Текст книги "Стриптиз"
Автор книги: Нэнси Бартоломью
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Глава 12
Однажды зимой, когда мне было лет десять, отец выиграл в лотерею. Надо признаться, прежде он никогда ничего не выигрывал. Он купил лотерейный билет просто так, по той же причине, по которой их покупают все. Таким, как мой отец, ничего в жизни легко не давалось. Все, что они имеют, досталось им тяжелым трудом.
Так вот, в тот вечер, когда отец выиграл в лотерею, он вернулся домой ближе к ужину. По-моему, я больше никогда в жизни не видела его таким счастливым, ни до этого, ни после. Я сидела за кухонным столом и делала уроки. Мама поглядывала то на меня, то на равиоли, которые она готовила. Братья тоже крутились здесь же, дурачась и стараясь напакостить друг другу. Когда отец, ужасно возбужденный, вернулся домой значительно раньше обычного, мы поняли: что-то случилось.
Мы примолкли и уставились на него. А он подошел к маме, приподнял ее и закружил по кухне. Он давно уже ничего подобного не делал. Мама очень удивилась и даже немного испугалась, но отец не обращал внимания, будто не замечал этого. Он размахивал клочком бумаги и кричал: «Я выиграл, Эви! Я выиграл! Мы поедем на Рождество во Флориду».
К тому времени когда маме удалось наконец его успокоить и выяснить, в чем дело, до нас уже дошло. Мы поедем туда, где растут апельсины, где качаются высокие пальмы, где по пляжам разгуливают длинноногие красотки в бикини рядом с длинноволосыми молодыми людьми, держащими доски для серфинга. Мы поедем туда, где даже в самую холодную зиму не бывает снега.
Мама не любила суеты, ей не хотелось, чтобы люди знали, что происходит у нее в доме. Но даже она страшно обрадовалась. Мы это видели, потому что следующие несколько недель, пока мы не уехали в Форт-Лодердейл, она что-то напевала и все время улыбалась. Пару раз я даже видела, как они с отцом танцевали на кухне, после того как нас уложили спать.
Мы поехали в Форт-Лодердейл. Отцу так не терпелось поскорее попасть туда, что он с большой неохотой останавливался по дороге, когда нам надо было в туалет. Мама загрузила машину всем необходимым, взяла макароны, оливковое масло, сандвичи, итальянский хлеб, салями, твердый сыр. Все это на тот случай, если во Флориде не окажется хороших продуктов. Флорида казалась нам почти другой страной, и мой старший брат Джимми предположил, что там даже по-английски не говорят, поскольку большинство жителей – выходцы с Кубы.
Сама мысль о том, что мы едем в какое-то место, совершенно не похожее на Филадельфию, представлялась нам ужасно романтичной. Мы были уверены, что Флорида будет полной противоположностью Филадельфии. Там чисто, бурлит жизнь, полно музыки. Филадельфия была для нас как старое черно-белое кино. Нам казалось, что Флорида окажется разноцветной.
Никто из нас не разочаровался. У нас сохранилась фотография, на которой запечатлены мы все. Какой-то прохожий по нашей просьбе сфотографировал нас. На ней были мама, папа, четыре моих брата и я. Мы стояли у стоянки морских яхт перед огромной яхтой «Королева джунглей». Мы никогда не видели такой раньше. Отец был в черных гольфах, которые наполовину закрывали его белые волосатые икры, в клетчатых матросских шортах и в гавайской рубашке. На маме и на мне были огромные соломенные шляпы и темные солнечные очки. Братья были в бейсболках и шортах из старых обрезанных джинсов. Мы дружно, как идиоты, улыбались. Ну и зрелище! И все же каждый из нас хранит такую фотографию у себя дома, там, откуда ее всегда можно достать, посмотреть и вспомнить, что в ту единственную неделю мы, Лаватини, приехавшие неизвестно откуда, наслаждались жизнью и не сомневались, что так будет всегда.
Почему-то я подумала именно об этой фотографии в пять утра, когда мы въезжали в Форт-Лодердейл. Рейдин уснула, прислонившись головой к окну, и тихонько похрапывала. Флафи свернулась клубочком между нами, положив голову на сумку Рейдин. Поэтому Форт-Лодердейл в утренней дымке увидела только я одна. Наверное, то же самое было и с отцом почти двадцать лет назад. Только теперь горизонт был закрыт небоскребами и кругом шло бурное строительство. Даже в этот ранний час по шоссе проносилось полно машин. Сейчас в городе были районы, куда туристы, опасаясь за свою жизнь, боялись заходить. Крошечные семейные отельчики, которых раньше было так много, теперь вовсе исчезли.
Я неслась по шоссе, соображая, что же делать дальше. С собой у меня было всего шестьдесят баксов наличными и кредитка, а кроме того, собака и старая сумасшедшая. Выбор небольшой. Глаза устали и покраснели, я соображала с трудом. У заправки напротив аэропорта я остановила машину. Вывеска обещала горячий кофе и хот-доги. Возможно, немного кофеина и белков помогут мне разработать какой-нибудь план. Как только машина остановилась, Рейдин очнулась от сна и бдительно огляделась вокруг.
– Где это мы, дорогуша?
Волосы у нее сбились на одну сторону, взгляд был сонный. По-моему, она даже не соображала, на какой мы планете, не говоря уже о том, в какой части Флориды. Флафи тоже подала признаки жизни и потянулась на крошечных лапках.
– Мы в Форт-Лодердейле, – ответила я. – Хочу выпить чашечку кофе и сообразить, что делать дальше и где остановиться. Ты что-нибудь будешь?
Рейдин, выглянув из машины, проводила взглядом только что взлетевший самолет.
– Давай остановимся здесь, – предложила она, указывая на «Хилтон», расположенный рядом с аэропортом, – отсюда видно, как взлетают самолеты, так интересно.
Флафи уже окончательно проснулась. Она повернула голову в том направлении, куда показала Рейдин, и на ее мордочке появилось подобие улыбки. Я тоже посмотрела на «Хилтон» и вздохнула. Чашка горячего кофе и сосиска с булочкой, не говоря уж о гостиничном номере, сделали бы из меня банкрота. Я уже была готова раскрыть рот и сказать Рейдин, что мы не в отпуске и я не английская королева.
– Рейдин, этот отель слишком дорогой, номер в нем стоит, наверное, больше сотни долларов в сутки. Понимаешь, у меня сейчас с деньгами негусто, всего шестьдесят баксов наличными и кредитка, но на ней почти ничего нет. – Тяжело вздохнув, я взялась за ручку дверцы. – Сейчас принесу нам по кофе и хот-догу.
– А я бы лучше выпила чаю там, в гостинице, – капризно протянула Рейдин, теребя ручки своей древней кожаной сумочки.
Я медленно сосчитала до десяти.
«Так, я у нее в машине, – напомнила я себе, – и должна быть благодарной и терпеливой». Однако каждая клеточка, каждый мускул моего тела кричали от нетерпения. Швы на руке начинали чесаться. «Зря я все это затеяла», – подумала я.
– Ладно, – сказала Рейдин, – этого должно хватить. Ты говоришь, сто долларов в сутки? Так, фламандцы здесь до нас не доберутся. Абсолютно точно известно, что они не любят аэропорты. Здесь слишком много металлических детекторов и магнитных полей, поэтому мы будем в безопасности. Пошли.
Я повернулась, чтобы посмотреть на Рейдин и сказать ей, что это никак невозможно, однако вдруг увидела ворох смятых крупных купюр, которые она вытряхнула из сумочки себе на колени.
– Рейдин, – выдохнула я, – откуда у тебя столько денег?
– Жизнь полна возможностей, – ответила она философски. – Ты думаешь, если я живу в трейлере и иногда у меня появляются дикие идеи, то у меня не может быть денег?
– Но откуда…
Она не дала мне закончить.
– Я когда-то была замужем, – сказала она. – Деньги эти от мужа. Когда он умер, они достались мне. А еще от моей семьи. – Она сурово взглянула на меня. – Я владею информацией, и когда наступит большой день, вы увидите, что я права. А я уже буду готова. Ладно, сестренка, пошли!
* * *
Дорога, ведущая к «Хилтону», была усажена пальмами. А пригорки за ним скрывали тот факт, что «Хилтон» расположен рядом с аэропортом. Стоило только остановиться у входа, как тут же к машинам подскакивали приветливые молодые люди в безупречно белых рубашках и шортах, с ухоженными волосами. Они открывали дверцы, помогали выйти, будто вы прибыли с королевским визитом, а автомобиль у вас не менее чем лимузин, даже если на самом деле у вас ржавая колымага, а похожи вы на бездомного бродягу.
– Разрешите помочь с багажом, – предложил один из них.
– Нет, – довольно резко ответила я, – багажом мы займемся потом.
Рейдин взяла Флафи на руки. На ней было все то же выцветшее домашнее платье и чулки, которые спустились ниже колен. Она гордо вплыла в мраморный вестибюль. Все вокруг уставились на нас.
Я шла на шаг или два позади Рейдин, пытаясь пригладить волосы, чтобы выглядеть поприличнее в такой шикарной обстановке. Рейдин поставила сумочку на стойку и заговорила с молодой женщиной, имя которой было написано на карточке, прикрепленной у нее на блузке. Звали ее Мария.
– Дорогуша, нам нужен номер на двоих, и чтобы окнами на аэропорт.
Мария смотрела на нас в нерешительности. Она явно оценила взглядом Рейдин и посчитала, что та не похожа на обычных клиентов «Хилтона». Я поняла, что пора вмешаться, и подвинулась к Рейдин.
– Мамочка, давай я сама договорюсь.
Рейдин нахмурилась, но уступила мне место.
– Хорошо, мы с Флафи пойдем посидим вон там, но ты обязательно скажи им, что я люблю мятные пастилки. Деньги возьми в сумочке, сколько нужно.
Я повернулась к Марии, которая со всевозрастающим ужасом смотрела вслед Рейдин. Медлить было нельзя – еще секунда, и она вызовет кого-то из старших, а может, даже охранников, которые выдворят нас из гостиницы, чтобы мы не портили шикарную обстановку.
– Мария, – обратилась я к ней, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно интеллигентнее, – моя мать, скажем так, несколько эксцентричная женщина, а ее доктор в клинике Мейо считает, что у нее, возможно, признаки болезни Альцгеймера. Я хочу сказать, что женщина с такими средствами, как у нее, может одеваться подобающим образом.
Мария сосредоточила взгляд на мне. Я вежливо хихикнула.
– Но мама вбила себе в голову, что мы на грани разорения и надо экономить. Отец настоял, чтобы мы поехали отдохнуть. Сам он не смог поехать с нами из-за годового собрания акционеров. Он не может пропустить это собрание, поскольку возглавляет совет директоров. Вот мне и пришлось поехать с мамой.
Мария взглянула на меня так, словно хотела мне поверить. Я потянулась за сумочкой Рейдин и достала из нее пятьдесят долларов.
– И обязательно не забудьте про мятные пастилки. Мама их очень любит, а мы стараемся ей во всем потакать. – Я изобразила грусть на лице.
– Какая жалость, – прошептала Мария с сильным испанским акцентом и сочувственно покачала головой. – У нас пятьсот десятый свободен. – Она поискала в ящике и протянула мне ключ.
– Мария, мама настаивает, чтобы мы заплатили наличными. Мы остановимся у вас только на одну ночь. Я оставлю вам задаток в триста долларов, полагаю, этого хватит, чтобы заплатить за номер и возможные расходы? Конечно, если вы хотите кредитку в качестве гарантии…
Мария взяла мою кредитку.
Наконец нас оформили. Теперь можно было спокойно обдумать, что делать дальше. Я не спеша подошла к Рейдин, чувствуя на себе взгляды всех, кто находился в холле.
– Пойдем, дорогая, – тихо сказала я ей. – Твоя комната готова.
Прижимая Флафи к груди, Рейдин поднялась с кресла. Вид у нее был точно как у жертвы болезни Альцгеймера.
– А фламандцев здесь нет? – громко спросила она воинственным тоном.
Я успокоила ее и повела к лифтам. За приемной стойкой Мария о чем-то шепталась с коллегой, жестами показывая на Рейдин и печально качая головой.
«Господи! Вот не знаешь, что и где тебя ожидает», – подумала я, когда мы подошли к лифтеру, и прошептала с сочувствием:
– Бедняга.
– Как здесь холодно, – проговорила Рейдин, и двери лифта закрылись за нами.
Глава 13
Отели такого класса явно рассчитаны на забывчивых. В ванной комнате разложены шапочки и шампуни, на письменном столе – различные письменные принадлежности, в том числе и открытки с видами. Ну а в самых роскошных гостиницах есть даже махровые халаты, приготовленные на тот случай, если богатенькие постояльцы забыли взять свои, потому что были очень заняты на важных переговорах. А сувенирные и подарочные магазинчики в этих отелях лучше, чем иные универмаги. Наш «Хилтон» не был исключением.
Я поспала несколько часов, а когда проснулась, Рейдин еще тихо похрапывала. Оставив ее в номере, я спустилась в такой магазинчик. На прилавке я увидела белое бикини с золотой каемочкой и коротенькое платьице, вполне подходящее для большинства мест, которые я собиралась посетить. Девушке за кассой было чуть более двадцати лет. У нее были светлые мелированные волосы и темный загар. И вообще выглядела она так, будто большую часть времени проводила в ожидании, что ее заметит мистер Денежный Мешок. Она взяла у меня деньги, почти не отрываясь от журнала комиксов. Наверное, так и продолжала бы читать, если бы я не мешала.
– Извините, – обратилась я к ней.
Она оторвалась от журнала и в первый раз посмотрела на меня. Лицо ее приняло хорошо отработанное выражение «К вашим услугам». Она быстро закрыла и убрала журнал. На карточке с ее именем было написано: «Таня из Флориды».
– Таня, – обратилась я к ней, – вы живете здесь, поблизости? – Вопрос, конечно, был глупый, но надо же было как-то начать разговор.
– Да, – осторожно отозвалась она.
– Я подумала, что вы, возможно, знаете, где здесь хорошие клубы.
Она смерила меня взглядом, словно оценивая, к какому поколению меня отнести.
– Ну, – осторожно начала она, – есть клуб «Септемберс», есть клуб «Йестердейз», есть клуб «Шутерс», если вам нравится смотреть на яхты.
Мы двигались в нужном направлении.
– Да-да, – рассмеялась я, – как раз люблю большие яхты, особенно с богатыми хозяевами.
– А кто их не любит? – улыбнулась в ответ Таня, потом на мгновение задумалась. – Если вас интересуют такие, походите по стоянкам яхт.
Выражение моего лица показывало, что подобная мысль мне в голову не приходила и что Таня настоящий гений.
– Здорово! – вырвалось у меня. – Где это? Я хочу сказать, где самые большие яхты?
Таня явно гордилась ролью эксперта и даже забыла про свои комиксы.
– Я бы сходила вот куда: 66-й причал и стоянка «Бахия-Мар». На «Бахия-Мар» есть маленькое местечко, которое называется «Скипперз» – по-моему, так. Там можно посидеть, пообедать и осмотреться вокруг.
Я не верила собственным ушам. «Бахия-Мар», именно там стояла яхта «Королева джунглей», на фоне которой мы все вместе сфотографировались. В моем представлении «Бахия-Мар» навсегда осталось местом, где большие яхты принадлежат только старикам, еле волочащим ноги и занимающимся незаконным бизнесом. Так вот где притаился «Мираж»! Глубоко задумавшись и прижимая к груди сумку с покупками, я вышла из магазина. Я не из тех, кто долго раздумывает, что делать. Но сейчас я здорово задумалась. Мне стало страшно. А вдруг Дениз уже мертва? Это казалось более чем вероятным. В их среде развод всегда проходит с большим трудом, особенно если один супруг знает о делах другого. Но если есть хоть какая-то надежда, что Дениз жива, я просто обязана помочь ей, должна сделать этот шаг и, так сказать, исполнить танец в змеиных объятиях. Я хорошо танцую, но судя по тому, что мне известно, Леон Корвазе – настоящий удав.
Стараясь как можно меньше шуметь, я на цыпочках прошла в наш номер. Рейдин все еще спала. Флафи приоткрыла один глаз и, когда увидела, что это я, спрыгнула с кровати и засеменила за мной в ванную.
– Я возьму тебя с собой, – прошептала я, – но давай молить Бога, чтобы Рейдин спала еще долго.
Флафи улыбнулась. Я знала, что она испытывает по отношению к Рейдин те же чувства, что и я. С Рейдин просто нельзя представить, что она выкинет в следующий момент. Я стащила с себя через голову платье. Двигаться становилось полегче, но все-таки мышцы еще болели. Флафи ловко вспрыгнула на унитаз и напилась из него воды, пока я делала макияж. Внимательно осмотрев себя в зеркале, я решила, что выгляжу почти нормально, особенно если надеть темные очки.
Я осторожно открыла дверь ванной и на цыпочках вышла. Рейдин сидела на стуле и держала сумочку с деньгами на коленях, напевая песенку «Отвези меня на Луну». Выглядела она так решительно, что я даже не стала пытаться отговорить ее, это было бы пустой тратой времени.
– Ты готова? – вздохнула я.
– Готовее не бывает, – бодро ответила она.
Мы чуть было не вышли из гостиницы без приключений, как вдруг внимание Рейдин привлек магазин подарков. Она нырнула внутрь и потребовала у Тани арахиса и кока-колы. Таня соскочила с высокого стула и бросилась выполнять заказ.
– А это еще что такое? – вдруг поинтересовалась Рейдин. Она держала в руках гротескную голову пластиковой куклы: вы вставляете в нее пальцы и делаете разные рожицы. – Я куплю себе такую. А еще принесите мне большие карандаши.
Таня мгновенно принесла два двухфутовых карандаша, на которых были нарисованы розовые фламинго. К одному концу у них были приделаны ярко-красные кисточки.
– Дорогуша, – вдруг заговорила Рейдин, – чего вам тут не хватает, так это венских сосисок, а еще коржиков. Нет, этому месту решительно далеко до цивилизации.
У Тани глаза чуть не вылезли из орбит.
– Да-да, мадам, конечно, – растерянно пробормотала она. Таня заметила меня, только когда начала отсчитывать Рейдин сдачу.
– Готова? – спросила я у Рейдин. Та кивнула, высыпая орешки в кока-колу. – Поехали, может, найдем тебе бога-тенького.
Я услышала, как Таня за моей спиной поперхнулась. Мы направились к выходу из гостиницы.
Когда машину Рейдин подогнали к крыльцу и мы наконец отъехали от гостиницы, я начала размышлять. Форт-Лодердейл не должен сильно отличаться от большинства других городов побережья. По виду он, конечно, большой, но наверняка разделен на районы и микрорайоны, которые сами по себе составляют отдельные городки. Среди них должно быть место, где хорошо знают Леона Корвазе.
Он владелец огромной быстроходной яхты, ведет роскошный образ жизни, но особенно не высовывается. В Филадельфии это означало бы частные комнаты в лучших ресторанах и клубах. Думаю, здесь то же самое. Леон наверняка общается с местными партийными боссами и держит свою яхту у какого-нибудь дорогого, но не бросающегося в глаза причала. От брата я узнала название яхты – «Мираж». Дальше совсем просто. Рано или поздно я разыщу его, но скорее всего раньше, чем мы найдем его, ему расскажут, что его разыскивают блондинка, чихуа-хуа и сумасшедшая старуха, которые разъезжают по городу и расспрашивают о нем.
Мы ехали по Семнадцатой улице, как раз по мосту. Рейдин и Флафи прижали носы к стеклу и с интересом разглядывали яхты. Затем мы выехали на шоссе, и нашему взору открылся океан. Но это было уже совсем не то, что я запомнила ребенком. Здесь построили прогулочную эспланаду, чем-то напоминающую великую китайскую стену, но рассчитанную на карликов.
Пальмы стояли так же, как я запомнила. Спасательная станция была на том же месте, но прежнего города уже не было. Вместо него здесь пахло деньгами и роскошью. Маленькие бары, которые приезжие студенты называли своим домом, сейчас перемежались с магазинами модной одежды и ювелирных украшений. У меня было такое чувство, что скоро совсем не останется ни этих баров, ни маленьких лавочек, в которых можно купить пляжные принадлежности. Их заменят роскошные картинные галереи и магазины стильной мебели. Для нормального человека с большой семьей здесь не осталось места, что уж говорить о ностальгирующей стриптизерше.
Я едва не пропустила «Королеву джунглей», ту самую яхту, на фоне которой мы сфотографировались всей семьей, и стоянку для яхт «Бахия-Мар». Яркая яхта сливалась с окружением и была меньше, чем представлялась в памяти. Когда я была маленькой, мне казалось, что ее мачты достают до неба, а яркая красно-золотая краска гораздо ярче, чем пожарные машины у отца. Сейчас краска поблекла, и яхта выглядела бедной родственницей среди сверкающих новых яхт, заполняющих причал.
Мы припарковались среди «кадиллаков» и «БМВ». На Рейдин было очередное платье в цветочек из запаса одежды, которую она взяла с собой. Волосы ее уже не были слипшимися, наоборот, они торчали во все стороны. Можно было не сомневаться – нас обязательно заметят. Флафи вышагивала рядом на изящном поводке, украшенном стразами. Я всегда возила его в сумочке для ответственных случаев или тех мест, где правила соблюдались очень строго и собаку надо было выводить только на поводке. Здесь Флафи смотрелась удивительно уместно, по крайней мере она подавала себя с видом принцессы. Она гарцевала подобно моей кузине на свадьбе брата Тони. Моя тетушка Энджи считала, что эта кузина ее опозорила. Она привлекала к себе все внимание, и о невесте на свадьбе почти забыли. Но я-то понимала, что моя кузина просто наслаждалась жизнью и хотела, чтобы весь мир знал, как ей хорошо.
Точно так Флафи вышагивала сейчас вдоль стоянки «Бахия-Мар». Она поглядывала по сторонам, шла не спеша, внимательно разглядывала всех, кто попадался на пути. У этой собаки уверенности в себе больше, чем у моей тетушки Энджи было за всю ее жизнь.
Рейдин, кроме яхт, ничего вокруг не видела. Она шла по настилу вдоль стоянки словно пьяная, ее шатало из стороны в сторону. Каблуки ее туфель то и дело проваливались между планок.
Когда Флафи вдруг закричала, а она именно закричала, это застало меня врасплох. Она взвизгнула от боли, мне стало не по себе, сердце у меня забилось. Сначала я ничего не поняла и огляделась вокруг, надеясь, что это взвизгнула какая-то чужая собака, но рядом никого не было. Это кричала Флафи.
Я опустилась на колени и увидела, что у нее из лапки течет кровь. Флафи легла, продолжая жалобно скулить, но не позволила мне дотронуться до лапки. Ей было очень больно, и она чуть не укусила меня. Кровь продолжала течь, и тут я увидела, что из лапы торчит большой рыболовный крючок. Я попыталась взять собаку на руки, но тут почувствовала, как кто-то отодвинул меня от Флафи.
Незнакомый мужчина в шортах и ослепительно белой спортивной рубашке опустился рядом со мной. Он был худой и высокий, с редкой сединой в темных волосах и большой белой прядью над лбом. Вполне возможно, в его жилах текла индейская кровь. У него был отменный загар, как у тех, кто проводит много времени на воде.
– Подождите, – спокойно и властно сказал он, повернулся и достал пару толстых кожаных перчаток, которые лежали в ящике на причале у одной из яхт. – Я подержу, а вы попытайтесь ее успокоить, и тогда попробуем вынуть крючок.
Он протянул руку к Флафи, и она укусила его, но он даже не поморщился. Он продолжал крепко держать мою крошку, пока мы тихонько с ней разговаривали.
– Все хорошо, все хорошо, девочка, – бормотал он.
– Малышка моя, мамочка здесь, рядом с тобой, – уговаривала я собаку, не зная, что делать дальше.
– Поступим так, – проговорил мужчина. – Я положу ее на этот ящик и буду держать, а вы резко дернете за крючок.
Мне чуть не стало дурно, по коже побежали мурашки. Я понимала, что Флафи будет очень больно.
– Давайте лучше отвезем ее к ветеринару, – попробовала я предложить.
Он взглянул на меня, и я увидела, что глаза у него ясные, серые и очень властные. Похоже, я его разочаровала или, что еще хуже, подвела Флафи.
– Вы можете так поступить, – спокойно сказал он, – но тогда ей придется терпеть этот крючок еще целый час, а может, и больше. Она потеряет много крови.
Я посмотрела на Флафи – бедняжка скулила, в глазах у нее была боль.
– Ладно, что делать? – спросила я.
– Как вас зовут?
– Кьяра Лаватини, – ответила я дрожащим голосом.
– Кьяра, у вас все получится, – подбодрил меня мужчина. – С рыбаками это часто случается. Ей сразу станет лучше, как только вы выдернете крючок.
Я вовсе не была уверена, что у меня все получится.
– Одним резким движением, – продолжил он. – Выдергивайте крючок резко и быстро, а я буду держать вашу собаку как можно крепче.
Флафи почувствовала, что мы что-то замышляем, и попыталась вырваться из его рук. Я так и не спросила, как его зовут.
– Тише, тише, моя хорошая, – увещевал ее мужчина. – Кьяра, давайте, – поторопил он меня. По голосу чувствовалось, что он привык распоряжаться.
– Сейчас, сейчас, моя маленькая.
Я взялась за крючок. За спиной я слышала чьи-то шаги и голоса. Вокруг нас собиралась небольшая толпа. Все с любопытством рассматривали, что произошло, как бывает после автомобильной аварии, когда людей словно магнитом тянет к месту трагедии, чтобы своими глазами увидеть случившееся.
Флафи не сводила с меня доверчивых глаз. Было видно, что ей страшно больно. Я попыталась забыть об эмоциях и переключить внимание, как часто делала в экстренных ситуациях, и посмотреть на произошедшее как бы со стороны. Флафи для меня все равно что ребенок. Нет, сейчас я не могу отключиться, и я крепко сжала ей лапку.
– Я люблю тебя, Флафи, – прошептала я, затем глубоко вдохнула, задержала дыхание и изо всех сил дернула крючок.
Флафи опять громко вскрикнула, и по ее мордочке покатились слезы.
– Ну вот и все, Кьяра, – успокоил меня мой помощник. – Вот, возьмите. – Он протянул мне чистый белый носовой платок, который вынул из кармана шорт. – Завяжите ей лапку, это остановит кровь, но не затягивайте слишком туго.
Я обвязала платком маленькую лапку Флафи и забрала ее из рук мужчины. Флафи немножко поскуливала, но уже спокойнее. Мужчина наклонился и поднял окровавленный крючок, внимательно рассматривая его.
– Похоже, совсем новый, – промолвил он. – Будем надеяться, что инфекция в ранку не попала, но сказать наверняка нельзя. Вот теперь лучше отправиться к ветеринару. У нас здесь неподалеку есть ветеринарная лечебница, там принимают без предварительной записи.
– Спасибо вам большое. – От волнения мой голос дрожал.
– Отправляйтесь туда сразу же, – посоветовал он, внимательно глядя на меня серыми глазами. – Давайте я помогу вам донести ее до машины. Думаю, вы сможете добраться туда самостоятельно, если она спокойно полежит на сиденье.
– Не страшно, я не одна. – Я поискала взглядом Рейдин.
Вокруг стояли прохожие и наблюдали за происходящим, но, убедившись, что все кончилось хорошо и инцидент исчерпан, они, словно застеснявшись своего любопытства, стали расходиться. Моей соседки рядом не было.
– Она только что была здесь, – сказала я озадаченно. Только этого мне не хватало! Надо срочно везти Флафи в лечебницу, а Рейдин нет.
– А как она выглядит? – поинтересовался мужчина.
Толпа рассеялась, и тут я увидела Рейдин. Она сидела в самом конце стоянки на скамейке, обхватив голову руками, и раскачивалась из стороны в сторону.
– Вон она, – сказала я и направилась к Рейдин.
– Это ваша мать? – спросил мужчина.
– Нет, подруга. Мы приехали сюда, чтобы найти еще одну мою подругу. Она раньше жила здесь, Дениз Кертис Корвазе. Вы не знаете ее, случайно?
– Дениз Корвазе, – повторил мужчина и задумался. Затем покачал головой. – Нет, не припоминаю. Ваша подруга, вы говорите?
– Да. Она вдруг исчезла, и я подумала, может быть, у нее неприятности с… – Я замолчала, поняв, что уже и так сказала лишнего. – Я просто решила ее поискать. Она говорила, что раньше жила на яхте под названием «Мираж». Не слышали о такой?
Мой новый знакомый опять задумался, сдвинул брови.
– Нет, к сожалению, но я поспрашиваю. Вы здесь недалеко остановились?
Мы уже почти дошли до Рейдин. Выглядела она не очень хорошо. Надо было отвести ее в машину. История с Флафи, наверное, напугала Рейдин.
– Мы остановились в «Хилтоне», – быстро проговорила я. – Просто оставьте сообщение для Кьяры Лаватини. Большое спасибо за помощь.
Когда мы подошли к Рейдин, она тихо плакала.
– С ней все в порядке? – спросил мужчина.
– Да, – я кивнула, – она в порядке, большое спасибо за все.
Он попрощался и медленно зашагал назад. Я положила руку на вздрагивающее плечо Рейдин.
– Что с тобой? Не переживай, с Флафи все будет хорошо. Сейчас необходимо отвезти ее к ветеринару, чтобы ей перевязали лапку, но ничего страшного.
Флафи тоненько заскулила, словно не соглашаясь со мной.
Рейдин медленно подняла голову. Лицо ее распухло, глаза были красными от слез.
– Это плохое место, здесь опасно, – прошептала она. – Я хочу домой.
Рейдин дрожала, пока мы шли назад к машине. Время от времени она украдкой бросала взгляды на Флафи. Я не знала, о чем думает моя подруга. Сейчас я больше волновалась за Флафи и торопилась отвезти ее в лечебницу.
Мы осторожно отъехали от причала и направились в лечебницу. Флафи устроилась у Рейдин на коленях, внимательно изучая раненую лапку.
– Кьяра, что мы здесь делаем? – испуганно спросила Рейдин, ее голос было трудно узнать.
– Рейдин, мы ищем Дениз, – сказала я тихо. – Раньше она здесь жила на яхте «Мираж». Я подумала…
При слове «мираж» Рейдин вздрогнула и затем громко повторила:
– Мираж!
От неожиданности я резко повернула руль в сторону. Машина, которая пронеслась мимо нас, даже посигналила мне.
– Это «Мираж»! – закричала Рейдин. – Это большой «Мираж»!
Ее так сильно колотило, что я испугалась за Флафи, лежавшую у нее на коленях.
– Где большой мираж? – спросила я, ничего не понимая, и попыталась успокоить Рейдин.
– Та яхта, где Флафи повредила лапку. Разве ты не видела? – Теперь она говорила своим обычным голосом. – Ведь та яхта называлась «Мираж».
