темнокожих, белых, голых и одетых в многослойную одежду из парчи.

Сначала он зашел к интенданту. Его кабинет располагался в одноэтажном, окованном алюминием здании, у дверей которого стояли два вооруженных охранника. Сам кабинет представлял собой большую комнату без единого кресла или стула. Даже в День Альянса, даже в это позднее время, здесь было оживленно. Все стояли в очереди к окошкам, защищенным металлическими решетками; под каждым из них находился ящичек для транзакций. Впереди какая-то коренастая женщина орала о том, что за стыковку с нее взяли вдвое больше положенного.

Все клерки были заняты, и очереди не двигались, поэтому Бук принялся разглядывать листовки, рекламу и объявления на большой доске, которая висела на стене. Кто-то разместил здесь много плакатов, призывавших молодежь вступать в галактические вооруженные силы Альянса. ПАТРИОТИЗМ! ПРИКЛЮЧЕНИЯ! ВОЗМОЖНОСТИ! Слова, тщательно выбранные, чтобы разжечь в юношах и девушках желание завербоваться в армию, умалчивали о связанных со службой рисках – как их собственному физическому и психическому здоровью, так и благополучию людей, на которых Альянс, в его бесконечной мудрости, решит их натравить. Прошло столько лет, но ничего не изменилось.

Среди листовок Бук вдруг заметил плакат «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». Его бумага уже стала хрупкой, и сам он тонул среди слоев других бумаг – судя по всему, его повесили несколько месяцев назад. Взгляд Бука привлекло имя на плакате: «Хантер Ковингтон».

Бук сорвал плакат с доски и изучил его. Разыскивался не сам Ковингтон, а женщина по имени Элмира Атадема. Привлекательная молодая женщина с кожей кофейного цвета, темными курчавыми волосами до плеч и изумительными серо-зелеными глазами. На плакате были перечислены ее параметры, а также место и время, где ее видели в последний раз. Между ее исчезновением и датой публикации плаката прошло совсем немного времени, но судя по размеру награды, какой-то человек принял ее отсутствие очень близко к сердцу. И, судя по плакату, этого человека звали Хантер Ковингтон.

Бук вспомнил, как Зои описывала женщину, которая сопровождала Ковингтона на встрече с Харлоу. Зои предположила, что эта женщина – рабыня, и, смотри-ка, в тексте плаката ее называли «беглой кабальной рабыней». Полгода назад она сбежала от Ковингтона, своего хозяина. За ее возвращение – «живой и невредимой» – полагалась существенная награда – сумма, которую многие заработали бы за несколько лет.

Возможно, кто-то донес на Элмиру, или же сам Ковингтон, оправдывая свою репутацию, выследил ее. В любом случае он, наверное, вернул ее себе – если два дня назад именно она была вместе с ним на встрече в баре Таггарта.

Осанка Элмиры свидетельствовала о том, что нынешнее положение не заставило ее забыть о гордости. Если ты был кабальным рабом, это означало, что кто-то «владеет» тобой в течение всего срока твоего контракта и мог поступать с тобой, как ему заблагорассудится. На Регине Мэл выдавал себя за кабального раба Инары, когда они украли груз из поезда по поручению Аделая Нишки. Но как только они поняли, чтó именно они похитили – лекарство, спасавшее жителей Регины от медленной и мучительной смерти, – они вернули его и тем самым навлекли на себя гнев Нишки. С этой проблемой они разобрались, но среди тех, кто нанимает транспортные корабли, пошли слухи о том, что команда «Серенити» провалила задание. Репутация «Серенити» оказалась подмоченной и до сих пор еще не полностью восстановилась.

Очередь постепенно двигалась, и еще через несколько минут Бук подошел к одному из зарешеченных окошек, за которым сидел человек с болезненно-бледным лицом в очках в металлической оправе. На клерке была белая рубашка с нарукавниками. Перед ним, на уровне глаз, висел плазменный щиток, по которому ползло расписание взлета и посадки кораблей.

– Чем могу помочь, сэр? – спросил человек.

Бук взглянул на пластмассовую бирку с именем.

– Здравствуйте, мистер Смотрич, – сказал он. – Я разыскиваю человека. Хантера Ковингтона. Один джентльмен, с которым я только что познакомился в доках, посоветовал искать его здесь.

Смотрич моргнул и прищурился.

– В последнее время мистер Ковингтон сюда не заходил, – ответил он.

Бук заметил, что щеки клерка покраснели. Либо он лжет, либо разговоры о Хантере Ковингтоне почему-то ему неприятны. Возможно, верно и то, и другое. Бук решил выдавить из него побольше сведений.

– Вы не знаете, где мне его искать?

– Нет! – резко выпалил клерк и начал перебирать какие-то бумаги.

– Ясно. – Бук выставил вперед плакат «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». – Ну, возможно, вы поможете мне в другом деле. Полагаю, женщина, изображенная на этом плакате, уже задержана.

– Вы с ней знакомы? – спросил клерк почти обвинительным тоном. – Или хотите получить за нее награду? Не знал, что пастыри стремятся разбогатеть.

Вопрос, очевидно, задел клерка за живое. Бук понял, что должен действовать осторожно.

– Я – пастырь, и поэтому, естественно, меня беспокоит ее благополучие, – ответил Бук. – Если ее еще не нашли, я помолюсь о том, чтобы она вернулась живой и здоровой.

– Ну, сэр, я не могу сказать, что ее нашли, – сказал клерк. – По крайней мере, я ничего об этом не слышал. Это всё, что мне известно по данному вопросу. – Он нервно взглянул на бумаги и пробурчал: – Простите, сэр, но мне придется закрыть окно. Моя смена уже закончилась.

– А, ну конечно. Спасибо за то, что уделили мне…

«Время», – хотел сказать Бук, но Смотрич рывком опустил зеленую шторку, в одностороннем порядке завершив их разговор.

Бук подумал, не обратиться ли к другому клерку, но все они были заняты с клиентами, и ему снова придется стоять в очереди. Коренастая женщина требовала вызвать самого интенданта. Кто-то жаловался на то, что на месте посадки не работает коммунальное оборудование. Всё как всегда – шум и тяготы повседневной жизни, от которых Бук отказался в пользу мира и спокойствия в аббатстве. Иногда он спрашивал себя: почему негромкий голос в его голове заставил его покинуть место, где царит безмятежность, и сесть на корабль, носящий то же имя?^[1]

Бук развернулся и вышел из здания.

– Мир вам, – сказал он охранникам, стоящим у входа. Один из них кивнул, второй нахмурился.

Выйдя из офиса интенданта, Бук оказался в менее респектабельных кварталах города, которые примыкали к доку. Пробираясь сквозь толпу, он учтиво отвергал предложения тех, кто торговал едой, напитками, драгоценностями, домашней утварью, изменяющими сознание веществами и временной близостью.

«Морской волк» выглядел именно так, каким Бук его запомнил. Над входом висела фигура псевдоантичной русалки – украшение носа корабля. Руки ее были раскинуты в стороны, словно она хотела пригреть на своей пышной груди всех, кто нуждается в убежище особого рода. Когда Бук вошел в переполненный бар, то понял, что едва может расслышать собственные мысли за шумом голосов и музыки. «Морской волк» считался одним из шикарных заведений Ивздауна, однако в нем хватало буйства, связанного с празднованием Дня Альянса – от пьяных песен до хриплых тостов, в ходе которых чоканье бокалами превращалось в некий контактный вид спорта.

Бук сел за столик рядом с барной стойкой. На голом плече бармена сидела, прикрыв глаза и вывалив наружу язык, зулийская паукообразная обезьяна – видимо, пьяная. Время от времени это маленькое пушистое существо едва не падало со своего «насеста», но в самую последнюю секунду успевало обвить длинный хвост вокруг шеи своего хозяина – и тут же убрать его, когда бармен по нему шлепал.

Правила религиозного ордена, к которому принадлежал Бук, запрещали ему пить алкоголь, поэтому он попросил замученного официанта принести ему воды. К несчастью, вкус у нее оказался еще более ржавый, чем на «Серенити». Когда-то Бук предложил Кейли, что будет целый месяц мыть посуду вместо нее, если она улучшит систему фильтрации, но даже это не помогло. Он с тоской вспомнил артезианский источник в аббатстве Саутдаун. На него накатила ностальгия – возможно, потому что аббатство находилось рядом, и цивилизация, какая-никакая, требовала от него совсем другого, чем жизнь, полная размышлений.

Бук сидел в одиночестве за грязным скрипучим столиком, пил воду маленькими глотками и разглядывал таверну. Повсюду сияли оранжевые лампы, освещая пылинки в воздухе и длинные нити паутины между рыбацкими лодками и сетями, развешанными под низким потолком. Он оглядел комнату – на тот случай, если Ковингтон здесь. Он видел скриншот из волны, которую Ковингтон отправил «Серенити», и поэтому в целом представлял, кто ему нужен. На этот раз ему не повезло.

– Принести вам еще выпить, проповедник? – спросила проходящая мимо официантка. Она была сильно накрашена, словно певица из китайской оперы, и носила сильно укороченный костюм пирата, в который входила блузка с оборками и большим декольте. Фигура у официантки была нужной степени пышности.

– Извините за беспорядок, – сказала официантка. – Здесь должны были убрать до того, как вы сели. У нас не хватает людей.

– Спасибо, я еще это не допил. Но, может, ты ответишь на мой вопрос? Хантер Ковингтон сегодня здесь?

Официантка расправила и сложила полотенце.

– Насколько я знаю – нет, – настороженно ответила она.

– Возможно, он зайдет позже?

Официантка вымученно улыбнулась.

– Мистер Ковингтон приходит и уходит, когда ему вздумается. Тут уж не угадаешь.

– Спасибо. А ты не знаешь, где еще его можно найти? У интенданта и здесь я уже побывал.

– У Таггарта, – уверенно ответила она.

То же самое ему сказал Данвуди. Кроме того, именно там Ковингтон договорился встретиться с Мэлом. Скорее всего, именно туда Буку придется зайти. А если удача не улыбнется ему и там, тогда – и только тогда – он обратится к Мике Вонгу.

– Там его база, – объяснила официантка.

– Спасибо, – повторил Бук. Затем он достал из кармана сложенный лист бумаги, развернул его и показал официантке. – А ты случайно не знаешь что-нибудь об этой женщине, Элмире Атадеме?

Официантка слегка отстранилась и, покачав головой, зацокала языком.

– Будьте осторожны, проповедник, – сказала она. – Если вас услышит не тот, кто нужно, то за такие вопросы вы отправитесь на тот свет досрочно, и даже красивый воротничок вас не спасет.

Бук удивленно поднял бровь. Официантка огляделась по сторонам, убедилась, что никто их не подслушивает, и снова наклонилась к столу. Бук тоже подался вперед, навстречу ей.

– Я вам так скажу, – начала официантка. – Люди говорят, что она влезла в такие дела, в которые лезть не стоило. Правда, она уже и так якшалась с преступниками, ведь она кабальная рабыня и всё такое. Ее хозяин – Хантер Ковингтон, но это вы уже знаете, раз видели плакат, – и он-то и втянул ее в это. Ходят слухи, что он даже приказал ее убить.

Бук наклонил голову набок.

– Убить? Боже милосердный. За что?

С каждой секундой ситуация становилась всё более запутанной.

Официантка провела кончиками пальцев по белому кушаку – не провокационно, а словно собираясь с мыслями.

– Не знаю, почему. Может, ее сообщники испугались, что она их выдаст?

– А в чем заключалось это предполагаемое преступление?

Она заговорила тише.

– Они что-то планировали. Насколько я понимаю, какое-то похищение.

Бук сохранил невозмутимость.

– И кого они собирались похитить?

Может, Мэла? Почти наверняка.

– Простите, сэр. Мне известно только, что это была какая-то организованная группа.

– Ты хочешь сказать – банда преступников?

Официантка кивнула.

– Кто они? – спросил Бук.

Она покачала головой и закатила глаза.

– Я работаю на трех работах и всё равно не могу свести концы с концами. У меня нет сил следить за всеми местными сплетнями, понимаете?

Бук решил рискнуть – показать, что и ему тоже кое-что известно.

– Ты что-нибудь слышала о людях, которые решили сами творить правосудие и карать за те дела, которые были совершены во время войны? О людях, агрессия которых, возможно, направлена… – тут он понизил голос практически до шепота, – …против «бурых мундиров»?

– Кое-кто не хочет забыть о войне, – сказала официантка. – Они говорят, что тут творилось зло, и они хотят это исправить.

Ее слова звучали так, словно она согласна с подобной идеей.

– И можешь ли ты сообщить мне что-нибудь об этих людях? – спросил Бук. – Или о том зле, которое они хотят исправить?

– Не исключено. – Она пожала плечами и снова принялась играть со своим кушаком.

Бук достал тяжелую монету и помахал ею. Официантка взяла ее, надежно спрятала в лифчике, а затем кивнула.

– Да, тут есть группа людей, которым, похоже, нравится мутить воду. Ворошить прошлое. Назвать их имена, сказать, где они собираются, не могу. Про это я ничего не знаю. Они – люди замкнутые. Но они действуют, это точно.

– И это всё, что тебе о них известно? – Свое разочарование Бук преувеличил, но не намного.

– Пастырь, я бы назвала их имена, если бы могла – но я не могу. А вы не возражаете, если я тоже кое о чем вас спрошу?

– Нет, конечно.

Она изогнула подрисованную карандашом бровь.

– Почему священника так интересует Элмира Атадема? Да и Хантер Ковингтон, если на то пошло?

– Я навожу справки об Элмире, потому что один из нашего братства – ее родственник, – ловко солгал Бук. – Я обещал ему расследовать ее исчезновение. Можно сказать, что я интересуюсь ей ради его блага.

Официантка ухмыльнулась.

– Вот это да! Подумать только: два взрослых человека, имеющие отношение к Элмире, в один и тот же день спрашивают у меня, где она.

У Бука отлично получалось сохранять сочувственное, но в целом нейтральное выражение лица – это должны были уметь все, чья работа состояла в том, чтобы выслушивать чужие исповеди, часто жуткие. Но кроме того, этот навык он довел до совершенства в своей прошлой жизни, когда занимался недостойным ремеслом. Слова официантки крайне его взволновали, однако сейчас он выглядел лишь отчасти заинтересованным.

– Могу ли я узнать, как выглядел этот человек? Может, ты услышала, как его зовут?

– Ой! Нет… – ужаснулась официантка. – Я… э-э… ошиблась. – Она выглядела напуганной, как и Смотрич. Ей, очевидно, показалось, что она сказала слишком много.

– Не бойся, я никому не скажу.

Когда молчание затянулось и стало ясно, что механизм нуждается в дополнительной смазке. Бук выудил из кармана еще одну монету, и после небольшого колебания официантка взяла ее.

– Ну, если уж священнику нельзя доверять… – протянула она. – Он – бывший солдат Альянса. Время от времени заходит сюда, закрывается в кабинете с менеджером, а потом выходит довольный. Я думаю… – она заговорила тише, – я думаю, что мы платим ему за защиту. – Она сглотнула. – Возможно, я зря это сказала.